Глава третья. Холодный мрак и первые потрясения
1
Максим Викторович и Константин сидели в кабинете за рабочим столом. Константин бурно рассказывал о своём знакомстве с Еленой Степановной, выплёскивая из себя так много эмоций, словно он только что прокатился на американских горках. Магамединов молча смотрел на брата. Он его слушал и не слышал. Голова его была забита совершенно другим: он всё ещё мысленно находился в лаборатории морга. И поэтому два брата располагались на совершенно разных звуковых волнах.
Магамединов первый решил прекратить это странное общение, когда один рассказывает, а второй не слушает.
– Ладно, брат, я бы рад поболтать, конечно, но момент не подходящий для этого, – произнёс он.
– Я всё понимаю, – ответил на это Константин. – Работа есть работа, от неё никуда не денешься…
Более того, если появляется проблема, подумал про себя заведующий терапевтическим отделением, то следом наваливаются ещё десять. Магамединов открыл шкафчик, протянул руку к своей куртке, порылся в кармане и достал два ключа на связке.
– В том то и дело, что сегодня, как назло, дел невпроворот, – сказал он. – Не знаешь, за что хвататься.
Магамединов кинул Константину ключи.
– Это от моей квартиры… Располагайся.
Константин положил ключи в карман пиджака, а Магамединов принялся объяснять, как они поступят:
– Я вечером приеду. И мы обо всём с тобой поговорим. Маме своей сразу звони и говори, чтоб она собиралась. Завтра жду её здесь, пускай готовится полежать в нашем отделении недельки три…
– Если б ты знал, какая она стала упрямая, – тяжело вздохнул Константин.
– Ладно, Костя, не переживай! Я сам ей позвоню.
Магамединов двинулся к выходу, Константин встал со стула и пошёл вслед за ним.
– Максим, ты это… если увидишь Елену, то предай ей, что моё предложение пойти вечером в кино остаётся в силе.
– Представляю её с перебинтованной головой в кинотеатре.
– Хорошо, и куда мне её пригласить?
Магамединов почесал затылок и подленько улыбнулся:
– Ко мне домой на кофе. А я пару пакетиков слабительного прихвачу – чтоб веселей было.
Входная дверь открылась прямо перед носом Магамединова. На пороге стояла Круглова. Константин взглянул ей в лицо и вдруг растерялся. Слова, которые он так ей хотел сказать вместо «спасибо за кофе», застряли у него в горле.
– Я дико извиняюсь перед вами всеми, но я сегодня не могу, – выпалила главная героиня кофейной катастрофы. – У меня уважительная причина – я голову в подвале об стену разбила. Постельный режим у меня.
Елена Степановна прошла, как ни в чём не бывало, мимо Магамединова и Константина и легла на диван. Мужчины проводили её осуждающими взглядами.
– Я ещё полежу? Мне что-то плохо, голова кружится и в глазах столько звёздочек, что не сосчитать.
– Я, конечно, всё понимаю, Елена, – нашёл в себе силы заговорить Константин. – Но если вы и дальше так жёстко будете проверять каждого мужчину, приглашающего вас на свидание, то ваша больница скоро разорится на покупке туалетной бумаги.
2
Генка внимательно выслушал Грушу и сразу же решил высказать ему свои соображения:
– Понимаешь, Виталь, это всё у тебя от скуки. Ты сам себе чего-то напридумывал, а потом взял в это и поверил.
– Почему-то я не сомневался, что ты именно так и ответишь, – пробормотал Виталик Грушин. – Я другого, если честно, от тебя и не ждал.
– Ну, хорошо, чувак, давай пойдём другим путём, – предложил Генка. – Закрепи свои подозрения. Понаблюдай. Собери факты, как в кино, знаешь? А то каждый скажет, что это случайные совпадения.
– Это всё не так просто, как кажется. Я могу и не дожить до следующего утра с такими советами, – надулся Виталик.
– Да ну! Я не верю, что всё так серьёзно, – ухмыльнулся Генка.
– В том-то и дело, что мне никто не верит.
– Знаешь что? – воскликнул Генка. – В твоём же мобильнике есть встроенная фотокамера. Сфотографируй мне этого вашего монстра – хочу увидеть, как он выглядит.
