Глава II. Море
Солнце нагревало крыши так, что, казалось, на них можно жарить яичницу. И вот, наконец, я в Сочи. Я влюблена в этот город с самого детства, когда, однажды, моя мама взяла меня с собой в отпуск на чёрное море. К слову, мы поехали не одни. Мама Артура – тётя Надя – сдружилась с моей ма, и таким образом мы поехали вчетвером. Это было в третьем классе, когда мы с Артуром стали совершенно неразлучны. Сейчас мне двадцать, и я вновь вернулась в этот город, только одна. Но обо всём по порядку.
В первом классе два пирожных связали нас в момент первых улыбок друг другу. С тех пор каждый день мы шли в школу вместе и возвращались тоже. Артур всё меньше стеснялся меня, кажется, начиная по-настоящему доверять. Я мне было с ним действительно интересно: мальчик-одуванчик оказался на редкость хорошим собеседником. Мы могли говорить о чём угодно, разумеется, о том, что интересовало нас в возрасте семи лет. Скажем, когда выпадет мокрый снег, чтобы лепить снежную бабу, когда родители перестанут ругать нас за оценки и забывчивость, или, когда Сережа Потёмкин перестанет ковыряться в носу на уроках.
Девчонки, кажется, начинали завидовать такой дружбе. И тогда я не понимала почему, но сейчас всё как на ладони. Активное внимание мальчика, пусть и не самого авторитетного в классе, казалось им чем-то, чем стоит гордиться. Короче, не более, чем обыкновенная зависть, присущая таким, как Лена и Аня. Да и Олеся, пожалуй, тоже, она ведь так и не планировала поговорить со мной.
Но порою мне казалось, что эта троица нуждается во мне больше, чем я в них. У меня появился человек, которому я могла рассказать то, что не могла всем остальным. Который внимательно слушал, словно хотел проникнуться даже самой незначительной проблемой и решить её, который не боялся быть настоящим, открывал доброе сердце, а я просто тянулась к нему, как к солнышку в ненастный день. Это стоит куда больше, чем сотни «подруг» с разговорами о новых куклах, одежде и какой мальчик в школе симпатичнее.
Не сказать, что Артура перестали задирать. Не сразу, по крайней мере. Это произошло со временем. Но после инцидента у школы количество насмешек стало активно убавляться, ведь теперь и у него был не абы кто – а подруга! Настоящая подруга из числа далеко не самых некрасивых девочек. Скорее, наоборот, тогда моя внешность была очень миловидной, может, не самой выделяющейся, но миловидной.
В то время нас мало что интересовало, кроме ежедневного времяпровождения на улице и школьных оценок. Период адаптации от садика давался не так просто, нужно было отвыкнуть от «солнышек с лучиками» в качестве поощрения. Но в целом – я полюбила школу.
К концу первого класса о нашей дружбе знали все: учителя, одноклассники, соседи, в частности старушки-лавочницы. И наши родители, успевшие неплохо познакомиться, тоже. Приближались первые летние каникулы, и мы уже знали, как их проведем. С утра и до вечера на улице, пока мама с балкона не закричит: «Домой!»
Вместе с соседскими ребятами мы играли в салочки и прятки, засиживались в песочнице и готовили изысканные шедевры кулинарии из подорожников и земли. Я отказывалась играть без мальчика-одуванчика, всегда подзывая его в компанию ребят. Они смущенно переглядывались, но соглашались. Артур оставался скромным и замкнутым с плохо знакомыми людьми, но только не со мной. И хотя говорил он всё ещё тихо и осторожно, словно боясь ненароком обидеть дурным словом – прогресс был виден с каждым прожитым днём.
В начале второго класса мы с Олесей, кажется, помирились. По крайней мере – начали здороваться и иногда перекидываться парой фраз. Она часто прятала взгляд, боясь долго смотреть мне в глаза. Учительница посадила Артура и меня за одну парту, и тогда-то за нами и закрепилось это прозвище: «неразлучники». Мы ходили друг к другу в гости, вместе кушали в столовой, иногда вместе учили уроки. Мы научились с полувзгляда понимать настроение друг друга, научились подстраиваться под него.
