Глава 4
И все-таки тем восьмерым, что не так давно еще, оставив позади догорающий костер, направились к городу, выигрывая около сорока минут у преследовавшей их группы полицейских, удалось добраться до окраины. И не там, где из города вытекали большие дороги с постоянным и густым движением, но в таком месте, где заканчивались окраинные переулки-закоулки, переходя в более или менее натоптанные тропы, уходившие где в лес, еще до конца не истребленный, где в редкохолмистую степь, некогда населенную всякой живностью. Теперь здесь обитали лишь стаи одичавших собак, без каких развитая цивилизация не обходится и которые оказываются долговечнее бродячих людей, потому что собаки на господствующее мировоззрение не посягают и если держаться от них подальше, то и вреда никакого не причинят. Тут, кстати, то есть в том месте, где восьмеро, со стариком во главе, приблизились к окраине, одна такая стая как раз обитала, довольно многочисленная, и следовало бы, пожалуй, обойти ее стороной ради собственной безопасности. Старик, однако, повел своих спутников напрямик, время приходилось экономить, потому что преследователи наверняка уже взяли след от костра, и их собаки – не дикие, но хорошо обученные, туго, как струны, натягивали поводки, заставляя своих хозяев бежать так быстро, как только те были способны. Быстрее, конечно, чем могли передвигаться беглецы, как бы ни старались: люди эти были не очень-то тренированными. И когда один из них, прерывисто дыша на ходу, выразил старику сомнение: «Не опасно – собаки ведь?..» – старик ответил кратко: – «Нет. Уже чуют – других».
И в самом деле дикие собаки людей не тронули, вероятнее всего потому, что почуяли приближение четвероногих чужаков – это было куда более сильным раздражителем, чем несколько человек, ничем стае не угрожавших. Полицейские собаки настигали беглецов беззвучно, потому что обучены были подавать голос лишь по команде. Травили же, как бы ни было это азартно, молча. Поэтому убегающие порой долго не догадывались, что их преследуют с собаками, но бродячая стая таких ошибок не допускает. И, восприняв приближение другой стаи (с десяток псов вело за собой полицейскую группу) как посягательство на свою территорию, дикие бросились в атаку, не дожидаясь, пока на них нападут. И началась собачья свара в полном смысле слова, так что беглецам удалось снова восстановить дистанцию между собою и догонявшими.
– Вы хотите сказать… – проговорил Уве-Йорген.
Улыбка менеджера явственно померкла:
– У нас нет ВВ-связи с этим миром. Мы не отправляем туда и не принимаем пассажиров оттуда. Скажите, а вы уверены в том, что этот мир охвачен ВВ-сетью?
– Ну, мы предполагали… Это цивилизованный мир.
– К сожалению, не все миры, считающиеся цивилизованными, являются участниками Сетевого ВВ-Пакта. Я очень огорчен, но вынужден признать, что в данном случае наша фирма не в состоянии помочь вам. Хотя… – Тут он встрепенулся, улыбка снова повысила накал. – У нас нет прямого сообщения – это, увы, факт. Однако если вы готовы потратить немного времени – я уверен, мы сможем поискать и найти, так сказать, обходной вариант. То есть отправить вас на ближайший к… да, к Альмезоту, связанный с нами мир, а там, возможно, существует некая локальная сеть, в которую входит и названная вами планета; вы понимаете, помимо основных компаний, входящих в Большую сеть, существует и множество мелких, осуществляющих, так сказать, операции местного значения. Но даже и в самом крайнем случае оттуда вы сможете добраться до нужного вам места на корабле – и при этом сэкономите много времени по сравнению с путешествием только на корабле. Если такой выход вас устроит…
– Это интересный вариант, – признал Уве-Йорген. – Не скажете ли в таком случае, во что обойдется кабина на пятерых для доставки на этот ближайший мир и, естественно, что это за ближайший мир. Вы в состоянии?
– Да конечно же! Если вы соблаговолите пройти в мой офис…
Уве-Йорген рассеянно окинул зал взглядом, на миг задержав глаза на одном из охранников, что дежурил у ближнего к ним выхода.
