Мозг освобожденный. Часть I. Ваш мыслящий мозг и два его заклятых врага. Предупрежден – значит вооружен (Тео Компернолле, 2014)

За последние 20 лет исследователи нашли доказательства того, что наш головной мозг имеет три когнитивные, ответственные за принятие решений системы{16}. Я буду называть их рефлексирующим (мыслящим) мозгом, рефлекторным мозгом и архивирующим мозгом. В идеале эти три системы сотрудничают между собой для достижения оптимальной интеллектуальной продуктивности, но иногда они могут соперничать и даже враждовать друг с другом.

Для начала давайте коротко рассмотрим ключевые особенности этих трех систем, чтобы лучше понять специфику их взаимодействия.

Наш медлительный и сложный рефлексирующий мозг

Мы постоянно думаем: разговариваем сами с собой о том, что делаем, обсуждаем ситуацию, наши цели, самих себя. Французский философ Декарт сказал: «Cogito ergo sum» – «Я мыслю, значит, существую». Но верно и обратное: «Я существую, значит, я мыслю» – «Sum ergo cogito»! Как я писал в своей книге «Стресс: друг и враг»{17}, этот внутренний разговор оказывает важное влияние на наши эмоции, поведение и тело.

Все это происходит в системе головного мозга, которую я называю рефлексирующим, или мыслящим, мозгом.

Самое важное и уникальное качество рефлексирующего мозга – возможность думать о вещах, которых в реальности не существует. Благодаря ему мы можем рассуждать не только о настоящем, но и о прошлом и будущем. Можем фантазировать, придумывать и изобретать. Этот мозг отвечает также за сознательное размышление, логику, аналитическое и синтетическое суждение, творческое мышление, решение проблем, обдумывание прошлого и прогнозирование будущего, а еще – за глубокие философские рассуждения.

Мыслящий мозг медлителен, нуждается в сосредоточенности и устойчивом внимании, поэтому потребляет много энергии и легко устает. Важно отметить, особенно с учетом темы этой книги, что мыслящий мозг способен обдумывать всего одну мысль за раз. Он обрабатывает информацию последовательно, выполняя по одной задаче.

Этот мозг способен думать о перспективе, ставить долгосрочные цели и прогнозировать будущее. На такое не способно ни одно животное. По этой причине психологи иногда называют его «целеориентированным» в противоположность «стимулозависимому» рефлекторному мозгу.

Одно из уникальных качеств человека – в том, что наш рефлексирующий мозг способен брать верх над рефлекторным. Поэтому его иногда называют контролирующим мозгом.

Наш быстрый и примитивный рефлекторный мозг

Этот мозг – старейший из всех трех систем. Он самый быстрый, бессознательный и автономный. В этой книге я буду называть его рефлекторным мозгом, поскольку он действует на уровне рефлексов и инстинктов. В психологической литературе его часто называют «стимулозависимой системой»{18}. Этот мозг основывает все свои суждения на моментальных впечатлениях, то есть на том, что есть здесь и сейчас, и ни на чем больше. В своей замечательной книге «Думай медленно, решай быстро» Даниэль Канеман называет этот вид мышления WYSIATI (What You See Is All There Is) – «Что ты видишь, то и есть»{19}. Я предпочитаю называть его SNIA (Sensory Now Is All) – «Сенсорная информация – это все, что есть», поскольку наш рефлекторный мозг опирается не только на то, что он видит здесь и сейчас, но и на всю информацию, поступающую в данный момент от органов чувств. Это реакции на звуки, запахи, вкус, тактильные ощущения, равновесие, температуру, боль, ускорение, телесные ощущения и т. д. В результате наш рефлекторный мозг действует реактивно, реагируя лишь на внешние стимулы, и не способен действовать на опережение или извлекать уроки из прошлого.

Мозг может одновременно обрабатывать большое количество разной информации. Он потребляет мало энергии и действует почти молниеносно благодаря тому, что опирается на врожденные и приобретенные рефлексы. Самой природой заложено, что наш примитивный рефлекторный мозг работает гораздо быстрее, чем наш рефлексирующий мозг. Способность мгновенно отреагировать на опасность была большим преимуществом для наших предков, которым несколько миллионов лет назад приходилось бороться за выживание в дикой саванне. Но в джунглях XXI века эта система с ее скоропалительными суждениями и реакциями часто подводит нас. И если не доверять нашему рефлексирующему мозгу проверку этих быстрых выводов, рефлекторный мозг может делать массу иррациональных ошибок.

Частью рефлекторного мозга является эмоциональная система. Эмоции способны активировать сверхбыстрые суждения и реакции. Они могут оказаться настолько полезными во многих ситуациях, что профессионалы должны использовать их более продуктивно и анализировать их, а не игнорировать, как помеху. С другой стороны, все мы знаем по опыту, что эмоции приводят к серьезным проблемам, если они не контролируются надлежащим образом и не регулируются более спокойным и разумным рефлексирующим мозгом.

Есть еще одна особенность рефлекторного мозга. Когда-то она помогала нашим предкам выживать в дикой природе, а сегодня очень мешает работникам умственного труда. Дело в том, что внимание рефлекторного мозга неизбежно привлекают любые новые сенсорные стимулы или внезапное изменение старых: запахи, зрительные образы и, в первую очередь, звуки – все это должно быть тут же учтено рефлекторным мозгом. Даже если такое внимание к стимулам бессознательное, оно мешает не только рефлексирующему мозгу, которому нужна устойчивая концентрации внимания на выполняемой задаче. Это внимание мешает и архивирующему мозгу – а ведь ему нужен покой, чтобы успешно сохранять информацию в нашей памяти. Более того, каждый раз, когда очередной стимул привлекает внимание рефлекторного мозга, в нашем мозгу происходит небольшой выброс дофамина. Он заставляет нас искать эти стимулы снова и снова – так развивается зависимость от них. Это отчасти объясняет, почему люди могут впасть в зависимость от постоянного стимулирования со стороны карманных гаджетов. (В следующих главах мы поговорим об этом более подробно.)

В приведенной ниже таблице я описываю самые важные различия между рефлексирующим и рефлекторным мозгом.

Наш архивирующий мозг нуждается в покое

Каждый день в наш мозг поступают миллиарды байтов информации. Чтобы она не превратилась в бесполезный мусор, ее нельзя складывать в одну большую кучу. Ее надо упорядочить и сохранить так, чтобы она была доступна для последующего использования. Ответственность за такую обработку информации несет наш архивирующий мозг, который действует как скоординированная команда библиотекарей, архивариусов и каталогизаторов. Все они обслуживают одного клиента: вас. А точнее, ваш мыслящий мозг. Эта «команда профессионалов» принимает миллиарды байт информации, поступающей из внешнего мира через органы чувств, а также потоки идей и мыслей от нашего рефлексирующего мозга. Затем она решает, что из этого следует отбросить, а что – сохранить в долговременной памяти. При этом в своей работе наш архивирующий мозг опирается на ассоциативные механизмы, которые в настоящий момент науке не известны.

