©Балясников В. 2013
©Московская городская организация Союза писателей России
©НП «Литературная Республика»
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
1. Наши корни
В каждой семье, в каждом поколении есть те, кто задавал своим дедушкам и бабушкам, родителям и самому себе вопросы: «Откуда мы родом, сколько наших, кто мы?» Были времена в нашей истории, когда на такие вопросы старались давать уклончивые скупые ответы: «Мы из крестьян», или «Внучек, помни, в тебе золотник голубой крови».
Уходят поколения. Будущим остаются их могилы, дела, мечты и надежды. В каждой семье есть крупицы того, что хранит тепло и память об ушедших поколениях. Свидетельств этому много, они разнообразны и разрозненны. Многое утрачивается, время неумолимо. Оно удаляет от нас лица и события, превращая их в воспоминания, легенды и предания.
Не раз каждый слышал в свой адрес: «Ты кто такой?» или «Ты, чья будешь?» И часто обнаруживаем, что знаем о своих предках не так уж и много. Узнавая свой род, мы становимся духовно богаче, сопричастными к фактам жизни близких и дальних родственников. Примеры их жизни – самые действенные аргументы в воспитании будущих поколений. Через них мы лучше познаем жизнь и события истории нашей Родины.
В начале 1950-х годов в разговоре Александра Павловна Жмотова, в девичестве Махонина, на вопрос «Откуда Вы родом?» ответила: «Из Бронниц мы», – ничего больше не добавив. Но в сохранившемся её паспорте, выданном в 1925 году, указано, что место её рождения «Московская губерния, Сергиевский уезд и волость, д. Охотино». Попытки выяснить у старших родственников, где всё-таки родилась наша бабушка и прабабушка, Александра Павловна, ничего не дали. Никто не знал и не слышал, что кто-либо из наших предков был родом из Бронниц.
Точный ответ всё же нашёлся. Сотрудница Центрального исторического архива Москвы (ЦИАМ), вышедшая на наш звонок по внутреннему телефону, поинтересовалась о деле, которое привело в архив. Получив краткое изложение сути вопроса о том, что собираю материалы о старинном роде крестьян Сергиева Посада, она ушла за разрешением на выписку пропуска. Вернувшись с ним, она сказала, что начальник поинтересовался о посетителе. Услышав, что из крестьян, он, несколько удивившись, сказал: «Разрешаю!» Затем добавил: «А то у нас сидят тут в читальном зале всё графья, да князья!» Сотрудница проводила в читальный зал, ознакомила с правилами работы, дала путеводитель по фондам архива и первую консультацию, с чего лучше начать поиск интересующей информации.
Просматривая в архиве метрические книги за 1893 г. церкви Успения села Подсосенье Радонежской десятины Дмитровского уезда, удалось обнаружить в разделе бракосочетаний запись, где о невесте сказано «Бронницкого уезда села Зелёная Слобода крестьянская дочь Александра Павлова Махонина, православного вероисповедания, первым браком. Возраст 17 лет». Естественно, возникло желание съездить туда, посмотреть, что за село, узнать его историю, живут ли сейчас в нём кто-нибудь из рода Махониных.
На карте Подмосковья село Зелёная Слобода найти не трудно. Оно находится в нынешнем Раменском районе в 2-х километрах от впадения р. Пахры в Москву-реку. Из Москвы от станции метро «Выхино» до села ехать автобусом Москва-Константиново или Москва-Володарский не более часа. Село большое, старинное, известно с XVII века. До 1728 года оно в составе Мячковской волости находилось во владении сподвижника Петра I – князя А.Д. Меньшикова. После его опалы, село перешло в дворцовое ведомство.
В 1646 году в нём насчитывалось 46 дворов, большинство из которых принадлежали каменщикам. С давних пор поблизости от села были каменоломни. Производство белого камня в устье р. Пахры велось давно, особенно интенсивно у деревни Верхнее Тяжино. Камень «ломали», распиливали на блоки и поставляли в Москву для строительства Кремля, особняков, из него делали фундаменты, ступеньки, надгробья. Из него сделана, и церковь Покрова Пресвятой Богородицы села Зелёная Слобода. Её, в зелени раскидистых старых деревьев, видно издалека. Белоснежная, пятиглавая с голубыми куполами и золотыми крестами и колокольней в лучах яркого солнца она смотрится благолепно. Храм построен в 1784 году на месте деревянного и «…принадлежит к лучшим образцам русского зодчества. Является народным достоянием», – написано ещё при советской власти на мемориальной доске, установленной при входе в церковь. С 1964 по 1990 годы она была закрыта. Одно время в ней был склад совхоза, а потом использовали как книгохранилище.
На краю села «песошня», так в старые времена называли крутой песчаный косогор к реке Пахра, откуда открывается чудный вид на огромный омут за когда-то мельничной плотиной, на километровую пойму, обрамленную по правому берегу реки заповедным лесом. В конце XIX века всю речную пойму Пахры занимали дубы и реликтовая ольха, и называлось это место «Курманом». Ольху поставляли царскому двору, ею, как говорят, отапливали царские покои. Сгорая в печи, ольха источала приятный аромат. Река по сегодняшним меркам чистая. «Рыба есть, – говорят местные жители, – попадается крупный судак, лещ, щука, ловят раков». По выходным дням многие москвичи приезжают сюда отдохнуть, покупаться, порыбачить.
Над рекой, на самом высоком месте, сельское кладбище. При входе в него старинная кирпичная арка. Из камня сделаны надгробья. Надгробья разного размера горизонтальные и вертикальные от старости серо-зелёного цвета, с надписями, украшенные различными узорами в виде розеток, завитков свидетельствуют о высокой квалификации ремесленников, обладавших подлинно художественным вкусом. В центре кладбища небольшая часовенка в виде четырехугольного столба, подновленного недавно. На каждой из его сторон установлены мраморные доски с фамилиями 45 жителей села, погибших в годы Великой Отечественной войны. Среди них 11 человек – Махониных, 6 – Чечиленковых, 5 – Дерюгиных, 4 – Струниных, 3 – Абрамовых, 2 – Ляпуновых и других фамилий. Рядом могила протоиерея Иоанна Васильевича Знаменского (1870–1961), бывшего с 1894 г. настоятелем местной церкви, отца знаменитых братьев – бегунов Георгия и Серафима Знаменских. Тут же могилы Махониных. Их много. Создается впечатление, будто находишься в мемориале Махониных. Везде их могилы, да ещё Ляпуновых, Струниных. Священник местной церкви сказал, что в селе большинство жителей носят эти фамилии. Они распространены и в ближайшей округе. В конце ХХ века в Зелёной Слободе из 80 домов на 20-ти висят таблички с указанием их владельцев – Махонины. В других домах также живёт много сельчан, имеющих родственные связи с этой фамилией.
