5. Дождь и грязь
– Присаживайтесь, теарин, – директор указал на кресло напротив себя. Эль-Неренн присела.
– Формально я не имею права задерживать вас, – директор поправил очки. – Мы начислили вам шесть тысяч баллов – достаточно, чтобы выйти отсюда в любой момент. Вы уже знаете, что вам отказали в предоставлении временного гражданства на льготных условиях. Выражаю сочувствие. Я сделал всё, что мог.
– Спасибо, теариан-то.
– Мы не располагаем возможностью предоставить вам личную охрану вне нашего учреждения, теарин. Насколько я знаю, в городе вам жить негде. Я хотел бы повторить: я не задерживаю вас здесь. Но ваш адвокат и представители полиции настаивают, чтобы вас не отпускали одну.
– Хольте… Хоальтен Легвар вернулась, теариан-то. Она предлагала мне остановиться у неё.
– Да, это хорошая мысль, – директор кивнул. – Я свяжусь с ней сейчас же. Ваши вещи доставят – те, которые вы не захотите оставить у нас в хранилище.
Девушка кивнула. Хранилище здесь надёжное. Хоть что-то здесь надёжное.
– Через две недели вы должны будете прибыть на место службы, – директор вновь поправил очки. – С вами свяжутся. Пожалуйста, не покидайте город. Правила вы знаете.
Эль-Неренн встала.
– Всего наилучшего, теарин.
У ворот, за которыми начиналась территория исправительного учреждения, эль-Неренн замерла. Показалось, что один шаг за условную границу ворот перенёс её в совершенно другой мир. Звуки и запахи стали ярче, сильнее. Это длилось недолго.
Оглянулась. Стены похожи на крепостные. Электрические «метёлки» украшают их – не перелезть, не подняв тревоги. До чего она устала каждый день видеть эти «метёлки»…
При себе небольшой рюкзак. Одета не так чтобы модно, но и не пугало. Автобусная и телефонная карточки, «кошелёк» – расчётная карта. Когда открывала счёт, попросила Виккера сделать так, чтобы для снятия больших сумм требовалось его разрешение. И не зря – давно бы уже всё потратила. Книги. Так много книг! Но они ужасно дороги, а на текущие расходы выделяется всего ничего.
Хольте сообщила адрес на другом конце города. Взяла бы такси, но… жалко денег. Всего две недели на отдых, а потом – снова куда-то ехать, на кого-то работать. Виккер сказал, что нашёл хорошее место, где нужна прислуга. Опять прислуга…
– Здравствуйте! – окликнули её. Такси. И не просто, а экспресс, чёрный роскошный «Гепард» – каталась бы и каталась. Если бы была богатой.
Девушка подошла поближе к машине. Водитель высунулся из окошка, помахал ей.
– Здравствуйте, теаренти! Вы меня не узнаёте?
Эль-Неренн отрицательно покачала головой.
– Я отвозил вас, под Новый год. Вас, молодого человека и двух полицейских. Совсем не помните? Из Дворца Правосудия. Вы ещё попросили остановиться на мосту.
– Да, – эль-Неренн улыбнулась. – Теперь помню. Испортила я вам праздник …
– Ну что вы. Подвезти?
– Нет, спасибо. Если честно, я не при деньгах.
– Никаких денег, теаренти. За мой счёт. Прошу.
Эль-Неренн не решалась подойти ближе. Да, она вспомнила его лицо. И никакого беспокойства не испытывала. Но ей чётко сказали, как именно следует добираться. На чём можно, на чём нельзя.
– Понимаю, – водитель кивнул. – Если хотите, я позвоню, меня проверят.
Я ещё пожалею, подумала эль-Неренн. Кивнула, подошла ближе. Дверца открылась.
Внутри оказалось уютно. Не просто «Гепард», а представительский – зал совещаний, спальное место и комната отдыха – одновременно. Эль-Неренн подавила желание улечься на длинном удобном сидении. Очень хотелось. Один вид этого сидения предлагал устроиться удобнее и подремать.
– Куда вам? – водитель выглядел молодо, хотя ему под сорок. Эль-Неренн протянула карточку с адресом.
– Через двадцать минут будем на месте, – он вернул карточку. – Может, прокатить вас? Не думайте о деньгах.
– Меня ждут, теариан. Лучше в другой раз.
Водитель кивнул, и машина тронулась. Эль-Неренн ненадолго вжало в сидение, но это был единственный признак того, что они в пути. Двигатель было едва слышно.
– Я тогда был на мели, теаренти, – водитель взглянул на неё в зеркало заднего вида. – Думал продать машину, бросить дело. А через неделю… нет, через месяц – я уже был богачом. Клиенты пошли – отбою не было. Я вас и запомнил – с вас всё началось. Ну а вчера прочёл о вас в новостях.
Эль-Неренн кивнула, улыбнулась. Водитель улыбнулся в ответ и молчал остаток дороги.
Дом оказался новым – не самый престижный район, но из приличных.
– Вам сюда, – водитель указал. – Хорошее место, тихое. Вот, возьмите, – протянул ей визитку. – Вызовите, если потребуется. Приеду с удовольствием.
– Вам не влетит за то, что прокатили бесплатно?
– Нет, – он улыбнулся во весь рот. – Я один из владельцев этой компании. Знаете, люблю иногда поездить, сам. Как сегодня. С детства люблю машины, теаренти.