Последние исследования указывают на то, что пожилым людям требуется больше времени для извлечения информации из своих «архивов» не по причине ухудшения памяти, а просто потому, что в их архивах хранится гораздо больше информации, чем у молодых людей. По законам математики, увеличение объема памяти увеличивает и время на поиск информации в ее «закоулках»{20}.

Современные методы функционального сканирования мозга показывают: рефлексирующий мозг и архивирующий мозг балансируют, как на качелях. Когда один активируется, другой деактивируется, и наоборот{21}. Они соперничают за время и объем рабочей памяти: это часть нашего мозга, которую можно сравнить с центральным микропроцессором в компьютере. Архивирующий мозг всегда активен, всегда находится наготове, поэтому говорят, что он работает «в дежурном/фоновом режиме» (default-mode). Он никогда не отключается полностью, если только наш рефлексирующий мозг не оттягивает на себя все вычислительные ресурсы. Поскольку последний нуждается в регулярном отдыхе и сне, архивирующий мозг пользуется малейшей паузой, любыми высвободившимся битами вычислительной мощности, чтобы сделать свою работу. Поскольку этот мозг наиболее активен, когда не выполняется никакой конкретной когнитивной задачи, исследователи называют его «задачно-негативным» (task-negative) или «нейронной сетью ненаправленной активности». Рефлексирующий же мозг называют «задачно-позитивным» (task-positive) или «нейронной сетью целевой активности». Архивирующий мозг становится наиболее активным, когда его единственный клиент, рефлексирующий мозг, оставляет его в покое и засыпает или отдыхает – даже если эта передышка длится всего несколько минут или секунд.

Удивительное и уникальное человеческое качество: способность мыслить

Главный герой этой книги – наш мыслящий мозг. Он есть только у человека, единственного существа на нашей планете, которое способно мыслить. Мы осознаем наш мыслящий мозг, отождествляем себя с ним и гордимся им. Наша способность к абстрактным размышлениям определяет качество нашего мышления и наш уровень интеллектуального развития в целом{22}. Эта способность передается генетически.

Человек – единственное существо в мире, которое ест приготовленную пищу и способно мыслить.

В то время как наш рефлекторный мозг учится лишь на собственном опыте и опирается только на то, что есть здесь и сейчас, рефлексирующий мозг способен думать о вещах, которые в настоящий момент не присутствуют в нашей жизни и с которыми он не сталкивался в прошлом. Более того, он способен представлять и придумать вещи, которых (пока) не существует. Он способен думать о том, что может случиться в будущем, думать в режиме «что, если» или «с одной стороны… но с другой стороны». Он способен представить будущее событие и сделать так, чтобы вы воплотили его в жизнь или, наоборот, избежали.

С точки зрения эволюции этот уникальный мыслящий мозг намного моложе рефлекторного мозга. Его появление связано с первыми наскальными рисунками и быстрым развитием орудий труда, то есть в полной мере он стал доступен хомо сапиенс всего около 50 000 лет назад{23}. Даже если взять за отправную точку появление первых орудий труда, получается, что зачаткам примитивного мышления всего 2 млн лет. Для сравнения, рефлекторный мозг обеспечивал выживание человеческих предков уже более 500 млн лет назад.

Мыслящий мозг – исключительно человеческий атрибут. Лишь немногие животные обладают зачатками самого примитивного мышления. Умнейшие из всех животных, шимпанзе, способны распознавать всего около 250 символов и манипулировать ими самым примитивным образом.

Мышление не есть цель, мышление – это сам путь.

Мышление – это устойчивая и целенаправленная когнитивная деятельность, цель которой – найти ответ на вопрос или решение проблемы. Это сознательный, сосредоточенный, критический и логический процесс на абстрактном уровне. В отсутствие объектов или явлений, о которых мы думаем, он включает манипулирование понятиями, ментальными образами, воспоминаниями, гипотезами и теориями. Именно благодаря нашей способности мыслить мы можем ставить цели, строить планы и принимать осознанные решения.

Мышление – это обдумывание различных вариантов с тем, чтобы прийти к мудрым, этически верным, иногда инновационным решениям и альтернативам. То есть прийти к лучшим умозаключениям из тех, на которые мы способны с учетом имеющихся у нас знаний.

Мышление должно быть основано на знаниях. Для этого необходимо как можно полнее изучить объект вашей мыслительной деятельности: читать соответствующую литературу, получать практический опыт, обсуждать предмет с другими людьми. И при этом – отдавать себе отчет в том, что ваши знания всегда будут неполными.

Мышление должно быть широким, то есть охватывать всю проблему целиком и подходить к решению задач системно. Например, мыслить широко – это просчитывать, как ваше решение повлияет на тех, кто с ним связан.

Мышление должно быть глубоким, то есть проникать в суть изучаемого вопроса или проблемы. Для этого необходимо использовать анализ и синтез, проверять правильность результата.

Мышление должно «заглядывать» в будущее: это способность обдумывать последствия ваших решений или анализ возможных сценариев развития событий после него.

Мышление должно учитывать прошлое, чтобы использовать накопленный опыт и извлекать уроки из успехов, ошибок и неудач.

Мышление должно быть критическим. Надо иметь смелость, чтобы выйти за рамки определенности и столкнуться с неизвестностью. Более того, мы должны сознательно увеличивать эту неопределенность: задавать себе вопросы, ставить под сомнение наши прошлые суждения, умозаключения, предположения, подходы, убеждения и ценности, а также «здравый смысл» очевидных «истин» и общепринятых методов и моделей. То есть мы должны принимать во внимание точки зрения и аргументы, противоположные нашим. Именно критическое мышление позволяет нам «выйти за рамки» на просторы подлинного творчества.

Особенно важно критически осмыслять молниеносные суждения, которые выносит наш рефлекторный мозг.

Мышление требует обращения к эмоциональному интеллекту, чтобы мы могли осознать, как эмоции управляют нашими мыслями и как наши решения могут повлиять на других людей.

Вот этапы «классического» процесса мышления, направленного на решение задачи:

• отбор полезной информации, а для этого – анализ и упорядочивание данных с позиции логики;

• поиск дополнительной информации и других заслуживающих доверия точек зрения;

• синтез всех данных, поиск взаимосвязей между ними и получение целостной картины задачи;

• выявление основных принципов задачи, более глубокое ее понимание и генерация ее нового смысла. Для этого потребуется взглянуть на «объект» под разными углами;

• выбор оптимального решения – лучшего из всех, которое можно выбрать на основе имеющихся знаний;

• если поступает новая информация, данные, знания или идеи, придется повторить весь процесс сначала.

Все эти шаги требуют сосредоточенного внимания, времени и сил. В результате мы получаем непрерывный процесс обучения, развития и созидания: всегда смелый, никогда не самонадеянный.

Процесс целенаправленного мышления: всегда смелый, никогда не самонадеянный.

Это теоретическая модель. На практике не всегда нужно проходить через все ее этапы. Иногда можно «перепрыгивать» к умозаключениям сразу после сбора информации или же принимать решения интуитивно. Но это стоит делать в том случае, если вы эксперт и отдаете себе отчет, что интуиция хорошо работает только при очень специфических условиях (подробнее о рисках, сопряженных с интуицией, мы поговорим в следующей главе). Или если вы всегда готовы ставить под сомнение свою точку зрения и критически оценивать ее при поступлении новой информации.

