Письма
За свою жизнь император Николай II и его жена Александра Федоровна написали друг другу сотни писем. И в этих письмах они предстают пред нами не как повелители огромной страны, августейшие особы, а как обычные живые люди, которые любили друг друга, тосковали в разлуке, радовались и печалились, мечтали о счастье своих детей. Мечтам этим, увы, не суждено было сбыться. Император и его семья стали одними из первых жертв «Красного колеса», по выражению А.И. Солженицына. Но остались письма, которые мы предлагаем вашему вниманию. Они написаны в июне – декабре 1916 года, накануне великих потрясений…
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
1 июня 1916 г.
Сокровище мое, любимый мой!
Нежно благодарю тебя за твое милое письмо. Отрадно знать, что наши потери не столь уж велики в сравнении с тем, что нами выиграно во всех отношениях. Вполне понятно, что наислабейшим пунктом у нас является центр, но при старании и при условии, если подойдут новые подкрепления, все, с божьей помощью, пойдет хорошо. Все вспоминают о тебе, когда торжествуют победу, – первой мыслью всех раненых было, как эта победа должна была обрадовать тебя. Это такая награда за твои глубокие страданья, терпенье, выдержку и тяжкий труд!
Сегодня гораздо прохладнее, прошел небольшой дождь. Старшие девочки отправились в город, так как Ольга получает подношение, а затем они заедут к Татьяне. Младшие в своем лазарете, и я, как только закончу это письмо, заеду за ними, чтоб покататься вместе. Жду Аню. Она благополучно приехала в город.
Мы поработали в лазарете, а затем мы с Марией отправились на кладбище, так как там была семейная панихида по маленькой Соне – уже шесть месяцев прошло, как она умерла!
Птицы так весело пели, солнце светило на могилу, покрытую незабудками, и это производило радостное, а не грустное впечатление. Кн. Палей была у меня вчера и принесла мне очень красивое платье из шифона. Она говорит, что Павел в очень приподнятом настроении, чувствует себя вполне хорошо и что врачи совершенно спокойны за его здоровье.
У меня тоже не хватает времени для чтения, так как постоянно приходится бывать в лазарете, затем приемы, катанье, работа и писание писем. Поздравляю тебя с сестрой Ольгой. Вот уже 2 недели, как мы вернулись сюда, и целых пять, как Аня отсюда уехала, – время прямо летит!
Завтра мне предстоит ехать на панихиду в город – годовщина Костиной смерти!
Думаю о моем муженьке с великой тоской и глубочайшей любовью. Осыпаю тебя нежными поцелуями и прижимаю к сердцу. Благослови тебя Боже, ангел мой! Будь здоров – я всегда с тобой!
Навеки всецело твоя старая
Солнышко.
Александра Федоровна (1872–1918) – российская императрица, супруга Николая II (c 1894 года). Четвертая дочь великого герцога Гессенского и Рейнского Людвига IV и герцогини Алисы, дочери английской королевы Виктории
Николай II – Александре Федоровне
Царская ставка. 1 июня 1916 г.
Моя родная душка-Солнышко!
Нежно благодарю тебя за твое дорогое письмо.
Сию минуту вошел ко мне Бенкендорф и принес мне письмо от Михень. Она сидит в Минске и прислала Эттера с этим письмом и с положением об организации ее учреждений. Я направил Эттера к Алексееву, потому что дело это слишком серьезное, чтоб его можно было утвердить одним взмахом пера! Слава богу, что она не явилась сама.
Я в последний раз, благодаря спешке, забыл упомянуть о нашем посещении поезда Пуришкевича. Это не санитарный поезд – в нем 3 вагона с библиотекой для офицеров и солдат и полевая аптека, очень хорошо оборудованная и рассчитанная для обслуживания трех армейских корпусов. Он с нами обедал и рассказал много интересных подробностей!
Удивительная энергия и замечательный организатор! В этом поезде совсем нет сестер, одни мужчины. Я осмотрел поезд, когда он стоял на нашей платформе, где я смотрел войска, отправляющиеся на юг.
Если гвардию двинут, то только для того, чтобы приблизить ее немного к фронту. Вся кавалерия уже двинулась на запад, чтоб заменить наступающий 7-й кавалерийский корпус. Погода все время меняется – сегодня холоднее и идет дождь.
Моя родная девочка, я так по тебе тоскую, ведь уже больше двух недель, как мы расстались! Храни вас Господь! Целую нежно тебя и девочек. Мысленно прижимаюсь к твоей груди и чувствую себя уютно в твоих объятиях!
Навеки, любимая, твой Ники.
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
2 июня 1916 г.
Сокровище мое!
Шлю тебе нежный поцелуй и спасибо за твое милое письмо. Как я люблю беседовать с тобой! Чтение твоих строк, полных любви, согревает меня, и я стараюсь себе представить, будто слышу, как ты говоришь все эти дорогие слова твоей одинокой женушке.
Сегодня не очень солнечно, но это было лучше для поездки в город. Утром отправились на 2 часа в лазарет, чтобы пожелать всем доброго утра. Словно малые ребята, они все уставились на нас, одетых в «платья и шляпы»; они разглядывали наши кольца и браслеты (дамы тоже), и мы были смущены и чувствовали себя «гостями». Оттуда я с О. и Т. отправились в крепость на панихиду. О, как холодна эта усыпальница! В ней трудно молиться, совершенно не чувствуешь, что находишься в церкви. Сейчас собираемся с Аней ехать кататься. Вчера днем М., А. и я попали под проливной дождь, а потому очень недолго катались. Вечером я посидела 1,5 часа у А., а затем отправилась к детям в лазарет. Они были вне себя от радости, так как совершенно не ожидали нас.
Добрые вести так отрадны и помогают жить. Ну уж эта Михень! Она может довести человека до бешенства. Я сегодня днем повидаю Витте, чтоб обсудить все насчет ее, так как у нее слишком уж большие претензии. Все же не хотелось бы ее напрасно обижать, так как у нее добрые намерения. Но она все портит благодаря своему ревнивому честолюбию. Не позволяй ей приставать к тебе и, главное, не давай ей никаких обещаний.
Мой нежный ангел, крепко прижимаю тебя к груди и нашептываю тебе нежные слова глубочайшей любви. Бог да благословит и защитит тебя! Святые ангелы охраняют и направляют тебя.
Навеки, мой Ники, всецело твоя детка
Аликс.
На днях видела Лио – он очень похудел, но не так уж плох; он хотел вернуться к исполнению своих обязанностей, но я сказала ему, чтоб он еще немного подождал и набрался побольше сил. Кондратьев вернулся на службу – он тоже очень худ, я не позволяю ему подавать к столу, чтоб избавить его от лишней ходьбы.
Всецело твоя.
А. была страшно счастлива, получив телеграммы.
Николай II – Александре Федоровне
Царская ставка.
2 июня 1916 г.
Моя голубка!
Нежно благодарю тебя за твое дорогое письмо № 506 (подумай, какой большой номер!) Каждый вечер, прежде чем помолиться с нашим Солнечным Лучом, я рассказываю ему содержание твоих телеграмм и читаю ему вслух все его письма. Он слушает, лежа в постели, и целует твою подпись. Он становится разговорчивым и о многом меня расспрашивает, потому что мы одни; иногда, когда становится поздно, я тороплю его помолиться. Он спит хорошо и спокойно и любит, чтоб окно оставалось открытым. Шум на улицах его не беспокоит.
Посылаю тебе несколько последних снимков – на первом снято прибытие чудотворной иконы, на другом – молебен под проливным дождем. Выбери себе любой!
Вчера я принял Барка; он разрабатывает интересующий тебя железнодорожный заем. Через неделю он едет в Англию и Францию.
Завтра я приму Мамонтова, после чего, надеюсь, временно остановится приток людей, приезжающих сюда изводить меня.
С весны у меня меньше времени для чтения, потому что мы остаемся гораздо дольше на воздухе – обыкновенно с 3 до 6 час.; вернувшись домой, мы пьем чай, а Бэби в это время обедает.
Теперь, моя радость, пора кончать. Храни тебя и девочек Господь! Целую твое дорогое личико и крепко люблю тебя.
Навеки, женушка моя, весь твой
Ники.
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
3 июня 1916 г.
Радость моя!
Пожалуйста, исправь № в моем вчерашнем письме, я ошиблась, это должен был быть только № 507. Хороший солнечный день, потом внезапно набежали тучи. Спокойно провели вечер. А. сидела у меня, показывала снимки, говорила без конца о Кахаме, он, кажется, тоже сильно увлечен, почитала мне вслух, дети были в лазарете. Она предложила мне идти туда, но я сказала, что устала от поездки в город и что предпочитаю посидеть спокойно с ней. Получила длинное письмо от Ирэн, Гретхен и Анны Рантцау. Сын моей бедной подруги Тони убит на войне (ему было всего 19 лет – мой крестник, отправился добровольцем на войну еще в 1914 г.); он был отличным офицером и награжден железным крестом. Так грустно, что не нахожу слов! Она обожала этого мальчика. Тетя Беатриса тоже написала. Шлет тебе свой привет. Она воображает, будто я отдыхаю в Ливадии.
Сейчас я должна встать и одеться для лазарета.
Посылаю тебе и Бэби снимки моей работы. Вода взята из Черного моря, Аня привезла ее тебе и Бэби и посылает ее с приветом, – лакомства тоже от нее.
Пожалуйста, если решишь что-нибудь насчет Михень, сообщи свое решение сенатору Витте или Штюрмеру, так как это касается Верх. Сов. Я чувствую, что она наделает неприятностей, обращаясь к тебе за моей спиной, – это делается из мести, что очень некрасиво.
У меня только что был проф. Рейн. Имела с ним длинную беседу, велела ему попросить Штюрмера принять его, для того чтоб он мог все объяснить, потому что, действительно, ему следовало бы приступить к работе, как ты приказал, а Алек дал понять, будто ты велел все отложить. Быть может, ты его как-нибудь вызовешь к себе, так как когда ты бываешь здесь, то у тебя остается еще меньше свободного времени. Льет как из ведра. Горячо благодарю тебя за милое письмо. Как хорошо вышли эти снимки! Я оставила себе один. Прощай, мой ангел, Бог да благословит тебя! Люблю и целую тебя без конца.
Вся
Твоя.
Николай II – Александре Федоровне
Царская ставка.
3 июня 1916 г.
Моя родная душка!
Нежно благодарю тебя за твое дорогое письмо. Какая радость по возвращении с доклада находить на столе конверт, надписанный любимым почерком! После завтрака я убегаю с ним в сад и спокойно наедине наслаждаюсь твоим письмом. Сегодня по соседству с нами в общественном саду играл оркестр. Всем во время завтрака доставило огромное удовольствие послушать музыку, они до сих пор играют, и масса народа слушает. Я велел командиру здешнего полка пройтись с оркестром по городу – это так поднимает настроение! Они уже прошли несколько раз.
Я ничего не слышал про ранение Зборовского, только знаю, что их дивизия никуда не передвигалась. Я тебя удивлю тем, что сейчас сообщу: в последние недели наши прифронтовые железные дороги стали работать значительно лучше.
Последняя перевозка войск с севера на юг была произведена гораздо быстрее и в большем порядке, чем раньше. Перевозка одного армейского корпуса обыкновенно брала около двух недель; теперь же каждый корпус был перевезен в течение недели или шести дней! Так что вчера я в первый раз сказал несколько приветливых слов Ронжину и его подчиненным! Надо быть справедливым.
Мой любимый ангел! Как я тоскую по тебе, жажду тебя увидеть, поцеловать и поговорить с тобою!
Я чувствую, что скоро попрошу тебя приехать сюда на несколько дней, чтоб ободрить нас всех твоим милым присутствием. Храни тебя и девочек Господь! Прижимаю тебя нежно к груди и осыпаю тебя бесконечными поцелуями, моя дорогая старая женушка.
Твой навеки
Ники.
Николай II Александрович (1868–1918) – Император Всероссийский, Царь Польский и Великий Князь Финляндский (1894–1917). Из императорского дома Романовых. Полковник (1892); кроме того, от британских монархов имел чины адмирала флота и фельдмаршала британской армии
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
4 июня 1916 г.
Мой родной голубчик!
