Глава 1
Спасется ли человек без парашюта?
«Зачем это все нужно, если все это кончается ничем?»
Профессор Андрей Зубов в лекциях «История религий», прочитанных в городе Екатеринбурге летом 2001 года говорит: «Я обрел веру лет двадцати пяти от роду после того, как я долго, в общем-то, искал ее. Я родился в семье нерелигиозной и, пожалуй, какую-то религиозность, впрочем, очень далекую от настоящего христианства, мне могла передать только моя няня, в некотором роде Арина Родионовна. Однако вера, религиозные ощущения были со мной, ну, буквально, с самого начала. Я помню, как я ребенком ужасался идее своей конечности, своей смертности так, что спать не мог по ночам. Мне было страшно оттого, что меня не будет. Как это может быть? Вот все это будет: мир будет, солнце будет, а меня не будет. Потом, где-то, когда мне было лет 8 или 9, я с некоторым ужасом переживал идею адских мук. Ну, опять же, через мою няню мне передано было это знание. А потом я получил от своей пожилой тетушки ее Новый Завет на русском языке, который ей подарили, когда она еще училась в Петербурге в одной из хороших гимназий до революции. Она его передала мне. Я его храню до сих пор. Тогда я начал его читать и (мне было тогда лет 12–14) мало что понял, хотя там все совершенно понятно, как теперь кажется, но текст был закрыт для меня. Но я выучил почему-то на русском языке на память молитву «Отче наш» и взял за правило ее читать вечером в кровати, не имея при этом никакой глубокой религиозной интенции. Я это делал какое-то время, и потом лет в 16, наверное, прекратил. Но я вот сейчас в глубине души чувствую, что это имело большое значение для моей жизни.
А потом прошло много самых разных событий, и когда мне было около 25 лет, одним прекрасным вечером… Я к тому времени был кандидатом наук, гуманитарием, специалистом по современной истории Востока. В то время я имел некоторый материальный достаток и жил по тогдашним советским условия совсем неплохо, ни в чем не испытывал большой нужды и даже малой какой-то потребности. Жил хорошо. Я, в общем-то, так получилось, был рожден в достаточно привилегированной семье высшего московского чиновничества, поэтому во многом не испытывал недостатков. И вот в какой-то момент, имея жену, дочь, квартиру, кандидатскую диссертацию – все, в общем, что можно было и желать для жизни, я сбесился с жиру, т. е. я вдруг понял, что все это абсолютно не нужно, что это все ничто. Зачем это все нужно, если все это кончается ничем? Более того, я по-настоящему увлекся наукой и с удовольствием работал, как научный исследователь (мне было страшно интересно работать, я писал тогда вторую свою книгу). И вдруг я ясно понял, что в книге (не по цензурным соображениям, хотя и по ним тоже, но самое главное потому, что вообще очень много в душе есть невыразимого) я выражу себя процентов на 5–10, а все остальное я не скажу ни жене, ни другу, ни в книге – никому, как и каждый, наверное, из вас. Это все умрет вместе со мной и уйдет в небытие. Так зачем все это? И потом, я также понял, что есть некоторое нравственное измерение жизни, что безнравственная жизнь – это плохо, но почему плохо? Если и праведник, и грешник, если нравственный и безнравственный равно уходят в пустоту, в небытие, то не все ли равно, как жить? Вот эти три мысли в какой-то момент меня озарили, и хотя это мысли элементарные, они заставили меня чисто умозрительно, чисто философски понять, что если нет цели жизни, вынесенной за пределы этой жизни, то тогда у жизни вообще нет цели. Кроме того, я понял одну простую вещь. Ненадолго отвлечемся, Я поясню это примером. Каждый, наверное, из нас живет совокупностью частных целей: скажем, сегодня мы ставим себе задачу пойти в кино, мы ставим задачу написать книгу, мы ставим задачу разбогатеть, мы ставим задачу скопить денег и поехать на юг отдохнуть и тысячу других задач, больших и маленьких. Но если все эти задачи реализуются только после того, как подготовка к ним исполнена, то когда реализуется вся жизнь?
Получается, что совокупность частных задач ведет в никуда. Такого быть просто не может. И я ясно тогда понял, что должна быть некая абсолютная цель, вынесенная за пределы этой жизни, цель, для которой вся эта жизнь является подготовкой, так же как накопление денег является подготовкой для поездки на юг летом. А коль так, то у этой цели нашей жизни должен быть какой-то оценочный смысл – почему? Ну, если все здесь плохое или хорошее кончается смертью, то должно быть нечто такое, где хорошее и плохое, наконец, себя как бы реализует, себя проявляет, следовательно, есть нечто реализующее между добром и злом, и, следовательно, есть то, что люди называют Богом».