Привратник впустил её почти без вопросов, хотя и ему, несомненно, видеть альбиносов доводилось нечасто. Эль-Неренн уже привыкла к тому, что на неё глазеют – раз уж родилась, буквально, белой вороной, надо с этим жить.
– Хозяйка велела позвонить, когда вы прибудете, – привратник распахнул перед ней двери. – Вот ваш ключ. Пожалуйста, снимите перчатку… приложите ладонь сюда. Спасибо.
– Для чего это? – то, к чему она приложила ладонь, неприятно напоминало вездесущие охранные устройства «зверинца» и то окружение, в котором там живёшь – решётки со всех сторон, охрана со всех сторон, вечная «вата в ушах» от «угомона» и неизбежное ощущение собственного ничтожества.
– Чтобы замок запомнил вас, теаренти, – привратник указал. – Вставляете ключ, прикладываете пальцы вот сюда. Да, достаточно одного. Тогда вас впустят.
Эль-Неренн кивнула и вошла.
Неплохо устроилась Хольте! Обстановки почти не было – видно, живёт здесь недавно – но апартаменты скромными не назвать. Если так живут безработные, надо срочно оформиться безработной!
Обследовать все апартаменты эль-Неренн не рискнула. Побоялась заблудиться. Эхо её шагов отдавалось отовсюду – ничего и никого нет. Обоняние подтверждает. Ощущать все запахи, всё их разнообразие оказалось очень приятным. Хотя врачи говорили, что последствия «угомона» проходят иногда месяцами.
Отыскала ванную комнату и умылась. Всё время было неприятное ощущение – наверное оттого, что кругом были зеркала. Не люблю зеркал, подумала эль-Неренн, стараясь не встречаться взглядом с отражением. Но и без взгляда ему – ей – в глаза чувство, что смотрят в спину, становилось всё более и более неприятным.
На одной из дверей – небольшая записка. «Ньер, располагайся – буду ближе к вечеру». И подпись – одна буква.
Внутри… да, такого эль-Неренн не ожидала. Гостиница, да и только. Причём из дорогих. В «номере» была спальня, кабинет… нет, пора, пора регистрироваться безработной.
Эль-Неренн сделала всего три шага, как почувствовала, что смертельно устала. Сил не хватило добраться до кровати. Пришла неубедительная мысль, что следует подняться и сделать ещё пару шагов, но…
Эль-Неренн проснулась – рывком. За окном сгущались сумерки. Вскочила на ноги. Часов в комнате не было. Проспала до вечера. Однако!
Чувствовала себя спокойной, отдохнувшей, жутко голодной. Первым делом ещё раз умылась. Просто великолепно. У входа в «номер» обнаружились коробки и два чемодана. Прислали её вещи. Значит, Хольте уже дома – будить не стала. А ведь эль-Неренн считала, что спит чутко.
Так, посмотрим, во что тут можно переодеться. Прямо сказать, переодеваться было почти не во что. Девять десятых времени эль-Неренн жила либо у знакомых разной степени случайности, либо снимала недорогие комнаты. Та одежда, которая чудом пережила неизбежное в таких случаях воровство, выглядела менее чем прилично. Но выбор невелик.
Ощущая себя бедной родственницей – надоедливой, никчёмной бедной родственницей – эль-Неренн осмелилась выглянуть наружу.
Судя по звукам, работает телевизор. Музыкальная программа. Точно, в «первой гостиной» – ближайшей ко входу в апартаменты – виден свет, отблески на стенах. И не просто телевизор, а «волшебная комната» – можно смотреть панорамное или объёмное кино. С ума сойти. Откуда всё это?
– Проснулась? – Хольте появилась из-за поворота. – Ты должна быть голодной. Идём, сюда.
Эль-Неренн потребовалось некоторое усилие, чтобы соблюдать правила приличия за столом. До того хотелось есть. Хольте, сменившая облачение, уже не выглядела полицейским. Или охранником. Если не всматриваться в её глаза – казалась милой пожилой родственницей. Тётушкой, скажем.
– Знаю, о чём ты подумала, – Хольте предложила кофе и эль-Неренн не стала отказываться. – Откуда у безработного охранника деньги на всё это? Я как раз хотела поговорить с тобой об этом.
– Именно со мной? – удивилась девушка.
– С тобой. Идём туда, в южную комнату. Ты не любишь зеркала, я знаю. Там их нет.
«Откуда ты знаешь про зеркала?»
«Южная комната» – ещё одна гостиная – напомнила, неуловимо, то самое кафе с камином. Хольте поставила кофейник с чашками на столик, села рядом в кресло. Эль-Неренн уселась напротив.
– Мне показалось, что ты… служишь в полиции.
– Да, теперь – служу, – кивнула Хольте. – Там, в кафе, у меня просто был значок. Так предложил инспектор. Не думала, что он так грамотно устроит засаду.
– Грамотно?
– Я работала в охране три года. Три ранения, почётный знак – видела «золотой щит»? У меня их два.
Эль-Неренн отпила кофе, опустила взгляд, ожидая продолжения.
– За десять дней до твоего перевода в «зверинец» со мной связался Аспид, – Хольте откинулась на сидение. – Сказал, что его люди знают, где моя дочь. Что Старуха хочет от меня ещё одну небольшую услугу. По-родственному, так сказать.