От всей души благодарю тебя за твое драгоценное письмо. А. позабыла тебе сказать, что наш Друг шлет благословение всему православному воинству. Он просит, чтобы мы не слишком сильно продвигались на севере, потому что, по Его словам, если наши успехи на юге будут продолжаться, то они сами станут на севере отступать либо наступать и тогда их потери будут очень велики, если же мы начнем там, то понесем большой урон. Он говорит это в предостережение.
Только что прибыла Беккер. Я тоже набрасываюсь на твои письма и проглатываю их, а дети стоят кругом и ждут, чтоб я прочла вслух то, что их интересует, а после я снова перечитываю и целую дорогие строки.
Хорошо, что оркестр прошел по улицам с музыкой. Это поднимает настроение. Стараюсь заполучить в мой санитарный поезд Зборовского (ранен в грудь навылет – не слишком серьезно), Шведова – брюшной тиф, Скворцова – ранен. Юзик – поможет в Киеве, я говорила обо всем с Граббе.
Как я рада, что наконец воинские поезда стали продвигаться быстрее! Уверяю тебя, «где есть желание, там есть и возможность», только не нужно слишком много поваров, чтоб не испортили супа. Только что получила телеграмму от Апраксина – мои маленькие поезда усердно работают в Луцке, Ровно, за Режицей в Тарнополе, в Трембовле – отделение Винницкого склада в Чернигове. Все полны благодарности; военные говорят, что они не могли бы обойтись без нас, благодарят Бога за то, что мы способствуем их успехам.
Да, ангел мой, мы можем примчаться к тебе, чтоб подбодрить тебя. Льет дождь. Эмма, ее отец и А. завтракали у нас. Вчерашний вечер провела в лазарете, сегодня остаюсь дома. Целую без конца и горячо люблю. Благослови тебя Боже!
Всецело
Твоя.
Николай II – Александре Федоровне
Царская ставка.
4 июня 1916 г.
Мое любимое Солнышко!
Нежно благодарю тебя за твое дорогое письмо и очаровательные снимки. Поблагодари, пожалуйста, также Татьяну, Марию и Аню. Я был в восторге, получив такое количество снимков, и с удовольствием их рассматриваю. Только нечем их наклеивать. Не бойся насчет Михень и ее претензий. Алексеев принял Эттера очень холодно и оставил у себя бумаги, которые я от нее получил. При сем прилагаю ее письмо, которое ты можешь разорвать. Она прислала мне это Положение о всех своих учреждениях. Если ты находишь, что это дело Верх. Сов., то я тебе их верну. Алексеев говорит, что это также дело Красного Креста, хотя еще в большей степени многое относится к военному ведомству!
Ты спрашиваешь, приму ли я проф. Рейна; по-моему, не стоит, я заранее знаю все, что он мне скажет. Алек просил меня отложить это до окончания войны, и я согласился. Я не могу менять свое мнение каждые два месяца – это просто невыносимо!
Вчера полковник Киреев (из конвоя) сообщил мне, что Викт. Эр. тяжело ранен в ногу, один из молодых офицеров легко ранен, а молодой Шведов заболел тифом, так что в сотне не осталось сейчас ни одного офицера!
Я не могу понять, были ли они с Келлером или одни?
Пора кончать. Храни тебя Господь, моя милая женушка! Сердечно поздравляю со днем рождения Анастасии.
Нежно целую.
Навеки твой
Ники.
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
5 июня 1916 г.
Душка, любимый мой!
Поздравляю тебя с днем рождения нашей маленькой девчурки, – подумай, ей уже 15 лет! Это как-то грустно даже – у нас нет больше маленьких!
Очень холодно, дождливая погода, всего 7-8 градусов; мы катались в теплых пальто, и Ольга зябла. От всей души благодарю за милое письмо. Я пришлю тебе еще другие снимки, как только получу. Право же, недопустимо, чтоб Михень вмешивалась в дела, совершенно ее не касающиеся, она стремится слишком много захватить в свои руки; военные вопросы – не ее дело. Я огорчена за Рейна. Он прав, а Алек совершенно неправ, для меня это ясно. Аня только что уехала в Териоки повидаться со своей семьей и вернется во вторник днем. Она позабыла тебе сказать, что, по мнению нашего Друга, для нас хорошо, что Китченер погиб, так как позже он мог бы причинить вред России, и что нет беды в том, что вместе с ним погибли его бумаги. Видишь ли, Его всегда страшит Англия, какой она будет по окончании войны, когда начнутся мирные переговоры. Он находит, что Туманов превосходен на своем месте и совсем не помышляет об уходе и что он лучше Енгалычева. Я и не знала, что его собираются сменить.
Я просила батюшку отслужить благодарственный молебен, что он и исполнил после короткой, хорошей проповеди о наших успехах, и о том, что Почаевский монастырь снова наш и что Бог внял всеобщим молитвам и т. п.
Вчера вечером А. читала мне вслух, пока все были в лазарете. Анна Алекс. Коробчук родила дочь 3 дня тому назад, и я собираюсь ее завтра крестить. Сейчас должна отправить это письмо. Все мои мысли, страстная любовь, поцелуи, благословения и великая тоска устремлены к тебе, мой милый.
Навеки твоя
Женушка.
Милый Голубой Мальчик!
Только что получила прилагаемую телеграмму от 21 сибирского п. Бедный Выкрестов – мне страшно жаль его – это был такой милый человек, у него был георгиевский крест.
Николай II – Александре Федоровне
Царская ставка.
5 июня 1916 г.
Моя дорогая!
Нежно благодарю за дорогое письмо. Я принимал Граббе, и он мне передал все твои поручения. Мне совсем некогда писать, такая досада!
Несколько дней тому назад мы с Алексеевым решили не наступать на севере, но напрячь все усилия немного южнее. Но, прошу тебя, никому об этом не говори, даже нашему Другу. Никто не должен об этом знать. Даже войска, расположенные на севере, продолжают думать, что они скоро пойдут в наступление, и это поддерживает их дух. Демонстрации, и даже очень сильные, будут здесь продолжаться нарочно. К югу мы отправляем сильные подкрепления. Брусилов спокоен и тверд.
Вчера я нашел в нашем маленьком саду, к моему большому удивлению, два куста белой акации в цвету – посылаю тебе несколько цветков.
Сегодня погода немного теплее и лучше. Да, я совсем позабыл поздравить тебя со днем рождения Анастасии.
Да хранит тебя, мой ангел, и девочек Господь! Осыпаю твое милое личико горячими поцелуями.
Навеки твой Ники.
Ольга Николаевна (после февраля 1917 официально именовалась по фамилии Романова; 1895–1918) – великая княжна, первенец императора Николая II и императрицы Александры Федоровны
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
6 июня 1916 г.
Сокровище мое!
От всего сердца поздравляю тебя с нашими успехами и со взятием Черновиц, хвала Господу Богу! Только б нам не зарваться слишком вперед – прокладываются ли у нас узкоколейные дороги для подвоза продовольствия и снарядов к фронту? Я просила Татьяну немедленно протелефонировать последние известия в лазарет, радость была беспредельна. Мы провели там вечер. Маленькие принимают участие в разных играх, а старшие вместе с Равтополо и Шаг-Баговым приготовляют материал для перевязочной; иногда я играю с ними и прохожу по палатам, присаживаюсь около тех, кто лежит, затем усаживаюсь в удобное кресло в маленькой комнате Седова (крымца), работаю, беседую, а затем В. Вильчковская приносит скамеечку и садится у моих ног, и мы очень уютно проводим время втроем. В соседней комнате лежит еще один юнец, который ужасно страдает и тоже хочет, чтоб я работала и сидела возле него, так что меня скоро разорвут на части. После завтрака жду маленькую т-те Коцебу (жену ex-улана), затем предстоят крестины Коробчук, после этого поеду осмотреть Ольгин поезд (кавказского дворянства), раздам медали тяжелораненым и обойду весь поезд. Кн. Церетели (бывш. Нижегородец) стоит во главе его. Сердечно благодарю тебя, дорогой, за твое милое письмо и за восхитительную белую акацию. Я рада, что мои стрелки тоже послали тебе телеграмму, молодцы!
О, какая погода! Холодно, пасмурно, дождь идет – настоящая осень. Извини за короткое письмо, но сейчас у меня начнется прием. Все мои мысли, вся моя глубокая любовь, мое сокровище, с тобою. Бог да благословит и защитит тебя! Осыпаю тебя нежными поцелуями. Навеки, мой Ники, твоя
Солнышко.
Николай II – Александре Федоровне
Царская ставка.
6 июня 1916 г.
Моя любимая!
Сердечно благодарю за дорогое письмо. Сегодня погода прояснилась, но воздух более напоминает осень, чем июнь месяц. Мы ездили кататься по новой дороге и переехали через реку по новому прекрасному мосту около местечка Дашковка, в 15 верстах к югу от Могилева. Я немного погулял пешком, и, конечно, мы промокли от неожиданного ливня. Бэби забрался в один из автомобилей и остался сухим. Он всегда носит с собой свое маленькое ружье и часами ходит взад и вперед по определенной дорожке.
Начал я писать утром – теперь, после завтрака, стало теплее. Твои сибиряки и вся 6-я сибирская стрелковая дивизия вели себя геройски и удержали все свои позиции против сильных германских атак. Через два дня они получат подкрепления, и я надеюсь, что начнется новое наступление на Ковель. Если ты посмотришь на карту, то поймешь, почему для нас важно достичь этого пункта и почему германцы помогают австрийцам воспрепятствовать всеми силами нашему продвижению вперед.
Сегодня Воейков вернулся из своего имения очень довольный тем, что видел и слышал в Москве по поводу нашей победы.
Дорогая моя, люблю тебя и безумно тоскую по тебе. Я редко так тосковал по тебе, как теперь, несмотря на то что со мною наш Солнечный Луч, вероятно, это после нашей последней поездки вместе. Храни Господь, моя дорогая, тебя и девочек!
Поблагодари А. за ее хорошую фотографию.
1000 нежных поцелуев от твоего старого любящего
Ники.
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
7 июня 1916 г.
Мой нежный ангел!
Сердечно благодарю тебя за твое дорогое письмо. Я думаю так часто, часто, мой ненаглядный, о тебе, о том, что ты одинок, несмотря на то что Солнечный Луч с тобой. Я тоскую без вас обоих больше, чем ты себе можешь это представить, и чувствую сердцем всю твою нежную любовь. Добрые вести поднимают дух. Слава богу, милые сибиряки снова проявляют геройскую отвагу.
Наконец проглянуло солнце, стало теплее, так что мы могли завтракать на балконе. Мавра, Вера и Георгий также завтракали с нами – они едут в Осташево. Она спрашивала, не пошлют ли Игоря на фронт в более теплые края, как ты это раньше предполагал. Поработала в лазарете. Командир текинцев Зыков, бывш. мой Александр., лежит у нас. Он был ранен в ногу во время их блестящей кавалерийской атаки. На нем постоянно их крошечная шапочка. Очень интересно все, что он рассказывает. Он сильно оглох от контузии, кроме того, у него расширение сердца.
Сегодня в 4 часа в манеже будет кинематографический сеанс для всех раненых – ты видел эти фильмы, – снимки с Сорокомыша и Трапезонда.
А. к 5 вернется из Териок. Ненаглядный мой, прижимаю тебя к сердцу и осыпаю тебя нежными поцелуями. Благослови тебя Боже!
Люблю тебя выше всяких слов.
Навеки твоя маленькая
Солнышко.
Зеленецкий опять привез мне 96 р. от наших моряков – как это трогательно!
Николай II – Александре Федоровне
Царская ставка.
7 июня 1916 г.
Мое родное Солнышко!
Сердечно благодарю за дорогое письмо и за клей.
Как бывало в прошедшие дни, мы на яхте клеили в альбомы во время дождя, так и теперь я буду делать это в дурную погоду.
После вчерашней чудной погоды сегодня с утра начался ливень и продолжается безостановочно до сих пор. Так скучно! Я рассказал Алексееву, как ты интересуешься военными делами и про те подробности, о которых ты меня спрашиваешь в своем последнем письме. Он улыбнулся и молча меня слушал. Конечно, эти вещи принимались и принимаются во внимание; наше преследование остановится на р. Сучаве, все узко- и ширококолейные железные дороги сразу исправляются и проводятся новые, непосредственно вслед за нашими войсками. Ты не удивляйся, если теперь настанет временное затишье в военных действиях. Наши войска там не двинутся, пока не прибудут новые подкрепления и не будет сделана диверсия около Пинска. Прошу тебя, храни это про себя, ни одна душа не должна об этом знать!
