Красная коза, черная коза
Надя Булкин
Дождь шел пять дней. Поместье Гунаванов, заполненное шерстью и навозом, возвышалось над всем. Его расположение на холме спасло горную виллу от разрушительных наводнений Западной Явы, но лунные орхидеи утопали в воде, а «Мерседес» увяз в грязи. Двадцать с лишним диких коз глядели на дорогу, тянувшуюся вниз по склону. Затем начали блеять, увидев маленькую человеческую фигуру, упорно взбирающуюся на холм.
Когда Ина Крисниати одолела подъем, она была вся в грязи, но зато уже не чувствовала боли. Она прошла две мили по поднимающейся воде и в темноте. Малые и слабые – лягушки, камни, цветущие водоросли – уже ушли под воду. На полпути к холму Крис тоже почти сдалась. Она уже почти решила вернуться домой в Силилин и выйти замуж за какого-нибудь рыбака на озере Сагулинг. Но ее дед сражался на войне, был в Море Огня[31] в 1946 году – у Крис в роду были сильные люди. Когда она стала пробираться к дому, козы двинулись за ней. Своими грустными глазами-бусинками они наблюдали, как она вымыла руки под дождем и вытерла шлепанцы о коврик. Когда она позвонила в звонок, они снова заблеяли.
К двери подошла женщина. На удивление Крис, это оказалась не служанка. Под глазами у нее висели мешки, но одета она была как звезда мыльной оперы. Дом за ее спиной сверкал стеклянной пряжей и золотом. Владелец варунга[32] в Бандунге, от которого Крис узнала об этой вакансии, отметил, что Гунаванам повезло с рождения. Женщина прокашлялась.
Крис заставила себя улыбнуться, склонила голову и поздоровалась:
– Ас-саляму алейкум.
Женщине потребовалось полминуты, чтобы ответить тем же:
– Уа-алейкум ас-салям, – пробормотала она. – Вы новая няня?
Крис кивнула.
– Йа Аллах! – миссис Гунаван закатила глаза и отступила от двери. – Какая грязь. Не двигайтесь, – она накинула на Крис полотенца и подождала, пока с нее не перестало капать. – Сами знаете, вы опоздали. И, разумеется, вам придется отмыть это.
– Извините, мэм. Мой автобус сломался. Потом я не туда повернула, в Тунжукманис…
Миссис Гунаван снова закатила глаза.
– Ладно. Ваша задача – присматривать за детьми, а сейчас они уже спят. Мне нужно, чтобы вы за ними присматривали непрерывно. Мой муж уехал, а сын на прошлой неделе упал с лошади и… – она сделала глубокий вдох и согнула пальцы, усеянные украшениями. – У вас же есть опыт работы с детьми?
– У меня четверо младших братьев и сестер. Родителям приходилось нелегко, а отец болел…
Миссис Гунаван пристально посмотрела на Крис.
– Даже не думайте о том, чтобы что-нибудь стащить. Иначе пожалеете.
– Да, мэм.
– Вы ведь не трогали коз? Тех, что тут бродят?
Казалось, будто они сами хотели, чтобы Крис к ним прикоснулась: подталкивали ее, вставали у нее на пути и жалобно похрюкивали.
– Нет, мэм.
– Хорошо. И не трогайте. Только мы с детьми можем к ним прикасаться. Ой! – она вскинула подбородок. Со второго этажа донесся шепот. Вскоре на лестнице послышались шаги, а затем из тени выскочили две маленькие головки. – Вот и они. Один и второй.
Дети были похожи на парочку большеглазых малу-малу. Двое таких застенчивых приматов однажды забрались в трансформаторную будку на озере Сагулинг и сгорели вместе с оборудованием. Крис улыбнулась детям. Они не улыбнулись ей в ответ.
Миссис Гунаван не стала никого представлять.
– Уложите их в кровати, – сказала она, махнув рукой.
В детской было очень холодно, и Крис решила, что в комнате был сквозняк. Она проверила, не открыты ли окна, но тщетно. Дети сидели рядом на кровати и ели шоколадную липучку из пластиковых тюбиков. На стене у них над головами висел защитный амулет из шерсти дикой козы.
