Очень медленно
«Жигули»
– …Я ж тебе говорил: это пробка, – покачал головой Володя Петров. – Надо было развернуться и ехать по кольцу в другую сторону.
Греков уже и сам это понял. Надо было послушаться Володю, а теперь поздно. Сзади напирают машины, и возможности выбраться нет никакой. Но из упрямства Юрий Греков сказал:
– Рассосется.
– Сомневаюсь.
– Кстати, ты обещал меня развлечь. Рассказывай свою фантастическую историю.
– Ах да! – хлопнул себя по лбу Володя. – Историю! Ну слушай. Ее герой – человек реальный. Мало того, ты сталкивался с ним чуть ли не каждый день, на протяжении нескольких лет, но не замечал. Или замечал, но брезгливо отворачивался. От него всегда дурно пахло, потому что он редко мылся, зато частенько копался в мусорном контейнере, в отбросах.
– Бомж, что ли? – безразлично спросил Юрий Греков.
– Да, бомж. Если ты помнишь, лет пять назад у вас в подъезде дежурила консьержка.
– Было, – кивнул Греков.
– Жильцы позвали рабочих, те отгородили небольшое помещение, метра два с половиной на полтора, поставили там стол, стул, маленький черно-белый телевизор. Помнишь?
Греков молча кивнул.
– Продлилось это недолго, потому что большая часть жильцов плату вносила нерегулярно, а потом и вовсе отказалась.
– К чему ты мне все это рассказываешь? – нетерпеливо спросил Греков.
– Это предыстория. Номер один. А сейчас будет предыстория номер два. Жил-был человек. Неглупый, образованный. В своей квартире. Коренной москвич. Окончил технический вуз, потом аспирантуру, стал преподавателем и даже защитил кандидатскую диссертацию. Но угораздило его неудачно жениться – на стервозной бабе-лимитчице, которая решила его использовать и обобрать. Родила ребенка, может, от мужа, а может, и нет, прописалась в квартире, и отпрыска своего прописала. А наш герой был человеком добрым и безотказным. Когда жена затеяла развод, а потом размен, не сопротивлялся, адвоката не нанимал и опомнился только, когда очутился в маленькой комнатке в коммуналке. Новая однокомнатная квартира по решению суда досталась бывшей жене и сыну.
– Обычная история, – сердито сказал Греков.
– В общем-то, да, – вздохнул Володя Петров. – Но продолжаю. Очутился наш герой в коммуналке, откуда энергичные соседи сразу же стали его выживать. До его появления комнатка пустовала и была в полном их распоряжении. А тут, понимаешь, потеснили. К тому же, после развода наш герой с горя начал пить. По-тихому, но крепко, что было лишним поводом для соседей от него избавиться. Мало ли? Напьется, уснет с зажженной сигаретой в руке и все спалит! Или входную дверь оставит открытой. Им-то было за что опасаться: имущество, деньги.
Словом, началась кампания – с привлечением участкового, управдома и все такое прочее. С работой у героя тоже были проблемы. Из-за пьянки. Из института его выгнали, потому что регулярно срывал занятия или являлся на лекции пьяный. Чтобы хоть как-то заработать на жизнь, он стал летом по дачам шабашить. Приятели его тоже обирали, но зато спиртного было – залейся! А к тому времени пятиэтажку, где была его комната, решили снести. Наш герой об этом не знал, документы вовремя не подал, с управдомом проблемы, с участковым проблемы. Ну кто будет за него хлопотать? Не соседи же? Мало того, он уехал на все лето – денег решил подзаработать. Когда вернулся, его чемоданчик стоял за дверью, а комнатку соседи опять заняли. Квартплату наш герой не платил, вот и свершилось! Еще несколько месяцев он жил у знакомых, тех, с которыми шабашил, а когда вновь вернулся туда, где был законно прописан, обнаружил, что и самого дома уже нет – снесли, а на этом месте стройка. Кинулся искать, где, куда, и тут выяснилось, что про него просто-напросто забыли. Соседям квартиру дали, а ему нет. Так наш герой и стал бомжом. Но с московской пропиской.
– Короче.
– А куда торопиться? – усмехнулся Петров. – Все равно почти не едем.
– Скучно. А ты обещал развлечь.
– Хорошо. Сейчас развлеку. Не буду описывать его мытарства по инстанциям, скажу только, что в итоге он так и остался с паспортом, в котором стояла прописка в доме, которого уже нет. Жить же ему пришлось в той самой каморке, которая осталась пустовать после того, как жильцы вашего подъезда отказались от вахтера. Там тепло, и зимой перекантоваться можно.
– Ах вот оно что! – протянул Юрий Греков. – Значит, это тот самый бомж, который… Да, какое-то время он жил у нас в подъезде. Но вот уже несколько лет, как он куда-то исчез.
– Вот именно, исчез. Слушай дальше. Человек он был интеллигентный, и даже в мусорных контейнерах копался интеллигентно. С головой туда не нырял, аккуратно палочкой ворошил. А выбрасывают у нас много чего. Вещи гм-м-м… – кашлянул Петров, – самые неожиданные. Словом, как-то он перебивался. Бомжи уважали его и звали Доцентом. Сокращенно Дося.
