Мой мир. Малкольм Тернер. Книга первая. Глава III. Странник (Ольга Лущинская)

Глава III. Странник

Эту ночью, а точнее то, что от нее осталось, я спал очень крепко и умиротворенно. Никаких снов так и не видел. Можно было бы подумать, что Шницель оказался прав, я действительно немного переутомился и мне нужен был покой. Я бы так и подумал, если бы не сундучок на моем столике, который мне удалось добыть вчера во тьме песчаной бури. Проснулся я поздновато. На часах было начало одиннадцатого. Интересно, а что внутри этого странного каменного ларца, грубого, неотесанного серого гранита? Узнать сейчас или сперва отправиться на работу? Нет, сундук подождет. Да и я не знаю, как мне оторвать от него крышку. С другой стороны, у меня еще есть немного времени, чтобы собраться на работу и явиться на съемочную площадку до прихода актеров.

Я так и упал на диван после своих похождений, не очистив шерсть от песка и пыли, поэтому первым делом отправился в душ. Теплая вода с утра очень приятно усыпляет и успокаивает. Поэтому после водных процедур неплохо бы выпить чашечку ароматного цитрусового чая, чтобы взбодриться. Окно на кухне и в гостиной располагалось очень удобно: солнце восходило и заходило глядя прямо в него. Я встречал день и заканчивал его вместе с солнцем, ощущая его горячие лучи. Но с начала восхода уже прошло несколько часов и солнце немного сместилось со своего привычного положения: ему нужно успеть обойти весь круг и зайти за море в том же месте до того, как над ним взойдет луна.

Я поставил пустую кружку апельсинового чая на стол, потянулся и широко зевнул. Мне совершенно не хотелось торопиться на работу. Она казалась такой ненужной и бессмысленной. Наверное, так и было. Кто смотрит эти фильмы? Я точно нет, и, насколько мне известно, никто их не смотрит в этом городе, кроме детей и старичков. Им это в радость. Первым, потому что так они познают мир: плохое и хорошее, опасное, интересное, полезное. А вторым, потому что у них недостаточно уже сил и энергии, чтобы отправиться в путешествие. Что касается лично меня, я не смотрел эти фильмы уже хотя бы потому, что полностью знал их содержание. Кроме того, книги были для меня интереснее: в них ты видишь все так, как рисует твое воображение, а не режиссер.

Я не спеша выдвинулся в сторону студии. По улицам уже оживленно двигались горожане. Кто-то шел на работу, как и я. Другие просто прогуливались, скрашивая досуг. Третьи направлялись по своим делам. Помниться мне, что в мегаполисе все движутся быстро и суетливо. Здесь же никто никуда не спешил. Каждый житель точно знал, где и во сколько ему нужно очутиться, и планировал завтрашний день заранее. Заходить к Клайду я не стал, у него уже сидела пара клиентов. Ему было не до меня. Не только из-за работы. Из окна слышалось, как он чирикает клиенту очередную забавную историю о своей маленькой племяннице, которая только учится говорить.

Я собирался зайти к старушке Висси, чтобы извиниться за то, что не пришел к ней вечером. Но и она была слишком занята, чтобы обратить на меня внимание. Рабочий день уже был в самом разгаре для всех жителей. Я оставил ей записку на клиентской доске для заказов (она хозяйничала на кухне) и пошел дальше.

На территорию студии постепенно прибывали актеры. Они приветливо здоровались друг с другом, смеялись и делились последними новостями. По дороге в павильон я встретил Шницеля. Он дружелюбно завилял хвостом и заулыбался:

– Малкольм, доброе утро! Гляжу, тебе уже гораздо легче. Вид вполне здоровый и довольный. Отдых пошел тебе на пользу.

– Здравствуйте, доктор Шницель. Да, вы совершенно правы. Благодарю вас за оказанную помощь, – я пожал ему руку.

– Ну что ты, это моя работа. Я люблю ее и очень ответственно отношусь к каждому своему пациенту.

