Глава 1
Организация деятельности московских общин сестер милосердия
§ 1. Зарождение института сестер милосердия в России и в мире
Предшественницами сестер милосердия в России традиционно считаются сердобольные вдовы, появившиеся в начале XIX в. по инициативе императрицы Марии Федоровны. Это был особый разряд вдов, из числа призреваемых в Московском и Санкт-Петербургском вдовьих домах. С 1814 г. они направлялись в больницы и частные дома для ухода за больными. Согласно уставу, общее число призреваемых в Московском вдовьем доме не должно было превышать 600 человек, из них 60 принадлежало к разряду сердобольных вдов[67]. Это были первые попытки организовать русских женщин для деятельного служения ближним.
Затем начинают возникать собственно общины сестер милосердия, первая из которых, впоследствии получившая название Свято-Троицкой, была учреждена в 1844 г. в Петербурге великой княгиней Александрой Николаевной и принцессой Терезией Ольденбургской. Затем подобные общины стали возникать во многих городах, и к началу ХХ в. их было более ста.
В Европе такого рода организации возникли двумя веками ранее. Первая община сестер милосердия была основана во Франции в 1633 г. католическим священником Винсентом де Полем. Создание же системы подготовки профессиональных сестер происходило в середине XIX в. одновременно с аналогичными процессами в России и связано с именем англичанки Флоренс Найтингейл.
С 1863 г. оказание помощи больным и раненым воинам выходит на новый уровень – создается Международное Общество Красного Креста. Под его эгидой возникают благотворительные организации, в том числе общины сестер милосердия, основывающие свою деятельность уже не на религиозном чувстве или патриотическом порыве, а на принципах гуманности, которые во второй половине XIX в. распространяются и признаются уже повсеместно[68].
Первые общины сестер милосердия в России создаются исключительно по частной инициативе. Их основатели ориентируются на западные образцы – католические общины Винсента де Поля и лютеранские общины диаконисс[69], в какой-то степени используется и опыт отечественных прототипов – института сердобольных вдов и женских монастырей[70].
В 1867 г. Россия присоединилась к конвенциям Международного Общества Красного Креста, учреждается Общество попечения о раненых и больных воинах, в 1879 г. переименованное в РОКК.
Российское Общество Красного Креста быстро развернуло широкую деятельность, смогло привлечь в свои ряды большое число представителей высших слоев русского общества, успешно проводило сборы средств, распоряжаясь весьма значительными суммами. Успех его объяснялся многими причинами. В первую очередь активное распространение в России идей гуманизма заставляло и общество и государство больше внимания, сил и средств уделять благотворительной деятельности – человеческая жизнь сама по себе стала признаваться ценностью, о которой следовало заботиться. Помощь раненым, забота об обездоленных, воспитание сирот становятся общим делом, приобретают организованный характер. Кроме того, Великие реформы императора Александра II настолько активизировали русское общество, что «тысячи людей стремились принять участие в сотворении новой жизни»[71]. Не могли остаться в стороне от этих процессов и женщины. С середины XIX в. в России разворачивается активное обсуждение «женского вопроса», идет борьба за развитие женского образования, широкое распространение приобретают идеи эмансипации. Пересматривается прежний взгляд на женщину как мать и хозяйку – теперь этого недостаточно: чтобы приносить пользу обществу, женщина должна получить образование, приобрести профессию и желательно саму себя материально обеспечивать. Под влиянием этих энергично пропагандируемых идей меняются ценностные установки и самих женщин – они становятся социально активными[72].
В результате официально определяются те сферы деятельности, в которых женский труд признается не только возможным, но и полезным для общества. В первую очередь называется уход за больными в качестве сестер милосердия, при котором так необходимы природные женские качества: мягкость, сострадательность, терпеливость, хозяйственность и честность[73].
Создание общин сестер милосердия стало одним из основных направлений деятельности Российского Общества Красного Креста. Этот процесс активизировался после Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., хотя наряду с общинами Красного Креста продолжали свою деятельность самостоятельные и епархиальные общины сестер милосердия.
Петербург и Москва были не только первыми русскими городами, в которых возникли общины сестер милосердия, но и лидерами по их количеству. В одной только Москве в начале ХХ в. было шесть общин сестер милосердия, каждая из которых вела активную деятельность.
§ 2. Краткая история основания московских общин сестер милосердия
Московские общины сестер милосердия, несмотря на общность своих целей, представляли собой во многом отличные друг от друга организации. Они подчинялись различным ведомствам, что определяло степень их самостоятельности, структуру управления и многое другое. Все общины, существовавшие во второй половине XIX – начале XX в., можно структурно и по подчиненности поделить на три основных вида: подчиненные епархиальному начальству, общины Российского Общества Красного Креста и пользующиеся самостоятельным управлением в рамках Министерства внутренних дел. Наилучшим образом их сходства и различия видны при сравнении уставов конкретных общин сестер милосердия.
Всего в Москве существовало шесть общин. Первую из них – Никольскую – при Дамском попечительстве о бедных в Москве организовали княгиня С. С. Щербатова и доктор Ф. П. Гааз во время эпидемии холеры 1848 г.[74] Вначале община располагалась на Долгоруковской улице, а в 1851 г. переехала на Воронцовскую, недалеко от Новоспасского монастыря. Сестры ухаживали за больными в городских больницах и на дому. При общине находились сиротский приют и богадельня для престарелых женщин. В 1855–1856 гг., во время Крымской войны, сестры Никольской общины вместе с сердобольными вдовами и сестрами петербургской Крестовоздвиженской общины оказывали помощь раненым в госпиталях Крыма[75].
В конце 1850-х гг. архив общины сгорел[76], поэтому подробные сведения о ее деятельности практически отсутствуют. К середине 1870-х гг. в общине осталось несколько пожилых сестер милосердия, которые перешли в богадельню[77]. Община прекратила свое существование, но в 1914 г., с началом Первой мировой войны, была восстановлена по инициативе попечительницы Лефортовского отделения Московского Дамского попечительства о бедных О. Л. Еремеевой [78].