Принимая во внимание все эти обстоятельства, я прихожу к заключению, что мне придется остаться здесь на неопределенное время. Поэтому я приказал Воейкову отослать мой поезд домой для ремонта, в котором он сильно нуждается. Вчера икона Влад. Божьей Матери вернулась с фронта. Старик священник, приехавший с нею из Москвы, в восторге от виденных им войсковых частей и их настроения.
Храни вас Господь! Страстно обнимаю тебя и осыпаю твое милое личико горячими поцелуями, моя дорогая маленькая женушка.
Твой навеки
Ники.
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
8 июня 1916 г.
Мой любимый!
Нежно целую и от всей души благодарю тебя за твое милое письмо. Я прекрасно понимаю, что ты сейчас не можешь к нам приехать хотя бы на короткое время, необходимость в твоем присутствии там слишком велика. Спасибо за сведения о планах; конечно, я никому не стану рассказывать.
Сашка у нас завтракал, у него 3-недельный отпуск. Он живет в Ц.С. с женой и матерью. Он ничуть не изменился и по-старому дразнил Ольгу. Были в лазарете, сейчас собираемся немного прокатиться. Вчерашний вечер я провела дома – Аня читала мне вслух, а я работала. Погода все время меняется, и оттого щека моя несколько припухла. Это незаметно в моем сестринском одеянии, и я могу поехать кататься, накрыв свой головной убор черной шалью, но завтра в Верх. Совете буду не очень хороша. Посылаю тебе розы, они из милого Петергофа, а душистый горошек – здешний; они так восхитительно пахнут, что я не могу не послать тебе немножко. Моя радость, мое счастье, я вспоминаю тебя так часто! Осыпаю тебя страстными, нежными поцелуями. Кинематографические снимки Эрзерума и Трапезонда были очень интересны; некоторые очень хороши, но иные так темны, что едва можно было что разглядеть. Следовало бы хоть один раз дать для всех юмористическую программу, чтоб солдаты могли посмеяться, их была масса на этом сеансе.
А теперь, мой дорогой муженек, мой родной, прощай и да благословит тебя Господь! Извини за скучные письма, но увы! ничего нет интересного. Шлю тебе самый нежный привет, мысленно прижимаю тебя к груди и кладу твою голову на мое сердце.
Навеки всецело
Твоя.
Татьяна Николаевна (1897–1918) – Великая княжна, вторая дочь императора Николая II и императрицы Александры Федоровны
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
9 июня 1916 г.
Мой голубчик!
Нежно благодарю тебя за твою дорогую открытку, которую мне только что передал Бенкендорф. Я рада, что он нашел вас обоих в добром здоровье, хотя погода плохая и у вас, и даже там – на фронте. Мы сейчас спешим в город – прямо в Верховный Совет, оттуда вернемся к чаю, так как Павел хочет приехать проститься с нами, он завтра уезжает. Были в лазарете, вчерашний вечер тоже провели там, а потому я до этого посидела с ней часок, так как она, по-видимому, чувствовала себя обиженной тем, что я ухожу, хоть и понимала меня; сегодняшний вечер мы проведем с ней вместе. Я вижу по газетам, что дорогая матушка разъезжает. Она была, кажется, у старухи Браницкой в Б.Ц. Завтра наши молитвы встретятся в Тобольске. Милый, я велела Зайончк. передать Волжину, чтоб он выехал, они не получили никакого ответа от тебя (он тоже писал тебе, насколько мне известно), и я сказала, что я уверена в том, что таково твое желание, так как принято, чтоб ездил обер-прокурор, а не товарищ. Надеюсь, я правильно поступила, говоря так – ему следовало самому это знать, но так как это очень далеко, то он думал, что он может быть нужен здесь и т. д. Элла, увы, не поехала, я в этом была уверена. Мы завтракали на балконе, но было довольно холодно – неприветливая погода. Такое странное лето.
Да, дорогой Вальтон! Какие с ним связаны дивные, нежные воспоминания! Ах, дорогой мой, как безгранично я тебя люблю, больше, чем могу выразить – ты моя жизнь, мой Солнечный Свет, мой единственный и мое все! Бог да благословит и защитит тебя! Осыпаю тебя нежными поцелуями. Навсегда, муженек мой, твоя старая детка
Аликс.
Николай II – Александре Федоровне
Царская ставка.
9 июня 1916 г.
Мое сокровище!
Вчера у меня было столько дела, что не успел написать тебе настоящего письма. Сегодня тоже буду занят, так как должен принять старика Куломзина, Маркова, министра по делам Финляндии, и генерала Стаховича. Это займет все мое время до обеда, а вечером придется, по обыкновению, спешно просмотреть все свои бумаги и лечь очень поздно. Вчера я лег только в 2 ч. ночи.
Силаеву протелеграфировал, просив его продолжать свой курс лечения, так как время у него на это имеется.
Немцы подвозят к Ковелю все больше и больше войск, как я этого, впрочем, и ожидал, и теперь там происходят кровопролитнейшие бои. Все наличные войска посылаются к Брусилову, чтобы дать ему как можно больше подкреплений. Опять начинает давать себя чувствовать этот проклятый вопрос о снарядах для тяжелой артиллерии. Пришлось отправить туда все запасы Эверта и Куропаткина; это вместе с большим передвижением войск очень усложняет работу наших железных дорог и штаба. Но Бог милостив, и я надеюсь, что через несколько дней или через неделю этот критический момент пройдет!
Погода совсем непонятная – один день прекрасный, а другой льет дождь. Поезд опоздал, поэтому твое письмо только что принесли. Нежно благодарю тебя, моя любимая, моя душка-женушка.
Храни вас Господь! Нежно целую.
Навеки весь твой
Ники.
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
11 июня 1916 г.
Ангел любимый!
Сердечно благодарю за милую открытку. Льет дождь, по обыкновению. Были в лазарете, затем на панихиде по бедном Жукове – что могло довести его до самоубийства? Потом я осматривала мою колонну санитарн. повозок, отправляемых в армию Щербачева, – они ему крайне нужны!
Сейчас принимала фон-Хартена, ком. Тверцов. Он просит позволения представиться Алексею, я сказала ему, чтоб он отправился в ставку и просил об этом Воейкова. Получила телеграмму от моих сибирских стрелков – опять много убитых офицеров и масса тяжело раненных, среди них один из наших, на это раз он дважды ранен в голову. «Убит необычайной храбрости старший унтер-офицер команды пеших разведчиков Б.П. Акимов, бывший лейтенант флота». Зборовский уже здесь (мой поезд гоняется за ним) и сегодня должен быть помещен в лазарет детей – они отправились туда в большом волнении. Я послала Вильчк. – список фамилий казаков, которых нам надо заполучить сюда. Мой поезд, вероятно, прибудет завтра, он подбирал раненых в разных городах. Уютно ли устроился Георгий? Эта вечная сырость ужасна, да и Бэби она вредна. Зубной врач пришел и скоро начнет меня мучить. Мы сегодня вечером повидаемся у нее на дому с нашим Другом, чтобы проститься с Ним, так как Он собирается уехать. Телеграмма Суслика поистине убийственна. Мой безгранично любимый, благословляю и целую тебя без конца и тоскую по тебе.
Навеки
Твоя.
Куда опять отправили Экипаж? Дмитрий в хорошем настроении и, как всегда, забавен.
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
12 июня 1916 г.
Мой нежно любимый!
Горячее тебе спасибо за твое милое письмо. Как ты, верно, устал от всех этих людей, пристающих к тебе, а тут еще я с моим докучливым письмом! Вчера вечером, перед тем как идти в лазарет, я имела радость повидать нашего Друга в маленьком домике. Он был в прекрасном настроении, такой ласковый и благожелательный, Он очень рад добрым вестям, много расспрашивал о тебе. Мне было отрадно видеть Его и потом пройти к нашим раненым прямо от Него. Бедный старик полковник очень плох, но я надеюсь, что с Божьей помощью мы сможем его спасти. Я предложила ему причаститься, что он и исполнил сегодня утром – мне это постоянно придает надежду. Лазарет совсем заполнен, у нас 23 офицера. Ольга и Татьяна работают и забавно уличают друг друга в «отлынивании». Мы вернулись с катанья, перед которым заходили в детский госпиталь. Виктор Эрастович загорел и выглядит прекрасно, уверяет, будто у него нет никаких болей, но лицо иногда заметно подергивается. Он ранен в грудь навылет, но и рука дает себя чувствовать. А. на ночь уехала в Финляндию. Наша выставка в Большом Дворце, как и в прошлом году, открывается сегодня: работы всех наших здешних раненых и наши собственные изделия.
Были в церкви. Мне предстоит принять Шт., а позже Рост. с длинным докладом, так как он едет в шестинедельный отпуск в Финляндию.
Погода стала лучше, теплее, но мало солнца.
Любимый ангел, жажду прижать тебя к сердцу и нашептывать тебе слова безграничной любви и нежности, мой ненаглядный! Покрываю твое дорогое лицо, глаза и губы жгучими поцелуями. Бог да благословит и сохранит тебя!
Навеки всецело
Твоя.
Спасибо, шалун мой, за вату!!!
Прости, что письмо вышло таким скучным.
Николай II – Александре Федоровне
Царская ставка.
12 июня 1916 г.
Моя любимая!
Сердечно благодарю тебя за твое дорогое письмо. Да, действительно, очень грустно, что умер бедный Жуков. Граббе еще не знает причины, но предполагает, что грыжа помешала ему сесть на коня как раз в тот момент, когда наша кавалерия начала преследовать австрийцев. Он, очевидно, считал унизительным оставаться позади в госпитале и застрелился, оставив записку, в которой говорит, что кончает самоубийством!
Алексеев сообщил мне, что получил письмо от одного из командующих генералов, который пишет, что солдаты нуждаются в почтовой бумаге и открытках. Будь ангелом и закажи, сколько можешь. А позднее отправь их в своих маленьких поездах командующим армиями отдельными пачками. Прекрасная 6-я сибирская дивизия понесла много потерь, но и истребила огромное количество германских войск, прибывших из-под Вердена. Всюду, где неприятель пользуется разрывными пулями, мы не берем пленных! Это было официально объявлено на днях, нужно, чтобы весь мир знал об этом. Расспроси своих раненых об этом.
Наш храбрый Келлер вытеснил австрийцев из Буковины и взял в плен 60 офицеров и более 2000 солдат. Лечицкий не может его остановить. К. только что телеграфировал Граббе, что он с сожалением отпускает 1-ю Куб. сотню – она теперь будет заменена 4-й Терской. Прошу тебя, узнай, когда их отправляют, и простись с ними!
Храни вас Господь! Обнимаю крепко и нежно целую тебя всю! Сокровище мое, милая моя женушка!
Навеки твой
Ники.
Мария Николаевна (1899–1918) – Великая княжна, третья дочь императора Николая II и императрицы Александры Федоровны
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
13 июня 1916 г.
Мой милый ангел!
Дивный день, птицы весело распевают, наслаждаясь солнцем, но какое-то странное освещение, небо словно подернуто каким-то туманом – может быть, это от пальбы? Дорогой мой, от всей души благодарю тебя за твое милое письмо. Слава богу, что такие хорошие вести и что Келлер так отличился. Привезли еще раненых. Нам пришлось оперировать старика полковника – это был тяжелый случай. Слава богу, пока сердце его работает удовлетворительно, но все же положение очень серьезное. Я чувствую усталость, так как это длилось 50 м. и я все время стояла, чтобы быстро подавать инструменты и быть готовой на всякий случай. Гр. Воронцова долго сидела у меня, просила передать тебе почтение. Она живет здесь. Она действительно очень постарела, очень мила и дружелюбно настроена. Сейчас зубной врач начнет меня терзать (в такую-то чудную погоду!), затем длительный доклад В.И. Шнейдер. Вечером останусь дома. А. вернется из Териок. Гординский заезжал на два дня – он постоянно ощущает последствия крушения поезда.