Оригинальные идеи порождаются не компьютерами, а человеческим разумом. Он глубоко проникает в суть проблемы… натыкается на камень преткновения и пытается его преодолеть.

Амар Боуз, New York Times, 2013 год

Важная роль рефлексирующего мозга – защищать нас от сверхбыстрых интуитивных решений рефлекторного мозга: подвергать их тщательной проверке, фильтровать, корректировать, принимать или отвергать.

Некоторые ученые называют рефлексирующий мозг ленивым. И действительно, без сознательных усилий со стороны его владельца, без запуска управляемого мыслительного процесса (который учитывает этические аспекты проблемы) наш рефлексирующий мозг будет полагаться на быстрый и «инициативный» рефлекторный мозг. А тот часто делает ошибочные умозаключения, принимает неверные решения и выбирает неправильные модели поведения.

Сознательное целенаправленное мышление требует значительных энергозатрат, как я объясню чуть позже в главе о силе воли и усталости от принятия решений. Вот почему, выделяя достаточно времени для отдыха и сна, мы убиваем сразу двух зайцев: даем своему рефлексирующему мозгу возможность восстановиться, а своему архивирующему мозгу – возможность сделать свою работу. Таким образом, перерывы являются неотъемлемой частью процесса мышления. Передышки и сон важны вот еще почему. Наш рефлекторный мозг хорошо функционирует и при недостатке сна. Это было весьма полезным качеством для наших предков, поскольку помогало им выживать в дикой природе, даже когда они были изнурены. Но для нас, работников умственного труда, это означает, что при недосыпе наш скоропалительный рефлекторный мозг получает необоснованное преимущество над уставшим рефлексирующим мозгом.

Поразительный факт: наш мыслящий мозг не способен работать в многозадачном режиме

Многозадачность подобна жонглированию несколькими мячами одной рукой. Наш мыслящий мозг не умеет этого делать

В современном мире многозадачность стала нормой, причем не только на работе, но и дома. Большинство профессионалов считают ее единственной возможностью справиться с потоками информации, который обрушивается на нас со всех сторон. Способность решать 100 задач одновременно – тренд, заданный социальной средой. Вы понимаете, о чем я: в какой офис ни зайди – там каждый уже видел последнее распоряжение босса, ознакомился с последним стратегическим планом генерального директора, просмотрел новый клип на YouTube, прочитал последнюю шокирующую новость в Facebook, а также серию последних «крутых» комментариев в Twitter. Олицетворение многозадачности – компьютерный монитор с множеством открытых на нем «окон» и миллионы людей, прилипших к экранам своих смартфонов в кафе, общественном транспорте и даже за рулем автомобилей. В попытке быть «подключенным к миру» мы заставляем голову работать все быстрее и интенсивнее, в результате чего наш мыслящий мозг истощает свои силы и отключается.

Концепция многозадачности пришла к нам из мира компьютеров. Она означает, что процессор (так называемый процессор последовательной обработки данных), который может выполнять всего одну задачу за раз, способен так быстро переключаться между несколькими задачами, что кажется, он выполняет их все одновременно. На самом же деле он постоянно перепрыгивает с одной задачи на другую, помещая информацию во временную память и высвобождая вычислительные ресурсы. Временная память подобна грифельной доске и имеет ограниченные размеры – когда она заполняется, приходится стирать с доски старую информацию, чтобы освободить место для новой. Запомните эту метафору – она хорошо иллюстрирует, что происходит в нашем мозге, когда мы работаем в многозадачном режиме.

Когда говорят о многозадачности у людей, обычно имеют в виду два ее вида. Во-первых, «параллельную многозадачность», когда человек пытается делать несколько дел одновременно. И, во-вторых, «последовательную многозадачность», когда человек переключается между различными задачами, выполняя их по частям.

Однако наш мыслящий мозг не делает различий этими двумя видами многозадачности, поскольку в обоих случаях он вынужден постоянно прерываться и менять вид деятельности.

Существует еще один вид работы, который тоже иногда называют многозадачностью: когда человек выполняет череду различных задач одну за другой, например, как телефонный оператор или секретарь. Я не буду обсуждать здесь такой вид работы, поскольку она предполагает в основном простые, короткие по времени и четко определенные действия, которые не требуют больших мыслительных усилий. На самом деле это не многозадачность, а однозадачность, поскольку человек последовательно выполняет серию небольших отдельных дел. Многие из них выполняются изо дня в день и становятся настолько привычными, что «перепоручаются» рефлекторному мозгу. В этой книге я говорю о задачах, которые требуют сосредоточенных мыслительных усилий, и о переключении между незаконченными задачами.

Параллельная многозадачность – прерогатива рефлекторного мозга. Наш «телесный мозг» работает в этом режиме постоянно, выполняя одновременно несколько тысяч задач. А рефлексирующий мозг неспособен на это. Неспособен – и все. Причина – в ограниченности сознательного внимания, то есть способности избирательно направлять восприятие на искомые стимулы и игнорировать посторонние. Подобно тому, как линза не может сфокусировать лучи сразу в нескольких точках, наш мыслящий мозг не может сосредоточить свои силы на нескольких задачах одновременно. Ну, за исключением таких простых, как распознавание букв в слове, где задействуется внимание всего одной половины головного мозга{24}. Как правило, зоны внимания обоих полушарий мозга работают в тесном взаимодействии друг с другом, но при выполнении столь элементарных задач, как распознавание букв, могут разделить работу.

Ученые придумали множество сложных способов исследовать внимание, и все они доказывают: наш мыслящий мозг не способен работать в многозадачном режиме. В этом можно убедиться с помощью очень простых тестов. На этом известном рисунке изображены две женщины – молодая и пожилая. После того как вы рассмотрите оба изображения, попробуйте посмотреть на них одновременно. Ничего не получится. А если очень постараться, что произойдет? Вы просто будете очень быстро переключаться с одного изображения на другое – и все. Именно это происходит, когда мы пытаемся работать в многозадачном режиме: нам может казаться, что наш мыслящий мозг делает несколько дел одновременно, но в действительности он все время быстро перепрыгивает с задачи на задачу. И, как мы вскоре узнаем, такое переключение существенно вредит интеллектуальной продуктивности.

Единственный вид многозадачности, на который способен наш рефлексирующий мозг, – это выполнение некоторых задач совместно с рефлекторным мозгом: ему «поручается» автоматически выполнять рутинные операции. В это время рефлексирующий мозг сосредотачивает сознательное внимание на основной задаче. Вот почему вы можете одновременно вязать и смотреть телевизор – пока страстный поцелуй главных персонажей не отвлечет ваше внимание от вязания и вы не пропустите петлю.