В 1865 г. княгиня Н. Б. Шаховская, работавшая в Никольской общине, переселилась с тридцатью сестрами в отдельный дом на Покровской улице, основав тем самым общину «Утоли моя печали»[79]. В 1872 г. община переехала в Лефортово (современный адрес – Госпитальная площадь, 2), где постепенно открылся целый ряд благотворительных учреждений: детский приют, женское училище, больница, амбулатория, аптека и, наконец, убежище для престарелых сестер милосердия.
Сестры милосердия общины «Утоли моя печали» оказывали помощь раненым воинам на фронтах Сербо-турецкой, Русско-турецкой, первой Балканской и Первой мировой войн, а в мирное время помогали населению российских губерний, страдавших от неурожаев и эпидемий, несли служение в якутской колонии для прокаженных.
В 1872 г. официально открылась Владычне-Покровская епархиальная община (ул. Бакунинская, 83 и ул. Гастелло, 42–44). Ее учреждение и первые годы деятельности связаны с яркой личностью игуменьи Митрофании (Розен). Игуменья энергично проводила обустройство новой общины, лично изыскивая необходимые для этого средства. Однако она была обвинена в незаконных финансовых операциях и осуждена, после чего положение Покровской общины сильно пошатнулось, хотя благодаря помощи митрополита Московского Иннокентия (Вениаминова), а затем Московской городской думы организация продолжила свою работу.
При Владычне-Покровской общине функционировали больницы, амбулатория, аптека, детский приют, общеобразовательная и фельдшерская школы, школа шелководства и рукодельные мастерские.
Комитет «Христианская помощь» Российского Общества Красного Креста был учрежден в Москве в 1877 г. При нем сразу же открылся приют для солдат, получивших увечья во время Русско-турецкой войны. В 1880 г. при Комитете учредили Александровский приют для неизлечимо больных и калек, в 1883 г. – лечебницу имени князя В. А. Долгорукова, в 1888 г. – Александринскую общину сестер милосердия (ул. Писемского, 9) и убежище для бывших сестер милосердия Красного Креста. Наконец, в 1896 г. при общине открылась поликлиника имени великой княжны Ольги Николаевны. Все эти учреждения были основаны по инициативе супругов Вишневских[80]. Сестры милосердия Александринской общины приняли участие в Русско-японской и Первой мировой войнах.
О деятельности как Александринской общины, так и всего Комитета «Христианская помощь» до 1904 г. известно немного. В начале 1904 г. в Главное управление РОКК поступили сведения о злоупотреблениях руководства Комитета. В результате проведенного расследования супруги Вишневские были отстранены от занимаемых должностей, а руководство Комитетом возложено на фрейлину Е. Ф. Джунковскую [81].
Иверская община (ул. Малая Якиманка, 17) была основана в 1894 г. при Московском Дамском комитете Российского Общества Красного Креста[82]. На протяжении всего периода своего существования община находилась под покровительством великой княгини Елизаветы Федоровны[83]. При общине работали аптека и несколько лечебных заведений: хирургическая и терапевтическая клиники, амбулатория, прием в которых вели лучшие врачи города.
Сестры милосердия Иверской общины оказывали помощь раненым во время Греко-турецкой, Русско-японской и первой Балканской войн, Ихэтуаньского («Боксерского») восстания в Китае и Первой мировой войны. Община высылала свои отряды во многие пораженные голодом и эпидемиями губернии России.
Портрет святой преподобномученицы великой княгини Елизаветы Федоровны
В 1901 г. возникла еще одна община – Павловская (ул. Плющиха, 13). Она создавалась как самостоятельное благотворительное учреждение для оказания всесторонней помощи бедному населению Москвы. Одним из членов-учредителей общины был знаменитый кронштадтский протоиерей Иоанн Сергиев (святой праведный Иоанн Кронштадтский), благословивший ее возникновение и внесший на это первое пожертвование[84].
При Павловской общине работала аптека, имелся небольшой стационар и велся амбулаторный прием, но основное служение сестры несли на дому у больных и нуждающихся в помощи.
Последней организованной в Москве общиной стала воссозданная в 1914 г. Никольская община, названная в честь своих первых создателей – доктора Ф. П. Гааза и княгини С. С. Щербатовой.
Многие исследователи относят к числу общин сестер милосердия Марфо-Мариинскую обитель милосердия, созданную великой княгиней Елизаветой Федоровной в 1909 г. Однако Марфо-Мариинская обитель – уникальное учреждение, не имевшее аналогов в истории России. Великая княгиня Елизавета Федоровна, несомненно, использовала опыт работы общин сестер милосердия при создании своей Обители[85]. Но кроме того, она стремилась использовать опыт протестантских женских общин, а также древних диаконисе Христианской Церкви[86]. Сама великая княгиня определенно говорила о том, что Марфо-Мариинскую обитель нельзя отнести ни к монастырю, ни к общине сестер милосердия. В письме к императору Николаю II она прямо писала, что ей «было бы очень жаль, если бы такой тип обителине совсем монастырь и, конечно же, не обыкновенная светск<ая> община – подвергся изменению»[87]. Деятельность Обители нуждается в отдельном специальном исследовании, которое не может быть осуществлено в рамках данной работы.
Из шести московских общин три принадлежали Российскому Обществу Красного Креста. Уставы двух из них – Александринской при Комитете «Христианская помощь»[88] и Иверской[89] – были утверждены одновременно с созданием общин. Но Общество сознавало, что для согласованной работы всех его многочисленных учреждений необходимо ввести единообразие в структуру их управления и строго регламентировать их деятельность. В 1873–1875 гг. велась работа по составлению единых правил для сестер Красного Креста. В результате 31 января 1875 г. министр внутренних дел А. Е. Тимашев утвердил «Правила о сестрах Красного Креста, назначаемых для ухода за больными и ранеными воинами»[90]. Затем это стремление к унификации привело к принятию в 1903 г. Нормального устава общин сестер милосердия Российского Общества Красного Креста[91]. Никольская община сестер милосердия в память княгини С. С. Щербатовой и доктора Ф. П. Гааза, созданная в 1914 г., организовывала свою работу уже на основе этого устава[92].
Владычне-Покровская община была епархиальной. Ее устав Святейший Синод утвердил на основании высочайшего повеления в 1871 г.[93], а в июне 1872 г. дополнил «Положением о правах и преимуществах» двух российских епархиальных общин сестер милосердия – Псковской и Московской[94].