Милый, прости, что я опять беспокою тебя, но не можешь ли ты спросить Алексеева, действительно ли необходимо передать великолепный лазарет имени Бэби (бывш. Сухом.) военной академии, – это прекрасный лазарет, помнишь, великолепно оборудованный, один из лучших во всем городе. Ал. говорит, что он хочет возобновить занятия, так как ощущается недостаток в офицерах Генер. Штаба. Разве такая нужда в них теперь, разве строевые офицеры не могут их заменить? Они гораздо лучше первых научились на войне разбираться в военных вопросах. А нас просят приготовить 50 кроватей для офицеров, которые будут здесь обучаться. Это страшно жаль, так как я сомневаюсь в том, чтоб мы могли найти где-нибудь столь подходящее большое здание. Будь ангелом и снова совершенно определенно спроси Ал., должны ли мы очистить помещение, не может ли он нас там оставить? Будь добр ответить мне, так как все очень волнуются по этому поводу. Поблагодари Жилика за его письмо. Он находит, что Бэби не совсем здоров, а потому уроки проходят не столь успешно; я думаю, что этому виной эта скверная непостоянная погода.
Должна кончать и бежать дальше.
Видела Ш., все ему сказала, он записал все вопросы и все приготовит к тому моменту, когда ты за ним пришлешь. Он надеется, что Дума будет распущена 20-го.
Благословляю и целую тебя, горячо люблю и обожаю.
Навеки, муженек мой, твоя старая
Женушка.
Так как кн. уехала с поездом на фронт за ранеными, я чувствую себя ответственной за дела в лазарете, оттуда обращаются ко мне как к своему начальству.
Николай II – Александре Федоровне
Царская ставка.
13 июня 1916 г.
Мое любимое Солнышко!
Сердечно благодарю за дорогое письмо. Поздравляю с днем рождения Марии, грустно, что мы не вместе.
Сегодня, наконец, ясно и тепло, так что мы опять завтракали в палатке, после десятидневного перерыва. Известия хорошие. Граббе едет обратно ненадолго и хотел бы повидать тебя.
Нежно обнимаю тебя и шепчу тебе на ушко слова любви! Храни тебя Бог, моя душка.
Навсегда твой
Ники.
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
14 июня 1916 г.
Мой любимый душка!
Горячо и нежно благодарю тебя за милую открытку. Такая дивная погода, истинное наслаждение! Все наши раненые лежат на балконе и наслаждаются этим великолепием. Таубе лежит на солнце под зонтиком так, чтоб устроить солнечную ванну своей бедной култышке. Сейчас мы должны спешить в новый лазарет М. и А., оттуда в их старый лазарет, там будет благодарственный молебен. Горячо тебя поздравляю с днем рождения нашей большой Марии – она вне себя от радости от твоего дорогого письма. Наш Друг надеется на большую победу (быть может, под Ковелем), если это сбудется, то Он просит ради этого «взять на поруки» Сухомлинова. Прикажи это сделать без большого шума, секретно Хвостову или сенатору, который производит по его делу следствие – позволь ему жить дома за поручительством двух лиц. Он стар – конечно, наказание остается, но так старику будет легче нести тяжелое бремя. Он просит тебя это сделать, в случае если мы одержим большую победу. Папиросы пришли к концу, а потому Татьяна достала маленькую коробку, как ты ей это велел. Я рада, что ты опять можешь завтракать на воздухе, мы тоже с удовольствием совершаем наши трапезы на балконе. Титирят. опять привезет тебе цветы. А. приехала в лазарет в своей каретке, запряженной пони, повидать всех наших раненых – дружеское внимание должно их ободрить! После перевязок я занималась вышиваньем (все для нашей выставки-базара). Эти работы прекрасно раскупаются, а Гординский и Седов помогали мне шить. Боюсь, что полковник умирает – такая грусть!
Сегодня 4 недели, как мы расстались. Ах, дорогой мой, я так горячо люблю тебя, мой Голубой Мальчик, и осыпаю поцелуями! Бог да благословит и защитит тебя ныне и присно!
Вся твоя.
Николай II – Александре Федоровне
Царская ставка.
14 июня 1916 г.
Моя милая душка-женушка!
Сердечно благодарю тебя за твое дорогое письмо. Поздравляю тебя с семнадцатилетием нашей дорогой Марии. Как летит время! Я спрошу Алексеева про дом академии. Я почти уверен, что придется очистить это здание, так как нужда в офицерах ген. штаба очень велика. Масса вакансий заполняется окончившими академию лишь год тому назад, и все еще их недостаточно. Подумай только – наша армия вдвое увеличилась, а среди офицеров ген. штаба были потери, поэтому недостаток в них ощущается все острее с каждым днем. Я нахожу ошибкой отправлять столько раненых в столицы – для них лучше, если они будут размещены для лечения в провинции.
Опять некогда писать. Вчера я принимал Игнатьева, сегодня придется принять Наумова, а завтра Шуваева.
Храни тебя Бог, мое любимое сокровище!
Нежно и горячо целую тебя.
Навеки твой старый
Ники.
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
15 июня 1916 г.
Мой любимый!
От всей души благодарю тебя за твое милое письмо.
Посылаю тебе бумагу от Дувана, которую А. просила тебе передать с приветом от нее, а также прошение матери будущей Аниной невестки, кн. Джорджадзе. О. и Т. уехали в город, так как у Татьяны – ее комитет, я покатаюсь с младшими. Меня ежедневно терзает зубной врач, и от этого у меня сильно болит щека. Сегодня ночью тихо почил наш бедный старик полковник, мы его похороним на нашем братском кладбище, жена дала свое согласие на это; она и дочь с виду легче переносят это горе, чем его трогательный денщик, который неотлучно был при нем.
Какой ливень! Он освежит воздух. А. на ночь уехала в Финляндию повидать своего брата, приехавшего на 3 дня (они не виделись 8 месяцев).
Михень сейчас живет здесь!!
Спасибо, дорогой, за бумагу относительно бывшего морского офицера.
Сердцем и душой постоянно с тобой, страстно люблю и тоскую.
Как министры тебя, верно, изводят, мой ангел! Целую тебя так, как только женушка одна это умеет, правда? Благослови тебя Боже!
Без конца целует тебя твоя
Солнышко.
Анастасия Николаевна (1901–1918) – великая княжна, четвертая дочь императора Николая II и Александры Федоровны
Николай II – Александре Федоровне
Царская ставка.
15 июня 1916 г.
Мое родное, бесценное Солнышко!
Нежно благодарю тебя за твое дорогое письмо. Вчера был для меня очень занятый день: рождение Марии, церковь, длинный доклад, завтрак, спешное писание писем, поездка по реке на новой быстроходной моторной лодке, в 6 час. кинематограф, а после обеда еще один длинный доклад Наумова. После этого мне надо было прочесть кучу бумаг до 11 час. 30 мин., а затем мы пили чай втроем с Ден и Влад. Ник. Сегодня я приму старика Шуваева. Как только будут распущены Госуд. Совет и Дума, я соберу здесь всех министров – приблизительно около 24-го. После этого ты, может быть, соберешься сюда, если наши военные дела этому не помешают.
Я ни разу не успел заглянуть в эту милую книгу про Голубого Мальчика!
Моя бесценная душка, я тоже тоскую по тебе и твоим нежным ласкам! Грустно мне не целовать никого, кроме дорогого Бэби, и то только раз утром и вечером. Этого для меня недостаточно!
Погода прямо идеальная, так тепло и сухо. Хочется проводить на реке или в лесу весь день! Вчера приехал Кирилл из Полтавы, по дороге к Гв. Эк. – они стоят недалеко от Молодечно.
Храни вас Господь! Целую нежно тебя и девочек.
Навсегда, душка-женушка, твой
Ники.
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
16 июня 1916 г.
Мой любимый!
Горячо благодарю и целую тебя за твое милое письмо. Прости, что так плохо пишу, – у меня компресс на указательном пальце. При операции нашего несчастного полковника я уколола палец, и сейчас он нарывает. Чудная погода, но я думаю, что будет гроза: я почувствовала сильную сердечную слабость в лазарете. Сегодня у меня будут наши сестры, которые завтра отправляются в Германию и Австрию. M-me Оржевской как будто среди них нет. Затем я должна отправить сестру Карцеву, сестру госпожи Гартвиг в Евпаторию в качестве попечительницы и старшей сестры, чтоб навести там порядок, а также для лучшего надзора за всем. Ольга работает здесь же на балконе – остальные 3 катаются верхом.
А. возвращается из Териок, где она ночевала у своих.
Я забыла тебе сказать, что наш Друг просит тебя сделать распоряжение о том, чтобы не повышали цен за трамвайный проезд в городе – сейчас вместо 5 коп. приходится платить 10 коп. Это несправедливо по отношению к бедному народу – пусть облагают богатых, но не тех, которым приходится ежедневно, притом неоднократно, ездить в трамвае. Напиши в одной из твоих бумаг к Штюрмеру, чтоб он сказал это Оболенскому, который дал, как я предполагаю, это глупое распоряжение.
Так чудно будет после поехать и повидать тебя! Если мы поедем, то, по просьбе Гр., возьмем с собой А. Я сказала, что это неудобно, так как там постоянно бывают гости и иностранцы. Тогда Он сказал, что она может не присутствовать при трапезах и оставаться в поезде, но что было бы лучше доставить ей эту радость. Я на этот раз предполагаю взять с собой Настеньку и 4 девочек.
Ангел любимый, должна сейчас кончать. Сердце мое преисполнено глубочайшей, величайшей любовью к моему ангелу, мысленно осыпаю тебя поцелуями. Бог да благословит и защитит тебя, мой Ники.
Навеки твоя старая
Солнышко.
Я опять беру конверт Бэби; будет забавно, когда он увидит его.
Николай II – Александре Федоровне
Царская ставка.
16 июня 1916 г.
Моя душка-женушка!
Сегодня курьер немного запоздал, вероятно, из-за новых передвижений войск с севера на юг.
Посылаю тебе телеграмму, которую Алексей получил от своего полка.
Опять, слава богу, хорошие известия от Лечицкого. Вчера его армия захватила в плен 221 офицера и 10 200 солдат! Столько новых рук для работ на наших полях и фабриках!
Михень написала мне холодное письмо, в котором спрашивает, почему я не одобрил ее Положения? Я через Алексеева послал его в Верхов. Совет. Может быть, ты через Ильина передашь им, чтоб они его просмотрели и прислали мне свое мнение о нем. Она прямо несносна – если будет время, отвечу ей очень резко. После завтрака, вернувшись к себе в комнату, я нашел твое дорогое письмо. Бенкендорф тоже приехал, так как старик Фред. намерен уехать по делам.
Пожалуйста, поблагодари А. за бумаги Дувана.
Как я тоскую по твоим сладким поцелуям! Да, любимая моя, ты умеешь их давать! О, какое распутство!..трепещет при воспоминании.
Сегодня очень жарко, а сейчас из одинокой тучки упало несколько капель дождя. Я надеюсь выкупаться в реке, пока Алексей будет бегать по берегу босиком. Описывал ли он тебе, как крестьянские мальчики играли при нас в разные игры?
Пора теперь кончать, моя бесценная душка.
Храни вас всех Господь!
Крепко целую. Твой навеки
Ники.
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
17 июня 1916 г.
Мой любимый!
Все еще плохо пишу, палец мешает. От всей души поздравляю тебя с новой победой – свыше 10 000 пленных! Сегодня утром я получила телеграмму от Келлера из Кимполунга. «Данную задачу исполнил, очистил южную Буковину от противника. Сегодня ранен в другую ногу пулей, кость не перебита, но расщеплена. С Божьей помощью надеюсь скоро вернуться в строй для дальнейшей службы вашему в.» – Анин брат много рассказывал ей о нем; солдаты его боготворят, когда он навещает раненых, то всякий старается приподняться, чтобы лучше его видеть. Когда он выезжает на коне, то за ним следует огромный стяг Нерукотворного Спаса и 40 казаков, у каждого из них 4 георгиевских креста, иначе он не выезжает, говорят, что это имеет импозантный и волнующий вид. Как я рада за него! Он постоянно жаждал иметь высокое счастье доказать тебе свою горячую любовь, преданность и благодарность. Он так мило сказал Сержу Тан., что он (Келлер) и Аня одинаково нам служат, каждый на своем месте, и вот почему он ее так любит. Поэтому я сказала А., чтоб она попросила нашего Друга за него помолиться, я сказала ей вчера вечером, чтоб она передала Ему это сегодня (Он уезжает в Тобольск, а оттуда к себе на родину), а сегодня утром я получила телеграмму, что он ранен, но, слава богу, кажется, несерьезно.
