Мои годы в General Motors. Часть первая (Альфред Слоун, 1963)

Уильям Крапо Дюрант, основатель General Motors и Chevrolet.

В 1908 году произошло два события, оказавшие долгосрочное влияние на развитие автомобилестроения: Уильям Крапо Дюрант, управляющий Buick Motor Company, основал компанию General Motors Company, предшественницу современной корпорации General Motors, а Генри Форд (Henry Ford) объявил о выпуске автомобиля Ford Model T. Оба события касались не просто отдельных компаний и производимых ими автомобилей. Они представляли различные точки зрения и различные принципы работы. В последующие годы история распорядилась так, что эти принципы работы сыграли главную роль в автомобильной промышленности. На протяжении 19 лет (время существования Model T) лидировала идеология Генри Форда, которая принесла ему бессмертную славу. Новаторским принципам Уильяма Дюранта еще предстояло получить заслуженное признание. В эпоху Model T его философия лишь начинала формироваться, а позднее она была реализована не им самим, а другими людьми, в том числе мной.

Именно Уильям Дюрант и Генри Форд лучше остальных в те далекие годы понимали возможности, которые давали человечеству автомобили. Тогда езда на автомобилях считалась спортом, это мнение особенно широко было распространено среди банкиров. Дорогие, по меркам потребительского рынка, автомобили были технически ненадежными, а хорошие дороги и вовсе не встречались. Однако уже в 1908 году, когда весь автопром США произвел всего 65 тыс. машин, Уильям Дюрант заявлял, что настанет день, когда объем производства достигнет 1 млн автомобилей. За это его считали пропагандистом «бредовых идей», но Генри Форд объявил, что Model T станет первым автомобилем, который даст возможность прогнозам Дюранта сбыться. В 1914 году в США было произведено свыше 0,5 млн автомобилей. В 1916 году полумиллионный рубеж в одиночку преодолела Model T, а в начале 1920-х годов, на пике ее популярности, объем производства этого автомобиля составил свыше 2 млн единиц в год. Резкое падение спроса на легендарную Model T после завершения ее исторической миссии стало одним из поворотных моментов этого периода.

Уильям Дюрант и Генри Форд обладали редкой проницательностью, мужеством, воображением и дальновидностью. Они поставили на карту все и сделали ставку на автомобилестроение в те времена, когда в год выпускалось меньше автомобилей, чем сейчас за пару дней. Они создали выдающиеся модели автомобилей, которые стали долгожителями на рынке, а их названия стали нарицательными именами. Они построили великие компании. Они принадлежали к поколению, которое я бы назвал персональными промышленниками. Вся мощь их личностей, их выдающиеся таланты стали субъективной движущей силой развития их компаний, они не прибегали к методологии управления на основе объективных фактов. Однако принципы организации их бизнесов оказались полностью противоположными: Генри Форд исповедовал абсолютную централизацию, а Уильям Дюрант – полную децентрализацию. Кроме того, они по-разному подходили к выпуску продукции и к работе на рынке.

Визитной карточкой Генри Форда стали конвейерная сборка автомобилей, высокий уровень минимальной заработной платы и выпуск недорогих моделей. Они совершили революцию в промышленности и являются одним из величайших вкладов в нашу техническую культуру. Тогда его основная концепция «один автомобиль – один промышленный образец по минимальной цене» была именно тем, что требовалось рынку, в особенности фермерам. И все же, пока еще смутные и неопределенные, идеи Уильяма Дюранта о многообразии линеек автомобилей больше отвечали потребностям отрасли, что стало очевидно немного позже. Сегодня все ведущие автопроизводители США выпускают различные модели автомобилей.

Уильям Дюрант был человеком с огромным недостатком – он мог создавать, но не умел управлять.

Уильям Дюрант был великим человеком с огромным недостатком – он мог создавать, но не умел управлять, – и за четверть века до заката своей славы он стал широко известен как новатор, сначала при производстве повозок, а затем и автомобилей. Он основал General Motors, но не сумел добиться устойчивого успеха и сохранить свой руководящий пост. И это трагедия в истории американской промышленности.

Возможно, не все знают, что на рубеже веков Уильям Дюрант, начавший свое дело «с нуля», был ведущим производителем вагонов и повозок в США. Он пришел работать в компанию Buick Motor Company, реорганизовал ее слабеющий бизнес в 1904 году и к 1908 году стал лидером по производству автомобилей в стране. В 1908 году он выпустил 8487 автомобилей марки Buick (для сравнения: в том же году было произведено 6181 автомашина марки Ford и 2380 – Cadillac).

16 сентября 1908 года Уильям Дюрант объявил о создании General Motors Company, в которую вошли сначала Buick (1 октября 1908 года), затем Olds (12 ноября того же года) и в 1909 году Oakland и Cadillac. Эти компании были объединены в холдинг, но сохранили свою структуру и независимые производственные мощности – главный офис, окруженный автономными «спутниками». Различными способами, в основном посредством обмена акциями, в 1908–1910 годах Уильям Дюрант ввел в General Motors порядка 25 компаний, 11 из которых были автопроизводителями, две выпускали электролампы, а остальные – запчасти и сопутствующую продукцию. Из этих автопроизводителей лишь четыре – Buick, Olds (ныне Oldsmobile), Oakland (ныне Pontiac) и Cadillac – сыграли важную роль в развитии корпорации, сначала как отдельные компании, а затем как подразделения. Остальные семь автомобильных компаний внесли лишь номинальный вклад своими инженерными разработками и небольшими производственными мощностями.

В то время объединение компаний часто сопровождалось «разводнением акций» и другими манипуляциями. Такая финансовая алхимия иногда превращала воду в золото. Сомневаюсь, что это произошло при создании General Motors Company, поскольку до вхождения в General Motors компания Buick уже была прибыльной, показывая прекрасный рост и доходность. В 1906 году она заработала около 400 тыс. долл. при объеме продаж в 2 млн долл., в 1907 году (год экономической паники) ее доход составил 1,1 млн долл. с объемом продаж 4,2 млн долл., а в 1908 году 1,7 млн долл. и 7,5 млн долл. соответственно.

Однако Уильям Дюрант был заинтересован в консолидации путем расширения модельного ряда и интеграции. Он использовал самые передовые для своего времени методы производства. В отличие от большинства первых автопроизводителей, которые собирали автомобили из деталей, произведенных другими предприятиями, завод Buick уже самостоятельно производил многие комплектующие, и Уильям Дюрант собирался развивать это направление. В своем плане консолидации компаний Buick и Maxwell-Briscoe Motor Company (которому не суждено было реализоваться) в 1908 году он перечислил организационные структуры, необходимые для закупок, продаж и интеграции производства. В нем отмечалось, что один из заводов Buick в г. Флинт «расположен вблизи десяти независимых заводов по производству кузовов, валов, рессор, колес и литья» и на некоторые из них были заключены опционы. Таким образом, Уильям Дюрант продемонстрировал изрядную искушенность в экономических вопросах, которая сильно отличалась от его репутации обычного спекулянта акциями. Не скажу, что он был последовательным в своей экономической стратегии, но все же становление его бизнеса приходится на период появления и краха многих автомобильных компаний.

В том, как Уильям Дюрант сформировал компанию General Motors, я вижу три тенденции. Во-первых, это выпуск на рынок разнообразных автомобилей на разные вкусы и уровни достатка, что очевидно при взгляде на модели Buick, Olds, Oakland, Cadillac и позднее Chevrolet.

Во-вторых, это диверсификация автомобилей с расчетом на перспективы технического прогресса в стремлении достичь значительных результатов. Среди компаний General Motors, не ставших успешными, к примеру Cartercar, которая использовала «фрикционную трансмиссию» как возможную альтернативу коробке передач с передвижными каретками, и Elmore Manufacturing Company, предлагавшая двухтактный двигатель, который вряд ли стал бы пользоваться спросом. Несколько других компаний также делали ставку на малоперспективные технологии, среди них Marquette Motor Company, Ewing Automobile Company, Randolph Motor Car Company, Welch Motor Car Company, Rapid Motor Vehicle Company и Reliance Motor Truck Company. Объединение двух последних привело к созданию компании Rapid Truck, которая была поглощена General Motors Truck Company, основанной 22 июля 1911 года.

В-третьих, Уильям Дюрант стремился повысить интеграцию, наладив собственное производство комплектующих для автомобилей, я упоминал об этом на примере Buick. Дюрант включил в General Motors несколько компаний – производителей комплектующих: Northway Motor and Manufacturing Company, которая занималась производством двигателей и запчастей для легковых и грузовых машин; Champion Ignition Company of Flint (штат Мичиган), производителя свечей зажигания, позже переименованного в AC Spark Plug Company; Jackson-Church-Wilcox Company, выпускавшую запчасти для Buick; Weston-Mott Company в г. Ютика, а позже в г. Флинт, производителя колес и осей, и др. Он также привлек к своему бизнесу компанию McLaughlin Motor Car Company, Ltd. из Канады, производителя экипажей, которая закупала комплектующие Buick и выпускала автомобиль McLaughlin-Buick в Канаде. Благодаря этому история компании General Motors связана с именем Сэмюэла Маклафлина (R. Samuel McLaughlin), который в значительной степени способствовал развитию бизнеса General Motors в Канаде.

Не все эти компании Уильям Дюрант купил. Так, компанию Champion Ignition он единолично основал, а затем отдал 25 % компании Альберту Чемпиону (Albert Champion) за его «ноу-хау». Champion Ignition оставалась дочерней компанией с частичным участием в капитале до 1929 года, когда General Motors выкупила неконтрольный пакет акций у вдовы Альберта Чемпиона.

Ратуя за возможности интеграции, Уильям Дюрант присоединил к General Motors важную группу производителей комплектующих. С другой стороны, он больше заплатил за собственность Heany Lamp Companies, которая позже обесценилась, чем за Buick и Olds, вместе взятые. За акции Heany он отдал 7 млн долл., причем главным образом ценными бумагами General Motors. Основным активом Heany была заявка на патент на вольфрамовые лампы, впоследствии отклоненная Патентным ведомством США.

Тактика Уильяма Дюранта, верная в долгосрочной перспективе, лично для него обернулась провалом. Buick и Cadillac, а в особенности Buick, с учетом качества и объемов выпускаемой продукции были, пожалуй, единственной реальной опорой General Motors на заре ее существования. На их долю приходилась бо́льшая часть производства автомобилей, которая в 1910 году составляла порядка 20 % от всего объема выпуска автомобилей в США. Остальные автомобили компании играли менее значимую роль. А вскоре General Motors слишком сильно разрослась и начала испытывать финансовые трудности. В сентябре 1910 года, спустя всего два года после создания General Motors Company, Уильям Дюрант не справился с управлением компанией.

Рефинансированием General Motors занималась инвестиционная финансовая группа[2] во главе с Джеймсом Дж. Сторроу (J. Storrow) из Lee Higginson and Company of Boston и Альбертом Штраусом (Albert Strauss) из J. and W. Seligman and Company of New York, которые, воспользовавшись случаем, взяли ее управление под контроль через голосующий траст. На жестких условиях была получена ссуда путем эмиссии векселей на сумму 15 млн долл. сроком на пять лет, доход от которой для General Motors составил 12 млн 750 тыс. долл. Эта эмиссия дала кредиторам «бонус» в виде обыкновенных акций – в конечном итоге они стали более ценными, чем векселя. Уильям Дюрант, один из крупнейших акционеров General Motors, оставался вице-президентом и членом совета директоров, но был вынужден отойти от вопросов управления компанией.

В течение последующих пяти лет, с 1910 по 1915 год, эта финансовая группа управляла General Motors эффективно, хотя и консервативно. Они ликвидировали убыточные подразделения и списали порядка 12,5 млн долл. – большую по тем временам сумму – на товарно-материальные запасы и другие активы. 19 июля 1911 года они основали компанию General Motors Export Company для продажи продукции General Motors за рубежом. В тот период автомобильная промышленность развивалась быстрыми темпами – объемы производства выросли с 210 тыс. автомобилей в 1911 году до 1,6 млн в 1916 году в основном благодаря работе компании Ford в низком ценовом сегменте. General Motors увеличила продажи с 40 тыс. единиц в 1910 году до 100 тыс. в 1915 году, но ухудшила относительные показатели – с 20 до 10 % рынка по объему выпускаемой продукции, что объяснялось успехом Ford. Тогда General Motors не была представлена в низком ценовом сегменте. Все же финансовые дела компании шли неплохо. Своим успехом она была обязана главным образом ее президенту Чарльзу У. Нэшу (Charles W. Nash).

Появлению Чарльза Нэша в General Motors предшествовали следующие события. В течение 20 лет он работал вместе с Уильямом Дюрантом в компании Durant-Dort Carriage Company и остался ее руководителем после того, как Уильям Дюрант покинул компанию, чтобы заняться автомобильным бизнесом. Чарльз Нэш был сторонником стабильности и детальной проработки в той же мере, как и Уильям Дюрант – приверженцем блестящих идей и рискованных решений, можно сказать, авантюристом. В 1910 году Чарльз Нэш не имел опыта работы с автомобилями, однако он продемонстрировал талант промышленника и управленца. Насколько мне известно, именно Уильям Дюрант посоветовал банкиру Джеймсу Сторроу взять Чарльза Нэша на работу для управления компанией Buick. Так или иначе, Чарльз Нэш стал президентом подразделения Buick в 1910 году и столь блестяще справился с работой, что в 1912 году стал президентом General Motors Company (прим. 1–1).

Buick не случайно стал главной опорой General Motors в первые годы ее существования. Компания была известна плеядой выдающихся руководителей. Джеймс Сторроу, директор American Locomotive, познакомился с Уолтером П. Крайслером (Walter P. Chrysler) в одном из магазинов компании Chrysler и рекомендовал его Чарльзу Нэшу. В 1911 году Чарльз Нэш пригласил Уолтера Крайслера работать в компании заведующим производством Buick. В 1912 году, когда Чарльз Нэш стал президентом General Motors, Уолтер Крайслер остался в Buick, а впоследствии стал ее президентом и генеральным директором. В период с 1910 по 1915 год, когда компания находилась под управлением финансовой группы, Buick и Cadillac обеспечивали практически всю прибыль General Motors Company.

В то время General Motors требовалась авторитетная поддержка, которую ей давала Бостонская финансовая группа. Доходы от пятилетней эмиссии векселей на сумму 15 млн долл. позволили компании погасить долги, но она нуждалась в оборотном капитале. Компании пришлось брать крупные займы в банках – около 9 млн долл. Тем не менее к 1915 году General Motors добилась столь сильных финансовых результатов, что на собрании 16 сентября 1915 года руководство компании объявило о 50-долларовых дивидендах на каждую обыкновенную акцию – первые наличные дивиденды за семь лет с момента основания General Motors. 165 тыс. акционеров компании было выплачено порядка 8 млн долл., что потрясло финансовое сообщество – это были крупнейшие денежные дивиденды по акциям за всю историю Нью-Йоркской фондовой биржи. В протоколе собрания совета директоров отмечалось, что решение о выплате дивидендов было принято Чарльзом Нэшем при поддержке Уильяма Дюранта. Но период доверия заканчивался, и назревал конфликт между Уильямом Дюрантом, с одной стороны, и финансовой группой и Чарльзом Нэшем как руководителем компании – с другой, поскольку Уильям Дюрант хотел вернуть управление компанией в свои руки.

После вынужденного отказа от руководящего поста в General Motors в 1910 году Уильям Дюрант вновь продемонстрировал свой талант предпринимателя в автомобилестроении, поддержав эксперименты Луи Шевроле (Louis Chevrolet) с легковыми автомобилями. В 1911 году Уильям Дюрант и Луи Шевроле основали Chevrolet Motor Company. За четыре года Уильям Дюрант превратил ее в национальное предприятие, включающее несколько сборочных заводов и офисов оптовых продаж по всей стране и в Канаде. Время от времени он повышал акционерный капитал Chevrolet Company и обменивал ее акции на акции General Motors. Таким образом он надеялся с помощью Chevrolet вернуть контрольный пакет акций General Motors.

Вот тогда-то на сцене и появились Дюпоны (du Ponts) – финансовая группа, сыгравшая важную роль в истории General Motors.

Своим внедрением в General Motors Дюпоны обязаны прежде всего Джону Дж. Раскобу (John J. Raskob), в то время занимавшему должность финансового управляющего du Pont Company и личного финансового советника Пьера С. Дюпона (Pierre S. du Pont), президента компании. В 1953 году Пьер Дюпон, выступая в суде свидетелем по делу о взаимоотношениях компаний du Pont Company и General Motors, заявил, что в 1914 году он как частное лицо приобрел порядка 2 тыс. акций General Motors. С его слов, в 1915 году Луи Дж. Кауфман (Louis G. Kaufman), президент Chatham and Phoenix National Bank, директором которого был Пьер Дюпон, объяснил ему ситуацию в General Motors. Луи Кауфман рассказал ему об истории компании и о грядущем прекращении полномочий голосующего траста, которым пользовались банкиры. На сентябрь 1915 года было назначено собрание для выдвижения кандидатов на руководящие должности. Выборы планировались на ноябрь того же года. Пьер Дюпон сообщил, что ему было известно об отсутствии разногласий между банкирами из Бостона и Уильямом Дюрантом. Пьер Дюпон и Джон Раскоб приняли приглашение участвовать в этом собрании. Это была первая встреча Пьера Дюпона с Уильямом Дюрантом.

Пьер Дюпон добавил:

«Вместо единодушия, которое Кауфман ожидал встретить на собрании, между двумя сторонами возникли значительные разногласия. Бостонские банкиры и Уильям Дюрант не смогли прийти к общему мнению о кандидатурах в новый директорат.

После долгих обсуждений Луи Кауфман отвел меня в сторону. Когда мы вернулись, мне предложили назвать трех нейтральных директоров, которые будут включены в список кандидатов. Каждая сторона могла назвать семь директоров, а я должен был назвать троих.

А пока что они назначили меня председателем собрания.

Список кандидатов был согласован и утвержден акционерами на ежегодном собрании 16 ноября 1915 года. На организационном собрании совета директоров в тот же день Пьера Дюпона выбрали председателем General Motors Company, а Чарльза Нэша переизбрали президентом. Однако бостонские банкиры и Уильям Дюрант по-прежнему не могли прийти к компромиссу по вопросу управления компанией, и ходили слухи, что хозяином положения тогда был Уильям Дюрант. Он предъявил претензию в отношении управления компанией, предстояла борьба за голоса акционеров, но потом шумиха улеглась. Банкиры предпочли отказаться от соперничества и вышли из игры в 1916 году. Благодаря контрольному пакету в Chevrolet Уильям Дюрант получил контроль и над General Motors» (прим. 1–2).

После победы Уильяма Дюранта Чарльз Нэш получил выгодное предложение – остаться в General Motors. Однако 18 апреля 1916 года он ушел с поста президента компании и при поддержке Джеймса Сторроу из Бостонской финансовой группы основал Nash Motors Company. В июле 1916 года он приобрел компанию Thomas B. Jeffery Company of Kenosha (штат Висконсин), которая прежде производила велосипеды, но позднее перешла на выпуск автомобиля под названием Rambler. В то время я приобрел немного акций Nash Motors, они были очень прибыльными. После смерти Чарльза Нэша его состояние оценивалось в 40–50 млн долл. – впечатляющая сумма для бизнесмена-консерватора.

1 июня 1916 года, в тот день, когда совет директоров принял отставку Чарльза Нэша, Уильям Дюрант стал президентом General Motors, и все вернулось на круги своя. Вскоре Уильям Дюрант преобразовал General Motors Company – корпорацию штата Нью-Джерси – в General Motors Corporation – корпорацию штата Делавэр – и увеличил ее капитализацию с 60 до 100 млн долл. (прим. 1–3). Дочерние компании-автопроизводители – Buick, Cadillac и другие – превратились в ее отделения. Таким образом, General Motors Corporation утратила статус холдинга и стала производственной компанией. В августе 1917 года новая корпорация и ее производственные отделения формально объединились.

Очевидно, в то время Уильям Дюрант искал надежного финансового партнера и обратил внимание на группу Дюпонов. В du Pont Company встал вопрос о присоединении к General Motors. Пьер Дюпон так описывал те события:

«Он [Раскоб] считал General Motors очень хорошим объектом для инвестиций для du Pont Company и подтверждал свою точку зрения тем, что компания нуждалась в инвестициях, которые позволят ей заработать и принесут дивиденды в дополнение к ее текущим доходам. Дюпон уже потерял свой военный бизнес или это вот-вот должно было случиться, и в промежутке между получением прибыли от военного бизнеса и будущими проектами доходность du Pont Company требовалось каким-то образом сохранить.

Мой первый опыт «общения» с автомобилями был таким же, как и у многих: я хотел иметь автомобиль, но не мог себе этого позволить.

Между тем работа в General Motors шла полным ходом: компания создала хороший ассортимент автомобилей, которые пользовались высоким спросом. Все говорило о том, что прибыль General Motors останется на текущем высоком уровне или еще вырастет. Именно это привлекло Джона Раскоба в General Motors, и я также проникся мыслью, что это хороший объект для инвестиций, равного которому, насколько мы знали, не было».

Пьер Дюпон продолжал:

«General Motors Corporation и автомобилестроение в целом еще не получили всеобщего признания. Эта отрасль считалась очень рискованной, поэтому акции продавались почти по номинальной цене. Было очевидно, что с точки зрения реальной выручки это очень хорошие инвестиции, но общество еще не понимало этого, поэтому инвестиции в General Motors были чрезвычайно интересны, и именно такое предложение получила du Pont Company… Военный бизнес du Pont Company сделал нас доками в заключении финансовых сделок, а корпорации Уильяма Дюранта требовалось финансирование или финансовое управление. Он признавал этот факт и был готов привлечь Дюпона, чтобы тот возглавил это направление бизнеса».

В информационном письме, адресованном финансовому комитету du Pont Company 19 декабря 1917 года, Джон Раскоб, с невероятной точностью предвидя будущее автомобилестроения, высказался за привлечение du Pont Company в General Motors. Джон Раскоб писал:

«Рост автомобильного бизнеса, и в частности General Motors Company, – феноменален, как показывают чистый доход компании и тот факт, что валовый доход компаний General Motors и Chevrolet Motor в предстоящем году составит порядка 350–400 млн долл. Сегодня General Motors Company занимает уникальное положение в автомобилестроении и, по мнению автора, при разумном управлении в будущем продемонстрирует непревзойденные результаты, не имеющие равных ни в одной другой отрасли американской экономики. Уильям Дюрант как никто другой понимает эти возможности и желает найти лучшую организацию, которая будет вести столь прекрасный бизнес. Сотрудничество Уильяма Дюранта с [группой Дюпон] было именно таким, поэтому он со своей стороны постарался нас заинтересовать, чтобы мы оказали ему помощь в финансовом управлении и администрировании столь большой компании. Нам предлагают сделать выгодные инвестиции в самую, на мой взгляд, перспективную отрасль в США – стране, которая, как я полагаю, предлагает наилучшие возможности для развития компании в ближайшем будущем по сравнению с любой другой страной в мире. Если наш директорат воспользуется этим шансом в частном порядке, тем самым (по меньшей мере частично) он лишит наш бизнес своего участия. Гораздо разумнее, чтобы это предложение приняла компания, – это даст возможность руководству нашей компании получить столь желанный доход от акций du Pont Company» (прим. 1–4).

Подводя итог, Джон Раскоб привел пять доводов в пользу инвестиций в General Motors. Во-первых, благодаря участию Уильяма Дюранта du Pont Company получит совместный контроль над General Motors. Во-вторых, сотрудники du Pont «будут нести ответственность за финансовые операции компании». В-третьих, размер ожидаемого дохода от инвестиций. В-четвертых, приобретение состоится на более выгодных условиях, чем имущественная сделка. В-пятых, «наше участие в капитале General Motors Company, без сомнения, позволит нам сохранить полный контроль над Fabrikoid, Pyralin, а также лакокрасочным бизнесом этих компаний, что также является важным фактором» (прим. 1–5).

21 декабря 1917 года совет директоров du Pont по рекомендации Пьера Дюпона и Джона Раскоба дал разрешение на покупку акций General Motors и Chevrolet на общую сумму 25 млн долл. В начале 1918 года du Pont Company стала владельцем 23,8 % акций компании General Motors, которые были приобретены на фондовом рынке и у частных лиц. К концу 1918 года инвестиции du Pont Company в General Motors увеличились до 43 млн долл., что составило 26,4 % ее акций.

Период сотрудничества между du Pont Company и Уильямом Дюрантом начался с того момента, когда были сделаны первые инвестиции. Представители компании Du Pont контролировали финансовый комитет General Motors, председателем которого стал Джон Раскоб. Уильям Дюрант оставался единственным членом финансового комитета не из du Pont Company. Комитет занимался финансовыми операциями компании, кроме того, он устанавливал заработную плату для руководителей высшего звена. Хотя производственную деятельность компании регулировал исполнительный комитет, некоторые вопросы и в этой области решал финансовый комитет. Председателем исполнительного комитета стал Уильям Дюрант, господин Эмори Хаскел (J. Amory Haskell) как член комитета выступал в роли связующего звена между комитетом и du Pont Company на производстве. Господин Хаскел, как и Уильям Дюрант, был членом обоих комитетов – финансового и исполнительного.

К концу 1919 года рост General Motors продолжался, и du Pont Company увеличила свои инвестиции в корпорацию до 49 млн долл., что составило 28,7 % акций General Motors. Затем Пьер Дюпон сообщил, что «они заявляют о прекращении инвестиций и дальнейшей покупки акций не будет». Однако время распорядилось иначе.

В период с 1918 по 1920 год Уильям Дюрант провел крупномасштабное расширение производства при активной поддержке Джона Раскоба и финансового комитета, который выделил для этого капитал.

Купив в 1918 году Chevrolet, корпорация получила автомобиль, который мог конкурировать с Ford в нижнем ценовом сегменте, хотя в то время он уступал Ford по качеству и был дороже. Вместе с Chevrolet была приобретена Scripps-Booth – небольшая автомобильная компания, принадлежавшая Chevrolet.

В 1919 году начался важный период сотрудничества с компанией Fisher Body. General Motors купила 60 % ее акций и заключила контракт на производство кузовов.

В 1920 году корпорация приобрела небольшое предприятие, которое выпускало автомобили Sheridan, – теперь линейка автомобилей General Motors насчитывала семь моделей, из которых Cadillac, Buick, Olds, Oakland, Chevrolet и General Motors Truck были на тот момент уже широко известны. Правда, единственными перспективными моделями из них считались только Cadillac и Buick.

По личной инициативе Уильяма Дюранта в корпорации началась работа над двумя специальными проектами – в области производства тракторов и холодильной техники. Время от времени в поездках он заключал неофициальные сделки, что порой напрягало головной офис. Однако в итоге его инициативы и импульсивные решения находили поддержку.

Так, в феврале 1917 года по его решению компания General Motors приобрела небольшое предприятие Samson Sieve Grip Tractor Company of Stockton (штат Калифорния), которое владело технологией управления трактором как лошадью – изобретение называлось «железная лошадь». Позднее по инициативе Уильяма Дюранта были куплены компании Janesville Machine Company of Janesville (штат Висконсин) и Doylestown Agricultural Company of Doylestown (штат Пенсильвания), преобразованные в подразделение Samson Tractor Division, – как оказалось, крайне убыточный проект. В июне 1918 года Уильям Дюрант также приобрел небольшую компанию в Детройте – Guardian Frigerator Company – и заплатил за нее из своего кармана 56 366,5 долл., которые General Motors возместила ему 31 мая 1919 года. Впоследствии эта компания стала играть важную роль в General Motors, став ее подразделением Frigidaire Division.