– Что-то здесь прохладно, – Крис натянула улыбку и подошла к детям. Девочка была старшей. Она была похожа на мать – особенно когда задирала подбородок так высоко, что можно было заглянуть ей в ноздри. Мальчик прижимал к себе загипсованную перевязанную руку. – Меня зовут Крис. С сегодняшнего дня я буду присматривать за вами, хорошо?
– Я Путри, – ответила девочка. – А это Агус. И ты не будешь за нами присматривать, потому что у нас уже есть кое-кто, кто это делает, – она ткнула младшего брата в плечо. – Да?
Помедлив, он энергично закивал, затем глянул на свою загипсованную руку и нахмурился.
– Правда? И кто же это?
– Няня Коза. Она заботится о нас с рождения, – девочка фыркнула. – У нас никогда не было няни.
– Что ж, хорошо, что няня Коза тоже хочет за вами присматривать. Но ваша мама хотела, чтобы кто-нибудь пришел и следил за тем, что вы больше не поранитесь и не будете падать с лошадки, – Крис улыбнулась Агусу, и тот попытался улыбнуться ей в ответ.
– Мы не можем доверять людям не из нашей семьи, – заметила Путри. – Так говорит няня Коза.
Крис вдруг подумала, почему в такой богатой семье нет прислуги.
– Хорошо, но вам не нужно беспокоиться из-за меня, – она вытерла их рты от шоколада. Маленькие малу-малу. – Я не причиню вам зла.
Днем дети показали Крис стадо коз, принадлежавшее семье. То были не дикие козы, что бродили по имению и соседним диким лесам, а жирные послушные животные, которые довольно жили в загоне на заднем дворе, после чего их продавали мясникам. Они безразлично жевали траву, пока дети сидели у них на спинах и заплетали белую шерсть. Козовод Тоно проводил большую часть времени отдыхая под деревьями и таращась на Тангкубан Праху.[33]
– Разве им не нужно больше места? – спросила его Крис.
Тоно покачал головой и хрустнул костяшками. Он выкапывал затонувший «Мерседес».
– Они боятся диких коз. Те съедают всю траву.
Одна такая коза – худая, на длинных нескладных ногах, но не знающая страха, – бродила в кустах снаружи загона. Она посмотрела на Крис. С ее мордой что-то было не так.
– Эти могут и напасть, – заметил Тоно. – Зато мои гораздо добрее. Они довольны жизнью. Им даже не нужно грозить палкой, чтобы загнать в стойло.
Он дал поиграть со своей пастушьей палкой Путри, и та с серьезным видом принялась командовать животными. Время от времени она стучала их по голове за то, что они ели цветы или писали на газон, хотя от этого и не было толку.
– Я принцесса Коза! – заявила она, и брат отдал ей честь, как это делают солдаты во время парадов или как генерал отдает честь флагу.
Тоно улыбнулся Крис и зажал во рту сигарету.
Когда пришло время послеобеденной молитвы, Путри отказалась отдавать палку, и Тоно разрешил девочке оставить ее себе. И только когда семья Гунаванов села ужинать, миссис Гунаван не позволила Путри оставлять палку на столе. Убирать ее пришлось Крис.
В коридоре наверху погасла лампочка. В пятидесяти футах оттуда было окно, но из-за ливня от света луны не было толку. Крис медленно прошла в коридор, пытаясь вспомнить, которой по счету была дверь в спальню Путри. Все дверные ручки были холодными. Стены будто были покрыты воском, который пах навозом, потом и трупами. Когда Крис бросила пастушью палку на пол спальни Путри, та перекатилась к ней обратно. «Няня Коза», – подумала Крис.
Наверняка это был призрак. Возможно, несколько веков назад она тоже работала няней, как и Крис. Возможно, была голландкой. Тюремной медсестрой. Бессердечной женщиной. Возможно, с ней случилось что-то ужасное, после чего ее стали называть этим мерзким именем. Может быть, она потеряла ноги из-за несчастного случая, и врачам пришлось пришить ей пару козьих ног вместо протезов.
В конце коридора раздался стук копыт. Крис посмотрела в темноту, справа от себя. Снова стук копыт – теперь уже ближе. У себя дома она, если бы хорошо присмотрелась, различила бы фигуру человека даже в безлунную ночь. Но пока видела в коридоре лишь скопление неясных комьев, постепенно принимавших четкие очертания.