– У него еще были смешные круглые очки в металлической оправе. В одном стекло треснуло. Хм-м-м…
– Знаешь, чем он зарабатывал на жизнь?
– Знаю, – кивнул Греков. – Бутылки собирал. Мы даже оставляли ему на этажах, у лифтов. Удобно: не надо выносить к контейнерам.
– А вот и нет! На бутылках много не заработаешь. Он ходил по электричкам.
– Милостыню просил? – нахмурился Греков.
– Вроде того. Некоторые, знаешь, поют, на гармошке играют. А Дося книгу читал. Можешь себе представить?
– Иди ты! – рассмеялся Греков. – Бывает же!
– В жизни бывает все. Некоторые продавцы книг заходили в вагон, открывали какое-нибудь издание и зачитывали вслух аннотацию. Сейчас-то всех лотошников разогнали, а вот несколько лет назад этот бизнес процветал.
– И что он читал?
– Главы из неопубликованного романа. И здорово читал – талант у него был. Гоняли его, конечно, и милиция, и конкуренты, но Дося держался, – продолжал Петров. – Кое-какие деньги собирал. Однажды сотрудник одного крупного издательства, который занимался как раз тем, что искал таланты, ехал в той самой электричке, где Дося читал неопубликованный роман.
– Скажи еще, что это его заинтересовало!
– Представь себе, да. Сюжет-то был захватывающий. И написано хорошо, с чувством. Знаешь, у Доцента был вкус. Работник издательства попросил рукопись.
– И получил ее от бомжа. Пахнущую отбросами.
– Ты напрасно иронизируешь, Юра, – серьезно сказал Петров. – Я ж тебе говорю: это одна из самых фантастических историй. А Дося – человек аккуратный. С рукописью он обращался бережно, хранил ее в отдельной коробке, которую и передал редактору.
– Книга была напечатана и стала бестселлером, – рассмеялся Греков.
– Ох ты, какой скорый! Нет, Юра. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Чтобы раскрутить кого-то, нужны большие деньги. Нет, книга числилась в средненьких, пока не попала на глаза продюсерам, которые искали увлекательный сюжет для фантастического фильма. Это, кстати, историческая фантастика. Битвы на мечах, волхвы, сказочные рыцари, прекрасные дамы. Вроде легенды о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, но по-русски. Сейчас это модно. По книге был снят фильм, который имел большой успех в прокате, и она сразу же стала бестселлером. Появилось продолжение. Теперь это уже целая серия романов, которые пользуются популярностью. Тиражи приличные, деньги тоже. Что касается Доси, то, насколько я знаю, он два года назад квартиру купил. В Подмосковье, от вас через дорогу.
– Иди ты! А я думаю: куда это он пропал?
– «Доктор Ко» его псевдоним. А настоящая фамилия Кольцов. Иван Семенович Кольцов.
– Ты-то откуда все это знаешь? – удивился Юрий Греков.
– Нина рассказала.
– Нина?! А она-то откуда…
– Ну, они с Кольцовым были знакомы, – загадочно сказал Володя.
– Нина общалась с каким-то бомжом?!
– Теперь он не бомж, – напомнил Петров. – Лицо известное. Его биографию знает каждый, кто увлекается фантастикой.
– Может, моя жена была в числе его поклонниц?
– Может, и была, – загадочно сказал Петров. – Ну что, я тебя развлек?
– Знаешь, не очень. Что мне до какого-то Доси?
– Между тем его судьба тесно переплетается с твоей.
– Хочешь сказать, что он мой родственник?
– Нет, – невольно улыбнулся Володя Петров.
– Что, родственник Нины?
– Хватит гадать! Вот скажи: ты хорошо знал свою жену?
– Ну разумеется, – сжал губы в ниточку Юрий Греков.
– Какое у нее образование, знаешь?
– Конечно! Высшее.
– А конкретно?
– Вроде как… Погоди… Историко-архивный институт. Ну да! Я еще дразнил ее архивной крысой! В шутку, конечно.
– Ну да. В шутку. Нина всерьез увлекалась историей. Она любила читать исторические романы, монографии.
– Да уж! – не удержался Греков. – Все свободное время с книжкой! И этого… Как ты говоришь? Доктора Ко? Да полно его у нас дома! Точно! И почему ты на меня так смотришь? Ну, конечно, я хорошо знал свою жену!
– Однако я знаю, что последнее время вы почти не общались. Ты уходил рано, приходил поздно. В выходные у тебя – то рыбалка, то неотложные дела. Да еще подрабатывал консультантом в частном детективном агентстве.
– Что, это запрещается? – насторожился Греко».
– Нет. Деньги всем нужны. А ты дом строишь.
– Я никак не пойму: ты меня осуждаешь?
– Нет, с чего ты взял?
– Когда я купил новую машину, ты вроде как начал меня в чем-то подозревать.
– Вообще-то, сумма большая, – нехотя сказал Володя Петров. – Ты ведь взял новую, из салона. И не в кредит. Я за тобой не слежу, но за ценами… Тоже хочу новую машину, моя-то «пятерка» на ладан дышит. Думал подкопить, но пока не получается. А ты вот купил. Учитывая, что ты и дом строишь, двухэтажный…
– А жена не работает. Ну договаривай!