В период с 1918 по 1920 год корпорация General Motors создала или привлекла несколько новых предприятий: General Motors of Canada, Ltd., General Motors Acceptance Corporation, учрежденную для финансирования продаж автомобилей и грузовиков General Motors, группу компаний Dayton, в которой был заинтересован Чарльз Ф. Кеттеринг (Charles F. Kettering), ряд производственных отделов для поставки мостов, редукторов, коленвалов и других комплектующих для автомобильных подразделений General Motors, а также группу компаний United Motors по производству запасных частей и комплектующих, президентом которой был я.

В основном благодаря Уильяму Дюранту General Motors имела все задатки великого предприятия. Однако она была слишком широко географически распределена, и ей не хватало согласованного управления. Расходы на новые компании, заводы, оборудование и производственные запасы были колоссальными, причем некоторые из них долгое время, а подчас и никогда, не приносили прибыли. По мере роста таких расходов объемы наличных денежных средств компании сокращались. Кризис General Motors был не за горами, но именно он дал толчок к построению современной General Motors Corporation.

Чтобы рассказать о моем приходе в General Motors, я должен начать с менее значительных событий. Я родился в Нью-Хейвене, штат Коннектикут, 23 мая 1875 года, в те времена, когда стиль жизни в США, мягко выражаясь, сильно отличался от современного. Мой отец занимался оптовыми продажами чая, кофе и сигар в компании Bennett-Sloan and Company. В 1885 году он перевел свой бизнес в г. Нью-Йорк на улицу Вест-Бродвей, и с 10 лет я жил и рос в Бруклине. Говорят, что у меня до сих пор есть акцент. Мой дед по линии отца работал школьным учителем, а мать служила в методистской церкви. У моих родителей было пятеро детей, я старший. У меня есть сестра Кэтрин Слоун Пратт (Katharine Sloan Pratt), ныне вдова, и три брата: Клиффорд (Clifford), работавший в рекламном бизнесе, Гарольд (Harold), профессор колледжа, и наш самый младший брат – Реймонд, профессор, писатель и специалист по организации больничного обслуживания. Я думаю, у нас есть одна общая черта – способность посвящать себя тому, что нас интересует.

Я достиг совершеннолетия почти в то же время, когда в США зародился автомобильный бизнес. В 1895 году братья Дьюри (Duryeas), занимавшиеся проектированием автомобилей, основали первую, насколько мне известно, компанию в США по выпуску автомобилей, работающих на бензине. В том же году я получил степень бакалавра в области электротехники в Массачусетском технологическом институте и устроился на работу в компанию Hyatt Roller Bearing Company в г. Ньюарк, а впоследствии в г. Гаррисон, штат Нью-Джерси. Антифрикционный подшипник Hyatt позже стали применять при производстве автомобилей, и именно благодаря ему я оказался в автомобилестроении. В этой отрасли я проработал всю свою жизнь, за исключением небольшого перерыва в начале моей карьеры.

В те времена производственная компания Hyatt была крошечной – всего 25 сотрудников. Все оборудование завода работало от двигателя мощностью десять лошадиных сил. Hyatt выпускала особые антифрикционные подшипники, изобретенные Джоном Уэсли Хайатом (John Wesley Hyatt). Джон Хайат также изобрел целлулоид – первый из современных пластиковых материалов, который рассматривали как замену слоновой кости при производстве бильярдных шаров, однако это так и не было реализовано. В то время антифрикционные подшипники не были технически совершенными, и о них мало знали. Все же подшипники Hyatt были ничуть не хуже других того времени. Наши подшипники применялись при производстве передвижных кранов, оборудования для целлюлозно-бумажных комбинатов, вагонеток и других механизмов. Когда я начал работу в этой компании, ее оборот составлял примерно 2 тыс. долл. в месяц. Я выполнял обязанности рассыльного, чертежника, продавца и ассистента с ежемесячным окладом 50 долларов.

Я не видел своего будущего в компании Hyatt, поэтому вскоре уволился и перешел на работу в компанию по производству электрических домашних холодильников, которая казалась мне более перспективной. Она одной из первых попробовала поставлять централизованные электрические системы охлаждения в многоквартирные дома. Примерно два года спустя я осознал, что совершенствовать этот товар невозможно из-за его сложного механизма и высокой цены.

Тем временем дела Hyatt Roller Bearing Company шли не очень хорошо – компания никогда не работала на принципах рентабельности, – и в какой-то момент финансировавший ее Джон Сирлз (John E. Searles) не захотел дальше вести убыточный бизнес. В 1898 году стало ясно, что компанию придется ликвидировать. Но мой отец и его компаньон вложили в Hyatt 5 тыс. долл. при условии, что я вернусь на полгода и постараюсь что-то сделать. Я принял это предложение и пригласил на помощь молодого Питера Стинстрапа (Peter Steenstrup), который сначала работал бухгалтером, а затем стал менеджером по продажам. За полгода мы добились определенных успехов с точки зрения объема продаж и экономической эффективности и получили 12 тыс. долл. прибыли. Тогда мы поняли, что этот бизнес можно сделать успешным. Я занял пост генерального директора. Тогда я не знал, что благодаря Hyatt я стал у истоков корпорации General Motors.

Я достиг совершеннолетия почти в то же время, когда в США зародился автомобильный бизнес.

В последующие четыре или пять лет Hyatt переживала муки роста. Сложно было получить бизнес, но когда мы его получили и стали его развивать, нам потребовался оборотный капитал, а взять его было неоткуда. Все же в те времена было проще построить бизнес «с нуля», потому что государственные налоги не съедали прибыль, как это происходит сейчас. За пять лет мы добились успеха. Наша прибыль выросла до 60 тыс. долл. в год, молодая отрасль автомобилестроения сулила новые перспективы.

На рубеже веков возникло множество малых предприятий в сфере автомобильного бизнеса. Антифрикционные подшипники в то время привлекли внимание автопроизводителей, и мы получили несколько заказов от компаний, экспериментировавших с автомобилями. Как писал Аллан Невинс (Allan Nevins) в автобиографии, в архивах компании Ford сохранилось письмо, которое я написал Генри Форду 19 мая 1899 года, интересуясь его бизнесом. В те времена Генри Форд экспериментировал с автомобилями и собирался заняться этим бизнесом. Все же в первом десятилетии ХХ века применение наших подшипников росло не очень высокими темпами. Из сотен компаний, созданных в те годы, большинству удалось лишь создать опытные образцы автомобилей, дальше они не пошли. Мой партнер Питер Стинстрап много ездил, чтобы завязать деловые контакты с молодыми компаниями и наладить сбыт продукции. Когда он узнавал о компании, которая собиралась производить новый автомобиль, я связывался с их сотрудниками и объяснял, какие проблемы технического характера их могут подстерегать. Я предлагал использовать подшипники Hyatt в мосту автомобиля или в других узлах: заинтересовывая автопроизводителей нашей продукцией, я пытался увеличить сбыт.

По мере того как наша компания становилась все более известной, я стал выполнять обязанности инженера-консультанта, объясняя компаниям и поставщикам заказчиков, какие проблемы способны решать наши подшипники. Меня приглашали на этапе изменения модели или создания новой, что давало мне возможность включить наши подшипники в конструкцию заднего моста, трансмиссии или и того, и другого.

Такой подход к продажам с позиции инженера становился все более востребованным, особенно в период с 1905 по 1915 год, когда некоторые производители, в том числе Ford, Cadillac, Buick, Olds, Hudson, Reo, Willys и другие, стали наращивать объемы производства. Бизнес Hyatt естественным образом развивался в направлении заказчиков с растущим бизнесом. Наше дело стало настолько успешным, что встал вопрос о расширении производства – площади, оборудование, технологии и т. п., чтобы идти в ногу со стремительно растущим автомобилестроением.

Мой первый опыт «общения» с автомобилями был таким же, как и у многих других людей. Я хотел иметь автомобиль, но не мог себе это позволить. В 1900 году было произведено всего 4 тыс. машин, и стоили они дорого. Нашим семейным автомобилем стала одна из первых моделей Winton, приобретенная моим отцом. Примерно в 1903 году я купил для нужд Hyatt Company автомобиль Conrad и иногда ездил на нем с завода в г. Гаррисон в г. Ньюарк на обед и по делам. Он был красного цвета, имел привлекательный дизайн и был оснащен двухтактным двигателем с четырьмя цилиндрами. Но он никуда не годился. Модель Conrad выпускалась в период с 1900 по 1903 год, а затем исчезла с рынка. Мы купили другую машину – Autocar. Она работала лучше, я ездил на ней в командировки и иногда в Атлантик-Сити. Так же, как Winton и Conrad, ее производство было прекращено, однако ей на смену пришел грузовик Autocar, который сыграл не последнюю роль в автомобилестроении. В 1953 году компания Autocar объединилась с White Motor Company. Примерно в 1910 году я купил собственную первую машину – Cadillac. Как было принято в то время, я купил готовую ходовую часть Cadillac, а кузов изготовил на заказ.

Ранние технические разработки Cadillac оказали большое влияние на автомобилестроение и на мою работу в Hyatt. Во многом Cadillac обязан этим Генри Лиланду (Henry Leland) и некоторым другим инженерам, которые при производстве автомобилей начали применять технологию сменных деталей. Лиланд начинал в компании Olds примерно в 1900 году. Он возглавлял компанию Cadillac, когда в 1909 году она вошла в состав General Motors, и руководил ею до ухода в отставку в 1917 году. После этого он создал автомобиль Lincoln, который он затем продал Ford Motor Company.

Генри Лиланд стал одним из первых в автомобильной отрасли, с кем я свел знакомство. Он был старше, и я считал его главнее не только по возрасту, но также из-за его технических знаний и опыта. Он был прекрасным, творческим, интеллигентным человеком. Во главу угла он ставил качество. В начале 1900-х годов я испытывал некоторые затруднения, продавая Генри Лиланду наши роликовые подшипники. Тогда он объяснил мне, насколько важно соблюдать высокую точность при производстве нашей продукции, чтобы она соответствовала жестким стандартам сменных деталей. Генри Лиланд пришел в автомобилестроение, имея за плечами богатый опыт в проектировании и в разработке бензиновых двигателей, которые он в течение долгого времени производил для лодок. Он также специализировался на тонкой работе по металлу, ее он освоил, когда производил инструменты для федеральных войск во время Гражданской войны. Этот навык он впоследствии использовал в компании Brown and Sharpe Company, производителе инструментов в г. Провиденс, штат Род-Айленд. Я обратил внимание на то, что идея сменных деталей возникла гораздо раньше у Эли Уитни (Eli Whitney), который производил оружие. Таким образом, цепочка тянется от Эли Уитни до Генри Лиланда и автомобильной отрасли.

Вначале автомобильную промышленность представляла небольшая группа людей.

Как поставщик важных комплектующих, за двадцать лет ведения бизнеса в этой отрасли я познакомился с большинством из них и многому у них научился как у бизнес-партнеров и друзей. Вначале я иногда продавал нашу продукцию напрямую производителям автомобилей – Cadillac, Ford и другим, но чаще покупателями становились поставщики, которые, в свою очередь, продавали комплектующие сборщикам. Одним из наиболее важных для нас поставщиков была Weston-Mott Company of Utica, производитель мостов. Для изготовления заднего моста требовалось шесть подшипников, часть из них выпускала компания Hyatt. После того как в 1906 году Чарльз Стюарт Мотт перевел свою компанию из г. Ютика в г. Флинт, поближе к региону, где развивалась автомобильная промышленность, я стал навещать его раз в месяц. Я помню, как по обе стороны Сагино-стрит, центральной улицы г. Флинт, стояли коновязи, а в субботний вечер улица была заполнена лошадьми, телегами и повозками фермеров, возвращавшихся из города после еженедельной поездки по магазинам и отдыха. Именно в такой обстановке в течение нескольких лет проходили личные и деловые встречи с участием Чарльза Мотта, Чарльза Нэша, Уолтера Крайслера, Гарри Бассетта (Harry Bassett), меня и других людей, причем все из них, кроме меня, тогда работали в General Motors. Думаю, что там я встречал и Уильяма Дюранта, однако я могу вспомнить лишь нашу встречу в поезде между Нью-Йорком и Детройтом, когда мы пожелали друг другу доброго вечера и доброго утра. Тогда мое взаимодействие с General Motors строилось через Чарльза Мотта. Его компания вошла в General Motors в 1909 году, и он поставлял мосты для Buick, Oakland и Olds. Точнее, General Motors приобрела 49 % акций его компании в 1909 году, а остальные – в 1912 году. Благодаря Weston-Mott подшипники Hyatt стали использоваться при сборке автомобилей General Motors.

Я никогда не поддавался пессимизму в вопросах экономики. Деловая активность циклична: за падением рынка грядет подъем.

С Уолтером Крайслером я впервые познакомился в г. Флинт. Как заведующий производством, а затем и глава Buick, он оценивал качество нашей продукции, закупая мосты у Weston-Mott. В те времена мы часто встречались как в General Motors, так и за ее пределами, и это положило начало нашей дружбе на всю жизнь. Позднее, когда мы возглавили конкурирующие компании – Chrysler и General Motors, мы иногда вместе проводили отпуск и в этих поездках никогда не говорили о бизнесе. Уолтер Крайслер был очень амбициозным, творческим и разносторонне одаренным человеком с практической жилкой. Я думаю, что его гений проявился и в организации автомобильного производства. Как и Чарльз Нэш, он осознавал возможности, открываемые новым и перспективным автомобильным бизнесом. Нэш и Крайслер стали настоящими лидерами уже на этапе становления отрасли и возглавили великие предприятия.

Я бывал в Ford Motor Company в Детройте. Как торговый агент Hyatt, я иногда встречал Генри Форда и обедал с ним. Однако по вопросам бизнеса моим основным контактным лицом в Ford был Чайлд Гарольд Уилс (C. Harold Wills), главный инженер Ford, а впоследствии конструктор прекрасного, но имевшего недолгую жизнь автомобиля Wills-Sainte Claire. Генри Форд высоко ценил талант Гарольда Уилса в машиностроении и особенно в металлургии. Поскольку Hyatt отличалась надежностью продукции и системы поставок, мы могли полностью обеспечивать подшипниками компанию Ford. Компания Генри Форда росла, став нашим лучшим заказчиком, второе место занимала General Motors. Благодаря росту объема продаж я открыл офис продаж в Детройте на West Grand Boulevard. Позднее, в результате цепочки непредсказуемых событий, именно на месте этого офиса мы возвели небоскреб Дженерал-Моторс-билдинг.

Однажды весной 1916 года мне позвонил Уильям Дюрант и пригласил зайти к нему. Основатель General Motors и Chevrolet, Уильям Дюрант был влиятельной фигурой в автомобилестроении и в финансовых кругах. Я уже рассказывал о том, как он на несколько лет отошел от правления General Motors, и в то время он как раз собирался вернуться на пост президента компании. Уильям Дюрант показался мне очень обходительным, любезным и располагающим. Он был невысокого роста, безупречно и консервативно одет и излучал абсолютное спокойствие, хотя ему постоянно приходилось участвовать в крупных и сложных финансовых операциях. Основной чертой его характера и деловых качеств была уверенность. Он спросил меня, не продается ли Hyatt Roller Bearing Company.

После стольких лет развития бизнеса Hyatt мысль о его продаже меня шокировала, но эта идея открыла мне новые горизонты. Я стал анализировать ситуацию в Hyatt. Предложение Уильяма Дюранта привело меня к размышлению о трех взаимосвязанных тенденциях, которые набирали силу в автомобилестроении.

Во-первых, хотя бизнес Hyatt развивался, он зависел от достаточно узкого круга заказчиков. Примерно половина продаж приходилась на Ford. В случае потери этого клиента его было нечем заменить, потому что другого столь крупного заказчика попросту не существовало, и пришлось бы полностью реорганизовать компанию.

Во-вторых, я осознавал, что тип наших подшипников был продиктован конструкцией автомобиля, которую могут потеснить или даже полностью заменить другие. И куда нам двигаться тогда? Опять реорганизация, выпуск другой продукции, по сути, новый бизнес. Я всегда стремился совершенствовать выпускаемый продукт, однако наш бизнес был узкоспециализированным, и перед нами стоял выбор: оставаться независимыми или войти в более крупное предприятие. Я могу сказать, что за последние 45 лет мои опасения по поводу продукции Hyatt сбылись. Устаревший тип антифрикционных подшипников Hyatt был исключен из конструкции автомобиля – как и другие типы антифрикционных подшипников, выпускавшихся в то время.

В-третьих, на протяжении своей карьеры к тому моменту – тогда мне исполнилось 40 лет – я занимался развитием своего бизнеса и стал владельцем крупного предприятия, что накладывало огромную ответственность, однако я никогда не получал от этого бизнеса приличных дивидендов. Предложение Уильяма Дюранта давало мне возможность превратить доходы Hyatt в весьма прибыльные активы.

Из этих трех факторов решающим для меня, наверное, оказался второй – возможное изменение типа подшипников Hyatt. Я пришел к выводу, что, несмотря на хорошую краткосрочную прибыль Hyatt, в долгосрочной перспективе она выиграет от предлагаемого сотрудничества, а предложение Уильяма Дюранта также включало конверсию активов. Я решил обсудить это предложение, собрал четырех директоров Hyatt и предложил сообщить Уильяму Дюранту, что мы готовы продать компанию за 15 млн долл. Два директора посчитали, что цена завышена, но я так не думал, учитывая наши сильные стороны и потенциал роста автомобилестроения. Я вел переговоры с двумя партнерами Уильяма Дюранта – юристом Джоном Томасом Смитом (John Thomas Smith) и банкиром Луи Дж. Кауфманом, и после долгих споров по поводу цены была утверждена сумма сделки в 13,5 млн долларов.

Cadillac Place, бывшее главное здание General Motors, построенное Уильямом Дюрантом. Многоэтажный офисный комплекс в Детройте, штат Мичиган. Здание хотели назвать в честь основателя, Уильяма, но внутренняя борьба за власть привела к свержению Дюранта с поста главы компании. Однако литеры D уже успели вырезать перед главным входом и в нескольких других местах, где они и красуются до сих пор.

Когда обсуждался вопрос оплаты, я согласился взять половину наличными и половину акциями новой компании United Motors Corporation, которую Уильям Дюрант предложил организовать. Но когда дело дошло до заключения сделки, оказалось, что не все мои партнеры в Hyatt поддерживают покупку акций новой компании. Это заставило меня взять больше акций, чем приходилось на мою долю, и вернуть разницу наличными. Поскольку мой отец и я владели значительной частью Hyatt, я занял важное место в акционерном капитале United Motors Corporation.

Уильям Дюрант основал компанию United Motors в 1916 году, чтобы приобрести Hyatt и четыре других компании-производителя запасных частей и комплектующих – New Departure Manufacturing Company of Bristol (штат Коннектикут), выпускавшую шариковые подшипники, Remy Electric Company of Anderson (штат Индиана), производителя систем электрозапуска, освещения и зажигания, Dayton Engineering Laboratories Company of Dayton (также известную как Delco), производителя электрооборудования по отличной от Remy технологии, и Perlman Rim Corporation of Jackson (штат Мичиган).

Рамки моего бизнеса впервые вышли за пределы производства одной комплектующей для автомобиля. Я стал президентом и директором по производству United Motors, а ее совет директоров состоял из людей, вложивших в компанию собственный капитал. Уильям Дюрант не вошел в совет директоров и не занимался делами корпорации, предоставив мне управление компанией. По своей собственной инициативе при поддержке совета директоров я позже включил в United Motors компании Harrison Radiator Corporation и Klaxon Company, известного в те времена производителя клаксонов. Я также организовал United Motors Service, Inc., которая продавала и обслуживала комплектующие, производимые различными компаниями United Motors, на всей территории США. За первый год чистая прибыль этой группы компаний составила 33 638 956 долл. Самая большая доля прибыли приходилась на Hyatt.

Долгие годы группа United Motors продавала свою продукцию изготовителям автомобилей, не входящим в General Motors. Все же руководители General Motors предвидели тот день, когда они как производители автомобилей будут сами потреблять бо́льшую часть продукции United Motors. Поэтому в 1918 году по обоюдному согласию и путем переговоров между Джоном Раскобом, председателем финансового комитета General Motors, и мной General Motors приобрела активы United Motors.

В этой главе я уделил столько внимания компании Hyatt не потому, что она сыграла важную роль в General Motors. Я хотел лишь изложить события в исторической последовательности. Я пришел в компанию General Motors в качестве вице-президента и курировал тех же производителей комплектующих, что и во время моей работы в United Motors. Я также стал директором General Motors и членом исполнительного комитета, председателем которого был Уильям Дюрант.

С 1918 по 1920 год в General Motors я отвечал за работу группы компаний – производителей комплектующих, однако, будучи членом исполнительного комитета корпорации, я опять расширил горизонты моего восприятия. Мною двигала личная и профессиональная заинтересованность в корпорации как едином целом, поскольку бо́льшая часть моих средств была инвестирована в акции General Motors. Поэтому вскоре я стал пристально изучать основные принципы работы Уильяма Дюранта.

Я был двоякого мнения о нем. Меня восхищали его гениальность и воображение в том, что касалось автомобилей, а также его принципиальность и широта натуры. Его преданность компании была абсолютной. Также я осознавал, что он является создателем и вдохновителем General Motors, как Джон Раскоб и Пьер Дюпон. Но я считал его слишком поверхностным в вопросах управления, и он перегружал себя работой. Важные решения он принимал лишь тогда, когда у него появлялось свободное время, часто спонтанно. Приведу два примера из личного опыта.

Наши офисы располагались рядом в старом здании Дженерал-Моторс-билдинг на 57-й улице в Нью-Йорке. Иногда я заходил к нему. Как-то раз, это было в 1919 году, я сказал ему, что, по моему мнению, учитывая большой общественный интерес к акциям корпорации, нам следует провести независимый аудит и пригласить сертифицированного аудитора. До этого мы не подвергали нашу документацию таким проверкам, хотя раньше она находилась в ведении финансовой группы. Уильям Дюрант не имел полного представления об аудите и не понимал его огромную важность для управления компанией. Все же он сразу согласился на мое предложение, согласившись пригласить аудитора. Вот так он и работал. Для решения подобных вопросов у него был финансовый отдел, но, поскольку предложение исходило от меня, мне и было поручено этим заниматься. Я нанял специалистов Haskins & Sells, которые провел аудит отчетности United Motors. Эта фирма до сих пор проводит аудиторские проверки в General Motors.

В другой раз я застал Уильяма Дюранта в офисе с какими-то людьми – они обсуждали постройку нового офисного здания в Детройте. Здание хотели назвать Дюрант-билдинг, теперь оно известно как Дженерал-Моторс-билдинг. Они изучали карту Детройта. Уильям Дюрант, как всегда, предложил мне принять участие в дискуссии. В качестве места постройки рассматривали район Grand Circus Park в деловой части города. Офис продаж United Motors на West Grand Boulevard располагался в жилом районе, в двух милях севернее нового места. Я прекрасно знал это место, и естественно, что моим мнением интересовались. Это место хорошо подходило для нового здания по нескольким причинам: в северной части Детройта жило много наших сотрудников, и им было бы удобно добираться, кроме того, в те времена движение там было не столь оживленным, как в центре. Я сказал об этом Уильяму Дюранту. Тогда он повернулся ко мне и предложил вместе осмотреть это место во время следующей поездки в Детройт. Так мы и сделали. Я вижу Уильяма Дюранта, как сейчас. От угла Касс-Авеню он направился на запад по бульвару Вест-Гранд мимо бывшего здания Hyatt, которое стало зданием United Motors. Затем по непонятной причине он остановился у каких-то жилых домов на другой стороне улицы. Он сказал, что нашел именно то, что нужно. Повернувшись ко мне, он добавил: «Альфред, пойдите и купите для нас эти дома. Господин Прентис (Prentis) заплатит за них любую сумму, которую вы назовете». Я не занимался недвижимостью. Я даже не жил в Детройте. Все же я взялся за это дело и организовал покупку указанных зданий. Признаюсь, мы хорошо поработали. Ответственным за покупку недвижимости я назначил Ральфа С. Лейна (Ralph S. Lane), президента United Motors Service Corporation. Скупить квартал, состоящий из небольших объектов недвижимости, – нетривиальная задача. Если вы раскроете свои намерения, это повлияет на цену. Когда мы уже приобрели полквартала, Уильям Дюрант сказал, что мы должны выкупить остальное. Поэтому мы вновь принялись за работу и купили квартал целиком. Я не знал, собирался ли Уильям Дюрант использовать его целиком и сразу, однако вскоре так и произошло. На этом месте был построен Дженерал-Моторс-билдинг, что положило начало новому деловому району Детройта. Тогда, на этапе становления компании, неформальный подход Уильяма Дюранта к ведению бизнеса часто оказывался эффективным. Благодаря уверенности, которую вселял в меня, я питал к нему большое расположение. Я критикую его исключительно с точки зрения основных принципов управления бизнесом. Меня особенно беспокоил тот факт, что в период с 1918 по 1920 год он расширял General Motors, не имея четкой политики управления организационной структурой компании.

Я добивался лучших результатов, продавая свои идеи, а не говоря людям, что они должны делать.

Следует различать расширение как таковое и вытекающую из этого необходимость в организационной структуре. Возможно, тогда в компании и были разногласия по поводу эффективности программы расширения компании, ответственность за которую несли Уильям Дюрант и Джон Раскоб. Все же в итоге время показало, что основная часть программы, которая касалась развития автомобилестроения, была эффективной и целесообразной. Поскольку автомобиль является дорогостоящим потребительским продуктом, отрасли требовалась мощная структура капитала. Уильям Дюрант и Джон Раскоб предвидели эту потребность.

Что касается организационной структуры, у нас не было необходимых знаний и рычагов управления отдельными производственными подразделениями. Мы работали по принципу «ты мне, я тебе», а подразделения функционировали на основе взаимообмена. Я полагаю, что, когда Уолтер Крайслер, один из выдающихся сотрудников General Motors, стал генеральным директором корпорации, у них с Уильямом Дюрантом не обошлось без конфликтов по поводу разделения сфер влияния. Уолтер Крайслер был волевым и импульсивным. Когда он не смог получить желаемое, он ушел из корпорации. Я помню тот день: на прощание он громко хлопнул дверью. Спустя некоторое время появилась Chrysler Corporation.

Уязвимость организационной структуры General Motors не была столь заметна во время Первой мировой войны и в период послевоенной инфляции. Впервые она обнаружилась со всей остротой ближе к концу 1919 года и в 1920 году. В то время корпорация по запросу выделяла большие суммы всем подразделениям на программы расширения производства, а растущие цены на материалы и рабочую силу съедали эти средства еще до завершения проектов. Практически в каждом подразделении отмечался перерасход выделенных средств – расходы превосходили установленные лимиты.

Между подразделениями возникла конкуренция за наличный капитал и за различные привилегии у руководства. Например, Уильям Дюрант уделял большое внимание производству тракторов. 17 октября 1919 года финансовый комитет отклонил его заявку на выделение средств для их выпуска, запросив дополнительную информацию об ожидаемой прибыли. На том же заседании финансовый комитет утвердил мою заявку на 7,1 млн долл. для New Departure Division. Затем 31 октября 1919 года Уильям Дюрант на заседании исполнительного комитета опротестовал заявку на финансирование для New Departure. Позднее на этом же заседании комитет утвердил финансирование New Departure в размере трети от заявленной суммы, а две третьих планировалось получить путем выпуска привилегированных акций. Тогда же Уильям Дюрант опротестовал заявку на 7,3 млн долл. для покрытия дополнительных расходов на строительство нового здания General Motors в Детройте. Мейер Л. Прентис, управляющий финансами General Motors, вспоминал, что Уильям Дюрант был не согласен с дополнительным финансированием строительства здания, поскольку он, в отличие от Джона Раскоба, предпочитал вкладывать деньги в производство и оборотные средства, а не в недвижимость. Джон Л. Пратт, покинувший корпорацию du Pont и ставший партнером Уильяма Дюранта, тоже вспоминал, насколько разными были их подходы к инвестированию. Я помню, как Уильям Дюрант встал из кресла председателя комитета и пересел за стол, тем самым подкрепляя свое несогласие с этими заявками. Исполнительный комитет его поддержал. По мнению Уильяма Дюранта, корпорация не имела достаточно средств, чтобы удовлетворить все эти требования. Поэтому внимание уделялось не тому, как поделить скудные инвестиционные фонды, а тому, как больше заработать.