– Мы не станем мешать вам. Обождем здесь. Или выйдем на площадь – тут у вас, откровенно говоря, душновато…
– Вы совершенно правы – кондиционеры еще не доведены до ума, была война как-никак, приношу мои извинения. Но я недолго – максимум пять минут…
Менеджер торопливо зашагал туда, откуда появился, – к двери справа от касс, которую пятеро сразу и не заметили. Уве-Йорген скомандовал:
– Выходим – спокойно, неторопливо.
– Могли бы обождать и тут, – проворчал Питек. – Здесь чище. И вовсе не так уж душно.
– Идем!
Пятеро вышли, остановились недалеко от двери, и Питек снова начал:
– По-моему, теряем время. Обходной вариант, не обходной – даром все равно нас не отправят. Может, подумаем лучше, где взять денег?
– Минутку. Ага, вот и он.
Человек и в самом деле вышел из двери; но не менеджер, а охранник – тот, на которого Рыцарь обратил внимание за минуту до того. Охранник остановился, достал из кармана нюхалку, втянул носом, постоял немного, глубоко дыша; четверо не обратили на него внимания, Уве-Йорген же, сделав шаг, приблизился к охраннику и задал краткий вопрос:
– Ну?
Тот прищурился. Еще помолчал несколько секунд. И сказал:
– Этот его вариант – гиблое дело. Не связывайтесь.
– Имеешь другое предложение?
– А то.
– Давай по порядку. Почему не соглашаться с ним?
Охранник усмехнулся:
– Он – жох, его не проведешь. Я все его улыбочки и приемы знаю. Он с первого мига вас раскусил.
– Раскусил – что?
– Что вы без гроша.
– Зачем же он тогда терял время с нами?
– У него свой интерес. Он сейчас предложил бы вам кредитный вариант, есть и такие. Вы подпишете обязательства – и он отправит вас в тот мир, где большой спрос на дешевую рабочую силу. А оттуда вы бы уже никуда не улетели, потому что там вам пришлось бы отрабатывать кредит, а это такие деньги, которые и до смерти не отработаешь. Отбиться вы там не сможете: оружие по ВВ не переправляется, только люди, так что там вы оказались бы с голыми руками. Вот и настал бы конец вашему путешествию.
– Убедительно. Ну а с чего ты ему портишь коммерцию? Свои счеты?
– Ничуть. Но он вас не знает, а я опознал. Видел, как вы действовали во время заварухи. Вы вояки что надо. А не землекопы.
– Что же, парень, спасибо, твои должники. Что же получается: нам отсюда не улететь? Кораблей нет, по ВВ не получается…
Перед тем как ответить, охранник внимательно огляделся.
– Слушай сюда. Контора работает до полуночи. Потом все выключается до шести утра, персонал, понятно, уходит по домам. А мы остаемся: у нас суточная вахта. Мы тут не случайная, а постоянная охрана. И всю эту механику освоили. Так что отправить вас куда угодно можем не хуже, чем штатные операторы. Усек?
– Тоже – по обходному варианту?
– Вовсе нет. На этом Альмезоте законных станций и правда нет. Но есть черная, ну, нелегальная, подпольная. В столице, на окраине, очень удобно. И за нее можно зацепиться. Понятно объясняю?
– Проще некуда. Одного только не хватает: денег-то у нас и в самом деле нет. Что же ты нас – просто так, по дружбе, отправишь?
Охранник ухмыльнулся:
– Ну, дружба дружбой, а свой интерес, понятно, есть у каждого. Нет, даром не бывает. Но я понимаю так: воевали вы исправно и были у властей на виду, не может же быть, чтобы вы войну закончили, так нимало руки и не погрев. Не обязательно деньги, но что-нибудь да вынесли – ну там побрякушки какие-нибудь, камушки… Вы на круглых дураков не похожи.
К этому времени уже и остальные четверо подошли, обступили разговаривавших. И не успел Рыцарь пожать плечами перед тем, как признать, что они, к сожалению, именно круглыми дураками и являются, как Питек, вступив в разговор, спросил:
– Слушай, дом хочешь?
– Дом?