В силу такой специфики нашего сознательного внимания попытка работать в многозадачном режиме – это всегда проигрыш, игра с отрицательной суммой. Представьте, что вы пытаетесь вести важный разговор, отвечая при этом на телефонный звонок. Если считаете, что можете прекрасно совмещать эти два дела, то сильно ошибаетесь. Вы слышите либо то, что говорит вам коллега, либо собеседника по телефону. Таким образом, вы пропускаете часть обеих бесед мимо ушей. Субъективное впечатление, что вы можете разделять внимание между двумя делами, создается вашим мозгом, который услужливо заполняет смысловые пробелы. Но гораздо хуже ситуация, когда вы разговариваете по телефону, находясь за рулем. Из-за того, что вы не можете полностью сосредоточиться на вождении, вы можете выехать на встречную полосу. Ваш рефлекторный мозг будет принимать центральную разделительную линию за обочину до тех пор, пока вы не переключите сознательное внимание на дорогу и не поймете, где вы находитесь.

Я называю многозадачность биржевым термином «игра с отрицательной суммой»[6], потому что когда вы пытаетесь совместить деловой разговор с беседой по телефону, вы не просто попеременно участвуете то в одном, то в другом разговоре. Каждое переключение внимания занимает некоторое время, поэтому при каждом переходе от одного разговора к другому возникает пробел внимания и часть информации теряется. Более того, информация, которой не было уделено сознательного внимания, не сохраняется в памяти, а все эти переключения требуют значительных затрат энергии.

Вот как проходил один из опытов, который продемонстрировал эту самую игру с отрицательной суммой. Группу людей подключили к приборам, сканирующим мозг, и велели подавать сигнал каждый раз, когда они видели на экране определенную букву или слышали звук, соответствующий этой букве, в наушниках. Визуальная и звуковая информация подавалась одновременно. Чтобы увеличить потребность в концентрации внимания, на экране попеременно демонстрировались пять разных букв, а звуки в наушниках произносили разные люди. Сканирование четко показало, что два органа чувств соперничали между собой: когда внимание переключалось на звуки, уменьшалось внимание к визуальной информации, и наоборот{25}. Когда в следующий раз вы захотите поговорить по телефону за рулем автомобиля, вспомните об этом феномене, который психологи называют «слепотой невнимания» и «глухотой невнимания» (более подробно об этом см. во второй части книги).

Короче говоря, наш мыслящий мозг функционирует как последовательный процессор и не наделен фантастической способностью к распределенной и параллельной обработке информации, которой наделены другие части нашего мозга. Он может выполнять всего одну задачу за раз, и все{26}. Когда мы считаем, что работаем в многозадачном режиме, на самом деле мы все время очень быстро переключаемся между различными задачами.

Неспособность работать в многозадачном режиме объясняет и то, почему мозг неэффективно действует и при последовательной многозадачности – когда человек переходит от одной задачи к другой, выполняя их по частям. Такой подход называют переключением, или сменой задач, или, более образно, «прыганьем между задачами». Я предпочитаю термин «переключение между задачами», поскольку именно само переключение и представляет наибольшую проблему. Наш мыслящий мозг способен это сделать, но с большим трудом и с серьезными издержками.

Некоторые циркачи умеют жонглировать 20 шарами одновременно. Но ни один из них не в состоянии жонглировать более чем тремя шарами одной рукой. Когда вы пытаетесь заставить свой мыслящий мозг выполнять сразу несколько задач, вы жонглируете одной рукой. Как бы вы ни исхитрялись, в руке вы можете держать только один шар, а остальные будут находиться в воздухе. Какие-то из этих шаров могут быть пластмассовыми безделицами, другие – хрустальными драгоценностями, с которыми надо обращаться крайне осторожно. Но когда вы попытаетесь жонглировать сразу несколькими шарами, некоторые из них неизбежно упадут на пол. И есть опасность, что вы уроните и самые драгоценные из этих шаров – например, забудете своего ребенка на заднем сиденье автомобиля.

Современные методы визуального сканирования мозга дают нам потрясающую возможность увидеть то, что исследователи до сих пор только предполагали{27}. Когда мы выполняем одну простую задачу, лобные доли мозга работают вместе. Когда мы выполняем сразу две простые задачи, левая и правая доли худо-бедно разделяют работу между собой. Но когда мы беремся за третью задачу, мозг забирает мыслительные ресурсы у одной из первых двух задач. И это хорошо видно на сканах. Например, когда вы пишете отчет, вы можете выполнить вторую задачу – скажем, прочитаете сообщение электронной почты, не переставая при этом думать об отчете. Но если это электронное сообщение требует размышления или принятия решения (что равносильно третьей задаче), то ваш мозг перегружается и может сделать глупые ошибки{28}.

В конечном итоге эти два вида многозадачности сводятся к одному фундаментальному механизму: переключению между задачами. Когда вы пытаетесь работать в параллельном многозадачном режиме (например, читаете электронную почту во время совещания), вы все время неосознанно переключаетесь между двумя задачами. И теряете информацию и там и там. Стараясь работать в последовательном многозадачном режиме, вы сознательно перепрыгиваете от одной задачи к другой. Но, как вы узнаете в следующих разделах этой книги, такое переключение серьезно вредит интеллектуальной продуктивности.

Таким образом, все профессионалы, которые считают себя Юлиями Цезарями, способными делать два дела одновременно, или которые думают, будто могут запросто оторваться от важного дела и «быстренько сделать звонок или черкануть электронную почту», в корне не правы. Ведь они недооценивают негативное влияние подобной фрагментации внимания или попросту не знают о нем. Достичь оптимальной интеллектуальной продуктивности можно, только когда все наши мыслительные ресурсы сосредоточены на одной задаче.

Переключение между задачами увеличивает время выполнения

Вы можете подумать: «Да какая разница! Как бы мы ни выполняли задачи – по одной за раз или частями, перепрыгивая между несколькими задачами, – на них уходит одинаковое количество времени!» На первый взгляд это действительно так, но на деле картина совершенно иная. Если заставлять работать в многозадачном режиме мозг, который способен осмыслить за раз только одну задачу и ее контекст, то на выполнение каждой задачи уйдет гораздо больше времени.

Предположим, у вас есть три задачи, примерно на 30 минут каждая. То есть выполнение всех должно занять 90 минут. Теперь предположим, что вы переключаетесь между этими задачами. Как видно на рисунке, теперь на выполнение каждой задачи уходит 60 минут, поскольку каждая из них прерывается двумя другими. Такое увеличение срока исполнения может привести к проблемам, когда вы сотрудничаете с коллегами в одной команде и от скорости вашей работы зависят другие люди.

Представьте, что в рамках проекта вам поручили задачу и дали на ее выполнение 30 часов. Однако вы параллельно занимаетесь другими делами, поэтому выполняете эту задачу за 60 часов. Как это часто бывает в организациях, продукт вашего труда является исходным материалом для работы других людей. Поэтому они ждут от вас результата, чтобы начать свою часть работы. Поскольку вы тормозите, они берутся за другую задачу, «чтобы не терять время». В результате каждое звено цепи пытается работать в многозадачном режиме, сроки реализации проекта выходят из-под контроля и существенно удлиняются.

