Новоиспеченным монстрам из Бруклина, Ронану и Эммету
Глава
ПЕРВАЯ
На небе не белело ни тучки, и на больших кованых воротах играли солнечные отблески. Вокруг было пусто и как-то жутковато неподвижно, лишь несколько шелковистых паутинок трепетали на длинных витых черных прутьях. В отдалении, за оградой, маячил фасад Школы монстров с его готическими окнами. И хотя все казалось ярким и веселым, как всегда, в воздухе витало нечто зловещее, намекающее на неоконченное дело.
Три тени медленно подобрались к воротам, мгновенно изменив пустынный ландшафт. Искаженные солнцем, их руки, ноги и туловища карикатурно изменялись, словно в кривом зеркале. Отделившись, длинная, сильная рука протянулась к ограде, и пять пальцев крепко обхватили ее прут.
– Ай! – вскрикнула Венера МакФлайтрап, поспешно разжав пальцы. – Может мне кто-нибудь объяснить, почему мы сюда приперлись так рано? Мои лозы даже еще не проснулись, – проворчала она, бурля эмоциями, и подавила зевок.
Затем изумруднокожая дочь растительного монстра занавесила длинными волосами в розово-зеленую полоску свое ручное комнатное растение, Чюлиана. Они, словно штора, прикрыли его от палящего солнца.
– Бедный Чю! У него, кажется, листья поникли, – произнесла Венера, с нежностью наблюдая, как Чю цапнул пролетающую мимо мошку. – Ну, по крайней мере, это не повлияло на его аппетит.
– C’est très [1] важно, чтобы я никогда никого не ввела в заблуждение. Поэтому я сперва хочу напомнить, что я не имею ботанического образования и опыта выращивания растений, – официальным тоном заявила Рошель Гойл со своим очаровательным скарижским акцентом.
– Да ну, неужели? – отозвалась Венера, возведя глаза к небу. – Рошель, шансы на то, что мы примем тебя за ботаника или садовода, равны нулю. Нет, они даже меньше нуля.
– Вот и отлично. Ты никогда не думала о том, чтобы мазать листья Чю солнцезащитным кремом? Мне кажется, что крем с СПФ 30 сотворил бы с ним чудеса. Не будь я высечена из гранита, я бы регулярно мазалась таким кремом.
Невзирая на каменное тело, Рошель была удивительно изящной горгульей, с небольшими крылышками, выглядывающими из-за плеч. Обладая незаурядным вкусом, она очень изобретательно использовала аксессуары. Скажем, сегодня она уложила свои розовые с бирюзовыми прядями волосы в пучок и перевязала желтым скарижским шарфом.
– Ой, мамочки, сегодня даже я себя чувствую, как летучая мышь на горячей жестяной крыше. Ну тут и парит! – воскликнула Робекка Стим – у нее волосы были сине-черными – со свойственной ей порывистостью.
– Строго говоря, на самом деле сегодня вовсе не парит, – авторитетно заявила Рошель и приподняла брови. – Мне кажется, уж кто-кто, а ты должна бы это знать.
Отец Робекки, сумасшедший ученый Гексисия Стим, сделал ее по образцу паровой машины, и обшитая медью Робекка была укомплектована и болтами, и шестеренками. Смастерили ее давным-давно, но она долго пролежала разобранной, и лишь недавно девушку собрали обратно. Впрочем, со стороны это было совершенно незаметно: Робекка была совершенной – ну, точнее, почти совершенной. Ее внутренние часы непрестанно барахлили, и Робекка просто не могла никуда явиться вовремя. И потому ее друзьям приходилось следить, чтобы Робекка придерживалась расписания или, по крайней мере, хотя бы приблизительно осознавала, который сейчас час.
– Рошель, мне не хотелось бы быть шипом у тебя в боку, но зачем ты притащила нас сюда в такую рань? А то прямо кажется, будто мы поставили следить за временем известно кого, – поинтересовалась Венера, кивнув в сторону Робекки.