– Я тебя не боюсь, – сказала Крис, но теперь время, когда она не боялась темноты, осталось в прошлом.
Ее глаза привыкли к темноте, и она увидела нечто, стоявшее у стены. Некое подобие лица. Длинную шею. Ниже было что-то, напоминающее тело в халате, а еще ниже – лапы. Растопыренные. Грязные. С раздвоенными козьими копытами. Затем тело содрогнулось, и кожа на нем исчезла, как снятая вуаль. Под ней показалась тьма.
Крис упала на пол, перестав чувствовать свои ноги. Какой-то частью сознания она поняла, что ее трясет вот уже минут пять. Она попыталась встать, но ноги стали словно свинцовыми. Теперь уже не было слышно стука копыт – только порыв горячего воздуха. Она подняла глаза и увидела, как темнота заполняет коридор от пола до потолка – она была похожа на копоть, только гуще, тяжелее, почти как шерсть. Крис закрыла глаза ладонями.
Возможно, ты лишишься ног.
Возможно, я их обрету.
– Крис! – ее словно вытащили из воды. – Что ты здесь делаешь?
Существовал ли где-нибудь более безопасный мир? Чудовищное дыхание отступило от ее шеи. Она посмотрела сквозь пальцы. В коридоре было пусто. Только украшенные бархатом старинные вещи. Она поднялась на онемевшие ноги и, пошатываясь, двинулась вниз.
– Надеюсь, вы не были в моей ювелирной…
По-видимому, выражение лица Крис заставило миссис Гунаван замолчать.
– В коридоре погасла лампочка, – сказала Крис, не слыша собственного голоса. Лампочки были частью земного мира, который теперь не имел никакого значения. Лампочки, тарелки, люстры. Миссис Гунаван распорядилась, чтобы Крис утром рассказала об этом Тоно. Ее голос будто доносился с далекого плато. Но миссис Гунаван превратилась в пятно. Как и комната. Только дети были четко различимы. Она видела их глаза-бусинки и губы в форме сердец.
Темные существа кружились возле света фонарика. Они как бы прятались, но это было не по-настоящему – всего лишь частью игры, в которую они все играли. Крис видела их. Дети тоже их видели. Агус даже следил за их движениями пальцем, будто они смотрели представление театра ваянг.[34]
– По-моему, ты ей не нравишься, – заметила Путри, подтянув одеяло к подбородку. – Тебе следует быть осторожнее.
– Я думала, она просто заботится о вас.
– Да, о нас и наших козах. Но ее легко разозлить. Знаешь, где наш папочка?
Крис пожала плечами. Она решила, что он уехал развлекаться в Бангкок или на Бали. Или, может быть, он сидит где-нибудь в Джакарте и ест шабу.[35] Хотя она в этом сомневалась.
– Он поругался с мамой из-за няни Козы и ушел в лес. Няня Коза говорит, что он умер. Что его съел тигр.
Крис сглотнула. Ей почудилось, будто она услышала стук копыт.
– У нее есть сила, Крис, – Путри вздохнула и закрыла глаза. – Ты должна относиться к ней с уважением.
Крис подошла к другой двери. Она не стала стучать и никогда больше не стала бы стучать в двери в этом доме – только не когда няня Коза прячется в его стенах. Маленький комочек под одеялом дрожал.
– Извини… – прошептала Крис, быстро закрыв дверь и встав на колени возле кровати. – Мне нужно у тебя кое-что спросить. Это очень важно.
Агус жевал хлопковый пододеяльник.
– Это няня Коза сломала тебе руку?
Тишина.
– Гус… ты должен рассказать мне.
– Я правда упал с лошади. Она испугалась и встала на дыбы. Я упал в канаву. Но няня Коза не поймала меня. Мама говорит, она должна следить, чтобы со мной ничего не случилось. – Помолчав, он спросил: – А лошади боятся коз?
Их мать колола арахис на диване, когда Крис вывалила на нее эту информацию. Миссис Гунаван удивленно приподняла бровь.
– Зачем, по-вашему, я вас наняла? – спросила она начистоту. – Проклятая Коза перестала за ними присматривать. Не знаю, почему… но как есть.
