119
Середина 90-х. Мне одиннадцать-двенадцать лет. За окном снежная зима. Воскресное утро. Из прихожей доносится шум папы, который ходил утром в гараж и принес лыжи. Сегодня мы поедем кататься в бор! Даже из свой комнаты я чую, что от папы веет морозом, у него обязательно холодные уши и румянец, а ботинки все в снегу, и мама кричит ему из кухни, чтобы далеко не проходил, потому что она только что помыла там пол.
Аромат испеченных пирогов как живой проникает через всю квартиру ко мне в комнату, просачивается из-под двери и силой хочет вытянуть из-под одеяла. Но там холодно, а я лежу, наслаждаясь сладким ароматом, и гадаю, есть ли в этом запахе запах моей любимой яблочной начинки. А на студеном стекле сказочный морозный узор, и, высунув из-под одеяла лишь нос, я пытаюсь его дорисовать и соединить в логический рисунок. Я наслаждаюсь теплом постели и уже почти физически ощущаю вкус свежей выпечки и обжигающего чая, слышу, как из кухни доносится знакомая мелодия какой-то воскресной телепередачи или старого фильма. И уже не спится, но не хочется в этом признаваться, и жду, когда про меня вспомнят и придут разбудить. И, услышав, как мама тихонько открывает дверь, я притворяюсь, что сплю, натянул одеяло еще выше, чтобы не выдать себя улыбкой. Мама садится рядом с постелью и ласково шепчет, что пора вставать, что пироги уже готовы и нужно успеть, пока они горячие. А сама подтыкает одеяло, чтобы нигде не задувало. И кладет носки на батарею, чтобы они согрелись прежде, чем я вылезу из постели. И идет ставить чайник. И начинается День. Один из самых счастливых в жизни, просто потому, что он полон того идеального детского ощущения уюта и спокойствия.