Глава 2
Работа, работа, работа. Деньги, деньги, деньги. Это часть моей жизни. Мужики травят байки, у них хорошее настроение. Слушаю молча, прищурив глаза и откинувшись на спинку сиденья авто. Степаныч шлет мне привет из смотровой ямы
– Мишель, а что ты всегда молчок, а расскажи-ка нам про свои победы и поражения! Или у тебя их нет? Везучий ты парень.
Я усмехаюсь в ответ и иду работать. Сегодня еду в агентство. Я моюсь и навожу марафет, у нас все есть в нашем «Сервисе» – это же сервис! Намываю машину и думаю, что точно будет дождь. Натираю стекла и слышу шум тормозов за спиной. Передо мной, хлопнув дверцей машины, появилась Луиза. Она подходит так близко, что я слышу ее дыхание. Мы смотрим в глаза друг другу слишком долго. Она берет из моих рук ветошь и кидает ее в сторону. В ее глазах просьба, мольба и желание. Она оставляет свою машину в «Сервисе» и устраивается в моей. Я вытираю руки и сажусь за руль, мы молча едем к ее дому. Я не попаду сегодня в агентство и не могу предупредить Анастасию Леонидовну, у меня нет телефона. «Можно было позвонить из нашей конторы», – мелькает запоздалая мысль.
Я паркую машину, и мы идем в знакомый дом. В прихожей Луиза закрывает дверь и долго стоит, прижавшись ко мне. Потом ведет в спальню, она ждала и подготовилась заранее: горят свечи, на столе фрукты, коньяк, блестят два фужера.
– Луиза, я сам угощаю жен…
Она не дает мне договорить и прикрывает ладонью мои губы. Она смотрит в мои глаза пристально и долго.
– Что ты хочешь там увидеть? – шепчу я с улыбкой и закрываю глаза. Я знаю, что она хочет мне сказать, и благодарен, что она молчит. Мы пьем по чуть-чуть коньяк и гасим свечи.
Я не иду на работу на утро и знаю, что не иду завтра. Потом просто выхожу покурить на свежий воздух, сажусь в свою машину и уезжаю. Так надо, иначе не вырвусь. Еду по вечернему городу и поворачиваю к матери, просто давно не навещал. По дороге заскакиваю в магазин. Мама рада, она, как всегда, суетится, приговаривая:
– Ох, Мишка, Мишка! Ешь.
И смотрит на меня, качая головой.
– Куплю дом, мам, переедете к нам.
– Нет сынок, живите сами, главное – будьте все живы и здоровы. Вчера я была у твоих.
– Все хорошо?
– Все хорошо.
– Ну и отлично мам, я пошел. Отработал без выходных три недели. Надраил машину – это к дождю! На улице дождь. Ну, что я говорил. Я покурю и поеду.
Заезжаю к Степанычу и беру отгул на три дня. Сегодня еду в агентство. Анастасия Леонидовна принимает клиентов и начинает волноваться, увидев меня. Я не ошибся, она очень быстро заканчивает встречу и приглашает в кабинет.
– Вы не приехали, я вас ждала, – запинается она и смотрит на меня. – Тут есть еще предложения на продажу, посмотрите. Она передает мне бумаги. Я притягиваю ее за руку к себе на диван.
– Ну присядь, Настя, посмотрим вместе.
Она опускается рядом со мной. Сидит ровно, выпрямив спину. Я смотрю новые предложения и хочу, чтобы мы поехали прямо сейчас с ней. Она говорит, что нет ключей еще и соответствующих бумаг.
– А мы посмотрим так, снаружи. Ладно, я не настаиваю.
Но она соглашается. Осматриваем некоторое время дома и участки и едем по городу. Я специально не везу ее в агентство, а она молчит. Вечер, темнеет. Мы слушаем музыку в машине.
– Михаил мы, мы… – Насте даются нелегко слова, но она решается: – Мы можем поехать ко мне.
– Можем? – переспрашиваю я.
– Можем, – она улыбается и слегка краснеет.
– Значит, говори куда.
Квартира у Насти шикарная. Работая в агентстве недвижимости, наверное, можно менять квартиры, как перчатки. Она стоит у окна, опустив глаза, она взволнована и не может скрыть этого. Я глажу ее волосы и обнимаю. Я чувствую, как Настя дрожит.
– Настя, я сейчас уеду.
– Нет, постой, – она ловит мою руку. Ты не бойся, я уже была с парнем. Ну…
– Не надо, не объясняй.
Я целую ее губы и расстегиваю кофточку. Она краснеет, и я не в силах оторваться от нее, меня покорила ее застенчивость. «Она, наверное, будет завтра плакать», – мелькает в моей голове.
– Подожди, – она ведет меня в спальню и плотно задергивает шторы, отключает телефон и закрывает двери. Потом аккуратно развешивает одежду на плечиках и стуле. И мне уже кажется, что она не дышит. Я подхватываю ее и несу в постель. Я жалею ее и целую слегка и очень нежно. Она робко отвечает на мои ласки, но я буду не я, если не разожгу огонь!