– Здесь, в городе, целый, исправный, пригодный для жилья – мы только сейчас оттуда. Хотели, правда, его за собою сохранить, мало ли, но раз уж такое дело… Дом, понял? Его сдавать можно, а нет – продать, в эти времена за него можно взять крупно, людям жить негде. Сечешь?
По даже не загоревшимся, а прямо-таки засиявшим, вспыхнувшим новыми звездами глазам охранника стало ясно, что он не только понял, но и, зная ассартский рынок куда лучше со всеми его конъюнктурами, чем пришлые пятеро, мгновенно успел все прокалькулировать и расставить по местам. Он спросил только:
– А вы там законно ошивались?
– А как же. Лицензия есть, по всем правилам. За наши заслуги…
– Показать можете?
Лицензия у Питека и хранилась – и он не замедлил предъявить ее высокой договаривающейся стороне. Документ был внимательно осмотрен.
– Годится. Так что… Скоротайте где-нибудь время, немного уже осталось до полуночи. Вон за тем углом – кафушка, чем-нибудь горячим покормят. Что, с деньгами совсем туго? Ладно, скажите там – угощает Зарон из охраны. После шабаша еще полчаса для верности промедлите – и приходите. Лично отправлю.
– Только учти: нас там ждут. Мы туда депешу отобьем еще до старта: связь у нас есть. И если мы не доберемся – то тебя достанут и разберутся.
– Я не подонок. Но, понимаете сами, риск всегда остается – даже и в казенных пересылках. Так что – тут все от Бога. И если он за вас…
– За нас.
Такими словами заключил торг Никодим.
Охранник Зарон и в самом деле не собирался подвести их и все сделал, как полагалось. Но, как было принято, перед тем, как отправить их, снесся по параллельной ВВ-связи с приемной станцией на Альмезоте и предупредил:
– Заброшу вам пятерых парней, вояки первого сорта – может, кому-нибудь у вас там такие понадобятся. А ребята рады будут что-нибудь заработать.
На официально не существующей, но тем не менее исправно действующей станции в мире Альмезот сообщение приняли. А поскольку нелегальная деятельность всегда налагает на предпринимателей некие дополнительные обязательства, техник-оператор станции без задержки направил соответствующую информацию в систему одной из властей в мире, куда была осуществлена переброска, а именно власти Храма, в силу некоторых особых интересов с недавних пор старавшейся контролировать все внешние сообщения Альмезота, для чего оплачивавшей немалое число информаторов во многих других мирах. Там сообщение было принято с живым интересом и сразу же переправлено на самый верх.
Содержанием послания был весьма удовлетворен сам омниарх, незамедлительно отдавший распоряжение:
– Выслать нашу полицейскую группу к ВВ-станции. Там они встретят прибывшую из мира Ассарт команду из шести человек. Ее следует немедленно доставить сюда, ко мне. По возможности скрытно: эти люди не должны привлечь к себе ничьего внимания.
Полицейская группа была отправлена без малейшего промедления.
Омниарх не стал удивляться тому, что заказанная им группа прибыла с Ассарта, где ей делать было вроде бы нечего. Он знал, что люди эти, не любившие оставлять явных следов, избирали для своих перемещений самые замысловатые маршруты, и последним пунктом их остановки мог быть любой мир – почему же не Ассарт? Скорее, это было даже разумно: в мире, переживавшем тяжелый послевоенный период, никто наверняка не станет обращать внимания на кучку транзитных пассажиров.
Не очень смутило его и то, что в сообщении говорилось о пятерых, хотя на самом деле их должно было быть шестеро. Вероятно, ошибка при передаче или приеме. Или же информатор неверно сосчитал. Случается и не такое.
Ползун из Малирета прибыл. Вынырнул из левого туннеля, подлетел, завис на мгновение и аккуратно лег на лыжи, почти не подняв брызг. Выкинул трап, пассажиры вытекли из объемистого салона. Кто-то направился внутрь вокзала, кто-то – прямо в город, иных окружили встречающие. Я стоял в отдалении, стараясь уловить все реакции моего нового тела: у меня не было представления о том, как должен вести себя блюститель порядка в такой ситуации; по-моему, самым нормальным было – наблюдать, сохраняя неподвижность. Но, может быть, в этом мире были приняты иные правила поведения? Вот я и старался уловить малейшее движение своих мускулов, наверняка приученных к определенным действиям в стандартных ситуациях. Тело оставалось безмятежно-спокойным. И поэтому я стоял, лишь поигрывая дубинкой, давая этим понять, что охрана порядка на своем месте и бдит. Похоже, так и следовало: большинство собравшихся не обращало на меня никакого внимания, один-другой лишь скользнули по мне взглядом. Видимо, я сделал все как надо.