– Челка пчелки! Я – известно кто! Я всегда мечтала быть известно кем, потому что всем ведь известно, что всякий, кто что-либо собой представляет – известно кто! – восторженно выпалила Робекка.
Затем медная девушка включила свои реактивные ботинки и стремительно исполнила обратное сальто в воздухе.
– Не вижу причин для ликования, Робекка, – сухо произнесла Венера и повернулась обратно к Рошели. – Ну и?
– Я вынуждена согласиться: воздушные маневры могут быть très dangereux [2]. А потому я предлагаю воздержаться от них и приберечь для тех случаев, когда без них никак не обойтись.
– Рошель! Да при чем тут ее воздушный пилотаж?! Я тебя спрашиваю про твой план на сегодняшнее утро! Почему ты притащила нас сюда в такую рань? – рявкнула Венера. Тут что-то проскочило между ее розовыми ботинками. – Ру! Да успокойся же ты! Твой энтузиазм уже начинает раздражать!
– Я думаю, давно пора отдать Ру в группу поддержки. Ну вы только гляньте на нее – у нее же талант к этому! – решила поддразнить Рошель Робекка.
Ру, ручная грифонша Рошели, неизменно радовалась жизни и временами этим доставала окружающих. Казалось, что это маленькое крылатое существо просто не способно испытывать никаких других эмоций. Во многих смыслах она была прямой противоположностью ручной механической пингвинихе Робекке. Ру всегда веселилась, а Пенни пребывала в мрачном настроении. Но, с другой стороны, у Робекки имелась крайне неприятная привычка случайно где-нибудь оставлять пингвиниху. За последние несколько месяцев Пенни успела побывать повсюду, от общественной уборной в «Кувалде» до отдела с замороженными продуктами в супермаркете, и ни одно из этих мест нельзя было счесть естественной средой обитания механических пингвинов.
– Рошель, так ты собираешься рассказать мне свой план, или как? – не отступала Венера. Она смахнула свои лозы и демонстративно посмотрела на наручные часы.
– Параграф шестой пункт восьмой Этического кодекса горгулий гласит, en détail [3], что горгулья должна оставаться верной данному слову. А я пообещала Скелите Калаверас и Цзинифайре Лонг, что все им тут покажу, как только они приедут в Школу монстров.
– Я с радостью, как сладости, встречу твоих новых подруг. Если бы мы с Венерой смогли тогда поехать в Скариж, мы бы тоже с ними подружились, – оживленно выпалила Робекка и перевела взгляд на Пенни. Левое крыло пингвинихи при взмахе слегка поскрипывало. – Кажется, кому-то пора наведаться в «Шестеренку» и заменить смазку.
Солнце продолжало ярко сиять. Три девушки сидели молча, унесясь мыслями к тому, что ждало их впереди. Во-первых, волнующая встреча со старыми друзьями. Затем – домашние задания, которыми их вскоре нагрузят. И в завершение – так и оставшаяся загадкой монстрова шептунья.
Робекка, не умеющая держать что-либо при себе, вдруг пискнула как мышь, нарушив молчание:
– Я никак не могу позабыть про предупреждение сеньора Купоросо! Как вы думаете, он прав? Ну, насчет того, что шепот вскоре вернется? У меня от одной мысли об этом сальник взрывается!
– Робекка, силь гуль пле, не надо взрывать сальник в такую рань. Хотя я понимаю твои чувства. Это было опасное время, когда ученики и преподаватели потеряли возможность мыслить самостоятельно, – мрачно согласилась Рошель.
– Девочки, вы не поняли. Вопрос не в том, вернутся ли те, кто за всем этим стоит. Вопрос в том, уходили ли они, – многозначительно произнесла Венера.
– Ты имеешь в виду мадам Подлётыш? – спросила у Венеры Рошель, качая Ру на руках, к огромному ее удовольствию.
– Я сама не знаю, верю ли в историю мисс Подлётыш. Ну, в смысле, сами подумайте – до чего ж удобно вышло! Она заявила, что сама находилась под воздействием заклинания, и это сняло с нее всяческую ответственность за промывание мозгов, – ответила Венера, топорщась от подозрений.