Представьте себе такую ситуацию: вы подходите к кассам в супермаркете и видите три очереди:

• в первой из них стоит один человек с 40 товарами в тележке;

• во второй стоят четыре человека, и у каждого в тележке по десять товаров;

• в третьей стоят четыре человека, у каждого по пять товаров в тележке, но все они кричат, что очень спешат. Изобретательный кассир пытается обслужить одновременно всех четырех покупателей при помощи одного кассового аппарата (то есть использует пресловутую многозадачность). Он пробивает:

• два товара для первого покупателя;

• три товара для второго покупателя;

• еще три товара для первого покупателя;

• пять товаров для третьего покупателя;

• один товар для второго покупателя;

• два товара для четвертого покупателя;

• еще один товар для второго покупателя, и т. д. и т. п.

Какую очередь вы выберете? Какому кассиру потребуется больше времени на обслуживание покупателей, а какому – меньше всего? Какой из кассиров может сделать больше ошибок, а какой – меньше? Наконец, какой кассир устанет быстрее других?

Очевидно, что третий кассир и его покупатели находятся в наихудшем положении. Но именно так работаете и вы, когда пытаетесь функционировать в многозадачном режиме. Изо дня в день вы заставляете свой мозг уподобляться кассиру номер три, в результате чего существенно ухудшаете свою продуктивность, а не увеличиваете ее, как вы думаете!

Поэтому, когда вас просят что-либо сделать, вы должны прикинуть, сколько времени займет эта работа. И взять за правило никогда не вносить ее в список дел, а сразу же открывать свой ежедневник и находить свободное время, когда вы сможете отдельно ею заняться. Если у вас нет времени, чтобы выполнить эту работу целиком или по крайней мере большими частями, вам лучше отказаться от нее. Или отложить менее важные дела на более поздний срок. Или передать их другим. Если вы будете уделять свое внимание важной работе урывками, то она затянется у вас надолго, а качество ее окажется намного хуже, чем от вас ожидали. В результате вы разочаруете и других, и в первую очередь самого себя. (Подробнее об этом см. в третьей части книги.)

Переключение между задачами тормозит работу нашего мыслящего мозга и снижает ее качество: мозг занят, но не продуктивен

Хотели бы вы, чтобы вас оперировал хирург, который бегает еще между операционными столами, а в промежутке проверяет свою электронную почту? Хотели бы вы, чтобы ваш автомеханик, ремонтируя тормоза на вашем автомобиле, параллельно занимался бы еще несколькими машинами?

Думаю, вряд ли. И не только потому, что это займет больше времени. Просто вы понимаете, что это негативно скажется на качестве их работы и может оказаться опасным для вашей жизни.

Исключением можно назвать ситуации, когда после долгого обучения и практики рутинные задачи перестают требовать серьезной мыслительной деятельности и сознательной концентрации внимания: они передаются рефлекторному мозгу. Вот почему хирурги с многолетним опытом не делают ошибок, когда разговаривают на отвлеченные темы во время стандартных простых операций (но подобное поведение строжайше запрещено новичкам). Опытный водитель может вести машину и болтать с попутчиками – но лишь до тех пор, пока разговор не затрагивает серьезные темы, а ситуация на дороге остается спокойной. Опытный повар может приготовить обед из нескольких блюд без малейшей ошибки, при этом поддерживая разговор с гостями.

Но давайте продолжим наше сравнение с компьютером. Чем больше задач одновременно выполняет ваш компьютер или ноутбук, тем больше программ в нем открыто (и чем чаще ему приходится переключаться между этими программами) и тем ниже его производительность. Помню случаи, когда я открывал сразу по нескольку электронных таблиц, и тогда мой ноутбук замедлялся до скорости улитки. В этом отношении мыслящий мозг работает так же, как компьютер. Каждый раз, переключаясь между задачами, мы тратим на переключение время и энергию. Например, было установлено, что разработчикам программного обеспечения требуется целых 15 минут (!), чтобы снова вникнуть в работу после телефонного звонка{29}. Короче, вместо того чтобы позволить нашему мозгу расходовать максимальное количество времени и сил на работу, мы вынуждаем его тратить значительные ресурсы на то, чтобы абстрагироваться от одной задачи и вникнуть в другую.

У ИТ-специалистов есть очень емкий и точный термин для обозначения этой процедуры: переключение контекстов. Этими двумя словами сказано все! Всякий раз, когда вы переносите текст из редактора Word в программу PowerPoint, ваш компьютер не просто переходит от текста к слайдовому изображению и обратно, а переключает целые контексты.

Представьте, что вы создаете презентацию в PowerPoint и хотите вставить в нее данные из файла Word. На первый взгляд это выглядит просто: вы открываете текстовый файл, вырезаете нужный кусок, возвращаетесь в PowerPoint и вставляете его в слайд. Однако от ваших глаз остаются скрытыми куда более сложные процессы. Ваш компьютер должен поместить весь контекст PowerPoint в файл промежуточного хранения контекста, затем восстановить сохраненный контекст Word и перенести его в рабочую память, чтобы сделать эту программу доступной для использования. Если в промежутке между этими действиями вы решите проверить свою электронную почту, контексты обеих программ Word и PowerPoint помещаются в промежуточную память, и т. д. Запрограммировать контекстное переключение довольно сложно, так что эта функция наиболее подвержена ошибкам и сбоям, она потребляет много энергии. Если вы помните, первые модели iPhone не давали возможности переносить данные между программами, и сотни тысяч пользователей жаловались на отсутствие такой простой функции. Однако, как объяснили мне ИТ-специалисты, эта функция не так проста, как кажется: ведь она сопряжена со сложнейшей процедурой переключения контекстов.

Нечто подобное происходит и в нашем головном мозге{30}. В нем также имеется оперативная память, предназначенная для кратковременного хранения информации, а сам мозг функционирует как процессор в компьютере.

Представьте, что вы пытаетесь написать служебную записку на очень сложную тему для офисного совещания. Этот богатый контекст занимает всю рабочую память вашего мозга. Вдруг вы слышите сигнал: это уведомление о входящем сообщении на электронной почте. Во всплывающем окне вы видите, что оно от директора по персоналу. Вы думаете: «Скорее всего, это простой вопрос, я решу его за пару минут…»

Но для вашего мозга все не так просто! Ему нужно поместить весь сложнейший контекст, связанный со служебной запиской, в промежуточную память. Затем – извлечь из вашей долгосрочной памяти контекст, связанный с кадровыми вопросами, чтобы адекватно ответить на сообщение. Потом ему надо поместить этот контекст в промежуточную память, восстановить контекст служебной записки из промежуточной памяти и продолжить работу над запиской.

Не могу удержаться от соблазна повторить все это еще раз подробно. Ваш мозг сначала извлек сложный контекст, необходимый для написания служебной записки, из долговременной памяти, поместил его в оперативную память для работы. Затем перенес его в промежуточную память, чтобы освободить место для контекста, связанного с кадровыми вопросами. Затем поместил этот контекст в промежуточную память, снова извлек из нее контекст стратегической записки и т. д.{31} Понятно, что о высокой эффективности в данном случае говорить просто смешно. Проблема – в переключении между задачами. Каждый раз, когда вы переключаетесь с задачи на задачу, вы платите цену за переключение. И каждое дополнительное переключение увеличивает эти затраты и снижает вашу интеллектуальную продуктивность{32}.