И внезапно тело напряглось. Пальцы, не спросив моего разрешения, крепко сжали рукоятку дубинки.
Это произошло, когда по трапу сходил последний, видимо, пассажир. Во всяком случае, после него на трапе не появилось больше никого. Пассажир на мгновение задержался на верхней ступеньке, оглядел прилегающее пространство и, похоже успокоенный, начал спускаться. На него, казалось, не обратил внимания никто – видимо, встречающих не было. Однако, когда он оказался уже на нижней ступеньке и уже готов был ступить на землю, откуда-то сзади возникло сразу двое крепких мужчин (похоже, они до этого таились по ту сторону скользуна). В два прыжка они подскочили к пассажиру, схватили за руки, умелыми движениями выкрутили их за спину – мужчина при этом согнулся чуть ли не пополам, – при этом один из напавших вырвал из руки схваченного чемоданчик – единственное, что у него было с собою, – и проговорил: «Профессор Зегарин? Тихо, спокойно, пройдемте с нами». И тут же эти двое, не выпуская его рук, заставили плененного все в той же позе поясного поклона двинуться, с трудом перебирая полусогнутыми ногами, куда-то вправо, где их, возможно, ожидал один из дюжины легковых скользунов, расположившихся на стоянке.
На этом эпизод вроде бы исчерпался. Мне показалось, что все восприняли это как должное: и люди вокруг, которые не могли не заметить этого, но никак не откликнулись на увиденное, и даже сам захваченный. Разве что один человек, зрелого на вид возраста, неброско, даже бедно одетый, – он до этого стоял чуть поодаль от толпившихся встречающих, – сперва двинулся было в направлении приехавшего, но тут же, увидев происходящее, повернул в другую сторону и неторопливо зашагал прочь.
Но мог ли таким же образом отреагировать – иными словами, не отреагировать никак – на происшедший акт несомненного насилия тот, чьей обязанностью было следить за порядком, за соблюдением прав граждан, за их безопасностью? Мог ли я?..
Очень странно: полицейское тело вело себя так, словно случившееся меня совершенно не касалось. Мгновенное напряжение его сменилось пусть и не столь быстрым, но несомненным расслаблением; следовало понимать, что оно не собиралось предпринять совершенно ничего для освобождения человека, которого уводили все дальше. Вероятно, предыдущий обладатель этого тела не принадлежал к храбрецам и не собирался ввязываться в стычку – его ведь не позвали, не так ли? Но такое поведение было никак не по мне, и я сделал решительный шаг вдогонку удаляющимся.
Но второго шага не получилось: кто-то сзади крепко ухватил меня за рукав и достаточно сильно дернул назад.
Это уже очень походило на нападение на полицейского при исполнении им. И я обернулся, пылая праведным гневом.
То была Вирга. И в ее глазах горел не менее жаркий огонь – разбавленный, правда, некоторой дозой страха. Так, во всяком случае, мне показалось.
– Ты с ума сошел?!
Это было выкрикнуто, хотя и шепотом.
– Ты что… – начал было я. Она прервала:
– Жить надоело? Или не узнал спросонья?
Из этого я понял лишь, что в происходящее мне никак не следовало вмешиваться. Оставалось лишь неясным: да почему же?
– У меня на глазах похищают человека… – начал было я.
– Это их дело. Не наше.
– Разве я не представляю здесь власть?
– Какую? – голос ее так и истекал презрением. – Да что с тобой? Можно подумать, ты только сейчас родился – ведешь себя как младенец.
Она была не так уж далека от истины; но знать это ей было ни к чему. И я попытался достойно выйти из положения:
– Да, конечно. Прости. С самого утра плохо себя чувствую.