В третьем классе мальчики начали интересоваться девчонками куда больше, чем ранее. Меня это обходило стороной, пожалуй, потому, что все думали, будто я влюблена в Артура. Это было не так. С мальчиком-одуванчиком мы были лучшими друзьями. По крайней мере, я так думала.
– Что это? – робко спросил всё такой же кудрявый парнишка, сидящий слева от меня, заметив, как я открываю пенал.
– Что? – непонимающе ответила я.
– Вон, – он указал на клочок бумаги, небрежно торчащий среди карандашей и ручек.
Я быстро развернула послание и мгновенно смутилась, оборачиваясь по сторонам.
«Ты мне нравешся. Пагуляем после школы? (Это Никита, никаму не говори, пожалуйста)»
Конечно, в возрасте девяти лет мальчики меня не интересовали, и я скомкала бумажку, засунув туда, откуда взяла. И Никита мне больше, чем одноклассник, также был неинтересен. Самый безграмотный человек в классе! Послание так и пестрило ошибками в каждом слове.
Но Артура письмо заинтересовало.
– Что там? – любопытно спросил он, щуря глаза. Кажется, ему удалось прочитать как минимум часть послания.
– Так, ничего особенного, – отмахнулась я, делая вид, что это действительно так.
С Артуром я делилась всем, чем только возможно, но обостренное чувство справедливости не позволяло мне так легко проболтаться о письме, когда его адресант просил хранить секрет. Мальчик-одуванчик хмыкнул и пожал плечами, как-то странно поглядывая на меня боковым взглядом и иногда косясь на пенал. После уроков Никита поймал меня в школьной раздевалке и отвёл в сторону. Артур продолжил переобуваться, и я чувствовала, как он не сводит с нас глаз.
– Ты получила… записку? – шепнул он, оглядываясь по сторонам и явно краснея.
– Да, получила… – медленно протянула я, мысленно придумывая подходящую отмазку. – Я сегодня занята, уроков много.
Никита посмотрел за моё плечо: прямо за нами стоял Артур, как-то недобро поглядывая на самого негодного ученика в классе.
– Ясно, – сухо ответил он, поджав губы. – Опять с этим идёшь?
Я обернулась и неловко улыбнулась Артуру.
– Сегодня, правда, много задали… – повторила я.
– Удачной прогулки, голубки, – недовольно промычал Никита, махая нам на прощание.
Всю дорогу домой мы с Артуром молчали, чувствуя неловкость. Мне было немножко стыдно за то, что я сразу не рассказала ему про записку. Он ведь всё равно всё понял. Всё слышал. Всё знал. И вряд ли бы обиделся, если бы я погуляла с Никитой. Ну, если я, конечно, хотела бы этого.
Вечером, когда я мучилась над учебником математики, пытаясь разобраться в бесконечных цифрах, раздался звонок стационарного телефона, а вскоре послышался голос мамы: «Это тебя. Артур». Я мгновенно подскочила, радостно подбегая к телефону.
– Да?
– Мони, – как я была рада слышать, когда он так сокращенно называл меня. Значит, у него хорошее настроение. – Завтра ма хочет отвести меня в музыкальную школу. Не хочешь пойти с нами?
– Можно, – согласилась я от любопытства.
– От-отлично! – чуть не заикаясь от радости, проговорил он. – Завтра мы с мамой зайдём за тобой после школы! Кстати, ты решила номер девятнадцать по математике?
Кто бы мог подумать раньше, что у Артура был поистине скрытый талант к игре на гитаре. Он был лучшим в группе, возможно, лучший ученик в своём возрасте. Когда мальчик-одуванчик играл, он переставал быть этим самым одуванчиком. Взгляд становился напряжённым, руки точно исполняли каждое движение, струны содрогались под напором Артура, издавая какие-то потрясающие звуки. Он казался старше, серьёзнее, и порою это вызывало ряд мурашек на моей коже.