– Как, как… Обыкновенный дедушка.
– Ну вот и сфотографируй мне этого обыкновенного дедушку.
– Хм… А в этой идее что-то есть, – согласился Груша.
3
Магамединов собрал группу врачей-специалистов, позвал главврача больницы и повёл всех в лабораторию морга, чтобы показать и документально зафиксировать то, с чем он и Воронин столкнулись при вскрытии. По пути в морг, захлёбываясь от избытка впечатлений, он в подробностях расписал всё, что видел. Даже вспомнил про голову ворона, которую больной ухитрился проглотить за несколько часов до своей смерти.
– Иван Сергеевич, вы бы видели это зрелище, – рассказывал Максим Викторович главврачу. – Это какой-то феномен! Я в своей практике с таким явлением встречаюсь впервые! Меня поражает следующее: когда Круглова опрашивала больного, он ей не жаловался ни на зуд в анальной области, ни на скрежетание зубами во время сна, ни на расстройства стула, ни на рвоту, ни на кашель, ни высыпания на коже, а только на изжогу и боль после еды…
– Магамединов! – не выдержал Хмельницкий. – Давай ближе к делу!
Максим Викторович кивнул и продолжил:
– Анализ крови, который взяли вчера при поступлении больного, не показал значительного увеличения СОЭ, количества эозинофилов и лейкоцитов. Получается, вчерашние симптомы указывали, что у него, скорее всего, язва двенадцатиперстной кишки. А за ночь клиническая картина вдруг резко изменилась: в его организме появилось столько червей, что уму непостижимо. Я ещё утром удивился – откуда у него красная сыпь на коже и подмышками. В общем, мистика какая-то. По-другому не назовёшь.
Первым в лабораторию зашёл главврач, он осмотрелся вокруг и обратился к Магамединову, который отстал от него на несколько шагов:
– Ну и где всё, о чём ты рассказывал?
Максим Викторович, побледнев, застыл на пороге лаборатории. Вокруг царила кристальная чистота. Ни самого Воронина, ни трупа на столе, ни червей – ничего не наблюдалось. Когда он уходил, эти твари не умещались на столе и падали на пол. Они прорывались наружу сквозь ткани почек, печени, лёгких – лезли, откуда только можно…
– Сам не пойму. Подождите!
Магамединов выскочил в коридор подвала и закричал:
– Воронин! Воронин, ты куда подевался?
Ответом ему была тишина. Максим Викторович заглянул в помещения с холодильными камерами: тоже никого. Вернулся в расстроенных чувствах, открыл, было, рот, но тут увидел видеокамеру на полке – там, где он ее оставил недавно.
– Я кое-что снял на видеокамеру, сейчас вам покажу!
Включил просмотр. Вместо записи на экране появилось много мелькающих точек, и камера зашипела, как испорченный старый телевизор, не принимающий сигнала.
– Посмотрите на эту гадость, – закричала Инга Вацлавовна.
Все обернулись к ней. Она показывала на ванночку с формалином, в которой плавали две большие твари с серыми глазками, чем-то похожие на молодых ужей, но только с лапами и веерообразными крылышками. Длина тела каждой составляла примерно тридцати сантиметров, окрас тела был оливкового цвета. По бокам продолговатой головы красовались два жёлтых пятна. Одна из этих тварей подплыла к краю ванночки, уставилась в глаза Инги Вацлавовны, раскрыла пасть, показав, что у неё есть зубы, причём очень-очень много.
– О-ёй! Как она на меня смотрит! – не выдержала Инга и на всякий случай отошла от ванночки.
Главврач дал распоряжение, куда следует поместить эту мерзость. Потом с раздражением спросил у Магамединова:
– А где все-таки Воронин? Где труп, наконец?
– Не знаю, Иван Сергеевич, я его мобильник два раза набирал: отключен или находится вне зоны действия сети.
– Ладно, разбегаемся пока, – вынес своё решение главврач. – Магамединов, как появится Воронин, дай мне знать.
Вся группа, кроме Инги Вацлавовны, оживлённо болтая, покинула лабораторию.
– Максим, честно признаюсь, я в шоке от увиденного. Неужели эти агрессивные твари жили внутри живого человека? Я не могу поверить своим глазам.