Группа из трех человек успела уже скрыться, тот, плохо одетый старик, тоже исчез, вокруг по-прежнему было спокойно. Я подумал, что к нынешним порядкам придется привыкать достаточно долго; простая логика в этом помочь не могла. Похоже, что облик здешнего полицейского оказался не самой лучшей защитой для меня, потому что кому еще разбираться во всех тонкостях здешней жизни, как не тому, кто стоит на страже закона – или, по крайней мере, должен стоять?
– Что? – Я поймал себя на том, что все последние ее слова пропустил мимо ушей, занятый своими размышлениями.
– Да приди же в себя наконец! Я говорю: до твоей смены – десять минут, потом я тебя провожу до участка, а после рапорта примемся за твое лечение.
– Рапорта? Ну да, конечно… Ладно, значит, через десять минут.
Я подумал о том, что эти минуты вряд ли в чем-то изменят ситуацию. Вся проблема была в том, что именно здесь следовало состояться рандеву с экипажем, который – по моим расчетам – должен был прибыть именно с этим ползуном. В случае, если им удалось благополучно стартовать, разумеется. Но ни один из них не показался. Видимо, что-то сорвалось. А это значило, что я могу полагаться только на самого себя. Это сразу осложнило задачу самое малое на порядок.
Старик сказал, обращаясь к семерым, ускользнувшим от погони; сейчас они находились близ того места, где им обещали укрытие:
– К сожалению, доктор Зегарин не может к нам присоединиться: только что его арестовали прямо на вокзале, не успел он сойти с ползуна.
Ответом ему было невеселое молчание. Потом женщина сказала:
– Значит, все напрасно.
На что старик ответил:
– Будем искать других. В конце концов, нам нужны лишь двое. Я уверен – отыщем, не так уж беден Альмезот. Но пока нужно укрыться хотя бы тем, кто еще есть. Всем нам. Сейчас мы пойдем отсюда прямо в убежище. Не в обитель пока, туда нам рано. В другое место. Предупреждаю: оно покажется вам достаточно необычным. Но не надо ни удивляться, ни пугаться.
– Места-то знакомые, – молвил один из восьми. – Здесь где-то по соседству и строился тот самый завод…
– Вы не ошиблись, – подтвердил старик. – Туда мы сейчас и направимся.
– Странный выбор, – сказала та же женщина. – Но пусть будет завод, если там безопасно. А вот найдем ли двоих за тот небольшой срок, какой у нас еще есть, откровенно говоря, не знаю.
– Найдем, – сказал старик, хотя голос его не свидетельствовал о полной уверенности.
Они устали, как собаки. Неизвестно почему, кстати: переброска была, как ей и полагалось, мгновенной, высадка – не то чтобы совсем уж спокойной, но, во всяком случае, в нормальных пределах. Не успев даже выйти из ВВ-станции, помещавшейся тут где-то на самой окраине, в месте, где, похоже, что-то собирались строить, возвели коробку, а потом передумали и забросили, что и позволило нелегальной ВВ-фирме использовать под свою станцию подвальный этаж, – не успев выбраться оттуда на поверхность, группа сразу же засекла полдюжины мужиков, ошивавшихся поблизости. Будь здесь ночь, как на Ассарте в пору их выброса, они не сразу, может быть, сориентировались бы, но здесь был день, хотя и не очень ясный – облачно, с ветерком и дождем, – и парни сами попались им на глаза. Ясно было, что и нелегальность местной ВВ-фирмы – липовая, и вся конспирация не более чем фиговый листок на причинном месте.