– Да ты и сам все понимаешь.
– Понимаю… Мама дорогая! Как же выпить хочется!
И Юрий Греков с тоской посмотрел на автобус, который переместился в крайний ряд и спрятался за грузовой машиной. Теперь это не пройдет: остановить и попросить у них бутылку коньяка. А там есть хороший коньяк. Дорогой. Выпить бы…
В салоне пахло бензином, хотя окна были открыты. У Грекова вдруг начала болеть голова. Сильно. Он молил только об одном: ехать, не стоять. Ехать!
Ехали. А точнее, ползли. Машины все плотнее притирались друг к другу. Кто-то пытался втиснуться в их ряд, кто-то перестроиться в другой, считая, что там едут быстрее.
– Мать его… – выругался Петров и сердито нажал на клаксон. Раздался длинный гудок, потом еще один, еще… – Ну кто так ездит? Вот м…
– Кто? На «Мерседесе»?
– И этот тоже.
– Да-а… Попали…
Петров вклинился наконец между «Мерседесом» и «Тойотой», и их машина почти встала. Юрий Греков с тоской смотрел вперед, на стальной поток, по которому все реже и реже пробегала рябь волны. Похоже, что где-то он уперся в плотину и замер совсем. Запруда.
– Ты думаешь, у меня мало проблем? – сердито спросил Греков.
– А кому сейчас легко?
– Вот именно. Я тоже думал: как свести концы с концами? Потому и работал как проклятый даже в выходные и консультантом устроился в агентство. Там, между прочим, неплохо платили, если дело стоящее и клиент богатый.
– Ну-ну. Расскажи о своих проблемах.
– И расскажу! Если хочешь знать, у меня долги!
– Долги? – удивился Володя Петров. – Вот не знал! И кому ты должен?
– Кредит взял.
– Значит, я ошибся, и машина куплена в кредит? – уточнил Володя Петров.
Греков нахмурился. Информацию легко проверить. Лучше сказать правду.
– Нет, – сердито сказал он. – Я взял частным порядком. Не через банк, а у одного из своих знакомых.
– И где взять таких знакомых? – сделал еле уловимое движение бровями Петров. – У которых можно одолжить несколько тысяч долларов?
– В нашем поселке живут люди не бедные.
– А большие проценты они берут? Нет, мне интересно. Я бы тоже занял.
– Тебе бы не дали.
– Почему?
– Это только по дружбе.
– Без процентов, значит? А может, вообще отдавать не надо?
– Надо. И проценты приличные.
– А не госпожа ли Одинцова тебе одолжила денег?
Греков так и знал: Петров – профессионал. Все, что он говорит, неспроста. Вон куда клонил! Теперь понятно!
– Одинцова? С чего ты взял, что Одинцова? – пробормотал Юрий.
– Не случайно же она за нами едет. Может, хочет долг потребовать?
Греков покосился вправо: едет? Едет!
«Ненавижу!» – подумал он и поймал взгляд Петрова. Тот ждал. А чего, собственно?
– Что ты так на меня смотришь?
– Ничего. Пробка.
– Где пробка? Едем же!
– Скоро встанем.
– Чтоб их всех… – И Греков выругался.
– Так как насчет денег? – тихо спросил Володя Петров.
– Я же тебе сказал: я занял.
– Эх, Юра, Юра! Занял, значит. Мог бы и у жены попросить. Она бы тебе не отказала. И процентов не взяла бы.
– Ты, должно быть, шутишь?
– Отчего же? Нина любила давать деньги в долг. Считала, что таким образом помогает людям.
– Нина любила да… Ха-ха-ха! – Греков не выдержал и рассмеялся. – Нина любила да… ха-ха! В долг! Ха-ха!
– А что тебя так рассмешило? – спокойно спросил Володя.
– Да у нее не было ни копейки! То есть деньги, конечно, были, но это были мои деньги. Мои, ты понимаешь?
– Понимаю, – кивнул Петров. – Между тем я точно знаю, что она дала взаймы заведующей библиотекой Антонине Дмитриевне десять тысяч долларов.
– Десять ты… – Греков словно поперхнулся.
– Именно, – кивнул Володя. – На квартиру старшему сыну. Они долго собирали, но не хватало. А потом цены резко пошли вверх. Нина сказала: покупайте, пока не поздно, потом будет дороже, я добавлю. И дала десять тысяч. Без процентов. Насколько я в курсе, денег они так и не отдали, хотя обещали выплачивать частями, каждые полгода. Но за два года – ни копейки! А Нина, разумеется, не требовала. Она этого не умела.
– Десять ты… Врешь!
И Греков закашлялся.
– А ты успокойся, Юра. Водички выпей. Сзади тебя, на сиденье, бутылка.
Греков обернулся и потянулся за водой. В горле стоял ком. Десять тысяч долларов! Да столько его машина стоит! А строительство дома? Сколько можно сделать на десять тысяч долларов! Греков был скуповат, прижимист. То есть на дом, на машину, на себя любимого он денег не жалел. Но на чем можно, старался сэкономить. Нина бегала по оптовым рынкам, по распродажам, дорогих продуктов не покупала, одевалась скромно.