– Настя, получай удовольствие, расслабься. Не контролируй свое тело, просто будь моей прямо сейчас.
Я не ошибался еще никогда, и она загорелась. Я не ждал с первого раза такой страсти, в ней проснулась женщина. Еще одна бессонная ночь у меня, но я не хочу спать, мне совсем не до сна! Настя утром отзвонилась и взяла отгул на один день, вернее, ночь – днем мы спали.
Все, мне надо уходить, уже вечер следующего дня, мы лежим в постели, и Настя искренне рассказывает, что это было какое-то волшебство:
– Это совсем не так, как было в первый раз, я не знала, что так бывает!
«Какие твои годы», – думаю я.
– Миша, – она целует мои волосы, – я так счастлива с тобой, Миша!
– Ну?
Я наклоняюсь к ней и искренне улыбаюсь. Я, конечно, подмигиваю и шучу. Но мне надо идти.
– Миша, ты чей? Ты ничей? – спрашивает Настя.
– Свой собственный, – отвечаю я и встаю.
Мне пора. Настя сидит в постели и молча смотрит на мои сборы. Я сбегаю по лестнице и вдыхаю прохладный воздух полной грудью. Моя машина от дождя и пыли потеряла свой былой блеск. У меня остался еще один выходной. Я подмигиваю себе в зеркале и еду к своему школьному приятелю, у него свой тренажерный зал. Два часа мы выкладываемся по полной. Ныряем в бассейн и физически напрягаемся.
– Как твои? – Антон кричит мне в душе, сквозь шум воды.
– А фиг его знает, сейчас заеду домой, узнаю, – отвечаю я, смывая мыльную пену.
– Так ты где пропадаешь?
– На работе Антон, на работе, – смеюсь я.
– Ясно, дом думаешь брать?
Я выглядываю из кабинки с удивленными глазами.
– Да маму твою встретил, сказала.
– Не знаю Антон, ничего еще не знаю.
– Ну пошли чаю попьем.
– Ох, хорошо, даже мозги прояснились.
– Эт точно! – Антон смеется, – приезжай почаще!
Наконец я дома: Ида встречает меня прямо у порога, а дети скачут и пищат. Ида не отходит от меня
– Ты хочешь есть? Ты устал? – Она смотрит на меня, она соскучилась, это точно.
– Ида, я завтра никуда не иду, у меня отгул. Мы будем вместе.
– Миша, давай пока будем жить здесь, в нашей квартире.
– А что с покупкой дома?
– А дом пока подождет, – говорит Ида.
– Как хочешь, – соглашаюсь я.
Она суетится, накрывает на стол, и вообще дома гвалт и кавардак – это дети вот так встречают меня и жена. Я понимаю, что соскучился по ним. Я хочу спать, и после ужина падаю в постель, и больше ничего не помню. Завтра мы будем вместе весь день. Рано утром я ласками бужу свою жену, и мы, как в ту первую ночь, отрываемся в полную силу. Я же вижу, она изменилась, она что-то поняла про нас с ней, что-то очень важное. Я чувствую это сам, где-то в глубине моего сердца. Она другая, совсем другая, я даже слегка удивлен.
– Ида, что с тобой?
– Я соскучилась, сильно-сильно!
Она смеется и шепчет мне разные такие слова. Я смотрю на нее другими глазами. Я беру ее лицо в свои ладони и всматриваюсь в ее глаза.
– Ида.
– Что, что, я люблю тебя, Миша!
В ее глазах счастье и радость. Она похорошела и заводит меня снова и снова.
– Хочешь, Ида, я буду…
– Не говори, Миша, ничего не говори.
Мы слышим топот ног, Сара и Патрик несутся к нам, они прыгают по кровати, как на батуте, и спускаются с воображаемых горок.
Обучаю Иду вождению. Она решила стать водителем. Всю весну занимаюсь Идой и ее обучением. У нее получается неплохо, но главное – практика. В начале лета покупаем ей машину. Она счастлива, и я вместе с ней. Но у меня прибавилось хлопот с водителем-Идой и ее машиной. Ну что поделаешь, это жизнь с ее переменами. Ида едет строго на работу и в детский сад, короткой дорогой, избегая центральных улиц, говорит, ей так удобнее.
Лето. Я его ждал. Люблю пляж и море, а еще люблю смотреть на красивых девушек. Смущать их, рассматривая украдкой. Комплименты не в моем стиле, я молчу (думаю, взгляды говорят больше, чем скажешь словами) и улыбаюсь. Улыбка – мой козырь. Я лежу на пляже и вижу море, оно уже рябит в глазах, и я надеваю очки. Мы тут пятый день загораем, бригадой выбрались на премиальные, рванули на отдых, ни много не мало. Просто валяемся на песке и плаваем, ходим в качалку и на массаж, а вечером пьем пиво в баре. Катался сейчас на парусном гоночном катамаране. Это стоит того, чтобы оторваться от дел и обязанностей. Саня поехал с женой и Илья, а Степаныч на вольных хлебах, с Германом под зонтиком режутся в карты. Ида уехала к своим. У Сани отпуск коту под хвост, сидит с подавленным видом. Ни в баре, ни на массаже мы его еще не видели, не говорю уже про дискотеку. Мы вечером идем. Жанна не отпускает Саню от себя ни на шаг. Они даже смотрят в одном направлении. Я ему подмигиваю и киваю на красотку, Жанна перехватывает мой взгляд и качает головой, возмущаясь:
– Ты бы сидел у меня под замком, Михаил! Тебя надо держать на коротком поводке!