5 ноября 1919 года на заседании финансового комитета в Нью-Йорке был заслушан доклад Уильяма Дюранта о смете доходов и расходов корпорации на 15 месяцев до 31 декабря 1920 года. «После обсуждения доклада было единодушно принято решение об утверждении приведенных в отчете расходов и принятии скорейших мер для продажи привилегированных акций по их номинальной стоимости на сумму 50 млн долл. и, если возможно, выделении дополнительных 50 млн долл., что в общей сумме составит 100 млн долл.».

В тот же день в Нью-Йорке на заседании исполнительного комитета этот вопрос был рассмотрен. В протоколе заседания зафиксировали: «Господин Джон Раскоб, председатель финансового комитета, выступил перед собравшимися с кратким отчетом о финансовых планах. Он рекомендовал компании дополнительно продать часть привилегированных акций и утвердить несколько заявок на финансирование, которые не были удовлетворены на прошлом заседании». Затем исполнительный комитет единогласно одобрил финансирование нового офисного здания Durant Building, подразделения New Departure, производства тракторов и остальные заявки, а финансовый комитет их утвердил.

Позднее, изучая нашу процедуру финансирования, я высказал следующее мнение: «Практическим результатом отсутствия процедуры финансирования был тот факт, что утверждение любым членом исполнительного комитета заявки на финансирование от подразделения, которое он курировал, в обязательном порядке влекло за собой поддержку со стороны других членов исполнительного комитета. Иными словами, надзор, который должен был осуществлять исполнительный комитет, был скорее умозрительной деятельностью, а не практической».

Таким образом, каждый, кто подавал заявку на финансирование, обязательно получал желаемое. Однако все оказалось не так просто и гладко. Продажи привилегированных акций не были столь прибыльными. Вместо 85 млн долл. мы выручили всего 11 млн. И это послужило первым сигналом рынка о том, что корпорация не в ладах с реальным положением дел, несмотря на рост ее продаж с 270 млн долл. в 1918 году до 510 млн в 1919 году и 567 млн в 1920 году.

Конкуренция за средства сделала актуальным вопрос о финансовой организационной структуре корпорации. 5 декабря 1919 года на заседании исполнительного комитета Уильям Дюрант заявил, что существующий метод утверждения заявок на финансирование неудовлетворителен. Все согласились. Он изложил процедуру рассмотрения заявок и передачи их президенту. Я предложил создать специальный комитет и назначить его председателем Джона Пратта. Я также предложил сформировать еще один комитет для разработки процедуры согласования заявок на финансирование. Я был назначен председателем комитета по разработке порядка рассмотрения заявок на финансирование. Его целью было правильное распределение ответственности при вынесении решений о расходах. Это был один из трех проектов в сфере организационной структуры, которые я реализовал в тот период.

Прежде всего следует отметить, что ни исполнительный, ни финансовый комитеты не обладали необходимой информацией о подразделениях и рычагами для их управления. Подразделения продолжали сорить деньгами, а комитеты удовлетворяли их заявки на финансирование. Протоколы заседаний исполнительного и финансового комитетов в конце 1919 года и начале 1920 года свидетельствуют о постоянном массовом перерасходе средств. На одном из заседаний исполнительного комитета была названа сумма перерасхода в 10 339 554 долл., которая в основном приходилась на Buick, Chevrolet и Samson Tractor, и это не было из ряда вон выходящим событием. Перерасход становился обычным делом.

Вопрос о преодолении экономического спада возник в конце 1919 года. 27 декабря я предложил следующую резолюцию, которая была единогласно принята исполнительным комитетом:

«Настоящим назначается комитет для изучения и выработки рекомендованной процедуры, которой должен руководствоваться финансовый комитет при принятии решений о выделении дополнительных средств в случае рецессии бизнеса или закрытия предприятий в результате масштабных забастовок продолжительностью свыше нескольких месяцев».

Нам недоставало опыта, но мы обладали логикой и энергией.

Все же мы, как и большинство граждан США, не чувствовали, что экономический кризис неизбежен. Я полагаю, что по этой причине ведущие комитеты не понимали, насколько серьезной может стать невозможность управления подразделениями. В конце февраля 1920 года Хаскел при поддержке исполнительного комитета проинформировал высшее руководство корпорации «о необходимости повторного предоставления в исполнительный комитет всех ранее утвержденных заявок на финансирование, поскольку на них могут влиять новые условия работы». Это было мягкое предупреждение, без принуждения.

Ситуация с товарными запасами обстояла так же, как и с превышением расходов. В ноябре 1919 года в производственный план на следующий финансовый год были заложены показатели на 36 % выше, чем в текущем году. Эти планы были ориентировочными и отражали амбиции руководства подразделений. Для их выполнения подразделениям требовалось немедленно начинать масштабные закупки материалов. В конце марта 1920 года исполнительный комитет одобрил оптимистичный производственный план корпорации, согласно которому за следующий год (с августа 1920 года) она должна была выпустить 876 тыс. машин, грузовиков и тракторов. В марте и апреле Джон Раскоб, как председатель финансового комитета, начал подготовку к продаже акций компании на сумму 64 млн долл., чтобы покрыть растущие капитальные затраты, составлявшие порядка 100 млн. Интерес к продаже акций проявили du Pont, J. P. Morgan и несколько фирм из Великобритании.

Согласно протоколу исполнительного комитета от мая 1920 года, Джон Раскоб взял паузу и выразил опасения в связи с незапланированными расходами на производство и оборудование и ростом товарных запасов. Он предупредил о том, что превышение лимита товарных запасов, который на тот момент составлял 150 млн долл., могло угрожать финансовому состоянию корпорации.

Через неделю специальный комитет по распределению товарных запасов, состоящий из Уильяма Дюранта, Хаскела, Прентиса и меня, утвердил подробный список максимально допустимых расходов для каждого подразделения. Но даже после сокращения производственных планов руководителям подразделений не удавалось соблюдать установленные расходы на товарные запасы и капитальные нужды, при этом не принимались никакие меры для эффективного контроля за их деятельностью. Такова была плата за децентрализацию.

Хотя расходы продолжали расти, автомобильный рынок после небольшого подъема спроса в июне 1920 года начал падать. В августе финансовый и исполнительный комитеты настоятельно предостерегли руководителей подразделений от расходования средств свыше лимитов, установленных в мае. В начале октября финансовый комитет сформировал комитет по товарным запасам под руководством Джона Пратта, чтобы взять ситуацию под контроль. Все же корпорации был нанесен ущерб. Общая стоимость материальных запасов в январе 1920 года составила 137 млн долл., в апреле – 168 млн долл., в июне – 185 млн долл., а в октябре – 209 млн долл., что на 59 млн превышало лимит, установленный в мае. Но самое худшее, как оказалось, еще впереди.

В сентябре произошел обвал автомобильного рынка. В ответ 21 сентября Генри Форд сократил цены на продукцию на 20–30 %. Уильям Дюрант при поддержке руководителей отделов продаж подразделений попытался на время сохранить цены на прежнем уровне и гарантировать дилерам и заказчикам выполнение текущих обязательств. К октябрю ситуация для General Motors стала настолько серьезной, что многие руководители с трудом находили наличные деньги для оплаты счетов и выдачи зарплаты. В октябре мы взяли краткосрочные займы в банках на общую сумму порядка 83 млн долл. В ноябре практически все основные подразделения по выпуску автомобилей, за исключением Buick и Cadillac, практически закрыли свои заводы, а последние работали в сокращенном режиме. США накрыл экономический кризис.

Состояние дел в General Motors сильно беспокоило меня еще до начала этих событий. В конце 1919 года и в начале 1920 года я разработал план организационной структуры, призванный исправить недостатки имевшейся структуры производства, и представил его Уильяму Дюранту. Он отнесся к плану благожелательно, но не принял никаких мер. Я думаю, отчасти это объяснялось тем, что тогда он не был готов решать вопросы организационной структуры корпорации. Он был перегружен всевозможными производственными и кадровыми вопросами, которые требовали немедленного решения и не давали ему возможности сосредоточиться на глобальных проблемах подобного рода.

Мое беспокойство относительно управления корпорацией и ее курса стало столь сильным, что в начале лета 1920 года я попросил 30-дневный отпуск, чтобы уехать и поразмыслить над тем, что делать дальше. Все, что я имел, было вложено в акции корпорации. Сначала я хотел, как Уолтер Крайслер, покинуть General Motors. У меня было предложение от банковской фирмы Lee Higginson and Company с перспективой работы в промышленном анализе. Это предложение я получил от Сторроу, который работал финансовым управляющим General Motors в 1910–1915 годах и с тех пор стал ведущим кредитором Nash Motors. Я не мог решиться на такие перемены и отправился в Европу, чтобы все обдумать. Я не был уверен в том, что мне следует, заботясь о своем финансовом положении, продавать свои акции General Motors, в то время как Уильям Дюрант пытался с помощью всех имеющихся средств сохранить рыночную стоимость акций General Motors во время кризиса. В Англии я заказал Rolls-Royce, чтобы отправиться с женой в поездку, но не дождался машины и никуда не поехал. Вместо этого в августе я вернулся в США и, увидев, что произошли серьезные изменения и что ситуация близится к развязке, приготовился ждать.

Кризис деловой активности в 1920 году сопровождался, как это обычно бывает, падением цен на фондовой бирже. Этот фактор, наряду с закрытием почти всех заводов General Motors, привел к завершению целого этапа в истории корпорации. События, которые привели к уходу из General Motors Уильяма Дюранта, Пьер Дюпон описал в послании своему брату Ирене Дюпону, президенту E. I. du Pont de Nemours & Company. Оно датировано 26 ноября 1920 года.

«Недавнее улучшение состояния дел General Motors Corporation требует рассказа о предшествующих двух неделях, который я составил на основе собственных записей и по памяти. Но прежде я хочу сказать несколько слов о моем прежнем понимании того, как обстояли личные дела господина Дюранта.

Со дня нашего первого знакомства, состоявшегося несколько лет назад, и вплоть до 11 ноября 1920 года Уильям Дюрант никогда не рассказывал мне ничего о своих личных делах. Когда представители группы du Pont стали совладельцами General Motors Company, инвестировав 25 млн долл. в акции корпорации по цене чуть выше номинальной, стало ясно, что Уильям Дюрант и его ближайшие родственники также владели примерно таким же количеством акций (включая его активы в Chevrolet Company, которая тогда была держателем контрольного пакета акций General Motors). Нам было известно, что бо́льшую часть акций Уильям Дюрант ради удобства записал на брокеров. Я не знал, брал ли Уильям Дюрант кредиты под эти акции, об этом не было сказано ни слова. Я знал о том, что иногда после покупки нами акций и вплоть до прошлой весны Уильям Дюрант предоставлял займы под свои акции за пределами биржи. Я также знал о том, что иногда он покупал акции напрямую или через консультантов. Я никогда не предполагал, что он покупал акции без немедленной оплаты или в количестве, превышающем его возможности, учитывая его, на первый взгляд, большое состояние. Я не помню, чтобы он когда-либо говорил о том, что он продавал акции. Сейчас мне представляется, что он всегда выступал только в роли покупателя. Я никогда не пытался влиять на мнение Уильяма Дюранта относительно акций или господства на рынке, которым он со мной делился. На самом деле то немногое, что он говорил, могло повлиять на рыночные операции скорее негативно, чем позитивно. Но как я уже сказал, Уильям Дюрант никогда не разговаривал со мной о своих личных делах, в том числе и о биржевых сделках. Я был почти уверен, и господин Раскоб это подтверждает, что весной 1920 года Уильям Дюрант в биржевых торгах не участвовал. Полагаю, у него не было денег, в том числе и на брокерских счетах. Когда за последние месяцы Morgan & Company начала создавать синдикаты, я понимал, что Уильям Дюрант в любом случае не выйдет на биржу, поскольку успешная независимая работа двух оппонентов невозможна. За последние несколько недель я был разочарован, узнав, что Уильям Дюрант оказывает поддержку рынку в связи с тем, что синдикат Morgan с этим не справлялся. Я был против таких независимых действий, однако я не был уверен, что Уильям Дюрант знал о моем мнении. На самом деле я представлял его покупки акций как способ поддержать рынок, причем он покупал ограниченное количество акций в соответствии с покупательской способностью, которой обладал он сам и его близкие друзья, возможно оказавшие ему помощь при вложении капитала. До 11 ноября я был почти уверен в том, что Уильям Дюрант не участвует в биржевых операциях и не берет кредиты.

Несмотря на вышеперечисленные соображения, которые крепко засели в моей голове, до меня доходили слухи о спекуляциях Уильяма Дюранта. Джон Раскоб и я полагали, что в Morgan & Company ничего не знали о масштабе операций, проводимых Уильямом Дюрантом, поскольку они сами выступили в роли покупателей акций General Motors. Morgan & Company имела все возможности, чтобы выяснить этот вопрос у Уильяма Дюранта лично, а я не считал своим долгом вмешиваться в его дела. За последние шесть недель господин Дуайт Морроу (Dwight Morrow) из Morgan & Company расспрашивал меня и Джона Раскоба о личных делах Уильяма Дюранта, особенно о его операциях на рынке акций. Мы ответили, что ничего не знаем о его личных делах и что он никогда нас в это не посвящал. Я посоветовал Дуайту Морроу лично спросить об этом Уильяма Дюранта, потому что были уверены в искренности его ответов. Так, в ноябре 1920 года в офисе Дуайта Морроу состоялась встреча, на которой присутствовал он сам, Уильям Дюрант, Джон Раскоб и я. На этой встрече я попытался убедить участников встречи, что партнеры-владельцы акций General Motors должны знать о состоянии дел друг друга, и от лица компании du Pont сообщил, что все наши акции – и General Motors и Chevrolet – принадлежат компании и не отягчены никакими обязательствами, а мы не являемся ни покупателями, ни продавцами акций ни в каком объеме. Я также добавил, что лично не являюсь заемщиком денег под залог акций, что я владею моей долей акций и за последнее время не покупал и не продавал акции. Я утверждал это, поскольку знал, что никто из представителей группы du Pont не брал кредиты под залог акций General Motors и не проводил другие финансовые операции с ними. Дуайт Морроу сообщил, что акции, купленные Morgan & Company и их партнерами, по-прежнему находились в их собственности и у них не было намерения продавать эти акции. Я не помню, сделал ли Уильям Дюрант столь же прямое заявление, но он никак не упомянул о том, что брал ссуды под залог акций или совершал другие операции с акциями на рынке. Дуайт Морроу прямо спросил его, знал ли он о каких-либо операциях с понижением цены. Уильям Дюрант дал отрицательный ответ. У нас сложилось впечатление, что его доля акций была столь же чистой, как и наша. Зная Уильяма Дюранта и особенности его поведения, я не думаю, что он хотел ввести нас в заблуждение. И все же Дуайт Морроу, не склонный проявлять великодушие, по-моему, резко осудил Уильяма Дюранта за то, что тот отказался быть с нами откровенным.

Как-то в ноябре 1920 года, за день до описанных событий, Уильям Дюрант пригласил меня и Джона Раскоба на обед. Ни я, ни Джон не представляли тогда, что Уильям Дюрант был каким-либо образом замешан в операциях с акциями. Он сообщил, что «банкиры» потребовали его ухода с поста президента General Motors Company и он готов согласиться, поскольку намерен «продолжать эту игру» – ведь компания, как и он сам, «была в руках банкиров» и должна функционировать соответственно. Я немедленно возразил ему с позиции компании, пояснив, что наши займы были вполне оправданы нашим большим оборотным капиталом и активами, а также нашим балансом наличности и финансовыми прогнозами. Я добавил, что наши банковские партнеры согласны с этим и не видели никаких затруднений в том, чтобы обеспечивать наши кредиты до их погашения благодаря производственной деятельности General Motors. Уильям Дюрант сказал, что он обеспокоен состоянием личных счетов, но не дал никаких конкретных пояснений. В тот момент расспросить его об этом не было никакой возможности, да и не казалось необходимым. После того как мы ушли, Джон Раскоб задумался о том, что могли означать слова Уильяма Дюранта. На следующий день он задал Уильяму вопрос о состоянии его дел и в частности о том, правда ли, что его задолженность составляла «от шести до 26 млн долларов». Уильям Дюрант ответил, что ему нужно изучить этот вопрос. Джон Раскоб и я уехали из Нью-Йорка в пятницу, 12 ноября, и вернулись лишь во вторник, 16 ноября. Утром мы отправились в офис Уильяма Дюранта, чтобы узнать о реальном положении его дел. Посовещавшись, мы пришли к выводу, что если сложившаяся ситуация серьезно затрагивала личные интересы Уильяма Дюранта, это могло косвенно повлиять и на репутацию General Motors Company. В тот день Уильям Дюрант был очень занят: он принимал посетителей, отвечал на телефонные звонки, то и дело выходил из своего кабинета. Мы терпеливо ждали его несколько часов и лишь после ланча, в четыре часа дня, он представил нам количественные данные о состоянии своих дел. На листке бумаги карандашом было написано, сколько кредитов он взял в разных банках. С его слов мы записали, что общая сумма его долга составляла 20 млн долл. на брокерских счетах и была обеспечена 1,3 млн акций, владельцами которых были третьи лица, а также неизвестным объемом гарантий в форме залога плюс еще 14,19 млн долл., которые, по подсчетам Дюранта, он был должен лично банкам и брокерам и на которые он купил 3 млн акций General Motors, разумеется, за исключением 1,3 млн акций других владельцев. Уильям Дюрант добавил, что не вел бухгалтерский учет и не может назвать точную сумму долга, а также долю своего долга, долга третьих лиц, гарантий в форме залога без других капиталовложений. По всей видимости, у него не было данных о состоянии брокерских счетов. Но вся ситуация и без того оказалась очень запутанной и серьезной. Напоследок, чтобы добавить немного позитива, Уильям Дюрант пообещал запросить у брокеров информацию о состоянии счетов.

Во вторник вечером, 16 ноября, Уильяму Дюранту позвонил господин Макклюр (McClure) из брокерской компании Jones & Reed и запросил 150 тыс. долл. для поддержки его счета. Эта сумма была каким-то образом найдена.

В среду, 17 ноября, мы, запросив информацию о брокерских счетах, узнали, что она будет предоставлена после закрытия операционного дня 17 ноября, поэтому в тот день мы ничего не могли сделать. Полученные сведения были столь неопределенными, что Джон Раскоб и я сильно сомневались в их точности. И все же ситуация была достаточно серьезной, чтобы подумать о планах по ее исправлению. Во избежание кризиса мы решили организовать компанию, которая возьмет на баланс активы Уильяма Дюранта и выпустит векселя на сумму 20 млн долл., которые будут предлагаться как обеспечение обязательств держателю облигаций. При этом группа du Pont могла инвестировать в эту организацию 7 или даже 10 млн долл. ценными бумагами, чтобы обеспечить ее наличными средствами для оплаты неотложных счетов и частичной оплаты остальных.

18 ноября в четверг стали поступать данные о состоянии брокерских счетов. Потребовался целый день, чтобы сформировать единый отчет. Уильям Дюрант подтвердил его правильность. Однако проверить его точность не представлялось возможным, за исключением информации от брокеров. Ничто не гарантировало, что отчет содержал данные о всех брокерских счетах, неясна была и ситуация с банковскими ссудами и объединенными счетами, по которым Уильям Дюрант выступал в роли поручителя. Тем не менее в тот же день во второй половине дня мы сформировали сводный отчет и передали его машинистке. Примерно в это же время Уильям Дюрант пригласил Джона Раскоба и меня в офис и попросил нас присутствовать на встрече с партнерами из Morgan. Мы сказали ему, что он по-разному представил состояние своих дел нам и Morgan & Co., поэтому мы могли принять участие в этом собрании лишь при условии, что он сообщит им те же полные сведения. Он отказался, и мы ушли. Примерно в полседьмого вечера по пути в отель мы встретили господ Дуайта Морроу, Томаса Кокрейна (Thomas Cochran) и Джорджа Уитни. Джордж Уитни ранее пообещал Уильяму Дюранту, что они вернутся в девять вечера. Дуайт Морроу отозвал меня в сторону и сообщил, что он хотел бы встретиться со мной для краткой беседы. Мы пошли в кабинет Джона Раскоба и после обмена любезностями я спросил, предоставил ли им Уильям Дюрант полный отчет о своих личных делах. Дуайт Морроу дал утвердительный ответ и показал нам отпечатанную копию отчета, который я тогда подготовил, но еще не видел в итоговом варианте. Затем мы обсудили всю ситуацию, причем партнеры из Morgan оценили ее как чрезвычайно серьезную и сообщили, что может начаться паника, если Уильям Дюрант обанкротится, что вызовет банкротство нескольких брокеров и банков, поскольку вне биржи также имелось два крупных абсолютно убыточных счета. Дуайт Морроу сказал, что отменит свои дела и вернется к девяти часам, я пообещал то же самое. Наше совещание заняло не более получаса. Я вернулся в отель и вместе с Джоном Раскобом в установленное время пришел в офис, где уже собрались три партнера из Morgan. Джон Раскоб кратко изложил Дуайту Морроу наш примерный план оказания помощи – представляя интересы группы du Pont, мы были готовы обеспечить финансовую поддержку в этой отчаянной ситуации. Дуайт Морроу сказал, что он считает этот план невыполнимым из-за критического состояния рынка, и порекомендовал нам разместить заем в банках на общую сумму 20 млн долл., чтобы предложить Уильяму Дюранту наличные для погашения всех его долгов. Действуя в интересах группы du Pont, Джон Раскоб и я сообщили, что мы можем дать 7 млн долл. и необходимые дополнительные гарантии в форме залога. Партнеры из Morgan живо отозвались на готовность группы du Pont оказать помощь в сложившейся ситуации, при этом, по словам Томаса Кокрейна, «в этой стране есть две компании – настоящие борцы, а именно группа du Pont и Morgan».

Если вам удалось определить логический путь ведения бизнеса, не стоит им пренебрегать.

Последовала дискуссия о том, как поступить с Уильямом Дюрантом. Дуайт Морроу предложил оставить ему четверть капитала в виде акций, часть которого будет израсходована на размещение векселей. Сначала он сказал, что Morgan & Company не будут требовать комиссионных или вознаграждения за оказываемые услуги. Мы тщательно обсудили такое разделение капитала – насколько оно справедливо по отношению к Уильяму Дюранту и тем, кто будет помогать в решении проблем. После предварительного обсуждения партнеры из Morgan заявили, что им необходимо самым тщательным образом изучить состояние счетов Уильяма Дюранта, прежде чем размещать заем. Они предложили начать проверку сразу и направились в кабинет Уильяма Дюранта. После проверки счетов Дуайт Морроу изложил Уильяму Дюранту антикризисный план. Уильям Дюрант посчитал решение о передаче ему четверти капитала слишком суровым. Дуайт Морроу предложил треть. Уильям Дюрант сказал, что соотношение «40 % ему и 60 % группе du Pont» будет более справедливым. Эта часть переговоров проходила в спокойной обстановке, все стороны старались с пониманием отнестись к сложности текущей ситуации. Проверка счетов и обсуждение продолжалось без перерыва примерно до полшестого утра в пятницу. Примерно в это время Уильям Дюрант и я подписали акт о согласовании выпуска векселей на сумму 20 млн долл. и выпуске акций на сумму 7 млн долл., предоставляемую группой du Pont, а также дополнительное обеспечение в количестве 1,3 млн акций. Также, согласно подписанному акту, акционерный капитал с розничной ценой свыше 9,5 долл. за акцию, активы и проценты делились в следующем соотношении: треть Уильяму Дюранту и две трети группе du Pont. И даже на тот день общая сумма долга была неизвестна, а объединенные счета не исключены.

Второпях позавтракав, мы пошли спать и через несколько часов, в 9.30 утра, пришли на работу. Представители Morgan & Co. дали распоряжение о предоставлении ссуды в размере 20 млн долл. через основные банки Нью-Йорка до пяти часов вечера того же дня (19 ноября). В то же время был предложен план, согласно которому группа du Pont берет 8 % привилегированных акций в счет наличных и 80 % обыкновенных акций в качестве залога за ссуду – акционерный капитал из расчета розничной цены не менее 9,5 долл. за акцию, а также издержки и проценты. 20 % обыкновенных акций были отложены на процент банка, предоставляющего ссуду в 20 млн долл. В тот день состоялось заседание финансового комитета du Pont, на котором было принято решение поделить 80 % акций следующим образом: 40 % Уильяму Дюранту, 40 % группе du Pont и 20 % банкирам. Этот план был реализован. Слухи о сделке ходили с субботы (20 ноября), но о сделке было объявлено лишь в понедельник (22 ноября), когда Morgan & Company начала подготовку активов. На протяжении всей сделки партнеры из Morgan находились в наиболее выгодном положении. Они с головой ушли в решение этой проблемы и с самого начала заявили, что не просят никакого вознаграждения. Они действовали быстро и эффективно: сделка на сумму 60 млн долл. была спланирована и проведена меньше чем за четыре дня, включая субботу и воскресенье».

30 ноября 1920 года Уильям Дюрант покинул пост президента General Motors.

Несмотря на мои похвалы методам работы Уильяма Дюранта, он не больше, чем Джон Раскоб, отвечал за конфликт между расширением General Motors и экономическими возможностями. Джон Раскоб способствовал расширению корпорации и стал платить по счетам. Методы управления Уильяма Дюранта привели к тому, что ситуация вышла из-под контроля. Я слышал, что в конце 1919 года Уильям Дюрант пессимистично отозвался по поводу национальной экономики, но я не смог найти подтверждающих это документов. Считалось, что Уильям Дюрант и Джон Раскоб были сильными и оптимистичными сторонниками расширения компании. Разногласия у них возникали лишь по поводу выбора объектов для инвестиций.

Я полагаю, что личные операции Уильяма Дюранта на фондовой бирже были продиктованы его гордостью за General Motors и за все, что с ней связано, а также его непоколебимой уверенностью в будущем, и время в итоге подтвердило его мнение. Я также думаю, что компания Morgan и группа du Pont сделали ему щедрое предложение, когда приобрели его биржевые облигации в столь критический период.

Только задумайтесь: в 1921 году Уильям Дюрант перепродал группе du Pont свою долю в компании, которая была создана, чтобы оказать ему экстренную финансовую помощь. Он получил за свою долю активов 230 тыс. акций General Motors, рыночная стоимость которых на момент покупки составляла 2,99 млн долл. Но это уже другая история. Если бы Уильям Дюрант придержал эти акции до своей кончины 19 марта 1947 года, их рыночная стоимость составила бы 25 713 281 долл. и он смог бы получить 27 033 625 долл. от дивидендов и продажи прав.

Возвращаясь к событиям 1920 года, отмечу, что спад национальной экономики и его влияние на корпорацию, несовершенная система управления производством и уход Уильяма Дюранта с поста президента потрясли корпорацию до самого основания и послужили началом абсолютно нового периода в ее истории. Именно здесь и начинается основная часть моего повествования.

Промышленное и автомобильное производство и цены на металлоизделия за четырехлетний период, включая экономический спад 1920–1921 годов

Цена обыкновенных акций за четырехлетний период, включая экономический спад 1920–1921 годов

В конце 1920 года перед General Motors встала задача реорганизации. Ситуация сложилась так, что корпорация одновременно столкнулась с внешним экономическим кризисом и внутренним кризисом управления.