Мы попрощались и разошлись. Его слова заставили меня задуматься. А люблю ли я свою работу? До вчерашнего вечера мне казалось, что люблю. А сейчас… я не хотел идти на работу. Я стал считать ее рутиной. Какая эта любовь? Нет, я всегда очень ответственно подходил у ней, как и доктор Шницель, но никогда не думал о том, что мне это нравится. Наверное, это не мое, и мне стоит серьезно задуматься о том, чтобы бросить это дело. Теперь мысль о путешествии не казалась такой уж безумной. Возможно сейчас это то, что мне необходимо. Об этом я как раз собирался подумать сегодня. Но только не на работе, нет. Сейчас я хороший работник, не время думать о личном.

Я зашел в пустой павильон и подошел к столику с напитками. Солнце сегодня было жарким, от этого очень хотелось пить. В стаканчики уже разлили свежий лимонный сок. Я сделал пару глотков и застыл со стаканчиком в руке, закрыв на минуту глаза. Мне как никогда хотелось уйти со студии куда-нибудь подальше, неважно куда. Меня испугало чье-то прикосновение к плечу и звонкое «привет», следующее за ним. От такого неожиданного приветствия я подпрыгнул и уронил стаканчик. Передо мной опять стоял тот паренек, что напугал меня вчера на пляже. Он что, преследует меня и в самый неподходящий момент крадется сзади, чтобы застать врасплох? Я облегченно выдохнул:

– Колокольчик бы тебе на шею.

– Извини, – засмеялся он, – не хотел напугать тебя. Снова.

Наступило неловкое молчание. Наверное, мое недоверчиво-снисходительное выражение лица заставило его чувствовать себя виноватым и на пару секунд потупить взгляд в пол.

– Что ты тут делаешь?

– Я? – удивился он, – я тут работаю. Вроде как…

– Что? Работаешь? Кем?

– Я устроился механиком, – довольно сообщил он, – теперь вот ремонтирую тут все, что ломается. А ты тут тоже работаешь? А давно? Тут интересно? Я много фильмов смотрел, мне нравится кино. Всегда хотел узнать, как его снимают. А ты актер? Или режиссер? А что ты делаешь?

– Так, тихо-тихо. Стоп, парень. Слишком много вопросов. Для одного раза. Тебе вообще хочется получить ответы или у тебя такая странная потребность сказать как можно больше?

Он вздохнул и обиженно отвел взгляд.

– Ладно, прости, я погорячился… Да, я тут работаю. Я каскадер.

Он тут же оживился. Взгляд его засиял. Похоже, его эта мысль зацепила:

– Каскадер? Ух ты, как интересно! Значит, ты трюки выполняешь за актеров?

– Да, так и есть.

– Здорово. А это же опасно. Ты часто калечишься?

– Ну, бывает иногда. Редко. Не сильно, – сказал я, завидев в глазах очередной вопрос.

– Интригующая работа. Должно быть, ты ее очень любишь, раз еще не ушел.

– Да… да. Люблю. Слушай, я бы рад еще тут с тобой поболтать, но мне надо идти. До свидания.

– Хорошо. Если что, то я всегда рад пообщаться. Пока! – крикнул он мне вдогонку.

Люблю свою работу… Да что тут происходит? Слишком много напоминаний об этом. Работа… кому она сейчас нужна? В мире и без нее много интересного. «Интригующая работа»… никакой интриги, все совершенно обычное и привычное. Одни и те же лица, одни и те же задания. Надоело. Вот он, ответ на мой вопрос. Мне нужно бросить привычную жизнь и отправиться в странствия. Увидеть мир, узнать его лучше, прочувствовать.

Эта мысль меня зажгла. Зачем оставаться сейчас, что-то доделывать? Я могу просто уйти. Взять и уволиться. Мне это больше не нужно, это угнетает меня. Не желаю больше быть бездумным роботом, который проживает свою жизнь, как заложенную в него программу.