Судьба общины сестер милосердия «Утоли моя печали» очень сложна и, пожалуй, уникальна. Первоначально она функционировала исключительно по инициативе и под руководством княгини Н. Б. Шаховской. В 1868 г. в Москве учреждается Дамский Комитет Общества попечения о раненых и больных воинах, председательницей которого становится родная сестра Натальи Борисовны – княгиня Надежда Борисовна Трубецкая. Последняя предлагает включить общину в состав Комитета по причине общности их целей. Княгиня Шаховская это предложение принимает[95]. Таким образом, с 1868 г. община «Утоли моя печали» состояла при Московском Дамском Комитете Общества попечения о раненых и больных воинах, что и было зафиксировано в ее первом уставе[96].
Однако после окончания Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., когда община попросила у Общества материальной поддержки, оказалось, что ее деятельность выходит за рамки полномочий Красного Креста[97]. В 1881 г., в результате продолжавшейся около двух лет переписки, община была признана самостоятельным учреждением, находящимся под непосредственным высочайшим покровительством, и получила новый устав[98], который в 1890 г. был еще изменен и дополнен[99]. С кончиной княгини Натальи Борисовны Шаховской, которая являлась учредительницей и бессменной настоятельницей общины, последняя перешла в ведение Московской городской думы, и в 1910 г. для нее был утвержден совершенно другой устав[100]. Таким образом, община «Утоли моя печали» за всю историю своего существования как минимум трижды меняла официальный статус и соответственно устав.
Павловская община сестер милосердия являлась самостоятельной, ее устав утверждался дважды – в 1901 г.[101] и, с некоторыми изменениями, в 1908 г.[102]
Устав первой московской общины – Никольской (1848), состоявшей при Дамском попечительстве о бедных в Москве[103], пока не найден. Возможно, что отдельного устава у нее, собственно, и не было. Первоначально она, по всей видимости, руководствовалась уставом заведения сестер милосердия, утвержденным 5 октября 1848 г. императором Николаем I для общины в Санкт-Петербурге, которая позже получила название Свято-Троицкой[104]. Именно к данному уставу первоначально обратился комитет, занимавшийся возрождением Никольской общины в 1912 г.[105]
В дальнейшем княгиня Щербатова стремилась утвердить для своей общины особый устав. В фонде канцелярии московского генерал-губернатора частично сохранилась переписка, которую Софья Степановна вела с вышестоящими ведомствами в 18491852 гг., пытаясь добиться утверждения собственного устава для существовавшей к тому времени уже несколько лет общины[106]. В ответных письмах княгине указывали на отсутствие потребности в таковой общине и средств для ее содержания[107]. Тем не менее Никольская община просуществовала как минимум до 1874 г.[108] Смогла ли она за это время получить свой устав, пока остается загадкой. В конце концов общину решено было упразднить: перестали принимать новых сестер, а давно работавшие в ней женщины в то время уже достигли пожилого возраста.
Надо отметить, что вопрос о времени окончательного упразднения первой Никольской общины также, к сожалению, пока остается открытым. В источниках на этот счет приводятся разные данные. Авторы трех из четырех известных исторических очерков согласно свидетельствуют, что в 1874 г. в общине осталось четыре пожилые сестры, которые уже не могли работать и были переведены в богадельню – община прекратила свое существование, а ее здание заняла богадельня, проработавшая еще много лет[109]. Поскольку все эти повествования совпадают почти дословно, очевидно, что их авторы либо использовали один и тот же источник, либо последовательно заимствовали информацию друг у друга. По сведениям же О. Л. Еремеевой, имевшей в своем распоряжении архив Лефортовского отделения Дамского попечительства о бедных, в общине еще в 1879 г. оставалось 12 сестер, которых перевели в Лефортовское отделение попечительства, где они жили до 1892 г. Ольга Львовна утверждает, что в архиве сохранились именные списки сестер и счета на их экипировку и выдачу им жалованья за 1879–1892 гг.[110], однако она ничего не пишет о том, чем занимались эти сестры в течение 13-ти лет, на каком положении и где именно они жили, какой имели статус и что с ними произошло в 1892 г. Она отмечает только, не комментируя, что с каждым годом им выдавалось все меньше и меньше денег: в первое время эта сумма составляла 1000 руб., а в последний год – всего 200 руб. Информацию о переводе в здание самой Никольской общины богадельни для престарелых женщин, среди которых были и вышедшие на покой сестры милосердия, данный источник подтверждает. О. Л. Еремеева даже называет имена двух последних сестер Никольской общины, скончавшихся в 1902 г.: 75-летняя дочь титулярного советника Александра Петровна Смирнова и 90-летняя вдова магазейнвахтера Евдокия Семеновна Кузовова[111]. Сведения, приведенные О. Л. Еремеевой, косвенно подтверждает указание других источников на то, что в 1873 г. (за год до предполагаемого закрытия) в общине состояло 19 сестер милосердия, тогда как в 1874 г. их осталось всего четыре[112]. Что же могло за год случиться с 15-ю сестрами? Предположение об их переводе в другое заведение представляется весьма логичным, хотя пятилетняя разница в указанных датах, конечно, удивляет. Понятно, что неразборчиво написанные цифры «4» и «9» легко перепутать, но какой из вариантов прочтения считать верным? В пользу более ранней даты говорит то обстоятельство, что не осталось каких-либо данных об участии Никольской общины в Русско-турецкой войне 1877–1878 гг. После официального упразднения общины ее сестры если и продолжали нести свое служение в больницах, то уже, вероятно, в частном порядке. Продолжавшаяся, даже незначительная деятельность официально существовавшей общины сестер милосердия должна была бы найти отражение в отчетных документах Российского Общества попечения о раненых и больных воинах. Кроме того, в исторической записке О. Л. Еремеева со ссылкой на архивные документы пишет об отъезде сестер Никольской общины на Крымскую войну на восемь месяцев раньше отряда Крестовоздвиженской общины[113], что не соответствует действительности и заставляет сомневаться в достоверности данного источника. Возможно, со временем будут обнаружены новые документы, проливающие свет на вопрос о дате закрытия общины. Пока же однозначно ответить на него не представляется возможным.
§ 3. Цели и задачи общин
Для составления целостной картины организации московских общин сестер милосердия необходимо провести анализ и сопоставление их уставов по ключевым положениям. Это позволит увидеть их сходства и различия, а также определить основные принципы их работы.