На предположение, что может быть наши Махонины – родственники здешних жителей села с этой фамилией, священник церкви ответил: «Вероятнее всего они однофамильцы». Версия, что так много Махониных просто однофамильцы, проживающие в одной местности, показалась сомнительной. Во-первых, фамилия «Махонин» происходит ни от личного имени, ни от фамилии какой-то знаменитости, помещика, названия села, местности, профессии и т. д. Фамилия Махонин имеет явно восточные, монгольские корни. Татар-монголов в этих местах было много. Они шли с юга – востока, со стороны Рязани на Москву, в 39 километрах от которой по этому направлению расположено село Зелёная Слобода. Издавна нижнюю часть села, от которой идёт нумерация домов, называют «Татаркой». В нескольких километрах от него, ближе к Москве (с. Чулково), находится Боровский курган, служивший сторожевым постом во время борьбы с ордынскими нашествиями. Очень возможно, что фамилия происходит от монгольских слов «мах» – конь, «махоня» – жеребёнок или «махонина» – конина. В русском языке много слов с корнем «мах»: махина, махать, махом и т. п. Применительно к фамилии, Махонин можно перевести на русский язык, как «Мах – он», то есть «Конь – он» или «Он как конь», или «Размахивающий конник». По рассказам старожилов села и сохранившимся старинным фотографиям, «настоящие» Махонины были крупные, высокие, широкоплечие и красивые. К «настоящим» Махониным старожилы относят «Павловичей», которые, «как умные» ушли из села ещё в начале XX века. По рассказу Л.А. Киселёвой (Махониной, 1932–2001) «настоящих» Махониных в селе за своих не принимали, считая их как бы «чужими», то есть пришлыми. Возможно, действительно они пришли в село из другого места, в частности, из Рязанской или Белгородской губернии. Так, в одном из сёл Шацкого района Рязанской области много жителей носят фамилию Махонины. Это село находится на границе с Мордовией. Тоже на границе, но уже с Украиной в Шебекинском районе Белгородской области есть село Крапивное, с населением около 1000 человек, среди которых распространены две фамилии: Махонины и Матрёнины. Крестьяне Махонины этого села высокие, крепкого телосложения, до сих пор придерживаются старообрядческих обычаев, мужчины, трактористы и водители, ходят с бородами. Много старообрядцев жило и в деревнях прихода церкви Покрова села Зелёная Слобода, но в исповедальных книгах этой церкви указывалась только их общая численность, без имён и фамилий.
При поиске ответов на возникшие вопросы был использован метод «обратного счёта», то есть от точно установленного факта, спускаясь вглубь веков. По метрическим книгам и исповедальным ведомостям прихожан церкви Покрова села Зелёная Слобода было установлено, что в 1840 году крестьяне Махонины жили в 2-х дворах. В первом – Михаил Илии (р. 1806 г.) и Никифор Илии (р. 1814 г.). Во втором – Иван Илии (р. 1810 г.), Степан (Стефан) Илии (р. 1813 г.) и Василий Илии – большой (р. 1822 г.). К 1865 году количество дворов в селе, в которых жили Махонины со своими семьями, увеличилось до пяти. В 1-м дворе жил Петр Илии (р. 1809 г.); во 2-м дворе – Савва Илии (р. 1820 г.); в 3-м дворе – Василий Илии-1 (большой, старшой, р. 1822 г.); в 4-м дворе – Василий Илии-2 (меньшой, р. 1826 г.) и в 5-м дворе – Степан Илии (р. 1813 г.) вместе с братом Фёдором Илии (р. 1816 г.).
Сравнивая эти списки, можно сделать несколько выводов. Первый, то, что Махонины: Михаил, Петр, Иван, Степан (Стефан), Никифор, Фёдор, Савва, Василий-1 (большой) и Василий-2 (меньшой) являются родными братьями. Некоторые братья жили совместно в одних дворах и были друг у друга крестными детей и внуков. Их отцом был Илия (р. 1785 г.), сын Семена Макарова (р. 1762 г.). Возможно, что он и является основателем очень большого рода Махониных, так как других жителей с таким именем в селе в конце XVIII века не было. Второй, то, что братья Петр, Фёдор, Савва и Василий-2 появились в селе после 1840 года, а до того жили где-то в другом месте. И третий, то, что к 1865 году братья Михаил, Иван и Никифор уже не жили в селе Зелёная Слобода. Возможно, ушли из-за безземелья. Известно, что по этой причине много крестьян Бронницкого уезда во второй половине XIX века расселилось на арендованных ими и пустовавших до того землях вокруг Сергиева Посада, чему также способствовало строительство там железной дороги. В частности, из Зелёной Слободы пришел в окрестности Сергиева Посада Григорий Михайлович Ляпунов с тремя взрослыми сыновьями и внуками. Они положили в 90-х годах XIX в. начало лакокрасочному производству в Хотькове. Там же сын Василия Илии (старшего) – Павел Васильевич Махонин, был управляющим Горбуновской текстильной фабрики.
Легенда, упоминавшаяся выше, будто некоторые Махонины села являются «не настоящими», а взяли эту фамилию, чтобы и их считали, как «Павловичей», умными и особенными, по материалам архива не подтвердилась. Все они являются потомками Ильи Махонина, его девяти сыновей, которые в свою очередь все были многодетными. Так, например, у Василия Илии-младшего от двух браков было 12 детей. В характеристике «Павловичей», о которой говорилось выше, видимо, отразилось то, что в этой ветви рода концентрированно воплотились лучшие качества, присущие Махониным. Память о Павле Васильевиче Махонине и членах его семьи более ста лет хранят жители села.
