Глава 4. Больничное путешествие к Франсуа Мэнго
Под самый Новый год Аркадий возвращался домой поздно ночью.
Уставший, он зашел в лифт – и в ту же секунду две руки с милицейскими дубинками обрушились на его голову, а еще одна пустила газ из баллончика.
Пару секунд был шок, газ помутил сознание, движения замедлились так, что Аркадий как бы наблюдал за собой со стороны.
Два часа ночи, трое людей общим весом около 300 кг сотрясали панельную многоэтажку. Дом дрожал, как во время землетрясения, но никто не вышел, ну их и не звали.
– Суки, шестерки вонючие! – крикнул Аркадий.
Он пошел на них в темноту, несколько раз довольно сильно попал, хотя практически ничего не видел. Одно веко было разорвано и полностью закрывало глаз, второй принял на себя прямую струю газа из баллончика.
Нападавшие не смогли свалить Аркадия, чтобы добить лежачего, поэтому явно растерялись, когда он встал в темном углу, будто медведь в берлоге, и замахал руками и ногами, как сломанная мельница.
Один из бандитов схватил напарника за плечо и потащил к выходу. Нападавшие выскочили на улицу и бросились к темно-бордовой «Ладе-Девятке».
Аркадий, шатаясь, появился из подъезда.
– Стоять, твари!
Он попытался догнать убегающих, но полученные повреждения и модельные туфли не по сезону на кожаной подошве подвели, Аркадий поскользнулся, взлетел ногами вверх и грохнулся на спину, ударившись головой о скользкий притоптанный снег.
Через полминуты он открыл глаза, перевалился на бок и поднялся.
Нападавшие скрылись.
Аркадий осмотрел место битвы, зашел в залитый кровью лифт и поднялся на свой этаж.
Он позвонил, дверь распахнулась, на пороге появилась Надежда. За долю секунды ее улыбавшееся лицо перекосилось от ужаса, она вскрикнула, подхватила Аркадия и провела в квартиру. Аркадий поискал взглядом, куда бы сесть. Надежда подставила ему стул и начала суетиться, не зная, что делать.
– Сходи на первый этаж, посмотри, может, что там есть. Надь, иди, иди, я сам разденусь.
Аркадий начал раздеваться, на пол закапала кровь, верхнюю одежду он кинул на стул.
Надежда ушла и быстро вернулась с парой пуговиц и милицейской дубинкой. Тут же принесла полотенце и обернула голову Аркадия.
Платная скорая помощь приехала через десять минут.
В дверь позвонили.
– Открыто, заходите! – крикнула Надежда.
В квартиру вошли медсестра и врач с пластиковым чемоданом.
– Что произошло? – разглядывал он Аркадия. – Мы обязаны сообщить в милицию.
– Вызвали милицию, – сообщила Надежда.
– Столкнулся с демонами, – Аркадий постепенно начинал что-то соображать.
В приемном покое дежурный врач долго не мог прийти в себя. Судя по запаху, он недавно выпил чего-то крепкого и прилег отдохнуть, но опыт работы в любом состоянии брал свое.
После заполнения необходимых документов врач провел Аркадия в соседнюю комнату и указал на древнюю кушетку, обтянутую коричневым кожзамом.
– Обезболивающих нет, к сожалению, скатайте полотенце и зажмите зубами. Постараюсь зашить быстро.
Он начал брить голову Аркадия.
Через двадцать минут врач отошел от сидящего на кушетке пациента.
– Кожа толстая, как у слона, еле иглой протыкаю. Две больших раны оформил. Пойдем перекурим?
Аркадия трясло, зубы щелкали, как у волка из сказки, силы были на исходе.
– Пошли, только я без сигарет. Сколько всего будет шрамов?
– «Приму» будешь? – врач протянул сигарету. – Шесть, но четыре мелкие, их почти не видно будет потом.
Через час дежурная медсестра проводила Аркадия в палату, включила свет, сделала укол и накормила таблетками.
Лежащий на соседней койке больной поднял голову.
– Выключи свет! У вас что, больше негде ночью жопы колоть?
Дежурная медсестра не ответила и накрыла Аркадия одеялом.
– Отдыхайте, – негромко сказала она и повернулась к соседу: – Отудобел? Как не совестно, два дня назад вас привезли под утро – помните, какой концерт тут устроили? Или рассказать?