Сферы деятельности различных общин сестер милосердия имели существенные отличия. В зависимости от целей, стоявших перед каждой конкретной общиной, очерчивался круг тех вопросов и проблем, которыми она занималась.
Городской распределительный госпиталь в Покровско-Мещанской богадельне Московского Мещанского Общества (Альбом деятельности Московского Городского Управления по организации помощи больным и раненым воинам и семьям призванных 1914–1915 гг. М., 1915. С. 21)
Наиболее узкой и конкретной была деятельность общин Российского Общества Красного Креста – их цель заключалась в подготовке сестер милосердия для ухода за больными и ранеными как в военное, так и в мирное время. Сестры осуществляли свою деятельность в военных госпиталях и лазаретах, гражданских больницах и частных домах, а также командировались в помощь врачам в периоды эпидемий и иных общественных бедствий[114]. По распоряжению Главного управления Общества сестры милосердия любой общины могли быть командированы как в города и села других губерний, так и за пределы Российской империи [115].
Община сестер милосердия «Утоли моя печали» на первых порах, помимо ухода за ранеными и больными, ставила перед собой цель – «утешение скорбящих»[116]. Это выражение в уставе не объясняется, но под ним можно понимать всестороннюю помощь больным, сиротам, старикам и другим обездоленным людям. Впоследствии данная формулировка была исключена из уставов общины, что вызывает определенное недоумение, так как содержание при общине женского училища и детского приюта явно не вписывалось в рамки чисто медицинских целей, на это, впрочем, и указывало Главное управление РОКК, отказываясь принять общину в свое ведение[117].
Павловская община задумывалась и учреждалась для вполне конкретной цели – оказания медицинской помощи бедному населению Москвы. В соответствии с этим сестры милосердия изыскивали средства для лечения неимущих больных, сами бесплатно ухаживали за ними, а также заботились об оставшихся без попечения членах семьи заболевшего[118]. Позже сфера ее деятельности расширилась. После Русско-японской войны в задачи общины было включено оказание помощи больным и раненым воинам и пострадавшим от стихийных бедствий, причем уже не только в Москве, но и за ее пределами[119].
Цели Московской Владычне-Покровской общины сестер милосердия были гораздо шире: 1) предоставление безвозмездного приюта бедным девицам и вдовам, желающим с пользой служить Отечеству; 2) попечение о бедных больных; 3) утешение скорбящих; 4) призрение и воспитание бездомных детей и детей бедных священно-церковнослужителей; 5) специальная подготовка сестер милосердия для ухода за ранеными в военное время на поле брани, а в мирное – для дежурства в военных госпиталях, городских и тюремных больницах[120]. Для выполнения этих задач при общине планировалось учредить отделение сестер милосердия, отделение для грудных младенцев, приют для детей обоего пола до 9 лет, школу для девочек 9-17 лет, больницу, аптеку, приемный покой для приходящих бедных больных и операционное отделение для обучения сестер фельдшерским обязанностям[121].
Таким образом, цели общин разнились наиболее существенно. Общины Красного Креста занимались исключительно медицинской деятельностью, почти не затрагивая другие сферы благотворительности, что вполне объясняется характером и задачами всего Общества Красного Креста.
Русская Православная Церковь в лице Московского митрополита использовала гораздо большее количество способов помощи нуждавшимся. Соответственно, для епархиальной общины медицинская помощь была не основной задачей, а лишь одной из многих. Кроме того, ее деятельность была преимущественно ориентирована на беднейшие слои населения. Такую же возможность расширения сферы деятельности своей общины имела и княгиня Н. Б. Шаховская, располагавшая достаточными личными средствами.
§ 4. Состав общин: основатели, руководители, почетные члены и благотворители
Крайне интересным представляется вопрос о том, кто брал на себя нелегкое дело основания общин и становился их членами. Состав общины имел одно из решающих значений для ее успешной деятельности. Нередко оказывалось, что значительное состояние или высокое общественное положение одного человека обеспечивало жизнеспособность всего поддерживаемого им учреждения.
Основывали и возглавляли общины, как правило, очень влиятельные люди, в том числе члены императорской фамилии. Первую московскую общину создала княгиня Софья Степановна Щербатова при поддержке своего супруга – московского генерал-губернатора князя Алексея Григорьевича Щербатова[122]. Княгиня являлась председательницей Дамского попечительства о бедных и одновременно возглавляла его Сущевское отделение, в рамках которого и была учреждена Никольская община. Ее первой настоятельницей и попечительницей стала дочь бригадира Анастасия Павловна Щербинина[123].
По документам начала ХХ в. можно сделать вывод, что своим возникновением община обязана стараниям знаменитого доктора Федора Петровича Гааза[124], хотя точных сведений о степени его участия не выявлено. Князь А. Г. Щербатов оказывал покровительство Ф. П. Гаазу, однако через несколько месяцев после основания Никольской общины он вышел в отставку и в скором времени скончался от тяжелой болезни. Новый московский генерал-губернатор граф А. А. Закревский был человеком совсем другого склада. Он, по свидетельству современников, не продолжил традиции своего предшественника по поддержке начинаний доктора Гааза[125]. Возможно, это стало одной из причин того, что деятельность Никольской общины не получила должного развития.
В числе сестер милосердия Никольской общины, трудившихся в Полицейской больнице доктора Ф. П. Гааза, была княгиня Наталия Борисовна Шаховская, основавшая впоследствии общину «Утоли моя печали». Княгиня Шаховская – младшая дочь князя Б. А. Святополк-Четвертинского и супруга предводителя дворянства Серпуховского уезда – блистала в свете своей красотой, умом и смелостью [126]. В 1863 г. Наталия Борисовна овдовела, после чего всецело отдала себя служению ближним, поселившись в одной из палат Полицейской больницы. Постепенно вокруг нее собирались другие сестры. В 1865 г. княгиня Шаховская с 30-ю сестрами переселилась в отдельный дом, а в 1868 г. была официально назначена начальницей новой общины[127]. Ее ближайшей помощницей и заместительницей долгие годы была вдова статского советника Елизавета Григорьевна Бушман[128].