Павел Васильевич Махонин (1851–1922) был женат на Пелагии Козьмина Волниной (1851–1905), дочери Козьмы Никифорова Волнина, крестьянина Зелёной Слободы. Из 70 дворов села его хозяйство считалось из числа крепких, зажиточных. Надел земли у него был на семь душ мужского пола, всегда была корова, а иногда две, несколько овец, 1–2 поросенка и т. п. В 1890-е годы он жил в Горбунове Дмитровского уезда Московской губернии и служил управляющим фабрики. Село Горбуново было расположено около Хотьково. В нем на левом берегу р. Пажа на месте находившегося здесь фарфорового завода Кузнецова, а затем проданного А.Г. Попову, была в 1875 году создана промышленником Фоминым ткацкая фабрика «Товарищество Горбуновской мануфактуры», которую в 1894 г. приобрел крестьянин С.А. Сазонов. Фабрика занимала территорию около 11 га, на ней трудилось до 800 рабочих, была оснащена самоткацкими станками, производила различные бумажные и полушерстяные ткани, процесс производства был круглосуточный с 12-часовым рабочим днем и двумя перерывами на завтрак и обед.
В своих воспоминаниях сын П.В. Махонина, Константин Павлович писал: «Отец не имел образования, соответствующего его положению, но был очень способным человеком. Он умел всё: разбирался в машинах, хорошо знал столярное и слесарное ремесло, отлично знал все сельскохозяйственные работы и машины. Имел много инструментов для всяких надобностей. Умел шить на ручной швейной машинке. Он вообще был человек крупного масштаба. Если покупал пшеничную муку, то не на фунты, а так, чтобы её хватило на целый год. Если из Бронниц привозил колбасу, то не 0,5–1 кг, а целый круг толстой колбасы весом килограмма 4. На Пасху или Рождество отец приготовлял ветчину, это значит 2 окорока от крупных поросят, весом не 2–3 кг, а 20! В праздники ветчина появлялась на блюдах, нарезанная не ломтиками тонкими до прозрачности, а ломтями толщиной около 1 сантиметра. И не было у нас обыкновения отделять малышам на тарелочки. В праздники ешь досыта, ну а в будни переходи на щи да кашу – пищу нашу. Отец говорил мало. Да ему этого и не требовалось. Его внушительный вид с огромной бородищей, в очках (кажется, во всём селе никто, кроме отца, не носил очков) действовал на нас устрашающе. Следует сказать, что он нас не бил. У отца была великолепная память. В большие праздники по просьбе попа отец читал в церкви «Апостол», для чего нужно было знать церковно-славянский язык. В долгие зимние вечера читал произведения русских и иностранных писателей, которые издавал и высылал своим подписчикам журнал «Нива». Он был членом церковного хора.
В последующие годы П.В. Махонин перешёл работать управляющим небольшого химического завода братьев Фоминых в Покровском уезде Владимирской губернии. Фомины знали П.В. Махонина ещё тогда, когда он работал у них на Горбуновской текстильной фабрике, и, видимо, высоко ценили его деловые качества как управляющего. Завод со всех сторон был окружён хвойным лесом. Жил он в большом красивом доме, с двух сторон которого были цветочные клумбы с беседкой. Дом был обнесён забором из тонких планок и выкрашен. У отца, как управляющего завода, было много работы. Ему помогал старший сын Алексей, который работал конторщиком. По воскресным дням отец ездил к своим знакомым, чаще всего в Покров, где его считали уважаемым гостем, потому что рабочие завода все продукты покупали в его магазине.
После продажи Фомиными завода (1900) отец решил заняться сельским хозяйством в Зелёной Слободе. Купил лошадь. На дворе отец устроил верстак и делал собственноручно нужный инвентарь: телегу, длинный воз для перевозки сена, овса, навоза и т. п. Выполнял различные заказы: чинил вёдра, замки, косы, насаживал окосья. Точил ножницы, ножницы для стрижки овец, серпы и т. п. Бесплатно оказывал первую медицинскую помощь. Даже удалял зубы, занозы. Отец был непьющим и некурящим. Не очень сильный физически, он, однако, во время сенокоса с честью выдерживал темп работы, перед обедом выпивал рюмку водки. Он был Мячковским волостным судьёй Бронницкого уезда. Как видно, наш отец был человеком талантливым и родись он на полстолетия позже, стоял бы на высших ступенях общественной лестницы.
Наша мать заботилась обо всём: о детях, о хозяйстве, создавала атмосферу действительного дома, куда всегда на праздники стремились все, начиная от старшей сестры Саши (А.П. Жмотовой) и, благодаря маменьке сохранившая привязанность к нашей семье. Отношения отца к брату Константину (Константин Васильевич Махонин, его жена – Мария Семёновна Ляпунова, р. 1859 г.) были не только натянутыми, а скорее враждебными. Как они возникли, я не знаю. Знаю только, что дядя Константин нас не жаловал, а бабушка, сухая и злая старуха, ненавидела весь мир. Дед, Василий Ильич (В.И. Махонин-старший. – В.Б.), был значительно покладистей и хотел, видимо, быть связующим звеном двух семей. В долгие зимние вечера дед иногда появлялся у нас и приносил нам мёрзлые яблоки, которые мы очень любили. Мать была с ним ласкова, и дед относился к ней хорошо. Однажды во время обедни дед вызвал маменьку из церкви, привел её на кладбище около церкви и указал на могилу. На ней лежал в виде памятника шар, который годами валялся у разрушенной плотины старой мельницы на Пахре до тех пор, пока дед не нашёл ему надлежащего и оригинального употребления. Дед сказал матери, что он катил этот шар всю ночь. Кто был похоронен в этой могиле, я не знаю, может мой прадед (Илия Махонин. – В.Б.)».