Она уселась в кресле, выпрямилась.
– Я его едва не застрелила. Но дочь… я позвонила, куда он сказал. Потом… в общем, подробности не нужны. Её действительно похитили, я проверила это. Аспид сказал мне, что сделать, кого найти и для чего. Тогда я о тебе почти не знала.
– Почти? – эль-Неренн подняла взгляд.
– Я знала, что «Мама Львица» тобой очень недовольна. Что запретила тебе работать на своей территории. Что заплатит за твою голову, если ты нарушишь запрет.
– Голову?
– Она собирает головы. Никогда не видела её коллекцию?
– Нет, – эль-Неренн ощутила, что её пробирает озноб. Она запомнила запах – Львицу легко опознать по нему; действительно, напоминает запах дикого зверя. Голос запомнился смутно – Львица говорила шёпотом. Ни лица Львицы, ни даже очертания её, внешнего вида – ничего такого не видела. Но то, что удалось запомнить, запомнилось навсегда. Особенно – её знак, татуировка на сгибе левого локтя. Пять треугольничков, пять коготков. Глупая девочка захотела работать у самой Львицы…
– Это страшно, – Хольте налила им обеим ещё кофе. – Я видела. Предпочту больше не видеть. Аспид сообщил мне всё, что нужно. Я не знала, что он служит Старухе – пока не поговорила с ним.
Эль-Неренн взглянула ей в лицо. Хольте прикрыла глаза и продолжила.
– Ньер, мне было совершенно безразлично, что с тобой станет. Аспид дал понять: буду помогать – Старуха заплатит. Откажусь хоть в мелочи – она вышлет мне мою дочь. По частям. Я знаю, кто такая Аллирон ан Рекенте, Ньер. Она всегда выполняет обещания. Я служила у неё семь лет.
Эль-Неренн отвела взгляд в сторону.
– В тот вечер, Ньер. Когда ты сумела выбраться из карцера, разрезала себе горло. Я поняла, когда увидела. Когда ты чуть не разорвала Сурка на части.
– Сурка? – эль-Неренн взглянула непонимающе.
– Того, толстого охранника. Он давно служит Старухе. Я иногда думаю, что Львица по сравнению с ней – мелочь, мелкая неприятность. В общем… я увидела, как ты бросилась, Ньер. А потом увидела, что стало с Аспидом.
– Он жив?
– Уже нет. Сумел покончить с собой. Думаю, легко отделался. Львица собиралась выкрасть его – есть у неё свои счёты. Но я успела поговорить с Аспидом. Когда я называла твоё имя, чувствовала – вот-вот обделается со страху.
Эль-Неренн невесело усмехнулась.
– Это правда, Ньер. Аспид ничего не боялся. Не знаю, как Старуха держала его в узде – он убивал из удовольствия. Он сказал, что всё ещё видит твои глаза. Уже после того, как ослеп.
Она поставила пустую чашку на поднос и встала.
– Я рассказала всё инспектору, в ту же ночь. Утром со мной связалась Старуха. Сказала, что заплатит… в общем, много, если я доведу тебя до одного из условленных мест. Про дочь – ни слова.
Хольте отошла на несколько шагов.
– Я спросила её, что с моей дочерью. Мне сказали, что придётся поработать, чтобы мне её вернули. Что я виновата, вместе с Аспидом, что тебя не взяли в «зверинце». Что не увижу дочь живой, если ты снова ускользнёшь.
Эль-Неренн смотрела ей в лицо.
– Там, в кафе… Мне сообщили, что дочь мертва. Старуха любит точность во всём, Ньер. Она играет иногда, как кошка с мышью, но подолгу не мучает. Львица в этом смысле страшнее. Я получила извещение, что моя дочь убита. Дальше было понятно – я была уже не нужна. Старуха прекрасно знала, что я попытаюсь отомстить. Думаю, она с самого начала не собиралась возвращать мне Лас.
Хольте вновь вернулась в кресло, вынула из кармана пистолет. Тот самый. Эль-Неренн вздрогнула.
– Ей ты нужна живая или мёртвая, Ньер. Запомни. В центральном морге работал её человек – он должен был доставить тебя к ней, ещё тёпленькую. Стрелять разрешалось только в голову.
Эль-Неренн ощутила, что ей становится страшно.
– Пистолет заело, Ньер. Даже если бы ты промахнулась… он уже никогда не выстрелит. В нём столько всего сломалось – инспектор не поверил, даже взял на экспертизу.
Эль-Неренн осторожно взяла оружие, подержала в руке. Ощущение было неприятным.
– Старуха не приказывала убить мою дочь. Это был один из полицейских – один из тех, кого она купила. Я сама арестовала его, Ньер. Он стрелял в упор – почему не попал, не знаю.
Она налила себе ещё кофе. Эль-Неренн положила безвредный уже пистолет на столик.
– Я чуть не разорвала его на части. Как ты – Сурка, в ту ночь. Когда мы с тобой пришли в кафе, полиция уже обнаружила место, где держали Лас. Знаешь, что там случилось?
Эль-Неренн подняла взгляд.
– Один из похитителей умер секунды через три после того, как получил приказ убить заложницу. Просто умер – без видимых причин. Второй споткнулся – так сказал инспектор – и случайно прострелил себе шею. Почти в тот же момент.