– Я тебя прекрасно понимаю, Инга. Сам отойти от этого зрелища никак не могу. Впрочем, это второе необъяснимое явление, произошедшее в этой больнице. О первом я тебе сейчас расскажу, – произнёс Максим Викторович.
И тут его взгляд упал на стол, где между хирургическими инструментами валялись две половинки от разломанной коробочки, которая ещё сегодня утром висела на шее умершего больного.
4
Груше повезло. Фёдор Иванович лежал на свой кровати и тихо посапывал. Правда, небольшой помехой был Василий. Он сидел на стуле рядом со своей тумбочкой и очищал апельсин от кожуры. «Чёрт его знает, – подумал Виталик, – этого Василия, возьмёт, да заржёт, как лошадь в самый неподходящий момент. Ненадёжный товарищ».
Груша кинул косой взгляд на Василия, улыбнулся ему и достал из кармана мобильный телефон.
– Сфотографирую я нашего деда на память, пока он спит, – произнёс Виталик непринуждённым голосом и щёлкнул деда несколько раз.
Василий скривился, как будто увидел какую-то мерзость.
– Я ж говорил старикану, что ты дедофил, а он мне не верил.
Груша сел на кровать.
– Да, пошёл ты знаешь куда… со своими шуточками…
– Не знаю и знать не хочу! – крикнул Василий, вскочил со стула и вырвал из рук Груши мобильный телефон. – Дай, гляну, что тебя так сильно возбуждает?
Василий уставился на экранчик мобилы и округлил глаза.
– Боже мой! – взвизгнул он. – А я тебе не верил!
Груша внимательно посмотрел на Василия: не шутит ли тот. Взгляд у Василия был очень напуганный.
– Дай, я сам гляну! – Груша вырвал мобильник из рук приятеля и взглянул на экран. Лицо спящего Фёдора Ивановича – вот и все, что там было.
– Вот же ты козёл, Васька! – возмутился Груша.
Василий в ответ расхохотался.
– Я, может, и козёл, – сказал он сквозь смех, – но ты бы видел свою рожу две минуты назад…
5
В одиннадцатую палату урологического отделения поступил хилый сутулый юноша невысокого роста, бледный, как сама смерть. Волосы у него были длинные, тускло-каштановые, а глаза – узкие, карие. Любой, кто видел этого юношу, сразу понимал, что он болен какой-то тяжёлой болезнью, которая истощала его.
Он, ни с кем не здороваясь, занял свою кровать, достал из чёрного пакета толстую книжку и начал её читать. Андрей, Олег Олегович и Александр Евгеньевич переглянулись. Андрей встал, подошёл к юноше и присел на край его кровати.
– С чем поступил, парень?
– Камни в почках, – охотно ответил ему тот.
– Как тебя зовут?
– Егор.
– А меня Андрей Васильевич, можно просто Андрей. Я работаю слесарем на пивзаводе. Что такое интересное читаешь?
– Солженицына. Раковый корпус.
– Интересно?
– Только начал читать.
– Мы тут в карты на деньги играем. Хотели тебя попросить, что бы ты нас не сдал.
– Не переживайте, не сдам.
– Если хочешь, можешь к нам присоединиться.
– Отстань от малого, – прошептал Александр Евгеньевич. – У него и денег-то, наверное, нет.
– Почему нет. Есть у меня деньги, – обиженно произнёс Егор. – А во что вы играете?
– В основном, в покер. Иногда в тысячу, – объяснил Олег Олегович. – Присоединяйся, если не боишься.
– А какая начальная ставка?
– Сто рублей.
– Раздавайте, пару раз сыграю, – храбро заявил Егор.
6
Через два часа напряжённой игры Андрей, Олег Олегович и Александр Евгеньевич остались без денег. Такого финала никто из них не ожидал. Каждый из них думал, что чуть-чуть разбогатеет за счёт сопляка, который, как им показалось, и играть-то толком не умеет. Но в результате дошло до того, что они пацанёнку проиграли все свои деньги.
– Где так хорошо научился играть? – спросил Андрей.
– Неважно. Давайте договоримся, мужики. Я расскажу вам несколько интересных историй. И, если вы их дослушаете, не перебивая меня, я верну каждому его деньги.