Зубов А.Б., доктор исторических наук, профессор МГИМО и Православного университета им. апостола Иоанна Богослова
Лекции по истории религий, прочитанные в Екатеринбурге проф. А.Б. Зубовым. М.: Никея, 2009.
Почему некоторым трудно поверить в Бога?
Стремление человека к Богу – это естественный процесс. Как черепаха, вылупившаяся из яйца под действием неведомых сил стремится к воде, так и человек, появившись на свет, начинает свой путь к Богу. Нет людей, не стремящихся к Богу. Не важно, делает ли это человек осознанно или нет, это стремление заложено в каждом из нас от рождения. Подтвердить это может тот факт, что спрашивая любого человека и себя, в том числе, об отношении к Вере и к Богу вы получите вполне аргументированный, продуманный ответ о том, почему человек верит в Бога или не приемлет Его. Это говорит о том, что каждый человек в той или иной степени задумывался об этом и пришел к определенным выводам. Задайте человеку вопрос, например, о структуре вселенной и вы, скорее всего, получите нейтральный ответ – не знаю, может быть, хотя оба эти вопроса и вопрос существования Бога и структура вселенной в равной степени являются глобальными и лежат, по крайней мере, в данное время, за пределами возможностей физического или научного познания и трактуются, с этой точки зрения, только на уровне гипотез. Оба эти вопроса могут рассматриваться только в области веры и интуиции, однако, ответ на первый вопрос имеет каждый человек и обсуждение этого вопроса вызывает бурю эмоций, в то время, как второй вопрос абсолютно нейтрален и, если кто либо и сообщит вам о новой теории вселенной вы это воспримите всего лишь, как одну из теорий. Почему это происходит? Почему два вопроса лежащих в области веры настолько по-разному отзываются в нас? Почему человек не приемлет Веру в Бога, но вполне допускает веру в квантовую теорию и теорию большого взрыва? Как правило, мы не задаем себе этих вопросов, хотя они очевидны и лежат на поверхности. Если мы задумаемся над этим вопросом еще глубже, мы увидим, что все наши знания на самом деле на 99 % представляют из себя веру во что-то – в то, что структура атома такова, как мы ее изучали в школе, что мы поедем этим летом в отпуск, что свет обладает волновой природой, что нам повысят зарплату, что постоянная Планка равна 6,62610-34 Джс, и т. д. Во всех этих вещах мы не можем быть уверены, что так и есть или будет на самом деле, однако мы верим себе, учителям, ученым, что их теории верны и рассчитаны правильно. Вся наша жизнь состоит из веры во что-то и, зачастую, человек не приемлет только веру в Бога, мотивируя это тем, что существование Бога недоказуемо, а вера в недоказуемое является глупостью. Почему тогда мы все же принимаем на веру так много, но не можем смириться с верой в Бога? Почему такая масса противоречий? Почему мы доверяем ученым, которые говорят нам о структуре вселенной и не доверяем, например, мудрости людей познавших Бога, людей которые посвятили этому вопросу всю свою жизнь и нашли на него ответ, людям, которые в наибольшей степени достойны доверия? Может быть потому, что глубоко задумавшись, не на поверхности, а опустившись в глубины своего сознания, мы ощущаем то, что там в глубине нас самих есть какая-то тайна, есть что-то постоянное, вечное, часть, которая знает Бога. Задумывались ли мы о том, что, если быть честными перед самим собой, то как раз существование Бога не лежит в области веры, а лежит в области нашего внутреннего знания. Эта теория уже обдумана и доказана каждым перед самим собой в значительно большей степени, чем теория строения атома или корпускулярная теория света. Если этот вопрос нами уже решен, то что же тогда такое спор о Вере в существование Бога? Не является ли он спором не о Боге, а спором со своей собственной совестью? И именно этот факт объясняет столь эмоциональную реакцию при обсуждении этого вопроса потому, что затрагивает нас изнутри, он затрагивает нашу сокровенную часть, наше внутреннее «Я» и отзывается той или иной эмоциональной реакцией. Разве суть этой реакции в факте существования или не существования Бога? Вызовет ли в нас такую же реакцию утверждение, что свет не обладает корпускулярной природой? Очевидно, что нет. В чем же причина? Не в том ли, что хотим мы, чтобы Бог существовал или нет, выгодно ли это нам, не опасно ли это для нас? Не потому, ли мы так горячо говорим о спорности высшей справедливости Бога, что не можем принять справедливость всего происходящего с нами? Не в этом ли суть вопроса о существовании Бога? Подумайте, задайте себе еще и еще раз этот вопрос, ощутите, свое приятие или неприятие Бога, докопайтесь до сути и найдите то почему Вам не выгодно существование Бога. Ищите не веру – она у Вас уже есть, а причину неверия. Обретя Веру вы получите огромное облегчение, ведь так сложно от самого себя скрывать то, что вы уже знаете – это требует неимоверных усилий.