С того времени прошло больше века. На сельском кладбище около могилы Ивана Константиновича Махонина лежит вытесанный из камня идеальной формы шар диаметром более 50 см. Сюда его, выкрасив белой краской, привёз Р.М. Махонин. Он рассказал, что этот шар много лет лежал около дома его бабушки, Л.А. Киселёвой, в котором жили когда-то её прапрадед, Василий Ильич, и прадед, Константин Васильевич, Махонины. В 1930 годах, когда разоряли приходское кладбище, видимо её дед, Иван Константинович (1880–1958 гг.), перекатил этот шар к дому, чтобы сохранить родовую реликвию. Потом его, рабочего-станочника московского завода «Серп и Молот», репрессировали. В тюрьме, лагерях и на северных поселениях он находился 26 лет. Вернувшись после реабилитации в село, он прожил только один год, и перед смертью попросил внучку, чтобы памятник-шар положили на его могилу. Эту просьбу и выполнил его прапраправнук.
У Павла Васильевича и Пелагии Кузьминичны Махониных были дети: Александра (1876–1957), Евдокия (1878-?), Алексей (1880–?), Александр (1882–1954), Василий (1884–1974), Сергей (1886-?), Федор (1888-?), Константин (1892–1970) и Клавдия (1893–1972). Сыновья были сильно привязаны к деревне. После смерти матери (1905) у них возникла идея постройки нового дома. Под руководством отца они затеял постройку очень просторного дома, квадрат со стороной 8,5 м. Срубить бревна от разобранной речной баржи они наняли артель плотников, так как бревна этой длины были тяжелы, очень толстые. Артель изготовила окна и двери, положила потолочные балки и потолок, поставила слеги для крыши. Крыша была покрыта кровельным железом. Пол Павел Васильевич сделал из аршинных квадратов с рейками между ними, так что получилось вроде паркета. Перегородками дом разделили на три комнаты. Была сложена печка так, чтобы обогревала все комнаты. Новый дом был приставлен к старому. Его выкрасили светло-зелёной масляной краской. В таком доме могла разместиться большая семья. «Постройка дома была последним подъёмом энергии этого кипучего человека – мастера на все руки» – вспоминал об отце сын, Константин Павлович Махонин. После смерти отцом (1922) в этом доме жил его сын Василий Павлович Махонин. В годы первой Мировой войны он унтер-офицер, был награжден Георгиевским крестом. Потом красноармейцем участвовал в Гражданской войне. Вернувшись в Зелёную Слободу, жил в отцовском доме. По воспоминаниям односельчан, Василий Павлович был замечательным человеком, уважительным, гостеприимным, помогал бедным сельским жителям. В 1930 году, во время коллективизации зажиточные семьи: Василия Павловича Махонина, Ивана Константиновича Махонина и Николая Михайловича Ляпунова были раскулачены. Как вспоминала А.К. Петрова (Махонина): «Сослали самых умных и головастых, ломовиков». Раскулаченного В.П. Махонина с женой и тремя детьми сослали под Караганду (Казахстан), где они работала в шахтах. Красивый дом Павла Васильевича, в 4-е окна с витражами на дверях отобрали и использовали под колхозный детский сад. Потом его перевезли в соседнее село Еганово для конторы колхоза «Заветы Ильича». В конце XX века, в ходе «демократических» преобразований, развала СССР и сельского хозяйства контору колхоза – дом Махониных продали под дачу частному лицу. Он стоит и по сию пору, уже в XXI веке.
Деловые люди в своей округе, как правило, знают друг друга. Павел Васильевич Махонин, управляющий Горбуновской текстильной фабрикой в Хотькове, безусловно, знал мельника Семёна Кузьмича Жмотова из д. Охотино на р. Торгоше. Деревня и фабрика находились близко, на расстоянии 15 км. На современной карте Подмосковья деревня Охотино находится юго-восточнее Сергиева Посада. Если ехать к ней из Москвы по Ярославскому шоссе, то за селом Воздвиженское на 63 км объездного участка дороги нужно свернуть вправо в направлении д. Зубцово. За мостом через речку Торгоша, миновав д. Зубцово и Еремино бетонное шоссе заканчивается неожиданно, сразу за дорожным знаком «д. Охотино». Слева на пригорке крохотная деревенька. В ней одна улица, в яблонях и вековых деревьях семь старых домов типичной для Подмосковья крестьянской постройки. Лето. Солнечный день. Деревня будто греется на солнышке. Справа от шоссе широкий луг, спускающийся вдаль к реке Торгоше. За рекой высокий крутой берег, заросший густым преимущественно хвойным лесом. В деревне и кругом тишина.
В середине деревни у колодца повстречалась подвода. На вопрос: «Есть ли в деревне Жмотовы?» – возница, парень лет 25–27, ответил: «Есть!» – и указал на два дома, стоящие друг против друга при въезде в деревню. Разговорились. Живет здесь, «фермер-не фермер». Продал свои «Жигули», купил лошадь-кобылу, телегу и сани. Упряжь старая, в узлах и веревках. – «Новая упряжь стоит дорого, на неё денег не хватило. Везу молоко дачникам». В телеге три полных трехлитровых банки. Другие дома в деревне: Юдиных, Шашковых, Милягиных и Успенских.
Во время разговора с парнем-«фермером», как выяснилось потом из рода Успенских, к колодцу с коромыслом и вёдрами подошла среднего роста женщина старше 50-ти лет. Парень, повернувшись в её сторону, сказал: «Вот Жмотова!» Мы познакомились, присели на скамейку у колодца. Подошли другие жители деревни. Жмотова (это её девичья фамилия) с любопытством стала рассматривать фотографии, которые были у меня. На одной из них она узнала свою бабку. Но когда и где была сделана фотография и кто ещё с ней сфотографирован, она точно не знала. Вообще получился странный разговор. С одной стороны, женщина проявляла сдержанное любопытство. Но на задаваемые вопросы о своих предках отвечала с подозрением и опаской, будто думая, как бы чего не вышло, односложно, чаще «может быть, нет, не знаю», тогда, как её соседки были словоохотливее. Такие разговоры в процессе сбора материалов о роде Махониных – Жмотовых были не раз и с другими. Создалось даже впечатление, что соседи знают о нас больше, чем мы сами о себе. Ни в этот раз, ни в другие встречи женщина с коромыслом у колодца так и не пригласила в свой дом. Ну да Бог с ней! Хотя как выяснилось позже она и не так уж и далёкая нам родственница. Но были и другие случаи, когда собеседники вдруг говорили: «Вы нас-то не забудьте, мать у нас Жмотова!»