– И тебе это надо? – удивлённо спросил Александр Евгеньевич.
– Мне надо, – улыбнулся Егор. – Я знаю, что просто так вы меня слушать не будете. Скажем, я покупаю у вас ваше свободное время для того, чтобы рассказать несколько историй. Обещаю, скучно не будет.
Андрей похлопал Егора по плечу:
– А ты добрый парень, и поступок твой – благородный.
– Только от вас требуется запастись терпением. Когда я вам скажу, что я рассказал всё, что хотел, только тогда вы можете считать, что отработали свои деньги.
– По рукам! – хлопнул по маленькой ладони Егора Андрей. – Я готов слушать.
– И я готов, – согласился Александр Евгеньевич.
– Не тяни резину! – рявкнул Олег Олегович.
– Представьте, мужики, что давным-давно на заборе, окружающем эту больницу, – начал свой рассказ Егор, – образовалась ледяная, с какой-то синевой, плёнка. Металлическая сетка забора буквально светилась благодаря ней. Входные ворота и калитки на обоих проходных медленно стали закрываться, а когда они закрылись полностью, то защёлкнулись и электронные замки, их заклинило из-за проникшей внутрь механизмов ледяной плёнки. Люди, которые собирались войти на территорию больницы или выйти за её пределы, столпились у ворот с обеих сторон. Периодически возникающие вспышки яркого синего света начали больно резать им глаза, заставляя их отступить от забора. Среди несчастных, попавших в эту ситуацию, нашлись те, кто не только не отступил, но и попытался пролезть через забор. Все они приняли смерть, так и не поняв причины её…
Мужики, которые слушали Егора, переглянувшись, улыбнулись друг другу. И один из них покрутил пальцем у виска, мол, гляди, парень-то этот немножко не от мира сего.
7
Круглова, лёжа на диване, увидела, что кто-то стремительно приближается к ней с острым железным молотком, собираясь её ударить. Она попыталась вскочить, но её будто пригвоздило к дивану. Удар был настолько сильным, что она не успела почувствовать боли. Женская рука с длинными накрашенными ногтями впилась в кожу её головы, проникла сквозь разломанные кости черепа и стала выгребать из черепной коробки всё её содержимое.
Кровь растекалась по подушке. Мозги, чем-то похожие на сопли, валились на пол. Но глаза у Кругловой при этом почему-то не закрывались, она видела и осознавала всё то, что происходило с ней. А потом вдруг нахлынула нечеловеческая боль….
Елена Степановна закричала и проснулась вся в мерзком холодном поту. Сердце бешено билось в её груди, и она с трудом поверила, что это был всего лишь сон. Голова разрывалась на части. Круглова еле оторвала её от подушки и схватилась за неё руками. «Боже мой, как мне надоели все эти кошмары и во сне, и наяву, – с горечью подумала она, – неужели я потихоньку схожу с ума?»
Как могло так случиться, что она – совершенно здоровая женщина – вдруг стала видеть какую-то мистическую нереальную девушку в чёрном платье с вороном на плече? Интересно, если всё это паранойя, неужели она, Круглова, создав в мозгу образ девушки, сама разогналась и стукнулась головой об стенку? Елена Степановна представила себе это, и кожа её покрылась мурашками.
Перед ней стала очень серьёзная диллема: или всё рассказать близким ей людям, или же попытаться разобраться во всём самой. «Ты сошла сума! Ты сошла с ума! – издевался над ней её внутренний голос. – Поздравляю! Доработалась, дура, до галлюников. Ну, ничего, со всеми бывает, ты только не расстраивайся».
Круглова встала с дивана, подошла к умывальнику и умылась холодной водой. Закрыла кран и решила, что первое, с чем ей необходимо бороться, так это с тревожным своим настроением.
В кабинет без стука заглянула Инга Вацлавовна:
– Ну, что, поехали? – спросила она.
– Для того, что бы поехать, надо ещё до машины дойти, – пожаловалась Елена Степановна.
– Дойдёшь. Ты у нас крепкая, только притворяешься слабой. Я пошла за курткой.
– И мою захвати, пожалуйста.