– Всё, Ньер, – Хольте протянула руку, прикоснулась пальцами к ладони гостьи. – Если бы мне рассказали такое – я бы не поверила. Не думаю, что ты поверишь. Если можно, я не хотела бы больше говорить об этом. Никогда.
– Я верю, – эль-Неренн сжала её ладонь в своей… затем отпустила, встала. Прошлась до стены и обратно.
– Да, я начинала о деньгах. У Старухи есть пунктик. Она считает, что покупается и оплачивается всё. Она заплатила, Ньер. Оба раза. Как и обещала. Забавно, верно? Я удивлялась, почему её почти никогда не предают. Она умеет быть благодарной. Мне кажется, она богаче всех людей на свете, вместе взятых. И всегда выполняет обещания.
Хольте встала, остановилась перед эль-Неренн.
– Я хотела попросить тебя распорядиться деньгами, Ньер. Это деньги за твою голову. Наверное, я должна была вернуть их – но не смогла. Прости.
– И сколько я стою? – усмехнулась эль-Неренн.
Хольте наклонилась, вынула карандаш и написала на салфетке сумму.
Эль-Неренн потеряла дар речи, увидев единицу и пять нулей.
– Ты зачем-то нужна ей, Ньер. Она не отступится. Сейчас ей оборвали щупальца – по твоему делу проходит больше сотни человек. Но она никогда не сдаётся.
– И что же мне делать? – поинтересовалась эль-Неренн, вновь ощущая страшную усталость. Бежать? Без документов, почти без денег, с репутацией возмутительницы спокойствия?
– Жить, – Хольте прикоснулась ладонью к её щеке. – Если разрешишь, я помогу тебе. Я сама уязвима – Лас снова могут похитить. Но я хочу закончить начатое. Я слишком давно об этом мечтаю.
– Убить её?
– Превратить её жизнь в кошмар. Сделать то, что она сделала с моей жизнью. Я добьюсь своего. А насчёт этого… – она указала на стены вокруг. – Подарок города. За особые заслуги. Хотя какие там заслуги – вспомнила имена – те, что упоминал Аспид – и сообщила полиции, – Хольте рассмеялась. Смех звучал невесело.
– Хольте, – эль-Неренн подняла взгляд. – Тебе нужны деньги. Я представляю, сколько будет стоить обучение Лас. Я ведь сама собираюсь учиться.
– А тебе не нужны?
Эль-Неренн засмеялась.
– Мне этого слишком мало. Мне нельзя доверять деньги, Хольте. Я потрачу их завтра же.
– На что же? Наряды, путешествия, драгоценности?
– Книги, – эль-Неренн стала совершенно серьёзной. – Хотя нет, вначале дом. Куда можно будет их положить. Потом – книги.
– Любишь читать?
Эль-Неренн кивнула.
– Я помню… у моих родителей была библиотека. Огромная, – эль-Неренн взмахнула руками над головой. – Я хочу вернуть её. Или собрать заново. И поеду учиться. Мама хотела отправить меня в Университет.
– В Тессегер?
– Нет, в Тегарон. Хотя, – эль-Неренн наклонила кофейник над чашкой – пуст. – Это всё мечты. Когда я ещё столько заработаю.
– Дом у тебя уже есть, – Хольте уселась. – Нет, не перебивай. Не захочешь жить здесь – я найду тебе жильё. Если не хочешь от меня помощи – скажи, я не обижусь. Я всё понимаю. Тогда возьми хотя бы часть денег, раз не хочешь брать всё.
– Хольте, – эль-Неренн подняла взгляд. – Я буду слишком беспокойной гостьей.
– Не гостьей, Ньер. Хозяйкой.
– Я кого угодно вывожу из себя. Я знаю.
Хольте пожала плечами.
– Со всеми всегда можно договориться. Верно?
Эль-Неренн кивнула.
– Я не тороплю, Ньер. Сколько у тебя времени? Две недели? Оставайся здесь. Отдыхай, пока можно.
Эль-Неренн отвернулась, подошла к окну.
– Я согласна, Хольте, – отозвалась она. – Спасибо. Я не буду сидеть на шее, не беспокойся. Только… у меня есть несколько привычек.
– Не любишь смотреть в зеркало.
– Это тоже. Ещё я люблю оставаться одна. Совсем. Никого не впускать, ни с кем не говорить. Если это тебя не очень…
– Нет, вовсе нет, – Хольте покачала головой.
Полночь почти наступила, но спать никому из них не хотелось.
– Завтра я ещё не на службе, – сообщила Хольте. – Придётся поездить по городу, бумажек нужно подписать – ужас.
Эль-Неренн изучала книжные полки. Интересного здесь было мало.
– Почти все вещи у сестры, – пояснила Хольте. – Я, как и ты, всё своё с собой носила. Почитать здесь нечего, извини.
Эль-Неренн сняла с полки толстую разноцветную книжку. Прикоснулась пальцем к картинке на обложке – картинка ожила. Нарисованный поезд вздрогнул и отправился в путь. Нарисованный же вокзал быстро остался позади. Вокруг стали мелькать деревья – необычные, сказочные, живые. Эль-Неренн улыбнулась и прикоснулась к обложке ещё раз. Картинка замерла.
– Это Лас, – Хольте махнула рукой. – По миру меня пустит. Увидела – и всё, не отстала. «Живые картинки», месяца три всего как продаются. Видела?