Крестьяне деревни Охотино и ещё 16-ти деревень в 1752 году составляли приход церкви Успения Пресвятой Богородицы и святителя Николая села Подсосенье (Подсосино – современное название. – В.Б.) Радонежской десятины Московского уезда. Из них 13 находилось в вотчине Свято-Троицкой Сергиевой лавры. Во всех деревнях насчитывалось 127 дворов. Монастырские крестьяне платили десятую часть урожая (дохода) Лавре.
Историки утверждают, что заселение славянами Радонежского края, расположенного в междуречье Вори и Торгоши, началось в XII–XIII веках. С этими местами связана деятельность преподобного Сергия Радонежского. На горе у села Воздвиженское в 1380 году он благословлял Дмитрия Донского и его войско на Куликовскую битву. Отсюда в 1612 году уходили ратники Козьмы Минина и князя Дмитрия Пожарского на бой с польско-литовскими захватчиками Лжедмитрия II освобождать Москву. В Радонеже (с. Городок) предположительно родился великий иконописец Андрей Рублев. Эти места намолены многими поколениями российских православных, паломниками, монахами, священниками и иерархами церкви. Во время знаменитой длительной осады Лавры (1608–1610) польско-литовскими захватчиками село Подсосенье с церковью Успения и располагавшийся при ней «под сосною» Богородицкий женский монастырь были сожжены. Церковь была восстановлена в 1616 году и освящена одним из самых почитаемых настоятелей Троице-Сергиевой лавры архимандритом Дионисием. Она простояла более 200 лет. В ней в конце XVIII века были крещены священником Петром Васильевичем Лавровым и первые из рода Жмотовых.
С восшествием на престол императрицы Екатерины II и проведённой ею секуляризации монастырских владений Охотино и ещё 12 деревень с землёй и крестьянами были переданы в вотчину господ Грузиновых. Грузиновы происходят из донских казаков. Их далёкие предки, носившие фамилию Намчевадзе, пришли из Грузии на Дон, здесь осели и приобрели фамилию – Грузиновы. В списке благородных дворян Дмитровского уезда за 1815 год значатся сыновья коллежского регистратора Осипа Романова Грузинова: Афанасий Осипов, штаб-ротмистр, Николай Осипов, артиллерийский поручик, и Роман Осипов Грузинов. Кроме них у Осипа Грузинова были еще два старших сына: Евграф и Петр, офицеры гвардейских Гатчинских полков Павла I. Оба они участвовали в Русско-турецкой войне 1787–1791 годов. Казачий старшина Донского Войска Евграф Осипов Грузинов сражался с татарами на Кубани, а его брат Петр отличился в штурме турецких крепостей Очаков и Измаил, за что получил золотой крест и орден Св. Георгия Победоносца 4 степени. В 1793 году Евграф Осипов Грузинов попал в Петербург, где начав службу при наследнике престола Павле Петровиче, быстро становится полковником, получает орден Св. Анны двух степеней. Но решительно отказался принять пожалованные Павлом I десять тысяч десятин земли с одной тысячей крепостных крестьян Московской и Тамбовской губерний. Он перестал посещать храмы и отказался выполнить государев приказ подавить бунт крестьян. В результате был заключен в подземный каземат Ревельской крепости. В 1798 году его отправили в Черкасск под негласный надзор войскового атамана. Евграф и, прибывший за ним в Черкасск, брат Петр жили «тихо и добропорядочно». Но через некоторое время царю и атаману стало известно, что братья Грузиновы разрабатывают «проекты, клонящиеся к нисвержению существующего государственного устройства». Весной 1800 г. войсковой атаман распорядился провести у Грузиновых обыск, результаты которого ошеломили его. Оба брата в тот же день были арестованы. На основании разбирательства двух военно-судных комиссии в августе того же года Павел I утвердил приговор: «Исключённого из службы полковника Грузинова 1-го за измену против нас и государства повелеваем, лиша чинов и дворянства, наказать нещадно кнутом, а имение его отписать в казну». Подобный приговор был вынесен и Петру Грузинову. Приговоры были приведены в исполнение в Черкасске. Евграф Осипов Грузинов был наказан кнутом столь нещадно, что «оной изверг Грузинов через два часа лишился жизни». Петру после наказания кнутом, вырвали клещами ноздри и раскаленным железом на лбу и щеках выжгли клейма. Спустя некоторое время он скончался. «После смерти Павла I новый император Александр I указом от 9 апреля 1801 г. возвратил имение полковника Грузинова, состоящее в городе Черкасске и его младшим братьям Роману и Афанасию, которые были возвращены в гвардию, дослужились до больших чинов и дожили до глубокой старости».
У Афанасия Осипова Грузинова были дети: Евграф, Петр, Полексина (в замужестве Монакова, действительная статская советница), Глафира (с 1838 г. в замужестве Юшкова, титулярная советница) и Клеопатра (с 1840 г. в замужестве Макарова, коллежская секретарша). В течение жизни Грузиновых некоторые деревни были в их совместном владении или переходили от одного к другому члену семьи. После замужества Клеопатры Афанасьевны Макаровой (Грузиновой) деревня Охотино полностью перешла в её владение, а потом её сыну, поручику Николаю Сергеевичу Макарову.