– Что ты, Жанна, я перегрызу любой поводок, – смеюсь я.
– Что? У меня не сорвешься!
– Ах-ах-ах.
Я стряхиваю песок и иду в воду, разбегаюсь и ныряю с головой. Выныриваю далековато от пляжа и вижу, как Жанна выговаривает Сане, жестикулируя руками, и обмахивается своей соломенной шляпой. Я вылез на каменный островок и вытряхиваю воду из ушей. Здесь особо не полежишь, всюду камни довольно острые. Мимо проходит небольшой катер, и девушка в белоснежном купальнике смотрит на меня, я кричу ей, чтобы спасала, потому что я заблудился и не могу добраться до материка. Она понимает, что я просто шучу, но кивает и машет мне, замедляя ход катера. Я ныряю в воду и плыву к катеру. Вот это я попал, на катере три девчонки. У борта я ухожу под воду и «захлебываюсь», девчонки в замешательстве, они спасают меня, тащат на палубу, я падаю и закрываю глаза. Девчонки не знают, что им делать, они тормошат меня изо всех сил и я «оживаю», смеюсь и хватаюсь за первую попавшуюся «в порыве благодарности».
– Ну ты даешь, ты что, так и утонуть можно! Артист! – говорит девушка в полосатом купальнике (если так можно назвать тонкие нити, опоясывающие ее стройное загорелое тело).
– Да! Вы меня узнали, автографов не даю – я на отдыхе, я уходил от поклонниц, – рассказываю, улыбаясь им.
Они весело принимают мои шутки. Я за штурвалом, и мы гоняем по синему морю. Девчонки подогнали к берегу, и я бреду по воде на наш пляж.
– А то может с нами, а? – кричат они мне, хохочут и уходят в море.
Герман вскочил:
– Ты что, кто такие, меня бы позвал.
– Да так, – я смываю песок, – одноклассниц встретил, представляешь?
Герман понял, что я заливаю.
– Я на полном серьезе, Мишка, а ты как всегда! – вздыхает разочарованно он.
Вечером на дискотеке мне скучно, и я иду в свой гостиничный номер. Прямо в полутемном коридоре сталкиваюсь с девушкой с катера, что была в белом купальнике.
– Ого, артист! Мы что, соседи?
Я пожимаю плечами, я не знаю где ее комната.
– Пошли в гости, – приглашает она. – Моя комната в конце коридора, у меня есть кофе!
«Кто же пьет кофе на ночь», – думаю я, но иду в гости. Она заваривает кофе, я люблю его аромат, но не пью. Мне достаточно одной маленькой кофейной чашки с утра.
– А я думала о тебе весь день! У тебя глаза запоминаются сразу.
Молча смотрю на нее и спрашиваю:
– А сам я не запоминаюсь сразу?
– Запоминаешься.
Она стоит, касаясь моего лица своей челкой.
– Мне надо переодеть купальник. Подай мне пожалуйста халат, он в шкафу!
Оборачиваюсь с халатом в руке, она протягивает руку из ванной. Открываю дверь и вижу совершенно голую девушку. Я прячу халат за спину.
– Ну, ну что же ты, дашь мне халат?
– Зачем?
Смотрю в ее глаза и медленно приближаюсь к ней. Я понимаю, что это был всего лишь ее трюк, небольшая хитрость, она сама этого хотела… Подхожу к ней очень близко, но останавливаюсь, хочу прочесть по глазам характер и откровенно рассматриваю ее.
– Я замерзла, ну что же ты! Халат!
Я протягиваю ей халат и вижу разочарование и легкую обиду в ее лице. Продолжения не будет. У меня нет желания.
– Ну, спасибо за кофе.
Я хочу выйти из ванной.
– Ты же не пил, какой кофе? Подожди, ну что же ты? Разве я тебя обидела? Посмотрим фильмы. Знаешь, такие, ну сам понимаешь.
Она включает видео и садится на кровать. А я ложусь на спину, подложив под голову руки. Мы насмотрелись фильмов до одурения, и врожденные инстинкты не заставили себя ждать. Она была готова почти на все, и мне больше ничего не надо было бы предпринимать. Но я встал и пошел к двери.
– А? – она прошла за мной к двери. – Ты что, уходишь?
Я повернулся к ней.
– Мы договаривались смотреть с тобой фильмы.
– Но! – она удивленно подняла брови.
– Только фильмы, – придержал я девушку за плечи.
Пожелал ей спокойной ночи и вышел в коридор.