Чудная погода. Вечер провела с А., послала за зубным врачом вечером (в третий раз за один день), чтобы вынуть пломбу, больно, видишь ли, воспаление надкостницы очень затрудняет лечение.
Сейчас я должна встать, а потому закончу письмо после завтрака. В 4 часа предстоит сеанс французского кинематографа в манеже, какой-то граф устраивает этот сеанс – прибытие наших войск во Францию, Верден, патронный завод и юмористические картины.
Ангел мой любимый, моя душа постоянно полна горячей любовью к тебе.
Да, Он просит тебя не разрешать сейчас округа (митрополичие), которые Волж. и Владим. хотели бы сейчас ввести: это сейчас несвоевременно, и Гр. говорит, что это могло бы иметь роковые последствия. Она сегодня утром едет проводить Его. Прости, что докучаю тебе приложенной сюда бумагой, но Он хотел, чтоб ты знал об этом.
Горячо обнимаю тебя и нашептываю тебе слова безграничной нежности и любви.
Сердечное спасибо, сокровище мое, за твое дорогое письмо; ни от Бэби, ни от Жилика писем не было; спасибо за телеграмму Алексею, покажу ее Рите, а затем отдам Дер. на хранение.
Хоть бы Михень провалилась куда-нибудь!
Очень неудобно писать из-за этого забинтованного пальца. Я сама вскрыла его ланцетом. Ах, мой большой малютка, целую тебя без конца! На балконе так пусто без тебя и Крошки. Бог да благословит и защитит тебя, мой Солнечный Свет, радость жизни моей!
Навсегда твоя
Женушка.
Алексей Николаевич (1904–1918) – Наследник Цесаревич и Великий Князь, пятый ребенок и единственный сын Николая II и Александры Федоровны
Николай II – Александре Федоровне
Ц. ставка. 17 июня 1916 г.
Моя любимая!
Сердечно благодарю тебя за дорогое письмо. Как досадно, что у тебя нарыв на твоем бедном пальце и тебе приходится носить повязку!
Будь осторожна и лечи его хорошенько.
Вот опять бедный Келлер ранен – я узнал об этом сегодня утром, прежде чем получил твою телеграмму. Я очень надеюсь, что это не затянется надолго. Храбрый человек, он уже в третий раз за время войны поплатился своим здоровьем!
В будущий вторник начнется наше второе наступление там и выше, почти на всем протяжении фронта. Если б только у нас было достаточно снарядов для тяжелой артиллерии, я был бы совсем спокоен. А теперь нам приходится приостанавливать наступление через неделю-две, чтобы пополнить наши запасы, а это делается слишком медленно вследствие недостатка топлива!
Таким образом, наши военные операции затрудняются только тем, что армия не получает достаточного количества тяжелых снарядов.
С отчаяния можно прямо на стену полезть!
Вчера я в первый раз выкупался в реке за городом – вода была свежая и довольно чистая, течение очень быстрое.
Нежная моя голубка, люблю тебя и тоскую по твоим ласкам!
Храни вас Господь! Целую вас нежно. Навеки твой
Ники.
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
18 июня 1916 г.
Мой родной, любимый!
Нежно благодарю тебя за драгоценное письмо, сокровище мое. Очень душно, вдали слышатся раскаты грома. Палец немного лучше, я продолжаю работать, но у меня безобразный почерк. Снова получены добрые вести, говорят, что заняли какой-то важный узловой пункт. Я тебе телеграфировала о Шаховском, потому что Гр. просит принять его, они многое вместе обсудили, и он может сделать некоторые предложения относительно доставки тех нужных вещей, о которых ты писал. Он просит тебя быть тверже со всеми министрами, когда они будут у тебя. Шт. честен и очень хорош, Трепов, по-видимому, враждебно к нему относится. Петровский безумно счастлив, что ты его вызвал – я сегодня видела его. Выпиши к себе как-нибудь также и Сашку.
Зубной врач мучает меня ежедневно; лечение очень медленно подвигается из-за воспаления надкостницы. Вчера вечером прокатились в Павловск с А. – каких там можно увидеть уродливых дам – прямо невероятно – какие платья!! Михень просила разрешения приехать к чаю; я ответила, что не могу принять ее (должен быть Кострицкий, а позднее пойду в церковь). Гр. говорит, что Келлер скоро поправится. Чувствую, ангел мой, что письмо мое вышло страшно скучное, такая досада!
Как хорошо, что ты купаешься, это освежает. Я совершенно без сил. Валя ждет меня и еще один офицер. Кинематографический сеанс был интересен, но длился слишком долго. Сказала Витте (Верх. Сов.), чтоб он приказал Ильину просмотреть бумаги Михень.
Любимый мой, я жажду тебя и твоих ласк. Будь здоров и бодр! Целую тебя с безграничной, страстной любовью. Да хранят тебя святые ангелы и да благословит тебя Бог!
Навеки
Твоя.
Николай II – Александре Федоровне
Царская ставка.
18 июня 1916 г.
Моя родная душка!
Целую тебя и нежно благодарю за дорогое письмо. Опять некогда писать, так как старик Иванов после завтрака разговорился, как заведенная машина. Я посылаю его в Финляндию на ревизию. Он выезжает сегодня вместе с Фредериксом, которому я поручил, с твоего разрешения, поцеловать тебя в лоб. Он, по-видимому, очень доволен возложенным на него поручением, но не знает, как его выполнить. Погода поправилась, стало свежее, слава богу, и я надеюсь выкупаться.
Все здесь, конечно, сожалеют, что Келлер был ранен как раз в то время, когда его кавалерийский корпус так полезен. Я надеюсь, что он быстро поправится.
Как поживает твой бедный палец?
Я ужасно скучаю по тебе, дорогая моя женушка. Мы никогда еще не были так долго в разлуке! Будем надеяться, что такая разлука не бесполезна и где-то нам зачтется!
Теперь пора кончать.
Храни тебя и дорогих девочек Господь! Целую тебя нежно и страстно.
Навеки твой верный Ники.
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
19 июня 1916 г.
Мой любимый!
Сердечное спасибо тебе за милое письмо, которое я получила, когда вернулась из церкви. Буду думать о тебе, когда Фр. передаст мне твой поцелуй, это сделает его более приемлемым. Ах, сокровище мое, как наша разлука длительна этот раз! Вы оба так далеко от нас! Но мы это делаем ради нашей страны, и, когда дела принимают лучший оборот, это легче переносится. Во вторник я буду горячо молиться о наших возлюбленных войсках – да поможет им Бог Всемогущий, да ниспошлет Он им силу, отвагу и искусство для достижения успеха!
Мы сидим на балконе и работаем. Аня и Анастасия наклеивают фотографии. Раскаты грома слышатся один за другим, но воздух не душен.
Были в церкви. Я протелеграфировала Конозаровскому относительно грузовиков, которые нужны Мекку. Видишь ли, мои маленькие поезда-склады подбирают раненых у самого фронта и отвозят их в Новосельцы и т. д., где их дожидаются настоящие санитарные поезда, – у нас не хватает автомобилей, и мы хотим устроить бараки, где предварительно будут перевязывать раненых перед их дальнейшей отправкой. Брусилов дал свое согласие, так как он нуждается в нашей помощи. В 1 сутки мы можем 2 раза привезти раненых – не правда ли, это очень хорошо? Бринкен телеграфировал, что моя санитарная колонна (моего Ломановского поезда) прибыла благополучно, она чрезвычайно была нужна ему – первый год мы помогали гвардейцам, а теперь и Щербачеву просят нас помочь. Так отрадно знать, что, благодаря Мекку, я могу оказывать такую помощь нашим войскам!
Какой ливень! А. на ночь уезжает в Финляндию.
Теперь, мой муженек любимый, прощай и да благословит тебя Бог! Осыпаю тебя жгучими поцелуями и люблю тебя больше, чем могу выразить это словами.
Навеки твоя
Солнышко.
Николай II – Александре Федоровне
Царская ставка.
19 июня 1916 г.
Моя душка-Солнышко!
Сердечно благодарю тебя за дорогое письмо. Я знаю, как трудно писать в такую жару. С сегодняшнего утра воздух после сильного ливня заметно посвежел, что очень приятно. Погода стоит серая и неприветливая, поэтому мы с Алексеем в 4 часа пойдем в кинематограф, который устраивается для солдат по воскресеньям днем. Конечно, он в восторге!
Шах. просил меня принять его, и я приму его в четверг. Я телеграфировал старой Саше К. и получил очень милый ответ.
Войска чудно сражаются, и многие батальоны и даже отдельные части проявляют столько героизма во время битвы, что трудно запомнить все случаи. Наши одесские стрелки дерутся, как львы, но увы! только четвертая часть их уцелела! Твои крымцы готовятся преследовать австрийцев глубоко в их тылу. Твои сибирцы отведены в тыл на отдых, вполне ими заслуженный, а также для пополнения. Через два дня, с Божьей помощью, наше наступление возобновится при участии крупных свежих сил.
Теперь, дорогая, должен кончать. Храни вас Господь! Целую тебя и прижимаю к моему тоскующему сердцу. Навеки, моя бесценная, твой
Ники.
Николай II, Александра Федоровна и их дети. 1910-е годы
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
20 июня 1916 г.
Мой ангел дорогой!
Горячее спасибо за твое драгоценное письмо. Снова гроза и дождь, воздух с утра был удушлив. Фредерикс завтракал и запечатлел «поцелуй» от тебя на моей косынке. Он просит передать тебе его поклон. Я нашла его посвежевшим и поправившимся; он будет жить здесь и ежедневно ездить в город для докладов. Рита только что слышала, что ее брат был ранен и что его уже оперировали в Воронеже, и с отцом уезжает сегодня же вечером. Они очень встревожены, так как им неизвестно, какого рода была операция; я телеграфировала губернатору.
Принимала Шт. Он просит разрешения приехать несколько позднее, так как Дума закрывается сегодня. Гос. Сов. кончает 22; кроме того, ему нужно еще повидать кое-кого, все же он хотел бы видеть тебя, прежде чем ты примешь остальных министров, так как он предварительно должен обсудить с тобой некоторые вопросы и кое-что сообщить. Он говорит, что теперь он проявит энергию, что пока он не вполне освоился с делом, это ему было трудно и что Дума только затормозила все его начинания. Он получил ответы на все те вопросы, которые я ему поставила и о которых тебе говорила. Я забыла в этот раз напомнить ему об одном, а именно о том, что говорил Николай и что действительно чрезвычайно важно, именно: теперь же выбрать людей, которые бы наметили и разработали вопросы для конгресса, который будет по окончании войны. Они должны уже теперь тщательно подготовить и обдумать все, обсуди это, пожалуйста, это безотлагательно. Я рада, что мои бедные сибиряки сейчас могут отдохнуть. Полк сейчас прислал за Коробчуком, чтоб он вернулся, вероятно, это результат их тяжелых потерь, а потому он придет с нами прощаться. Мне предстоит удовольствие пить чай с Михень! Да еще два раза зубной врач – такая тоска! Поздравляю тебя с завтрашним праздником твоих желтых кирасир.
Любимый, сейчас должна кончать. Да благословит и хранит тебя Господь! Осыпаю тебя жгучими поцелуями.
Навеки вся
Твоя.
Николай II – Александре Федоровне
Царская ставка.
21 июня 1916 г.
Моя любимая!
Очень тебе благодарен за дорогое письмо и за поздравление с полковым праздником моих кирасир. Я очень доволен, что со мной Петровский, он сразу освоился с нашей здешней жизнью, он такой славный и веселый мальчик. Мне также нравится Митя Ден – он так спокоен и благоразумен и настоящий джентльмен.
Я поговорю с Вл. Ник. о грязевых компрессах для Бэби – мне кажется, что нетрудно это здесь устроить.