Автомобильный рынок почти исчез, то же самое произошло с нашими доходами. Большинство наших заводов и другие предприятия автомобилестроения были остановлены или выпускали небольшое количество автомобилей из материалов, оставшихся на заводах. У нас скопилось много дорогостоящего сырья, материалов и контрактов по прежним, доинфляционным ценам. Нам не хватало наличности. Ассортимент продукции вызывал вопросы. Рычаги управления производством и финансами оказались неэффективными, не хватало корректной и всесторонней информации. Короче говоря, нас «накрыл» внутренний и внешний кризис, причем столь серьезный, что и врагу не пожелаешь.

Мы не были одиноки. Другие автомобильные компании также испытывали сложности. Это было слабым утешением, потому что экономический спад выдавливал с рынка слабые компании, а у нас были слабые стороны. Некоторые из топ-менеджеров не могли видеть ситуацию дальше кризиса, но я никогда не поддавался пессимизму в вопросах экономики и во время падения рынка всегда помнил о цикличности деловой активности, а значит, о грядущем подъеме и о долгосрочной динамике роста. В 1920 году я относился к происходящему с уверенностью и осмотрительностью. Не в наших силах было управлять окружающей обстановкой или предсказать, как она будет меняться, но мы могли постараться быть гибкими, чтобы пережить колебания рынка.

Ближайшее будущее автомобильного рынка просматривалось с трудом. Все же мы верили в будущее автомобиля и экономики. Я говорю об этом потому, что уверенность является важной составляющей бизнеса. Иногда именно от уверенности зависит победа или поражение. Мы были убеждены, что с автомобилем в США появится новая транспортная система и что автомобильный рынок лишь немного затормозил и вскоре вновь наберет обороты. Мы отразили это в годовом отчете за 1920 год, проанализировав развитие автомобильной отрасли до наших дней и дав оценку текущим проблемам.

Прежде всего нам требовался новый президент вместо ушедшего в отставку Уильяма Дюранта. Мне не нужно было думать дважды, чтобы решить, кто им станет. Я был лишь немного знаком с Пьером Дюпоном, но мне было очевидно, что он обладает достаточным авторитетом и уважением, чтобы внушить уверенность General Motors, общественности и банкам и остановить растущие панические настроения. Он был председателем корпорации и имел самую крупную долю в компании. Он проявил свои лидерские способности в du Pont Company и в финансовом партнерстве с General Motors. Другая возможная кандидатура на пост президента – Джон Раскоб, близкий и влиятельный советник Пьера Дюпона и председатель финансового комитета General Motors.

История карьеры Джона Раскоба, который смог добиться успеха несмотря на трудности, тиражировалась многократно. Мне ничего не известно о начале его карьеры, лишь то, что в начале ХХ века он устроился на работу офисным клерком и секретарем Пьера Дюпона. На Пьера Дюпона произвело впечатление его живое воображение и финансовая грамотность. Когда Дюпон стал заведующим финансовым отделом du Pont Company, Джон Раскоб также пошел на повышение как его ассистент и советник, а впоследствии сменил его на этом посту. Многие годы Пьер Дюпон и Джон Раскоб были коллегами по работе и деловыми партнерами. Однако они обладали разным характером и темпераментом.

Джон Раскоб отличался блестящим умом и воображением, а Пьер Дюпон был последовательным и консервативным. Он был высокого роста, хорошо сложен, мало говорил и не любил привлекать к себе внимание. Джон Раскоб, наоборот, – невысокого роста и весьма разговорчив, очень дружелюбен, общителен и полон великих идей. Я помню, как он приходил ко мне в офис с новой идеей и хотел, чтобы она осуществилась по мановению волшебной палочки, требуя, чтобы вся компания тотчас же собралась на совещание. Его недостатки, если их можно так назвать, свойственны любому активному, пытливому уму. Не многим удалось предвидеть будущее автомобилестроения так же хорошо, как ему.

У Джона Раскоба и Пьера Дюпона были свои сильные черты, но в целом всем казалось, что нам нужен был именно такой человек, как Пьер Дюпон. С учетом разных факторов никто лучше него в то время не подходил на эту должность.

Был лишь один недостаток. Пьеру Дюпону недоставало глубоких знаний автомобильного бизнеса. Как бизнесмен старой закалки, я считаю, что знания бизнеса необходимы для эффективного управления предприятием. Все же в сложившейся ситуации потребность в общем конструктивном лидерстве в сфере управления, что могло бы восстановить нашу уверенность в будущем, была более важной и насущной, чем глубокие знания бизнеса. Можно было найти и пригласить других специалистов со знанием бизнеса. Поэтому в ходе неофициальной дискуссии я настаивал на избрании Пьера Дюпона.

Я не знаю, насколько мои рекомендации повлияли на итоговое решение. В нем участвовали и другие более влиятельные люди, а у Пьера Дюпона были свои причины согласиться на руководящий пост и финансовую ответственность за General Motors. Во время кризиса группа du Pont приобрела долю акций Уильяма Дюранта, и к 1921 году ее доля составила 36 % обыкновенных акций General Motors Corporation. Пьер Дюпон, очевидно, нес ответственность за сложившуюся ситуацию. Позже он скажет: «Мне совсем не хотелось соглашаться на пост президента. Я недавно ушел из бизнеса, но я решил, что раз они считают это нужным, я так и сделаю. Я был назначен президентом, ясно понимая, что занимаю этот пост до тех пор, пока не будет найдена более подходящая кандидатура».

Когда Пьер Дюпон стал президентом, Джон Раскоб оставался председателем финансового комитета и в течение нескольких лет занимал должность официального представителя корпорации. Эмори Хаскел и я стали правой и левой рукой Пьера Дюпона. В заявлении, сделанном на заседании совета директоров 30 декабря 1920 года, Пьер Дюпон сообщил, что Эмори Хаскел и я «наделены полномочиями для решения административных вопросов, выполняя функции исполнительного комитета в период между его заседаниями и замещая президента на время его отсутствия». Исполнительный комитет был сформирован заново и временно сокращен до четырех человек: Пьера Дюпона, Джона Раскоба, Эмори Хаскела и меня. Новый комитет взял под контроль политику хозяйственной деятельности корпорации, а также часть административных задач. Прежний исполнительный комитет, состоявший в основном из руководителей подразделений, был преобразован в консультативный комитет по производственной деятельности.

Эти изменения, которые можно рассматривать как чрезвычайные меры, совпали с масштабной реорганизацией General Motors, затронувшей основы производства. Язык протоколов был лаконичным, но решения, принятые на заседаниях, имели далеко идущие последствия. Приведу один пример. Запись о первом бизнес-решении новой администрации от 30 декабря 1920 года, принятом на последнем заседании исполнительного комитета в старом составе, гласила:

«Президент представил на рассмотрение исполнительного комитета новую организационную структуру корпорации и пояснительное письмо, обсуждение которых состоялось во время заседания» (прим. 3–1).

Решение было единогласно принято и направлено совету директоров, который также его утвердил. Решение вступило в силу 3 января 1921 года.

Принятый тогда план был измененной версией плана «Исследование организационной структуры», составленного мной примерно год назад и переданного на рассмотрение Уильяму Дюранту (прим. 3–2). Этот план, включающий описание базовых принципов децентрализации, стал фундаментом управленческой политики современной корпорации General Motors и тем самым оказал широкое влияние на промышленность США. В связи с этим я считаю нужным сообщить некоторые сведения о его разработки и содержании.

Что касается первого, некоторые исследователи полагали, что General Motors позаимствовала децентрализованный тип организационной структуры у группы du Pont, что является естественным результатом взаимодействия этих двух компаний. В то время руководители обеих компаний независимо друг от друга решали проблемы организационной структуры и в конечном итоге пришли к одинаковому решению – принципам децентрализации. Однако их отправные точки были противоположны. Группа du Pont изначально имела централизованную структуру, широко распространенную на заре развития американской промышленности, а General Motors начинала свою историю с полной децентрализации. Теперь General Motors требовалось выработать принципы координирования, не теряя преимуществ децентрализации. Разная предыстория General Motors Corporation и группы du Pont, а также различия в сути и маркетинговом продвижении их продукции не позволяли с равной эффективностью применить к обеим компаниям одну организационную модель.

Группа du Pont в течение нескольких лет работала над вопросами реорганизации компании, но свой план децентрализации она приняла лишь спустя девять месяцев после утверждения плана организационной структуры в General Motors. Эти два плана отличались в деталях, а общей была лишь методология управления на основе децентрализации.

Возникало два типа проблем оперативного управления. Одни были вызваны слишком жесткой централизацией, как в группе du Pont, а другие – избыточной децентрализацией, как в General Motors. Вскоре с этими проблемами столкнулись многие крупные производственные предприятия США. Возможно, General Motors и группа du Pont раньше столкнулись с организационными проблемами и стали работать над их решением, поскольку в 1920–1921 годах их производственные проблемы оказались более сложными и масштабными, чем у большинства американских промышленных предприятий того времени. Я также считаю, что мы признавали существующие проблемы и рассматривали ситуацию с позиции принципов и основ организационной структуры в большей степени, чем подавляющее число бизнесменов нашего времени. В то время мы уделяли организационной структуре больше внимания, чем это практиковалось в университетах. Если приведенные ниже рассуждения покажутся вам научными и теоретическими, я уверяю вас, это не так.

Я написал «Исследование организационной структуры» для General Motors в качестве одного из возможных решений конкретных проблем, возникших в результате расширения корпорации после Первой мировой войны. Разумеется, я не могу с уверенностью утверждать, какая часть моих размышлений об управлении стала результатом моего общения с партнерами. Я полагаю, что идеи за редким исключением не бывают абсолютно оригинальными, и все же это исследование – плод моей работы в Hyatt, United Motors и General Motors. Я читал не так уж много книг, а если бы и читал, вряд ли в то время нашел бы в них что-то полезное по теме моего исследования. Кроме того, у меня не было военного опыта. За 20 лет работы в Hyatt я научился руководить одним промышленным подразделением небольшого размера и имел дело с одним базовым продуктом. Это подразделение выполняло типичные функции, свойственные любому бизнесу в сфере производства: проектирование, выпуск продукции, продажи и финансовые операции. Компанией управлял небольшой совет директоров без исполнительного комитета, и в нашем подразделении не возникало таких проблем с организационной структурой, как у General Motors.

В United Motors я впервые столкнулся с проблемами управления организацией, состоящей из нескольких подразделений, выпускающих различную продукцию. Вначале единство United Motors обеспечивала концепция выпуска автозапчастей и вспомогательного оборудования. Мы выпускали клаксоны, радиаторы, подшипники, диски и т. п. и продавали их производителям автомобилей и розничным покупателям. В отдельных ограниченных областях требовалось организовать взаимодействие подразделений, например обслуживание многочисленных продуктов небольшого размера другими подразделениями. Нанимать сторонние сервисные службы для небольших продуктов было невыгодно. Поэтому 14 октября 1916 года я основал единую национальную корпорацию United Motors Service, Inc., включавшую сервисные подразделения более чем в 20 крупных городах, а также несколько сотен дилеров в других точках. Какое-то время подразделения не принимали новую организацию, но я убедил их в необходимости такой структуры и впервые увидел, что отказ децентрализованных подразделений от части их функций идет на благо всей организации. Эта система организации сервисного обслуживания по-прежнему работает в General Motors и растет вместе с развитием бизнеса. Я также собирался создать единую исследовательскую лабораторию, и скорее всего мы бы сделали это, если бы не вошли в состав General Motors. В United Motors я установил единство бизнес-целей на основе принципа рентабельности инвестиций. Заставив каждое подразделение приносить прибыль, я дал в руки главного офиса единый критерий эффективности для оценки вклада каждого подразделения в общее дело. В связи с этим я разработал систему стандартной бухгалтерской отчетности, о которой Альберт Брэдли (Albert Bradley), финансовый директор General Motors, позже любезно сказал, что для непрофессионала она получилась вполне неплохо.

Во время масштабного расширения General Motors в 1918–1920 годах меня поразило несоответствие между формой и содержанием – недостаток формы при избытке содержания. Я убедился в том, что корпорация не способна расти и выживать при отсутствии более эффективной организационной структуры. Было очевидно, что этому вопросу мы не уделяем достаточно внимания.

Приведу пример, который касается лично меня. Когда группа United Motors вошла в состав General Motors Corporation в конце 1918 года, я понял, что, следуя общепринятой практике внутрикорпоративных отношений, я не смогу определять уровень рентабельности инвестиций по каждому производственному подразделению и в целом. Таким образом, я частично терял административный контроль над своей областью производства. В те времена материалы в General Motors передавались из одного производственного подразделения в другое по себестоимости или с небольшой, заранее установленной наценкой. Мои подразделения в United Motors Corporation продавали свою продукцию внешним заказчикам и смежным подразделениям по рыночной цене. Я знал, что руковожу прибыльной группой и хотел по-прежнему демонстрировать свою эффективность руководству корпорации. Я был против того, чтобы результаты нашего взаимодействия с другими подразделениями были поглощены чрезмерной прибыльностью некоторых подразделений по бухгалтерским документам. Поэтому было важно обеспечить четкое предоставление информации.

Заставив каждое подразделение приносить прибыль, я дал в руки главного офиса единый критерий эффективности.

Все же для меня был важен не только доход от моих подразделений – будучи членом исполнительного комитета и представляя высшее руководство предприятия, я стал смотреть на вещи с точки зрения всей корпорации. Суть в том, что никто не знал, какой вклад в общее дело вносило каждое подразделение, – прибыльно оно или убыточно. И поскольку никто не мог указать источник эффективности или низкой производительности, у нас не было объективных критериев для распределения новых инвестиций. Именно в этом заключалась одна из сложностей, с которой столкнулась программа расширения корпорации. Естественно, подразделения конкурировали за инвестиционные фонды, но руководство компании вопреки здравому смыслу не могло распорядиться деньгами с максимальной выгодой. Неудивительно, что в отсутствие объективной картины между руководителями корпорации возникали разногласия. Более того, некоторые руководители, не обладавшие широтой восприятия, использовали свое место в исполнительном комитете для продвижения интересов своих подразделений.

Я поднял вопрос взаимодействия между подразделениями с Уильямом Дюрантом прежде, чем перешел в General Motors. Моя точка зрения по этому вопросу была хорошо известна, и 31 декабря 1918 года меня назначили председателем комитета, которому вменялось «сформулировать правила взаимодействия подразделений». К следующему лету я составил отчет и представил его на рассмотрение исполнительного комитета 6 декабря 1919 года. Я процитирую здесь несколько основополагающих принципов управления, которые тогда были новыми, а сегодня стали общепризнанными. Думаю, они актуальны до сих пор.

Главную мысль я сформулировал следующим образом.

«Прибыль компании в ее абстрактном представлении не является показателем ценности этой компании. При доходе 100 тыс. долл. бизнес может считаться очень прибыльным, что оправдывает его расширение и использование всех дополнительных фондов и ресурсов, которыми можно выгодно распорядиться. С другой стороны, бизнес с годовым оборотом 100 тыс. долл. может быть и убыточным, тогда речь идет не о расширении, но, возможно, о его ликвидации, если не будут найдены более эффективные источники дохода. Таким образом, суть не в размере дохода, а в соотношении дохода и реального размера инвестиций в этот бизнес. Если при составлении планов не учесть этот принцип, нелогичные, низкие результаты и плохая статистика неизбежны.

Для меня этот принцип очевиден. Я считаю стратегической целью бизнеса прибыль на капитал, и если в каком-то конкретном случае прибыль в долгосрочной перспективе недостаточно высока, необходимо скорректировать дефицит или предпочесть этому виду деятельности другой, более прибыльный».

Что касается продаж сторонним заказчикам, в своем отчете я указал, что цена реализации определяется рынком, и если продажи принесут желаемый уровень дохода, расширение компании может быть оправданно. При взаимодействии подразделений я рекомендовал взять в качестве отправной точки цену продукции и установить небольшую норму доходности исключительно в качестве ориентира. Во избежание протекции подразделения-поставщика, который может иметь высокие издержки производства, я рекомендовал ряд мер, включающих анализ оперативной деятельности и по возможности сравнение со сторонними конкурирующими производствами. Здесь я хочу подчеркнуть не методику, которую многие знают лучше меня, а общий принцип доходности как меру ценности бизнеса. Именно этой идеей я руководствовался, думая о проблемах управления корпорацией.

Размышляя о влиянии доходности на децентрализацию и об отношении части к целому, я пришел к нескольким выводам, которыми и хочу с вами поделиться.

О влиянии на организацию:

«…улучшение морального состояния и дисциплины в организации путем перевода каждого производственного подразделения на его собственную основу. Каждое подразделение должно чувствовать себя частью корпорации, нести свою долю ответственности и вносить свой вклад в конечный результат».

О влиянии на финансовый контроль:

«…формирование правильной статистики, отражающей связь между чистой прибылью и инвестированным капиталом для каждого производственного подразделения, – реальный критерий эффективности, независимо от количества других подразделений, также вносящих вклад в общую прибыль, и капитала этих подразделений».

О влиянии на стратегические инвестиции:

«…у корпорации появляется возможность направлять дополнительный капитал в те области, где он может принести максимальную прибыль для корпорации в целом».

Насколько мне известно, это был первый письменный документ, содержащий общие принципы финансового контроля General Motors.

Я продолжал заниматься вопросами организационной структуры и далее.

В конце лета 1919 года я отправился в заграничную поездку с группой руководителей General Motors для изучения перспектив корпорации за рубежом. В состав группы вошли Эмори Хаскел, ее председатель, Кеттеринг, Мотт, Крайслер, Альберт Чемпион и Альфред Брандт (Alfred T. Brandt) в качестве секретаря. Путешествуя на круизном лайнере «S. S. France», мы проводили регулярные совещания по вопросам зарубежной работы корпорации, а также обсуждали проблемы организационной структуры. Я помню наши беседы на эту тему, но не могу вспомнить, что мы говорили. Эмори Хаскел считал, что проблемы организации в то время имели определенное значение. В письме, адресованном Уильяму Дюранту 10 октября 1919 года, он написал:

«Мы приступили к работе над организационными вопросами сразу после отъезда из Нью-Йорка. В совещаниях принимал участие весь комитет, в результате мы пришли к соглашению, отчет о котором в настоящее время находится в процессе подготовки. Надеемся, что этот отчет будет иметь практическое значение и поможет нам решить все наши проблемы. Все же такие вопросы лучше всего решать лично, а не в ходе затянувшихся совещаний».

Я не знаю, что имел в виду Эмори Хаскел, когда он сказал, что мы пришли к соглашению. Скорее всего, он говорил о необходимости усовершенствования организационной структуры. Насколько я помню, мы больше спорили, чем соглашались. Равным образом мне ничего не известно об отчете, который стал плодом этих обсуждений.

Сейчас сложно вспомнить точное время и место происходивших событий, особенно когда не было понятно, насколько они важны. Я постарался проверить и уточнить свои воспоминания по первоисточникам. Так, я узнал, что в течение 1919 года, будучи членом исполнительного комитета, я вместе с другими пытался решить несколько задач, которые касались организационной структуры, и в связи с этим разработал начатки некоторых идей, вошедших в мой отчет «Исследование организационной структуры».

Одна из таких задач – изучение делового взаимодействия между подразделениями, о котором я говорил раньше. Другая задача – проработка порядка рассмотрения заявок на ассигнования. Об этом мы поговорим в следующей главе. В разгар этих обсуждений и попыток предпринять какие-то действия, за полгода до начала экономического и управленческого кризиса, я составил план «Исследование организационной структуры» и неофициально разослал его внутри корпорации. В течение 1920 года мой план стал бестселлером. Я получал много писем от руководства с просьбой прислать им еще несколько экземпляров. Спрос был настолько большим, что я решил допечатать тираж. Конкурентов у меня не было – насколько мне известно, больше никто не предпринимал реальных попыток найти общее решение проблемы организационной структуры.

В сентябре 1920 года я направил экземпляр моего исследования Пьеру Дюпону, председателю корпорации. Мы обменялись письмами. Я написал:

«Уважаемый господин Дюпон,

в продолжение нашего разговора направляю Вам экземпляр «Исследования организационной структуры», составленного примерно год назад.

Я пересмотрел это исследование с учетом работы корпорации за последний год, а также с учетом того, что я стал более глубоко понимать ее процессы. Я не вижу необходимости вносить в мое исследование какие-либо существенные изменения за исключением некоторых рекомендаций, которые я не стал бы давать, учитывая мое понимание ситуации сегодня.

Если Вы найдете время прочитать это исследование, прошу Вас иметь в виду, что оно составлено с учетом интересов всех сторон, а не некой идеальной организации. В последнем случае я бы выступил за назначение исполнительного комитета для управления тремя группами, перечисленными на странице 6; при этом смешанная группа, отличная от Export Corporation и Acceptance Corporation, в итоге войдет в одну из трех других групп. Это позволит сократить количество руководителей, подчиняющихся напрямую президенту, до пяти, что даст президенту возможность уделять больше времени изучению более масштабных задач».

Пьер Дюпон написал в ответ:

«Уважаемый господин Слоун, я рад, что после нашей беседы Вы прислали мне экземпляр Вашего исследования, проведенного год назад. При первой возможности я внимательно прочитаю его и надеюсь еще раз обсудить его с Вами».

В конце ноября 1920 года, когда Уильям Дюрант покинул свой пост, а Пьер Дюпон стал президентом корпорации, новой администрации срочно потребовалась схема организационной структуры. Уильям Дюрант управлял корпорацией по-своему, как говорится, «методом научного тыка». Новая администрация состояла из людей с совершенно иными взглядами на управление бизнесом. Им требовался рациональный и объективный подход к работе. «Исследование организационной структуры» отвечало этой цели и, как я уже говорил, было официально принято с несколькими поправками в качестве основы политики корпорации.

Это исследование было примитивным по сравнению с современными знаниями об управлении. Я писал его с расчетом на то, что его примет Уильям Дюрант. Поэтому оно имело свои ограничения. Начиналось оно следующим образом:

«Целью данного исследования является описание рекомендованной организационной структуры General Motors Corporation, которая позволит управлять масштабным производством корпорации и координировать работу ее сервисных подразделений, в то же время не ухудшая достигнутую ранее эффективность.

Это исследование основано на двух основных принципах.

1. Сфера компетенции руководителя каждого подразделения ни в коей мере не ограничивается. Каждое подразделение во главе с руководителем в полном объеме реализует все необходимые функции, способно принимать самостоятельные решения и развиваться.

2. Для развития корпорации и надлежащего управления ее деятельностью абсолютно необходимы определенные централизованные организационные функции».

Эти принципы не требуют подробных разъяснений. Прежде всего компании требовалась вертикаль власти, координация при сохранении эффективности всеобщей децентрализации. Однако перечитывая формулировку двух базовых принципов спустя столько лет, я с удивлением замечаю, что она содержит противоречие, которое и является сутью проблемы. В п. 1 я максимально подчеркиваю децентрализацию подразделений, когда говорю «ни в коей мере не ограничивается». В п. 2 я ограничиваю сферу компетенции руководителей подразделений словами «надлежащее управление». Язык бизнеса всегда испытывает недостаток слов для описания фактов и обстоятельств, связанных с взаимодействием людей. Подчас подчеркивается то один, то другой аспект взаимодействия – полная независимость частей, необходимость в согласованной работе или же концепция единого целого с центральным руководством. Суть заключается во взаимодействии, и с некоторыми оговорками по поводу языка и других подробностей я по-прежнему придерживаюсь принципов, изложенных мной в данном исследовании. Они связаны с основной проблемой управления корпорацией, которая мне известна по сей день.

Следующая часть исследования была посвящена реализации этой концепции на практике. Я сформулировал это так:

«Установив вышеназванные принципы как базовые и отвечающие интересам всех подразделений корпорации, перечислим определенные цели, которые мы надеемся достичь.

1. Четко определить деятельность различных подразделений корпорации не только по отношению друг к другу, но и к центральной организации в целом».

Задача была масштабной, но это было правильно. Если вы можете описать функции разных частей и целого, вы уже составили полную рабочую организационную схему, потому что распределение зон ответственности для принятия решений на разных уровнях, как следствие, уже содержится в самом описании.

Вторая цель была следующей:

«2. Определить статус центральной организации и обеспечить согласованную работу центральной организации с корпорацией как единым целым, чтобы она заняла свое необходимое и логическое место».

Это иная формулировка первого пункта, но в другой последовательности – сверху вниз.

Третья цель:

«3. Обеспечить централизованное управление всеми исполнительными функциями корпорации с президентом как генеральным директором».

Промышленная корпорация – децентрализованная или нет – не является образцом наиболее свободной формы организационной структуры в обществе. Я никогда не преуменьшал административные полномочия генерального директора, когда сам занимал эту должность. Я просто использовал эту власть благоразумно. Я добивался лучших результатов, продавая свои идеи, а не говоря людям, что они должны делать. И все же власть, которая дает право действовать, должна быть сосредоточена в руках генерального директора.

Четвертый и пятый пункты говорят сами за себя:

«4. По возможности ограничить количество руководителей, подотчетных напрямую президенту. Это позволит президенту лучше управлять общей политикой корпорации, не занимаясь задачами, которые могут быть благополучно доверены руководителям более низкого ранга.

5. Обеспечить исполнительную власть в каждом подразделении и назначить советников – представителей исполнительной власти всех остальных подразделений с тем, чтобы развитие каждого подразделения было согласовано с общим курсом корпорации».

На фото: Карл Фишер, основатель Indianapolis Motor Speedway – автодрома, который позднее назвали «Меккой автоспорта». Совместно с Джеймсом Аллисоном Карл занимался развитием инфраструктуры в Спидвее. В 1929 году корпорация General Motors приобрела компанию Allison Engineering Company у Fisher Brothers для производства авиационных деталей.

Одним словом, это исследование представляло конкретную структуру корпорации на тот момент времени. В нем учитывалась структура подразделений, каждое из которых обладало независимой группой функциональных отделов (проектирование, производство, продажи и т. п.). Подразделения объединялись в группы в соответствии со схожестью их видов деятельности, и, как я сообщил в своем письме Пьеру Дюпону, я предлагал назначить исполнительного директора в каждой группе подразделений. План предусматривал наличие советников, которые не обладали линейными полномочиями. Также в организационную структуру вводились специалисты по финансам. Политика и ее администрирование также различались, и каждому пункту отводилось свое место в структуре. Этот план выражал концепцию, которую позже назвали децентрализованным производством с согласованным управлением.

Производство автомобилей среднего и высокого ценового диапазона – не сознательный выбор: мы просто не знали, как конкурировать с Генри Фордом.

Принципы организационной структуры, представленные в этом исследовании, заложили начало нового направления развития General Motors, когда вместо крайней централизации и крайней децентрализации корпорация предпочла золотую середину. Новая политика не предполагала, чтобы корпорация по-прежнему использовала неэффективную организационную структуру или переходила к жесткой форме управления. Все же из «Исследования организационной структуры» было невозможно логически вывести, какие формы организационной структуры возникнут при новом руководстве: что именно останется в сфере ответственности подразделений, а что потребует согласования, какой станет политика и управление корпорацией. В реальности важную роль играли даже ошибки, я покажу это позже. Если бы наши конкуренты, в том числе Генри Форд, не совершили несколько довольно крупных промахов, а мы, в свою очередь, не допустили свои ошибки, положение General Motors сегодня было бы другим.