Романтика нашей поездки позади. Мне сегодня двадцать пять лет. Это много или мало? Меня чествуют, и испекли торт. Я только что вернулся с моря, июль. Ида приехала от родственников, а мама самоотверженно пребывала с детьми и котом. Я загорел, и мои зубы кажутся белее снега на фоне загара. Рождение мое отметили. Мы едем, мама захотела, чтобы я отвез ее домой.
– Миша, зайдем!
И мы медленно поднимаемся к маме. Я приблизительно угадываю тему предстоящего разговора.
– Михаил! – решительно начинает мама.
– Мама!
Я обнимаю ее за плечи и улыбаюсь изо всех сил. Я смотрю на нее своим самым лучшим взглядом.
– Ох, Миша-Миша, ты своими глазами сводишь всех женщин с ума. Ты…
– Все, я буду ходить в солнцезащитных очках!
Мама вздыхает и смотрит в окно.
– Эти женщины, Миша, готовы ползти за тобой по пятам!
Мама качает головой. А я лежу на диване. И начинаю верить, что мы сами выбираем себе родителей, еще до рождения. Моя немногословна, и мы уже все поняли, без долгих дискуссий. Мама спохватывается и гонит меня домой, пока не стемнело. Она шутя выталкивает меня в коридор и захлопывает за мной дверь. Ровно в ту же секунду появляется на верхней площадке Дина и спускается вниз. Она искренне удивляется, увидев меня.
– Какая встреча, Михаил! Здравствуй. Как настроение?
– Отличное.
Моя белозубая улыбка отсвечивает в сумерках подъезда, об этом мне сообщает Дина.
– Миша, может, зайдешь в гости?
Но я не могу, мне надо идти. Или не хочу, что скорее всего, и я иду к машине. Мама наверняка смотрит в окно. Я не хочу домой, не хочу спать, я даже не пил в свой день рождения! Еду, куда глаза глядят, и, очнувшись, вижу перед собой дом Лены, но и к Лене в гости не хочу. Сижу в машине, курю в приоткрытое окно. Я за городом и не могу здесь никого встретить – это даже лучше.
Я начинаю думать, люблю ли я Иду. Не знаю, я просто привык к ней. Зато я люблю детей, я точно это знаю, я даже сейчас в темноте улыбаюсь, так как ясно вижу их перед собой. Мама сама нашла мне невесту, она привела к нам в дом Иду, дочку своей лучшей подруги, с которой они выросли. Вернее, Тамара сама привезла к нам Иду. Они оставили нас вместе, а потом мы просто стали жить дальше, потому что Ида ждала Сару и Патрика, двойняшек. Мне было двадцать лет, я только что пришел из армии, а Иде двадцать три. Мы вместе уже пять лет. Вот такая арифметика. Наверняка мама терзается, ну теперь-то я ее понимаю. Каждый сам должен строить свою жизнь и семью. Ты сам должен выбирать, с кем жить, и куда тебя тянет. Куда меня тянет, я сам еще не знаю.
Дома Ида встретила меня с распухшим носом и красными от рева глазами.
– Ида, что с тобой?
Я обнимаю ее крепко. Я всматриваюсь в ее глаза.
– Что с тобой?
Она хлюпает носом и долго не может произнести ни слова.
– Миша, у меня не будет больше детей, я не могу больше иметь детей, не могу забеременеть, не мо-гу-у-у!
Ида снова плачет, размазывая по щекам слезы.
– Ида! Какие дети? – я подхватываю ее на руки и несу в спальню. Уложив на кровать, осыпаю ее лицо и руки поцелуями.
– Ну и что. Хватит нам двоих. Во! – я приставляю ребро ладони к горлу. – Ты просто устала, поехали на море! В санаторий! Куда хочешь! Сколько ты будешь добиваться этого? Что за идея, Ида, все эти годы с ребенком? Вот пойми женщину!
Она постепенно успокаивается и затихает в моих объятьях…
Саня расстроен: у него сегодня не клеится работа – через каждые двадцать минут он бежит звонить Жанне. Он упрашивает ее, умоляет о чем-то, наверное, простить его, как всегда. Я лежу на сиденье от авто и наблюдаю за Сашкой. Он мелькает в открытом окне конторы, я слышу обрывки разговора. Он переменился в лице и сам не свой. Он нас не видит и не слышит, совсем пропал парень. Я смотрю в небо (у нас обеденный перерыв) и жую спичку. «Интересно, – думаю, – если бы мне вот так вот влюбиться сдуру, как Сашка! Что бы стало со мной?». Я усмехаюсь и никак не могу себе этого представить.
– Степаныч, – говорю, – отпусти ты его домой, он все равно сегодня не врубается в работу.
– Пожалуй.
Степаныч подходит к окну конторы и что-то бубнит Сане. Саня срывается с места в карьер.
– Ох-хо-хо, – Степаныч скребет затылок и надвигает кепку на глаза. – Во жизнь, а, Мишка, ты-то не страдаешь?
– Да не могу вот никак!
– Ага, жди, будет он страдать! – Герман выходит с бутылкой газировки.
– А не зацепило, знать, тебя, Миша. Не знаешь ты любовь-то. А как встретишь – и пропал паря, вот такая она, слышь. Ну пошли работать, хватит трепаться-то.