Десять тысяч долларов! Дала в долг! Без процентов! И кому?! Заведующей библиотекой, которая ее за человека не считала, все время унижала и не отпускала с работы, когда была надобность! Да сколько Нина из-за нее страдала! Сколько слез пролила, когда работала в читальном зале! Сама же рассказывала!
– Нет, не верю, – покачал головой Юрий Греков. – Это неправда. Денег у Нины не было.
– А ты позвони Антонине Дмитриевне. И спроси.
– Позвонить куда?
– На мобильный. Она же там, в автобусе.
Автобус Греков видел. И лица в окнах. Зрение у него было орлиное. Стрелок ведь. Не то что эти… архивные крысы!
Неужели могли взять в долг у Нины без его ведома? Он даже задохнулся от злости.
– Я не знаю номер телефона, – резко сказал Юрий.
– А я тебе подскажу.
И Володя достал из кармана записную книжку. Машина ползла еле-еле, да и то рывками: полметра – пауза, еще полметра – еще пауза. Нога Петрова напряженно застыла на педали тормоза: придавить – отпустить. Езда в пробках – это особая наука. Тот не москвич, кто не знает ее в совершенстве. Это касается как водителей, так и пассажиров.
Греков чувствовал, как растет напряжение в салоне. Нет, этого просто не может быть! У его Пробки были такие деньги! Немыслимо! Разумеется, Петров врет! Блефует!
– Давай номер заведующей, – хрипло сказал Юрий. Потом спохватился и посмотрел на Петрова подозрительно: – Ты-то откуда знаешь?
– Про деньги?
– Номер телефона заведующей библиотекой! Причем мобильного!
– От Нины.
– И про деньги тоже от Нины?
– Конечно. Незадолго до смерти она мне об этом сказала.
– А с какой стати моя жена с тобой откровенничала? – со злостью спросил Юрий Греков.
– Ну ты же ею не интересовался.
– А ты, выходит, интересовался!
– Послушай, если ты ревнуешь…
– Что-о?! Да она была влюблена в меня, как кошка! Она жить без меня не могла! Она ж передо мной стелилась, как…
– А денег не дала, – напомнил Петров. – Ты даже не знал, сколько их у нее.
– Да потому что не было у нее никаких денег!
– Звони.
– Диктуй номер.
И Юрий Греков со злостью стал давить на кнопки аппарата мобильной связи под диктовку Петрова.
Автобус
– Ой, девочки-и… – протянула Киска, привстав с сиденья и глянув в лобовое стекло. – Что делается-а-а! Похоже, пробка! А-ах!
Она потянулась и зевнула совсем по-кошачьи, показав розовый язычок. Манеры у девушки были вкрадчивые, глаза раскосые, да и фамилия подходящая: Кошкина. Потому подруги и звали ее ласково Киской.
– А, ничего! – махнула рукой Татьяна. – Выпивка у нас есть, закуска тоже. Продержимся.
– Что ж мы на поминки, пьяные, что ли, приедем? – осуждающе сказала Галя.
– Когда мы еще приедем-то! Здесь и помянем.
– В автобусе?
– А чем не место? Уж лучше, чем сидеть за одним столом с этим… – И Татьяна невольно поморщилась.
– Ты че! – сказала Киска. – Греков – классный мужик!
– Ты на рожу-то не смотри, – усмехнулась Антонина Дмитриевна, которая уже успела основательно накушаться грековского коньячку. – Рожа-то у Юрки смазливая, а вот нутро гнилое. И женился он на Нинке по расчету. И, между прочим, я ей говорила.
– И я, – поддакнула Татьяна. – Предупреждала, что ему квартира нужна и прачка-кухарка-уборщица в доме. Прислуга, одним словом.
– Это ты потому так говоришь, что Греков на тебя внимания не обращал! – фыркнула Киска. – А ты ему глазки строила!
– На тебя, что ли, обращал? – взвилась Татьяна.
– Представь себе!
– Да Греков бабник! – поддержала Киску Милочка. – Это сразу видно. Взять эту, на красной машине. Ну, чего она на кладбище приехала?
– Если у Грекова и была любовница, то не такая шикарная, – не согласилась с ней Киска.
– Много ты про него знаешь! Кто ж она тогда? Не Нинина же подружка! У нее таких подруг не было! – сказала Милочка.
– А ты откуда знаешь? – усмехнулась Татьяна.
– Да кто она такая? Домохозяйка!
– Да уж, – оскалилась Татьяна. – Только у этой домохозяйки…
– Таня! – моментально одернула ее Антонина Дмитриевна.
– А что такое? Кому теперь все это достанется?
– Уж не тебе! Не волнуйся так!
– И не тебе! Хотя ты свой кусок уже урвала.
– Танька!
– Тоня!
– Да хватит вам ссориться! – не выдержала Галя.
– Давайте еще по коньячку, – поддержала ее Киска.
Таисия Максимовна и Инна с испуганным видом следили за перепалкой. Первая предпочитала никогда ни во что не вмешиваться, а вторая была новенькой. И через три года все равно – новенькой. Есть такой тип людей.
– И в самом деле, – поспешно сказала Антонина Дмитриевна. – Давай-ка, Таня, лучше выпьем. Помянем нашу Нину.
И потянулась за бутылкой коньяка.