– Видела. Сама в руках не держала. И это интересно?
– Даже для меня, – Хольте кивнула. – Там можно выбирать – вон, видишь? Знак вопроса. Можно выбрать, что будет дальше. Лас первым делом сделала всем сказкам счастливый конец.
– Правильно, – кивнула эль-Неренн, перелистывая несколько страниц.
– Звук тоже есть – вон там, сбоку. Посмотри, если интересно. Это модно – столько книг переделывают вот в это, но стоит… Говорят, скоро обычных книг не останется, только такие.
– Останутся, – эль-Неренн вернула книгу на полку. – Никуда не денутся. Можно ещё кофе?
– Ещё кофе? – инспектор вопросительно взглянул на Виккера. Тот кивнул.
– Суд не скоро, – Тигарр тяжело опустился в кресло. – Следствие будет ещё полгода идти, готов поспорить. Тем более, замешана Рекенте – значит, придётся повозиться.
– Вы хотели услышать, как я с ней познакомился, – напомнил Виккер. – Давайте так. У вас должен быть отчёт о её задержании. Расскажите, что там. Потом – расскажу я. Это всё было в одну и ту же ночь. Меня как раз вызвал… э-э – э…
– Чучельник.
– Он самый. Никогда не забуду ту ночь. Так как всё началось?
Дождь всё лил, и лил, и конца не предвиделось. Видимость заканчивалась шагах в двадцати. Если не включать прожектор.
– Ничего не будет, – проворчал Криссен. – Зря время потеряем.
– Источник сообщил – пойдут здесь, – возразил его напарник, Майерт. – Всё надёжно. Погода видишь какая? Вполне могли отстать. Будем ждать.
Если бы не радарные «колючки», которыми украсили окрестные деревья, приближения «гостей» заметить бы не удалось. Глазами.
– А вот и наши курьеры, – проворчал Майерт, набрасывая на голову капюшон. – Работаем. «Крапива», это «Ива». Объект здесь, двойной, движется на север, к оврагам, приём.
– «Ива», разрешаем захват. «Клевер», «Мята», прикрываете, конец связи.
– «Крапива», – проворчал Криссен, проверяя снаряжение. – В тот раз были птицы. Скоро до микробов дойдём.
«Объект» оказался парой девушек. Совсем молодых – это выяснилось уже потом. Несомненно, они и не подозревали о засаде, потому что растерялись – обе.
– Полиция! Ни с места! Вы нарушаете закон о перемещении в приграничном районе…
Самая дурацкая часть в каждом задержании. Полагается чётко оповестить нарушителя, кто и за что его сейчас арестует. Нарушитель, как полагали авторы процедуры, немедленно смиряется со своей судьбой, не сопротивляется, не бежит…
И не кусается!
Та, которую Криссен поймал первой, бросила «вязанку» – груз – и первым делом впилась в руку. Не помогли даже защитные перчатки. Девица, закутанная во что-то чёрное, подхватила «вязанку» и ловко юркнула в кусты.
– Зараза! – крикнул Криссен, выхватывая «Молот». Только пластиковые пули. Только в крайнем случае. Шоковые дубинки – на минимум поражения. Гуманисты! Укус, поди, залечивать придётся неделю. – Стоять! Стоять, иначе стреляю!
– У меня чисто, – голос Майерта. – Взял вторую. «Мята», есть задержанная, маяк двенадцать, вышлите людей. Преследуем второго курьера, конец связи.
Преследовали они её долго. Гроза, темнота, бесконечный треск – помехи – в передатчиках. Несколько раз Криссен чудом не выколол себе глаз.
– Вот она, – шепнул Криссен, указывая на край оврага. Девица прижалась к склону… если бы не прибор ночного видения (Криссен включил его, рискуя «поймать» вспышку молнии), её не заметили бы. – Стоять!
Пуля попала в неё рикошетом. Случайность. Иначе девица бы канула в овраг – и никакой гарантии, что её успели бы перехватить на этой стороне границы. На той, несомненно, курьеров уже ждут – и минуты через три – никаких улик. Обычная деревенская девушка. Собирающая дрова. Правда, под проливным дождём и ночью, во мгле, но это уже мелочи.
Сказать, что задержанная сопротивлялась – значит, не сказать ничего. И у Криссена, и у Майерта появилось по несколько серьёзных царапин, а Криссен дважды чуть не лишился глаза.
– Под газом, – прохрипел он, сумев, наконец, сковать ей руки «хомутом». – Слушай, ну и силища.
– Времени мало, – Майерт сплюнул. Идти по доброй воле девица не хочет, а доставить её надо живой и годной для допросов. – Если под газом – долго не выдержит, «сгорит».
– «Крапива», взяли второго курьера, конец связи.
Возле самой машины (девицу всё ещё приходилось волочь) число задержанных едва не уменьшилось.
Как она сумела сбросить «хомут» – непонятно. Сумела. Ещё раз цапнула Криссена и, оставив ему на память чёрную накидку, кинулась назад, во тьму. Не забыв про «вязанку».
Майерт успел выхватить дубинку и метнуть ей в спину – как дротик.
Синяя вспышка. Девица взмахнула руками, вскрикнула и рухнула в грязь.