По десятой народной переписи 1858 года в деревне Охотино Митинской волости Дмитровского уезда проживало 6 дворовых и 27 ревизских душ крестьян мужского пола. В соответствии с реформой, отменой крепостного права императором Александром II, по уставной грамоте № 991 от 12 ноября 1862 года усадьба относилась ко второму (высшему) разряду на том основании, что «деревня Охотино не ограничивается одним земледелием, а доставляются крестьянам выгоды от извоза…». Всей земли в пользовании крестьян было 94 десятины и 1237 сажени. Местным Положением для крестьян деревни был определен высший размер душевого надела – 3 д. 1200 с. (4,93 га. – В.Б.). Полученные наделы крестьяне обязаны были выкупать. Выкупная сумма за всю землю крестьянского общества составляла по тем временам очень большую сумму – 1125 рублей. До выкупа крестьяне назывались временно обязанными домохозяевами и несли в пользу помещика оброк в размере 10 рублей в год с каждого душевого надела (в 1897 г. корова стоила 9 руб.). За исправное отдание повинностей всё общество отвечало круговой порукой. Кроме того, деревня имела одну ратническую квитанцию. Акт о пересмотре в 1875 г. размера оброка помещику Н.С. Макарову за домохозяев, крестьян Федора Леонтиева, Василия Егорова, Козьму Никифорова (Жмотова), Гавриила Петрова, Мирона Ильина, Константина Никифорова (Жмотова) – неграмотных, подписал той же деревни Охотино домохозяин Ксенофонт Симеонов (Жмотов). По уставной грамоте рыбная ловля в протекающей здесь речке Торгоше и охота на дичь оставалась в непосредственном пользовании помещика.
По исповедальным ведомостям прихода церкви Успения Пресвятой Богородицы села Подсосенье удалось установить, что в деревне Охотино в 1753 году было 6 дворов. Кто из живших в них положил начало роду Жмотовых, предстояло выяснить, вычислить. Почему вычислить? Дело в том, что метрические книги и их копии, исповедальные ведомости, которые содержат необходимые данные, за многие годы не сохранились или, из-за их ветхости, архив на руки не выдает. Во-вторых, полнота данных во многом зависит от священника и грамотности дьячка, которые вели эти книги. Они не всегда придерживались принятого порядка записей. Прежде всего, это касается указания фамилий крестьян, имен и отчеств их жен, возраста. В метрических книгах церкви Успения села Подсосенье записи о бракосочетании имеются только с 1830 года. А фамилии крестьян указывали постоянно только с конца 80-х годов XIX века. В начале этого века вместо имени и отчества жен писали просто «его законная жена». Возраст умерших записывали «со слов» родственников. Поэтому расхождения, если сравнивать с метрическими записями, сделанных во время их рождения, составляют иногда 3–6, а то и более лет. То же самое встречается и с указанием возраста в исповедальных ведомостях. В-третьих, некоторые крестьяне, мещане получали фамилию при бракосочетании или со временем менялось её написание. У некоторых людей по их просьбе фамилии образованные от прозвищ или по другим причинам изменялись на благозвучные (вопросами установления фамилий ведала губернская Казенная палата. – В.Б.). Так, например, у потомков крестьянина д. Охотино Петра Иудина фамилия за полтора века (1750–1900 гг.) писалась в метрических книгах как Иудин – Июдин – Юдин. Фамилию Жмотов писали иногда и как Жматов.
Фамилия Жмотов впервые упоминается в метрической книге церкви Успения села Подсосенье за 1832 год. Её получили дети крестьянина деревни Охотино Никифора Федорова, то есть Никифора сына Федора. Теперь предстояло выяснить, когда родился Федор, и кто были его родители. По записям в исповедальных ведомостях удалось установить, что в деревне Охотино в период с 1747 по 1762 год было четыре Федора: Фёдор Леонтиев (р. 1741 г.), Фёдор Евдокимов (р. 1749 г.), Фёдор Иванов (р. 1754 г.) и Фёдор Евдокимов (р. 1762 г.). Наиболее вероятным отцом Никифора Фёдорова, положившего начало роду Жмотовых, является Фёдор Леонтиев. Последующее исследование архивных материалов позволило точно установить предков Жмотовых из деревни Охотино Митинской волости Дмитровского уезда Московской губернии. Ими были: Леонтий Иванов (р. 1694 г.), крестьянин д. Охотино, вотчины Свято-Троицкой Сергиевой лавры; Федор Леонтиев (р. 1741 г.), крепостной крестьянин д. Охотино, с 1774 г. вотчины штаб-ротмистра Афанасия Осипова Грузинова; Никифор Фёдоров Жмотов (р. 1776 г.), крепостной крестьянин д. Охотино, вотчины помещицы Клеопатры Афанасьевой Макаровой (Грузиновой); Козьма Никифоров Жмотов (1819–1898), крестьянин, после отмены крепостного права временнообязанный домохозяин д. Охотино, платил оброк помещику Н. С. Макарову; Симеон Козьмин Жмотов (1844–1915), добросовестный домохозяин д. Охотино Митинской волости Дмитровского уезда, мельник-арендатор мельницы на р. Торгоше. От двух браков у него было 10 детей: от первого: Павел (1870–1921), Евдокия (р. 1873 г.); от второго: Александра (р. 1886 г.), Марина и Евдокия (близнецы, р. 1888 г.), Егор (Георгий, 1890–1945), Сергей (р. 1892 г.), Анна (1894–1961), Екатерина (р. и ум. 1895 г.), Михаил (1898–1942) и Мария (1900–1977). Мельник Семен Козьмин Жмотов был невысокого роста, «суров, но не злоблив», неграмотный, пользовался уважением местных крестьян, при встрече они снимали в приветствии шапку и кланялись ему. Его земельный надел на 5 душ мужского пола составлял 24 гектара.
Одним из поводов для знакомства С.К. Жмотова и П.В. Махонина могли быть рекомендации последнего о покупке мельником жерновов. Их самых лучших в России, натуральных высокого качества производили в селе Верхнее Мячково Бронницкого уезда. Видимо, с целью укрепления деловых связей эти отцы решили поженить своих старших детей. Павел Васильевич Махонин сказал, и старшую дочь Александру, которой шёл только 17-й год, выдали замуж. Она этого очень не хотела. Но бракосочетание не по любви, а по расчету родителей состоялось 22 февраля с.с. 1893 года. В этот день в церкви Успения Пресвятой Богородицы и Святителя Николая села Подсосенье венчали крестьянина деревни Охотино Митинской волости Дмитровского уезда Павла Семёновича Жмотова, 23 лет, православного вероисповедания и Александру Павловну Махонину, крестьянскую дочь села Зелёная Слобода Мячковской волости Бронницкого уезда Московской губернии. Рассказывают, что невеста была стройна и высока, очень красива, с небесно-голубыми глазами и с тёмно-русой косой, спускавшейся ниже пояса. Со стороны жениха поручителями были: дядя, двоюродный брат отца, московский мещанин Василий Тимофеевич Жмотов и крестьянин деревни Еремино Николай Алексеевич Смирнов. За невесту поручались брат её отца Пётр Василиев Махонин и брат невесты Алексей Павлов Махонин. Обряд совершали священник Косма Казанцев с дьячком Николаем Лебедевым и псаломщиком Михаилом Успенским. Запись в метрической книге свидетельствовал Сергиево-Посадской Успенской церкви Благочинный священник Николай Иванович Фаворский (1820–1901 гг. – В.Б.) (ЦИАМ, ф. 203-780-2136, т. I). Жених привёз невесту в дом отца в деревню Охотино. В соседней деревне Еремино он арендовал мельницу. В тот же год, в декабре, родилась дочь, а потом с периодичностью 2–3 года ещё десять детей: Татьяна (1893–1965), Клавдия (1895–1974), Дмитрий (1897–1983), Николай (1901–1919), Владимир (1903–1942), Александра (1905–1985), Мария (1907–1987), Виктор (1909–1981), Анатолий (1911–1930), Валентина (1914–1973), Елизавета (1916–1999).