– Чует кошка, чье мясо съела, – сквозь зубы сказала Татьяна, но тем не менее подставила свой стаканчик. – Таисия Максимовна? Инна?
– Ни-ни, – синхронно затрясли головами обе. – Мы не будем!
– Хватит ломаться-то, – буркнула Татьяна.
– Погодите-ка… – насторожила вдруг острые ушки Киска. – У кого-то мобильник звонит!
– Ой, мне свекровь должна позвонить! – спохватилась Галя. – Я ж на нее ребенка оставила!
Остальные тоже схватились за сумочки, кроме Таисии Максимовны, у которой телефона не было вовсе, и Инны, которая ни от кого не ждала звонка.
– Ба! Да это ж мой! – спохватилась Антонина Дмитриевна и выхватила из сумочки мобильный телефон. – Небось Пашка. – Потом посмотрела на дисплей и удивленно сказала: – Гляди-ка! Номер-то незнакомый! Кто бы это мог быть? Але?
– Это Греков, – раздалось в телефонной трубке, и Антонина Дмитриевна невольно поджалась. – Вы меня слышите, Антонина Дмитриевна?
– Да, Юра. Слышу.
– Тут рядом со мной сидит Владимир Петров. Как выяснилось, близкий друг моей покойной жены. Оказывается, Нина одолжила вам денег… – В голосе Грекова послышалась злость.
Сидевшая рядом с заведующей Татьяна удивленно округлила рот, а потом на ее веснушчатом лице появилось выражение торжества: ага! Попалась! Татьяна сделала еле заметное движение туловищем по направлению к подруге и насторожила уши. Антонина Дмитриевна, напротив, попыталась отодвинуться.
– Так это правда? – спросил Греков.
– Видишь ли, Юра, – залопотала Антонина Дмитриевна. – Я…
– Вы мне скажите: брали?
– Юра, я…
– Петров знает все, – предупредил Греков. – И, между прочим, он сотрудник милиции. А я – старший следователь прокуратуры. На нашей стороне закон. Бессмысленно отпираться.
– Да. Брала.
– Десять тысяч?
– Да.
– Долларов? – уточнил Греков.
– Да.
В трубке теперь было напряженное молчание.
– Юра, я все отдам, – заторопилась Антонина Дмитриевна. – Мы с Ниночкой договорились: частями. Каждые полгода по две тысячи.
– Почему ж вы до сих пор не вернули ни копейки?!
– Юра, у меня обстоятельства… – залепетала Антонина Дмитриевна.
– А почему я об этом не знаю?!
– Видишь ли, Юрочка…
– Да попробуйте вы мне не вернуть эти деньги!
– Это были не твои деньги, – ляпнула вдруг заведующая. – Нинины.
– Что?! Да я же ее законный муж! Все мое!
– Попробуй теперь докажи свои права.
– Какие еще права?!! Вот что, я не собираюсь выяснять с вами отношения по телефону. Но как только мы приедем…
– Хорошо, Юрочка, хорошо. Договоримся.
– Я думаю.
И Греков дал отбой. Выражение лица у Антонины Дмитриевны теперь было испуганное.
– Ну что? Греков все узнал? – с торжеством спросила Татьяна.
– Не понимаю… Откуда? Откуда этот Петров мог узнать про деньги? Ведь никакой расписки… Под честное слово, – растерянно сказала Антонина Дмитриевна. Потом с надеждой посмотрела на Татьяну: – А может, не отдавать?
– Хочешь с Грековым связаться? – усмехнулась та. – Да он же куркуль! За свое глотку перегрызет! А тут десять тысяч!
– Погодите, девочки, вы о чем? – вмешалась в разговор Галя. – Десять тысяч чего?
– Долларов! – с торжеством сказала Татьяна. – Наша уважаемая Антонина Дмитриевна два года назад одолжила у Ниночки десять тысяч долларов. На квартиру старшему сыну не хватало. А отдавать и не собиралась.
– Врешь! – взвилась заведующая. – Это ты, Танька, так говоришь, потому что сама хотела поиметь с Нины деньги!
– Она была моя лучшая подруга! Моя! Понимаешь? А ты влезла!
– Ты так говоришь, будто это были твои деньги!
– Да! Мои! У меня, между прочим, Ольга в институт летом поступает! А на бесплатное – туда, куда я хочу, – не пробиться!
– Да потому что твоя Ольга – тупая, как и ты!
– А твой Пашка не тупой! Опять небось дополнительные занятия прогулял? Что, не позвонил? Небось еще у Нинки занять хотела, чтобы его в институт пристроить, от армии отмазать? Тех денег не отдала, а тебе еще надо! А как там твой старшенький поживает? Небось снова без работы? Как же, отдаст он Грекову долг! Да с чего? У кого теперь побежишь, занимать?
– А твоя Ольга – проститутка! Моя приятельница работает завучем в той школе, где она учится! Я тебе сейчас такое про нее порасскажу!
– Замолчи!!!
– Сама замолчи!
– Это твои тупые! А старший – вообще наркоман!
– Ах ты…
Разгоряченные коньяком женщины кричали и были готовы вцепиться друг другу в волосы. Милочка и Киска принялись их разнимать.
– Антонина Дмитриевна! Татьяна! Успокойтесь! – кричала Галя.