Игуменья Митрофания, создавшая в Москве епархиальную Владычне-Покровскую общину сестер милосердия, также была очень знатной персоной. Прасковья Григорьевна Розен, дочь барона, фрейлина императрицы и духовная дочь святителя Филарета (Дроздова), выбрала иноческий путь. Митрополит Филарет возвел ее в игуменьи Серпуховского Владычнего монастыря, а вскоре императрица и великая княгиня Александра Петровна привлекли мать Митрофанию к организации общин сестер милосердия в Санкт-Петербурге и Пскове[129]. Так что к моменту основания Московской Владычне-Покровской общины она уже имела большой опыт организаторской деятельности и налаженные связи с благотворителями.
Основателями Александринской общины сестер милосердия, как и всего Комитета «Христианская помощь», были супруги Вишневские. Гвардии полковнику А. Н. Вишневскому принадлежала инициатива создания в Москве летом 1877 г. особого «Комитета Христианской помощи раненым и больным воинам», подчинявшегося Российскому Обществу Красного Креста[130]. Председательницей Комитета стала Аглаида Петровна Вишневская, урожденная княжна Оболенская[131]. Под их руководством Комитет работал до 1904 г. Затем управление делами всего Комитета было возложено на фрейлину императрицы Евдокию Федоровну Джунковскую[132], которая к тому времени уже имела опыт благотворительной деятельности под началом великой княгини Елизаветы Федоровны[133].
Общины сестер милосердия Российского Общества Красного Креста, как правило, создавались Местными комитетами Общества, а не конкретными лицами. И все же можно назвать некоторые имена. Иверская община сестер милосердия была основана по предложению председательницы Московского дамского комитета Красного Креста, супруги генерал-адъютанта, Агафоклии Александровны Костанда[134]. Попечительницей Иверской общины Комитет утвердил супругу генерал-лейтенанта Елизавету Павловну Иванову-Луцевину, которая оказала большое содействие устройству новой общины своими советами, так как уже имела практический опыт организации Тверской Серебряной общины[135]. Никольская община сестер милосердия воссоздавалась по инициативе попечительницы Лефортовского отделения Московского дамского попечительства о бедных Ольги Львовны Еремеевой, которая и встала во главе общины[136].
Имена конкретных основателей общины сестер милосердия во имя св. апостола Павла нам неизвестны, но одним из своих членов-учредителей община с гордостью считала протоиерея Иоанна Сергиева (святого праведного Иоанна Кронштадтского), благословившего ее возникновение и внесшего для этого первое пожертвование в фонд будущей организации[137].
Значение имени основателей для благополучия общины очень хорошо показывает неудачная попытка учредить в Москве общину сестер милосердия во имя св. целителя Пантелеимона. В мае 1916 г. инициативная группа, в которую входили жена действительного статского советника Н. Д. Тимофеева, вдова действительного статского советника Е. И. Ольховская, жена действительного статского советника С. А. Левенсон, потомственная дворянка Ю. А. Орлова и М. П. Соловьева, обратились с ходатайством об учреждении ими новой общины сестер милосердия[138]. Главное управление РОКК, отклоняя их ходатайство, назвало две основные причины отказа. Во-первых, они не указали, откуда будут брать средства на содержание общины, а потому будущее учреждения представляется необеспеченным и Главному управлению более чем вероятно придется оказывать помощь этой общине. А во-вторых, «означенные лица по своему положению и предшествующей деятельности не могут быть причислены к числу лиц, широко известных в Москве»[139]. Таким образом, можно предположить, что громкие имена основателей сняли бы у чиновников Красного Креста сомнения в жизнеспособности учреждения.
Общины сестер милосердия приглашали влиятельных особ в число своих почетных членов и попечителей с целью надежно заручиться их поддержкой. Эта поддержка могла выражаться в финансировании, в ходатайстве о нуждах общины и в поддержании ее престижа.
Самым престижным и действенным, естественно, было августейшее покровительство. Император Александр II 21 февраля 1881 г., за неделю до трагической гибели, принял под свое непосредственное покровительство общину сестер милосердия «Утоли моя печали». Тогда же он даровал общине право именоваться «Александровской»[140] в память чудесного спасения Его Величества от покушения в Борках 19 ноября 1879 г.[141] Это преступление потрясло русское общество, а совсем скоро император погибает в результате очередного покушения. Можно себе представить, насколько почетным и престижным в таких обстоятельствах было для общины дарованное ей наименование и само высочайшее покровительство. Последующие императоры – Александр III и Николай II – также оставили Александровскую общину под своим покровительством[142]. Это единственный пример, когда в качестве покровителя московской общины сестер милосердия выступал сам император.
Под непосредственным покровительством императрицы состояло несколько общин сестер милосердия: Никольская, Владычне-Покровская, а с 1896 г. Александринская община при Комитете «Христианская помощь»[143]. Последняя российская императрица Александра Федоровна являлась еще и покровительницей больницы и приюта св. царицы Александры при общине «Утоли моя печали»[144].
В жизни московских общин сестер милосердия принимали участие многие члены императорской фамилии. Почетными членами и попечителями общины «Утоли моя печали» были принцесса Евгения Максимилиановна Ольденбургская, великие князья Алексей Александрович, Сергей Александрович и Павел Александрович, Михаил Николаевич и его супруга великая княгиня Ольга Федоровна, великий князь Владимир Александрович и великая княгиня Мария Павловна[145]. Иверской общине покровительствовали королева эллинов Ольга Константиновна и великая княгиня Александра Иосифовна[146], а Александринской – великий князь Павел Александрович[147].
Великая княгиня Елизавета Федоровна опекала не одну общину. Ее покровительством пользовались Александринская община при Комитете «Христианская помощь» и община «Утоли моя печали»[148]. А вместе со своим супругом великим князем Сергеем Александровичем она была почетной попечительницей Иверской общины сестер милосердия Красного Креста[149], которую считала «своей»[150].
Почетным президентом общины «Утоли моя печали», согласно ее уставу, обязательно был московский генерал-губернатор[151].