Весь рабочий день я думал про любовь, аж самому надоело. Наутро, едва приехал на работу – к Степанычу.
– Расскажи про свою любовь, Степаныч! Что за любовь?
– Ну, в перерыве, дай вспомнить самому, да не смейтесь вы, я помню, помню я все. Как вчера это было. Эх, – вздохнул Степаныч. – Нас пареньков всех собрали, значит, на призывном пункте. Стоим мы, построились и ждем, что нам скомандуют. А тут народ. И девчонки две стоят в сторонке, ждут кого-то, или что. Оказалось, она пришла за компанию; парня подружка провожала в армию. Я как увидел ее – в груди сразу ёкнуло что-то, как током ударило. Моя она, ну понимаешь, как родная, что ли! Худенькая такая, волосы вроде темные, а светлые завитки у лба, и в косу заплетенные. Она меня тоже заметила. И вот смотрим мы друг на друга, а не решаемся заговорить. И не знаем ни имени, ничего. Помню все до мелочей, вот ведь памятно как. Платьишко на ней такое рябенькое, серенькое, с воротником, на пуговках. И босоножки на каблучке, белые. Они прошли мимо, к парню тому поближе, тут мы и разглядели получше друг друга, и она смотрит на меня во все глаза, но тут же опускает их, как встретимся взглядом. Тут команду подали, и пошли мы потихоньку садиться по вагонам. Я набрался храбрости и крикнул ей, что Андрей я. Она откликнулась, а имя не расслышал. Она махала мне, а я ей. Так и уехал в армию.
– Ну а дальше что, Степаныч?
– А что дальше… Да разве расскажешь всю свою жизнь, ребята, за обеденный перерыв. А потом нашел я паренька того, которого они провожали, попали мы с ним в часть вместе. Ну и узнал через его подружку и имя ее, и адрес. И завязалась между нами переписка. В армии для солдата письмо лучше любого подарка. А отслужил – ехал домой и все думал, как встретимся, и что дальше будет. Вдруг все попеременилось уже, и, может, стала она совсем другая. Волновался очень сильно. А из вагона спрыгнул – она бежит ко мне, и мы с ней лицом к лицу встали и не можем слова сказать. Смотрим в глаза друг другу, а сердце колотится, думал, выскочит из груди. Потом она спохватилась: «Андрей, твой автобус уходит». А мне еще надо было ехать домой. Ну так все получилось, уехал я дальше и пообещал вернуться. Пожали друг другу руки, и все. Дома все по-старому. А я хожу и думаю про любовь: какая она и как такое может быть, что годами не отпускает. Курю на балконе и смотрю вдаль, там речка бежит. Зелено, и птицы поют с самого раннего утра. Самая пора влюбиться. Умываюсь несколько раз за день, жарко. Солнце печет. Бабье лето. Гляжу в зеркало, себе в глаза. Разве это любовь, когда любая идет с тобой, куда хочешь. А сам я разве не иду? Как там говорят? Дают – бери, бьют – беги. Я не бегу, если бьют, а если дают – беру, что ж мне, отказываться, что ли. Не беру же я все подряд, какая-то искра проскакивает, и все!
Смотрю на Иду, она готовит и бегает от стола к плите.
– Ида, вечером пойдем в ресторан поужинаем? Дети у мамы.
– Я выхожу на работу завтра, Миша.
– Ну хорошо, выходишь так выходишь.
Я обнимаю ее сзади за плечи, целую в шею.
– Хочу лечь пораньше, – говорит Ида.
Открываю окно, ветер свежий, хорошо. Одеваюсь и ухожу на улицу. У меня нет точного плана, я сажусь в машину и еду к Антону в качалку. Народу в тренировочном зале море.
– Привет, Миша!
Антон инструктирует женщин, обтирается и бросает полотенце. Мы садимся на низкие скамейки, Антон пьет из стеклянной бутылки воду.
– Слушай, Миша, все, поздравь! Я, кажется, женюсь.
– Ну? Поздравляю! Ты самый последний из нас, кстати.
– А что не спросишь, кто она?
– Ну если хочешь, кто она? – повторяю я за Антоном.
– А во-о-он, смотри, та, в синих трениках на беговой дорожке. Ну, давай подойдем, я хочу ее показать тебе, идем!
Я нехотя поднимаюсь вслед за ним. Девушка сошла с дорожки и обмахивалась полотенцем.
– А вот мой друг Михаил, а это Лариса.
Она повернулась в мою сторону и кивнула. Я приветливо улыбнулся. Лариса сжала губы в тонкую ниточку и вытащила полотенце из сумки. Девушка обычная, из тех, что сразу не запоминаются. Слишком серьезный вид, из очень «правильных». Тут, наверное, еще много разных тонкостей, надо знать, чем-то ведь она его взяла.
– Она в душ, пойдем посидим еще.
Понимаю, Антону не терпится услышать мои комментарии.
– Ну как? Она тебе понравилась?
Я, конечно, не задумывался над этим.
– Антон, главное, что ты сам в восторге.