Обе противницы тяжело дышали. Лица у них были красные, потные. Потом заведующая схватила до половины наполненный янтарной жидкостью стаканчик и выпила коньяк одним махом. Вытерла рот рукавом траурного платья и всхлипнула:
– О господи! Что ж теперь будет-то?
– Погодите, – сообразила вдруг Галя. – Вы сказали, что Нина одолжила вам десять тысяч долларов. Но откуда у нее такие деньги?
– Я не знаю, – всхлипнула Антонина Дмитриевна. – Нина не говорила. Сказала только, что деньги есть, муж про них не знает. Просила держать в секрете. И не к спеху, мол. Когда отдашь, тогда и отдашь. Так что зря ты на меня так, Татьяна. Я не последнее у нее взяла.
– Я тоже не знала, откуда у нее деньги, – покачала головой Татьяна. – Знала только, что Нина от мужа скрывает, что богачка. Что у нее и цацки имеются, с бриллиантами.
– С бриллиантами?! – ахнула Киска.
– Я видела у нее на пальце та-акое кольцо! – призналась Татьяна. – Подумала: бижутерия, попросила померить. Тут Нинка покраснела и кинулась кольцо снимать. Я говорю: дай поносить. А она: нельзя, мол. Дорогое. Не одну тысячу долларов стоит. Не жалко, но носить по будням, да еще в общественном транспорте его не стоит. Намекала на то, что я в час пик в автобусе толкаюсь, да возвращаюсь домой по темноте. И я поняла, что никакая это не бижутерия. Бриллианты в кольце настоящие. Не крупные, но много. Это кольцо у меня до сих пор перед глазами стоит, – сказала она.
– Банк, что ли, ограбила? – округлила ротик, похожий на спелую вишенку, Милочка. – Подумать только, Нина – шпионка! Никита!
– Не бреши, – одернула ее Галя. – Я знаю Нину не один год. Это тихая, скромная женщина. Никакая не шпионка.
– Но десять тысяч долларов! – не унималась Милочка.
– Бриллианты! – вторила ей Киска. И глаза у нее заблестели. Девчушка была до украшений жадная. Как сорока-воровка, любила все блестящее.
– Неужели никто не знает, откуда у нее деньги? – спросила безмолвная Инна.
– Я знаю, – сказала вдруг Таисия Максимовна.
– Вы-ы?!!
И все, кто сидел в автобусе, уставились на пожилую женщину, у которой от волнения очки сползли на кончик носа.
– Нина просила никому не говорить. Она у меня консультировалась…
– По поводу? – спросила Милочка. – Таисия Максимовна, вы что, тоже шпионка?!
– Ого-го! – заверещала Киска. – Как интересно!
– Нет, девочки, – вздохнула пенсионерка. – Все было гораздо проще. Я думаю, раз Нины больше нет и вопрос денег все равно всплыл, то можно открыть ее тайну.
Пожилая женщина поправила очки еще раз и тяжело вздохнула.
Красный «Ягуар»
Машина ехала все медленнее и медленнее. Алина уже подумывала, что все это затеяла напрасно. Погоня превращалась в фарс. Надо было бы развернуться и ехать в противоположную сторону. Потом свернуть на Пятницкое шоссе и пулей лететь вперед. Домой, к теплому очагу, который так приятно растопить в сырую погоду. Когда на улице слякоть и нудный, моросящий дождь, нет ничего приятнее, чем сидеть с бокалом вина у камина и смотреть на огонь. А не гоняться за призраком, ища себе оправдание.
Впрочем… Дождь прекратился, и из-за туч вдруг выглянуло солнце. Только настроение от этого не улучшилось. Алина уже жалела о том, что сделала. Теперь она думала о Нине.
Надо узнать, чем все это закончится. Надо быть настороже. От Юрия Грекова можно ожидать всего. Человек он неглупый и достаточно проницательный. Вот уже несколько месяцев они ведут эту увлекательную и захватывающую игру. Сегодня должно все решиться.
Алина покосилась влево, на «Жигули». Стекло ее машины наполовину опущено, это как раз для того, чтобы видеть его лицо. В каком он состоянии? Только что звонил по мобильному телефону и после этого занервничал, расстегнул ворот рубашки, ослабил узел галстука. Что случилось? Кому он звонил? Остается только догадываться.
За рулем сидит Петров, старший оперуполномоченный. Куртку так и не снял, напротив, «молния» застегнута доверху. И человек такой же, весь в себе: пойди пойми, что у него на душе? Даже умница Алина теряется. Это он приехал с опергруппой, когда застрелился Миша. Еще тогда она поняла, что Петров – человек дотошный. Впечатление о нем сложилось неприятное. Зачем же он поехал на похороны? Друга поддержать? Или это какая-то игра, смысла которой она пока не понимает? В свои планы оперуполномоченный ее, разумеется, не посвящал. Петров ничего не делает просто так, без задней мысли. Сегодня что-то случится. Если бы только Греков знал, что произошло за последние два дня, пока он готовился к похоронам! Знал правду о своей жене! О! Это будет для него открытие!