Крис осторожно опустилась на край стула. Ей не хотелось вмешиваться, но миссис Гунаван выглядела такой беззащитной, сгорбившись над орехами.
– В ночь, когда муж ушел, он рассказал, что Коза забрала одного из его братьев. Младшего брата, много лет назад. Я сказала ему, что думала, будто она помогает семье, но тогда он… – она замахала руками, – стал бросаться тарелками.
– Мэм… вы не думали обратиться за помощью к имаму?
Миссис Гунаван вытерла глаза и усмехнулась.
– Она же не джинн. Одному богу известно, как тут помочь. Имамы постоянно изгоняют тойолов,[36] разве нет?
Да, имамы их изгоняли. Крис видела это во время одного представления. Угрюмый мужчина принес имаму стеклянную банку достаточных размеров, чтобы туда поместился ребенок, и сказал, что тойол, находящийся внутри, отбился от рук – стал нападать на мелких животных, кусать людей – и поэтому больше не мог выполнять его поручения. Имам прочитал над банкой молитву, хлопнул по крышке и пожурил малютку-джинна за плохое поведение. Затем отдал банку угрюмому мужчине и наказал ему закопать ее в лесу и, ради всего святого, не тревожить больше этого духа.
– Думаете, это был тойол?
– Она вырастила урожай! Дала нам этих полнотелых коз! Ее нашли в год засухи. Или она сама их нашла, не знаю, – миссис Гунаван разбила скорлупу ореха. – Муж сказал, однажды козы просто подошли к двери дома. Дикие козы. Те, которых вам нельзя трогать. Они просто подошли к двери в апреле 1962-го. Как будто их послал Господь.
Через несколько дней Тоно поймали, когда он вытаскивал деньги из кошелька миссис Гунаван.
Она выставила его на крыльцо. Сначала он пытался оправдаться, объясняя, будто она задолжала ему зарплату за последний месяц, что деньги выпали из ее кошелька, а он просто хотел положить их обратно. Затем, расплывшись в улыбке, в которой недоставало нескольких зубов, он попробовал вернуть ей пять тысяч рупий.
Миссис Гунаван схватила Тоно за запястье. Он, похоже, испугался.
– Оставь себе, – сказала она. – И вот еще. Тебе на память.
Она всучила ему в руку толстый пучок шерсти.
Шерсть была слишком грубой – ее явно срезали не у домашних послушных коз из загона. Тоно в ужасе захрипел. Он попытался выбросить дикую шерсть, но та прилипла к нему. Попытался ее растереть, как пыльцу, но она лишь еще больше размазалась.
– Умоляю! – рыдал он. – Простите меня!
Она показала ему, чтобы он убирался прочь, но это уже не имело значения. Даже если бы он приютился у нее на пороге, на нем все равно была метка смерти. Поэтому Тоно со всхлипами побрел с холма вниз. Его затертая рубашка светилась белым в лунном свете.
– Вы убьете его, – сказала Крис. – И уничтожите Бандунг.
Миссис Гунаван захлопнула дверь и заперла ее на замок.
– Возможно, ей понравятся другие люди. – Смотреть в ее налитые кровью глаза было невыносимо. Хотя когда-то она была красивой. – Вы ведь не хотите умереть?
Крис покачала головой. За окнами стало темно. Свет замигал, когда с крыши скатилось что-то большое, тотчас утопив дом в тяжелом грохоте. Миссис Гунаван так сильно сжала челюсть, что ее подбородок задрожал. Крис поежилась.
А потом все прошло. Стены распрямились, словно легкие при вдохе. Кипятильник и холодильник привычно зашумели, но все остальное было спокойно.
– Возможно, вам лучше уйти, – предложила Крис. – Пока это снова не началось.
Миссис Гунаван решительно покачала головой.
– Она там. В доме нам безопаснее.
Люди внизу закричали. Крис обхватила голову руками. Деревья ломались, крыши домов обваливались, но все это было мелочью в сравнении с раздававшимся во мраке ревом Козы.
– Прямо как Тасикмалайское землетрясение, – пропела миссис Гунаван. – Вот и все. Это просто очередное землетрясение, очередной оползень… очередное извержение вулкана…
С лестницы раздался булькающий крик. Агус стоял, зажав уши руками. Его мать оцепенела, и Крис сама поспешила его успокоить.