Я вышел из павильона и направился к выходу. Ситуация была ясна как никогда. Все эти знаки, сны, все вело меня к этому. Будто-то бы что-то неведомое вытянуло меня из долгого и беспробудного сна. Оно влекло и манило с каждым часом все сильнее. И я просто обязан узнать, что меня тянет, кто направил меня. Это кажется безумием… Похоже, что теперь я увидел ситуацию с другой стороны, под другим углом. Ведь все эти сектанты и безумцы видят все совершенно иначе, чем те, кто вокруг них. Они находят в своих новых убеждениях то, что меняет их представление о мире, их сознание, и при этом считают себя абсолютно здоровыми. Может, поэтому они и не могут понять, что больны? Потому что не считают это болезнью. А может это и не болезнь вовсе? Просто другие не видят того, что видят они! Неужели все, кто видят мир иначе, безумны? Этого просто не может быть. Ведь именно новый взгляд на мир порождает новые идеи, великие открытия, немыслимые изобретения. Так достигается то, что раньше казалось невозможным. Не попробуешь – не узнаешь, так? Вот я и попробую. Даже если я и сбрендил, что с того? Если не рискнуть, то можно многое упустить. А если рискнуть… многое обрести. Я получу шанс изменить что-то. И, возможно, не только в своей жизни. Мы не безумны. Мы всего лишь смотрим на мир иначе.

На выходе из студии охранника не оказалось, поэтому мне удалось уйти незамеченным. Да, нехорошо вот так скрываться, не сказав последнее прощай. Но я чувствовал всей душой, что мне необходимо понять, что так сильно влечет меня. А главное – куда. Я изменил свой привычный маршрут до дома и пошел длинной дорогой, в обход оживленных улиц. Меньше всего сейчас мне хотелось с кем-нибудь столкнуться и что-то объяснять.

Добравшись до дома, я тут же взял в руки сундучок. Я уверен, что разгадка кроется в нем. Если у меня получиться открыть его, то я все узнаю. Но как бы я не бился над ним, проклятая крышка все никак не поддавалась. Открывать ее руками было бессмысленным занятием, даже инструментам для обработки горных пород этот ларец не хотел подчиняться. Снять хотя бы каменную пыль с него никак не получалось. Он будто бы был заколдован. Не может же такого быть! Магии не существует! Или я не прав? Так или иначе, сколько я с ним не возился, он так и не открылся.

Тут кто-то настойчиво постучался в дверь. Я поставил сундучок в ящик под телевизором и отправился к двери. На пороге стоял запыхавшийся Шницель с большими от страха глазами. Завидев меня, он быстро завилял своим изогнутым хвостом и обнял меня:

– Малкольм, ты в порядке! Я уж было чуть с ума не сошел! На студии тебя обыскались, ты как сквозь землю провалился! Никто не видел, как ты ушел, да и куда вообще в разгар рабочего-то дня? Что с тобой случилось? Почему ты здесь?

Я тяжело вздохнул и закрыл глаза:

– Шницель… я решил уволиться. Эта работа не для меня. Да и не только работа. Я не могу объяснить этого, но мне нужно уйти из города. Правда нужно, это просто необходимо сейчас. Я действительно здоров, – сказал я, заметив, как он открывает свою сумку с медицинскими аппаратами, – Просто это то, чего требует душа. Я не хотел, чтобы ты так волновался, но… я… прости.

Я видел это чувство в его глазах: он был расстроен. Нет, не тем, что я сбежал, никого не предупредив, а тем, что я ухожу. Мы не то чтобы хорошо общались со Шницелем. Мы не были друзьями, но он просто привязался ко мне. К тому же, он всегда не любил, когда кто-то уходил, и был невероятно счастлив, когда кто-то возвращался. Шницель медленно закрыл свою сумку, опустил взор в пол и прошептал:

– Я буду скучать по тебе.

– Я тоже, Шницель. Я тоже.

– Ну… тогда сообщу начальству о твоем уходе. Вечером принесу тебе документы на подпись. Пока, Малкольм.

– Пока…

Я почувствовал себя паршиво. У меня не было друзей в этом городе, но меня знали многие. Не скажу, что я буду сильно скучать по ним, да и они по мне тоже. Но всегда тяжело, когда что-то привычное вдруг меняется. Сразу начинаешь смотреть на вещи по-новому. Все остальное кажется таким маленьким, незначительным. Тебе хочется, чтобы ничего не менялось, чтобы все было как прежде. Нет, я не могу отступить назад. Уже слишком поздно.