Хотя план был официально принят в 1920 году, в течение некоторого времени управление корпорацией осуществлялось на основе практической целесообразности. Прежде всего мы сформировали новый исполнительный комитет. Четыре члена нового комитета, которым было поручено руководство корпорацией, никогда раньше не занимались автомобильным производством. В General Motors работали колоссы автопроизводства Уильям Дюрант, Чарльз Нэш, Уолтер Крайслер. К 1921 году, когда их слава сияла уже весьма ярко, они, по иронии судьбы, уже стали или вот-вот должны были стать нашими конкурентами. Уильям Дюрант вскоре после ухода из General Motors основал компанию Durant Motors, которая впоследствии выпускала такие марки машин, как Durant, Flint, Star и Locomobile (которую он приобрел). Уолтер Крайслер в то время занимался выводом из кризиса компаний Willys-Overland и Maxwell – предшественницы Chrysler Corporation, а Джон Нэш руководил компаний, носящей его имя.

Что же представляло собой новое руководство General Motors? Пьер Дюпон в первые пять лет работы на посту председателя General Motors на некоторое время передал управление производством Джону Нэшу, а затем Уильяму Дюранту. Финансовыми операциями руководил Джон Раскоб. Опыт работы Эмори Хаскела в бизнесе был небольшим и напрямую не соприкасался с производством. Вскоре он перестал принимать активное участие в руководстве новой компанией. Он умер 9 сентября 1923 года. Мой опыт работы в автомобильной отрасли был больше, чем у остальных, и, хотя я провел в этой отрасли всю свою жизнь, мне не хватало знаний и практики в вопросах эксплуатации автомобилей. Можно сказать, что по сравнению с Джоном Нэшем, Уолтером Крайслером и Уильямом Дюрантом мы были четверкой любителей. Вскоре нас осталось трое, а поскольку Джон Раскоб управлял финансовой деятельностью, наибольшая ответственность за управление корпорацией легла на плечи Пьера Дюпона и на меня, как его главного помощника. Пьер Дюпон и я тесно работали вместе, ездили в командировки и раз в две недели встречались с руководителями подразделений в Детройте. Через полгода я стал исполнительным вице-президентом, управляющим всем производством корпорации, подчиненным напрямую Пьеру Дюпону. Однако в этом вопросе не было ясности. Например, в какой-то момент Пьер Дюпон взвалил на себя дополнительные заботы, чем усложнил задачи управления, согласившись стать генеральным директором Chevrolet, хотя уже занимал пост председателя и президента корпорации.

Нам недоставало опыта на производстве, но мы были достаточно энергичными, чтобы это компенсировать. Весь 1921 год исполнительный комитет работал без отдыха. В том году состоялось 101 заседание комитета. В перерывах между заседаниями мы вместе и по отдельности решали множество срочных и перспективных задач, часто посещали подразделения и заводы в Детройте, Флинте, Дейтоне и других городах.

Подводя итоги сложившейся ситуации спустя три-четыре месяца после смены руководства, отмечу, что, хотя нам недоставало опыта, мы обладали необходимой логикой и энергией и сумели взять под контроль такие неуправляемые ранее сферы бизнеса, как товарные запасы. Кроме того, мы понимали, что в General Motors нет четкой стратегии по формированию модельного ряда автомобилей, и это стало следующим вопросом на повестке дня.

КОРПОРАЦИЯ GENERAL MOTORS

После двух периодов интенсивного расширения корпорации – с 1908 по 1910 год и с 1918 по 1920 год, а возможно, и благодаря им, General Motors потребовалась не только новая концепция управления, но и новая концепция автомобильного бизнеса. У каждого предприятия должно быть понимание своей отрасли и методов работы в ней. Существует логический путь ведения бизнеса в соответствии с фактами и событиями в отрасли, и если вам удастся определить его, не стоит им пренебрегать. Предприятия выбирают разные концепции ведения бизнеса, которые отражают их активную и жесткую конкурентную позицию.

Именно так обстояли дела в автомобилестроении в 1921 году. Свыше десяти лет лидером по объему продаж на рынке был автомобиль Генри Форда Model T; его концепция – постоянство дизайна при минимальной цене. Это была не единственная концепция на рынке – например, порядка двадцати моделей автомобилей небольшим тиражом выпускалось в дорогом сегменте, другие концепции были реализованы в среднем ценовом диапазоне. В те времена у General Motors не было четкой бизнес-концепции. Как я уже говорил, Уильям Дюрант выпустил на рынок ассортимент разнообразных моделей в семи производственных линиях: Chevrolet (две совершенно различных модели с разными двигателями – стандартная «490» и «FB» по более высокой цене), Oakland (предтеча Pontiac), Olds, Scripps-Booth, Sheridan, Buick и Cadillac. Четкие концепции работы подразделений были лишь у Buick и Cadillac: Buick отличался высоким качеством и сравнительно большим объемом производства в верхней части среднего ценового диапазона, а Cadillac – неизменным стремлением к высочайшему качеству по цене, оправданной объемом производства. Cadillac и Buick долгое время оставались лидерами отрасли в своих ценовых категориях.

Тем не менее на тот момент в General Motors не было утвержденной политики в отношении модельных рядов автомобилей в целом. Мы не выпускали автомобили в нижнем ценовом диапазоне, в то время Chevrolet не мог конкурировать с Ford ни по цене, ни по качеству. В начале 1921 года автомобиль Chevrolet был примерно на 300 долл. дороже, чем Model T (с поправкой на комплектацию), что делало его неконкурентоспособным. Насколько мне известно, производство автомобилей среднего и высокого ценового диапазона не было нашим сознательным выбором. Мы просто не знали, как конкурировать с Генри Фордом, на долю которого тогда приходилось свыше половины рынка выпускаемых автомобилей. Отмечу, что в те времена ни один автопроизводитель не выпускал полный модельный ряд, но самый широкий модельный ряд был у General Motors.

В начале 1921 года наш модельный ряд из десяти автомобилей подразделялся на семь линий, что подчеркивало его нелогичность. В то время наши автомобили и цены на них были таковы (указана отгрузочная цена в г. Детройте, с кузовом типа «родстер» и «седан»):

Chevrolet-490 (четырехцилиндровый двигатель) 795–1375 долл.

Chevrolet FB (четырехцилиндровый двигатель) 1320–2075 долл.

Oakland (шестицилиндровый двигатель) 1395–2065 долл.

Olds (четырехцилиндровая модель FB) 1445–2145 долл.

Olds (с шестицилиндровым двигателем) 1450–2145 долл.

Olds (с восьмицилиндровым двигателем) 2100–3300 долл.

Scripps-Booth (с шестицилиндровым двигателем) 1545–2295 долл.

Sheridan (четырехцилиндровая модель FB) 1685 долл.

Buick (с шестицилиндровым двигателем) 1795–3295 долл.

Cadillac (с восьмицилиндровым двигателем) 3790–5690 долл.

На первый взгляд этот модельный ряд производил сильное впечатление. За год до этого, в 1920 году, мы продали 331 118 легковых автомобилей, выпущенных в США, из них 129 525 Chevrolet, 112 208 Buick и 89 385 остальных моделей. По общему объему выпуска автомобилей и по объему продаж в долларах США в 1920 году General Motors занимала второе место после Ford Motor Company. В США и Канаде мы продали 393 075 автомобилей и грузовиков. Для сравнения, компания Ford выпустила 1 074 336 автомобилей. Общий объем продаж в отрасли составил 2,3 млн легковых и грузовых автомобилей. Наша чистая сумма продаж составила 567 320 603 долл. по сравнению с 644 830 550 долл. у компании Ford.

Взгляд изнутри не был столь же оптимистичным. Мы не могли конкурировать с Ford не только в низшем ценовом сегменте с большим потенциалом производства и роста, но и в среднем диапазоне цен, где наши модели дублировали друг друга. Мы не знали, чего мы пытаемся достичь, – мы просто продавали автомобили, которые, по сути, отнимали друг у друга рынок сбыта. Требовался какой-то рациональный подход. Необходимо было понять, что мы стараемся сделать и как на это могут повлиять потребители, конкуренция, а также совокупность технических и экономических условий развития. Отсутствие рационального подхода к формированию модельного ряда особенно заметно на примере моделей Chevrolet FB, Oakland и Olds, практически идентичных по цене. Без единой корпоративной политики каждое подразделение работало независимо, принимая производственные решения и формируя цены, что приводило к выпуску автомобилей одного ценового сегмента и не отвечало интересам предприятия в целом.

Присутствие в модельном ряду таких марок, как Sheridan и Scripps-Booth, было совершенно неоправданным. Ни у одного из этих автомобилей не было собственного двигателя. На Sheridan, который собирали на заводе в г. Манси, штат Индиана, устанавливали четырехцилиндровый двигатель FB. Scripps-Booth, собираемый в Детройте, оснащали шестицилиндровым двигателем, что, отмечу, не было каким-то дополнительным преимуществом. Обе модели мы продавали через небольшие дилерские компании. По отдельности и вместе они представляли собой лишний балласт в модельном ряду General Motors. Зачем же тогда они появились? Модель Scripps-Booth была добавлена в модельный ряд после приобретения активов Chevrolet в 1918 году. Однако объем выпуска этой модели был незначительным (примерно по 8 тыс. автомобилей в 1919 и в 1920 годах) и не вносил существенного вклада в прибыль General Motors. Наличие в модельном ряду Sheridan для меня остается загадкой. По настоянию Уильяма Дюранта General Motors приобрела эту марку в 1920 году, без сомнения, у него были какие-то планы, но мне они не известны. Эта компания не была сильной, спрос на ее продукцию не был большим, и цель ее покупки мне не ясна.

Что касается Oakland и Olds, они не только конкурировали по цене, но и стремительно устаревали с точки зрения дизайна. К примеру, на заседании 10 февраля 1921 года Джон Пратт описал проблему с Oakland так: «Oakland прилагает много усилий, чтобы улучшить свою продукцию. Они выпускают то 10, то 50 автомобилей. Дело в том, что многие их автомобили не соответствуют стандарту, и им приходится устранять недостатки. Их электростанция также работает не так, как нужно». На этом же заседании я сказал: «Эта проблема имеет много причин. В настоящее время двигатель Oakland обеспечивает мощность от 35 до 40 л. с., а для этой скорости [мощности] имеющийся коленвал слишком слабый. Наряду с низким качеством изготовления настораживают и другие факторы. Примерно год назад Oakland Motor Car Company прияла решение об установке нового двигателя. Год назад мы дали разрешение на открытие нового завода по производству двигателей, но его пришлось отложить в связи с сокращением нашей программы развития. Именно руководство корпорации должно решить вопрос об установке этого двигателя в модель Oakland, чтобы она смогла успешно пройти технический контроль».

Пик продаж Oakland пришелся на 1919 год – 52 124 автомобиля. В 1920 году было продано 34 839 машин, а в 1921 году – всего 11 852.

На этом история Oakland закончилась.

У Olds дела шли немного лучше. В 1919 году это подразделение продало 41 127 автомобилей, в 1920 году – 33 949 и в 1921 году – 18 978. Чтобы реанимировать производство, мы решили внедрить новый дизайн.

Продажи Cadillac в 1920 году составили 19 790 автомобилей, а в 1921 году – 11 130. В результате резкого падения цен в США подразделению пришлось искать новое оптимальное соотношение затрат, цены на автомобиль и объемов выпускаемой продукции.

Как ни прискорбно, все автомобили в линейке General Motors, за исключением Buick и Cadillac, в 1921 году были убыточными. Объемы продаж подразделения Chevrolet в том году упали примерно в два раза по сравнению с 1920 годом. Убытки в 1921 году достигли 1 млн долл. в месяц, а всего за этот год подразделение потеряло порядка 5 млн долл. Я считал ситуацию очень серьезной, и когда кто-то предложил изменить руководящий состав подразделения Buick, где Гарри Бассет успешно следовал прежней политике Уолтера Крайслера, я написал Пьеру Дюпону: «Пусть мы лучше забракуем все остальные подразделения General Motors, чем рискнем рентабельностью Buick». Могло показаться, что я перегибаю палку, но давайте посмотрим на ситуацию в подразделении Buick. Его продажи снизились незначительно: с 115 401 автомобилей в пиковом 1919 году до 80 122 во время экономического упадка 1921 года. Более того, это подразделение оставалось прибыльным. Именно благодаря Buick модельный ряд General Motors хоть что-то собой представлял.

Эта ситуация в значительной степени свидетельствовала о низком качестве и ненадежности других автомобилей в модельном ряду по сравнению с Buick и Cadillac. Она также усугублялась общим экономическим спадом. Учитывая кризис и неизбежность общего падения продаж, относительные показатели снижения продаж в каждом подразделении зависели от управления этим подразделением.

Как это обычно бывает во время кризисов, спад в экономике вскрыл все уязвимые места. В 1920 году на долю General Motors приходилось 17 % рынка легковых и грузовых автомобилей в США, в 1921 году наша доля сократилась до 12 %. Ford, напротив, повысил свои долю рынка с 45 % в 1920 году до 60 % в 1921 году. Иными словами, с 1908 года никто не осмеливался бросить вызов Генри Форду в нижнем ценовом диапазоне, и теперь он наращивал свою долю рынка, в то время как наши объемы производства и прибыльность большинства подразделений падали. Так или иначе, мы не могли завоевать низший ценовой диапазон с его большими объемами производства и не знали, что нам делать. Ситуация оказалась тяжелой. Очевидно, нам требовался план, как выйти в низший ценовой диапазон и упорядочить модельный ряд, а также стратегия в области исследований и разработок, продаж и прочих видов деятельности.

Как это обычно и бывает во время кризисов, спад в экономике вскрыл все уязвимые места.

С учетом сложившихся обстоятельств 6 апреля 1921 года исполнительный комитет сформировал специальный консультативный комитет, состоящий из опытных руководителей в сфере автомобилестроения, для изучения нашей товарной. Эта задача стала одним из важнейших этапов развития корпорации. В состав комитета вошли Чарльз Мотт, исполнительный директор по производству легковых и грузовых автомобилей и комплектующих, Норвал Хокинс (Norval A. Hawkins), возглавлявший отдел продаж Ford до перехода в General Motors, Ч. Кеттеринг из отдела исследований General Motors, Гарри Бассетт, генеральный директор Buick, К. В. Циммершид (K. W. Zimmerschied), новый генеральный директор Chevrolet, и я, член исполнительного комитета. Поскольку я возглавлял консультативную группу при создании специального комитета и был его старшим членом, мне пришлось возглавить эту работу. Примерно через месяц мы закончили изучать товарную политику General Motors, и 9 июня я представил наши рекомендации в исполнительный комитет, где их утвердили и признали общепринятой политикой корпорации. Рекомендации содержали описание общих принципов товарной политики корпорации, рыночную стратегию и несколько первоочередных принципов, в общем и целом они выражали концепцию бизнеса.

Характер рекомендаций был во многом обусловлен описанными выше событиями. На наши выводы также повлияла внутренняя ситуация в General Motors. Прежде всего исполнительный комитет сообщил специальному комитету о том, что корпорация планировала выйти на рынок в низшем ценовом сегменте, чтобы и составить конкуренцию доминирующему в этом сегменте Ford. Исполнительный комитет запросил у специального комитета рекомендации по этому вопросу и предложил проектировать и выпускать автомобили в двух сегментах низшего ценового диапазона, причем более дешевые смогут конкурировать с Ford. Он также предложил позже обсудить другие ценовые диапазоны и исключил какие-либо изменения в работе успешных подразделений Buick и Cadillac.

Несколькими неделями ранее была высказана еще одна, альтернативная, позиция: исполнительный комитет во главе с Пьером Дюпоном принял решение, что корпорация должна выйти в низший ценовой диапазон с принципиально новой моделью автомобиля (подробнее об этом в следующей главе), наделенного удивительными возможностями. Однако я сомневался, сможем ли мы решить все сопутствующие технические проблемы. С моей точки зрения, нам было необходимо четко сформулировать товарную политику, привлекая к обсуждению специалистов по производству автомобилей. На наши обсуждения также повлияли другие актуальные обстоятельства, в том числе грядущая реорганизация подразделений, сформировавших прежний модельный ряд, и необходимость выработки основных правил или первоочередных принципов, приемлемых для всех обсуждаемых подразделений. Новую товарную политику следовало рассматривать в неразрывной связи с общими целями корпорации, поэтому мы попытались нарисовать общую картину, дополнив ее всеми известными данными.

Итак, руководство корпорации воспользовалось возможностью, которая редко появляется на начальном этапе становления бизнеса, – мы отстранились от происходящего и проанализировали наши цели и текущие задачи в частности и в общей перспективе. Нам было непросто прийти к соглашению по нескольким конкретным вопросам, требовавшим немедленного решения. Например, концепция принципиально нового автомобиля нашла широкую поддержку в исполнительном комитете, мне же хотелось расширить концепцию товара до концепции бизнеса. Именно по этой причине мы в специальном комитете сначала идеализировали проблему. В качестве отправной точки мы взяли не реальную корпорацию, а ее модель, для которой мы собирались выработать политики и стандарты.

Нашу цель мы понимали как создание оптимального курса для дальнейшей работы этой идеальной корпорации. Мы допускали, что текущая ситуация вынуждает нас временно следовать рекомендованному курсу до тех пор, пока не появится возможность полностью реализовать утвержденные политики и стандарты. В связи с этим мы четко описали бизнес-процессы, принимая во внимание, что вложения капитала требуют прежде всего создания достаточно прибыльного бизнеса для сохранения и приумножения капитала. Таким образом, мы заявили, что главной целью корпорации является зарабатывание денег, а не только производство автомобилей. Такие постулаты сейчас мало популярны, но я по-прежнему считаю, что в основе бизнеса лежит согласование политик и стандартов. Некоторые модели убыточных автопроизводителей, которые входили в состав General Motors с 1908 года, все еще выпускались. Нам следовало создать модельный ряд, способный приносить прибыль. Будущее корпорации и ее прибыльность зависели от ее способности проектировать, а также в достаточном количестве и с минимальными затратами производить автомобили, которые будут пользоваться наибольшим спросом. На самом деле вы не сможете одновременно максимально увеличить рыночную привлекательность автомобиля и сократить расходы на его производство, но именно так мы сейчас описываем оптимальное решение конфликтующих задач. Для того чтобы повысить функциональность и снизить стоимость наших автомобилей, нам требовалось прежде всего сократить количество моделей, устранив их избыточность. Таким образом, мы в течение ряда лет следовали принципам рационального ведения бизнеса, что и обеспечило его успех.

Прежде всего исполнительный комитет поставил цель – создать автомобиль с принципиально новым дизайном, который сможет составить конкуренцию Model T – «Жестяной Лиззи» компании Ford. Было ясно, что традиционными средствами с Ford сражаться бесполезно. Кроме того, некоторые в корпорации придерживались мнения, что выход на рынок в низшем ценовом сегменте в любом случае приведет к растрате ресурсов, полученных в других областях. В любом случае, была утверждена политика массового производства, которое даст возможность продавать автомобили в низшем ценовом диапазоне, где были покупатели. Тогда специальный комитет задался вопросом, как это реализовать. Мы решили принять идею о создании нового автомобиля, но включить ее в общую товарную политику корпорации.

Предложенная нами товарная политика стала одной из признанных концепций General Motors. Мы утверждали, что, во-первых, корпорация должна производить свой модельный ряд в каждом ценовом диапазоне, начиная с низшего и заканчивая массовым производством дорогих автомобилей, однако мы не планировали занимать сегмент штучных автомобилей высшего класса. Во-вторых, не следовало оставлять значительные «ценовые пробелы» в модельном ряду, при этом разница в цене моделей должна была быть достаточно большой, чтобы их количество в модельном ряду было оправданно и чтобы сохранить основное преимущество крупносерийного производства. В-третьих, корпорации следовало отказаться от однотипных моделей в разных ценовых диапазонах.

На самом деле новые политики никогда не удавалось реализовать с абсолютной точностью. Например, мы всегда «грешили» однотипными моделями у разных подразделений, что приводило к ненужной конкуренции. Тем не менее новая товарная политика отличала новую корпорацию General Motors от прежней, а также от Ford и других автопроизводителей. Естественно, мы считали, что наша новая политика намного превосходит политики конкурентов и поможет нам одержать над ними верх. Замечу, что конкуренция компаний касается как области общих принципов и ориентиров, так и конкретных товаров. Оглядываясь назад, я вижу, что идея, лежавшая в основе этой политики, проста – будто сапожник решил продавать обувь разных размеров. Но в те времена она не казалась простой: тогда Генри Форд получил больше половины рынка за счет двух сегментов (крупносерийного недорогого автомобиля Model T и мелкосерийного дорогого Lincoln), а Dodge, Willys, Maxwell (Chrysler), Hudson, Studebaker, Nash и другие занимали уверенное положение в отрасли и уже имели или готовили эффективные товарные политики. Как бы то ни было, наша политика оказалась не самой эффективной. В противном случае ее бы сразу взяли на вооружение и другие предприятия отрасли. Эта политика была известна всем автопроизводителям, однако лишь General Motors следовала ей в течение многих лет и доказывала ее эффективность.

Работая над общей стратегией, мы учли и другие критерии, которые можно использовать как самостоятельные. Например, мы считали политику действенной, если наши автомобили как минимум конструктивно не уступали лучшим образцам в данном сегменте рынка. При этом не нужно становиться лидером отрасли или проводить рискованные эксперименты. Разумеется, я предпочитал такой подход огульному стремлению к замене стандартной модели Chevrolet на принципиально новую модель. Возможно, эта модель, в случае ее успешности, помогла бы достичь цели, но я предпочитал опираться прежде всего на общую бизнес-стратегию. Поскольку политика была утверждена, из этого следовало, что Пьер Дюпон также согласился соблюдать ее основные принципы, по крайней мере теоретически. Мы, как члены специального комитета, конечно, понимали, что автомобили General Motors могли рассчитывать на лидирующие позиции во всех сегментах рынка. Мы утверждали, что получим такую возможность благодаря широкому модельному ряду, однако наши 12 % рынка не давали нам никаких преимуществ в этом отношении. Мы рассчитывали на то, что не хуже других и можем превзойти их с точки зрения модельного ряда и стандартов качества.

Такой же подход мы применяли и к производственной деятельности, где нам приходилось считаться с Ford. Как мы уже говорили, нам не нужно было любой ценой превзойти главного конкурента в случае каждой конкретной модели, равно как и в области рекламы, продаж и сервиса. Главное преимущество, которое мы старались реализовать, – взаимодействие подразделений и согласованное применение различных политик. Логично было ожидать, что согласованная работа наших заводов повысит общую эффективность корпорации по сравнению с временами, когда подразделения преследовали разные цели. То же самое справедливо в отношении работы технического и других отделов. Повышая свои стандарты, мы вполне могли рассчитывать на то, что сможем сравняться с лучшими представителями в каждом сегменте рынка и в каком-то отношении превзойти их. Согласно плану взаимодействия подразделений, слаженная работа позволяла обеспечить большие объемы выпуска продукции при меньших затратах. И в те времена, когда наши продажи легковых и грузовых автомобилей составляли лишь небольшую долю рынка США, мы все же верили, что благодаря единой политике бизнеса во всех сегментах рынка автомобили General Motors займут лидирующие позиции во всех категориях по технической реализации, а также по производству, рекламе, продажам и другим аспектам.

Утвердив эти положения, мы приняли резолюцию исполнительного комитета, которая была передана нам на рассмотрение. В ней предусматривалась разработка и создание двух новых автомобилей – один не дороже 600 долл., второй не дороже 900 долл. Специальный комитет также рекомендовал еще четыре модели строго в указанных ценовых диапазонах. Согласно рекомендациям комитета, корпорация должна была производить всего шесть стандартных моделей, чтобы как можно скорее свести весь модельный ряд к следующим ценовым сегментам:

1. 450–600 долл.

2. 600–900 долл.

3. 900–1200 долл.

4. 1200–1700 долл.

5. 1700–2500 долл.

6. 2500–3500 долл.

Предполагалось, что эта абсолютно новая теоретическая структура по сравнению с реальными ценовыми категориями General Motors, о которых я говорил ранее в этой главе, сократит число семейств автомобилей с семи до шести (или с десяти до шести, если считать Chevrolet FB, Olds с шести – и восьмицилиндровым двигателем за отдельные машины, как в общем-то и было на самом деле). Эта классификация также включала низший ценовой диапазон, пока «пустой». В среднем ценовом диапазоне у нас было восемь автомобилей, из которых следовало оставить четыре. Новая ценовая структура означала, что модельный ряд General Motors должен стать единым целым, где каждый автомобиль – это часть общей концепции модельного ряда.

Выделив разные ценовые категории, мы разработали сложную стратегию, суть которой заключалась в следующем: мы рекомендовали General Motors размещать автомобили в верхней части каждого ценового диапазона и обеспечить их качество на столь высоком уровне, чтобы они привлекали покупателей из более низкого ценового сегмента, которые готовы заплатить чуть больше за качество, и покупателей из более высокого ценового диапазона, которые могут оценить ценовое преимущество автомобилей, по качеству соответствующих более дорогим моделям. Таким образом, автомобиль мог конкурировать по качеству с более дешевыми автомобилями и по цене с более дорогими моделями. Разумеется, конкуренты могли ответить нам тем же, но в ценовых диапазонах с небольшим объемом производства мы могли увеличить объемы за счет соседних сегментов, а в диапазонах с достаточным объемом производства мы сами решали, как с ним поступить. Большие объемы производства для каждой модели можно обеспечить лишь в случае ограничения количества моделей и распределения моделей таким образом, чтобы каждая из них частично захватывала соседний верхний и нижний ценовые диапазоны. Мы полагали, что большие объемы необходимы для получения преимуществ серийного производства как наиболее важного фактора превосходства во всех сегментах рынка.

Товарная политика также обеспечивала выход корпорации в низший ценовой сегмент как частный случай общей стратегии бизнеса. Рынок автомобилей первой ценовой категории был тогда практически монополизирован компанией Ford, а мы пытались его завоевать. Мы не рекомендовали General Motors создавать и продавать автомобиль точно такого же уровня, как у Генри Форда, поскольку его автомобиль предлагался по минимальной цене в первом ценовом диапазоне. Корпорации, напротив, следовало вывести на рынок автомобиль, намного превосходящий Ford, и продавать его по максимальной или приближенной к этому цене в первом ценовом диапазоне. Мы не собирались напрямую конкурировать с автомобилем класса Ford, а ставили своей целью выпустить автомобиль, превосходящий его, но при этом приближенный к нему по цене, чтобы сместить спрос с автомобилей Ford на чуть более дорогие модели.

Мы считали политику действенной, если наши автомобили не уступали лучшим образцам в данном сегменте.

Эти меры могли иметь и обратный эффект, когда новый автомобиль General Motors в низшем ценовом диапазоне, продаваемый по максимальной для этого диапазона цене (600 долл.), сравнивали с автомобилями конкурентов из следующего ценового диапазона по цене 750 долл. и чуть ниже. Хотя новый недорогой автомобиль General Motors, возможно, уступал по качеству своим конкурентам по цене 750 долл., он настолько приближался к классу автомобилей из середины второго ценового диапазона, что потенциальные покупатели были готовы сэкономить 150 долл., отказавшись от сравнительно небольших преимуществ моделей-конкурентов.

В то время нам было очевидно, что новая торговая политика имеет вполне конкретную цель с точки зрения конкуренции в низшем ценовом диапазоне согласно ценовой структуре, принятой для эталонной корпорации. В апреле 1921 года у General Motors не было автомобиля в низшем ценовом сегменте, где царил Ford. Кроме того, во втором ценовом диапазоне у General Motors было всего два автомобиля – Chevrolet и Willys-Overland. Таким образом, наша товарная политика имела целью выпуск автомобиля, который мог составить конкуренцию основной модели ведущего автопроизводителя в США и в мире.