Лазарет Московского Купеческого Собрания (Альбом деятельности Московского Городского Управления по организации помощи больным и раненым воинам и семьям призванных 1914–1915 гг. М., 1915. С. 128)
В число почетных членов общин сестер милосердия обязательно входили представители духовенства. Московские митрополиты покровительствовали многим московским общинам: «Утоли моя печали», Александринской, Иверской, Павловской и Никольской[152]. Епископ Холмский Анастасий (Грибановский) был почетным членом воссозданной Никольской общины[153], епископ Тульский Парфений (Левицкий) – Иверской[154], а епископы Дмитровские Нестор (Метаниев) и Трифон (Туркестанов) – Александринской и Иверской общин[155]. Святой праведный Иоанн Кронштадтский состоял почетным членом двух московских общин – «Утоли моя печали» и Иверской. Он несколько раз посещал эти общины и совершал богослужения в их храмах[156].
Среди почетных членов московских общин сестер милосердия можно встретить известные дворянские фамилии. Так, А. Г. Толстая, В. А. Трубецкая, С. И. Васильчиков, князья Щербатовы, Долгорукие, Новосильцевы состояли почетными членами Никольской общины[157], а княгини А. А. Олсуфьева, А. А. Урусова, Л. К. Ширинская-Шихматова, баронесса О. Н. Фредерикс, Н. Н. Строганов, князья Голицыны – Павловской общины[158]. Графиня Р. Е. Капнист была надзирательницей Мариинского убежища для бывших сестер милосердия при Комитете «Христианская помощь»[159].
Почетными членами некоторых общин были знаменитые общественные деятели России: А. М. Катков, А. Ф. Кони, Ф. Н. Плевако, А. П. Самарин, священники Валентин Амфитеатров и Иосиф Фудель[160].
Среди благотворителей, финансировавших из своих капиталов деятельность московских общин, было много купеческих фамилий. Первоначальное обустройство Никольской общины и содержание ее сестер милосердия и воспитанниц взяли на себя агенты из купеческого сословия[161]. Нам известны имена некоторых из них: казначеем и экономом общины был купец Садомов, купец Зарайский предоставлял экипажи для сестер, а купец Силин обеспечивал отопление дома общины[162].
Щедрые взносы поступали в общины от купцов Морозовых и Мамонтовых. Например, на деньги купца С. Морозова, пожертвовавшего 4000 рублей, было построено общежитие для сестер милосердия Александринской общины при Комитете «Христианская помощь»[163]. С. И. Мамонтов был благотворителем Иверской общины[164].
Рассмотрение списков почетных членов и благотворителей общин сестер милосердия поражает обилием громких имен и фамилий. Богатые купцы щедро жертвовали свои средства на постройку и содержание общин, несомненную пользу которых в России осознали во второй половине XIX в. Представители знатных дворянских родов помогали общинам не только деньгами, но и своим влиянием. Пример внимательного отношения к общинам подавали обществу члены императорской фамилии во главе с царствовавшими монархами и их супругами. Благодаря такому отношению общины могли развивать бурную социальную деятельность, хотя в их жизни было очень много проблем.
§ 5. Структура управления общинами
Структура управления общинами сестер милосердия в рамках Российского Общества Красного Креста была довольно сложной. В ней сочетались принципы строгого соподчинения инстанций и коллегиальности. Как все учреждения Красного Креста, общины состояли под покровительством императрицы Марии Федоровны[165] и подчинялись Главному управлению Общества через посредство местного, в данном случае Московского, управления[166]. Главной задачей руководящих инстанций было обеспечение единства действий отдельных учреждений, для чего они сосредоточивали у себя все сведения о деятельности отдельных общин, а также рассматривали и утверждали все их решения и действия, в том числе избрание членов, и контролировали поступление и расходование средств[167].
Согласно Нормальному уставу, управление каждой общиной возлагалось на специально создававшийся Комитет, в состав которого входили почетные и действительные члены, благотворители, соревнователи и сотрудники[168]. Статус членов Комитета определялся размером вносимых ими взносов или значимостью оказанных общине услуг. Так, звание почетных членов получали, как правило, представители императорской фамилии или же те духовные и светские особы, которые оказывали особенное содействие развитию общины[169]. В действительные члены зачислялись те лица, чьи взносы составляли не менее 10 руб. в год или 200 руб. единовременно[170]. Если действительный член общины делал крупное пожертвование на сумму более 2 тыс. руб. или вносил ежегодно деньгами и материалами не менее 300 руб., то он уже именовался благотворителем и имел право носить мундир V разряда[171]. Члены-соревнователи должны были внести в пользу общины 60 руб. единовременно или не менее трех рублей раз в год[172]. Тем же, кто мог помочь общине только своим посильным бескорыстным трудом, присваивалось звание членов-сотрудников[173].
Надо заметить, что в уставах Александринской и Иверской общин, составленных раньше утверждения Нормального устава общин Красного Креста, еще нет такого четкого подразделения членов и имеются небольшие расхождения в определении обязанностей каждого из перечисленных званий[174].
Общие собрания членов Комитета решали вопросы устройства и развития общины, изыскивали необходимые для этого средства[175], а также избирали собственный состав, утверждали сметы и отчеты, выбирали попечительный совет общины и т. д.[176]
Именно такой Комитет был специально образован для воссоздания Никольской общины сестер милосердия[177]. Комитет «Христианская помощь» выполнял все эти функции по отношению к своей Александринской общине[178], а Московский местный дамский комитет – по отношению к Иверской[179].
Следующей ступенью в управлении общиной Красного Креста являлся попечительный совет, непосредственно руководивший жизнью общины. Этот уровень отсутствовал только в структуре Комитета «Христианская помощь». Совет возглавляла попечительница общины, которая в то же время являлась и председательницей Комитета, и непременным членом Московского местного управления Общества[180]. В состав Совета входили товарищ попечительницы, главный врач, священник, сестра-настоятельница, казначей, уполномоченный член Местного управления РОКК и еще несколько членов Комитета[181]. Все они избирались Комитетом на определенный срок, так что состав Совета менялся каждый год примерно на четверть[182].
На попечительнице и членах Совета лежали обязанности по управлению и удовлетворению хозяйственных нужд общины, а именно: наем помещения, приобретение всего необходимого, изыскание средств, ведение отчетности, прием и увольнение служащих, организация обучения сестер милосердия и координация их работы, все заботы о расширении деятельности общины и т. п.1 Попечительница непосредственно руководила всем внутренним распорядком и бытом сестер милосердия[183][184]. Она назначала, с одобрения Совета, сестру-настоятельницу – свою помощницу по управлению сестрами и непосредственную начальницу общины[185].