– А помнишь, как мисс Подлётыш повела себя, когда услышала, что наделала? Она была безутешна, – напомнила Робекка.
– Да вот еще! Притворщица! – тряхнула головой Венера, насмехаясь над наивностью подруги.
– Кнопки-заклепки! Если ты права, то она чертовски хорошая актриса! Может, даже лучше, чем Дика Полос! – с удивлением произнесла Робекка.
– Суть в том, что никто из нас не может с уверенностью утверждать, то ли за шепотом стояла именно мисс Подлётыш, то ли она – одна из его жертв. И потому мы должны все время держать ушки на макушке. Конечно, кроме тех моментов, когда нам на голову падает что-нибудь увесистое или когда мы спим, – с серьезным видом уточнила Рошель. Венера с Робеккой сдавленно хихикнули.
– Эй, девчонки, вы, я погляжу, ранние пташки! – окликнула подруг небрежно одетая Лагуна Блю, говорившая с остралийским акцентом. Сзади к ней подбежал ее друг, Гил Уэббер.
– Лагуна! Гил! – Венера, Робекка и Рошель радостно приветствовали пару, радуясь тому, что наконец-то подошел час начала школьного дня.
– Привет, подруги! – дружелюбно произнесла Лагуна. – Венера, слушай, ты получала по электронке мое письмо об утечке нефти в океан?
– Да! Эти безмозглые кретины просто взбесили меня! Я бы с удовольствием их всех опылила! – вспыхнула Венера, думая о том, как пригодилась бы ее пыльца для убеждения. Если б только у нее была возможность при помощи своей убеждающей пыльцы заставить жадных нефтяных магнатов получше заботиться об океане!
– Бу-у-ля-ля, Венера! – подала голос Рошель. – Не переживай ты так. Ты краснеешь, а это нехорошо для существа, которому предназначено быть зеленым!
– Она права, подруга. Чтобы помочь окружающей среде, нужно сохранять спокойствие и продолжать грести, – поддержала ее Лагуна, а затем они с Гилом присоединились к медленно движущейся компании зомби на пути ко входу в Школу монстров.
– Клевая прическа, Рошель! – воскликнула красиво завитая Клодин Вульф, проходя мимо трех подруг.
– Мерси боо-ку [4], Клодин, – радостно отозвалась Рошель и с гордостью пригладила свой аккуратный пучок, перевязанный ярко-желтым шарфом.
– Ух ты! Вы разглядели Клодин? Волосы, наряд, жемчужно-белые клыки – какая она лапочка! – задумчиво произнесла Робекка, глядя вслед девушке, решительно шагающей прочь в фиолетовых кедах на танкетке.
– Кто-то сказал слово «клыки»? – подмигнув, поинтересовалась Дракулаура, дочь Дракулы.
Светлокожая девушка с черно-розовыми волосами поднесла к безукоризненно накрашенным губам соломинку своего железного коктейля. Дракулаура была вампиром-вегетарианкой, и потому ей пришлось ввести в свой рацион коктейли с повышенным содержанием железа. К счастью, она давно уже научилась пить, не размазывая помаду.
– Привет, Дракулаура! – радостно воскликнула Робекка, а Венера с Рошелью помахали ей.
– Девушки, – произнесла Дракулаура, щурясь от яркого света, – я бы с удовольствием остановилась и поболтала с вами, но это солнце определенно не для вампиров.
– Ты это мне будешь рассказывать? У меня болты горят, – вмешалась в разговор Фрэнки Штейн, блистательная мятно-зеленая дочь Франкенштейна, выходя из-за какого-то идущего мимо волколака.
– Вау, Фрэнки, вот это швы! – с одобрительным кивком воскликнула Дракулаура.
– Спасибо. Мне пришлось просидеть за шитьем до утра, но на что не пойдешь, чтобы упырственно выглядеть в первый день занятий, – отозвалась Фрэнки, и они с Дракулаурой вместе зашагали к главному входу Школы монстров.