Через десять минут из кабинета заведующего терапевтическим отделением вышла Весюткина, а за ней – Круглова. Елена Степановна закрыла дверь на ключ и двинулась вслед за Ингой Вацлавовной.
– Весюткина ты, куда так рванула? Я ж раненная, меня надо нести на руках, а не бросать одну на поле боя…
Весюткина повернулась к Кругловой и улыбнулась ей.
– С безнадёжными больными поступают только так и никак иначе.
– Клянусь – я не безнадёжная! Ты только плечико мне своё подставь.
– Ох, догоняй уже, калека, – вздохнула Весюткина.
Она подождала Круглову и взяла её под руку. Елена Степановна, слегка придуриваясь, пошла по коридору, хромая на одну ногу и вывалив язык на угол рта. Серьёзная Весюткина не выдержала и засмеялась. Так они дошли до поста дежурной медсестры.
Неожиданно из вестибюля им на встречу выскочил главврач больницы.
– Вот так номер! – закричал он издалека. – Круглова, что с тобой?! Камень на голову упал?
Весюткина и Круглова остановились. Круглова кивнула и придурковатым взглядом посмотрела на Хмельницкого. Тут до нее дошло, что она ещё не вышла из роли. Елена Степановна запоздало спрятала язык и перестала придурковато улыбаться.
– Ой, простите! Поскользнулась в подвале, Иван Сергеевич, и неудачно упала, – начала оправдываться она. – Я же не виновата, что там пол скользкий.
– Не в этом дело! – заревел во весь голос Хмельницкий. – Я не могу понять, почему мне никто не счёл нужным доложить об этом?! У нас не больница, а бардак какой-то. Я очень недоволен работой Магамединова и его отделения в целом. Один Шарецкий у вас старается. Остальные – хернёй, простите за выражение, страдают. То у вас в отделении больной ни с того ни с сего умирает, то битых три часа ни Воронина, ни труп вашего больного найти не могут. Шарецкий по моей просьбе всю больницу обыскал – никаких результатов! Теперь ты, Круглова, голову разбила. Чего мне, скажите, дальше ждать? Эпидемии? Катастрофы?!
– Сплюньте, Иван Сергеевич, – улыбнулась самой обаятельной своей улыбкой Инга Вацлавовна. – Я считаю, что нет вины Магамединова во всём, что сегодня случилось. Просто всё нехорошее выплеснулось в один день, а он не бог, и потому не в силах на всё сразу повлиять.
Но милая улыбка Весюткиной не произвели никакого впечатления на главврача.
– Значит, необходимо найти того, кто сможет, – буркнул он себе под нос и, не прощаясь, зашагал в направлении кабинета Магамединова.
Хорошее настроение у женщин вмиг улетучилось. Елена Степановна быстро набрала номер Максима Викторовича и прошептала в трубку:
– Максим, тут главврач по отделению ходит волком, проверяет, как мы работаем. Кричит, что ты плохо со своими обязанностями справляешься… Поняла. Переживать за него не буду. Он же нам не родственник.
– Кто не родственник? – удивлённо спросила Весюткина, после того, как Круглова положила мобильник в сумочку.
– Сказал, не переживать за нервы главврача, он же нам не родственник.
Спустившись по ступенькам на первый этаж, Круглова и Весюткина открыли большие, с узором из цветного стекла, входные двери и вышли на улицу. Шквалистый ветер резко обрушился на них. Круглова прижала рукой повязку, боясь её растрепать, нехотя натянула на неё голубенькую с блестками вязаную шапочку, и только тогда заметила, что у проходной скопилось много народу, не меньше пятидесяти человек. В глаза неожиданно ударил яркий синий свет, дезориентировав женщин на пару минут.
– Господи, что это было? – взвизгнула Инга Вацлавовна. – Такое ощущение, что я только что на сварку посмотрела.
– А неприятно-то как, – сказала Круглова, спустилась по ступенькам на асфальтированную дорожку и двинулась по направлению к проходной. Весюткина не отставала.
Когда женщины дошли до первой немногочисленной группки людей, Инга Вацлавовна спросила у них:
– Случилось что?
– Случилось, – ответила ей девушка в оранжевой курточке и синих джинсах. – Ворота и калитки закрыты. Охранника нет на месте. Он, видно, закрыл их и ушёл куда-то.