– Зар-р – раза, – Криссен осторожно подошёл к ней. – Вызывай машину. У меня острое ощущение, что один из курьеров погиб при попытке к бегству. Ты смотри – до кости прокусила.
Девица ворочалась в грязи, но как-то странно. Что-то не то стонала, не то напевала.
– Что за… – Майерт посветил фонариком. – Крис, – засмеялся он. – Смотри, ей понравилось!
– Что?!
– «Поёт» она, вот что. Хорошо пошла дубинка.
– Я ей сейчас добавлю, – Криссен шагнул ближе. – Проклятие, кровь не могу остановить. Точно, под газом – небось, товара нюхнула. Смотри, как ей весело… чтоб ты сдохла!
– Что, бросим её здесь, в канаве?
– Поздно. Уже объявили, что взяли обеих. Вон, слышишь – ломятся. Ладно, помоги…
Девица казалась беспомощной… удивительно, но у неё были белые, совершенно белые волосы. Без накидки ей было бы не скрыться.
Криссен поднял её за шиворот… и вновь чуть не лишился глаза. На этот раз он действовал быстро. Одной рукой обхватил шею девицы, сзади, в клещи, а другой – сжал ей основание подбородка. Девица вскрикнула… громко, жалобно… и обмякла.
– Ты спятил, Крис? – Майерт не сразу оторвал его руку от горла пойманной. – Покалечишь! Уймись!
– Всё равно сдохнет, – Криссен был зол и не скрывал этого. – В какой-нибудь канаве. Завтра или через неделю.
Девица рывком схватила его за запястье, сжала так, что Криссен невольно упал на колени, едва не вскрикнув от боли.
– Ты сам, – светлое, жуткое лицо с горящими красными глазами приблизилось к лицу полицейского. – Сдохнешь в канаве! В канаве! В ка…
Майерт – перепуганный, как и Криссен, – легонько стукнул её по затылку и этого, наконец, хватило.
– Вот же… – Криссен не сразу поднялся. – Слушай, я чуть в штаны не наложил. Никогда такого не было. Чем она надышалась?
– Не знаю, – руки Майерта дрожали. – Всё, в машину её – хватит. Не думал, что так испугаюсь какого-то нарка.
– Я испугаю тебя, – прошептала девица и Крис вздрогнул, чуть не выронил её. Но глаза задержанной были закрыты, а мышцы – расслаблены. – Испугаю…
И это всё. Более они не услышали от неё ни слова. К огромной своей радости.
– Ньер, что с тобой? – Хольте вскочила на ноги. Эль-Неренн, увлечённо листавшая одну из «живых книг», поднялась, выпрямилась. Лицо её стало пустым, обе ладони она судорожно прижала к животу.
Хольте сумела довести эль-Неренн до ванны. Там Ньер уселась прямо на край ванны и замерла, перед зеркалом, сжав зубы.
– Порядок… – прошептала она не своим, странным голосом, и Хольте вздрогнула. – Взяли обеих… удачная наводка.
– Порядок, – Майерт помог донести задержанную – всю в грязи, тряпочную и жалкую – до приёмного блока. – Взяли обеих. Удачная наводка.
– Где их груз? – сержант не без отвращения взглянул на грязную и мокрую девицу и перевёл взгляд на «вязанки». – Это?
– Точно, – Майерт надел перчатки, ловко вынул один из средних «прутьев», переломил. Белый порошок. – Странно… Это же сода! Ладно, не наши заботы. Я отвезу Криссена в больницу – руку штопать. Укусила она его.
– С ней – как обычно?
– Да. Вымыть, дать «угомон» и – в клетку, до утра.
– Вторая жива?
– Ещё как. Мигом раскололась. Говорить начала ещё в машине.
– Валит, небось, на эту?
– Само собой. С этой придётся повозиться.
– Ничего, капитан ей вправит мозги. Если ещё остались.
– Лучше? – Хольте помогла эль-Неренн подняться. – Похоже, у тебя был длинный день. Это «угомон», я знаю. От него и не так бывает. Сейчас я заварю тебе чая… а потом пойдёшь спать. Пора.
– Ничего приятнее «угомона» не придумали? – эль-Неренн не нравился собственный голос – хриплый, неживой. Горло снова заболело.
Хольте рассмеялась.
– Придумали, конечно. Для особых случаев. Дорогое это удовольствие… вот, садись поудобнее и пей. Медленно, ещё горячий.
– Но это было примерно в час ночи, – уточнил Виккер. – А мне позвонили полтретьего. Кто там был? Сержант Тоэн?
– Да, – согласился инспектор. – Тоэн заступил на дежурство в полночь, когда эль-Неренн уже положили в «клетку». Он первым и заметил.
– Вызовите врача, – Тоэн постучал в окно дежурному. – С задержанной плохо.
Дежурный с проклятиями проследовал за ним.
– Ломает её, – мрачно заметил дежурный. Девицу действительно ломало – и буквально, и переносно. Перекатывалась по всей «клетке», при этом издавая жалобные, тихие звуки. Видно было, что у неё жар.
– Возишься с ними, как с маленькими, – дежурный посветил фонариком. – Да, вызывайте врача. По мне, пусть лучше сдохнет.
Тоэн положил трубку и вернулся в приёмный блок. Девица была единственным «экспонатом» – остальные четыре клетки пустовали. Сообщницу этой уже отвезли в городское отделение – там получше, почище… а главное, не им за неё отвечать. Смотреть на то, как беловолосую «ломает», было неприятно и… как-то неудобно.