Вообще-то, члены экипажа чувствовали себя достаточно спокойно. Прибытие прошло благополучно. Обычно если и возникают какие-то сложности, то это происходит, когда вы появляетесь в месте назначения и принимающая сторона решает вопрос: стоит ли вас пускать в этот мир или сразу же выкинуть обратно – туда, откуда пришли. Вот в эти мгновения все пятеро чувствовали себя не очень уверенно, были напряжены и готовы к самым крутым поворотам событий. Однако как раз с этим все обстояло благополучно, даже более чем. У неизбежного кордонного барьера, за которым начиналась собственно альмезотская территория, сонный чиновник задал им рутинные вопросы: «Откуда прибыли?» – «Из мира Ассарт». Он кивнул, индикатор протокола замерцал – вопросы и ответы тут записывались, как и на любой законной станции. «По вызову, по приглашению, по деловому вопросу, с туристическими целями?» Тут Рыцарь запнулся, но лишь на миг – не настолько, чтобы у контролера возникли какие-либо сомнения: «По вызову». Ответ, хотя по сути дела и правдивый, был не самым лучшим; но что сказано, то сказано, как говорится «так, не так – перетакивать не будем». Ответ записался. «Имя или название, адрес вызывающего?» Тут явственно запахло осложнениями, но пилотская быстрота реакции помогла Уве-Йоргену. Он сразу же склонился чуть ли не к самому уху встречающего и выдохнул едва слышно: «Особая Служба. Высший уровень секретности. Больше сказать не имею права». Клерк сразу насторожился, пробормотал: «Особая?.. Минутку…» – воткнулся глазами в монитор и разыграл на клавиатуре какой-то лихой, хотя и очень короткий пассаж. Поджал губы. Снова поднял глаза на Рыцаря: «Еще минуту…» Рыцарь счел уместным слегка нахмуриться, спросил, добавив немного резкости в голос: «Что вас смущает?» Чиновник ничего не ответил, только посмотрел в сторону – оттуда, из глубины подвала, уже приближался другой человек – в поношенном костюмчике, незаметный, как говорится – без особых примет. Остановился шагах в трех. С полминуты внимательно разглядывал прибывших, пятеро ответили ему столь же внимательными взглядами. Потом глаза нового действующего лица остановились на одном только иеромонахе Никодиме, раскрылись до пределов и тут же сузились до щелочек. Еще через пару секунд человек кивнул, проговорил, обращаясь к чиновнику: «Шесть и пять – разница есть? Считать умеешь? Ладно, на всякий случай…», махнул рукой, повернулся и убыл восвояси. Чиновник облегченно вздохнул, говоря: «Все в порядке. Больше вопросов нет. Желаю вам больших успехов».
Выглядело это так, словно прибытие группы действительно было кем-то планировано, и самым естественным объяснением просилось – капитан Ульдемир и тут успел как-то подсуетиться. А почему бы и нет? Все знали, что Ферма способна и не на такие мелочи, как организовать нужную запись в нужном месте и времени. «Спокойного дежурства», – пожелал Рыцарь, и экипаж благополучно покинул полуподвал и, поднявшись на дюжину ступенек, ступил на почву нового для себя мира, убедившись в благополучном для себя исходе переброски.
Следует признать, что на сей раз группа дала маху: завидев людей впереди – неправильно истолковала ситуацию и оценила ее неадекватно. Прибывшие решили, что это – того же сорта пассажиры, какими были только что и они сами, спешат на переброску и никаких неприятностей от них не придвидится, и не угадали, не стали избегать сближения на единственной дороге, что вела к долгострою, и спохватились тогда лишь, когда сошлись лицом к лицу и трое преградили дорогу, а остальные привычным маневром зашли за спину. Тут только стало ясно, что это – другого поля ягоды.
(Тут следует сказать несколько слов, чтобы не сваливать всю вину в последовавших вскоре событиях на одних лишь прибывших. Встречавший их по распоряжению омниарха полицейский патруль Храма был именно полицейским патрулем, а не подразделением почетного караула, и действовал именно так, как и всегда в случаях, когда предписывалось встретить, задержать и доставить. Поэтому и обратился соответственно, и действия производил привычные, стандартные.)
– Э-э, господа, – вежливо промолвил Рыцарь, – здесь, кажется, достаточно места, чтобы разойтись, не толкаясь.
Говорил он, конечно, не на местном языке – откуда всем им было знать его, их же к предстоящей операции никто не готовил, так что объяснялся Уве-Йорген на линкосе. Его, однако, поняли и ответили незамедлительно и недвусмысленно:
– Нам приказано вас встретить и доставить. Так что сдайте оружие, если оно у вас есть, и следуйте за нами. А куда шестого девали? В сортире забыли?