Главный врач отвечал за профессиональную подготовку сестер, для чего имел право приглашать других врачей-специалистов, а также следил за состоянием здоровья сестер и бесплатно лечил их[186].
Схема 1. Управление общиной, согласно Нормальному уставу
Священник являлся духовником сестер милосердия и преподавателем Закона Божия. Он отвечал за духовно-нравственное состояние сестер и был призван всячески наставлять их в служении милосердия. Для неправославных сестер могли приглашаться священнослужители их исповедания[187]. В уставе Александринской общины Комитета «Христианская помощь» священник не упоминается, хотя, как видно из позднейших документов, он также являлся членом Комитета. Например, в 1909 г. среди членов правления Комитета указан священник Сергий Фелицин[188].
Попечительный Совет ежегодно через Комитет общины представлял на утверждение Московского местного управления Красного Креста сметы и отчеты, а также именной список сестер и испытуемых общины[189].
Первый устав общины «Утоли моя печали» ставил ее в полное подчинение Московскому Дамскому комитету Общества попечения о раненых и больных воинах[190], и его можно было бы отнести к рассмотренной выше группе общин Красного Креста. Но этот устав предлагает максимально простую схему управления общиной, полностью вверяя его одной начальнице, избираемой общим собранием Московского Дамского комитета[191]. Еще одна его особенность – введение должности почетной попечительницы, которая обязывалась способствовать успешному развитию общины своим нравственным влиянием и материальной поддержкой[192]. Все это ставит данный устав в разряд совершенно особых документов, не имеющих аналогов.
В 1878–1880 гг. разрабатывается новый устав[193], который ориентировался в первую очередь на требования РОКК, а потому во многом близок Нормальному уставу общин Красного Креста, хотя с его принятием община утратила формальную связь с Обществом.
Схема 2. Управление общиной «Утоли моя печали» согласно уставу 1871 г.
Согласно окончательному высочайше утвержденному варианту устава, ведение всех дел осуществлялось советом общины и общим собранием ее членов[194]. Все члены общины делились на три разряда: почетные члены, почетные старшины и члены-благотворители. Почетные старшины – уникальное звание, встречающееся только в этом уставе. К ним относили всех вообще жертвователей, независимо от размера и периодичности их взносов[195]. А члены-благотворители должны были вносить ежегодно не менее 12 руб., что на порядок меньше той суммы, которую вносили члены такого же звания в общинах Красного Креста[196].
Совет общины состоял из всех ее почетных членов, председательствовала на нем начальница общины, а почетным президентом считался московский генерал-губернатор, который также мог председательствовать[197]. В обязанности Совета входило основное заведование делами общины, изыскание средств для ее поддержания и утверждение годичных смет [198]. Согласно уставу, Совет должен был избирать начальницу, однако княгиня Наталья Борисовна Шаховская, как основательница общины, была ее пожизненной начальницей[199].
Начальница общины составляла отчеты и сметы, назначала по мере необходимости заседания Совета и вела переписку[200]. Ей полностью вверялось непосредственное руководство сестрами, которые были обязаны беспрекословно исполнять ее волю[201]. Кроме того, она выбирала себе помощницу, заменявшую ее во время болезни или отсутствия, а также особых попечителей для каждого из учреждений общины[202]. Попечители учреждений и почетные члены утверждались в своих званиях с высочайшего соизволения через посредство министра внутренних дел[203].
Этим же уставом вводились должности правителя дел и казначея. Лица, занимавшие эти должности, избирались начальницей и утверждались Советом общины[204]. Они пользовались правами государственной службы, но без казенного содержания и пенсии. Правитель дел занимался делопроизводством общины и составлял журналы заседаний Совета, а казначей отвечал за кассу и вел отчетность[205].
Священник, согласно уставу, был «главным духовным блюстителем учреждения в нравственном и религиозном отношениях»[206]. В его обязанности входило разъяснение сестрам христианских основ их служения. Он исповедовал и причащал не только сестер и воспитанниц, но и пациентов, преподавал Закон Божий. При этом никакого участия в управлении общиной священник принимать не мог[207].
Схема 3. Управление общиной «Утоли моя печали» согласно уставу 1881 г.
Общее собрание членов общины созывалось раз в год, утверждало годовые отчеты, проводило ревизию денежных средств. Утвержденный отчет представлялся в Министерство внутренних дел[208].
В уставе 1890 г. структура управления значительно усложняется. Кроме уже упоминавшихся Совета общины и общего собрания ее членов, появляются комитет старшин и постоянный комитет почетных членов[209].
Комитет старшин состоял из десяти почетных старшин и подразделялся на два отдела: хозяйственный – для надзора за поставками продовольствия и прочих товаров и строительный – для наблюдения за постройкой и ремонтом зданий общины[210]. Постоянный комитет почетных членов занимался разрешением текущих вопросов и финансовым обеспечением. В него входило десять человек из попечителей и почетных членов, которые при вступлении в это звание вносили не менее трех тысяч рублей на образование неприкосновенного фонда общины и пользовались правом ношения мундира V класса[211].
Каждый из комитетов собирался два раза в месяц по установленным дням. На заседаниях председательствовала начальница общины. Их решения утверждались Советом общины [212]. Другие пункты, касавшиеся управления, в новом уставе остались без изменений.
Схема 4. Управление общиной «Утоли моя печали» согласно уставу 1890 г.
После смерти княгини Н. Б. Шаховской община перешла в ведение Московской городской думы. Структура управления теперь кардинально изменилась. Во главе всего стоял Совет. Его председатель и еще три члена избирались городской думой на четырехлетний срок. Кроме них в состав Совета входили директор учреждений общины, начальница сестер милосердия, старший врач – помощник директора, член управы по ее назначению, заведующий лечебной частью городского управления, два выборных представителя от врачебного совета и два врача от постоянного штатного медицинского персонала общины по его выбору[213].