Такое перемещение информации туда-обратно требует времени, и это время вы не можете потратить на работу. При сложной работе многозадачность вполне может увеличить время ее выполнения в четыре раза. А зачастую и еще больше!

Для двух даже очень простых задач может потребоваться в два раза больше времени.

Если вы мне не верите, пройдите простой, но очень убедительный тест, он займет всего две минуты. Возьмите два листа бумаги, ручку и секундомер. Проще и веселее делать это вместе с другим человеком, который будет засекать время. Но вы вполне можете справиться и самостоятельно.

Тест состоит из двух очень простых заданий. Первое – написать слово МНОГОЗАДАЧНОСТЬ, второе задание – присвоить каждой букве порядковый номер. Эти задания вы будете выполнять два раза. Первый раз – в однозадачном режиме, второй – в многозадачном. В обоих случаях результат будет выглядеть так:

Первый тур: однозадачность. Возьмите чистый лист бумаги, включите секундомер, напишите слово «многозадачность», затем напишите под каждой буквой порядковый номер и остановите секундомер. Запишите время выполнения задания.

Второй тур: многозадачность. Уберите лист с первым заданием так, чтобы не видеть его, возьмите чистый лист бумаги, включите секундомер и начните выполнять задания поочередно: напишите букву М и ее порядковый номер 1; затем напишите букву Н и ее порядковый номер 2; затем напишите букву О и ее порядковый номер 3 и т. д. Это будет выглядеть примерно так:

Продолжайте до конца, остановите секундомер и запишите время выполнения задания.

Теперь сравните результаты.

Когда я провожу этот тест в группах, в многозадачном режиме тратится как минимум на 50 %, а обычно – на 100 % больше времени. Кроме того, в многозадачном режиме некоторые люди даже совершают ошибки.

Это две самые простые задачи, которые только можно себе представить. Но их выполнение в многозадачном режиме требует в два раза больше времени и создает риск ошибок.

Не надо обладать богатым воображением, чтобы представить, какими могут быть последствия и издержки многозадачности при выполнении более сложных задач. Например, с теми, с которыми вы сталкиваетесь в своей профессиональной деятельности.

Издержки становятся еще больше, когда задачи носят сложный или эмоционально окрашенный характер. Когда вы находитесь в состоянии стресса (см. главу «Оковы для мозга № 3»). Когда вы устали, например, от работы в офисе, устроенного по типу open space (см. главу «Оковы для мозга № 5»). Когда вас отвлекают мысли на посторонние темы. Когда вы перегружены работой или когда вам не нравится задача, над которой вы работаете. При переключении от знакомой задачи к незнакомой издержки выше, чем при переключении в обратном направлении. И, в довершение всего, негативное влияние этих факторов суммируется!{33}

Потеря продуктивности больше в том случае, когда переключение между задачами провоцируется внешним триггером-раздражителем (например, уведомлением о входящем сообщении на электронную почту), а не сознательным решением написать электронное письмо, необходимое для выполнения данной задачи{34}. Результат: вашему мозгу требуется около двух минут, чтобы после 30-секундного перерыва вернуться к прежнему уровню концентрации на задаче{35}.

Исключение из этого правила – когда вы выполняете простые, рутинные, сходные по характеру задачи, не требующие большой точности. Тут переключение между задачами может даже повысить вашу продуктивность, поскольку такая многозадачность делает работу менее скучной и стимулирует внимание и интерес к ней. Это обстоятельство объясняет тот факт, почему в офисах типа open space так продуктивно трудятся сотрудники, выполняющие рутинную работу{36}. Особенно если они – экстраверты, нуждающиеся в интенсивной внешней стимуляции, а также люди, которые настолько привыкли к неэффективной многозадачности, что та стала для них патологической нормой. Обычно это молодые люди и так называемые «суперзадачники». (Подробности см. в разделе о трех мифах многозадачности.)

Проще говоря, вместо того чтобы позволить своему мозгу тратить максимум ресурсов на полезную работу, вы спускаете колоссальное количество времени и сил в черную дыру многозадачности.

Простой звуковой сигнал или всплывающее окно, которое извещает о полученном имейле, приводит к полутораминутному снижению концентрации внимания – даже если вы не прочли это сообщение. Если вы работаете над важной служебной запиской 60 минут и за это время слышите 20 звуковых сигналов, то данное обстоятельство выбивает вас из рабочей колеи в общей сложности на 30 минут. В реальности дела обстоят еще хуже из-за потери времени и сил при переключении между задачами. Как я уже говорил выше, людям, занимающимся творческими задачами, – такими как разработка программного обеспечения, требуется целых 15 минут, чтобы оправиться после одного телефонного звонка. Почему?

Любая смена задач, любой отвлекающий фактор или помеха сопряжены с переключением между задачами. А при каждом таком переключении вы теряете в черной дыре многозадачности время, силы и продуктивность.

Значительная часть времени тратится на трудоемкую и сложную процедуру переключения контекстов. Попросту говоря, мозгу нужно время, чтобы перестроиться с одной задачи с ее специфической мыслительной матрицей на другую – с совершенно другой мыслительной матрицей. И поскольку наш мыслящий мозг довольно медлителен, ему требуется время, чтобы после перерыва вернуться к прежнему уровню сосредоточенности и прежней скорости работы.

Кроме того, процесс переключения осложняется еще рядом проблем. Прежде всего мозгу нужно очистить свою рабочую память от остатков предыдущей задачи. И если очистка идет плохо из-за слишком быстрой смены задач, то эти остатки мешают выполнению новой задачи{37}. Таким образом, еще один важный тормозящий фактор – это «инерция переключения» (task-set inertia), когда остатки предыдущей задачи не полностью стираются из рабочей памяти, а нам уже пора приступать к новой задаче. Другой препятствующий фактор – так называемое ретроактивное торможение (backward inhibition). Представьте, что вам нужно переключиться с задачи А на задачу Б и затем снова на задачу А. Чтобы ваш мозг мог приступить к задаче Б, ему нужно затормозить выполнение задачи А. Но чем лучше он затормозит выполнение задачи А, тем труднее ему будет вернуться к этой задаче в следующий раз{38}.

Если вы одновременно ведете автомобиль и целуете девушку – знайте, и то и другое вы делаете плохо!

Приписывается Альберту Эйнштейну

Вторая проблема заключается в том, что емкость нашей временной памяти ограничена. Поэтому чем чаще вы переключаетесь между задачами, тем больше забываете{39}. В зависимости от сложности задач, временная память может хранить их от одной до семи штук одновременно. Она работает по принципу «Первым пришел – первым ушел»: задачи, поступившие первыми, стираются из памяти, чтобы освободить место для новых задач – тоже первыми{40}. Если вы не делаете перерывов, чтобы позволить своему архивирующему мозгу перенести информацию из временной памяти в долговременную, эта информация теряется{41}. В этом отношении ваша временная память работает, как современная электронная доска, на которой вы делаете записи и затем нажимаете кнопку «сохранить» – доска на несколько секунд замирает, чтобы сделать цифровую копию этих записей. А затем очищает свою поверхность для новых записей. Если вы забудете активировать функцию сохранения, то сделанные на доске записи будут утеряны.

