Гена
Гена никогда не отступал от принятого решения, если считал его единственно верным. И так было всегда. Мне понадобился не один год, чтобы смириться с этим, для этого нужно было себя сломать. Другого выхода не было.
Очень скоро я поняла, как непросто жить с творческим человеком. Даже если у него замечательный характер, как у Гены, даже, если он бесконечно добр, как Гена. Даже если он очень сильно любит свою жену и сына, как Гена, и никогда не спорит по мелочам. И еще было бесконечное количество этих самых «даже».
Мне пришлось смириться с тем, что я никогда не была «первой дамой королевства», а всегда – литература. Бесполезно было с ней соперничать, обязательно проиграешь. У меня – гордячки (великий грех!), представьте себе, хватило ума и воли уступить первенство. Было мне это совсем нелегко сделать, но моей главной советчицей была любовь, а она, как известно, никогда не подводит.
Вечером мы собирались за столом после работы или учебы, и все ждали ужина с нетерпением, а Гена, сидя с нами за столом, иногда не отвечал на наши с Димой вопросы, не принимал участия в разговоре.
Он всегда был очень внимательным, вежливым и деликатным и никогда не позволял себе пренебрежительного отношения к собеседнику. Нам понадобилось время, чтобы понять: если он не разговаривает с нами, значит еще не встал из-за своего письменного стола, уже чисто убранного, и еще находится там, в своих недописанных книжках, еще пишет, и значит это, что он нас просто не слышит.
Как-то я принесла Гене, когда он работал, чашечку кофе. Поставила около него, тихонечко поцеловала и на цыпочках вышла из комнаты. Чтобы не мешать. Прошло года два. Гена рассказал мне, что тогда не состоялся рассказ. Именно потому, что поцеловала. Потом он начал подкладывать мне книжки с таким, например, названием: «Как мы пишем» и всякие другие, где писатели рассказывали про то, как они работают.
Одна поэтесса умела писать стихи только, лежа на животе, и никак иначе. И совсем получались неплохие стихотворения. Один небезызвестный писатель жил от нас неподалеку, захаживал к нам иногда и рассказывал, что, когда пишет, все время ходит по комнате и может работать только, если рукопись стоит на пюпитре. Ну, и все такое.
Я читала все это и стала, наконец, понимать, зачем Гена мне книги такие подсовывает, но сам никогда ничего не говорит.
Конец ознакомительного фрагмента.