– А это что за синий блеск пробивается и режет по глазам? – спросила Круглова.
– Это забор так неприятно блестит. Причём, поблестит немножко, а потом как резанёт ярким светом. Я такое явление, честно скажу, первый раз в своей жизни вижу. Но это полбеды. Тут один юноша попытался отодвинуть ворота вручную, только дотронулся – и отскочил, словно его током шарахнуло. Вон смотрите: до сих пор на земле лежит, в себя прийти не может.
Женщины поглядели, куда указывала девушка: на земле в конвульсиях бился парень, изо рта его текла жёлтая густая пена.
– Боже мой, ему же нужна помощь! – воскликнула Круглова и, несмотря на свою слабость, бросилась, пробиваясь сквозь толпу, к пострадавшему.
Весюткина ринулась вслед за ней.
– Подожди меня, сумасшедшая! – закричала она.
Тем временем из больницы вышла небольшая молодёжная компания: три парня и две девушки. Один парень поинтересовался: «Что случилось?» Ему ответили, что ворота заклинило и поэтому такое столпотворение.
– Ух ты, какой яркий свет, – вскрикнула девушка из этой компании, когда синий блеск сильно ударил по ее глазам.
– Там сваркой, наверное, что-то режут. Пошли, я знаю, где можно перелезть, – произнёс с видом знатока другой парень, и вся тусовка двинулась вслед за ним.
Парни и девушки прошли сквозь яблочный сад и наткнулись на забор, рядом с которым стояли пирамидкой несколько пустых ящиков из-под пивных бутылок.
Одна из девушек, которую звали Полина Шарапова, остановила всех:
– Не спешите, давайте покурим.
Оля Синицына – её лучшая подруга – согласилась:
– Я не против. Полина, угощай.
Молодёжь дружно закурила и начала строить планы на вечер.
– Давайте посидим у меня в подъезде, пивка попьём? – предложил Артём Жук.
– Я не могу, мне на тренировку сегодня, – отказался Сергей Ветров.
– А когда ты вообще можешь? – раздраженно поинтересовался Кирилл Садовничий, заводила компании.
– Я двумя руками за предложение Артёма. Но только, если Кирилл пойдёт, – сообщила своё решение Оля.
Кирилл улыбнулся.
– Конечно, пойду, – сказал он. – Как же вы все без меня?..
Прямо на их глазах забор стал покрываться синей светящейся ледяной плёнкой.
– Что за диковина такая красивая? – восхищённо заметила Полина. – Никогда не видела такого.
– Ладно, я полез, – крикнул Сергей Ветров, сделал шаг вперёд и уставился на странную светящуюся ледяную плёнку.
– Не спеши, я первый, – оттолкнул его Кирилл. Он запрыгнул на ящики, схватился руками за забор и мгновенно почувствовал сильную обжигающую боль в пальцах. Что-то резко притянуло его к забору, и парня стало так колбасить, что голова грозила оторваться от тела…
– Мамочка! – закричала Оля Синицына. – Да помогите ему кто-нибудь!
Полина Шарапова открыла от ужаса рот, а потом упала без сознания на траву. Сергей Ветров схватил с земли палку и со всего размаху ударил по другу, предположив, что тот попал под действие электрического тока. Палка разлетелась в щепки, а у несчастного, которого притянул к себе забор, почернели руки, и он вспыхнул, как тряпка, намоченная бензином, от одной зажжённой спички.
8
Круглова быстро оценила сложившуюся ситуацию. Уложив парня на спину, она прислушалась к его дыханию и проверила пульс. Он отключался у неё на глазах, дышал прерывисто, каждый вдох ему давался с трудом. Желтая пена капала с его губ. Елена Степановна посмотрела на его зрачки и присвистнула:
– Инга, зрачки расширенные, это указывает на резкое ухудшение кровоснабжения мозга. Нужен нашатырь… Боже мой, он уже не дышит!
Круглова ударила несколько раз ладонью по щекам бедного юноши – никакого результата.
– И пульса я не чувствую, – крикнула Весюткина, сноровисто стянула куртку с пострадавшего и разорвала рубашку у него на груди.