Я поступила в класс игры на скрипке. И, пускай, ярого таланта или изначального рвения, как у Артура, у меня не наблюдалось, но путём еженедельных усилий спустя месяцы результат пришёл сам собой. Постепенно одноклассники начинали проникаться уважением к Артуру. Парни, умеющие играть на гитаре, всегда нравились девчонкам и были залогом хорошей компании.
Но ему было всё равно, кто и что о нём думает. Ему хватало лишь одного: спросить меня, понравилась ли игра и услышать в ответ: «Это было потрясающе!»
В свободные от кружка дни мы играли во дворе, лазали по деревьям, строили шалаши и искали заброшенные здания, чтобы исследовать их. Весной, двадцать девятого апреля у Артура был день рождения. Родители подарили ему его собственную гитару! И мне не хватит эпитетов, чтобы рассказать о том, насколько радовался и прыгал от счастья мальчик-одуванчик, обнимая новый, чистенький инструмент. В июне, на летних каникулах, как-то раз сидели мы в шалаше в компании дворовых ребят, среди которых имелись одноклассники. Артур принёс гитару, с которой старался не расставаться. Мы сидели на старом диване, притащенном с помойки. Люди часто выкидывают ненужный им хлам, уступая место новым вещам. Ну а мы подбирали его для стройки: деревяшки, картон, много картона, и даже предметы мебели.
– Слушайте, я хочу… – начал было говорить Артур, кажется, желая сыграть друзьям. Но мальчика-одуванчика словно никто не слышал. Ребята продолжали обсуждать что-то своё, дразня девчонок и пытаясь к ним как-то приставать.
– Леська, ты чё какая высокая уже? – приставал Никита в тесном шалаше.
– Нормальная! – огрызнулась белокурая Олеся, и правда, развитая не по годам.
– Тебя и целовать неудобно! Тянуться надо. Не то, что с Моникой, да? – Никита повёл бровями, хитро поглядывая на меня.
Не успела я ответить, как Артур, резко взяв меня за руку, вышел из шалаша, а я покорно последовала за другом.
– Что случилось? – спросила я у явно кипевшего парнишки. Казалось, пар вот-вот пойдёт из его ушей.
– Давай построим свой шалаш.
– Свой?
– Ага, – решительно кивнул Артур.
– И мы никому не скажем?
– Нет, это будет наш секрет.
– Хорошо, – кивнула я. – Когда приступим?
И уже на следующий день мы начали активную стройку. Нам удалось найти укромное местечко недалеко от дома среди множества деревьев на лужайке. Там, в спрятанном уголке за кустами, мы собрали кучу дощечек, картонных коробок и даже пару старых, едва не разваленных табуреток.
Теперь это стала наша штаб-квартира с секретным названием: «музыкальная студия». И именно там, втайне от всех друзей и родителей, мы засиживались вечерами. Я слушала, как играет Артур, а потом мы тихо перешёптывались о чём-то. Никто бы не услышал нас, даже если бы мы громко общались, но статус секретности необходимо было оправдывать. И только под стрекотание кузнечиков и прохладный ветерок мы возвращались домой.
Ежедневно, беря инструмент в руки, вечерами или в школе, Артур становился кем-то больше, чем просто мальчиком-одуванчиком. И я заново открывала для себя друга, которого, казалось, знала, как свои пять пальцев.
В конце июля родители оповестили нас, что собираются недельку отдохнуть на море и берут нас с собой. Новость о том, что придётся оставить «штабик» на целую неделю, нет, больше с учётом дороги, абсолютно не обрадовала нас! К слову, мы оба никогда не были на море и не знали, что это такое и с чем его едят. Ну, песок, ну вода. Да, песка определенно много, чтобы построить замок, но что, если кто-то найдёт нашу музыкальную студию?
Вопрос не обсуждался с девятилетними нами, и вскоре мы были в одном вагоне поезда, направляясь прямиком в Сочи.
Там у Артура жили бабушка и дедушка, у них мы и поселились. Места было определённо мало на шесть человек, но всё это было неважным.