Совет собирался не реже четырех раз в год и рассматривал вопросы, касавшиеся деятельности всех учреждений общины. Он избирал и представлял на утверждение городских властей кандидатов на должности начальницы сестер, врачей, преподавателей и прочих служащих общины, определял обязанности персонала и составлял должностные инструкции, утверждал, награждал и увольнял сестер милосердия, ходатайствовал о нуждах общины перед городским управлением. Совет также рассматривал сметы и отчеты перед представлением их на утверждение городской думы, проводил ревизии и выискивал наиболее целесообразные способы выполнения годовых смет[214].
Ближайшее заведование делами общины возлагалось на правление, состоявшее из директора, начальницы сестер, старшего врача – помощника директора и одного из постоянных врачей больницы, выбиравшегося на два года[215]. Заседания правления, на которых решались все хозяйственные вопросы, проходили каждую неделю под председательством директора[216]. Члены правления отвечали за составление смет и отчетов, заключение договоров на поставки, производство ремонтных работ, распределение занятий медицинского и служебного персонала, прием, предоставление отпусков и увольнение сестер милосердия и персонала, наблюдали за порядком хранения и расходованием денежных средств и продовольствия[217].
Священник наравне с другими должностными лицами приглашался на заседания правления только в случае необходимости, с предоставлением права совещательного голоса по вопросам, касавшимся круга их деятельности[218].
Личную ответственность за работу общины, всех ее учреждений и персонала несли теперь два человека – директор и начальница сестер. Директор осуществлял основное руководство всеми учреждениями общины в медицинском и административно-хозяйственном отношении. В его обязанности входила переписка по делам общины, наблюдение за благоустройством учреждений, за приемом, размещением и обеспечением больных. На нем же лежала ответственность за ведение отчетности и своевременное предоставление статистических сведений Московскому врачебному управлению. Он следил за точным исполнением персоналом их обязанностей, а в случае каких-либо упущений делал замечания и имел право временно отстранить работников от службы еще до соответствующего решения правления. Помимо того, директор входил в число членов городского врачебного совета и мог заведовать одним из отделений больницы [219].
Схема 5. Управление общиной «Утоли моя печали» согласно уставу 1910 г.
Начальнице сестер вверялось непосредственное управление всеми ученицами, испытуемыми и сестрами милосердия. Она проводила собеседование с желающими поступить в общину, следила за соблюдением всех правил, за порядком в общежитии сестер и качеством их пищи, распределяла обязанности сестер, отправляла их в командировки и назначала старших по отделениям. Наряду с этим начальница заведовала детским приютом, убежищем для престарелых сестер и прочими учреждениями общины[220].
Устав общины сестер милосердия во имя святого апостола Павла предусматривал наиболее широкий круг ее членов, в число которых впервые наряду с прочими входили также и сестры милосердия, их помощницы и даже испытуемые[221]. Почетными попечителями этой общины могли стать духовные и светские лица, оказавшие ей какие-либо важные услуги. Почетные члены делали взносы в размере не менее 100 руб. в год или 2 тыс. руб. единовременно (с 1908 г. единовременный взнос уменьшился до 1000 руб.)[222]. Членами-благотворителями считались лица, вносившие не менее 5 руб. в год или 100 руб. единовременно. Действительные члены не делали взносов и служили общине только своим трудом. Сестры милосердия становились действительными членами автоматически, без какого-либо дополнительного избрания[223].
Непосредственное заведование делами Павловской общины устав возлагал на Совет, заседавший не реже двух раз в месяц[224]. В состав Совета общины входили ее почетные попечители, старшая сестра и ее помощница, 12 избиравшихся на четыре года представителей от почетных и действительных членов. Выборы новых членов устраивались таким образом, что состав Совета обновлялся ежегодно[225]. Совет избирал из своей среды председателя, его товарища и казначея[226].
Совет общины решал вопросы по сбору и расходованию средств, заключению различных договоров от имени общины, оформлению годичных смет и отчетов, составлял должностные инструкции для всех служащих, а также назначал и увольнял последних. На нем же лежал ближайший надзор за всеми учреждениями общины[227]. Деятельностью сестер милосердия Совет управлял через старшую сестру, избиравшуюся бессрочно самими сестрами из своей среды[228].
Совет общины предоставлял отчеты на утверждение общего собрания членов, на котором с правом голоса присутствовали почетные попечители, почетные и действительные члены. Члены-благотворители имели только совещательный голос. Общие собрания созывались, как правило, раз в год для подведения итогов деятельности общины и обсуждения планов на будущее.
Схема 6. Управление Павловской общиной сестер милосердия
Здесь же избирались почетные попечители, почетные и действительные члены (кроме сестер милосердия). В случае возникновения неотложных вопросов могли созываться и чрезвычайные собрания[229].
Московская Владычне-Покровская община сестер милосердия состояла в ведении Святейшего Правительствующего Синода и под местным начальством Московского митрополита. Управлялась она настоятельницей Серпуховского Владычнего женского общежительного монастыря, к которому первоначально была приписана до 1878 г.[230] На начальницу возлагалось наблюдение за нравственностью сестер и испытуемых, все хозяйственные и финансовые вопросы[231]. Но сама начальница как игуменья монастыря не могла жить в общине, а потому избирала помощницу из достойных монахинь своей обители, которую утверждал в этом звании митрополит[232]. Помощница начальницы непосредственно управляла общиной, руководствуясь указаниями игуменьи.
Схема 7. Управление Владычне-Покровской общиной
При церкви общины состояли два священника и диакон [233]. Кроме того, у общины был свой духовник, избиравшийся по усмотрению начальницы и утверждавшийся митрополитом[234]. На духовенстве Владычне-Покровской общины также лежала обязанность по составлению общих и финансовых отчетов и ведение делопроизводства в целом[235].
Игуменья по разрешению епархиального начальства избирала врачей, которые лечили всех живущих в общине больных и преподавали сестрам и испытуемым все предметы, необходимые для их служения[236].
Счеты и шнуровые книги[237], выданные начальнице «за скрепою» местной духовной консистории, велись и по окончании года рассматривались согласно порядку, установленному в общежительных монастырях. Годичный отчет представлялся митрополитом в Св. Синод, откуда поступал на рассмотрение императрицы, непосредственной покровительницы общины[238]. Кроме того, в конце года помощница начальницы подавала начальнице подробную ведомость о нравственных качествах каждой находившейся в общине сестры и испытуемой, которая затем предоставлялась архиерею[239].
Конец ознакомительного фрагмента.