В апреле 1921 года, когда мы занимались разработкой товарной политики, цены на автомобили во всех ценовых диапазонах стремительно падали, разрушая всю ценовую структуру рынка. Но хотя фактические диапазоны цен изменились, у политики осталась та же цель, а именно: выход в более низкие ценовые сегменты. К сентябрю 1921 года цена на туристический автомобиль Chevrolet-490 упала с 820 долл. (январь 1921 года) до 525 долл., а цена автомобиля Model T от Ford сократилась с 440 долл. до 355 долл. Однако цена на автомобиль Ford не включала съемные ободы и автоматический стартер, как у Chevrolet, поэтому, учитывая стоимость оборудования, разница в цене между Ford и Chevrolet в сентябре составляла 90 долл., что было немало. Однако подразделение Chevrolet уже работало в направлении, указанном новой товарной политикой. Таким образом, эта политика, открыв новые низшие ценовые диапазоны, предопределила тот вызов, который General Motors смогла бросить компании Ford с ее лидирующим положением на рынке.

Специальный комитет распределил имеющиеся модели по ценовым категориям следующим образом (от самых дешевых до самых дорогих): Chevrolet, Oakland, новый Buick 4, Buick 6, Olds и Cadillac. В 1921 году мы продали Sheridan и постарались закрыть Scripps-Booth, а в 1922 году мы прекратили выпуск Chevrolet FB. Как показало время, неизменное положение в ценовой структуре занимали лишь модели Chevrolet и Cadillac.

Суть товарной политики заключалась в производстве модельного ряда автомобилей с градацией по цене и качеству. Этот принцип отражал важное отличие концепции рынка General Motors от концепции Ford. Политика General Motors подразумевала стратегию конкуренции Chevrolet с Model T. Если бы не наша товарная политика, у Генри Форда в то время не было бы конкурентов в этом сегменте рынка.

В 1921 году Генри Форду принадлежало примерно 60 % всего рынка легковых и грузовых автомобилей по объему производства, а Chevrolet – примерно 4 %. Поскольку компания Ford практически полностью завладела низшим ценовым диапазоном, конкурировать с ней напрямую было сущим самоубийством. Даже средств Министерства финансов США не хватило бы, чтобы покрыть затраты на завоевание его доли рынка, если бы игра велась по его правилам. Мы выбрали другую стратегию – «отщипнуть» кусочек от верхней части его ценового сегмента, рассматривая ее как отдельный ценовой класс, и таким образом утвердить объемы производства Chevrolet, которые будут приносить прибыль. В последующие годы, когда предпочтения покупателей менялись, новая политика General Motors точно соответствовала им.

Но хотя новая концепция давала нам направление, она, как оказалось, была сформулирована преждевременно. Ее принципы стали работать в полную силу лишь после ряда событий на автомобильном рынке. Кроме того, некоторые события в General Motors, в частности, связанные с исследованиями и разработками принципиально новой модели автомобиля, сдерживали применение новой концепции бизнеса, и на протяжении следующих двух лет положение General Motors оставалось неопределенным.

Логично предположить, что после принятия концепции управления и принципов производства автомобилей новое руководство приступит к их претворению в жизнь. Но на деле все оказалось не так. В следующие два с половиной года, то есть на протяжении большей части первого периода работы нового руководства, мы отошли и даже нарушили эти базовые принципы. Иначе говоря, человеческая логика и логика истории разошлись. Это болезненная глава для General Motors, но без нее мой рассказ о развитии компании не был бы полным. Именно такие уроки часто оказываются самыми ценными. Мы потратили 1921 и 1922 годы не напрасно, это было время обучения, которое оказалось во многом полезным для формирования корпорации.

Проблема заключалась в конфликте между исследовательской организацией и производственными подразделениями, параллельно разгорался конфликт между высшим руководством и главами подразделений. Предмет конфликта был прост: Пьер С. Дюпон предложил заменить традиционно выпускаемые корпорацией двигатели с водяным охлаждением двигателем, охлаждаемым воздухом, – новая революционная разработка Кеттеринга.

История началась в 1918 году, когда Кеттеринг начал экспериментировать с двигателем с воздушным охлаждением в одной из своих мастерских в Дейтоне. К этому времени двигатели с водяным охлаждением уже использовались в США на автомобилях Franklin и других. Известный на тот момент принцип воздушного охлаждения заключался в отведении излишков тепла через стенки двигателя: к ним крепились теплообменные пластины, которые обдувались вентилятором. На автомобилях Franklin применялись чугунные пластины. Кеттеринг предложил изготавливать теплоотводящие пластины из меди, так как теплопроводность меди на порядок выше, чем чугуна, и крепить их к стенкам двигателя с помощью пайки или сварки. Это была совершенно новая технология как в области двигателестроения, так и в металлургии. Кеттеринг обнаружил ряд сложных конструкторских проблем, связанных с расширением и сжатием этих двух металлов, но он уже нашел решения и даже проверял некоторые из них на практике. Оставались еще вопросы производства, но к ним, естественно, следовало приступать позже.

Двигатель с воздушным охлаждением выглядел очень перспективным. Он позволил бы избавиться от громоздкого радиатора и системы прокачки воды, а также уменьшить количество деталей двигателя, его вес и стоимость и одновременно повысить его производительность. Если бы удалось реализовать все эти возможности, такой двигатель действительно совершил бы «революцию» в отрасли. Но от формулирования принципа до физической реализации двигателя – очень длинный путь. Достаточно вспомнить, сколько лет потребовалось для создания первых пригодных для практического применения реактивных двигателей для самолетов и ракет, а двигатели внутреннего сгорания с водяным охлаждением достигли уровня 1921 года лишь благодаря непрерывным усилиям всей отрасли с конца XIX века. Тем не менее, несмотря на небольшой практический опыт работы с новым двигателем, Кеттеринг был настроен очень оптимистично в отношении нового воздушного охлаждения. На тот момент он имел очень хорошую репутацию в области автомобилестроения благодаря своим революционным работам в области систем автозапуска, зажигания и предотвращения возгорания. Кроме того, в области авиастроения он продвинулся настолько далеко, что уже экспериментировал с беспилотным самолетом.

7 августа 1919 года Кеттеринг выступил перед финансовым комитетом, где сообщил о своих разработках двигателя с воздушным охлаждением и результатах экспериментов с топливом – последние выполняли компании Dayton Metal Products и Dayton Wright Airplane; их стараниями была открыта возможность добавлять в бензин тетраэтиловый свинец, чтобы получать этилированный бензин. Я принимал участие в подготовке этой встречи. Я знаком с Кеттерингом с 1916 года, когда компания Dayton Engineering Laboratories вошла в состав United Motors, и постоянно следил за его работой. За день до совещания в финансовом комитете Кеттеринг встретился с президентом Dayton Metal Products Харольдом Е. Телботтом (Harold E. Talbott), Хаскелом, Раскобом и мной, чтобы обсудить подготовку к приобретению компанией General Motors активов компаний из Дейтона – Domestic Engineering, Dayton Metal Products и Dayton Wright Airplane. Итог был подведен на совещании комитета 26 августа 1919 года. Дюрант и Дюпон отчитались о ситуации с дейтоновскими компаниями, в частности, было сказано, что «господин Чарльз Ф. Кеттеринг… играет ключевую роль и что исключительно важно заполучить все время и внимание господина Кеттеринга, а также поставить его во главе новой лаборатории в Детройте… и, по мнению господ Дюранта, Хаскела, Слоуна, Крайслера и других, господин Кеттеринг более чем желателен и ценен для корпорации на этом посту…». В протоколе финансового комитета говорится:

«Президент [Дюрант] рассказал комитету о двигателе с воздушным охлаждением, который разрабатывается в компании Dayton Metal Products, и о его возможном будущем, а также о том, что это изобретение еще не настолько хорошо изучено, чтобы можно было говорить о его гарантированном будущем, но шансы на успех вполне благоприятны, и если это окажется именно так, то эта инвестиция принесет отличные финансовые результаты».

Таким образом, мы заполучили Кеттеринга, дейтоновские активы и двигатель с воздушным охлаждением – так началась большая глава в истории General Motors.

Прошел год, и утекло много воды. Вскоре после того как Дюпон занял пост президента General Motors, 2 декабря 1920 года, Кеттеринг доложил ему: «Небольшой двигатель с воздушным охлаждением типа Ford готов к внедрению в производство». Кеттеринг предложил произвести и испытать небольшое количество автомобилей, и если результаты порадуют, в 1921 году выпустить 1,5–2 тыс. автомобилей.

Несколько дней спустя, 7 декабря 1920 года, чтобы изучить состояние дел на месте, в Дейтон отправилась делегация: Пьер С. Дюпон, Джон Дж. Раскоб, Дж. А. Хаскел, К. У. Циммершид, который в то время был главным менеджером Chevrolet, секретарь финансового комитета С. Д. Хартман-младший и я. Пока мы добирались на поезде в Дейтон и обратно, мы успели обсудить ряд проблем, в том числе и двигатель с воздушным охлаждением. Вот что зафиксировано в протоколе:

«После детального обсуждения участники пришли к единодушному мнению, что прежде чем говорить о каком-либо промышленном производстве, разрабатываемый в Дейтоне автомобиль нужно испытать – много опытных образцов и в самых жестких условиях. Когда полезные качества нового автомобиля будут подтверждены, его производство следует наладить на линии Chevrolet, и он заменит существующую модель 490».

На тот момент «модель 490» представляла собой стандартный недорогой автомобиль Chevrolet, который не мог конкурировать с продукцией Ford. Вопрос нового двигателя стоял очень серьезно, возможно, это был главный вопрос для General Motors на рынке массового производства.

Поэтому неудивительно, что 19 января 1921 года, на одном из первых совещаний в этом году, новый исполнительный комитет решил провести сравнительное исследование двигателей с воздушным и водяным охлаждением (последний – на Chevrolet 490). Все члены комитета понимали, что никаких существенных изменений в модель 490 в следующем модельном году, начинающемся осенью 1921 года, внести невозможно «и что надо дождаться результатов разработки двигателя с воздушным охлаждением, прежде чем принимать решение об изменениях планов на производственный год, начинающийся в августе 1922 года». Поэтому мы решили дождаться автомобиля с воздушным охлаждением и пока ничего не предпринимать в плане доработки старой модели 490. Я говорю «мы решили», потому что исполнительный комитет всегда принимает решение коллегиально, как единый орган.

Две недели спустя мы заняли более жесткую позицию, решив «разрабатывать двигатель с воздушным охлаждением сначала для недорогого автомобиля, который будет производиться в подразделении Chevrolet, и проинформировать об этом господ Кеттеринга и Циммершида». Это, по сути, был приказ, а что касается Chevrolet, то на карту было поставлено все.

В следующие две недели мнение исполнительного комитета было дополнено предложением взять в программу воздушного охлаждения еще один автомобиль – Oakland с шестицилиндровым двигателем. Но исполнительный комитет отметил «большую неуверенность» в своих рядах по этому вопросу и запросил отчет от аппарата советников, главой которого был я. Я отлично помню, что «большая неуверенность» четырех членов комитета была в основном в моей голове. Это станет очевидным далее. Но комитетом твердой рукой правил президент Дюпон. Он настаивал на программе воздушного охлаждения, которую твердо решил развивать.

Спустя неделю, 23 февраля 1921 года, на встрече, где я не присутствовал, исполнительный комитет быстро принял новые решения. «Предполагается, – говорится в протоколе, – что испытываемый сейчас автомобиль с четырехцилиндровым двигателем с воздушным охлаждением займет нишу с самой низкой ценой, а вторым будет автомобиль с шестицилиндровым двигателем с воздушным охлаждением, который предполагается продавать примерно за 900–1000 долларов». Кеттеринг получил распоряжение «спроектировать и изготовить шестицилиндровый двигатель с воздушным охлаждением». Но комитет заметил, что «серийное производство должно начаться, только если будут получены успешные результаты тщательных испытаний нескольких [пробных] автомобилей». Кеттеринг, который присутствовал на совещании вместе с Моттом и Бассеттом, сообщил, что результаты испытаний обоих автомобилей он ожидает получить к 1 июлю 1921 года и что подготовку к производству «четверки» с воздушным охлаждением можно начать с 1 августа, чтобы к 1 января 1922 года приступить к серийному производству автомобиля. На собрание был приглашен Циммершид из Chevrolet, который и доложил о программе своего подразделения. Он хотел начать серийное производство «четверки» с воздушным охлаждением в августе 1922 года. Он сказал, что они усовершенствовали модель 490 с водяным охлаждением и спроектировали для нее новый кузов. Так выяснилось, что исполнительный комитет и подразделение Chevrolet двигались в разных направлениях.

В Дейтоне в мае 1921 года Кеттеринг проводил испытания автомобилей обоих типов и докладывал, что готовой к производству с равной вероятностью может как «четверка», так и «шестерка». Седьмого июня исполнительный комитет решил, что надо создать небольшое производственное отделение – что-то типа пилотного проекта – в подразделении General Motors Research Corporation (позже оно получит название Research Laboratories) в Дейтоне с максимальной производственной мощностью 25 автомобилей в день.

Примерно в это же время полностью оформилось неверие Циммершида в Chevrolet с воздушным охлаждением – проблема противоречий между подразделениями вышла на первый план и какое-то время оставалась актуальной. Обстоятельства подсказывали, что подразделение Buick, дела в котором шли хорошо, надо пока в целом оставить как есть, то есть децентрализованным, а также сохранить его собственную программу действий. Тем не менее, в полном противоречии с нашими принципами организации экономическая целесообразность заставила централизовать дела в других подразделениях. Эта тенденция проявилась в решении высшего руководства разместить радикально новый проект автомобиля в двух подразделениях – Chevrolet и Oakland. Таким образом, исполнительный комитет задал как политику, так и программу для этих подразделений по самому важному вопросу – проектированию двигателя и автомобиля. Исполнительный комитет обладал полномочиями – и решил в данных обстоятельствах применить их. Сложность заключалась не только в том, верное ли было принято решение относительно новых автомобилей, но и в том, как его реализовать, если это должны делать сами подразделения. В свое оправдание должен сказать, что, насколько я знаю, это был первый случай в истории General Motors, когда для решения важной проблемы инициировалась настолько тесная кооперация между Research Corporation и подразделениями при отсутствии четких правил взаимодействия. Так как начальная разработка и создание проекта были поручены исследовательской группе Кеттеринга в Дейтоне, а за крупносерийное производство отвечали подразделения, то области ответственности были размыты. Циммершид хотел знать, кто руководит вопросами производства: исследователи или автомобильные подразделения? Даже при отсутствии сомнений в преимуществах новой конструкции оставалась управленческая проблема. Ситуация была такова: в Chevrolet царствовал скептицизм в отношении новой конструкции, а в дейтонских лабораториях волновались, что в подразделениях начнут изменять конструкцию. Инженеры из подразделений и главные управляющие перемещались между своим «домом» и Дейтоном, и в процессе этих визитов Кеттеринг заметил, что Джордж Х. Ханнум (George H. Hannum), главный управляющий Oakland, более благосклонно относится к новому автомобилю. Кеттеринг также полагал, что к концу года сможет подготовить «шестерку» с воздушным охлаждением для Oakland.

В основе бизнеса лежит согласование политик и стандартов.

26 июля 1921 года, после моего возвращения из Парижа, мы – четверо членов исполнительного комитета – отправились в Дейтон. Мы неформально встретились с Кеттерингом и Моттом – последний руководил группой компаний-подразделений. Энтузиазм Кеттеринга в отношении нового автомобиля оказался высок как никогда. Он говорил, что «…это величайшая вещь, когда-либо созданная в автомобильном мире». Дюпон всецело разделял его мнение. Кеттеринг снова упомянул о разногласиях с подразделениями Chevrolet и Oakland в отношении нового автомобиля. Естественно, он стремился более тесно работать с подразделением, где проявляли большую симпатию к проекту, то есть с Oakland. В протоколе совещания в Дейтоне говорится: «Было наконец рекомендовано ускорить работы над шестицилиндровым автомобилем и пока попридержать четырехцилиндровый автомобиль: мы считаем, что опыт работы над шестицилиндровой машиной удастся далее задействовать при разработке «четверки»…» Все полагали, что после успеха «шестерки» будет легче «продать» Циммершиду из Chevrolet четырехцилиндровый двигатель с воздушным охлаждением. Мотт сообщил, что у Chevrolet остались материалы для изготовления 150 тыс. экземпляров модели 490, которые «все равно надо израсходовать».

Но политика отсрочки в отношении Chevrolet затянулась. Несколько недель спустя Дюпон представил исполнительному комитету общий обзор ситуации с продуктами General Motors и предложил конкретную программу. Он подтвердил решение Oakland в отношении шестицилиндрового автомобиля с воздушным охлаждением. Прибыв в Chevrolet, он написал: «Производство модели [490] будет продолжаться не дольше времени, необходимого для исчерпания складских запасов и выполнения обязательств перед партнерами. Необходимо немедленно принять решение о постоянном производстве нового автомобиля». Он сказал, что четырехцилиндровый автомобиль с воздушным охлаждением «надо принять в качестве стандарта в подразделении Chevrolet, если только политика не изменится фундаментально», и что он должен быть готовым к производству до 1 мая 1922 года. Исполнительный комитет согласился с этим решением.

Разработка нового двигателя продолжалась в Дейтоне всю осень 1921 года, параллельно мы изучали возможности создания новых и реконструкции существующих цехов, а также разрабатывали программы маркетинга автомобилей с воздушным охлаждением. Приближался срок поставки первого испытательного автомобиля из Дейтона в подразделение Oakland, и росло напряженное ожидание в офисах Нью-Йорка и Детройта. Дюпон писал Кеттерингу: «Теперь, когда мы планируем производство новых автомобилей, я начинаю чувствовать себя маленьким мальчиком, увидевшим на заборе афишу цирка, приезд которого так долго ждал, и размышляющим о том, какие номера будут в представлении и какой из них понравится больше всего».

20 октября 1921 года исполнительный комитет официально определил график работы подразделения Oakland:

«Производство существующего автомобиля с водяным охлаждением должно прекратиться 1 декабря 1921 года.

Новые созданные в Дейтоне автомобили с воздушным охлаждением следует представить на Нью-Йоркском международном автосалоне в январе 1922 года.

Производство нового автомобиля должно начаться в подразделении Oakland в г. Понтиак, штат Мичиган, в феврале – сначала предполагается выпускать сто автомобилей в день, а затем объем должен увеличиться».

Казалось бы, больше никаких вопросов к программе нет.

Первый автомобиль с воздушным охлаждением поступил из Дейтона в подразделение Oakland. Впервые испытание автомобиля с воздушным охлаждением проводилось не Кеттерингом в Дейтоне. Далее – пауза и шок. Прошел слух, что автомобиль провалил испытания.

8 ноября 1921 года Ханнум написал Дюпону:

«Чтобы довести этот автомобиль до производства, нужно внести столько изменений, что выполнить это в срок не удастся. Доработка автомобиля займет как минимум полгода.

Чтобы не простаивать в период от момента исчерпания комплектующих для старых моделей, что случится примерно 15 декабря, и до начала выпуска нового автомобиля с воздушным охлаждением, мы планируем развернуть совершенно новый конвейер [по выпуску автомобилей с водяным охлаждением]…

Я также хочу сказать, что изменения, которые мы планируем внести в прототип с воздушным охлаждением, нисколько не разуверили меня в новинке, и я верю, что, когда мы выпустим обновленный прототип, результаты испытаний будут совершенно другими».

Таким образом, менее чем через месяц согласованный график работы корпорации был забыт, а вся ситуация вокруг подразделения Oakland и развития продуктовой линейки General Motors коренным образом изменилась. В Нью-Йорке царило разочарование и тревога, а в Детройте, Флинте и Понтиаке – пессимизм в отношении перспектив воздушного охлаждения. При обсуждении вопроса об испытании нового автомобиля между Дейтоном и производственными подразделениями возникли непонимание и противоречия: конструкторы Кеттеринга и инженеры и руководители подразделений не могли найти общий язык. Кеттеринг чувствовал такую усталость и разочарование, что после официальной отмены графика работ над автомобилем с воздушным охлаждением в Oakland 30 ноября 1921 года исполнительный комитет направил ему письмо поддержки:

«Уважаемый господин Кеттеринг!

По нашему мнению, очень важно, чтобы Ваши мысли были заняты не заботами, а лишь разработкой автомобиля с воздушным охлаждением и другой работой в лаборатории.

При создании и внедрении чего-либо настолько нового, как автомобили с воздушным охлаждением, совершенно естественно ожидать появления «умников» и «всезнаек», которые стоят над душой и мешают работе.

Чтобы у Вас не было сомнений в положительном отношении нижеподписавшихся к разработке автомобиля с воздушным охлаждением, мы сообщаем следующее:

во-первых, мы совершенно уверены в Вашей способности справиться со всеми проблемами в разработке автомобилей с воздушным охлаждением;

во-вторых, мы сохраним такую же уверенность и веру в Вас и Вашу способность справиться с этой задачей; если же у нас появятся сомнения в возможности решения и выполнимости задачи, то мы обратимся к Вам и откровенно сообщим Вам об этом – Вы будете первым, кто об этом узнает.

Мы постарались подобрать такие слова, чтобы у Вас исчезли всякие сомнения – мы верим в Вас и Вашу работу, и если нам это не совсем удалось, то мы просим Вас сообщить нам, почему мы не преуспели в этом.

Так как критика, скорее всего, не прекратится, пока не начнется масштабное серийное производство автомобилей с воздушным охлаждением, просим Вас каждый раз, когда у Вас возникнут сомнения в нашей вере и поддержке, доставать настоящее письмо из стола и перечитывать его, после чего обратиться к нам, не забывая наше откровенное утверждение о том, что мы напишем Вам при возникновении первых же сомнений».

Письмо подписал каждый из четырех членов исполнительного комитета и Ч. С. Мотт, который, как я уже сказал, был исполнительным директором группы компаний-подразделений.

Кризис прошел. Вера президента в новый двигатель была восстановлена, Кеттеринг продолжил работу с прежним интересом и энергией, а внимание было перенаправлено с Oakland на подразделение Chevrolet.

15 декабря 1921 года исполнительный комитет предложил приложить все усилия, чтобы 1 сентября 1922 года запустить в серию «четверку» с воздушным охлаждением в Chevrolet. Чтобы помирить дивизионы и исследователей, О. Е. Хант, главный инженер Chevrolet, и Б. Джером и Е. А. Деуотерс, главные инженеры, представлявшие, соответственно, Oakland и Buick, отправились в Дейтон, чтобы вместе с Кеттерингом работать над проектом «четверки» и «шестерки» с воздушным охлаждением. Они должны были ежедневно докладывать об испытаниях менеджерам дивизионов и президенту.

1921-й год завершился без заметных изменений в продуктовой линейке General Motors.

Эти события так волновали меня, что я постарался уделить им больше внимания, предполагая поднять соответствующие вопросы на исполнительном комитете. Я не занимал четкой позиции в техническом вопросе выбора между двигателями с воздушным и водяным охлаждением. Это был вопрос конструкторов и инженеров. Если бы вы поинтересовались моим мнением сейчас, то я бы сказал, что Кеттеринг, возможно, был прав в принципе и опережал свое время, но и подразделениям нельзя было отказать в правоте. Иначе говоря, в такой ситуации мнения докторов могут не совпадать, но все они верны. В позиции бизнеса и управления наши действия противоречили нашим же принципам. В частности, мы были более привержены конкретной инженерной конструкции, чем более общим целям предприятия. И мы поддерживали исследователей в их споре с подразделениями, которым в конечном итоге придется производить и продавать новый автомобиль. А тем временем наши обычные модели с водяным охлаждением морально устаревали, и в официальной программе никто и ничто не защитило их позицию.

В конце декабря 1921 года, помня о провале испытаний в Oakland и проблемах, создаваемых новым автомобилем, я сделал попытку прояснить для себя проблемы корпорации, чтобы обсудить их с Пьером С. Дюпоном. В отношении ситуации в Дейтоне я сообщил следующее:

«Я считаю, что мы много времени потратили зря на разработку автомобиля с воздушным охлаждением из-за нашей в огромной степени неверной оценки. Мы не заметили, что определенные факты никак не согласуются с доводами Кеттеринга, который считал, что все в General Motors должны воодушевиться характеристиками предлагаемого автомобиля. Если бы он создал автомобиль и продемонстрировал его высокие качества или если бы эти качества были подтверждены независимыми испытателями, то мы бы продвинулись намного дальше. Я думаю, мы ошиблись, поставив все на Кеттеринга и не разобравшись с его конкретной особой ситуацией. Я полагаю, корпорация и отрасль нуждаются в перспективных разработках. Мы не получим их, если сделаем ставки только на наших инженеров, которые уступают Кеттерингу по уровню. Перспективные разработки, как и все новое, всегда вызывают недоверие и насмешки со стороны людей с ограниченным мышлением. Поэтому такую разработку необходимо подтверждать фактами, а не теорией. Я думаю, что не было бы никаких проблем в Oakland и не возникло бы предложений внести изменения в модель, если бы Кеттеринг сначала создал автомобиль с разумно удовлетворительной производительностью. Я опасаюсь, что нынешняя организация процесса приведет к потере множества передовых идей, в которых мы сейчас так нуждаемся и которые мы можем получить от такого талантливого человека, как Кеттеринг».

Написание этого меморандума в основном знаменовало собой поворотный момент в моем отношении к двигателю с воздушным охлаждением: я стал придерживаться двойной политики – с одной стороны, я продолжал поддерживать надежды Дюпона и Кеттеринга на создание новой машины, а с другой – оказывал поддержку подразделениям в разработке альтернативных программ привычного двигателя с водяным охлаждением. Между делом мы с Циммершидом исследовали Muir – систему с охлаждением паром, которая не пошла в серийное производство. Дюпон не проявлял особого энтузиазма в отношении альтернатив двигателю с воздушным охлаждением, но и не запрещал мне иметь собственную позицию. Мы просто работали параллельно, хотя шли немного разными путями. Но такое взаимодействие двух топ-менеджеров было не совсем комфортно и не могло существовать долго.

Следующий год и четыре месяца корпорация продолжала тратить силы на разработку автомобиля с воздушным охлаждением, и неясные перспективы будущего продукта держали руководство в напряжении.

В начале 1922 года отделение Chevrolet испытывало все большее давление относительно создания нового автомобиля, на Oakland наседали меньше. Я чувствовал, что нужен компромисс, и я сделал первый шаг, чтобы защитить корпорацию на случай неудачи новой программы, а также чтобы устранить противоречия, возникшие между руководством и подразделениями. Будучи вице-президентом по производству, я собрал 26 января 1922 года в своем номере в детройтском отеле Statler Мотта (исполнительного директора группы компаний), Бассетта (из Buick) и Циммершида (из Chevrolet). На совещании мы решили, что официальную программу автомобиля с воздушным охлаждением в Chevrolet следует продолжать, но с осторожностью. В соответствии с официальной программой, если качество разрабатываемых в Дейтоне экспериментальных «четверок» с воздушным охлаждением «нас удовлетворит, то с 1 сентября 1922 года надо начать их серийное производство в подразделении Chevrolet» – и это всего лишь через семь месяцев, а ведь в Chevrolet еще даже не получили испытательный образец из Дейтона. Мы согласились, что «на текущий момент у корпорации и подразделения Chevrolet нет ничего, что позволяет сделать позитивный вывод о начале серийного производства автомобиля с воздушным охлаждением в указанный срок», однако 1 апреля 1922 года, после успешных испытаний, мы сможем сформулировать безопасную программу. Также мы решили, что «нужно позаботиться о запасном варианте – как средстве консервативной политики». Под запасным вариантом мы подразумевали параллельные работы в подразделении над усовершенствованием существующего Chevrolet с водяным охлаждением.

Главное преимущество, которое мы реализовали: взаимодействие подразделений и согласование всех идей.