Чёрное море, тёплое, жаркое солнце, песочный пляж и множество пальм оказались на редкость привлекательны. Мы успели обгореть в первый же день. Всё казалось каким-то удивительно новым и интересным, даже птицы здесь пели по-другому. Горячий, светлый песок обжигал наши пятки, поэтому большинство людей буквально добегали до воды от своих лежаков. А затем наступал контраст температур: тёплая вода казалась нежной и прохладной после песка, она так заботливо обволакивала каждый сантиметр кожи, рисуя на ней узоры солёными капельками. Лёгкие, пенистые волны то и дело подгребали под себя новые песчинки с берега, словно упорно стараясь добраться до победного и захватить всю сушу. Пока наши мамы загорали на лежаках, попивая свежие фрешы, мы искали новые ракушки. Недостаточно просто осмотреть берег: мы зарывали ладони в дно на маленькой глубине и находили зарытые сокровища: красивые камушки, осколки стёкол, омытые водой, что становились настоящими брильянтами, и, конечно, мелкие ракушки. А ещё нам удалось поймать медузу! Тётя Надя и моя ма неохотно слезли с лежаков и подошли к нам, когда мы, держа в руках склизкий и прозрачный живой организм, кричали их с берега.
Ни я, ни Артур плавать не умели, поэтому нам оставалось довольствоваться яркими кругами, на которых мы чувствовали себя настоящими покорителями моря. Мамы всегда держали нас в кругу зрения, оставив вещи в камеру хранения и плавая рядом. Они же мамы – самые беспокойные существа на планете.
Вечером в первый день мы прогуливались по вечернему Сочи, наслаждаясь удивительно свежим воздухом. Город был невероятно красивым, а морской прибой был слышен даже с парка. Наши мамы увлечённо обсуждали свои дела, только не подумайте, что в эти беседы входили разговоры о новом рецепте пирога. На море все обычные бытовые проблемы и заботы растворяются в пучине, обращаясь в НИЧТО. Мы слышали их смех, шагая впереди и кушая вафельные рожки с мороженым и пытались уловить нить разговора, как тут же раздавалось привычное: «Хватит подслушивать!»
Мы никогда так поздно не ложились спать. Мы никогда так крепко и быстро не засыпали…
И мы никогда так легко не вставали с утра. Новый день – новая программа. Сегодня нас повели в аквапарк. И, чёрт возьми, это было самое яркое и в то же время самое страшное впечатление в моей жизни! И хотя я не считала себя трусихой, но горки высотой, наверное, с пятиэтажный дом внушали страх!
Но не нашим мамам. Они, пожалуй, опробовали все аттракционы. Мы с Артуром гордо сидели в лягушатнике, покачивая головой в сторону наших мам и бурча о том, как это опасно. Мы не были занудами, просто искали оправдание самим себе. Вокруг плескалась большая куча детей, младше нас, и нам становилось немного стыдно.
– Давай попробуем… Вон на той! – Артур неуверенно указал самую маленькую горку в аквапарке. Я уже сама собиралась предложить, поэтому мгновенно согласилась, борясь с дрожью в теле.
Маленький, худенький мальчик-одуванчик в красных плавках не внушал лишней храбрости. Мы оба боялись.
И мы задерживали очередь. Ребята постарше начинали ругаться, что мы тянем время и никак не можем скатиться с горки.
– Давай, сопля, подтяни трусы и вперёд! – скомандовал парень позади, Артур обиженно шмыгнул носом, а я злобно оглянулась на этого «дядю Степу».
Неожиданно он резко толкнул Артура в спину, и вода вкупе со скользкой горкой унесли его прямиком в бассейн с какой-то невероятной скоростью! Не успела я что-то возразить, как ощутила крепкие ладони на своей спине. Толчок, и…
Мы оба оказались в бассейне со специфическим хлопком и брызгами вокруг! Вода была чистой и слегка прохладной, ярко-голубой за счёт цвета плитки. Ох, и, чёрт возьми, как же это было весело! Стоило ли бояться?