В 1901 году Павел Семёнович с семьей уехала из деревни. Он поступил работать управляющим имения майора Николая Петровича Кисель-Загорянского (1844–1904). Оно находилось на левом высоком берегу реки Клязьмы в древнем селе Образцово Богородского уезда (ныне Щелковского района). Сохранилось предание. Будто бы царь Петр I, охотясь летом в подмосковном лесу, примыкавшем к массиву Лосиного Острова, вышел к одинокому дому. У появившегося из дома крестьянина уставший, разморившийся от солнца царь попросил дать чего-нибудь попить. Тот вынес киселя, который очень понравился царю. В благодарность Петр I отдал этому крестьянину угодья, ближайшие к его дому, и прозвал Киселём. Рядом с сельской церковью Рождества Богородицы сохранилась конюшня. Согласно преданию царь Петр I менял здесь лошадей, когда ездил в село Глинки к своему сподвижнику графу Брюсу Як. В. (1670–1735). В последующие годы один из потомков того крестьянина, Кисель-Загорянский, стал строителем Ярославской железной дороги. В его честь был назван полустанок – «Кисель-Загорянский» (ныне «Загорянская») Монинской ветки.
После смерти Н.П. Кисель-Загорянского в 1904 году Павел Семёнович Жмотов переехал с семьёй в Сергиев Посад и поселился в очень старом, принадлежавшем его отцу, доме № 99, который стоял на перекрестке Болотной и Вознесенской улиц. Как рассказывала Клавдия Павловна Макарова (Жмотова), отец имел ещё один дом, 2-этажный на привокзальной площади, где начинается Кооперативная улица. В Сергиевом Посаде Павел Семёнович занимался извозными работами. Имел несколько десятков лошадей и до 20 наёмных работников. Они зимой рубили лёд и возили его для холодильников в Москву. Извозчиками работали опустившиеся люди разных сословий. Жили они на первом этаже дома. Кормила их Александра Павловна, поэтому всё время у неё уходило на приготовление пищи для большой семьи и многочисленных работников. По выходным дням рабочим устраивали баню, к ним приезжали родители и родственники. К 1917 году П.С. Жмотов состоял купцом 2-й гильдии, был гласным городской думы. К.П. Макарова (Жмотова) рассказывала, что отец несколько раз проигрывал в карты дом на Кооперативной улице. «Саш, собирай детей, поехали в старый дом (на Вознесенской ул. – В.Б.)», – говорил он жене, после очередного проигрыша. С её слов он любил посидеть в кабаке. Иногда извозчики приходили и говорили: «Пал Семёныч в кабаке, просит его забрать».
С началом Русско-германской войны (1914 г.) даже состоятельные люди, к которым тогда можно было отнести семью П.С. Жмотова, стали испытывать материальные трудности. После революций 1917 года материальное положение стало ещё хуже. Как представитель от районов города П.С. Жмотов был избран членом Распорядительного собрания, а потом Совдепа 1-го созыва Сергиева Посада. С 1918 года в стране гражданская война, разруха. В Сергиевом Посаде безработица, голод, свирепствует тиф. После смерти С.К. Жмотова охотинская мельница по завещанию перешла его старшему сыну от первого брака, Павлу Семёновичу Жмотову. Его семья переехала жить в дом, который находился рядом с мельницей. В 1919 г. мельницу кто-то ночью поджог. Семья с 9-ю детьми еле успела выбежать из горящего дома. Мельница сгорела дотла вместе с постройками и домом, жёрнова лопнули. В конце 1920 года П.С. Жмотов мельницу восстановил, но когда вёз из Москвы купленные там новые жёрнова, заболел тифом и вскоре, 1 января 1921 года скончался. Семья оказалась без кормильца, мельницу национализировали. Старшие дочери Татьяна и Клавдии замужем, сын Дмитрий на Гражданской войне. У вдовы, Александры Павловны на руках ещё семь маленьких детей. Было от чего вдове прийти в отчаяние.
Начались годы выживания и становления детей. Они росли вместе с только, что родившимся новым государством – Союзом Советских Социалистических Республик, образованным в декабре 1921 года. Александра Павловна преодолела все невзгоды и трудности. Ещё до революции её дети учились в гимназии и реальном училище. В трудные 1920-е годы вдова предприняла всё, чтобы дети не бросили учебу. Она, как мудрая женщина, «видевшая далеко вперед», знала, что образование – верный, надёжный путь к защите детей от невзгод, с которыми они могут встретиться в жизни. Этому способствовало и то, что в эти годы власти Сергиева много делали для организации эффективного школьного, ремесленного и специального образования. Прорыв к высшему образованию первой в роду крестьян Жмотовых сделала Татьяна Павловна. Ещё до революции она окончила Сергиевскую гимназию, потом Высшие административные курсы связи, а в 1934 году – Плановую академию. Её братья Дмитрий и Виктор окончили высшие учебные заведения, сестра Мария – техникум, а остальные, кроме Клавдии, неполную среднюю школу. В последующие годы из 17 внуков Павла Семёновича семь окончили средние специальные, и пять – высшие учебные заведения. Из 33 правнуков 19 – выпускники самых престижных вузов СССР, двое стали кандидатами наук. Стремление к знаниям является характерной чертой большинства представителей рода Махониных-Жмотовых.