Что касается подразделения Oakland, то 21 февраля 1922 года я сделал доклад на исполнительном комитете и получил одобрение отложить новый график «шестерки» с воздушным охлаждением, серийное производство которой было отменено. В отношении Oakland было решено следующее:

«1. Продолжить выпуск недавно запущенных в производство моделей [с водяным охлаждением] на полтора года, до 30 июня 1923 года.

2. До этой даты не рассматривать внедрение в Oakland каких-либо моделей с воздушным охлаждением.

3. Любая конструкция, которую за это время разработают в Oakland, будет считаться созданной в рамках существующей в корпорации программы проектирования.

4. Если экономическое положение моделей подразделения Oakland изменится настолько, что подразделению не удастся стать безубыточным, предпринять необходимые шаги в соответствии с обстоятельствами».

Так как в то время подразделение Research Corporation в Дейтоне было единственной заметной общекорпоративной инженерной группой в General Motors и занималось двигателем с воздушным охлаждением, то перспективное проектирование моделей с водяным охлаждением по большей части легло на плечи других подразделений. Всем дивизионам требовались люди для перспективных разработок, что позволило бы поддерживать конкурентоспособность обычных автомобилей. В подразделениях Chevrolet, Oakland и Olds этот вопрос стоял особенно остро. Иначе говоря, подразделениям приходилось не только в срок выполнять базовые работы по проектированию, производству и продаже текущих моделей, но и собственными силами справляться с перспективным проектированием. Нельзя сказать, что раньше дела обстояли иначе, но мы стремились создать полнофункциональное общекорпоративное отделение разработок и проектирования. Модель работы, которую выбрало подразделение Research Corporation, то есть нацеленность на идеи очень отдаленного будущего, которые гарантировали выдающиеся способности Кеттеринга, очевидным образом создала разрыв между его работой и насущными перспективными разработками. Я тогда не сознавал, что в General Motors реализовали историческое разделение, но ясно видел разрыв и 14 марта 1922 года получил одобрение на поиск возможностей внешнего проектирования для подразделений. Эта политика не решала проблему, но могла помочь, а чтобы полностью понять и осознать проблему, потребовались годы. Среди многих, с кем я консультировался в то время, был Генри Крейн (Henry Crane), особенно в отношении проектирования автомобиля Pontiac. Позже Генри стал помощником президента по техническим вопросам и внес важный вклад в процесс разработки в корпорации. О. Е. Хант лишь недавно – в октябре 1921 года – был приглашен Циммершидом в Chevrolet в качестве главного инженера, и я еще не знал, на что он способен.

Компромисс при разработке двигателей с воздушным и водяным охлаждением в Chevrolet оказался очень трудным. Вскоре произошли изменения в руководстве. По предложению Мотта 1 февраля 1922 года в состав аппарата советников ввели Уильяма С. Кнудсена (William S. Knudsen), который ранее занимал должность директора по производству в Ford, и назначили его помощником Мотта по производству. Кнудсен посетил Дейтон и 11 марта в отчете о разработке автомобиля с воздушным охлаждением рекомендовал «немедленно начинать производство автомобиля». Но лично мне он сообщил, что имел в виду небольшое производство, чтобы испытать технические возможности автомобиля и перспективы сбыта. 22 марта Дюпон получил согласие исполнительного комитета на перевод Циммершида с поста главного менеджера Chevrolet на позицию помощника президента General Motors и на назначение Кнудсена вице-президентом по производству в Chevrolet. Дюпон также предложил себя на место главного управляющего подразделением Chevrolet с сохранением должности председателя совета директоров и президента корпорации, и все согласились с этим предложением.

7 апреля 1922 года по просьбе президента мы официально переименовали экспериментальную разработку: «двигатель с воздушным охлаждением» стал именоваться «двигателем с «медным охлаждением». Дюпон хотел отделить ее от других систем с воздушным охлаждением. Но Кеттеринг по-прежнему использовал термин «с воздушным охлаждением».

Началась подготовка линии для производства четырехцилиндрового Chevrolet с «медным охлаждением». Мы планировали 15 сентября 1922 года начать производство и выпускать 10 автомобилей в день, а к концу года довести дневной выпуск до 15 автомобилей. Канадскому подразделению также дали указание разработать и внедрить «четверку» с «медным охлаждением». Но весна 1922 года прошла без прорывов в новых программах. Двигатель с «медным охлаждением» по-прежнему испытывался только в Дейтоне.

Весенние продажи автомобилей показали, что в 1922 году дела пошли лучше: Chevrolet 490 снова продавался, невзирая на недоработки из-за отставания перспективного проектирования. На совещании в Детройте в мае 1922 года, на котором присутствовали Дюпон, Мотт, Кнудсен, менеджер по продажам в Chevrolet Колин Кэмпбелл (Colin Campbell) и я, Мотт, с моей подачи, предложил другой компромисс. А именно – осенью разместить новые кузова Chevrolet, разработанные для автомобилей с «медным охлаждением», на старое шасси, чтобы иметь что-то новое для продажи в следующем модельном году. Кэмпбелл был против, потому что опасался, что за зиму мы затоварим дилеров моделями 490, а весной 1923 года начнем им поставлять автомобили с «медным охлаждением». Я снова попытался протолкнуть политику двойной программы: «…мы должны относиться к автомобилям с «медным охлаждением» как к эксперименту до 1 августа [1923 года]. В дальнейшем, если они докажут свою успешность и выдержат полевые испытания, мы увеличим производство модели с «медным охлаждением» и 1 августа [1923 года] переведем подразделение Chevrolet на выпуск только таких автомобилей. Если с автомобилем ничего не получится, мы продолжим производить модель 490». Прозвучали разные точки зрения, но решение мы не приняли.

Параллельные программы и предложения неизбежно создавали напряженную атмосферу в корпорации. Кеттеринг по-прежнему чувствовал сопротивление со стороны подразделений. Он сообщил, что подразделение Oakland теперь на несколько месяцев отставало от Chevrolet в разработке двигателя с «медным охлаждением», а планы Chevrolet были нереалистичными. В мае 1922 года он сказал, что наилучшие отношения у него сложились с Робертом Джеком (Robert Jack), главным инженером подразделения Olds. Дюпон поддерживал мнение Кеттеринга в отношении планов Chevrolet и в июне предложил разместить программу разработки автомобилей с «медным охлаждением» в этом подразделении. Так как работы над шасси и кузовом для нового двигателя ожидалось завершить осенью, а переход затрагивал только двигатель, он рекомендовал запланировать начало производства Chevrolet с «медным охлаждением» на следующую зиму.

В сентябре производство так и не началось, но официальные ожидания были очень оптимистичными. В соответствии с планом к марту 1923 года подразделение Chevrolet должно было ежемесячно выпускать 30 тыс. автомобилей с водяным и 12 тыс. – с «медным охлаждением», а в июле или самое позднее в октябре 1923 года полностью перевести производство моделей с водяным охлаждением на «медное охлаждение».

В ноябре Кеттеринг отметил отсутствие интереса к автомобилю с «медным охлаждением» и в подразделении Olds, и в Oakland. Я сказал Дюпону, что сильно опасаюсь последствий перевода трех главных подразделений на работу с новой, непроверенной конструкцией автомобиля. Дюпон указал, что решение было принято исполнительным комитетом несколькими месяцами ранее и что «осталось только решить – делать это по всему фронту сразу или полностью остановить эксперименты с автомобилями с воздушным и паровым охлаждением». Вместе с тем он согласился, что до 1 мая 1923 года полной определенности в отношении Chevrolet не будет, и предложил полностью перевести на «медное охлаждение» программу Olds.

Мое мнение и мнение Дюпона были зафиксированы 16 ноября 1922 года в следующем компромиссном решении исполнительного комитета:

«В отношении программы «медного охлаждения» решено нижеследующее: 1. С 1 августа 1923 года подразделение Olds должно производить шестицилиндровый автомобиль с «медным охлаждением»… С сегодняшнего дня (16 ноября 1922 года) прекратить все эксперименты и разработку двигателей с водяным охлаждением. 2. Подразделение Chevrolet продолжит разработку модели с «медным охлаждением», но осторожно, с расчетом установить все обстоятельства, как технические, так и коммерческие, которые всегда возникают при разработке любого нового продукта. При этом следует свести к минимуму риск для корпорации. 3. Политика в отношении подразделения Oakland будет определена позже, но подразделение ни при каких обстоятельствах не должно начать производить или описывать какой-либо автомобиль с «медным охлаждением», пока не будет испытано достаточное количество таких автомобилей; результаты испытаний должны содержать сведения как технического, так и коммерческого характера».

Таким образом, к концу 1922 года в Olds мы сосредоточились исключительно на программе разработки автомобилей с «медным охлаждением», в Chevrolet запланировали смешанную программу, а Oakland исключили из программы до получения подтверждения состоятельности нового автомобиля. В декабре в подразделении Chevrolet Кнудсен начал производство первой партии из 250 автомобилей с «медным охлаждением». Как и предыдущий, 1921 год, 1922 год не принес определенности относительно инженерных особенностей продуктов General Motors.

На Нью-Йоркском международном автосалоне в январе 1922 года был представлен Chevrolet с «медным охлаждением» – с новым шасси и двигателем. Он был примерно на 200 долларов дороже стандартного, охлаждаемого водой Chevrolet (который теперь назывался «модель Superior»), и стал настоящей сенсацией.

По плану подразделение Chevrolet в феврале должно было произвести 1 тыс. автомобилей с «медным охлаждением», а к октябрю довести объем производства до 50 тыс. штук в месяц. Казалось, что на начало нового года остался только вопрос точной даты отказа от автомобилей с водяным охлаждением. Но в процессе производства возникли сложности, и в феврале массовое производство автомобилей Chevrolet с «медным охлаждением» не началось.

Одновременно весной 1923 года произошли два важных события. Во-первых, этот год оказался годом невиданного ранее в истории автомобильного рынка бума – продажи за этот год впервые достигли 4 млн автомобилей и грузовиков. Во-вторых, сложности в производстве сильно замедлили выпуск Chevrolet с «медным охлаждением», а на немногие эксплуатируемые Chevrolet с «медным охлаждением» приходило много жалоб, подтверждая тот факт, что это все еще экспериментальная модель, нуждающаяся в дальнейшей доработке. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы решить, что делать. У нас была лишь одна готовая к продаже старая модель Chevrolet с обычным водяным охлаждением. Хотя даже в те дни это был автомобиль с не самыми выдающимися характеристиками, мы улучшили модель Chevrolet Superior с водяным охлаждением, и это была неплохая «рабочая лошадка». Той весной продажи этой модели били все рекорды.

В позиции бизнеса и управления наши действия противоречили нашим же принципам.

Чувствовалось, что наступила новая эра спроса на автомобили, и корпорации было исключительно важно определиться с программой выпуска продукции на будущее, потому что такая возможность представляется лишь однажды. 10 мая 1923 года Дюпон покинул должность президента General Motors, порекомендовав меня на этот пост. У нас остались разногласия относительно преимуществ программы «медного охлаждения», но, став главным управляющим, решения должен был принимать я.

В соответствии с существующей политикой в подразделении Olds свернули все работы над автомобилем с водяным охлаждением. В ожидании 1 августа 1923 года, когда мы собирались начать производство новой «шестерки» с «медным охлаждением», были распроданы складские остатки с убытком примерно 50 долл. на автомобиль. Но проблемы с Chevrolet с «медным охлаждением» определенно ставили под сомнение этот план.

Как президент я возглавлял исполнительный комитет, расширенный за счет включения Фреда Фишера, главы подразделения Fisher Body, и Мотта, и на первом же заседании под моим председательством, 18 мая 1923 года, я поднял вопрос о подразделении Olds. Я изложил факты о ситуации в Olds и сказал: «…постоянные задержки в производстве Chevrolet с «медным охлаждением» напоминают нам о сложностях проектирования и производства, которые с большой вероятностью задержат программу и могут привести к серьезным проблемам в подразделении Olds – как на производстве, так и в остальных областях». После обсуждения с Кеттерингом, Кнудсеном и Хантом мы назначили комитет из трех инженеров – А. Л. Кеша (A. L. Cash), главного управляющего Northway, завода по производству двигателей General Motors, Ханта, главного инженера Chevrolet, и Деуотерса (De Waters), главного инженера в Buick, и потребовали от них представить отчет о состоянии шестицилиндрового двигателя с «медным охлаждением». Они представили свой отчет на совещании исполнительного комитета 28 мая 1923 года, на котором не было Дюпона, Хаскела и Раскоба. Этот отчет стал основным предметом совещания. Инженеры сообщили следующее:

«После движения при средней скорости при температуре 60–70 °F (15,5–21 °C) в двигателе [с шестью цилиндрами с «медным охлаждением»] наблюдаются проблемы с опережением зажигания. В горячем состоянии сильно падает мощность и уровень сжатия, хотя при прогреве холодного двигателя мощность удовлетворительная.

Эти серьезные проблемы, а также более мелкие, о которых можно при желании подробно рассказать, привели нас к заключению, что проект не готов к немедленному производству. Мы рекомендуем отложить его для дальнейшей доработки и не рассматривать в качестве кандидата для немедленного внедрения в производство».

Выслушав этот отчет, исполнительный комитет отменил существующую программу «медного охлаждения» в Olds и предложил подразделению продолжить разработку двигателя с водяным охлаждением, который можно установить на шасси, разработанное для автомобиля с «медным охлаждением». Мы выразили свою убежденность, что «медное охлаждение» – это верный курс, но является вопросом более длительной перспективы, и поручили Кешу заняться разработкой шестицилиндрового двигателя с «медным охлаждением» в подразделении Northway.

Подразделение Chevrolet выпустило всего 759 автомобилей с «медным охлаждением», причем само же утилизировало 239 из них. Остальные 500 автомобилей были переданы сбытовикам. Из них 150 автомобилей использовались представителями завода. Чуть больше 300 штук были проданы дилерам, из них к розничным покупателям попали сто экземпляров. В июне 1923 года в подразделении Chevrolet решили отозвать все эти автомобили с «медным охлаждением».

В адресованном мне письме от 26 июня 1923 года Кеттеринг предложил отказаться от разработки двигателя с «медным охлаждением» в General Motors. Он написал:

«Мы задались вполне перспективной задачей, которая была выполнена, и за год цели не изменились, но в процессе работы обнаружился ряд обстоятельств, которые нарушили все планы настолько, что, если ситуация не прояснится, по моему мнению, нам стоит отказаться от задачи. Если нам не удается нащупать практический путь коммерциализации этого продукта в собственной организации, мне очень хотелось бы обсудить с Вами возможность вывода этой работы за пределы корпорации, данный вопрос возник на прошлой неделе. Я уверен, что смогу получить финансирование и значительную часть организационных ресурсов для выполнения этой работы таким образом, каким, я знаю, она может быть сделана».

Похоже, что он был не в курсе, что автомобили Chevrolet с «медным охлаждением» были отозваны. Четыре дня спустя, узнав о нашем тяжелом решении, Кеттеринг снова написал мне, предлагая уволиться из корпорации:

«Я определенно решил покинуть корпорацию, если только не найдется способа предотвратить уничтожение выполненной здесь фундаментальной работы и ее дискредитацию не по вине конкретной реализации…

Я совершенно уверен, что мы можем взять любой проект и сделать его стопроцентно успешным, если только нам не придется бороться с организованным сопротивлением корпорации. Но это невозможно, если только исполнительный комитет не возьмет на себя ответственность и не издаст соответствующий приказ, будучи уверенным, что это принесет пользу корпорации.

Я очень сожалею, что ситуация сложилась таким образом. Я был крайне подавлен и знаю, что огорчал Вас и господина Дюпона, постоянно обсуждая эту тему с вами. Мой склад характера не позволяет мне сидеть сложа руки. Я еще никогда не проваливал проектов, за которые брался. Я понимаю, что работа здесь, в этой лаборатории, стала практически стопроцентным провалом, но не из-за того, что фундаментальные принципы оказались ложными. Результаты работы Research Laboratories оправдывают существование подразделения, но никто не станет продолжать исследования в сложившейся ситуации.

Разрывая отношения с корпорацией, я сожалею лишь об одном – о замечательном опыте сотрудничества с Вами, с господами Дюпоном, Моттом и другими. Существует масса возможностей работы, которую я могу выполнять в отраслях, где проблемы, возникающие при создании новых вещей, не столь сложны, как в моторостроении. Таким образом, я надеюсь, что, прочитав это письмо, Вы сможете предложить определенный план действий – надо либо изменить ситуацию в корпорации, либо освободить меня от моих нынешних обязанностей. Я хотел бы как можно скорее получить какое-то определенное заключение, чтобы строить более определенные планы».

Кеттеринг всегда был откровенен. На протяжении всех сорока лет нашей дружбы и сотрудничества он всегда честно излагал мне свои мысли и я отвечал ему тем же. Я думаю, что это был худший момент наших отношений. Его биограф Т. А. Бойд (T. A. Boyd) написал: «…прекращение работ над Chevrolet с «медным охлаждением» летом 1923 года стало для него сильнейшим ударом. Именно в это время он был ввергнут в пучину самого глубокого отчаяния за всю свою карьеру исследователя». Я знал это. Но я был так же уверен, что должен занять именно такую позицию, как он был уверен в своих взглядах, кроме того, наши обязанности различались. Управление – это не только решение технических проблем. Перед лицом растущего рынка я не мог сохранять в корпорации программы с неясными перспективами. Поступи я так, я не думаю, что General Motors дожила бы до сегодняшнего дня – мы отстали бы от уходящего поезда. Более того, каким бы хорошим ни был двигатель в принципе, не в моих правилах было принуждать подразделения к работе с ним против их воли. По этому вопросу (но не по остальным) возникло большое противостояние в корпорации между Кеттерингом с его лабораториями и Дюпоном, с одной стороны, и мной и подразделениями – с другой. Я был рад, что ситуация разрешилась.

Моя задача заключалась в том, чтобы соотнести с реальностью естественную реакцию и увлеченность Кеттеринга его новой идеей. Автомобиль с «медным охлаждением» не выдержал проверку на жизнеспособность. Он провалился в подразделении Oakland. Совместный анализ главных инженеров Buick, Chevrolet и Northway – а это команда профессионалов высшей пробы – показал, что двигатель нуждается в дальнейшей доработке. Экземпляры автомобилей, произведенные и выпущенные в свет подразделением Chevrolet, были отозваны из-за множества дефектов. Проблема усугублялась неопределенностью – и с новым шасси, и с новым двигателем. Собственно говоря, надо признать, что у инженеров-исследователей меньше опыта в проектировании шасси, чем у инженеров производственных подразделений. Мне пришлось проявить уважение к этим фактам и обстоятельствам.

2 июля 1923 года я написал Кеттерингу письмо, отрывки из которого привожу далее.

«1. Вы говорите, что позавчера узнали, что все автомобили Chevrolet были отозваны с рынка. Но помните ли Вы, что в офисе Дюпона в Детройте мы решили прекратить работу над автомобилем Chevrolet с «медным охлаждением», если возникнут проблемы со сборкой, и не возобновлять сборку, пока господа Кнудсен, Хант и Вы не доложите нам, что это возможно. Вы принимали в этом непосредственное участие, и после очень долгого обсуждения с множеством технических подробностей казалось, что это правильное решение. На том же совещании мы договорились, что в год, который начнется 1 августа, продажа и работа над автомобилем с «медным охлаждением» будет продолжена, а господину Кэмпбеллу предоставили право подписывать контракты на оба вида двигателя. Вы должны это помнить. Поэтому, в сущности, позиция Chevrolet соответствует решениям, принятым на том совещании; во-первых, в 1923–1924 годы продаж они должны были продавать оба типа автомобилей, а во-вторых, ни одного автомобиля с «медным охлаждением» нельзя было собрать без разрешения. Таким образом, как Вы видите, они оказались в щекотливой ситуации. Им сказали, что будут два автомобиля, но пока они могут производить только один. Я напоминаю все это только для того, чтобы избежать недопонимания.

2. Недавно мне сообщили, что на нашей территории находятся 143 автомобиля с «медным охлаждением», и я распорядился пересобрать их со старым двигателем. Иначе говоря, ввиду имеющихся жалоб было решено разбираться не с двигателем, а с автомобилем в целом – поэтому мы переделали их целиком. Ничего не говорилось о причинах – таких как проблемы с двигателем. Просто с учетом всех обстоятельств казалось уместным поступить именно так. Вы должны понимать, что когда происходят такие вещи, следует детально вырабатывать политику и невозможно всему коллективу людей, работающих над задачей, объяснить и надлежащим образом преподнести настоящие причины этой политики».

Я пропущу вещи, которые несущественны для этого рассказа, и перейду к последней части письма:

«7. Я не соглашусь с Вами, что ситуация в каком-либо смысле безнадежна. Я абсолютно уверен в нашей организации в целом. Я считаю, что она заслуживает доверия, которое ей оказано, а также заслуживает недоверия за свои промахи, если можно так сказать. Большая проблема в том, что люди проявляют очевидное недоверие к автомобилю с «медным охлаждением», и поскольку, несмотря на все возможные усилия корпорации и исполнительного комитета побороть эту тенденцию, подразделения не поверили в него, проблема стала практически неразрешимой. Именно в этом заключается беда. Ситуацию не изменят потенциальные преимущества двигателя или дни и недели, потраченные на его доработку. Нам нужно сделать так, чтобы наши сотрудники увидели вещи в их реальном свете, – после этого проблема исчезнет сама собой. Я не думаю, что мы чего-либо добьемся, если будем и дальше ломать копья. До сих пор мы не преуспели. Если мы хотим чего-то добиться, надо подойти к вопросу с другой стороны».

Я привел такие обширные выдержки из письма, чтобы отразить все вопросы, которые в нем затронуты, – большинство из них очевидно, по крайней мере, в том, что касается моей позиции.

Чтобы снять напряжение, я предложил новую программу разработки для автомобиля с «медным охлаждением».

Очевидно, что одна из ошибок заключалась в разделении ответственности. Исполнительный комитет, производственные подразделения и Research Corporation – с различными точками зрения как внутри, так и между ними – все пытались взять управление на себя. Стало ясно, что надо вернуться к четким принципам, сконцентрировать ответственность в одних руках и в дальнейшем придерживаться этого подхода. Я разработал новый план – создать независимое пилотное подразделение под руководством одного Кеттеринга, что-то типа отдела по автомобилям с «медным охлаждением». Кеттеринг получит право назначить главного инженера и набрать персонал для решения технических задач производства, а его организация займется продвижением автомобилей с «медным охлаждением» на рынке. Много они смогут выпускать автомобилей или нет – это уже как позволят обстоятельства. Такая программа избавит Кеттеринга от постороннего вмешательства и даст ему все козыри для успешного подтверждения концепции, в которой он так уверен.

Чтобы оценить новый подход, я собрал совещание с участием Фреда Фишера и Стюарта Мотта. Все благожелательно отнеслись к предлагаемому решению. Вот выдержка из меморандума, который я отправил Дюпону 6 июля 1923 года:

«Господа Фишер, Мотт и я вчера долго обсуждали политику, более конструктивную и фундаментальную, чем та, которой мы придерживались ранее. Мы полагаем, что принуждение подразделений принять идеи, в которые они не верят, или спорные идеи, преимущества которых еще предстоит подтвердить, ведет нас в тупик. А распыление ответственности между главным инженером и господином Кеттерингом тоже не принесет плодов. Мы очень хотим продемонстрировать коммерческую ценность идеи и верим, что предложенное Вам на одобрение решение является единственно верным.

Сегодня утром мы подробно обсудили этот вопрос с Кеттерингом, и он согласен с нами по всем пунктам. Он воспринял предложение с большим энтузиазмом и полностью уверен, что его можно реализовать. План состоит из следующих пунктов:

1. Сегодня можно констатировать, что наши усилия наладить коммерческое производство автомобилей с «медным охлаждением» закончились полным провалом, и нам кажется, что мы сейчас в худшем положении, чем два года назад, поскольку в ответ на череду наших неудач возникло явное сопротивление.

2. Инженерная ответственность за выполнение проекта обязательно должна быть делегирована одному руководителю.

3. Мы полагаем, что единственный способ добиться нужного результата – создать независимое подразделение с единственной задачей: продемонстрировать коммерческую перспективу идеи двигателя с «медным охлаждением».

4. Поэтому мы решили создать новое подразделение в Дейтоне в рамках исследовательского цеха, а именно в тех помещениях, которые сейчас освобождает авиационное подразделение, этому подразделению предлагается выполнять сборку. Кеттеринг полностью отвечает за инженерную часть, действуя через главного инженера, которого сам назначит.

5. Новое подразделение возьмет четырехцилиндровый двигатель с «медным охлаждением» и, скорее всего, шестицилиндровый Olds, и организует сбыт этих двух изделий с «медным охлаждением» под собственным именем, начав с 5–10 штук в день и наращивая выпуск по мере роста спроса.

6. Подразделение получит имеющееся на данный момент оборудование и складские запасы, если только господин Кеттеринг не решит иначе.

7. Подразделение будет премиальным, очень высокая цена на его изделия объясняется мелкосерийным производством и особой природой двигателя, а также оснащением автомобиля привлекательными опциями, которые, по нашему убеждению, обеспечат успех продукции.

Господа Фишер, Мотт и я полагаем, что это единственный выход, который позволит правильно распределить ответственность и устранить возникшие противоречия с другими подразделениями; последние получат возможность самостоятельно управлять своей работой, так как у них появились значительные проблемы с удержанием текущего уровня и перспективами на будущее. Я считаю, что бесполезно пытаться диктовать правила взаимодействия между господами Кеттерингом и Хантом или Кеттерингом и кем-либо еще в процессе решения разнообразных технических вопросов, связанных с разработкой «медного охлаждения». Они никогда не придут к согласию, каждый будет вынужден вести разработку так, как он это понимает, исходя из собственных соображений».

Дюпон не одобрял такой план размежевания разработки «медного охлаждения» и подразделений с их огромными сбытовыми отделами, но в конце концов смирился с ним. Передав бремя разработки двигателя с «медным охлаждением» в Дейтон под юрисдикцию Кеттеринга и освободив подразделениям путь для работы над стандартными двигателями с водяным охлаждением, 25 июля 1923 года я подготовил сводный меморандум для членов исполнительного комитета:

«Прошло два с половиной года с начала возрождения General Motors, и за это время из-за сложностей с проектом «медного охлаждения» направление Chevrolet не развивалось, хотя, по моему мнению, должно было развиваться. Тщательно изучив все шаги, мы можем указать множество причин такого результата, хотя мнения относительно истинных причин могут отличаться. Однако факт остается фактом и задача настоящего меморандума – указать на некоторые преимущества, которые мы получили бы, если бы активно разрабатывали модель тогда, и на то, что мы можем ожидать на этом направлении в самое ближайшее время. Без сомнения, все эти преимущества или самые важные из них стали бы доступны, если бы двигатель получил надлежащее охлаждение – «медное» или водяное, но это неважно, потому что я считаю, что настоящего различия между двумя конструкциями нет, если не считать того, что «медное охлаждение» позволяет избавиться от воды – при прочих равных условиях это определенно шаг вперед».

Этот меморандум не просто выражал сожаление о потерянном времени, он стал предисловием к новой программе развития современных моделей Chevrolet с водяным охлаждением, которые предполагалось выпустить на массовый рынок недорогих автомобилей в соответствии с коммерческим планом на 1921 год.

Над автомобилями с «медным охлаждением» больше никогда не работали с прежним размахом. Тема просто сошла «на нет», и я не знаю почему (прим. 5–1). Начинался подъем экономики, и все наше внимание и энергия был поглощены тем, чтобы поспевать за спросом и бороться с конкурентами, улучшая конструкции автомобилей с водяным охлаждением.