В общем, проведя пол дня в аквапарке, мы испробовали множество горок, кроме самых высоких и страшных. Безумно усталые, но очень довольные, ма, тётя Надя, Артур и я отправились в местное кафе, где мы набрали огромную кучу еды. Вы не представляете, как хочется кушать после таких нагрузок в плаванье! Завершив это дело молочными коктейлями, мы вернулись в квартиру, где решили пару часов подремать. Вечером ма и тётя Надя собрались на дискотеку. И, конечно, они взяли нас с собой.
Громкая музыка, много взрослых людей – всё это не мешало нам расслабиться, глядя на танцующих недалеко от нашего столика мам. Мы пили газировку, заедали чипсами, и были рады, что сегодня никто не скажет: «Это же вредно!»
– Артур, а ты чего не приглашаешь Монику? – тётя Надя подошла к нашему столику, стараясь отдышаться. – Потанцуйте! Мы тут рядышком.
Мальчик-одуванчик замешкался, отвернувшись от меня, кажется, желая скрыть румянец. Я была не прочь развлечься, поэтому взяла всё в свою инициативу и, отмахнув прядь русых волос за плечо, протянула Артуру руку.
– Пойдём?
– Ну, а… ты хочешь? – запаниковал он.
– Да, пошли!
Мальчик-одуванчик нехотя поднялся из-за стола и встал напротив меня. Мы были примерно одного роста, возможно, я немного повыше. Со страхом в глазах он неуверенно положил ладони мне на плечи, словно боясь как-то не так прикоснуться, а затем нервно сглотнул.
Я сделала то же самое, и под самую весёлую и ритмичную музыку на свете мы танцевали как нельзя медленно. Мамочки в стороне улыбались, хихикая и поглядывая на нас.
– Что-то мы не попадаем в ритм… – сделала вердикт я, немного смутившись обстановке, когда все вокруг тряслись, как сумасшедшие.
– А у нас своя музыка, – Артур сразу нашёл, что ответить. – Представь, что мы сейчас играем в оркестре.
– Ты это серьёзно? – скептически улыбнулась я.
– Ага. Твоя рука – это скрипка, – он вдруг взял мою ладонь в свою. – А моя – гитара, – медленно и неуверенно вторая рука Артура скользнула по моей лопатке, стесняясь опуститься на талию. – Мы играем, – глаза мальчика-одуванчика смущённо смотрели куда-то в сторону, в то время как я не переставала удивляться его смелости за сегодняшний день.
Может, это морской воздух так влияет на людей? Но едва мы оказались в Сочи – Артур показался мне каким-то… другим.
И мы протанцевали весь вечер. То медленно, то быстро, то, не слушая музыку, а то, поддаваясь её ритму и всеобщей толпе. Нам было весело.
Чего мы только не делали в Сочи: ходили в музеи, гуляли по паркам, видели водопады, брали экскурсии на лошадях по горной местности, ходили в аквапарк, в дельфинарий, и, конечно, безмерно купались в море до посинения губ, пока мамы набивали себе идеальный загар.
В последний день нашей поездки мы грелись на солнышке и немного грустили. Грустно осознавать, что вскоре всё это чудо закончится, и мы вновь вернёмся в сухой город, где есть только суша… Где нет волшебной солёной воды, так заботливо успокаивающей и оказывающей какое-то магическое действие на состояние души. Через час нам предстояла прогулка на яхте, и на этом наше маленькое приключение заканчивалось. Я и Артур решили забраться на небольшой горный выступ на пляже, пока мамы рядом загорали.
Помогая друг другу забираться выше, хватаясь за небольшие кустарники и деревья, мы, наконец, могли смотреть на отдыхающих с высоты. В тихом месте, окружённом природой, нас никто не слышал. Мы, молча, смотрели на бушующие волны, вслушиваюсь в мелодию прибоя. А на душе скребли кошки. Море не хотело нас отпускать, и мы чувствовали это всей душой. Словно оно так и пыталось удержать меня и Артура, подбираясь ближе и ближе, охватывая новые сантиметры берега, а потом вновь в бессилие отступая.