– Она пришла убивать, – хныкал он. – Ненавижу ее звуки, – будто услышав его, Коза испустила неземной стон, выворачивающий наизнанку. Наверное, его можно было слышать даже у самого кратера вулкана. Домашние козы, собравшиеся у стен дома в поисках защиты, жалобно заблеяли.
Следующие два месяца няню Козу никто не видел. Нельзя сказать, что это было счастливое время, но хотя бы обошлось без крови. Власти Бандунга объяснили нападение Козы сильным тропическим штормом. Тогда умер двадцать один человек – все они были наколоты на ветки деревьев или раздавлены строительными перекрытиями. Единственной жертвой, которую съели, оказался Тоно, чья голова на следующий день упала с неба на крыльцо дома.
Дети вели себя смирно, хотя тоже беспокоились. Крис считала дни и не раз задерживала дыхание, ожидая услышать стук копыт или хрюканье. Ей снилось, будто она лежит в козьем сарае, наблюдая за тем, как бесконечное стадо диких коз с топотом выходит оттуда наружу. Крис была укрыта их шерстью, они нюхали ее и оголяли зубы в улыбке.
– Она уже близко, – сообщила Путри за завтраком. Крис не знала даже, была ли она этим довольна.
В тот вечер у миссис Гунаван были гости – тесть вместе с немым заискивающим сыном. На тесте был старый черный костюм, застегнутый на все пуговицы, и очки толщиной в сантиметр. Он принюхался и все понял.
– Где она? Куда она ушла?
– Спросите у своего сына.
– Если бы ты проследила за ней, неблагодарная сука…
– Послушайте, это чудовище – она – нам не принадлежит. Она причинила вред моему сыну. Посмотрите, что она сделала с его рукой!
Старший мистер Гунаван наклонился и, выставив вперед челюсть, осмотрел гипс Агуса. От него сильно веяло ментолом. Нескольких зубов у него недоставало. Агус беззастенчиво смотрел на черные пятна, разъедающие его десны. Старик прошипел:
– Всего-то? Ты хоть представляешь, что она такое?
– Вы обещали, что мои дети не пострадают!
– Я пообещал, что у тебя будут внуки, – он презрительно скривил губы. – То же самое обещали и мне.
И все же старику не стоило переживать: коза вернулась накануне ночи духов. Она спустилась к дому и обхватила множеством шерстяных рук все окна, закрывая луну. Затем просочилась сквозь крышу и промокшие стены, пропитав их жиропотом, грязью двадцати городов и кровью шести сотен убитых людей. Дом всегда принадлежал ей.
Агус и Путри лежали свернувшись калачиком в знакомом им тепле, исходившем от Козы. Миссис Гунаван проснулась, откинув одеяло и хватая ртом воздух. Крис лежала на животе, как змея, надеясь, что Коза пройдет мимо.
На следующее утро миссис Гунаван не встала с кровати. Ее кашель был слышен даже из кухни.
– Где мама? – спросил Агус, пока Крис раскладывала жареный рис.
– Болеет, – ответила она. – Нам нужно сходить на рынок и купить ей имбирь.
– По-моему, нам вообще не стоит выходить, – возразила Путри, и с этим было сложно поспорить.
В доме стояла невыносимая тишина. Ни Тоно, ни миссис Гунаван – только гнетущее спокойствие. Детям захотелось спать. Крис принялась оттирать масло с кофейного столика. Пятно не сходило – оно только изменило форму, став похожим на козлиную голову. Крис бросила тряпку.
– Пойдемте на улицу.
– Почему ты пытаешься оградить нас от нее? – спросила Путри, зевая.
– Потому что она опасна! – она сама боялась и поэтому ответила шепотом.
– Она никогда не причинит нам зла и никогда нас не бросит. Не то что мама или папа.
Крис тяжело вздохнула и помогла Агусу встать с дивана.
– Мы пойдем гулять. А ты можешь остаться здесь со своей няней Козой, раз она тебе так нравится.