Я упал на подоконник в гостиной и посмотрел в окно. Море. А справа город. Слева равнина. Позади равнина. Я уйду из города, но вернусь ли? Я даже не знаю. Пусть все идет своим чередом. Впереди целый мир, огромный и необъятный. Сколько всего еще предстоит сделать. Я взобрался на крышу, чтобы осмотреть городок. Он был хорошо виден, ведь я жил на высоком холме. Солнце полностью освещало все окрестности и ровно ложилось на морскую гладь. Время остановилось для меня. А ведь это именно то, чего я хотел. Чтобы больше ничего не планировать, никуда не спешить. Если подумать, я никогда еще так просто не валялся на крыше и не думал о чем-то. Всю жизнь пытался чем-то себя занять, чтобы не тратить время впустую, а на самом деле только это и делал. Эта жизнь не для меня. Меня ждет что-то другое. Может быть, оно там, за равниной и лесом. Что-то особенное, то, чего я так долго не мог разглядеть. Оно там, за горизонтом. И я обязательно туда дойду. Уже скоро. Я больше не хочу так спешить туда, сломя голову, как это было несколько часов назад, когда я ушел со студии. Сейчас я был совершенно спокоен и… счастлив? Пожалуй, это именно то чувство. Легкости и полета, свободы, когда слабый ветер обдувает лицо, и листья на деревьях медленно качаются, как волны в океане. Лежа на крыше и глядя на меленькие перистые облака, я мечтал взлететь туда, ввысь, и осмотреть все окрестности. Так и задремал, в мечтах. Мне снились заоблачные дали, неведомые существа, неповторимые красоты природы.

Меня разбудил стук в дверь. Время уже шло к закату, солнце почти дошло до того места, где оно сладко дремлет всю ночь. Я спустился с крыши в гостиную через окно, как и залез, и открыл двери. Передо мной стоял тот же рыженький парень, что недавно приехал в этот город. Может, я был прав с самого начала, и все это не совпадение. Он пришел, а я ухожу. Все в городе будет так же, как и было без него. Только теперь в нем не будет меня. Теперь он будет беседовать с Клайдом (а два таких болтуна точно найдут, о чем поговорить), чинить печи доброй Висси и работать на студии. Теперь я начал ему симпатизировать. Одет он был намного лучше, чем при нашей первой встрече: простая зеленая футболка, бежевые шорты и простые шлепанцы. Он улыбнулся, когда я открыл дверь:

– Привет. Я принес тебе документы. Шницель не смог сделать это сам, ему немного грустно. Он просил передать тебе, что он будет скучать, и желает тебе гладкой дороги.

– Спасибо, – улыбнулся я в ответ, – Привет, да. Извини, я иногда забываю здороваться.

– Ничего страшного, – заулыбался он еще сильней.

Что-то было в этой улыбке. Невероятно добродушное и искреннее. Я будто смотрел в зеркало. Значительно видоизмененное, но это было мое отражение. Я читал в его глазах самоотверженность и честность. Он был хорошим существом, это видно.

– Хочешь войти? Угощу кружечкой мятного чая с клубникой, абрикосовым рулетом. Что скажешь?

– Да, я с радостью, спасибо.

Его глаза засветились от счастья. Он будто бы чувствовал, что нашел свое место. Такое, в котором он нужен. В котором счастлив. Я проводил его на кухню и заварил нам по кружечке чая. Документы он положил на кухонную тумбочку возле окна и сел за стол:

– У тебя очень красивый дом. Я только въехал, так что у меня пока что пустовато. Зато водоорганизация исправно работает, цветы еще совсем молодые.

– Да, спасибо. А ты случайно не знаешь, как эти цветы называются?

– Знаю. Я рос в речном городе, у нас их очень много растет. Это северная лилия. Зимой она замерзает, и так красиво! Вместе со струйками воды, которые она выпускает. На озере картина смотрится завораживающе. Множество разных цветочно-ледяных арок всех размеров. Дети всегда катаются на льду между ними, каждую зиму. И я там катался с сестрами.