Инга Вацлавовна раскрыла рот парню, вытерла рукавом своей куртки жёлтую слизь, скопившуюся у него во рту и на губах, и запрокинула его голову назад. Ни платка, ни марли под рукой у неё не было, и она вопросительно посмотрела на Круглову:
– Есть платок? – спросила она и положила на затылок юноше одну руку, а второй надавила на лоб, в результате чего подбородок парня оказался на одной линии с шеей.
– Некогда искать, Инга. Смотри, какой красивый мальчишка, так и просит, что б его поцеловали.
Переборов брезгливость, Инга Вацлавовна закрыла нос пострадавшему и с силой вдохнула воздух в его рот. Её напарница положила край ладони на низ грудины, сверху положила вторую руку и стала надавливать на грудную клетку пострадавшего. Надавливала Елена Степановна быстрыми толчками, продвигая нижнюю часть грудины на три-четыре сантиметра в сторону позвоночника. Надавив на грудину шесть раз, она дождалась, когда Инга Вацлавовна сделает парню очередной вдох воздуха изо рта в рот, и подколола подругу:
– Я же говорила, что тебе понравится.
Весюткина чуть не взвизгнула от возмущения. На губах и во рту сразу же почувствовался привкус рвотных масс, жёлтой пены, чеснока и каких-то крошек.
Круглова повторила надавливания, и парень ожил. Он вновь задышал, цвет лица его изменился с бледного на розовый, зрачки сузились. Елена Степановна улыбнулась ничего не понимающему парню:
– Ну что, красавец, раз сбежал с того света, обратно мы тебя не отпустим.
Она подмигнула ему и резко выпрямилась, услышав звонкий голос главврача больницы:
– Минуточку внимания!
Елена Степановна повернулась и на ступеньках у главного входа в здание больницы увидела Ивана Сергеевича Хмельницкого с рупором в правой руке. В этот же момент, раздалось неприятное, громкое «вя-я», и Круглова усмехнулась, догадавшись, куда подевалась Инга Вацлавовна…
– Минуточку внимания! – повторил Хмельницкий, и ему в ответ раздалось ещё одно «вя-я».
Инга Вацлавовна не заставила себя долго ждать. Вся бледная, вытирая потёкшую тушь под глазами, она вышла из-за угла больницы и гордо, как ни в чём не бывало, засеменила на высоких каблуках в сторону Кругловой и пострадавшего юноши. Елена Степановна в очередной раз отметила, какая Инга Вацлавовна худая и хрупкая. Подуй ветер чуть посильней, и лови её вместе с этим ветром!
Весюткина, ощутив на себе взгляды людей, несмело осмотрелась по сторонам и удивилась такому большому скоплению людей во дворе больницы. В глазах одних читалось недоумение, растерянность. У других – негодование, злость. А у третьих – страх, ужас и шок.
Людские эмоции перемешались на маленьком кусочке пространства. Разные по характеру люди ощутили на себе нехорошее, щекочущее нервы, волнение, вызванное непонятным фактором. Среди них пошёл шёпот о том, что случившееся – дело рук террористов.
Когда большинство людей из толпы повернулись лицом к Хмельницкому, тот поднёс рупор ко и рту продолжил свою речь:
– Внимание! Прошу всех отойти от забора! Я уже позвонил в МЧС. К нам едут спасатели. До их прибытия прошу всех удалиться как можно дальше от забора и проявить терпение. Предлагаю вам вернуться в больницу. На первом этаже должно хватить скамеек для всех. Я распорядился, чтобы вынесли из кабинетов все свободные стулья. Давайте с пониманием отнесёмся к создавшейся ситуации.
Весюткина всегда отличалась от других умением мгновенно анализировать происходящее и поэтому сразу же зашептала на ухо Кругловой:
– Как-то он быстро про всё узнал, рупор нашёл и даже насчет стульев сообразил…
– Профессия у него такая.
– Нет, ты ошибаешься. Это у него дар от бога. Он у нас ясновидящий, – с сарказмом заявила Весюткина. – Я надеюсь, никто не видел, как меня тошнило за углом?
– Ага. И не слышал тоже, – ухмыльнулась в ответ Елена Степановна.
