Церковная кошка
Утро у Каниса выдалось удачное – удалось своровать два куска свиной вырезки, которые хозяйка оставила размораживаться на кухонном столе. Она не знала, что Канис уже подрос на несколько сантиметров и теперь может встать на задние лапы, положить морду на стол и утянуть всё что нравится. Он мгновенно проглотил один кусок, а второй припрятал в кошачьем туалете, где его и нашла хозяйка. Только тогда и догадалась: «Семья осталась без мяса».
Канис же лежал тихонько у себя в клетке, переваривал завтрак и краем глаза наблюдал за ней.
– Пусть хоть один будет сытым, – рассуждал он. – Кошек чего зря кормить? От них один вред. Хозяин утром мясо не ест? Не ест. Хозяйка и так толстая, куда ей мясо? Нет мяса – нет проблемы. В общем, сытый голодным не товарищ.
– Паразит, – Канис очнулся от сморившей его дрёмы, – мясо сожрал, да ещё и про запас закопал, да чтобы тебя прохватило, как следует. Ненасытная утроба.
– Почему ненасытная, – подумал Канис, делая вид, что он спит, – я наелся хорошо. Жаль заначку рассекретили, все равно её в его же миску и положила. Брезгует сыночком.
Тем временем хозяйка пришла в себя, надела куртку, сапоги, взяла в руки поводок:
– Пошли гулять, ворюга.
Канис нехотя поднялся и поплёлся к двери.
– Ни минуты покоя. Не видит что ли! Сынок поел, а завтрак переварить надо. Гулять-гулять… иду.
На улице было противно. Дул холодный февральский ветер, пронизывал до самых косточек, вокруг летали мусорные пакеты, которые не успели сгрести таджики-дворники.
Канис потрусил вперёд к собачьей площадке. Вчера вечером он познакомился с двухлетней девочкой метисом лайки, они отлично погонялись по горке. Путь на площадку лежал мимо церкви, ворота которой обычно закрыты, а сегодня почему-то были распахнуты настежь. Канис добежал до них, повёл носом:
– Ба-а-а, и тут коты. Вот счастье привалило. Киса-а-а, – позвал он.
Быстро, насколько позволял поводок, ширкнул к порогу церкви.
Оттуда, как чёрт из табакерки с горящими жёлтым яростным огнём глазами вылетел ком меха.
Канис не испугался. У него дома две такие сидят. Он их на счёт раз построил.
У-у-у, – подвыл он, – бесовское отродье. Церковь оскверняет. Клацнул зубами в расчёте увидеть сверкающие пятки, но не тут-то было.
Ком изогнулся дугой, зашипел, как жерло вулкана, пытающееся выплюнуть всю накопившуюся в его недрах лаву, и молнией бросился в его морду. Да не просто бросился. Лапы кошки работали, что винт вертолёта, круша всё, что попадётся на пути.
Канис получил по морде раз, второй, третий, четвёртый… по носу, по ушам, по лбу, по груди… Хозяйка в ужасе, попыталась отодвинуть налётчицу ногой, но та, изогнувшись, и ей врезала по штанине. Она растерялась и не знала, как отогнать бестию. Протянула руку, чтобы взять за шкирку и получила когтями по перчатке, и ещё раз, и ещё…
Канис, чувствуя, что подмоги нет, спрятался за её ноги и заливисто запищал, чем привёл кошку в ещё большую ярость. На шее ракальи к тому же висел колокольчик, который теперь звонил, как набат по его Канисовой душе. Прохвостка пыталась просунуть лапу между ногами хозяйки и ещё разок зацепить Канисов нос, который и так пострадал в битве.
Хозяйка ещё раз попыталась сделать захват шкварника, но у неё ничего не вышло.
Помог случайный прохожий. Это был мужчина. Он явно шёл не молиться, а на работу. Представительный, с портфельчиком, в клетчатой кепке шотландского образца. Увидев озверевшую кошку, защищающую свой приход, бестолковую хозяйку, щенка, пытающегося забиться в её сапоги и обмотаться вокруг её ног портянками, он забился в клокочущем смехе.
Хозяйка взмолилась заикающимся голосом:
– Мужчина, п-п-п-помогите! Отгоните её хоть ногой, я не могу двинуться с места. Боюсь наклониться взять щенка на руки, лицо расцарапает.
– Ещё как расцарапаю, – не унималась кошка, – давай наклоняйся. Будет тебе макияж, будет индейская раскраска, будет поцарапанный нос. А будешь дальше злить меня, вообще ухо откушу.
– Сейчас помогу, – хохотал мужчина, отодвигая ногой извивающуюся кошку.
Тут хозяйка Каниса и про мясо своё забыла, и про обиды, подхватила его на руки и быстро-быстро пошла от церкви.
– Да-а-а, – раскачивался маятником в её руках Канис, – с одной стороны хозяйка тётка здоровая, тринадцать килограмм живого веса шустро прёт в горку. С другой, даже от паршивого кота отбиться не может. Нет, чтобы кинуться в ответ, стояла, мямлила: «уйди киса». Такая разве уйдёт? Таких надо ловить и ставить на место. Подумаешь, командир церковных крыс. Интересно, кто ей колокольчик на шею подвесил? Звонарь или поп?
– Дальше своими лапками, – брякнула Каниса оземь хозяйка, – чертова дюжина плюс килограмм моей свинины. Свинья ты, Канис.
– Сама свинья, – обиделся он, – плохая мать. За детей надо не на жизнь, а насмерть биться. А ты что? Киса-киса.
Домой вернулся с испорченным настроением. Во-первых, болел нос. Во-вторых, в ванную засунули и мыли-мыли-мыли. Потом сушили-сушили. Еле вывернулся.
– Завтра пойдём искать другую дорогу, – подумал Канис.
– Вечером пойдём разбираться с кошкой, – сказала хозяйка, воспитывать характер, а то ты только дома горазд гонять Джойку и Ульси, а на улице тебя корова языком слизнула. Гонять кошку не будем, но и бояться тоже. Готовься.