– Спрашиваешь. Да я за красотой не гонюсь, Миша, понимаешь, главное душа и все такое, чтобы проще.
При этих словах мои брови невольно поползли вверх. Как раз простоты я тут и не увидел. Обычно первое впечатление самое правильное, ну ладно, допустим, я ошибся.
– Тогда только остается пожелать вам счастья.
– Слушай, Мишка, да я к красивой не смог бы подойти, наверное, ни за что. Я тут-то сам не знаю, как вышло.
– Да ладно, ну кто, как не ты, заслуживает счастья, Антон, – я хлопаю его по плечу. – Ладно, пойду я.
– А ты что, в зал не идешь?
– Не сегодня.
Я поднимаюсь со скамейки.
– Миша, давай ко мне свидетелем! – предлагает Антон с радостным выражением лица.
– Ты посоветуйся сначала с Ларисой, а за мной дело не станет.
Как на улице легко, ветер такой приятный, я подставляю лицо ветру и солнцу, прикрываю глаза и набираю полные легкие воздуха. Стою и думаю, что Антошка, как никто, заслуживает счастья. Простой и наивный, он и в школе такой же был. Может, сложится у него все, как надо. Лариса мне не понравилась, но я-то на ней не женюсь, а это главное, и мне стало весело. Я сел в машину и покатил навстречу разыгравшемуся ветру и порозовевшим солнечным лучам, которые уже скрывались за горизонтом. Погонял на большой скорости за городом и поехал домой. На обочине увидел Луизу, усиленно махавшую мне рукой, притормозил. Она запрыгнула в машину.
– Поговорим?
– Такси ловишь?
Я отъехал в сторону и заглушил мотор.
– Миша, я хочу тебе сделать подарок.
Я удивленно поднял брови.
– Я хочу подарить тебе телефон.
– Н-е-е-е-т! – засмеялся я.
– Я не могу тебя разыскать никогда, нигде, и никакой связи! Ты хочешь, чтобы я сошла с ума? Я соскучилась, сильно, очень сильно. – Она замолчала и стала разглядывать меня так, будто не видела вечность.
– Где твоя машина, Луиза?
– Дома, она сломалась, я не знаю, что с ней, – отмахнулась Луиза, давая понять, что ей сейчас не до машины. – А тебя не было в «Сервисе!». Миша, поедем ко мне, я прошу тебя, ты совсем забыл меня. Я никому не говорила таких слов…
Луиза не хочет слушать возражений. Она еще никогда не говорила так отчаянно. Я уверен, она сейчас не поймет никаких слов. Молча разворачиваю машину, и мы едем к Луизе. Во дворе к ее машине ставлю свою, и мы идем в дом. Она не дает мне зайти, обнимает у входной двери и никак не может попасть ключом в замочную скважину. Пришлось взять ключ у нее из рук и открыть дверь. Луиза тут же закрывает дверь на все замки, зашторивает окна и закрывает каминную решетку, чтобы я не исчез и не вылетел в трубу. Я сажусь в кресло и смотрю на нее. Она в полном порядке, как всегда, вся с иголочки. Одевается она изысканно и со вкусом. Я не знаю, сколько ей лет, мне безразличен возраст, я вижу женщину и ее горящие глаза. Сколько страсти в одиноких женщинах! «Но страсть исчезает в рутине семейных будней», – проносится в моей голове, я стал много думать. Луиза снимает с меня рубашку и садится на подлокотник кресла.
– Миша, – она шепчет мне горячо в самое ухо, – приходи в любое время, ну хотя бы несколько раз в месяц.
Я обнимаю ее и начинаю раздевать, она любит, как я это делаю, зубами расстегиваю ее пуговицы, и за каждой снятой вещичкой следует поцелуй. Она поддается легко, и желаний в ней до краев. Она меня заводит, я уже на автомате, а руки сами все знают, и тело тоже. Я в полной боевой готовности, и теперь ничто не способно меня остановить. Время исчезает, как цель с радаров в бермудском треугольнике. У каждой женщины есть такой треугольник…
Опять меня не было дома, я вкалываю. И сегодня после работы, только поздно вечером, попаду наконец домой, надеюсь. Нет, даже твердо уверен в этом. Я иду мыться и смотрю на время: уже двадцать два часа, пора. Машина моя заводится с пол-оборота, и я еду по вечернему городу. Паркуюсь и поднимаюсь медленно по лестнице, осторожно открываю своим ключом дверь – и я дома. В квартире тихо, все спят. Прохожу в зал и ложусь на диван. Меня нет, я проваливаюсь в сон. Рано утром меня будит Ида: они опаздывают, и я везу всех по местам: детский сад, работа Иды. На автомате еду домой и снова падаю спать.
Всю неделю мы пашем до двадцати двух и даже не травим байки, у нас на это нет времени. Наступила осень, и весь город вернулся после отпусков.
Мне Степаныч дает задание, и я с утра еду в богатый особняк посмотреть машину.