Алина вновь покосилась влево и усмехнулась. Ну что, Юра? Жарко? А будет еще жарче! Ба! Да ты весь вспотел! Еще бы! В твоей машине нет кондиционера! Это госпожа Одинцова наслаждается райской прохладой даже тогда, когда из-за туч выглянуло солнце и его лучи ударили прямо в глаза.
Сюда смотреть!!! Говорить правду!!!
Помнишь, Юра, как все было каких-нибудь полгода назад?
Она вспомнила их первую встречу со следователем Грековым, первый контакт, если быть точнее. Алина Одинцова только что пережила трагедию: она стала вдовой. Грекова Алина встречала в поселке и раньше и не могла не обратить внимания на интересного мужчину: правильные черты лица, широкие плечи, стрижка простая, но ему идет. Всегда подтянут, уверен в себе, походка пружинистая, как у человека, который не пренебрегает тренировками в свободное от работы время. Рядом с ним в машине иногда сидела невзрачная женщина в очках, похожая на мышку. Носик острый, волосы гладко зачесаны, на лице никакой косметики. Тогда Алина еще не знала, что эти люди не только войдут в ее жизнь, но и станут в ней главными.
Вот уже несколько месяцев она думает только о них. О нем. О Нине…
…Это случилось на следующий день после того, как тело мужа увезли в морг. Застрелился он около полуночи, глубокой ночью же приехала милиция. Последующий день прошел в хлопотах: сначала вдова объяснялась с представителями закона, потом начала готовиться к похоронам, обзванивать родственников, знакомых. Госпожа Одинцова любила и умела организовывать приемы. Приемы? Похороны тоже относятся к разряду мероприятий, которые следует тщательно готовить и продумывать все до мельчайших деталей, начиная с меню и заканчивая глубиной выреза на траурном платье. Ни в коем случае не скупиться. Состояние покойный оставил значительное, причем, все – вдове. Сплетничать все равно будут, но в жадности им ее обвинить не удастся.
В шесть часов вечера, усталая от дневных забот, Алина сидела в гостиной на диване и думала о том, что сегодня предстоит еще немало хлопот. Она только-только закончила переговоры с цветочниками. Сколько надо живых цветов, какие именно, как декорировать помещение, где будет происходить прощание с покойным, и, самое главное: какова будет цена? Наконец, стороны пришли к соглашению. Она сделала пометку в блокноте и хотела было связаться с похоронным бюро, узнать, что там с гробом, когда в дверь позвонили.
Алина посмотрела на часы: кто бы это мог быть? Сегодня она ждала только поставщиков и еще дизайнера по интерьеру. Цветы цветами, но надо продумать и остальные декорации. Цвет и фактуру ткани, которой прикроют мебель, где именно будет стоять портрет, а где гроб с телом, как разместятся приглашенные и так далее. Народу будет немного, но все – люди значительные. Они будут не только смотреть, но и оценивать. Со многими ей еще работать. Нет, скупиться нельзя.
«Должно быть, это дизайнер», – подумала она и поднялась с дивана. Потом «сделала» лицо и пошла открывать дверь – сама, потому что отпустила прислугу, дабы наедине предаться скорби. Она не хотела, чтобы в этот момент ее кто-нибудь увидел. Последние два дня Алина остро нуждалась в одиночестве.
К огромному ее удивлению, на крыльце стоял мужчина, которого она до сей поры видела мельком, но чье лицо запомнила. И хотя его сюда не звали, мужчина смотрел на хозяйку так, словно и не сомневался в том, что в дом его впустят. Этот взгляд она не забудет никогда!
– Простите? – обозначила легкое удивление госпожа Одинцова.
– Одинцова Алина Сергеевна?
– Да.
– Греков Юрий Павлович. Старший следователь прокуратуры. Можно войти?
– А на каком основании вы хотите войти в мой дом, старший следователь прокуратуры Юрий Греков?
– Юрий Павлович.
– Допустим.
– Нам надо поговорить.
И он, решительно отодвинув с дороги хозяйку, ступил через порог. Госпожа Одинцова оторопела от такой наглости и подумала, что напрасно отпустила вместе с прислугой и охрану. Но нетрудно все вернуть. Один звонок, и…
– Не стоит, – словно прочитав ее мысли, сказал Юрий Греков.
Дверь в гостиную была открыта, и он без колебаний направился туда. Алина Одинцова следом. Она была женщиной неглупой и понимала, что без веских оснований человек себя так вести не будет. Он знает, куда и зачем пришел. Это право сильного: диктовать свои условия.
Людей Алина чувствовала прекрасно, и сейчас прислушивалась к себе, к своему внутреннему голосу. Что она чувствует по отношению к Юрию Грекову? К его визиту? Недоумение? Пожалуй. Уважение к его решительности? Возможно. Но главное: опасность. От него исходит опасность.
Греков между тем прошел в гостиную и остановился перед портретом Михаила Одинцова. Пока вдову не проконсультировал дизайнер, портрет покойного с традиционной траурной лентой стоял в центре гостиной.
– Готовитесь, значит, – усмехнулся Греков.
– Простите?
– К похоронам любимого мужа, говорю, готовитесь. – Слово «любимого» он сказал с откровенной иронией. – А не боитесь в таком богатом доме одна?
– Я не открываю дверь кому попало, – сухо сказала вдова.