В семье не принято было говорить о болячках и жаловаться на судьбу. Со стороны создавалось впечатление, что у этих Жмотовых всегда всё хорошо. Дети Александры Павловны были трудолюбивы, активно энергичны и общительны, рано начали работать, с 14–16 лет. Каждый из них при уходе на пенсию имел трудовой стаж более 40 лет. Они обладали ярко выраженными лидерскими чертами характера, доставшимися им по наследству от дедов: С.К. Жмотова и П.В. Махонина. Поэтому возможно не случайно на производстве все они были руководителями: начальниками смен, участков, цехов, отделов и управлений. При этом, если Татьяна, Клавдия, Дмитрий, Мария и Елизавета свои убеждения, позиции и решения отстаивали жёстко, подчас бескомпромиссно, не считаясь иногда с мнением других, в резких и образных выражениях, то Александра, Виктор и Валентина проявляли большую гибкость, дипломатичность в проведении своей линии и в отношениях с подчиненными.
В русских семьях всегда существовал строгий порядок – старшие дети обязаны во всем помогать младшим сёстрам и братьям. Это «правило» естественным образом действовало и в многодетной семье Жмотовых. Сёстры и братья цепко держались друг друга и в последующие годы. Они пронесли любовь друг к другу через всю свою жизнь.
В 1944 году Александра Павловна Жмотова (Махонина) была награждена орденом «Материнская слава». До середины 1950-х годов она жила в Мамонтовке, у дочери Елизаветы Павловны Еремеевой. Туда «на дачу» к бабушке её дети привозили на каникулы внуков. Они её спрашивали: «Бабушка! Почему у тебя щи такие вкусные?» «Потому! Что когда их варю, я молитву творю!» – отвечала она. Бабушка любила теплым летним вечером посидеть с внуками у дома. Глядя на небо, она часто рассказывала им про звёзды и созвездия. И создавалось впечатление, что по небу, как по лугу, гуляет русская крестьянка, неспешно собирающая букет немеркнущих звёзд. Внуки и правнуки вспоминают: «Когда Александра Павловна приезжала в Москву на Остоженку к сыну Владимиру и дочери Марии, где они жили в одном доме со своими семьями, то, поздоровавшись с сыном и зятем, она обычно доставала из кармана своей длинной юбки «рублёвец», и говорила: «Ребята, вот вам рублик, пусть жёны добавят, купите четвертинку». И добавляла: «На том свете кабаков нет. Выпейте здесь что можно».
Последние годы она жила у своей дочери К.П. Макаровой в Загорске. Как-то правнук спросил Александру Павловну, тогда ей было под 80 лет, почему она в церковь не ходит. «В церкви попы, они люди, а люди ошибаются. Бог должен быть в душе и сердце», – ответила она. Перед смертью Александра Павловна попросила позвать священника исповедаться. Просьбу матери и бабушки родственники, которые были в то время в доме, обсудили, решая как поступить. Ведь многие из них были коммунистами, а их общение с церковнослужителями противоречило партийным уставным требованиям. Обсуждали недолго, за священником послали беспартийную внучку. Когда он приехал из Лавры, всех попросили выйти из дома. Что говорила Александра Павловна священнику, неизвестно. Но при выходе из дома он сказал: «Ваша мамаша – святой человек».
Скончалась Александра Павловна Жмотова (Махонина) 6 августа 1957 года, похоронена на Ваганьковском кладбище. Рядом могилы её детей, зятьёв, невесток и внуков. Неподалеку, на Есенинской аллее, покоится её брат, Александр Павлович, и сестра Клавдия Павловна Махонины. Её брат, Константин Павлович Махонин, бывший старший машинный унтер-офицер, в революцию комиссар миноносца «Молодецкий» Балтийского флота, покинувший Россию в 1918 году, живший и учительствовавший в Чехословакии, писал: «Она умела быть бодрой и оптимистической при всяких невзгодах и сохранила эту способность до конца своей жизни». После смерти под подушкой её кровати нашли Псалтирь (изд. 1898 г.), в котором А.П. Жмотова хранила фотографию своего отца, П.В. Махонина. Как вспоминают внуки, Александра Павловна читала этот Псалтирь, уединившись в своей комнате, стоя на коленях перед Казанской иконой Божьей Матери. Этой иконой, очень древней, она была благословлена своей матерью при венчании. Икона сохранилась и в 1990-х годах отреставрирована в Троице-Сергиевой лавре. В том Псалтири рукой Александры Павловны сделана надпись «… читать 80-й псалом», который начинается словами: «Радуйтеся Богу Помощнику нашему…». Этот псалом читается в благодарность за всякое благодеяние Божие. А также имеется закладка на молитве Давиду, псалом 85, который читается в обстоятельствах, чтоб Господь услышал молитву твою.
В XX веке род Махониных-Жмотовых пополнился новыми поколениями. Первый внук А.П. Жмотовой (Махониной) родился в 1919 году, их 17 человек. Бурные годы этого столетия, насыщенного многими историческими и трагическими событиями в жизни России, не сломили детей и внуков Павла Семеновича и Александры Павловны. Они были не сторонними наблюдателями, а активными участниками: Октябрьской социалистической революции и Гражданской войны; учились, работали, организовывали и руководили производством, строили дороги и аэродромы, добывали золото Колымы, обеспечивали почтово-телеграфную связь, работали с инвалидами; в грозные годы Великой Отечественной войны все они встали на защиту Родины на фронте и в тылу. Все они награждены орденами и медалями СССР. Первый правнук родился в 1939 г., их 33. Правнуки Махониных-Жмотовых носят 17 фамилий. Прапра – и – прапраправнуков к 2006 году ещё только 50 человек. Как-то среди внуков и правнуков А.П. Жмотовой (Махониной) зашёл разговор: хорошо бы всех наших собрать вместе за одним столом. На что её старшая дочь К.П. Макарова сказала: «Нас много, пол Москвы наши», – и добавила – «Наши лучше всех!»