– Как здорово. А почему ты уехал? – я вдруг подумал, что, может, и его внезапно потянуло куда-то, как и меня.

– Мне несладко жилось там, – погрустнел он, – Но я не хочу говорить об этом. В общем, я отправился сюда, чтобы изучить новые механизмы. Привезу потом домой новые технологии и знания, навещу семью. Я докажу всем жителям, что я не олух. Я многое могу.

– Ты молодец, – искренне загордился я им, – Это правильно. Ты можешь все, если у тебя есть стремление чего-то достичь.

– Спасибо, – он снова повеселел, – А почему ты оказался здесь? И почему уезжаешь?

Я поставил кружку на стол:

– Видишь ли, я никогда не знал своей семьи. Я был совсем ребенком и жил в большом мегаполисе, на улице. Потом… в городе случилась одна трагедия, не спрашивай какая, и меня переселили сюда. Тут я и жил все это время. А сейчас… наверное, я готов отпустить это место и двигаться дальше. Я слишком засиделся в этом городе, меня ждут новые свершения. Я хочу узнать мир.

Он задумался и немного поник:

– Знаешь… жаль, что ты никогда не знал семью. Даже не представляю, как тебе жилось. Мне и с семьей-то тяжко приходилось, а тут…

Наступило неловкое молчание. Он молча допивал свой чай, так и не прикоснувшись к рулету (очевидно, что по пути ко мне, он зашел к Висси).

– Пойдем в гостиную. Я подпишу бумаги и отдам их тебе.

– Да, конечно.

Пока я читал документы, Джейсон рассматривал книги у меня на полке, осмотрел комнату и полюбовался началом заката. Я достал ручку и начал подписываться. На последней бумаге я по привычке произнес свое имя:

– Малкольм Тернер… все, готово.

Вдруг в шкафчике под телевизором послышался глухой одиночный стук. К моему сожалению, Джейсон тоже услышал этот звук:

– Что это было?

– Это? Понятия не имею.

Я открыл шкафчик. Там стоял тот самый сундучок, но на этот раз он был открыт! Не знаю, сам он открылся или мое имя было паролем (если он был заколдован), но он действительно был открыт. Внутри сундука лежал маленький сверток старого пергамента. Я развязал узелок и развернул листок. На нем была странная надпись, которая меня отключила на несколько секунд, и я замер. Там было написано: «На языке отшельников из древнего мира „Малкольм“ – значит „странник“».

Теперь я убежден, что все события за последние три дня точно были не случайны. Это послание для меня, и оно определенно что-то значит. И что это за отшельники? А что еще за древний мир? Есть еще какой-то мир?

Мой гость оказался слишком любопытен и прочитал записку, стоя у меня за спиной:

– И что это значит?

– А тебя не учили, что читать чужие письма нехорошо?

Он виновато опустил уши и посмотрел на меня таким взглядом, каким домашние питомцы выпрашивают что-то вкусненькое со стола. Я смягчился:

– Не делай так больше.

– Извини. Больше не буду.

Он взял документы с журнального столика и отправился к выходу. У самой двери он остановился и, перед тем, как выйти, сказал:

– До свидания. Счастливой дороги.

И он закрыл за собой дверь. Мне же вовсе было не до эмоций. Что бы это могло значить?