Вера это особого рода знание, которое дано каждому человеку, это знание уже у нас есть, а весь вопрос веры сводится к тому, чтобы скрыть от себя это знание и перевести его в область веры потому, что знание Бога для нас опасно, оно разрушает наше эго, подрывает его корни и приводит к смерти, к смерти эго. «… Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие. Рождённое от плоти есть плоть, а рождённое от Духа есть дух». Не спорьте ни с кем о Боге – спорьте с собой, со своим эго. Посмотрите на этот вопрос честно и ищите причину неверия в себе, причину, почему Вы скрываете от себя существование Бога. Не поддавайтесь на обман эго, которое если даже под напором аргументов примет факт существования Бога, однако обманет и напугает в другом – в жестокости Бога и неотвратимости наказания, в суде по букве закона. Исаак Сирин пишет: «… те кто исполняет букву закона судят по делам и расстраиваются, когда совершают ошибку даже в малом, а те, кто принял Бога, даже если поступают неправильно, радуются потому, что приняли Бога в душе». Бог есть любовь, а любовь не может наказывать. Это эго предостерегает нас от знания Бога, от полноты знания Бога, т. к. Бог есть смерть его.
В действительности же Бог всегда с нами. Все, что нам нужно – это не скрывать Бога от самого себя.
Стрижов Н. © Memoriam.ru
Защита против совести
Я думаю, что атеизм как «опытное знание» – недоразумение. Идеологический атеизм, скажем, философия атеизма может просто соответствовать тому воспитанию, которое вы получили, но когда человек говорит: «Я о Боге ничего не знаю, и поэтому Его не может быть», – это очень примитивный подход. Я могу быть слепым или глухим, ничего не знать о музыке или о видимом мире, но это не доказывает, что его нет. Это может быть осложнено тем, что люди злой воли или сами ослепленные (бывают и другие причины: я вам дам один пример очень любопытный) закрывают другим путь к вере, просто стараясь как бы умертвить способность верить, сводя веру к какому-то религиозному положению, тогда как вера должна охватывать гораздо большую область.
Но иногда человек делается неверующим потому, что это его единственная защита против совести. Мне сейчас вспомнился рассказ одного умного, тонкого, образованного священника в Париже. Когда-то он был «безбожником», то есть он без Бога жил и считал себя слишком культурным и развитым, чтобы даже думать о том, чтобы быть верующим. Он разговаривал с одним священником. Сельский священник без всякого особенного образования, который попал из России в эмиграцию, его долго слушал и сказал ему две вещи: «Во-первых, Саша, не так уж важно, что ты в Бога не веришь – Ему от этого ничего, а замечательно, что Бог в тебя верит». И второе: «А ты, Саша, пойди-ка домой и подумай, в какой момент и почему ты веру потерял, в какой момент тебе оказалось нужным, чтобы Бога не было».