Таким образом, если вы часто переключаетесь между задачами и не делаете перерывов, то большое количество информации и мыслей попросту не сохраняется в памяти. В результате когда вы после нескольких переключений возвращаетесь к первоначальной задаче, вам снова приходится начинать почти с чистого листа. Чем больше вы дробите выполнение задачи, тем больше информации теряете.

Третья проблема состоит в том, что такие переключения отнимают у мозга массу сил (подробнее об этом мы поговорим в главе, посвященной усталости от принятия решений). Это одна из причин, почему многие сотрудники офисов открытого типа к концу рабочего дня чувствуют себя умственно выжатыми, как лимон.

Четвертая проблема, как вы уже могли догадаться, – это повышение вероятности ошибок. Чем чаще вы переключаетесь между задачами, тем больше может произойти сбоев в вашем мыслительном процессе и тем больше ошибок – как глупых, так и серьезных – вы можете совершить{42}. Чтобы потом переделать эту работу и нивелировать ошибки, вы потеряете еще больше времени, поскольку исправить работу зачастую бывает сложнее, чем сделать ее качественно с первого раза.

На производстве частое переключение между задачами может повышать вероятность травм. В рамках организации это может приводить к непродуктивным совещаниям из-за неэффективной коммуникации.

Вывод предельно прост: многозадачность подрывает вашу интеллектуальную продуктивность. Кроме тех случаев, когда работа носит рутинный характер, многозадачность не приносит ничего, кроме вреда. Любое постороннее «минутное» дело, любое отвлечение внимания сопряжены с переключением между задачами, и каждое такое переключение дорого обходится вам с точки зрения времени и сил, а также качества интеллектуальной работы{43}. Чем больше вы переключаетесь между задачами, тем больше вы теряете в черной дыре многозадачности. До нынешнего дня вы могли ссылаться на незнание, но теперь пришло время ответить на главный вопрос: хотите ли вы и дальше работать так же неэффективно и собственноручно подрывать свою интеллектуальную продуктивность? Если вы ответили «нет», значит, вы должны приступить к безжалостной и радикальной борьбе с привычкой к многозадачности.

Наш мозг нуждается в перерывах между задачами, чтобы поддерживать остроту мышления

В третьей части этой книги, посвященной правильной организации умственного труда, я подробнее расскажу, насколько нам необходимы перерывы между задачами. Это позволяет нашему архивирующему мозгу упорядочить важную новую информацию и поместить ее в долговременную память, и только после этого приступать к выполнению новой задачи. Еще такие паузы нужны для дозаправки мозга энергией, о чем я расскажу в главе о силе воли. Чем сложнее области, между которыми мы переключаемся, чем больше между ними разницы, тем дольше должно быть время отдыха. Кроме того, как показывают некоторые исследования, для эффективного перехода от многозадачного режима к однозадачному нам требуется примерно пятиминутный отдых, чтобы после суетливой деятельности в духе «Фигаро здесь, Фигаро там» наш мозг сумел настроиться на сосредоточенную работу{44}.

Еще одна причина, почему мы обязательно должны делать перерывы, в том, что некоторые задачи просто несовместимы друг с другом, если не антагонистичны. Они могут вообще быть взаимоисключающими – например, когда после выполнения задач из области физики, математики или механики надо переключиться на тему, связанную с эмоциями, творчеством и социальными взаимодействиями. Недавние исследования с использованием функциональной магнитно-резонансной томографии подтверждают{45}: эти два типа задач не просто конкурируют, они подавляют друг друга.

Если после решения сложных вопросов математического характера нам надо принять решение о пожертвовании на благотворительные цели, то изображение голодающего ребенка вызовет у нас меньше сочувствия. Мозг не может быстро выйти из когнитивно-рационального режима, в котором он находился во время выполнения предыдущей задачи, и это влияет на наш подход к новому делу. Так что перерывы нужны нам не только для того, чтобы позволить нашему мыслящему мозгу восстановиться, а архивирующему мозгу – сохранить информацию в памяти, но и ради смены матрицы мышления.

Следовательно, если на совещании вам предстоит разбирать подряд два вопроса, один из которых связан с финансами и затратами, а другой – скажем, с отношениями между персоналом и клиентами, то между ними обязательно надо сделать перерыв. В идеале во время этой паузы стоило бы поговорить на отвлеченную тему. В противном случае есть опасность, что ваши решения будут слишком жесткими, либо при их принятии вы не задействуете в достаточной мере свой эмоциональный интеллект. Другой вариант – составлять повестки дня так, чтобы обсуждать за один раз сходные по характеру вопросы и не смешивать два типа задач. Это же касается и индивидуальной работы: если сосредоточились на материальных вопросах, то, прежде чем переключиться на общение с людьми или на творчество, сделайте паузу.

Дейл Карнеги любил рассказывать историю о двух лесорубах. Один трудился весь день без отдыха. Другой регулярно делал перерывы и немного поспал в обед. В конце дня лесоруб, трудившийся в поте лица, с огорчением увидел, что его товарищ заготовил намного больше дров. Он спросил: «Эй, дружище, я не понимаю. Когда бы я ни смотрел на тебя сегодня, ты все время отдыхал под деревом, а в обед даже устроил себе сиесту! Как тебе удалось нарубить больше дров, чем мне?!» Его товарищ ответил: «Разве ты не видел, что во время перерывов я точил свой топор?» Точно так же для работника умственного труда перерыв в работе – это не потеря времени, а возможность восполнить энергию и наточить свой топор, чтобы подготовиться к выполнению следующей задачи.

Три мифа о многозадачности

Бытует мнение, что женщины предрасположены к многозадачности или, по крайней мере, приспособлены к ней лучше мужчин. По большому счету, это миф. Что касается параллельной многозадачности, то если женщины пытаются делать несколько дел одновременно, их эффективность снижается так же, как у мужчин. С другой стороны, некоторые исследования показывают: с последовательной многозадачностью женщины действительно справляются немного успешнее мужчин, хотя эта разница в основном обусловлена тем, что женщины лучше планируют свою работу. Интересно, что, когда у женщин есть выбор, они меньше работают в многозадачном режиме, реже переключаются между задачами и стараются не отвлекаться от основной работы{46}. Таким образом, бо́льшая эффективность женщин частично объясняется тем, что они, вопреки легенде, стараются избегать многозадачности.

Так откуда же взялся миф о многозадачности женщин? Скорее всего, он связан с тем, что в повседневной жизни женщинам приходится выполнять множество простых рутинных задач, не требующих интенсивной сосредоточенности и размышлений: приготовить обед из нескольких блюд, присмотреть за детьми, сделать уборку и т. д. Как я расскажу в следующей главе, после нескольких лет практики и совершенствования навыков эти виды деятельности становятся автоматическими, интуитивными и передаются в ведение рефлекторного мозга.