Я снова забрался на крышу. Закат был в самом разгаре: все небо охватил бархатный оранжевый свет. Ветер уже улегся, а листья неподвижно нежились под последними лучами заходящего солнца. Прохожие шагали к своим домам, завершив последние дела на сегодня, а я вновь, вот уже второй вечер так и не притронулся к книге и гитаре. Да и не тянуло, если честно. Мне, как и прежде, нравилась картина уходящего дня, но сегодня она была особенно прекрасна. Почему? Может, потому что моя жизнь изменилась. Завтра я отправлюсь в путь. Больше никаких мещанских забот, только дорога и весь мир впереди. Я сидел там, на крыше, и ясно видел, кем я был, кем стану в ближайшем будущем, и кто я есть сейчас. И тут я понял, что время, которое я так страстно желал остановить, всегда будет идти для меня и каждого живого существа в мире. Оно вечно для одной лишь природы, а для нас оно отмеряно частями. Оно делит нашу жизнь, рисуя границы. Порой они четкие и ясные, порой не очень, а иногда их настолько невозможно рассмотреть, что кажется, будто их нет вовсе, но они существуют. Перекликаются, пересекаются, возвращают назад или заставляют прыгнуть далеко вперед, но они будут всегда. Они неизбежно имеют как начало, так и конец. Время, которое отмеряно одному, всего лишь кусочек огромной мозаики, которая растет каждый раз, когда появляется новое существо. Все вместе мы сплетаем вечность из тонких нитей своих жизни. Мы переплетаемся между собой, заканчиваемся, и нас продолжают другие нити. Мы можем становиться прочнее или же наоборот, – надрываться и тянуться из последних сил, пока совсем не разорвемся. Я чувствовал себя той самой нитью, которая помогает времени существовать дальше. Нитью, по которой можно отследить часть истории, которая помогает увидеть картинку целиком или хотя бы часть ее. Я люблю этот мир. Люблю так же сильно, как и он меня. Но только он знает обо мне все, а я о нем почти ничего не знаю. Поэтому мне нужно отправиться в путешествие. Поэтому я должен все узнать. Чтобы не выпасть из времени, а помочь ему сплести свой прекрасный ковер бесконечности. Большой и необъятный мир, который зазывает меня к себе, пытается рассказать мне массу интересный историй, показать множество невероятных картин. Он окрашивает каждого из нас изнутри, делая нас неповторимыми, меняет нас или оставляет прежними. Он направляет нас и следит за нами, считая нас не просто своими детьми, а частью себя самого. Так и есть. Он дает нам все и никогда ничего не жалеет. Он помогает нам жить дальше и поддерживать его самого. Это нерушимый союз, связанный одним только временем в единое целое. И я хочу всегда быть его частью, всегда поддерживать его и хранить, содействовать ему во всем, лишь бы его чудесное существование никогда не закончилось. Он заслуживает это за все то, что он делает для каждого из нас, хоть и не просит ничего взамен. Да и что ему просить? У него есть все, что нужно. Все, что достаточно для существования. Я буду любить его вечно: за солнце и луну, за воду и воздух, за все его дары и возможности. За то, что он просто есть и он рядом.

А тем временем, солнце одарило землю последними лучами и отправилось в глубокие воды до завтрашнего утра. Его сменила яркая синяя луна, а значит, сегодня началась новая веша. Следующие два дня в городке будут выходными, а завтра уже взойдет зеленый пулот13. Каждый раз, когда вижу их на небе вместе, радуюсь. Сам не знаю, почему. Наверное, потому что они всегда вместе, но видно их такими только три дня за вешу. Будучи малышом, я думал, что пулот каждый раз отправляется в путешествие, и боялся, что он не вернется. Поэтому всегда был счастлив, когда видел его на небе снова. Кажется, что я думал так, потому что слышал сказку о луне и пулоте, но сейчас уже точно не помню. Я мало помню это время своей жизни, разве что отдельными картинками или обрывками мыслей. Думаю, что отправлюсь в путь завтра после захода солнца. Хочу последний раз полюбоваться на ночную парочку, но на этот раз именно с крыши. Жаль, что я никогда вот так не забирался на нее раньше и не любовался городом. Ведь ребенком я любил все новое и необычное. Интересно, в какой момент я изменился. Пожалуй, именно в тот день, когда меня переправили сюда из мегаполиса. С того момента моя жизнь изменилась из-за большого потрясения, которое я испытал в тот день. И тогда я решил, что ничему и никому не позволю заставить меня вспомнить то, что я видел тогда. Оглядываясь назад, я понимаю, что это было ошибкой. Ведь именно наши воспоминания, плохие и хорошие, делают нас такими, какие мы есть. Нельзя отворачиваться от прошлого, но и зацикливаться на нем нельзя. Отныне я буду жить так, чтобы сложить свою жизнь в единое целое, как это делает время с нашим миром. А пока… я буду смотреть на звезды и луну. Пусть же завтра ночью хоть кто-нибудь из них укажет мне, куда следует отправиться.