Шаги, раздавшиеся за дверью, нельзя было перепутать ни с чьими другими.
– Чучельник?! – поразился дежурный. Правду говорят, у Тоэна с головой не всё ладно. Чучельника! Патологоанатома! Он бы ещё окулиста вызвал! – Он-то здесь на кой?
– С живыми я тоже умею обращаться, – Чучельник, как всегда, был жизнерадостен и быстр. При его габаритах соседство с ним было небезопасным. Дежурный отшатнулся, по привычке – хотя Чучельника никогда не сопровождал трупный запах, что бы там ни говорили. – Эта, что ли? Маска в вашем зверинце найдётся?
– Всё в медпункте, – указал Тоэн рукой. Чучельник протиснулся в комнатушку – медпункт – что-то там уронил (но не разбил), и выбрался почти сразу, с тремя масками. Вручил «зрителям». Вид у тех был кислый.
Чучельник отпер дверь «клетки», опустился на колени перед девицей. Осторожно прижал её голову к «подстилке» – коврику на полу – мягко прижал руки, чтобы не вырывалась, заглянул в глаза. Провёл «кисточкой» по лбу, за ушами, осторожно вышел из «клетки», затворил за собой дверь.
– Вызывайте «Скорую», – приказал он, глядя, как вокруг опущенной в пробирку «кисточки» возникает малиновое пятно. – Срочно. Кто брал эту?
– Криссен. Майерт повёз его в больницу, руку она ему прокусила.
– Можете его поздравить, – Чучельник стащил с себя маску. – У него были дочери?
– Нет, вроде, – Тоэну не понравилось слово «были».
– Теперь есть. Он её инициировал.
Дежурный расхохотался.
– Да уж, подарочек… Сейчас вызову.
– Поторопись, – Чучельник разом утратил жизнерадостность. – С ней совсем плохо. Ну-ка, гляну-ка ещё разок…
– Возится с ней, – дежурный смотрел на девицу со смесью отвращения и жалости. – Что в ней такого? У нас такие десятками мрут. Только на этой неделе восемь было.
– Вызовите кого-нибудь из иммиграционной службы, – Чучельник вернулся из «клетки» минуты через три. – Да побыстрее. «Скорая» в пути?
– Будет через пять минут. Слушай, что ты так с ней возишься? Кто она такая?
– Не знаю. Пока что. Но у Криссена неприятности, это точно. Ему лучше приехать. По дороге найти адвоката.
– Да что стряслось?
– Предварительный анализ крови, – Чучельник помахал лентой, которая выползла из «чёрного ящика» – системного анализатора. Всё, что полагалось иметь в этом отделении. – Никаких наркотиков, никаких заболеваний. Ручаюсь, внешних паразитов у неё тоже не было.
– Не было, – подтвердил Тоэн. – Я даже удивился.
– Группа крови довольно редкая. Подозреваю, что девица из серьёзной семьи. Очень серьёзной. На локоть её смотрели?
– Пять когтей, – Тоэн указал на журнал регистрации. – Метка Львицы. Её курьер. И что с того?
– Не знаю, – Чучельник выпрямился. – Ага, уже бегут. У меня плохие предчувствия, вот и всё. Предчувствиям я верю.
– Вызвали меня, – Виккер взял из вазы гроздь винограда. Отщипнул ягодку. – Замечательный сорт… надо запомнить. Я был тогда мальчиком на побегушках. Практикант, первые семь дел я благополучно провалил – то есть, мне не дали провалить, отстранили…
В приёмном блоке сразу стало тесно. «Скорая» – трое мрачных верзил в белых халатах – Чучельник (тоже отнимавший драгоценное место), Тоэн, Виккер и дежурный. Последний поспешил уйти к себе, как только представилась возможность.
Чучельник обменялся со старшим бригады несколькими фразами, пока девице делали укол, чем-то протирали лицо и шею, укладывали назад на жёсткую койку.
– Судя по группе крови, она нездешняя, – заключил он. – Я уезжаю. Теариан, – обратился он к Виккеру. Последний не производил впечатления солидного и опытного работника. Прислали кого придётся, надо полагать. – Попробуйте выяснить, не проходила ли она по вашему ведомству. Где Майерт, где Криссен? До больницы пять минут езды.
– Я их вызываю, – отозвался Тоэн. – Пока не отвечают.
– Пусть поторопятся. Отвезёте в стационар? – обратился он к старшему.
– Пусть лекарство подействует, – отозвался тот. – Сейчас её нельзя везти. Многочисленные ушибы, порезы, следы от шоковой дубинки. Чудом не искалечили, костоломы.
– Это всё к Майерту, – Чучельник набросил плащ. – Если что, звоните – я здесь рядом.
– Подождём в машине, – пояснил старший. – Минут через десять ей станет лучше. Как придёт в себя, осмотрим ещё раз и отвезём в стационар. Сержант, подготовьте пока документы. Уже третья за ночь, хоть в штабель их складывай. Обожаю полнолуния.
Пока сержант возился с бумагами, Виккер, ощущая себя совершенно ненужным, пододвинул стул ближе к «клетке» и сел, глядя на неподвижно лежащую девицу.