Путри выглядела недовольной, почти обиженной. Крис с Агусом долго гуляли на заднем дворе, но никак не могли уйти от большой серой тучи, нависшей над ними. Мальчик спросил, все ли будет в порядке с его сестрой.
Крис фыркнула.
– С ней все будет хорошо.
– Агус, посмотри на меня!
Они обернулись. Путри вышла на балкон второго этажа и поднялась по терракотовой черепице, пока не оказалась на верхней перекладине крыши, словно флюгер.
– Йа Аллах, Путри! Спускайся оттуда!
– Смотри! Она меня спасет!
– Нет, не спасет!
Путри ухмыльнулась. Затем согнула колени и спрыгнула, размахивая руками и полностью отдаваясь своей вере. Когда она летела на уровне окон второго этажа, из дома возник густой туман и подхватил ее маленькое тельце. Огромная черная туча медленно опустила ее в траву. На какое-то мгновение показалось, что она поглотила девочку, но затем рассеялась, оставив ее невредимой.
Путри улыбалась.
– Видели? Она любит меня.
Агус попятился, глядя на свою сломанную руку. Несмотря на то что он уже несколько недель ходил в гипсе, перелом никак не срастался. Он начал пожевывать воротник своей рубашки, и Крис хотела было сказать Путри, чтобы та помягче относилась к своему брату, но тут девочка протянула ему руку и сказала:
– Не обращай внимания. Пойдем посмотрим на козочек.
Помедлив мгновение, Агус взял Путри за руку, и они с важным видом двинулись по траве к своим владениям.
Проснувшись, Крис чувствовала себя вялой. Она была уверена, что проспала слишком долго. Тогда почему все еще было темно? Она посмотрела на часы возле кровати, но те, похоже, остановились в пять утра. Козы, судя по всему, тоже притихли – она впервые не слышала их блеяния.
К счастью, фонарик оказался при ней. На ощупь она добралась до других комнат. Часы везде стояли, а небо затянуло черным. Ночь казалась такой бархатной, будто весь дом окутывали гигантские космические шторы.
Сверху донесся какой-то шум. Звуки борьбы были приглушены, но в доме было так тихо, что Крис слышала все. Она обнаружила, что миссис Гунаван задыхалась у себя в кровати.
Она поспешила к ней, следуя профессиональной привычке – чем могу помочь вам, мэм? – но как только наклонилась над проклятой кроватью, тут же замерла. Между рядами идеальных зубов, за посиневшим языком миссис Гунаван, виднелись клоки черной шерсти. Крис закрыла рот руками, когда миссис Гунаван начало трясти.
– Я вызову врача, – пробормотала Крис, но миссис Гунаван схватила ее за запястье и издала каркающий звук, будто пыталась закричать сквозь шерсть. Ее глаза закатились так высоко, что у нее выступили кровяные сосуды. Крис отскочила назад. В следующее мгновение припадок прекратился, и зрачки миссис Гунаван вернулись на прежнее место. Шерсть лезла через ее губы. Крис прочитала короткую молитву, но этим ей нельзя было помочь.
За ее спиной раздался негромкий шум. Это были дети, потрясенно замершие на пороге. Одному богу было известно, как долго они наблюдали за тем, как умирает их мать. Они посмотрели Крис в глаза, а затем убежали.
Она погналась за их маленькими белыми фигурками по коридору. Она звала их:
– Гус! Путри!
Но они не оборачивались. Ей снились подобные кошмары – будто она бежит за ними, а когда они все же поворачиваются к ней, их лица похожи на лицо Кунтиланак.[37] Крис догнала их на лестнице и прочитала короткую молитву, прежде чем схватить их костлявые плечики и повернуть к себе.
Но нет, они по-прежнему были детьми. Озлобленные и измученные, но все еще с румяными щеками. Крис обняла их и залепетала всякую чушь – то, что могло их успокоить, но Путри оттолкнула ее.
– Ты нам не нужна! И мама нам не нужна!
– Я знаю, что вам грустно, – сверху донесся нарастающий стук копыт, захлопали двери. Крис услышала глухой удар, с которым, по-видимому, стащили с кровати тело миссис Гунаван. – Но вы должны оставаться со мной, ясно? Нам нужна помощь.