Кеттеринг и его сотрудники показали замечательные результаты – это они создали тетраэтилсвинец, двигатели с высоким уровнем сжатия, нетоксичные хладагенты, двухтактные дизельные двигатели, которые позволили General Motors совершить революционный переворот в работе железных дорог, а также стали авторами бесчисленного числа других изобретений, улучшений и разработок, которые сейчас мы видим в автомобилях, локомотивах, самолетах и бытовой технике.

Разработка двигателя с «медным охлаждением» была очень важна: этот проект научил нас ценить организованное сотрудничество и координацию – как в инженерном деле, так и в других областях. Стала очевидной потребность строго разделять функции подразделений и корпорации в технических вопросах, как и разработки с близкой и отдаленной перспективой. Эпизод с «медным охлаждением» ясно показал, что руководство должно проводить в жизнь жесткую политику в организации работы и в бизнесе. В целом наш опыт оказал значительное влияние на формирование будущей структуры корпорации.

Смена президента General Motors весной 1923 года, когда Пьер С. Дюпон ушел в отставку, а я занял его пост, знаменовало конец первого периода существования современной корпорации. Несмотря на задержки в разработке новых продуктов, в этот период корпорации удалось достичь общей стабилизации, которая тогда была нужнее всего. Отчасти этому способствовал тот факт, что компания пережила экономический спад 1920–1921 годов, но основу этих достижений заложил Дюпон. Именно его, более чем любого другого человека, следует благодарить за спасение корпорации в тяжелые времена и за руководство, позволившее ей снова встать на ноги. А когда он понял, что руководство корпорации снова обрело способность твердо стоять на ногах, то сам принял решение передать бразды оперативного управления специалистам по автомобилям. Сделал он это следующим образом.

Ежегодное собрание акционеров состоялось 18 апреля 1923 года, и на нем избрали совет директоров, который должен был управлять компанией в течение всего следующего года. На следующий день, 19 апреля, состоялось собрание совета директоров, на котором переизбрали тех же людей и определили состав постоянных комиссий. В том числе переизбрали и Дюпона в качестве президента корпорации. Практически все члены совета директоров полагали, что до конца года ничего меняться не будет. Я тоже так думал, но я ошибался.

После обычного совещания 10 мая Дюпон созвал чрезвычайное собрание совета директоров, попросил Мотта взять на себя обязанности председателя и вручил ему прошение об отставке с поста президента корпорации. Далее совет единогласно принял следующую резолюцию:

«По надлежащим образом представленному прошению об отставке принято единогласное решение: принять отставку господина Пьера С. Дюпона с поста председателя совета директоров, а также решено: принимая отставку господина Пьера С. Дюпона с поста председателя, совет директоров желает зафиксировать в протоколе высокую оценку заслуг господина Дюпона перед корпорацией в прошедшие два с половиной года и выразить глубокую признательность за все жертвы, которые ему пришлось принести при выполнении обязанностей на этом посту. За время его работы в этой должности корпорация достигла высокой степени процветания, и совет директоров выражает свое сожаление о том, что господин Дюпон решил оставить этот пост. Директоров радует, что он никоим образом не планирует разрывать связи с корпорацией, а будет активно участвовать в управлении делами в качестве члена совета директоров».

После этого собрание перешло к выборам нового президента. Дюпон предложил мою кандидатуру, и я был избран. Далее меня избрали председателем исполнительного комитета. Хотя ухода Дюпона с поста именно в этот момент никто не ожидал, при его вступлении в должность всем было понятно, что это не навсегда и что он постепенно будет передавать вице-президентам часть своих обязанностей по оперативному управлению. Фактически так он и сделал.

Вряд ли найдется человек, который сможет так по-настоящему оценить выдающиеся заслуги Дюпона перед General Motors в критический период существования компании, как это могу сделать я, как самый непосредственный свидетель происходящего. Мы были очень близки на протяжении всего срока его президентства: вместе ездили по рабочим делам, вместе посещали совещания и обсуждали возникающие проблемы. Дюпону пришлось прервать свой отдых на пенсии и встать во главе сложнейшего предприятия, которое столкнулось с финансовыми проблемами и в управлении которым у него не было большого опыта. Предприятие лихорадило из-за массового ухода людей, его положение на рынке ухудшалось, а вера руководства в собственные силы и будущее предприятия была подорвана. Но один лишь факт, что Дюпон стал во главе предприятия, изменил, так сказать, психологическое восприятие всей ситуации. Восстановилось доверие банков, возродилась уверенность предприятия в своем будущем, акционеры воспряли духом, а все сотрудники корпорации обрели решимость не только продолжать работу, но осваивать широкие возможности, присущие самой природе нашего бизнеса, – и на это нас вдохновил новый выдающийся руководитель – Дюпон.

Чувствовалось, что наступила новая эра спроса на автомобили.

Дюпон активно занялся управлением. Он покинул свой дом в Пенсильвании, расположенный в пригороде Вилмингтона, штат Делавер, – он любил этот дом и гордился им – и стал делить свое время между Нью-Йорком и Детройтом, проводя по неделе в каждом из городов. Он часто выезжал на полевые испытания, чтобы увидеть все своими глазами и обсудить проблемы, которые лучше всего анализировать на месте. Дни проходили в проверках и наблюдениях, ночи – в обсуждениях, но даже в таких обстоятельствах сложно успевать справляться с проблемами. Руководство Дюпона можно назвать периодом оценки и созидания. В результате мы смогли нащупать нужные элементы бизнеса и путем массы проб и множества ошибок создать фундамент, на котором и была построена современная корпорация.

Под управлением Дюпона руководство приняло надежную структуру организации и принципиально верный подход к продуктовой линейке. Одновременно был выработан систематический подход к учету и финансам. Всестороннюю систему поощрений разработали Джон Дж. Раскоб и бывший коллега Дюпона Дональдсон Браун, кроме того, ответственным сотрудникам дали возможность участвовать в финансовых результатах предприятия. План «Ценные бумаги для менеджеров» (обсуждается в одной из следующих глав), стал возможным благодаря вере Дюпона в возможность партнерских отношений между акционерами и руководителями. Дюпон также ликвидировал нерентабельные подразделения, в том числе Samson Tractor, и провел обширную финансовую реорганизацию, которая позволила создать крепкую и надежную базу для дальнейшего развития корпорации.

Качество руководства можно также оценить по уровню привлекаемых или удерживаемых сотрудников. В 1923 году на корпорацию работало множество людей, знаменитых своим вкладом в историю американской промышленности. Некоторые уже тогда стали легендой. В компании работали братья Фишер под руководством своего гуру Фреда Фишера (Fred Fisher). В городе Андерсон, штат Индиана, пост управляющего заводом в подразделении Remy Electric занимал юный Чарльз Е. Уилсон, который впоследствии встал во главе корпорации, а со временем занял пост министра обороны США. Джеймс Д. Муни был вице-президентом, отвечающим за зарубежные проекты General Motors. В Дейтоне за работу Delco Light отвечал Ричард Х. «Дик» Грант (Richard H. «Dick» Grant), который в 1920-х годах возглавит отдел продаж Chevrolet и станет лучшим сбытовиком Соединенных Штатов. В подразделении AC Spark Plug работал финансовым инспектором Харлоу Х. Кертис, который станет президентом во время великой экспансии General Motors, последовавшей за корейской войной. В компании также трудился Уильям С. Кнудсен, который несколько лет возглавлял Chevrolet, прежде чем занять пост президента корпорации. Главным юрисконсультом был Джон Томас Смит; позже он стал членом исполнительного комитета, и, должен признаться, что его советы и влияние в корпорации затрагивали не только юриспруденцию, но и вопросы этики и связей с общественностью. Руководителем производственного отдела в Chevrolet работал К. Т. Келлер (K. T. Keller), который позже стал президентом и председателем совета директоров Chrysler Corporation. В то время Альберт Бредли, который в один прекрасный день станет председателем совета директоров General Motors, был молодым и важным членом финансового отдела. Этот перечень можно продолжать до бесконечности, но эти и многие другие люди, которых я упоминал ранее, а именно Чарльз С. Мотт, Чарльз Ф. Кеттеринг, Джон Дж. Раскоб, Дональдсон Браун и Джон Л. Пратт – последние трое пришли из корпорации Дюпон – были командой опытных или перспективных специалистов в области автомобилестроения и финансов.

Один лишь факт, что Дюпон стал во главе предприятия, изменил психологическое восприятие всей ситуации.

Лично я воспринял свое избрание на пост президента корпорации как огромную ответственность и возможность, которые выпадают на долю немногих. Я решил для себя, что для дела готов принести любую личную жертву и что применю всю свою энергию, опыт и знания для успеха корпорации. С этого момента я посвящал очень много – возможно, даже слишком много – своего времени General Motors. Назначение президентом немного изменило круг моих обязанностях по сравнению с теми, которые я выполнял на должности вице-президента по производству. Работа шла без сучка и задоринки. Моему назначению благоприятствовало то, что многие из моих собственных взглядов отражали общепринятые политики корпорации. Впереди нас ждал период развития.

Но Пьеру С. Дюпону надо отдать должное за сам факт выживания General Motors и за создание фундамента для дальнейшего развития компании.

Осенью 1923 года в корпорации царило воодушевление, вызванное тем, что впервые годовые в отрасли продажи автомобилей и грузовиков достигли 4 млн, и возникло огромное желание переосмыслить организационные проблемы, проявившиеся в процессе работы над двигателем с «медным охлаждением». Эта работа оказала огромное влияние на General Motors. Вместе с тем мощный спрос на автомобили предъявлял свои требования. Определенно наступило время собраться и посмотреть в лицо экономическому буму 1920-х годов, а «собраться» означало обеспечить координацию.

Задача координации подразумевает выработку практических средств согласования различных управленческих функций. Мы пользовались принципами организации, изложенными в документе «Оценка организации», который создали в 1919–1920 годах. Теперь требовалось координировать самые разные отделы корпорации, такие как главный офис, отдел исследований и децентрализованные подразделения. Подразделения General Motors представляли собой самодостаточные единицы, объединявшие под одной крышей проектирование, производство и сбыт – то, что приносит прибыль. Работа сотрудников корпорации в каждом из этих подразделений выходит за границы подразделений. Например, проектирование в головном офисе может быть связано с проектными работами в одном или всех отдельных производственных подразделениях. Связь между головным офисом и линейными подразделениями критически важна – это мы поняли на собственном горьком опыте. Опыт с автомобилем с «медным охлаждением» показал, какой парализующий эффект может вызывать такая связь, если она становится источником конфликта.

В широком смысле проблемы с координацией и децентрализацией начались с «головы» корпорации, и теперь за это отвечал я. Я начал решать эту задачу уже в первый период работы новой администрации. В своих отчетах о ситуации в корпорации, написанных в конце 1921 года, я поднял вопрос децентрализации в отношении работы высшего руководства и первым делом сформулировал следующее заявление о принципах:

«…Я подхожу к вопросу [организации] с глубокой верой в возможность децентрализации организации. После года работы я по-прежнему твердо верю, что только децентрализованная организация позволит раскрыть наилучшие качества сотрудников, что даст возможность корпорации решать большие задачи. Но есть определенные вещи, не связанные с децентрализацией организации, которые надо признать, и я их ценю больше, чем прежде…»

Перед лицом необходимости выхода из чрезвычайной ситуации в 1921 году я сказал, что главные вопросы стоят перед самим исполнительным комитетом, высшим органом в организационной структуре. Вот эти вопросы: роль исполнительного комитета как группы, определяющей политику, представительство со стороны производства и необходимость властных полномочий в лице президента. Я написал:

«а) Исполнительный комитет [должен] больше соответствовать принципам, которые следует сформулировать для него [производственной организации], надлежащим образом доработать и вдумчиво внедрить, а не оставаться в текущей форме – руководства группой».

Сказанное следует пояснить. Меня обвиняли в том, что я «человек комитета», и в определенном смысле я им был. Но я никогда не верил, что сама по себе группа может чем-либо управлять. Группа может вырабатывать политику, но лишь конкретные люди претворяют ее в жизнь. По моему мнению, в истории с разработкой двигателя с «медным охлаждением» четверо членов исполнительного комитета пытались управлять подразделениями.

Следующее мое замечание касалось не столько недостатка опыта в автомобильных делах, сколько необходимости интеграции высшего исполнительного комитета и производственной организации:

«б) В исполнительном комитете недостаточно представлено производство. Это следует исправить за счет расширения состава комитета, и я предлагаю дополнительно ввести в него господ Мотта, Маклафлина и Бассетта. Исполнительный комитет должен собираться не чаще раза в две недели или даже раз в месяц».

Далее я предложил, что у президента должно быть не меньше власти, а больше. Это не так удивительно, как кажется на первый взгляд, потому что основной принцип в том, что управлять должен человек, а не группа. Фактически общее управление производством свалилось на меня, когда я работал в должности вице-президента по производству. И у нас было неоднозначное распределение властных полномочий. Я написал следующее:

«в) Кто бы ни возглавлял производство, у этого человека должна быть реальная власть, которую он сможет применить в случае крайней необходимости. Наверное, лучше всего, если бы президент корпорации мог полностью отвечать за производство. Если это невозможно, то нужен кто-то, кто будет отвечать за развитие адекватной организации, обеспечивающей связь производства и исполнительного комитета».

После этого я привел примеры различий между политикой и администрированием. Я сказал, что общая ценовая политика должна оставаться прерогативой исполнительного комитета. Ведь мы не хотим, чтобы в результате определения ценовых категорий в рамках подразделений автомобили Cadillac попали в ценовую категорию Chevrolet.

Что касается того, что должен предпринять исполнительный комитет относительно характера и качества продукции, я написал следующее:

«Вряд ли уместно исполнительному комитету одобрять спецификации или даже основные характеристики рассматриваемой продукции – разве что это особый случай, например, освоение новой области или возможность внутренней конкуренции с уже существующими рентабельными линейками продуктов. Исполнительный комитет должен руководствоваться политикой и в целом регулировать качество продуктов в подразделениях так, чтобы получить благоприятное распределение продуктов по категориям и исключить ненужные противоречия между подразделениями. Следует тщательно продумать и точно сформулировать политику, которая позволит довести до каждого подразделения полную картину необходимого уровня качества продуктов. Все масштабные изменения должны быть представлены на исполнительный комитет для одобрения. Исполнительному комитету не нужно вникать в технические подробности – следует полагаться на мнение компетентного сотрудника или органа в производственной организации.

В целом деятельность исполнительного комитета должна состоять в определении политик и их изложении в четкой и исчерпывающей форме, чтобы их можно было использовать в качестве основы для официального принятия мер…»

Я не помню, выразил ли Дюпон как-то свое отношение к этим предложениям. Я думаю, что он был согласен, потому что мы вместе воплощали эти предложения в жизнь. В 1922 году с его подачи в исполнительный комитет избрали Мотта и Фреда Дж. Фишера – оба отлично разбирались в производстве. А позже, в 1924 году, в мою бытность председателем совета директоров, он поспособствовал вводу в состав комитета Бассетта, Брауна, Пратта, Чарльза Ф. Фишера и Лоуренса П. Фишера – всего в комитете стало десять членов: семь разбирались в производстве, два – в финансах, десятым был сам Дюпон. Таким образом исполнительный комитет приобрел отчетливую производственную окраску, которая, так или иначе, с того времени оставалась неизменной. В конечном итоге исполнительный комитет ограничился вопросами политики и оставил административную работу президенту.

Оставался вопрос отношений сотрудников отделов, линейных подразделений и главных управляющих. Я расскажу, что мы предприняли, чтобы организация приобрела свою форму.

Два первых шага – один в области закупок и другой в области рекламы – подсказали практическую форму организации. В 1922 году я занялся созданием главного комитета по закупкам. В отношении этого комитета важно упомянуть два момента. Первый – собственная ценность комитета, а точнее, ее отсутствие, и второе – сопутствующая ценность, т. е. урок координации, что более важно для нашего рассказа.

Централизованные закупки не были для нас новинкой. Тогда это считалось важным признаком промышленно развитой экономики. У меня был опыт управления большими объемами закупок во время работы в Hyatt, поставщике запчастей для Ford. Но мы обнаружили, что принцип централизованных закупок, когда один закупочный офис выполняет договоры, затрагивающие более одного подразделения на предприятии, оказался слишком упрощенным. Проблема компании General Motors, как я обнаружил в 1922 году, заключалась в том, что компания, с одной стороны, хотела получать преимущества объема при закупках таких позиций, как шины, сталь, писчебумажные материалы, ткани, аккумуляторы, заготовки, ацетилен, абразивные материалы и т. п., по общим договорам – и одновременно пыталась предоставлять подразделениям возможность самостоятельно управлять своими делами. В предварительном меморандуме я доказывал, что координация закупок позволит корпорации экономить от 5 до 10 млн долл. в год, что она также упростит управление и, в частности, уменьшит размер складских запасов и что в случае нужды подразделения смогут передавать друг другу материалы, а корпоративный специалист по закупкам сможет играть на ценовых колебаниях. Тем не менее я заметил странности и сложности, возникающие, «если принять во внимание исключительно технический характер практически всех продуктов корпорации и признать тот факт, что приходится иметь дело с противоречиями между многими людьми и точками зрения, выработанными за годы работы с теми или иными продуктами». Иначе говоря, это был вопрос признания естественных ограничений децентрализации – как в технических характеристиках продукции, так и в умах менеджеров. Последнее проявилось, когда я предложил специалистам по закупкам заняться координацией. Они тут же стали говорить о своем огромном опыте, различиях требований и перспективах невыполнения планов по выпуску машин подразделениями.

Для решения этих вопросов я предложил учредить главный комитет по закупкам, по большей части состоящий из сотрудников подразделений. В подразделениях поддержали это предложение, когда узнали, что они будут представлены в комитете и смогут участвовать в формировании политики и процедуры закупки, определять спецификации и составлять договоры, а также что эти решения в комитете будут окончательными. Таким образом, работу в комитете организовали так, чтобы у представителей подразделений была возможность соблюдать баланс между собственными потребностями и общими интересами. Корпоративному отделу закупок следовало управлять, но не диктовать комитету решения, то есть отношения комитета с отделом должны были строиться по схеме «ведущий – ведомый». Комитет по закупкам проработал около десяти лет и показал очень неплохие результаты. Но были и ограничения.

Во-первых, одному подразделению, как правило, требовался достаточно большой объем конкретных изделий, поэтому поставщик мог предложить самую низкую цену самому подразделению.

Во-вторых, возникал вопрос администрирования. Например, в некоторых случаях, когда корпорация заключала договор для всех подразделений, поставщик, который не участвовал в договоре, мог предложить одному из подразделений более низкую цену, хотя этот поставщик ранее и участвовал в конкурсе. Это вызывало путаницу и неудовольствие.

В-третьих, многие закупки не были массовыми, поскольку для конкретных инженерных проектов требовались специальные изделия, запчасти и комплектующие.

Поэтому я полагаю, что создание главного комитета по закупкам нельзя назвать бесспорно успешным. Но он заставил нас заняться стандартизацией изделий, где это возможно. Эта работа, как и описание стандартизованной продукции, были очень важны. Реальный и долговечный результат работы главного комитета по закупкам – стандартизация материалов.

Кроме того, этот комитет стал нашим первым опытом в координации действий. Мы попытались организовать процессы между подразделениями с участием линейных сотрудников (на уровне отраслевых отделов), сотрудников головного офиса (в головном отделе закупок) и главных управляющих (я был первым председателем комитета). Два года спустя, подводя итоги работы комитета, я написал:

«…Я считаю, что главный комитет по закупкам указал направление и продемонстрировал, что ответственные сотрудники в разных отделах могут работать и для общей пользы, и для пользы акционеров, и с любой точки зрения такой план координации намного лучше, чем попытки навязать его отделам сверху».

Следующий важный шаг по внедрению координации был предпринят в области рекламы. В 1922 году я распорядился исследовать потребительский спрос, который показал, что люди, которые обитают за пределами Финансового квартала Нью-Йорка, ничего не знают о General Motors. Поэтому я решил, что родительская компания нуждается в рекламе. Финансовый комитет и высшее руководство одобрило план, представленный мне компанией Barton, Durstine and Osborn, – теперь она называется BBDO. Но так как он затрагивал интересы подразделений, я поинтересовался мнением их сотрудников и других ответственных лиц в Детройте насчет целесообразности такой программы. Мы решили, что план сто́ящий, и Брюсу Бартону дали «зеленый свет» на проведение кампании. Далее мы сформировали официальный комитет по рекламе, состоящий из менеджеров автомобильных подразделений и сотрудников головного офиса, чтобы помочь Бартону «в необходимой координации с другими фазами корпорационной программы по рекламе корпорации». Я ввел правило: если какая-либо рекламная тема касалась конкретного подразделения, то для ее реализации было необходимо получить одобрение этого подразделения. Это стало еще одним уроком в области отношений между подразделениями.

Но по-настоящему большой шаг в координации нам помог сделать опыт, полученный при создании двигателя с «медным охлаждением». Когда завершилось противоборство сторон – инженеров-исследователей, с одной стороны, и инженеров производственных подразделений – с другой, нужно было что-то предпринять, чтобы заживить раны и разрешить фундаментальный конфликт между исследователями новых концепций и людьми, отвечающими за производство автомобилей. Прежде всего мы решили найти место, чтобы собрать их вместе в дружественной обстановке для обмена информацией. Мы надеялись, это позволит сгладить противоречия. Мне казалось, что при этом должно присутствовать высшее руководство, которое в конечном итоге и будет формулировать или одобрять большие решения по перспективным программам.

Работу организовали так, чтобы у представителей подразделений была возможность соблюдать баланс между собственными потребностями и общими интересами.

Я не рискну рассказывать об этом «по памяти», ибо память ненадежна – я могу пасть жертвой естественного желания человека приукрасить прошлое. Я приведу выдержку из предложения – по моему мнению, ключевого документа во всем этом деле, – которое я написал и распространил среди членов высшего руководства корпорации и которое получило их одобрение в сентябре 1923 года:

«Я давно считаю, что нам нужен разработать план, который поддержат все заинтересованные стороны; он мог быть очень полезен корпорации, так как позволит наладить инженерную кооперацию между разными отделами, и особенно между автомобильными подразделениями, которым приходится в одиночку решать массу проблем похожего характера. Мы проделали подобное в области закупок, и это оказалось очень полезным. Я уверен, что со временем такая инициатива оправдает себя во многих отношениях, не говоря уже о весьма ощутимой материальной выгоде для корпорации. Мероприятия нашего комитета по рекламе оказались конструктивными, и господин Дюпон как-то после одного из совещаний комитета заметил, что даже если предположить, что реклама практически бесполезна, то другие ее преимущества для корпорации, проистекающие из создания в General Motors особой атмосферы и духа сотрудничества всех членов комитета на различных уровнях корпорации… оправдывают затраты. Я совершенно уверен, что мы все согласимся с этими принципами, и если это так, то ничто не препятствует нам применить такой же принцип к инженерным делам. Мне кажется, что стоит предпринять серьезные усилия по реализации этого принципа на практике. Я совершенно уверен, что это начинание станет успешным. Поэтому сейчас мы должны сформировать орган, который я бы назвал главным техническим комитетом. Его следует наделить определенными полномочиями и функциями, которые на начальном этапе можно сформулировать в общих чертах, а затем расширять по мере необходимости.

Прежде чем пытаться сформулировать даже общие принципы, с чего, по моему мнению, и надо начинать, есть правило, которое все должны хорошенько осознать: ни при каких обстоятельствах комитет не должен вмешиваться в инженерные дела конкретных производственных подразделений. В соответствии с планом реорганизации General Motors, к которому, я полагаю, мы все охотно присоединимся, деятельность подразделений полностью контролируется главным управляющим соответствующего подразделения, а контакт с высшим руководством корпорации сводится лишь к обсуждению общих вопросов. Я не допускаю даже малейшего отклонения от того, что, по моему мнению, является исключительно разумным типом организации. Наоборот, я уверен и давно считаю, что одна из насущных потребностей корпорации General Motors, – дополнить существующий план организации методом, который позволит извлечь выгоду из преимуществ корпорации как целого и принести пользу акционерам. Я считаю, что можно и нужно определить соответствующий баланс между деятельностью отдельных производственных отделов и всех этих отделов вместе. И, как я это вижу сейчас, нет лучшего способа, чем попросить сотрудников каждого подразделения, занимающихся схожей деятельностью, собраться и обсудить самостоятельно вопросы координации, предоставив им полномочия решать проблемы в случае, когда эти полномочия можно конструктивно применить. Я считаю, что при условии надлежащей проработки такой план позволит нам достичь баланса между производственными подразделениями и корпорацией в целом и получить все возможные преимущества от координации усилий, когда эта координация способна принести выгоду более широкого толка; и это ни в коей мере не должно ограничивать инициативу какой-либо части группы.

Управление – это не только решение технических проблем.

Если это верно в принципе, то я хочу предложить конкретные функции для главного технического комитета. Впрочем, это обсуждение равным образом применимо к другим комитетам, занимающимся вопросами, общими для всех производственных предприятий.

1. Комитет должен решать проблемы, представляющие интерес для всех подразделений, и формулировать общие технические политики корпорации.

2. Комитет возьмет на себя обязанности патентного комитета, который будет закрыт. В этом качестве комитет получит полномочия принимать решения о патентах, находящихся сейчас в ведении патентного комитета.

3. Принципиально, что комитет не будет заниматься конкретными проблемами отдельных производственных подразделений. Все операции таких подразделений будут полностью контролироваться главным управляющим соответствующего подразделения.

Следует заметить, что работа отдела патентов и аппарата советников существенно отличается от работы любого другого аппарата и поэтому является в определенном смысле исключением из плана реорганизации General Motors: все вопросы по патентам должен контролировать заведующий отделом патентов. Иначе говоря, вся работа с патентами должна быть централизована. Вместе с тем процедура работы с патентами предусматривает наличие комитета по изобретениям и кооперацию с заведующим отделом патентов, а также разделение, при определенных обстоятельствах, ответственности в патентных делах. Так как деятельность комитета по изобретениям неизбежно дублирует работу главного технического комитета, имеет смысл их объединить.

Надо также учесть работу General Motors Research Corporation в Дейтоне. Я считаю, что до настоящего времени корпорация [General Motors] не извлекала выгоду там, где это можно было сделать при наличии надлежащей системы управления, а именно не пользовалась преимуществами, которые можно получать от такой организации, которая есть у нас в Дейтоне. Делая такое утверждение, я чувствую, что тому есть несколько причин, и самая важная – отсутствие соответствующей управленческой политики, или, я бы сказал, недостаток общения, которое, как мы ожидаем, предоставит эта программа – и не только для улучшения координации с Research Corporation, но и для совершенствования координации среди самих производственных подразделений. Мы все согласимся, что из многих исследовательских и инженерных задач, решаемых в Дейтоне, можно извлечь выгоду за счет их принятия и коммерциализации в производственных подразделениях. Я совершенно уверен, что более тесное знакомство с тем, что пытается создать Research Corporation, – это все, что нужно для получения результата и укрепления технической стороны всей корпорации [General Motors].

Моя идея заключается в том, что главный технический комитет должен быть независимым и должен не только составлять программу совещаний, удобную для всех членов комитета, но и проводить изыскания и исследования такого характера и масштаба, какие сочтет уместными. Для этих исследований он может использовать мощности Research Corporation, или любого производственного подразделения, или любой внешней организации, если, по его мнению, это позволит добиться максимальной выгоды. Подобные проекты могут быть представлены на комитет любым его членом, подразделением Research Corporation или любым членом корпорации General Motors через секретаря комитета. Начиная с 1 января 1924 года расходы на операционную деятельность корпорации General Motors будут учитываться в бюджете – отдельной строкой».

Я представил эти идеи на производственном комитете, в котором участвовали все главные управляющие автомобильных подразделений и вице-президенты группы компаний, и похоже, комитет счел эти идеи конструктивными – они были одобрены всеми участниками.

Конец ознакомительного фрагмента.