Интересно, о чем говорила с тобой Михень – о своих делах и о бумаге, посланной мне, или о чем-нибудь другом?
Ген. Вильямс передавал мне о глупом разговоре Бориса с одним английским офицером в клубе стрелков в Царском. Б., кажется, заявил, что он убежден в неизбежности войны с Англией по окончании этой войны и что Багдад не был взят нами, потому что они этого не допустили. Все это ложь. Б. уверял, что слышал это в ставке, но не хотел сказать, от кого! Бьюкенен и сэр Грей узнали об этой болтовне – все это весьма неприятно!
Известия, в общем, хорошие.
Да благословит Бог тебя и дорогих девочек, моя дорогая маленькая детка прежних лет!
Нежно и крепко тебя целую и остаюсь навеки твой
Ники.
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
22 июня 1916 г.
Мой любимый!
Шлю тебе нежное спасибо за твое дорогое письмо. Я рада, что с тобой Петровский. Это милый, веселый юноша, который, вероятно, тебя развлекает во время прогулок. Пусть Эристов и остальные меняются с ним. Я нахожу, что тебе следовало бы послать за Борисом и задать ему головомойку – как он смеет говорить такие вещи? Он может думать, что ему угодно, но иметь дерзость говорить это англичанину в присутствии других, это уж превышает всякие границы. Ты должен сделать ему выговор, он не смеет так себя вести, нахал.
Мои маленькие поезда и транспорты усердно работают в Виннице, только им приходится делать большие концы, они в 6 дней подвезли 839 раненых – за 90 верст, по ужасным дорогам, а потому лошади в плохом виде, на них отразилась перегрузка двуколок – 4 заболело, одна околела, вот почему я просила достать легкие грузовики, и Конозар. обещал. Сегодня у меня будет Шуваев, чтоб поговорить об академии. Я хочу, чтоб он постарался найти нам подходящий большой дом для нашего лазарета. Снимки, сделанные Деревенко с Бэби, очень милы; пожалуйста, попроси его прислать мне еще по 12 снимков, где он снят с ружьем, бегающим, за уроком в палатке, а также тебя в лодке, так как я буду клеить альбомы для нашей выставки, а у меня больше все старые снимки. Пусть он мне пришлет также другие хорошие снимки – твои и Алексея – из прежних.
Передам твое письмо, она будет в диком восторге. Сейчас собираюсь покататься с ней и с Ольгой, Татьяна катается верхом, а остальные – в своем лазарете. Леди Сибилла, как говорят, поправляется. Ужасно неудобно писать с таким опухшим и несгибающимся пальцем.
С нетерпением жду вестей. Прощай, мой Солнечный Свет, моя радость, моя жизнь. Бог да благословит и защитит тебя!
Тысячу нежных поцелуев шлет тебе твоя старая
Солнышко.
Александра Федоровна – Николаю II
23 июня 1916 г.
Мой милый!
Сердечное спасибо тебе за твое дорогое письмо. Понимаю, что наши генералы приводят тебя в ярость, когда делают глупости и ошибки. Мекк ошибся – ранены 2 крымца, а не Алекс. Настенька завтракала у нас, так как сегодня день ее рожденья, затем у меня будет Белосельский, потом на час придет зубной врач; быть может, А. приведет ко мне своего брата и сестру; в 5 будет Штюрмер, после него опять зубной врач на 1,5 часа. Носится слух, будто Сергей М. будет поставлен во главе продовольственного дела всей страны – такая чепуха! У Шт. прекрасная идея поручить это дело его министерству, как это было сотни лет, и только хитрец Кривош. взял это на себя. Министерству внутренних дел гораздо легче с эти справиться, так как там имеется весь необходимый штат; он пользуется влиянием и может поставить подходящего энергичного человека во главе специальной комиссии. Теперь, мне говорили, этим заведует Наумов, что очень прискорбно, ибо он недостаточно энергичен и придает слишком большое значение мнению Думы и Земского Союза. Шт. намечает кн. Оболенского (Харьковского губернатора), который мог бы председательствовать в комиссии и разъезжать, знать все и живо входить во все детали. Я не знаю, зачем он хочет видеть меня сегодня, он очень просил, чтоб ты за ним прислал раньше, чем за остальными министрами, для того чтоб иметь возможность спокойно обсудить вопросы, которые ты мне разрешил ему передать.
Опять стало очень тепло. Должна сейчас кончать, мой милый. Бог да благословит и сохранит тебя!
Навеки всецело
Твоя.
Осыпаю поцелуями твои письма и стараюсь представить себе, что слышу твой голос. Безумно тоскую по тебе.
Николай II – Александре Федоровне
Царская ставка.
23 июня 1916 г.
Мое дорогое Солнышко!
Горячо благодарю тебя за милое письмо.
Я думал, что твой бедный пальчик теперь поправился, но ты говоришь, что он тебя все еще беспокоит!
Вчера вечером, между 6 и 7, я отправился с Бэби на станцию и смотрел наших дорогих казаков 1-й Кубан. сотни. Почти каждый рядовой получил награду.
Разумеется, они отличились. И Келлер, и командир 2-й Кизляро-Гребенской, к которой они были прикомандированы, очень их хвалили. От многих из них слышал много интересных вещей. Я пригласил к обеду Рашпиль и Скворцова, среди других гостей они казались совершенно черными. Они, вероятно, прибудут в Ц. Село 25-го; было бы страшно мило, если б ты их приняла до и после молебна в Федоровском соборе.
От Брусилова хорошие известия – я надеюсь, что через день или два наши войска, получив подкрепления, смогут атаковать неприятеля и оттеснить его дальше. Наши потери с самого начала – с 22 мая – потрясающи – 285 000 человек! Но зато и успех огромный!
Я говорил с В.Н. о грязевых компрессах. Он сказал, что все можно будет легко устроить.
Да благословит тебя Бог, моя единственно любимая!
Нежно целую и обнимаю тебя и девочек.
Навеки твой
Ники.
Николай II и Александра Федоровна. 1896 год.
«Второй день рождения дорогой душки Аликс, что она празднует в России. Дай Бог, побольше таких дней в нашей жизни! К обедне пошло только семейство и все принцы. Завтракали в зеленой гостиной».
Александра Федоровна – Николаю II
24 июня 1916 г.
Мое любимое Солнышко!
Нежно благодарю тебя за твое дорогое письмо.
Шт. написал мне об этих вопросах, и вчера я принял Шах. и долго с ним беседовал. Во время нашего разговора разразилась гроза; стало совершенно темно, и недалеко от города ударила молния. Все электрические провода вдруг засветились, как будто огнем, было довольно жутко! После обеда гроза окончилась, и ночь была спокойная, лил только страшный дождь. Сегодня погода серая и неопределенная – к счастью, стало немного свежее.
Появился Ольгин Мартынов, вид у него хороший, он надеется продолжать действительную службу – настоящий молодец!
Что за чепуху болтают о Сергее? Он сейчас как раз на своем месте! Как можно поставить во главе продовольственного дела Великого князя?
Известия хороши; трудный участок фронта около Галузии, Новоселок, Колок в данное время занимается нашими войсками, которые вытесняют оттуда неприятеля, преследуя его через болотистую и лесистую местность. Благодаря этому наш фронт станет значительно короче, тогда как он до сих пор был сильно изогнут. Войска Щербачева имели значительный успех на фланге, примыкающем к Лечицкому. Теперь я могу сказать, что общая картина стала значительно лучше, чем 12 дней назад.
Считаю жадно дни до нашего свидания – может быть, в начале июля; только б ты не страдала от жары, живя в поезде!
Да благословит тебя Бог, моя любимая!
Нежно тебя и девочек целую и остаюсь навеки твоим
Ники.
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
25 июня 1916 г.
Мой родной, милый!
Хочу сегодня же вечером начать письмо к тебе. Мне все еще неудобно держать перо: кожа на пальце все лупится от спиртовых компрессов и на ней пузыри, а потому палец с трудом сгибается. Милый, я позабыла тебе сказать, что вчера я принимала митрополита, мы с ним обсуждали вопрос о Гермогене, который уже несколько дней в городе, принимает репортеров и т. д. Он не имеет никакого права быть здесь, ты ведь ему не дал на это разрешения; он получил его от Волжина и митрополита Влад., в подворье которого он проживает в Киеве. Многие газеты пишут о нем; «Новое время» сообщает, что опальный епископ, вероятно, скоро получит назначение в Астрахань, и там же говорится, что Синод разрешил ему приехать сюда. Шт. тоже случайно слышал об этом и был чрезвычайно недоволен, а потому я попросила митрополита заехать от меня к Шт., чтобы он от своего имени попросил последнего сказать Волж., чтоб он не беспокоил тебя на этот счет и что он лично находит это пребывание здесь Гермог. совершенно недопустимым, а также несвоевременным, так как нельзя забывать, за что ты велел его выслать, и что опять пойдут истории. Сейчас особенно следует избегать подобных историй, они выбрали такое время, когда Гр. отсутствует. Странно, что он живет здесь уже несколько дней, и это держалось в тайне даже от Шт., которому полиция обязана была тотчас же донести об этом. Я пишу об этом только на тот случай, если бы ты об этом услыхал, его следует выслать обратно на место его постоянного жительства. Надеюсь, что Шт. сказал это Волж., спроси об этом Шт. Пока остается Волж., дела не могут идти хорошо. Он совершенно неподходящий человек для занимаемого им поста; это просто красивый светский человек и работает он исключительно с Влад. В понедельник у меня на приеме был Раев, брат врача, сын митрополита Паладия – кажется, он профессор. Это прекрасный человек, близко знающий церковные дела с самого детства. Запиши себе, чтобы расспросить Шт. о нем; он очень хорошо о нем отзывался (его взгляды, конечно, разнятся от воззрений Волж.). Он совсем не похож на Волжина и носит парик – ты, вероятно, знаешь его – он директор курсисский; когда были беспорядки во всех средних учебных заведениях и университетах, поведение его курсисток было прекрасным. Мне было интересно повидать его, потому что он очень хорошо осведомлен в церковных вопросах. Пожалуйста, не забудь поговорить о нем со Штюрмером.
26-е. Какая жара! Крепко благодарю тебя, мой ангел, за твое милое письмо. Я очень рада, что мое длинное письмо не показалось тебе скучным и что ты во всем согласен со мной. Сандро Л. завтракал с нами; он завтра уезжает, чтоб принять полк близ Риги. Он очень поправился, стал гораздо спокойнее, и глаза у него меньше бегают. Бедные О. и Т. уехали в город, А. в Териоки; у нее дорогой, верно, будет Беккер. Младшие девочки в лазарете; я встречусь с ними там и возьму их с собой покататься. Теперь, милый мой, если мы 3-го отправимся в город, что, думается мне, следовало бы сделать, так как это будет большое военное торжество, кто примет парад, кто поздоровается с войсками, кто скажет им спасибо? Не представляю себе, как все это сойдет без тебя.
Павел телеграфировал жене, чтоб она не приезжала к его именинам; это означает, по-видимому, что к тому времени выступит гвардия. От 5 до 7 у меня был зубной врач, и сегодня жду его опять; это совершенно невыносимо в такую жару.
Должна сейчас кончать. Какая это будет радость, если мы скоро увидимся! Напиши мне относительно А., могу ли я ее привезти с собой. Наш Друг очень сильно этого хотел; она тоже принесла бы счастье нашим войскам, ибо Он говорит, что женушка всегда приносит с собой туда счастье.
Бог да благословит и защитит тебя! Поцелуи без конца шлет тебе твоя старая, изнывающая от жары
Солнышко.
Спасибо, ангел мой, за прелестные анютины глазки!
Николай II – Александре Федоровне
Царская ставка.
26 июня 1916 г.
Мой милый ангел!
Сердечно благодарю за дорогое письмо. Не вижу необходимости присутствовать тебе или девочкам на открытии выставки военных трофеев. Не понимаю, почему они поднимают так много шуму по этому поводу. Нет времени писать, только хочу сказать, что люблю тебя глубоко и страстно. Храни тебя Господь, моя любимая! Крепко целую твой
Ники.
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
27 июня 1916 г.
Ангел мой нежный!