Агус начал плакать, а ворчание Путри переросло в крик:
– Коза – наша настоящая мать! Она – настоящая мать всех!
Крис так сильно закусила нижнюю губу, что у нее выступила кровь. Затем она крепко схватила за руку Путри и потащила ее к черному ходу. Агус побежал за ними, чуть ли не завывая. Они по-прежнему были в ловушке за ширмой ночи. В саду все было повыдергано, будто кто-то хотел его вспахать, и Путри пыталась цепляться ногами за борозды в земле. Но Крис тащила ее вперед.
– Пойдем! Раз ты думаешь, что это твоя мать, то посмотри, что она делает со своими детьми!
Еще больше криков. Она пиналась, кусалась. Но когда они добрались до загона с козами, Путри перестала сопротивляться. Там было слишком тихо и пахло совершенно отвратительно. Что-то мокрое хлюпало под их шлепанцами и сочилось сквозь пальцы.
– Посмотри, что она делает!
Включив фонарик, Крис с трудом сдержала рвотный позыв. Все вокруг было красным. Множество костей. В груде шерсти валялись рожки и белесые глаза.
Агус вскрикнул и закрыл глаза руками. Путри не издала ни звука, но когда Крис наклонилась к ней, пытаясь образумить – ведь она любила этих созданий и дала им имена, – девочку затрясло. Путри плакала.
У Крис тоже выступили слезы облегчения. Они убегут. Убегут с холма в сторону Бандунга, и все у них будет хорошо. Пойдут в мечеть или к мэру, и няня Коза уйдет в забвение. У нее даже мелькнула мысль забрать их домой в Силилин. Там им будет лучше. Они смогут нырять за луцианом в озеро Сагулинг и просыпаться свежими и ничем не обремененными впервые за всю свою жизнь.
– Не переживайте, – сказала она, поглаживая их волосы. Да, они выживут. – Не переживайте.
– Смотри! Одна еще живая!
Хрупкое существо из плоти и костей поднялось у загона на дрожащие ножки-палочки. Оно двигалось дюйм за дюймом отрывистыми толчками. В свете фонарика казалось, будто оно было покрыто шерстью, но на самом деле истекало кровью. Но эти ноги были нитями кукловода; это был лик Арджуна,[38] а не сам бог.
Крис сказала Путри, что он уже не живой. Прокричала это. Побежала за Путри, чтобы остановить ее, но девочка уже на полной скорости летела к загону. Крис напрягла мышцы ног еще сильнее, но они отказали, будто их вырезали. Она упала на траву, приземлившись лицом прямо в козьи внутренности.
Маленькое существо становилось огромным. Оно решительно не имело формы – просто неуклюжая смесь дыма, шерсти и ужасного желания поглощать. Тем не менее у него было человеческое лицо, надетое словно маска. Это было гротескное, пластиковое лицо дикой козы. Вытянутое, уродливое и фальшивое.
Крис поднялась на ноги. Теперь Коза возвышалась на уровне верхушек деревьев. Она раздувалась, вдыхая кровь и материю. Человеческая маска с несходящей улыбкой наклонилась к Путри. За маской тянулась черная шерсть. Девочка что-то шептала – она молилась богу? Коза подняла ее в воздух.
Я люблю тебя люблю люблю больше всех.
– Крис, помоги мне!
– Иди ко мне, иди ко мне, иди ко мне!
В ее глазах не осталось веры. Коза сделала вдох, выдох, а затем проглотила девочку целиком. Путри не кричала, ее разум уже опустошился. Ее няня рвала на себе волосы, царапала когтями кожу и беспрестанно завывала.
Коза ушла. Она облаком нависла над Агусом, который глядел на ее бурлящий желудок, будто надеясь увидеть там своих родителей и сестру, – но давно сочла его недостойным своей любви. Она двинулась на запад.
Затем пришли дикие козы, разрушители полей, враги фермеров, слуги старшего бога. Чавкая губами и грызя длинными крепкими зубами, они доели кроваво-красные останки домашних коз. Они дочиста вылизали все стойло. Они отгрызли ноги Крис, лежавшей в траве с едва мигающими глазами, а затем ушли в лес, следуя на запах великой и ненасытной Козы.
Агус остался лежать в траве со своей сломанной рукой, желая быть любимым.