Саша вернулся домой и стал думать; он был озадачен такой постановкой вопроса, таким подходом: он ожидал миссионерской речи или указания читать какие-то трактаты, а вместо этого – пойди и разберись. И он, как сам рассказывал потом, искал причины сначала в своем образовании в Богословском институте в Париже, потом в университете в России до революции, потом еще где-то, все никак не мог найти, и добрался до шестилетнего возраста. Он жил в одном из городов России, был милый мальчик, ходил в церковь каждое воскресенье и считался очень благочестивым мальчонкой: приходил, крестился, становился посреди церкви впереди и молился Богу. Каждое воскресенье ему давали одну копейку, которую он должен был положить в шапку нищего слепого; он ее клал и шел в церковь с чувством, что совершил доброе дело, оказал любовь, внимание – и теперь может пойти к Богу с чистой совестью. Как-то перед Рождеством, гуляя с матерью по городу, он набрел на магазин, где была чудная деревянная лошадь, стоившая шесть копеек. Он попросил мать ее купить, та отказала; он вернулся очень огорченный. А в следующее воскресенье, когда он шел в церковь и дошел до нищего, он подумал, что если шесть раз не дать этой копейки, он сможет купить лошадь, – и копейки не дал. Так он поступил четыре раза, а на пятый подумал: а если взять у него одну копейку, то я на две недели раньше смогу купить эту лошадь. И он у слепого украл копейку. После этого он вошел в храм и почувствовал, что не может стоять впереди: вдруг Бог его заметит, – и ушел в какой-то угол. Няня вернулась с ним домой и рассказала родителям, которые пришли в восхищение: до сих пор он был маленький, он становился перед Богом; а теперь он вошел внутрь себя, его жизнь в Боге делается более потаенной, он ищет укромного места, где он мог бы молча и созерцательно пребывать перед Богом (оптимистическая мамаша была!). А Саша чувствовал, что дело очень плохо и что надо от Бога скрываться. И вдруг вернулся из университета его старший брат, который там нахватался безбожного учения, и ему стал доказывать, что Бога нет. И Саша мне говорил: я за это ухватился. Если Бога нет, то совершенно неважно, что я украл эту копейку и не положил пяти. И с этого началось в нем «безбожие»: учение о том, что Бога нет, он воспринял как единственное спасение против укоров своей совести.
Так что когда человек говорит: «Я неверующий», – или говорит: «Бога нет!», – не всегда надо подходить с философской точки зрения, иногда можно поставить вопрос: Откуда это идет? Не всегда можно поставить его так, как поставил Саше отец Василий, но если вы действительно хотите что-то для этого человека сделать, вы должны себе ставить вопрос за вопросом, чтобы понять; не поняв ничего, вы будете бить мимо всякой мишени.
В каком-то смысле безбожие – это научное недоразумение, это отказ от исследования всей реальности, это так же ненаучно, как сказать: для меня музыка не существует, и поэтому ее нет… Нельзя так ставить вопрос неверующему, потому что, конечно, существует слишком богатый материал, чтобы отбиваться. Но в сущности, безбожие – это нежелание принять свидетельство хотя бы истории, хотя бы отдельных людей, которые говорят: «Я знаю…»
митрополит Антоний Сурожский. Человек перед Богом. 2001
Почему мы православные?
В настоящее время мы находимся в таком положении, что уже никакими стенами и никоим образом не можем отделить себя от мира беспредельного религиозного плюрализма. Человек оказался перед лицом такого множества религиозных направлений, каждое из которых предлагает нам свои идеалы, свои нормы жизни, свои воззрения, что предыдущее поколение, пожалуй, не позавидует нам. Чуть-чуть раньше было проще. Основная проблема, перед которой стоял ищущий человек, была вполне ясна – религия и атеизм. Сейчас же, если хотите, появилось нечто гораздо более сложное и худшее. Теперь человеку, прежде чем придти к Православию, уже нужно пройти три и не простые ступени.
Первая из них уже знакомая – есть Бог или нет Его? Но если человек убедился, что Бог есть, то перед ним открывается проблема куда более трудная. Религий-то много, а какая из них истинная, кем ему стать: христианином, а почему бы не мусульманином, а почему не буддистом, почему не кришнаитом? Я не хочу перечислять далее, сейчас много религий и псевдорелигий, сект и синкретических образований и вы их лучше меня знаете. Одним словом, человек оказывается перед непрерывным вопросом: почему, почему, почему? Такова вторая ступень.
Но и пройдя сквозь дебри этого многорелигиозного древа, и убедившись в истинности христианства, человек оказывается перед лицом нисколько не менее сложной задачи: а что можно назвать христианством? Ведь оно столь многолико. Кем быть: православным, католиком, протестантом (лютеранином, пятидесятником, баптистом…)? Таким образом, и на третьей ступени далеко не всё просто.
Дальше скажу по секрету, точнее, назову, но не расскажу, поскольку это требует отдельного разговора, что есть и четвертая ступень, требующая особой духовной ревности, постоянного и внимательного изучения Священного Писания и творений святых отцов-подвижников, усилий в борьбе со своими страстями и страстишками, – ступень самая трудная, почему я сразу и не назвал ее. Она состоит в познании того, чтó есть Православие и чтоó означает быть православным? Вопрос этот приобретает в настоящее время всё более насущный и острый характер.
Вот перед какой ситуацией оказался современный человек. При этом представители новых и старых религий, неправославных конфессий, как правило, имеют значительно бо́льшие возможности пропаганды своих идей в средствах массовой информации, чем мы, православные.
