Курган
Елисей, глубоко вдохнув тёплого вечернего воздуха, шагнул вниз, на мелкие ступени. Сделав несколько шагов, он обернулся, и с ужасом увидел, как плита бесшумно закрывает от него проём, ведущий на волю; он рефлекторно дёрнулся обратно, но не успел и, чуть не споткнувшись, сумел рассмотреть отрезок темнеющего неба с бусинками начинающих прорисовываться звёзд. В голове пролетела каркающей вороной мысль, что он полный идиот, и что было непростительной глупостью взять и вот так наобум влезть чёрт знает в какую заварушку. Ему вдруг замерещились зловонные мертвецы в рваных, сыплющихся трухой одеждах, и кровавые глаза истосковавшихся по свежей человечине вурдалаков. А ещё Нистратов вспомнил отчего-то череп, что стоял в салоне мага, и подумал, что всё наврал старик про строителя, что это, скорее всего, такой же олух, как и он сам, попавшийся в круг обмана и мистификаций. Но было это с ним лишь секунду, тут же Нистратов взял себя в руки, собрался внутренне и аккуратно зашагал вниз.
Лестница изгибалась и уводила всё дальше и дальше, но увидеть, где её конец, не было никакой возможности. Елисей шёл и думал, что, наверное, давно миновал он высоту кургана и спускается теперь глубоко под землю. Зеленоватое свечение окутывало всё вокруг, но откуда оно лилось, одному богу было известно. Ни ламп, ни чего-то другого, могущего быть источником зелёных лучей, нигде не обнаруживалось. Казалось, сам воздух светится по неизвестной причине.
Откуда-то снизу тянуло прохладой, но не замогильной, не той, что казалась бы естественной для этого места. Ветерок был свежий, насыщенный еле уловимыми ароматами экзотических пряностей и плодов.
Наконец лестница кончилась, и Нистратов очутился в длинном коридоре. Он был не то чтобы узок, но не широк точно. Елисей Никанорович позвал негромко:
– Эй, кто-нибудь?
Подождал с минуту и не получив никакого ответа, он осторожно пошёл по коридору, рассматривая на стенах странные рисунки, похожие на фракталы. Нистратов готов был поклясться, что эти хитросплетения линий и цветов, фантастические брызги и повторяющиеся круги на стенах он уже видел. Где и когда, не знал, но чувство было столь неподдельным и будоражащим память, что Елисею стало не по себе.
Он шёл по изгибающейся кишке коридора и достиг наконец двери с табличкой «Собрание» и чёрно-белым китайским знаком «Инь – Ян». Открыв её, он попал в освещённый ярким дневным светом зал. Тут его бросило в жар.
Зал был не пуст. Было в нём множество разного вида существ. Одни сидели на скамейках, расставленных рядами, кто-то стоял у стен, кто-то парил под невысоким потолком. Когда Нистратов вошёл, несколько присутствующих повернулись в его сторону и оценивающе посмотрели на бледного посетителя. Среди них, например, был человек с птичьей головой, похоже, соколиной. Он как-то странно подмигнул Нистратову круглым чёрным глазом и ухмыльнулся совершенно по-человечески. Другое существо, сияющее ослепительным светом, увидев Нистратова, вдруг погасло и, словно испугавшись, моментально затерялось в толпе. Некоторые из обративших на него внимание были и самые что ни на есть настоящие космические пришельцы, подробно описанные жёлтой прессой и показанные фантастами – кинематографистами. Высокие, под два метра, с серой кожей и огромными тараканьими глазами, они стояли в стороне и о чём-то перешёптывались, открывая полосочки-рты беззвучно, как аквариумные рыбки.
Впереди, за головами собравшихся, Нистратов увидел трибуну с таким же, что и на двери, чёрно-белым символом равноденствия, и президиум, состоящий наполовину из людей, а наполовину не пойми из кого. Среди приличного вида граждан человеческой расы сидело розовое жирное мурло, похожее на кальмара, которое что-то объясняло усатому старичку и опасливо посматривало в зал вытаращенными жёлтыми глазами на шевелящихся стебельках. А слева, с краю, восседала натуральная обезьяна, в отделанной сияющими драгоценными камнями короне и важно морщила косматую рожу.
Конец ознакомительного фрагмента.