Альбинос. Впервые в жизни он видел альбиноса, воочию. Пять минут назад, когда врачи чуть ли не привязывали её к койке, она выглядела чудовищем. Сейчас она выглядела просто девушкой. К тому же красивой – особенно, если переодеть и причесать. Дверцу «клетки» заперли неплотно, и, несмотря на мощный запах лекарств, на работающий кондиционер, Виккер ощущал «духи» девицы. Завораживающий, притягивающий запах. Ну да, конечно. Так и должно быть.
– Помогите мне, – услышал он шёпот. Виккер не сразу сбросил с себя сонливость. Прошло минуты три, а показалось – полночи. Сержант удалился в другую комнату, с кем-то резко говорил по телефону.
Виккер поднял взгляд. Девица сидела, на коленях, у самой дверцы и первым желанием было отпрыгнуть подальше. Видно было, как ей плохо. Но взгляд был осмысленным.
– Помогите, – она протянула руку, схватила его за запястье. Рука оказалась горячей, обжигающе горячей. – Пожалуйста…
– Теарин, – Виккер сам не знал, почему это говорит. Девица явно не в себе, – проснувшись, может ничего не вспомнить. Но её глаза!
– Я практикант, теарин. Вряд ли я смогу вам помочь. У меня совсем мало опыта.
– Сможете, – альбиноска закрыла глаза. – Прошу, помогите.
– Хорошо, – Виккер готов был сказать что угодно – лишь бы она его отпустила. В тот момент он меньше всего думал о своей карьере.
Девица тут же отпустила его руку, свалилась на бок, замерла.
– О, нам уже лучше! – старший бригады заглянул в блок. – Отлично. Ещё один укольчик – и поедем. Что она сказала? – обернулся он к нервно потирающему руки Виккеру.
– Просила помочь.
Старший кивнул. С улицы послышался шум и в комнату минуты через две вошёл Майерт. Но в каком он был виде…
– Надеюсь, вы не будете смеяться, – Виккер поднялся на ноги. Было далеко за полночь, но он никуда не торопился. От рассказанного инспектором мурашки ползли по коже. Вместе с его собственными воспоминаниями картина получалась и вовсе страшной. Вся ночь. Вся та ночь. – Она прикоснулась ко мне… знаете, я что-то почувствовал. Неприятное. Потом – наоборот. Я не смогу описать словами.
– Виккер, у неё же была «луна». Вы что, в школе не учились? Конечно, вы должны были что-то почувствовать. Не вижу причины смеяться.
– «Луна», – Виккер усмехнулся. – Нет, это что-то другое. Я потом подумал – если бы я отказался, пришлось бы пожалеть. Сильно пожалеть.
– Потому и начали её защищать?
– Нет, инспектор, – Виккер взял чашку с кофе, подумал, отставил её. – Я испугался, но не этого. И я видел лейтенанта Майерта. Вот он был испуган – по-настоящему.
– На ровном месте, – Майерту пришлось дать успокоительного. – Перевернулись на ровном месте. Сразу же загорелись… я не знаю, как выбрался. Потом… – ему дали стакан с водой, лейтенант чуть не захлебнулся.
– Их машина перевернулась, – мрачно заметил незнакомый Тоэну патрульный. – На малой скорости, на ровной дороге. Криссену досталось сильнее всего. Кусок стекла, – патрульный показал размеры, – воткнулся в живот. Долго умирал, успел отползти на обочину. Плохая смерть.
Будто бывает хорошая, подумал Виккер.
– В канаве, – пробормотал Майерт, лицо которого было белее снега. – Умер в канаве… в грязи.
Из «клетки» послышался смех.
Майерт попытался отпрыгнуть – прижался к стене, глядя на альбиноску.
Та отбросила санитаров – легко, словно те были невесомы, и, держась за прозрачную стену «клетки», хохотала, глядя на Майерта. У Виккера тут же отнялись ноги. Глаза девушки были нечеловеческими, жуткими – кровавые светящиеся круги с золотыми прожилками. Майерт смотрел в её глаза, не отрываясь.
– Испугался, – произнесла задержанная медленно, низким голосом, и свалилась. Её едва успели подхватить.
– Всё, забираем, – старший дал знак, один из санитаров прижал к шее «пациентки» шприц, нажал на спуск. Девушка даже не шевельнулась. – Хватит. Лейтенанту тоже нужна помощь. Давайте, помогите ему дойти до машины.
– Нет! – сумел крикнуть Майерт. Он явно потянулся к оружию, но патрульный и Тоэн схватили его за руки, вынудили усесться на стул. – Не с ней! Уберите её! Уберите отсюда!
Виккер смотрел, как лейтенанту делают укол и помогают подняться на ноги. И слышал, вновь и вновь, его шёпот. «В канаве… в грязи».
– Не нравится мне, как ты выглядишь, – хмуро заметила Хольте. Эль-Неренн осунулась, стала белее обычного. – Может, вызвать «Скорую»?
– Нет, – эль-Неренн закрыла глаза. – Плохие воспоминания.
– Посидеть с тобой?
– Да, немного, – эль-Неренн приоткрыла глаза. – Я же говорила, со мной беспокойно.
И всё. Минуты через три она заснула. Хольте оставила ночник включённым и тихо вышла наружу. У неё дрожали руки. То, что Ньер шептала, сидя там, в ванной, испугало их обеих.