Горячо благодарю тебя за твое дорогое письмо – это такая огромная радость, это мне награда за работу в лазарете. Кн. Гедр. вернулась со своими ранеными. Она работала три дня в перед. отряде, где не было хирурга (он только что уехал), сделала 30 операций, из них много трепанаций; она видела моих бедных, милых сибиряков.
Апраксин завтракал у нас, рассказал нам много интересного. Он разъезжал с моими поездами-складами, был в Луцке, в Черновицах и т. д. и скоро опять туда вернется. Затем принимала сенатора Кривцова – о, что за отвратительный, аффектированный человек со сладкими фразами – мне всегда тошно от него! Раев произвел на меня прекрасное впечатление. Затем был у меня полк. Ломаневский – мой бывш. паж; он страшно был счастлив видеть тебя. Сейчас мой мозг как бы в совершенно размягченном состоянии. Собираюсь идти послушать артиллерийских балал. в нашем лазарете – они в среду отправляются в Луцк, после концерта – дантист. Не хватает мыслей для письма, притом такая нестерпимая жара – я совершенно раскисла. Еще раз спрашиваю тебя насчет этой скучной церемонии открытия выставки трофеев, почему она должна быть такой официальной? Обсуди это с Фред. и с военным министром. Если нас там не будет, допустимо ли, чтобы Михень взяла на себя представительство? Протелеграфируй только – «не присутствуй» или «лучше присутствуй там», чтоб я вполне определенно знала, как поступить, пожалуйста, ответь немедленно! Очень много буду думать о тебе завтра. Будь решителен, дорогой мой! Больше писать не могу. Целую без конца.
Навеки, светик мой, твоя старая
Девочка.
Бог да благословит и защитит тебя! Надеюсь, что рука у Бэби не очень болит.
Николай II – Александре Федоровне
Царская ставка.
27 июня 1916 г.
Моя голубка!
Нежно благодарю тебя за твое дорогое письмо.
Конечно, ты можешь привезти с собой А., хотя было бы спокойнее, если б мы могли провести эти несколько дней одни!
Я отправил тебе обратно телеграмму Келлера; я велел Алексееву сообщить ему, что его корпус остается за ним до его возвращения!
Как несносно, что Герм. опять появился на горизонте! Я буду сегодня говорить со Шт. Завтра днем состоится совещание с министрами. Я намерен быть с ними очень нелюбезным и дать им почувствовать, как я ценю Шт. и что он председатель их.
Никак не могу понять, почему открытие выставки военных трофеев вдруг стало такой торжественной церемонией, и продолжаю находить совершенно ненужным твое присутствие или даже присутствие девочек.
Мне кажется, что Мишин Георгиевский комитет все это делает для своего собственного прославления. Я получил телеграмму от их вице-председателя сен. Добровольского (друга Миши), извещающего меня о дне открытия.
Как было бы хорошо, если б ты приехала сюда между 3 и 11 июля! Тогда Ольгины именины. Завтра начинается грязевое лечение Бэби. M-r Жильяр надеется получить месячный отпуск – бедняга, действительно, устал.
Да благословит Бог тебя и девочек! Нежно целую тебя, мое милое Солнышко. Навеки твой
Ники.
Императрица Александра Федоровна с дочерьми Татьяной и Ольгой в госпитале во время Первой мировой войны
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
28 июня 1916 г.
Горячо любимый ангел мой!
Горячее спасибо тебе за твое дорогое письмо. Бедняжка, так грустно, что тебе приходится принимать всех этих министров в эту ужасную жару!
Вдали гроза.
У нас была масса работы в лазарете; я перевязала 11 вновь прибывших, среди них много тяжелораненых. Ежедневные посещения зубного врача способны довести до безумия – надеюсь завтра покончить с ним. Лили и Тити придут к чаю, а затем они едут в деревню. А. посылает тебе пару редисок, выращенных ее ранеными. Гермог. уехал. Конечно, Жилику следует отдохнуть. Как он думает, не следует ли мистеру Гиббсу приехать на его место? Не для уроков, но чтобы почитать с Бэби и чтобы дать ему возможность говорить больше по-английски. Пожалуйста, спроси его об этом, и, если он это одобрит, пусть он тебе это скажет, а ты напиши Петру Вас. Или, может быть, Петру Вас. следовало бы приехать к вам на это время? Пожалуйста, обсуди это с Жиликом. Будет восхитительно приехать к тебе туда. Беккер будет около 3-го, а потому лучше несколько дней спустя, чтобы быть с тобой 11-го.
Сейчас должна кончать. Прощай, мой дорогой, возлюбленный мой, которого я жажду! Бог да благословит и защитит тебя!
Поцелуи без счета, страстные и любящие, шлет тебе
Твоя.
29 июня 1916 г.
Мой родной, милый!
Горячее спасибо тебе за твое дорогое письмо. Рада, что, как видно из твоей телеграммы, заседание прошло хорошо. Как это мило с твоей стороны, что ты тем не менее нашел время написать мне! Мы были на богослужении в госпитальной церкви, а затем поработали. Завтракала Иза – сейчас к ней должен прийти какой-то полковник по поводу этого ужасного праздника. Мы будем пить чай у Михень, она, несомненно, будет говорить о нем; я ничего не скажу ей, пока не получу твоего телеграфного ответа. Я сказала И., чтоб она обо всем подробно расспросила, потому что если Михень собирается разыгрывать большую роль, то лучше мы все 5 тоже поедем – из-за Георг. кавал., которые все там будут. Обсуди это снова с Фред. – согласен? Это исключительно из-за Михень. Я, по обыкновению, страшно тороплюсь, так как меня дожидается масса народа.
Посылаю тебе бумагу, касающуюся Жука. Аня и Ломан очень просят за него, и он этого заслуживает – напиши на бумаге резолюцию, я могу тогда переслать ее для более скорого исполнения. Прости, что докучаю тебе, но они настаивали на том, чтоб Аня за него похлопотала.
Беккер прибыл ко мне и к Т. сегодня, так мило, раньше времени – тем лучше для нашей поездки. А. будет большей частью оставаться в поезде и не будет показываться к столу, так что у нас будет больше времени быть наедине. Она ни в коем случае не желает нам мешать и даже не просила об этой поездке – это желание нашего Друга. Чудная погода. Должна кончать. Крепко обнимаю тебя и осыпаю поцелуями. Бог да благословит и защитит тебя!
Твоя старая
Солнышко.
Ц.С. 30 июня 1916 г.
Дорогой мой ангел!
Георгий у нас завтракал, он будет у тебя в субботу. Тетя Ольга на 10 дней уезжает в Киев, ее пригласила к себе дорогая матушка, скоро приедут Ники и Андрей. У меня было много работы сегодня утром, вторично резали ногу бедного Таубе.
Простилась с нашими 5 казачьими офицерами. Завтра в 4 ч. буду на молебне перед Фед. Соб. – солдаты будут верхом, так как они оттуда отправятся прямо на поезд.
Прости, что постоянно докучаю тебе с этим проклятым праздником в воскресенье, но я опасаюсь, как бы не подумали, что я не хочу присутствовать из-за германских трофеев. Михень, видишь ли, будет там, и там будет собрано около 1000 георгиевских кавалеров. Хорошая погода. Наконец, сегодня вечером я заканчиваю лечение своих зубов. Вчера мы пили чай у Михень; она была чрезвычайно любезна и не касалась ничего в своих разговорах.
Даст бог, мы скоро, на будущей неделе, будем вместе – такое счастье! Мы не выедем отсюда раньше 5-го, на сколько дней можно нам к тебе приехать? С безграничной любовью осыпаю тебя жгучими поцелуями. Прости за смазанное письмо, ветер пригнул листок.
Бог да благословит и защитит тебя!
Навеки твоя старая
Женушка.
Николай II – Александре Федоровне
Царская ставка.
30 июня 1916 г.
Моя бесценная!
Нежно благодарю тебя за твои два дорогих письма. Не мог тебе написать, так как буквально ходил на голове, благодаря всем этим министрам, из которых каждый желал быть принятым отдельно. Теперь-то, наконец, я с ними покончил!
Граббе просит тебя приказать Зборовскому отправиться в Крым для поправления здоровья. Если б можно было поместить его в казармах конвоя в Ливадии, он мог бы взять с собой свою старую мать и сестер!
Голова у меня еще идет кругом от всех дел, о которых я думал или слышал, когда здесь были министры, и очень трудно привести опять мысли в порядок.
Мысль о скором твоем приезде сюда все для меня скрашивает. Бэби постоянно спрашивает у меня о дне твоего приезда и будешь ли ты здесь в день его рождения? Он очень хорошо переносит грязевое лечение и так же весел, как всегда. Вл. Ник. предложил мне принимать иодин, что я и делаю, и пока еще не ощущаю неприятных результатов.
Погода хорошая, нежаркая, ночи, к счастью, прохладные. Я купаюсь каждый день.
Игорь уезжает на месяц в Осташево. Пришла очередь и Петровского; на их место приедут Дараган и Генрици (драгун).
Да благословит Бог тебя и девочек! Нежно тебя и их целую. Передай привет А. и поблагодари ее за редиску.
Навеки, мое дорогое Солнышко, твой
Ники.
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
1 июля 1916 г.
Дорогой мой!
Бесконечно тебе признательна за твое дорогое письмо. Жилик будет у нас обедать и расскажет нам все новости о вас всех. Легко представляю себе, как твоя бедная голова должна быть утомлена от твоих тяжелых трудов – так трудно постоянно обо всем помнить! Я велела Марии поговорить с Зборовским, и после этого мы все устроим, он выражал желание ехать на Кавказ, я знаю. Я рада, что ты снова стал принимать иодин, это – от времени до времени – очень тебе полезно. Идем прощаться с нашей сотней – там перед Большим дворцом молебен (все это страшно без тебя). Рада, что ты отменил военную церемонию на этом празднике и что мне не надо там быть в воскресенье. У нас в лазарете сейчас находится 8-летний мальчик, племянник Иедигарова – он лежит вместе с офицерами, так как она просила, чтоб его положили к ним, и один взрослый герой раскладывает с ним пасьянсы – не надо! Таубе понемногу поправляется, хотя боли в ноге еще сильные.
Сегодня погода переменчивая. Аня снова посылает тебе пару редисок. Уверена, что Бэби скучает без Жилика – этот человек сущий клад.
Как хорошо, что увижу Дарагана!
Я тоже получила телеграмму от Гр.
Получила письмо от Виктории и от Луизы. Красный Крест запретил немецким и австрийским сестрам посещать раненых, причина – уничтожение второго корабля Красного Креста, я нахожу это глупым и нецелесообразным. Прощай, сокровище мое. Осыпаю тебя без конца жгучими поцелуями.
Бог да благословит и защитит тебя! Твоя навеки старая
Солнышко.
Императрица Александра Федоровна подает инструменты во время операции в Царскосельском лазарете, 1915 год.
«Сегодня утром мы присутствовали (я, по обыкновению, помогаю подавать инструменты, Ольга продевала нитки в иголки) при нашей первой большой ампутации (рука была отнята у самого плеча). Затем мы все занимались перевязками (в нашем маленьком лазарете), а позже очень сложные перевязки в большом лазарете… я все промыла, почистила, помазала иодином, покрыла вазелином, подвязала, – все это вышло вполне удачно, – мне приятнее делать подобные вещи самой под руководством врача. Я сделала 3 подобных перевязки, – у одного была вставлена туда трубочка. Сердце кровью за них обливается, – не стану описывать других подробностей, так это грустно, но, будучи женой и матерью, я особенно сочувствую им».
Николай II – Александре Федоровне
Царская ставка.
1 июля 1916 г.
Моя любимая!
Сердечно благодарю за дорогое письмо.
Как мило, что ты была на молебне и простилась с нашими казаками! Сегодня меня покинул мой урядник Муравицкий, и на его место прибыл новый с четырьмя крестами. Зовут его Светличный. Тот первый был прекрасный парень – Бэби его любил; он, купаясь, выкидывал в воде вместе с Нагорным разные смешные штуки и разговаривал с Игорем по-малорусски.
Посылаю тебе кучу снимков, сделанных Деревенко. Он просит тебя взять все, какие тебе только понравятся. Вчерашний сеанс в кинематографе был интересен, показывали Верден.
