Ведьма
– Нет, я не останусь, – сказал Путник, – Вы не хуже меня знаете это. Но я бесконечно благодарен вам за всё, что вы сделали для меня. Покуда на этом свете остаются люди, подобные вам, способные творить добро, не задумываясь, есть надежда, что этот мир все-таки не обречен. И теперь я буду думать об этом всё время, пока буду брести по бескрайней пыльной пустыне.
Он одел на плечо старую незаряженную винтовку и пустился в путь, оставив на краю селения печально смотрящего ему вслед рыжеволосого Илелео и машущего на прощание рукой растрёпанного священника в ветхом рубище и с блаженной улыбкой на лице.
Вскоре селение скрылось из виду. Повсюду, насколько хватало глаз, простиралась бескрайня гладь мёртвой серой пыли. Белое солнце, вскарабкавшись на самую верхушку неба, начало медленно раскаляться и вскоре знойное дрожащее марево расслаивающегося воздуха размазало контуры окружающего пространства.
Спустя какое-то время Путник почувствовал, что силы покидают его. Ступая всё медленнее и медленнее, наконец он опустился, сев на горячую пыль и, уронив голову на грудь, закрыл глаза. Впав в оцепенение, он растворился во времени, но почувствовав, как невыносимо припекает затылок, стиснув зубы поднялся и побрёл дальше.
Дальше на горизонте показалась гряда скал, которые когда-то располагались на самом дне океана. Подойдя поближе, он увидел у их подножия истрепанный шатёр, состоящий из китовых рёбер, каких-то коряг и прочего хлама, обтянутых рыбьими шкурами, обрывками тряпок и другим мусором.
– Есть кто живой? – спросил Путник, пытаясь разглядеть, что находится внутри шатра.
В ответ из шатра высунулась безобразная старушечья голова и подслеповато щурясь уставилась на Путника.
– Чего надо? – спросила она.
– Убежища, – устало ответил Путник.
– Жрать нечего, – поморщившись, предупредила старуха.
– Я не за этим, – вздохнул Путник, – Просто переждать зной.
– Воды тоже нет.
– Потерпим, – Путник почувствовал, что теряет силы, – я пережду и уйду.
– Ну тогда заползай, – голова старухи скрылась внутри.
Путник опустился на четвереньки и осторожно пробрался сквозь узкую прореху внутрь шатра. Пол внутри был устлан перемешанными засохшими водорослями, тряпками и множеством чего-то, что видимо попадалось старухе под руку многие годы.
– Я прилягу, – тихо сказал Путник, чувствуя, как силы покидают его.
В духоте замкнутого пространства, уже впадая в полуобморочное состояние, он смотрел как пробивается над его лицом беспощадный солнечный свет сквозь натянутую рыбью кожу, служащую и стенами и крышей этого убогого жилища.
Открыл глаза он, когда уже в наступающих сумерках отступил изматывающий зной.
– Лежи, не поднимайся, – сказала старуха, заметив, что Путник пришел в себя, – День пролежал, ночь тем более пролежишь.
Путник повернул голову в её сторону и увидел, что старуха сидит, сгорбившись в другой стороне шатра. Перед ней лежал, отбрасывая колышущиеся отблески на её лицо, светящийся хрустальный шар.
– Давно ко мне никто не заходил, – проскрипела старуха, – Но видимо час настал. Сейчас я расскажу тебе обо всём, что не дает тебе покоя, даже о том, в чем ты сам себе боишься признаться…
– Я не просил тебя об этом, – прохрипел Путник.
– Умей быть благодарным, – недовольно сверкнула глазами старуха, – если для тебя делают то, о чём тебе даже и просить не пришлось. Каждый ищет утешения и помощи любой ценой в минуту слабости. И не отвергай помощи, предлагаемой тебе и будь снисходителен к отвергающим твою помощь…
– Мне это не нужно, – возразил Путник.
– Тише, – оборвала его старуха, не отводя взгляда от шара, – Начинается… Вижу тебя взобравшимся на самую вершину, но упавшим с неё. Вижу, что не сдался ты и продолжил свой путь. И идешь, не взирая ни на что, упорно идёшь, как вепрь сквозь чащу, ломая ветви и молодую поросль. А куда ты идешь? В чём смысл твоего пути? Какова его конечная цель?
– Я иду к морю, – печально улыбнулся Путник, – Только тебе-то не всё равно?
– К морю? – нахмурилась старуха. – Что тебе от того моря? Стоит ли оно того? Лишь много грязной соленой воды.
– Почему грязной? – улыбка пропала с лица Путника.
– А с чего бы ей быть чистой? Лишь только пыль вокруг. И если твоё море и существует – до самого горизонта оно будет словно мутная лужа. И то если существует…
– Да что ты возомнила о себе, женщина? – болезненно поморщился Путник, – Поговорила бы ты раньше у меня…
– Ха-ха-ха! – закатилась скрипучим смехом старуха, – А ещё раньше ты бы меня на костре сжег!.. Тише! – она подняла руку, – Вижу, что обрёл ты в пыли дитя, маленькую девочку, ребёнка с душою, которою посчитал родной, но потерял и теперь бредёшь по её следу. Да только зачем? – снова обратилась она к Путнику.
– Что зачем? – насторожился Путник.
– Для чего ты её ищешь? Что ждешь ты от неё? Что сможешь дать ей? Сам себе ты можешь ответить?
– Да твоё какое дело? – вспылил Путник, – Что ты за гадалка такая? Нет чтобы о будущем рассказать, как положено тебе, вопросами замучила как последний инквизитор…
– Будущее хочешь знать? – обиженно поджала губы старуха, – Ну так слушай… Когда найдешь ты её – не знаю, но она всегда будет давать тебе знать о себе. И каждый раз настигая, будешь упускать её в последнюю минуту. А когда встретишь – сможешь ли узнать, так это зависит от того, сколько времени искать будешь…