9
Пока Хмельницкий беседовал с людьми во дворе больницы, Фёдор Иванович хорошенько перекусил, а потом спросил у своих малолетних соседей, сгрудившихся у окна:
– Молодёжь, что там за крики во дворе?
– Да на улице людей толпа собралась. И какой-то дядька что-то в рупор кричит, – поведал ему Груша, который сидел на подоконнике, но слов главврача больницы разобрать никак не мог. Наглухо закрытые окна сводили его старания к нулю.
– И что он кричит?
– Ничего не слышно, Федор Иваныч, – ответил Груша. – Хотите, сбегаю на улицу, послушаю?
– Не надо, Виталик, – отмахнулся старик. – Зачем нам чужие проблемы. Это я так, от скуки спросил.
– Действительно, скукотища, – пробормотал Василий и отложил книжку на тумбочку. – Фёдор Иваныч, а та история, ну, которую вы тогда рассказывали… Что там дальше было, а?
Старик заулыбался, прищурив глаз:
– Что, интересно?
– Конечно! – взвыли хором Василий и Пузырь.
– Сколько можно нас томить? – добавил от себя Василий. – По вашим байкам, дедушка, надо фильмы ужасов ставить. Успех стопроцентный. Я вам гарантирую.
– Я польщён, мой друг, твоими словами, – произнёс Фёдор Иванович. – Но не будем отвлекаться от главного. Ну ладно, доскажу, так уж и быть.
Груша тихо вздохнул, достал из кармана рубашки МР3 плеер с наушниками, вставил наушники в уши и продолжил смотреть в окно, как ни в чём не бывало.
Фёдор Иванович бросил взгляд в сторону Груши и хмыкнул. Пузырь и Василий уставились на старика. Им и в самом деле было интересно послушать. Фёдор Иванович подмигнул Василию, мотнул головой в сторону Груши и улыбнулся. Василий улыбнулся в ответ.
– Закройте глаза, ребятушки, – приказал старик. – И представьте, как летит по коридору облачко… Да не простое – светится оно и переливается, и оно уже больше, чем было в начале нашей истории. Облачко заворачивает за угол и продолжает лететь по приёмной морга. Представили?
Пузырь и Василий молча кивнули.
– Итак, это облачко завернуло за угол и оказалось в приёмной морга. А там на трёх скамейках сидели грустные люди. Облачко подлетело к пожилой супружеской паре, сидевшей на первой скамейке, и заскользило: сначала по рукам женщины, потом по рукам мужчины. Они восторженно вскрикнули. «Смотрите, какая прелесть!», – произнес пожилой мужчина. – «Интересно, что это такое»?
Фёдор Иванович посмотрел на Грушу и замолчал. Виталик повернул голову и взглянул на Фёдора Ивановича, затем закрыл глаза и углубился в свою музыку.
– Эй, дедуля, вы чего замолчали? – возмутился Пузырь. – Продолжайте, пожалуйста…
Фёдор Иванович почесал затылок и улыбнулся Пузырю.
– Облачко опустилось на руки мужчины, сидевшего на другой скамейке, и стало красиво и завораживающе переливаться. Затем оно взлетело и село на руки девушки. Она залюбовалась им. В тот же миг два парня-студента, которые сидели на третьей скамейке, с ужасом увидели, как начала рассыпаться супружеская пара на первой скамейке. И тогда один из студентов закричал…
Фёдор Иванович вновь посмотрел на Грушу.
– Матерь божья, что это творится?! – внезапно вскричал он.
Груша свалился с подоконника, как ошпаренный, и распластался на полу. Увидев это, Василий и Пузырь громко засмеялись. Виталик кинул на них злой взгляд, поднялся и вышел из палаты, хлопнув дверью.
Фёдор Иванович улыбнулся Пузырю и Василию.
– Поверьте мне, мои юные слушатели, зрелище было действительно не для слабонервных: на первой скамейке люди сидели уже без голов, а из их рукавов и брючин сыпался песок вперемешку с пылью. То же самое начало происходить с людьми на второй скамейке. Удивление на их лицах сменилось пустотой: исчезли брови, ресницы, глаза, рот, губы – всё это превратилось в пыль.
Конец ознакомительного фрагмента.