Сосед спрятался под одеяло. Медсестра погасила свет и ушла.
Аркадий улегся в койке с чувством облегчения. Его оставили в покое, из-под бинтов виднелся один глаз, который почти не видел, голова полностью перевязана, – боль отступила, лишь колотило ознобом и невозможно было согреться.
Аркадий неторопливо огляделся вокруг. Он стоял посреди французского дворца в компании превосходно одетых мужчин и женщин в одеждах начала XIX века.
В зале светло, окна огромны, на дворе яркий солнечный день.
– Пожалуйста, ваш удар, месье, – маркер протянул ему странный кий с белым кончиком.
«Три шара, стол без луз… Карамболь22, не иначе», – подумал Аркадий и произнес вслух:
– Скольких бортов должен коснуться мой шар?
– Три борта, месье.
Аркадий сделал удар с небольшим правым винтом23. Шар после соударения с прицельным коснулся трех бортов и тихо «прилип» к шару с точкой.
Аркадий с интересом наблюдал, как маркер, похожий на маляра, обмакивал в ведро с жидким мелом палки, являющиеся прародителями современных киев, и ставил их сушиться в деревянную стойку.
Резной бильярдный стол великолепен, сукно несколько поистрепано, хотя, возможно, это мел засыпал игровую поверхность, придав ей несвежий вид.
Массивное сооружение над столом, на котором располагалось несколько десятков потушенных стеариновых свечей, давало освещение в темное время суток.
– Отличный удар, месье. Разрешите представиться: капитан Франсуа Мэнго24. Я вижу, вы недурно понимаете карамболь. Странно, почему мы раньше не встречались.
Аркадий соврал, оборачиваясь на голос:
– Я только что прибыл из… Луизианы.
Ему поменяли кий, и второй удар получился не менее красивым.
Третий раз «свой» шар прокатился совсем рядом с «чужим», карамболя не вышло.
Мэнго на вид не более сорока, хотя, возможно, его молодили военная выправка и отсутствие живота.
– Могу представить, что вы будете вытворять моими кожаными наклейками.
– Готов попробовать, месье.
Мэнго раскрыл ладонь и показал три серо-голубых кожаных кружочка.
– Позвольте?
– Конечно, – Мэнго протянул раскрытую ладонь ближе к Аркадию. – Это кожа зрелого оленя.
– Превосходно, месье.
– С большим удовольствием завтра представлю вам мое изобретение, месье, и составлю компанию за карамбольным столом. Сейчас же прошу позволения откланяться. Разболелась нога, видите ли.
– Что случилось, месье? – участливо спросил Аркадий.
– Не беспокойтесь, это старая боевая рана и подарок от Наполеона Бонапарта за верную службу. – Он остановился и кивнул в сторону партнера Аркадия по игре. – Опасайтесь этого вояку, майора Дуга25. Прескверный тип с манией величия, он уверен, что является лучшим не только здесь, в Тулузе, но и во всей Франции. Я вызвал его на крупную игру, но, похоже, не дождусь ответа.
Аркадий посмотрел на соперника: майор Дуга выглядел внушительно и лет на десять старше Мэнго.
Дуга, стоящий метрах в шести от них, выпустил клуб сигарного дыма и улыбнулся, будто прекрасно слышал слова Мэнго.
– Хорошо, что не на дуэль, месье, – сострил Аркадий.
– Думаю, до этого не дойдет. Майор делает одну серьезную ошибку: когда он играет, то думает о деньгах. И чем больше франков на кону, тем менее он искусен.
Аркадий внимательно слушал, прекрасно понимая, о чем идет речь.
Тем временем майор Дуга бросил на Мэнго жесткий взгляд и нанес неудачный удар: мел с кончика кия разлетелся, и карамболя не получилось.
Маркер степенно подошел к столу и небольшой щеткой начал сгонять мелкие белые крошки в одну кучку.
Пять казенных кроватей с растянутыми пружинами – форменный гамак. Если под матрас не положить широкую, размером с дверь доску, утром будет болеть все, что может болеть.
Тумбочки с едой, чайники, радиоприемники, широкий подоконник, забитый одеждой. Свой мир, в котором пациенты травматологического отделения осознают многое.
Аркадий говорил во сне:
– Месье, почему такой яркий свет над столом?
Рядом с его кроватью остановилась женщина в белом халате.