Профессор Клиффорд Насс и его команда решили выяснить, какими особыми навыками обладают люди, предрасположенные к многозадачности, – то есть так называемые суперзадачники (hypertaskers). Известно, что теоретически многозадачность невозможна. Но этим исследователям пришла в голову блестящая идея: определить, чем суперзадачники отличаются от обычных людей. Одни члены их команды сделали ставку на лучшее управление памятью, другие – на превосходное умение переключаться между задачами, третьи – на преимущество в фильтрации информации.

К своему великому удивлению, они обнаружили, что все суперзадачники уверены в своих блестящих способностях к многозадачности, но на самом деле справляются с ней ничуть не лучше, а гораздо хуже других. Изменить поведение таких людей трудно: ведь они убеждены в своем таланте и не хотят замечать, как это вредит их интеллектуальной эффективности{47}. Люди, которые считают себя неспособными к многозадачности и стараются свести ее к минимуму, оказываются гораздо более эффективными. Это происходит потому, что они лучше умеют управлять своим вниманием, не отвлекаются на посторонние вещи и фокусируются только на одной задаче!{48}

Суперзадачники – образцы беспорядочного мышления.

Клиффорд Насс

Суперзадачники хуже отфильтровывают ненужные детали, хуже запоминают информацию, хуже упорядочивают ее, и хуже извлекают из памяти, и хуже переключаются между задачами. «В их головах творится то же самое, что в моем кабинете – повсюду валяются пачки документов, какие-то бумаги: короче, царит полный беспорядок»{49}. Неудивительно, что они делают больше ошибок. Кроме того, неважная и нерелевантная информация привлекает их внимание, как свет – ночных бабочек. «Они просто образцы беспорядочного мышления», – говорит Насс{50}, который, кстати, начинал свою карьеру не как психолог-гуманитарий. В свое время он изучал математику, занимался компьютерными науками, участвовал в разработке микропроцессора 286 в Intel и глубоко занимался изучением взаимодействия между человеком и машиной.

Эти выводы были подтверждены еще одним исследованием. Участникам дали задание запомнить в определенном порядке слова во время вождения автомобиля. И оказалось, что существует 2,5 % уникальных людей, у которых это задание не отразилось негативно на качестве их вождения{51}. Проблема в том, что все 100 % любителей многозадачности ошибочно относят себя к этим 2,5 % «уникумов». Как, вероятно, и вы. Однако не стоит забывать: эти две задачи были намного проще тех, которые пытаются комбинировать у себя на работе профессионалы. Кроме того, этот результат исследования может не иметь отношения к многозадачности: ведь скорее всего участники эксперимента компенсировали снижение внимания, уменьшая количество маневров и снижая скорость. Таким образом, они высвобождали мыслительные ресурсы для поддержания высокой ситуационной осведомленности{52}.

Долгое время я считал, что неспособность к многозадачности – проблема исключительно старших поколений, в том числе и моего. Действительно, чем больше вам лет, тем труднее работать в многозадачном режиме{53}. Я надеялся, что будущее гиперподключенного мира – за молодыми людьми, которых называют «сетевым поколением» или «цифровыми аборигенами». Они с самого детства учатся гиперподключенности и многозадачности. Взять хотя бы то, что школьниками они делали домашнее задание с включенным телевизором или радио, с тремя развернутыми окнами на экране компьютера, с пятью открытыми чатами, с постоянно выскакивающими твитами, пиканьем из Facebook или WhatsApp, и постоянными сигналами о входящих SMS на мобильный телефон…

– Когда ты выходишь в онлайн? – Каждый день, как только прихожу домой. У меня постоянно открыт Facebook, даже когда я сплю! Я делаю звук как можно громче, чтобы слышать, когда приходит новое сообщение, и часто просыпаюсь, чтобы ответить.

Алехандра (14 лет){54}

Но когда я начал изучать результаты исследований, чтобы проверить свою гипотезу, то сделал ряд интересных открытий. Прежде чем рассказать о них, хочу заметить, что в одном я оказался прав: в том, что цифровые аборигены проводят гораздо больше времени в режиме многозадачности и гораздо меньше времени – в режиме сосредоточенной работы над одной задачей.

Анализ 3372 сеансов работы на компьютере среди студентов показал: многозадачность присутствовала более чем в 70 % случаев. При этом во время половины сеансов работа в многозадачном режиме занимала значительную часть времени. А во время другой половины (35 % от общего числа) – продолжалась весь сеанс. Для сравнения: менее 10 % сеансов были сосредоточены только на работе и всего лишь 7 % сеансов состояли из последовательного выполнения задач{55}. За период с 1999 по 2009 год общее количество времени, которое американская молодежь в возрасте от 8 до 18 лет тратила на различные средства коммуникации и электронные гаджеты, увеличилось с 7,3 до 10,45 часа (!) в день. А время, проводимое за чтением книг, сократилось с 43 до 38 минут в день. И при этом время, проводимое в режиме многозадачности, выросло с 16 до 29 % от всего периода работы{56}. В Великобритании подростки в возрасте 11–15 лет проводят за разными экранами 7,5 часа в день. В среднем шестилетний ребенок сидит перед тем или иным экраном больше года своей жизни{57}.

Интересно, что 75 % студентов колледжей из США считают, что получение и отправка текстовых сообщений во время занятий мешают учебе. Но при этом… 40 % не видят ничего плохого в SMS-переписке во время занятий{58}. Поскольку сегодня мобильные телефоны есть практически у всех молодых людей старше 12–13 лет{59}, они являются колоссальным отвлекающим фактором. Если учебное заведение не может или не хочет запрещать использование гаджетов во время занятий, то есть еще один вариант: ввести регулярные десятиминутные «технологические перерывы» и требовать от учащихся отключать свои электронные устройства между ними.

Исследования интернет-зависимости начались совсем недавно. Но те, что проводились, доказывают: больше всех ей подвержены дети и подростки, если они не учатся контролировать свою тягу к гиперподключенности{60}. А еще – если они привыкают подчиняться своему поверхностному и скоропалительному рефлекторному мозгу и не приучаются к сосредоточенному умственному труду, который задействует мыслящий мозг.

Еще более тревожная проблема состоит в том, что по данным опросов 70 % молодых водителей в США ведут SMS-переписку за рулем. 92 % из них читают сообщения, а 81 % даже набирают ответы!!! Они делают это, хотя и считают такое поведение очень рискованным – более рискованным даже, чем общение по мобильному телефону{61}. Водители согласны, что SMS за рулем необходимо запретить{62}. К сожалению, осознавание риска не ведет к отказу от опасного поведения. (Подробнее об этом мы поговорим в главе о мобильных телефонах и вождении во второй части книги.)

Поскольку осознание риска в данном случае оказалось далеко не решающим фактором, исследователи начали искать другие причины, объясняющие опасное использование электронных гаджетов во время вождения, а также в больницах, самолетах и т. д. Они обнаружили, что самые заядлые пользователи мобильных телефонов – это молодые экстраверты с низкой самооценкой. В целях собственной безопасности таким людям следует пользоваться более простыми моделями мобильных телефонов с меньшим количеством «липких» функций и приложений{63}. Это, разумеется, полная противоположность тому, что стремятся продать таким пользователям маркетологи.

Конец ознакомительного фрагмента.