Теперь давайте пройдем по этой анфиладе комнат, которая открывается перед каждым ищущим истину, и посмотрим хотя бы в самых общих, но принципиальных чертах, почему все-таки человек должен – не может, а действительно должен на разумных основаниях стать не просто верующим в то, что есть Бог, не просто вообще религиозным и не просто христианином, но христианином православным.
Итак, первая ступень: «Религия и атеизм». Приходится встречаться на конференциях с людьми действительно образованными, учеными, не верхоглядами, и постоянно сталкиваться с одними и теми же вопросами: Есть ли Бог? Кто Он такой? Или, если Бог есть, то почему Он не выступит с трибуны Объединенных Наций и не объявит о Себе? Даже: зачем Он нужен? И такое можно услышать. Что сказать на это?
Нет сомнений, что основным вопросом для человека, независимо от того, осознает он его или ощущает и переживает подсознательно, является вопрос о смысле жизни. И уверен, что каждый человек и все люди ответят на него совершенно однозначно: смысл, конечно же, в жизни. И не просто в жизни, но в осознанной, наполненной положительными чувствами удовлетворения, радости, любви и проч. А как же иначе? Еще никто никогда не мог и во веки веков не будет считать и утверждать, что конечный смысл жизни человека может быть в вечном сне, в смерти.
Здесь и лежит непроходимый водораздел между религией и атеизмом. Христианство утверждает, что эта земная жизнь является только началом, условием и средством подготовки к вечности, поэтому готовься, человек, ибо тебя ожидает вечная жизнь. При этом христианство предлагает и всё то, что необходимо для достойного в нее вхождения. А что утверждает атеизм? Верь, человек, что нет вечности, нет Бога, нет души. Человеческая личность так же смертна, как и тело. Поэтому тебя и, в конечном счете, всё человечество ожидает вечная смерть. Какой ужас, какой пессимизм, какое отчаяние! Мороз по коже от этих страшных слов: «человек, тебя ожидает вечная смерть»! (Я уже не говорю о тех, скажу мягко, странных аргументах, которые приводит атеистическая вера в небытие Бога.) Одно это утверждение заставляет содрогнуться человеческую душу. – Нет, избавьте меня от такой веры.
Когда человек заблудится в лесу, ищет путь домой и вдруг, находя кого-то, спрашивает: «Есть ли отсюда выход?» А тот ему отвечает: «Нет и не ищи, устраивайся здесь, как можешь», – то удовлетворит ли его такой ответ? Сомнительно. Не начнет ли искать далее? И найдя другого человека, который скажет ему: «Да, выход есть, и я тебе укажу признаки, по которым ты сможешь отсюда выйти», – то не ему ли он поверит? То же самое происходит и в области мировоззренческих исканий, когда человек оказывается перед лицом религии и атеизма. Пока у человека еще сохраняется искра искания истины, смысла жизни, он психологически не может принять концепции, утверждающей, что его как личность, а, следовательно, и всех людей ожидает вечная смерть. Каков смысл тогда нравственности, идеалов добра, жертвенности, любви к человеку, если завтра умрем?
Не менее убийственным для атеизма является вопрос: «Что я должен сделать, чтобы убедиться, что Бога нет?» – Стать ученым? Но сколько угодно верующих ученых. – Философом? Но среди них также множество верующих в Бога». (Остается одно – пойти на дискотеку, где концерт тяжелого рока – там точно Бога нет.) Но без ответа на этот вопрос атеизм оказывается не более, как слепой верой. Хотя ответ очевиден: есть только один путь, позволяющий убедиться в бытии или небытии Бога – это стать на путь религиозной жизни. Иного способа просто не существует.
Я отметил сейчас только одну сторону, психологически очень существенную, которой, как мне кажется, уже достаточно для каждого человека с живой душой, чтобы понять, что только то мировоззрение, которое принимает за свою основу Того, Кого мы называем Богом, позволяет говорить о смысле жизни.
Итак, я верю в Бога. Будем считать, что первую комнату мы прошли.
Теперь я вхожу во вторую… Но, Боже мой, что я здесь вижу и слышу? Народу полно, и каждый кричит: «Только у меня истина». И христиане, и мусульмане, и конфуциане, и буддисты, и иудеи и кого только нет. Вот и стоит он, верующий в Бога, посреди всех этих верующих, и ищет, кто же здесь прав-то, кому же верить? Вот задача…
Профессор Московской духовной академии А.И. Осипов. Лекция по основному богословию, прочитанная в Сретенском училище 13.09.2000.