– О, зашибись, – язвительно протянула Венера. – Готовьтесь к реверансам. Ее высочество плывет.
Клео де Нил трудно было не заметить – с ее-то роскошными золотыми бинтами и со сверкающим драгоценными камнями головным убором. Особенно если учесть, что рядом с Клео шагал ее парень, красавчик Дьюс Горгон. Их роман был наглядным подтверждением поговорки «противоположности притягиваются». Насколько Клео была, мягко говоря, требовательной, настолько Дьюс был беспечным и покладистым.
– Привет, Рошель, – дружески поздоровался Дьюс, и у зардевшейся горгульи затрепетало сердце. – Робекка, Венера, как поживаете?
– Дьюс! Здесь слишком жарко – во всяком случае, для меня! – вмешалась Клео, ухватила своего парня под руку и поволокла прочь. – Давай поскорее зайдем внутрь, а то у меня тушь потечет!
Выждав пару секунд, чтобы они отошли подальше, Венера, приподняв бровь, посмотрела на Рошель с понимающей ухмылкой:
– Так и сохнешь?
– Как тебе известно, мои отношения с Гарротом дю Роком завершились. Однако же, Дьюс по-прежнему с Клео, и потому, согласно Этическому кодексу горгулий…
– Хватит цитировать свой кодекс. Смотри, кого к нам несет, – перебила ее Венера. Она напряглась, и лозы ее затрепетали при виде приближающейся холеной апельсиново-рыжей кошки-оборотня Торалей Страйп.
– Тут что, была Клео? – промурлыкала Торалей, выражая всем своим видом отвращение, и откинула челку от темно-рыжего пятна, обрамляющего ее левый глаз. – Такой запашок…
– Клео увлекается духами. Говорят, будто у нее свой аромат для каждого дня недели, – присоединилась к разговору Робекка. – А я вот, увы, не могу пользоваться духами, пар все смывает.
– На самом деле я имела в виду скверный запах, как от чего-то просроченного, – уточнила Торалей. – Девочки, вы что, вправду не знаете? Мумии же тухнут.
– Кстати, о словах, от которых можно увянуть, – еле слышно пробормотала Венера, которую явно шокировало замечание кошки-оборотня.
– Торалей, я как горгулья обязана исправлять неточную информацию. Поэтому я должна сообщить тебе, что мумии не тухнут. Напротив, они хорошо сохраняются. Коротко говоря, Клео не страдает ни гниением, ни разложением, – будничным тоном заявила Рошель.
Торалей прищурилась и смерила горгулью взглядом от серебристых туфелек с открытым носком и до блестящих розовых локонов.
– О, теперь я поняла, – прошипела Торалей. – Ты нарочно одеваешься, как мисс Детоед! Кстати, шарф – просто отличная деталь.
Рошель отпрянула от ужаса и унижения, а Торалей шевельнула задорными ушками. Такова была одна из самых заметных особенностей кошки-оборотня: она делала так всякий раз, когда ей удавалось взять верх над другим монстром.
– Вот это да! Это круче, чем черепаха, выигравшая марафон! – прошептала Робекка, когда Торалей с самодовольной ухмылкой скользнула прочь.
– Ты о чем? Она всегда себя так ведет, – недоуменно отозвалась Венера.
– Да я не про Торалей! Я про то, как нормально все себя ведут. Словно напрочь позабыли об этой истории с промыванием мозгов!
– Знаешь что, Робекка? Ты совершенно права, – согласилась Венера, оглядев толпу учеников, текущую к главному входу Школы монстров. – Гляньте на них: зомби, волколаки, вампиры – все они совершенно беззаботны, никто ни о чем не задумывается.
– Да, но если уж говорить честно, они не помнят тех подробностей, которые помним мы. Они были одурманены. А без отчетливых воспоминаний им гораздо легче двигаться дальше, – твердо заявила Рошель.
– Да, но к чему двигаться? – мрачно поинтересовалась Венера. – То, что придет следом, может оказаться еще хуже.