– Мне вот окрыли.
– Во-первых, у ворот коттеджного поселка охрана. Посторонних сюда не пускают. Во-вторых, вызвать мою личную охрану очень просто. Только нажать на кнопку.
– А не поздно они приедут?
– Да что вы, собственно, хотите? – начала злиться Алина.
– Поговорить. И свидетели нам ни к чему. Я, кстати, знаю, что вы отпустили прислугу и личную охрану.
Юрий Греков швырнул теплую кожаную куртку в кресло, потом развалился на диване и сказал:
– Я бы чего-нибудь выпил.
– Я вас на угощение не звала.
– Ну-ну, Алина Сергеевна! Вы же умная женщина! Я в этом убедился, – загадочно сказал гость. – Поэтому принесите нам обоим выпить, сядьте в кресло напротив, расслабьтесь и послушайте меня.
– Хорошо, – кивнула она.
Алина Одинцова прошла на кухню и сделала коктейль себе и виски со льдом Грекову. Почему-то она подумала, что этот мужчина предпочитает крепкие спиртные напитки.
Так и есть: взяв из ее рук стакан с виски, он с удовлетворением кивнул:
– Отлично!
Алина присела на краешек кресла, стараясь держать спину прямо, и отпила из бокала «Маргариту»:
– Ну?
– Итак, все прошло успешно?
– То есть?
– Опера состряпали отказ в возбуждении уголовного дела?
– Какого уголовного дела? – вскинулась Алина.
– По факту смерти вашего мужа?
– Мой муж застрелился, – отчеканила она. – Это самоубийство.
– А почему он не оставил предсмертной записки?
– Что, все оставляют? Разве мало он об этом говорил?
– Кому говорил? Вам?
– И мне.
– А почему он это говорил?
– Видите ли, у него была депрессия.
– А по поводу чего депрессия?
– Я не понимаю: это что, допрос?
– Нет. На допрос я бы вызвал вас в прокуратуру, – с усмешкой сказал Греков.
– Тогда на каком основании вы задаете мне эти вопросы?
– На том основании, что для того, чтобы покончить с собой, – нужен повод. И повод веский. Ваш муж был человеком богатым, на здоровье не жаловался…
– Вот тут вы ошибаетесь. Он не мог иметь детей. Это и было причиной депрессии.
– Он обращался к врачам?
– Да.
Обращался ли муж к врачам! Да он столько денег на них потратил! И как это ее бесило!
– А вы? Обследовались?
– Вы что, смеетесь?
И Алина невольно расправила плечи. Кто бы сомневался, что женщина, находящаяся в такой блестящей физической форме, не может иметь детей? Она же сияет здоровьем! И гляньте-ка на портрет Одинцова: худой, плечи узкие, углы рта опущены. Типичный очкарик.
– А может, ваш муж болел? – усмехнулся Греков. – Настолько серьезно, что это стало причиной бесплодия?
– Я его медицинскую карту не изучала! – отрезала Алина. – Может, и болел. В детстве.
– Значит, он был в депрессии. А как насчет…
– Послушайте, я отказываюсь отвечать на ваши вопросы, – оборвала непрошеного гостя хозяйка дома. – Милиция здесь уже была.
– Я знаю, – спокойно сказал Юрий Греков. – Это дело ведет мой лучший друг Володя Петров. Кстати, это от него я получил исчерпывающую информацию: о том, что случилось, как вы себя вели и что именно сказали. Не понимаю, как вам удалось обвести его вокруг пальца? Чем вы его купили? Я знаю, что Петров взяток не берет. Так почему он вам все-таки поверил?
– Потому что я говорю правду, и мой муж действительно был больным человеком. Мы и познакомились при соответствующих обстоятельствах. Это было девять лет назад. Я тогда работала психологом, и у меня это неплохо получалось.
– Ну-ка, ну-ка, – подался вперед Греков. – И что же так беспокоило Михаила Одинцова?
– Это врачебная тайна.
– Значит, вы вышли замуж за своего пациента?
– Это не возбраняется. Впрочем, вскоре после замужества я бросила работу.
– И стали лечить его одного. Так?
– Михаил больше не нуждался в лечении, – сухо сказала вдова.
– А как же тогда ваши слова насчет депрессии и склонности к суициду? И вообще, консультировали его в качестве психолога, а медицинскую карту не посмотрели. Разве психолог не должен интересоваться другими заболеваниями пациента? Похоже, вы что-то скрываете, Алина Сергеевна.
– Я просто не хочу распространяться о его болезнях… Ну хорошо, я расскажу, потому что мне кажется, что вы меня в чем-то подозреваете. А поскольку вы следователь…
– Вот именно. Мне ничего не стоит настоять на том, что все-таки стоит возбудить уголовное дело и провести повторную экспертизу: насколько расположение входного отверстия пули соответствует вашей версии о самоубийстве. Я думаю, есть и еще кое-что.
– Что вы имеете в виду? – побледнела Алина.
– Вы мне сначала поведайте, как все было, и с чего это вдруг преуспевающий бизнесмен Михаил Одинцов решил застрелиться? А я послушаю.
– Хорошо, – кивнула вдова и сделала большой глоток любимой «Маргариты». – Я расскажу все с самого начала…