Я позволил присутствовать семьям военных, так что все боковые ложи были полны дамами и детьми, стулья были заняты мужьями, а весь верх, по обыкновению, – солдатами. Воздух был не так хорош, как без дам. Удивляюсь, почему? Пора кончать. Дараган приехал на 10 дней. Храни тебя Господь, мое бесценное, милое Солнышко!
Целую нежно тебя и девочек.
Навсегда твой
Ники.
2 июля 1916 г.
Бесценная моя женушка!
Горячо благодарю за дорогое письмо. Я, как всегда, пишу после завтрака, вернувшись из сада с мокрыми рукавами и сапогами, так как Алексей намочил нас у фонтана. Это его любимая игра, вместе с Соловым, французским ген. Жанен, Петровским, ген. Вильямс и японцами. При этом царит сильное оживление и раздается смех, иногда и другие гости принимают в этом участие. Я смотрю за порядком и за тем, чтобы дело не заходило слишком далеко. Надеюсь, что ты увидишь эту игру, когда приедешь. Теперь так жарко, что высыхаешь в одну минуту. Соловой очень веселый и добрый малый, и Бэби очень его любит. Георгий приехал, спасибо за привет через него. Он заинтересовался Архангельском и очень хорошо передает все подробности.
Старик Шт. уже просил принять его, и я приму его завтра, в воскресенье, вероятно, он привезет с собой выработанную на последнем нашем заседании схему главнейших вопросов.
Теперь на фронте временное затишье, которое прекратится около 7-го, гвардия тоже должна принять участие, потому что пора прорвать неприятельскую линию и взять Ковель. Тогда ты будешь здесь, и я буду еще счастливее!
Храни Господь тебя и девочек, целую тебя страстно.
Твой, моя любовь, навеки
Ники.
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
2 июля 1916 г.
Мой голубчик!
Пишу у себя в комнате при свете лампы, так как сейчас разыгралась страшная гроза и льет дождь – ужасные удары грома, как будто молния ударила где-нибудь вблизи! Кн. Лоло и Валя завтракали – он доставит тебе это письмо.
Нежно благодарю тебя, мой ангел, за твое дорогое письмо. Снимки, сделанные Дерев., восхитительны, в особенности где вы сняты вдвоем, мои дорогие. Как Алексей вырос, у нас больше нет маленьких! Ах, как я скучаю без вас обоих. Лазарет – мое истинное спасение и утешение. У нас много тяжелораненых, ежедневно операции и много работы, которую нам надо закончить до нашего отъезда. Кахан приехал, вчера вечером был у Ани. Сегодня она просила меня провести вечер с ней и с ним и послушать его чудные рассказы.
Сейчас начинает проясняться. Меня просили похлопотать о Безобразове (кавалер.), юноша все еще болен, а срок его тоже истек, и потому ему пришлось бы выйти из полка, если б я не получила от тебя разрешения оставить его еще на 2 месяца, теперь он сможет остаться в своем полку.
А теперь, мой Солнечный Свет, прощай. Бог да благословит и защитит тебя! Нежно и горячо целую тебя без конца.
Навеки, Ники мой, вся
Твоя.
3 июля 1916 г.
Мой любимый ангел!
Нежно благодарю тебя за твое милое письмо. Дай бог, чтоб мы могли в четверг после завтрака уже быть вместе! Разве это не восхитительно – быть наконец вместе после 7 долгих, долгих недель? Мы везем П.В. Петр. с собой.
Итак, гвардия выступает! Н.П. писал, что они как раз собираются в путь, вероятно в Луцк, так что мы будем с тобой в эти великие дни – да поможет Бог Все могущий нашим войскам! Гр. сказал, что если я к тебе приеду, то Бог снова пошлет свою помощь нашим войскам, дай Боже! Шт. – кап. Любимов, командир Бэбиной роты 89 Белом. полка, вскоре покидает наш лазарет: он никогда не видал Алексея, а потому мы сказали, чтоб он проехал через ставку и попросил через Валю о разрешении повидать Бэби – это такой славный человек! Мне хотелось бы, чтоб ты повидал еще одного нашего героя, я уже писала тебе однажды о нем, он из бронир. пулем. мотора. Он никогда тебя не видел, он лег в наш лазарет, чтобы наконец нас увидеть; было бы хорошо, если б ему тоже можно было проехать через ставку (ему 26 лет, он шт. – кап., его отец был на японской войне, командовал в Полтаве артиллерией и умер там перед самым началом войны) – Сыробоярский, георгиевское оружие, крест, все, что только можно получить, ранен уже третий раз. Можно ли им так проехать, могу ли я что-нибудь ему сказать (они сами об этом не просили)? Он сейчас уезжает на неделю к своей матери в Полтаву, а после по делу вернется в СПб. Если они приедут в М., к кому они должны обратиться, чтобы быть представленными тебе? Хотелось бы доставить удовольствие этим храбрецам, и ты не без интереса послушаешь его (sic!) рассказы.
Чудная погода. Аня на ночь уехала в Финляндию. Михень в городе, парадирует со своей медалью. Я провела вчерашний день у Ани с Гахамом! Это очень веселый и приятный человек, она совсем растаяла.
Сейчас должна идти в Большой дворец (такая тоска!).
С. П. Фед. будет в ставке около 15 июля.
Всяческие благопожелания и 1000 поцелуев шлет тебе твоя старая
Женушка.
Приеду к тебе, оставив Беккер позади!
Николай II – Александре Федоровне
Царская ставка.
4 июля 1916 г.
Моя родная, нежно любимая женушка!
Горячо благодарю тебя за твое дорогое длинное письмо. Сегодня приехал Николай Мих., чтоб обсудить некоторые вопросы в связи с императорским историческим обществом, а также по поводу своей последней поездки по северным рекам. Я, конечно, приму всякого храброго офицера, которого ты направишь ко мне. Пусть они спрашивают через штаб. Я постоянно принимаю офицеров, полковников и генералов, возвращающихся с фронта, и приглашаю их к завтраку или обеду. Многие отставленные от должности приезжают сюда с жалобами, и их дела здесь разбираются. Могилев напоминает огромную гостиницу, где проходит масса народа и где всегда видишь самые разнообразные типы людей.
Погода прямо дивная – не вылезал бы весь день из воды. Пока Алексей барахтается около берега, я купаюсь недалеко от него, а также Кира, Петровский, мои казаки и матросы.
Сегодня утром приехала 4-я сотня; я простился с ними, хотя на самом деле они уезжают только завтра утром. Столько хороших знакомых!
Да хранит тебя Господь в пути! Это мое последнее письмо.
Целую крепко тебя и девочек и жду тебя страстно.
Твой, Солнышко мое, навеки
Ники.
Император Николай II на фронте, 1915 год
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
5 июля 1916 г.
Родной мой!
Сердечно благодарю тебя за твое последнее дорогое письмо. Сегодня 7 недель, как мы расстались, тогда тоже был вторник. Страшная жара; я вся в испарине и совершенно изжарилась на солнце.
Большое спасибо за офицеров. Они будут в безумном восторге, тем более что сами они не решались о том просить; они приедут туда еще при нас, чтобы не так стесняться.
Сегодня мы снимались группами в лазарете. Настенька заболела, а потому мы с собой берем Изу, чему она безумно рада.
Сегодня у меня будет Штюрмер и еще многие. Как радостна мысль, что я скоро опять смогу заключить тебя в мои объятия.
Прости за бессвязное письмо, но я раскисла и притом страшно тороплюсь. Бог да благословит и защитит тебя! Крепко целую тебя.
Навеки твоя старая
Солнышко.
Дедюлин являлся проститься, из полка прислали за ним.
Могилев. 12 июля 1916 г.
Ангел мой любимый!
Я попросила Аню отправить эти бумаги, чтоб ты дал их Алексееву на прочтение, а после верни мне рапорт – телеграмма мне не нужна, так как у меня есть копия с нее.
Какой дождь!
Надеюсь, что мой Бэби здоров. Мне доложили, что он проснулся и опять уснул, надеюсь, что он хорошо спал. Пожалуйста, скажи, чтоб мне доложили, как только он проснется, тогда я встану раньше и приду с ним посидеть. Я надеюсь, что все это пустяки и что, хорошо выспавшись, милое дитя будет опять здорово.
Осыпаю вас обоих поцелуями.
Твоя старая
Женушка.
Царская ставка. 12 июля 1916 г.
Мой любимый!
Снова прощай, – слава богу, теперь ненадолго, – но все же ненавижу расставанье с тобой и Солнечным Лучом. Так тоскливо без тебя, и мысль о том, как много тебе приходится работать, какую ужасную жизнь ты ведешь, удручает меня. Спасибо, мой ангел, что дал мне возможность побыть с тобой, что послал за нами – это было радостью и дало силу для дальнейшей работы. Мы насладились своими каникулами и теперь снова принимаемся за дело. В четверг утром прямо приступаем к перевязкам, затем мне надо будет принять немецких и австрийских сестер (меня эта перспектива не особенно прельщает). Она телеграфировала нашему Другу о погоде, и я надеюсь, что Бог пошлет солнечные дни на нашем фронте. Пожалуйста, протелеграфируй сегодня вечером, а также завтра утром, какая температура у Крошки. Мы прибудем в Царское Село завтра вечером в 8.
Прощай, мой светик, любовь моя. Боюсь, что наше посещение было слишком беспокойно для тебя, кругом была такая суета, а тебе приходилось еще делать твою обычную работу. С горячей тоской буду вспоминать каждую твою ласку.
Бог да благословит и защитит тебя, да дарует Он тебе силу, мужество и успех!
Осыпаю тебя жгучими поцелуями без счета.
Навеки вся
Твоя.
Николай II – Александре Федоровне
Царская ставка.
13 июля 1916 г.
Ненаглядная моя!
Крепко благодарю тебя за оба дорогих письма, за утреннюю записочку из поезда, которую я прочитал лишь днем, и за прощальное письмо, которое Бэби мне передал во время доклада Шт. Он, слава богу, совсем здоров, спал очень крепко рядом со своим старым отцом и, по обыкновению, полон жизни и энергии.
Это я должен благодарить тебя, дорогая, за твой приезд сюда с девочками и за то, что ты принесла мне сюда жизнь и солнце, несмотря на дождливую погоду. Я боюсь, что ты устала от непрестанной беготни вверх и вниз, взад и вперед. Я, конечно, как всегда, не успел сказать тебе и половины того, что собирался, потому что при свидании с тобой после долгой разлуки я становлюсь как-то глупо застенчив и только сижу и смотрю на тебя, что уже само по себе большая для меня радость.
Я так рад, что мы увидимся до дня рождения А.! Когда мы возвращались с вокзала, Бэби начал думать вслух и вдруг громко произнес: «Опять одни», – очень коротко и ясно.
Сейчас мы в небольшой компании поднимаемся вверх по реке до его любимого берега. Погода тихая и облачная, очень мягкая. Храни Господь тебя, любимое Солнышко, и девочек. Крепко целую.
Твой старый, нежно преданный и обожающий тебя муженек
Ники.
Александра Федоровна – Николаю II
Царское село
14 июля 1916 г.
Мой любимый, бесценный!
Так безгранично счастлива была получить твое дорогое письмо! Благодарю тебя за него от всего моего горячо любящего старого сердца. Милый, каждое твое нежное слово дает мне величайшую, глубочайшую радость, и я глубоко ее затаиваю в моем сердце и живу ею. Наша поездка кажется сном. Пришлось без конца рассказывать в лазарете, все страшно интересуются и непременно хотят все знать. Очень теплая погода и божественный ветерок, так что мы собираемся прокатиться. Только что принимала 6 немецких и 5 австрийских сестер – это настоящие светские дамы: ничего похожего на тот плохой подбор, который туда отправлен нами. Они привезли мне письма из дому и от Ирен, все шлют тебе привет. Ты должен меня извинить за глупое письмо, но я немножко одурела.
Рано легла в постель и с наслаждением приняла ванну. Милый, пожалуйста, вели отпустить Сухомлинова домой, доктора опасаются, что он сойдет с ума, если его еще продержат в заключении – сделай это хорошее дело по собственному своему доброму почину. Мои сибиряки очень обрадованы телеграммой от Сергеева о новых успехах.
Конец ознакомительного фрагмента.