Был уже вечер, полуденные лучи жаркого солнца давно отступили. Изредка над морем пролетали чайки, крича и выискивая пропитание. А мы просто тихо наблюдали за ними в нашем новом персональном месте, о котором никто не знал. Солнце садилось.
Алый закат охватывал небесный свод, рисуя удивительные узоры, ведомые только ему самому. Он искажал спектр различных оттенков, от буро-розового, до бледно-жёлтого. И такого заката мы не видели за всю неделю. Кажется, море, и правда, прощалось с нами. Но от этого было не легче.
– Завтра мы уезжаем, – как бы невзначай сказала я, сама не зная зачем.
– Ага, – сухо согласился Артур, бросая мелкий камушек с горного выступа и продолжая сверлить бушующие волны взглядом.
– Надеюсь, когда-нибудь мы ещё вернёмся сюда.
Он промолчал, а затем резко поднялся и стал рыться в своём маленьком рюкзачке, который часто носил с собой.
– Что ты ищешь?
– Уже нашёл, – Артур достал маленькую, прозрачную стеклянную бутылку с лимонадом. – Поможешь?
– В чём? – скептично спросила я.
– Выпить его. У меня есть идея, как вернуться сюда.
– Как лимонад в этом поможет?
– Ты ведь знаешь, что люди кидают монетки в фонтаны? А мы бросим бутылку в море с посланием, когда будем кататься на лодке.
– На яхте.
– Неважно! Мы отправим послание морю! Ты «за»?
– А ты сомневаешься? – улыбнулась я.
И мы тут же опустошили бутылочку с газированным, сладким напитком, после чего вернулись к мамам. Они уже едва не потеряли нас, наступило время отправиться на морскую прогулку.
Это оказалось не так просто для нас. Не в плане морской болезни, благо дело – ни у меня, ни у Артура, ма или тети Нади её не обнаружилось. Прощания лёгкими не бывают. И в трепетном, юном возрасте нам это давалось особенно не просто. Слишком много ярких и лучших воспоминаний в одном месте, которое останется за сотни километров от тебя. И вернувшись, домой, в квартиру, ты ещё будешь чувствовать запах морской воды от собранных ракушек и камешков. Но это то же самое, что дать энофилу понюхать Cheval Blanc 1947 года, не позволяя попробовать.
Ещё тяжелее.
Мы держались за бортик рядом с мамами, мысленно готовясь воплотить свой план в действие так, чтобы никто не заметил, как вдруг к нам подошёл мужчина во фраке.
– Не хотят ли милые дамы испробовать нашего вина? У нас богатый выбор, – вежливо произнёс официант.
– Почему бы и нет, – любезно улыбнулась тётя Надя, начиная изучать принесённое меню.
– У него, наверное, есть бутылки получше… – шептались я и Артур.
Мы аккуратно подошли к мужчине и дёрнули его за край пиджака. Тот свысока удивлённо обратил на нас внимание и наклонился. Пока мамы были увлечены винной картой, мы аккуратно попросили его об одолжении.
«А нет ли у вас пустых бутылок?»
Наверное, нам повезло. Этот малый оказался очень добродушным человеком, явно любящим детей. Он понимающе кивнул нам и отвёл к барной стойке, где что-то шепнул официанту. И вскоре мы получили красивую бутылку с удобной пробкой, в стиле старых лет. Она была намного лучше, чем бутылка от лимонада «Буратино».
Сев за пустой ресторанный столик внутри яхты, мы оторвали клочок бумажки и написали всего несколько слов.
«Моника и Артур – друзья навсегда»
Несколько слов, едко въевшихся чернилами в сухую бумагу и остро застрявших в наших сердцах. Всего несколько слов, а сколько смысла…
И когда мы отошли максимально далеко от причала, Артур незаметно бросил бутылку с посланием в море, пока я стояла на «шухере». Оставалось смотреть, как волны неумолимо уносят её куда-то далеко-далеко от нас.
На этом наше летнее приключение закончилось. Уже на следующий день мы были дома, в родном Ставрополе.