– Поднимаемся, месье, сейчас будет осмотр и утренний прием лекарств.
Аркадий проснулся, яркий свет ослепил неперебинтованный глаз, голова болела сильнее, чем после хорошего банкета, где, бывало, перемешивалось все, и горящее, и сухое.
Аркадий думал с закрытыми глазами:
– А как же кожаная наклейка Мэнго? Хотелось бы ее попробовать.
– Меня зовут Анна Николаевна, я ваш лечащий врач. Как самочувствие, полегче? – представилась и задала дежурный вопрос доктор.
Аркадий вяло открыл один глаз.
– Да, доктор, можно на выписку, я полностью зашит и излечен.
Анна Николаевна улыбнулась.
– Вот и хорошо, что у вас осталось чувство юмора, сейчас сделаем перевязочку и посмотрим, насколько все хорошо. Может, вам зашили что-то лишнее, – она сделала серьезное выражение лица. – Одно хочу сказать уже сейчас: у вас серьезные проблемы с левым глазом, и отсюда вас переведут в глазное отделение.
Когда дежурная медсестра, сделав утренние уколы, дала Аркадию таблетки, перевязала голову и направилась к выходу, в палату вошел человек, остановил медсестру, что-то спросил и направился к койке.
– Здравствуйте, я из районного УВД, старший лейтенант Алимов Алексей Дмитриевич. Вы Аркадий Владимирович Разумов?
– Да.
– Дело в том, Аркадий Владимирович, что на каждый случай, подобный вашему, заводится дело, и мы обязаны его расследовать. Вы можете рассказать, что произошло?
Аркадий рассказал о том, что помнил.
– Вы можете описать внешность нападавших, помочь в составлении фоторобота?
– Они были в масках, в темных куртках. Вот все, что я запомнил. Моя жена подобрала дубинку.
– Мы были у вас дома, разговаривали с Надеждой Павловной, она передала нам всё, что вы собрали на месте. Вы кого-то подозреваете?
– Нет.
– А подозревали – сказали бы? Аркадий Владимирович, признаюсь честно: такие дела практически не раскрываются, если нападавшие не задержаны сразу, по горячим следам. Все, что мы можем сделать, – пройтись допросить ваше окружение, ваших знакомых, друзей, людей, с кем вы последнее время контактировали. Вам нужна такая огласка? Аркадий Владимирович, нам этот висяк тоже не нужен. У меня с собой готовый протокол дознания, в котором вы объясняете произошедшее несчастным случаем. Поскользнулись на скользкой дороге и упали. Думаю, так будет лучше и вам, и нам. Прочитайте.
– Где расписаться? А, вижу.
Аркадий подписал протокол.
В палату зашла Надежда.
– Здравствуйте, – поздоровалась она со всеми в палате.
– Здравствуйте, – вразнобой прозвучало в ответ.
– Доброе утро, Надежда Павловна. Аркадий, выздоравливайте. До свидания, – дознаватель ретировался с тем чувством выполненного долга, которое знакомо только таким, как он.
Надежда прошла и села на край койки.
Почему-то именно сейчас Аркадию бросилось в глаза, как она красива. Ее длинные, черные, «цыганские», вьющиеся волосы, ее глаза цвета моря в хорошую погоду, классически правильные черты лица…
Аркадий и Надежда были знакомы всю сознательную жизнь, которая давно объединила их в одно единое, невозможное друг без друга целое.
– Как ты? Пойдем покурим? – предложил он.
– Куда ты пойдешь, ты себя видел? Лежи.
– Да перестань, ладно. Дай-ка я встану.
– Я тебе суп куриный принесла, горячий, поешь, потом покурим.
Аркадий уже вставал с кровати.
– Тошнит, потом поем, пойдем, курить охота. Ты сигареты принесла?
– Я тебе почти полную пачку оставлю, возьму себе пару штук. Вечером принесу еще. Что тебе привезти?
– Почитать что-нибудь привези. Евтушенко.
Они прошли на первый этаж, где на стене от руки черной краской было написано: «Место для курения», а рядом с помощью трафарета красным выведено: «Не курить!»
Аркадий сел на лавку и закурил.
– Что дома?
– Тишина пока. Вчера тебя увезли, я лифт отмыла, весь первый этаж, и на улице снег с кровью соскребла. Кто на тебя напал, знаешь?
Аркадий отрицательно покачал головой.
– Нет.