Подгоняю к воротам особняка с автоматическим подъемником, охранником и видеонаблюдением. Охранник говорит с хозяином и поднимает ворота, заезжаю во двор. Парковая зона, осенние цветы, фонтанчики, ухоженные аллеи – симпатично.
Меня приглашают в дом. Сижу на мягком диване, жду хозяина. Со второго этажа по витой вычурной лестнице спускается дама в шикарном халатике: белоснежный мех, золото, какие-то невесомые перышки – ножка при каждом шаге оголяется выше колена.
Даму напрягает, что я сижу, развалившись на диване.
– Вы кто? – спрашивает, я так понимаю, хозяйка особняка, дернув бровью и презрительно надув губки. Встаю и представляюсь:
– «Сервис для вашего авто».
Дама кривит губки и подходит ко мне ближе. Она смотрит уже не так сурово и даже с интересом.
– А вы давно там работаете?
– Сколько себя помню, – улыбаюсь я, и дама слегка тоже.
– А сколько вам лет?
– Двадцать пять.
– Хм-м, – дама что-то прикидывает в голове. – Будешь приезжать лично ко мне, мою машину посмотреть можно в нашем гараже.
Дама садится в кресло, и халат распахивается полностью. Я вижу прозрачные тонкие трусики и даже золотистый шарик на пупке. Она не очень то спешит запахнуть халатик.
– А ты не из робких, ты все увидел? – спрашивает она с улыбкой и блеском в глазах, какой бывает у женщин за пять минут до измены.
– Почти! – я сажусь на диван, расставив колени и скрестив руки на груди.
– Такого ты не видел даже во сне.
Она смотрит на меня свысока, покачивая ножкой. «Во сне точно», – думаю я. Ей, видимо, очень скучно.
В холл входит пожилой мужчина, дама успевает запахнуть халатик и прячет ручки в рукава. Он подходит ко мне, и мы договариваемся об условиях починки машины, оплате и о времени работы. Мы идем к выходу.
– Вы приезжайте к нам, моя жена всегда дома, а я с утра всегда занят. Возникнут вопросы – вот мой телефон, или говорите прямо с женой. Ее кабинет на втором этаже.
– Простите, я не привык договариваться с замужними женщинами.
– Ну хорошо, – мужчина улыбается. – Вечерами я иногда дома, звоните.
Он подал мне визитку.
Гараж добротный, я осмотрел машину – работы на пару дней. Пусть Степаныч сам едет. Вышел и махнул охраннику, чтобы открывал ворота.
На работе посвободней, сегодня разгребли основные заказы. Сидим пьем кофе да чай, Степаныч травит байки, они с Ильей домино раскладывают на столе. Я лежу на диванчике, закрыв глаза и закинув руки за голову, кемарю.
Слышим, как подъехала машина
– Мишка, к тебе дама на белой «Ауди».
Герман открыл окно:
– Вы подождите! -крикнул он.
Вставать мне совсем не хочется, я сел, потянулся и вышел на улицу.
Луиза приехала поменять масло… Она не отходит от меня ни на шаг и «нечаянно» прижимается ко мне то бедром, то грудью, натыкаясь на мое тело, как на невидимые препятствия.
– Луиза, ну в чем дело? – я мазнул ей по носу пальцем. – Я поменял масло, можешь ехать.
Она смотрит на меня молча, умоляющим взглядом.
– Лу-и-за, – говорю по слогам, полушепотом, – я так понял, ты не хочешь больше меня увидеть никогда.
– Я поняла! – поспешно отвечает она, садится в машину и уезжает.
– Красивая дамочка, – Герман свистит. – Везет Мишке, все клиентки липнут именно к нему, а, Михаил?
– Да брось ты.
Мой сон пропал, налью лучше горячего чаю.
– Ну чем ты их берешь, Мишка? – допытывает Герман.
– Тем же, чем и ты! Чем мужики берут женщин! – откровенно смеюсь я.
Мужики тоже от души хохочут.
– Вон у Степаныча какая краля, а, Степаныч? Расскажи Герману, пусть обзавидуется, – вспоминаю я.
– Что, почему не знаю? – Герман садится за стол, он весь внимание.
– Какая такая краля? – Степаныч продумывает ход в домино и опускает костяшку на стол.
– А особняк! – напоминаю я.
– А, эта? Да-а-а-а! – смеется Степаныч.
– Да не томите вы, ну! – Герман нависает над столом.
– Ага, это знаешь, как в сказке про двенадцать месяцев. Хочу, говорит, подснежники зимой.
Степаныч покрутил растопыренными пальцами веером, и все дружно грохнули от смеха, даже Илья и Саня смеялись до слез.
– А эт она на тебя, Миха, глаз положила, где, говорит, тут мастер приходил, а подать, грит, мне мастера, растуды его в качель. А я стою, глазами хлопаю, тебя, слышь, Мишка, выручаю… Не могу знать, ваше высокоблагородие, глазами вертеля нарезаю, – заливает Степаныч, а нас всех смех пробирает, сил нет.
– Ноги, слышь, подкашиваются, в зобу дыханье сперло, чуть не рухнул навзничь, где стоял. Это он! – Степаныч тычет в меня пальцем, удружил.
– Хорош, Степаныч, травить, лицо клинит смеяться, – пытаюсь говорить сквозь смех.
– Ага, хорош, сам сбрендил, подкинул мне сюрпрайз!
– А не ты меня в особняк послал?
– Слышь, Мишка, давай с утреца в особняк по заказу!
– Ну, ты у нас парень представительный – и рост, и улыбка, и юмор. Лицо фирмы! Мишка, тебя куда ни пошлешь – гарантирован успех!
Под самый мощный хохот появилась в проеме двери Жанна.
– Ничего вы ржете, как жеребцы, аж на всю округу слышно! К вам что тут, Задорнов приезжал с Петросяном?
Саня поднялся и пошел мыться. А я на улицу покурить, Жанна следом.
– Как живешь, Миша? Наверное, отлично?
Я кивнул и стряхнул пепел в урну.
– Скучно мне, Миша! Слышишь, скучно мне с Сашкой, устала от его пресмыкательства. Не мужик, тряпка. Скажи что-нибудь, ну что ты молчишь? Хоть бы ты обратил на меня внимание, я бы за тобой бегом побежала.
Я докуриваю. Бежит Саня.
– Ну где ты там, Саша, а то Миша мне тут такое предлагает! – Жанна картинно закатывает глаза и поправляет прическу.
Я усмехаюсь, Саня жмет мне руку и догоняет Жанну.
Я потягиваюсь, сильно зажмуриваю несколько раз глаза и иду мыться, пора домой. Завтра в качалку! Организм требует разминки.
– Видал? – кричит Герман в душе. – Как она Сашку вымуштровала, бегом на полусогнутых.
Герман смачно сплевывает и смывает пену с головы.
– Тебя это задевает? В том и прикол, Герман – каждому свое!
– Чтоб я вот так, да не в жизнь!
– Не зарекайся, Герман – шучу я.
– Ты что! Я-то себя знаю! Ты посоветуй Сане, как надо с женщинами, Мишка, ну как себя держать, что ли.
– У-у-у последнее дело это, советы. Ты свою жизнь устраивай и разберись в ней, советы оставь при себе.
– А может ты и прав.
По домам.
С утра еду в качку, выходные. Осень вступила в свои права, дождь моросит. Он, видимо, зарядил надолго, небо серое до самого горизонта.
Включаю музыку, веселее. Закуриваю – вообще хорошо.
В тренажерном зале полно народу.
– Антон, привет! Держи пять. Ты что такой пасмурный, как на улице небо?
– Да! – Антон машет рукой.
Идем с ним на снаряды. Два часа тренируюсь, душ, бассейн. Сидим на низенькой длинной лавке, их здесь много вдоль стен. Антон молчит и трясет ногой.
– Ты что! – я хлопаю его по плечу. – Когда свадьба, проблемы с подготовкой? Может, помочь чем?
– Да свадьба уже была Миша…
– Уже? Ну тогда поздравляю, – улыбаюсь от всей души.
– Лариса сама решила, кого пригласить, и со свидетелями тоже, да, – он глубоко вздохнул и махнул рукой снова.
– Что ты, ну!
– Да перед ребятами, перед вами неудобно, я не так все это себе представлял, думал, вас всех позову, а ты свидетелем чтоб.
– Да брось ты, какая разница, главное – все, семья теперь, как ты и хотел, и мама радовалась, ты же сам говорил.
– Ну да.
– Ну я покатил, Антон!
– Ты приезжай, слышь, Михаил.
– Само собой.
И я иду на парковку. Припустил ливень, бежать к машине неохота, и я успеваю изрядно промокнуть.
Добираюсь домой, открываю дверь, с меня бежит вода: с одежды, с волос, по лицу…
– Миша!
Ида с полотенцем спешит ко мне и сушит мои волосы, начинает целовать, собирая губами все капли с моего лица.
– Я наберу ванну, – говорит она. Слышу плеск льющейся воды, снимаю в прихожей мокрую одежду.
– Ну вот, – говорит Ида, – иди.
Я подхватываю ее на руки, несу и опускаю прямо в одежде в ванну, она смеется и пищит, теперь я снимаю мокрую одежду с нее.
– Миша, Миш, подожди.
Она отталкивает мои руки и пытается дотянуться до полотенца. Я сбрасываю с себя оставшуюся одежду и делаю вид, что ныряю с разбега в ванну.
– Мишка, ты что, – Ида хохочет.
Я «ныряю» к ней. Вода в джакузи забурлила ключом, я включил массажные фонтанчики, глажу ее ноги и всячески ее достаю. Ида улыбается и качает головой. Я лью разную пену для ванн и развожу мыльные пузыри. Я моюсь сегодня уже третий раз.
Мы выкручиваем одежду и полотенца, и я несу Иду в постель. У меня после качалки ноют плечи, но я выдержу, я себя знаю. Сейчас войду в крутой вираж и. Я целую ей руки и плечи, ласкаю ее так нежно и долго, что она начинает дышать с тихим стоном, закрывает глаза и становится горячей, как огонь в раскаленной пустыне.