Но в планы прибывших вовсе не входило, чтобы их куда-то доставляли, – тем более люди, даже не определившиеся при помощи хотя бы самого простого – числового пароля, принятого в экипаже с давних времен.
– Увы, – ответил Рыцарь, – в настоящее время, господа, мы лишены возможности выполнить вашу просьбу. Однако при первом же удобном случае, даю вам слово…
Представитель другой стороны лицом изобразил величайшее удивление и сказал, ни к кому персонально не обращаясь:
– Чего это он трясет воздух? Язык чешется? Или простых слов не понимает? Ну-ка, ребята, растолкуем им…
И через несколько секунд пятеро уже тихо-смирно лежали на земле. Пятеро, да. А шестой – тот самый оратор – обладал неплохой реакцией и почти что успел сбежать. Но индейцы всегда бегали быстрее, и через полминуты шестой присоединился к своей команде. Вот тут-то Уве-Йорген и сказал:
– Право же, устал я от всей этой городской жизни… Не желаю больше приключений, да и капитан наверняка уже для каждого придумал взыскание за нашу медлительность. Нельзя больше задерживаться!
– Погоди, Рыцарь, – сказал Питек. – А что с этими телами? Они через час-полтора очухаются и поднимут большой шум. Не лучше ли нам вытряхнуть их из шкур и влезть в них самим? Чтобы не вызывать новых осложнений.
Уве-Йорген с этим, однако, не согласился, да и остальные четверо тоже. Хотя Никодим, быть может, и не возражал бы: он и так существовал не в своем теле, и ему, в общем, было все равно – в чьей плоти обитать. Зато все остальные испытывали к своим природным телам сильную привязанность, и Георгий выразил ее в словах:
– Позорно бросать свое живое вот так, под открытым небом. А укрыть где-нибудь тут надежно и сохранно не получится. Чтобы мое мясо собаки рвали – нет, Питек. Другое дело – в схватке, но вот так – не согласен.
Оказавшись в меньшинстве, Питек спорить не стал. Сказал только:
– Будь по-вашему. Тогда хоть контрибуцию с них возьмем.
Против этого никто не выступил. Контрибуцию взяли оружием – у каждого поверженного оказался при себе компактный арсенал и холодного, и, можно сказать, «горячего» оружия. А также и разная житейская мелочь, начиная с карточек, служивших, судя по их содержанию, удостоверениями личности, служебными или общегражданскими – с ходу было не разобрать. У говоруна обнаружился и городской план – обычный, электронный, со сменой масштабов и выделением нужных районов. И под конец, критически обозрев друг друга, вновь прибывшие пришли к выводу, что одежда их поистрепалась настолько, что невольно станет вызывать подозрения у честных горожан. Да и фасоны совсем не те: полевая форма. Побежденные же были упакованы весьма пристойно. Поколебались немного, но Питек, наименее подверженный предрассудкам цивилизации, сказал:
– Да все равно мы уже грабители, а остальное – детали. Раздеваем. Пусть подышат кожей – им полезно будет.
Переоделись, свое обмундирование захоронили в мусоре – его тут было в избытке. После чего Рыцарь подытожил:
– Спасибо этим, не знаю – кто они, за посильную помощь. Сейчас найдем то, что нам нужно.
Нужен был один из вокзалов, где и должна была состояться их встреча с капитаном. В последнем, принятом еще на Ассарте послании Ульдемира он был обозначен как вокзал «Ав». Но в последней редакции городского плана Кишарета в обозначениях и сокращениях возникли изменения, не успевшие еще стать известными даже Ферме. И, в частности, «Ав» теперь означало не автовокзал, а аэро. Понятно, что группа, строго придерживаясь указаний, направилась именно туда и уже менее чем через час оказалась в аэропорту. Потолкавшись там еще час с лишним, никем не встреченные и сами никого не встретив, не только Рыцарь, но и все остальные ощутили потребность в отдыхе. Гостиница «Голубой берег» оказалась ближайшей, туда они и направились, там и поселились, не встретив для того никаких препятствий. Но вовсе не потому, что у них с аккредитацией все было в порядке: наоборот, совсем наоборот. Однако в Кишарете существовал такой порядок: принимать и селить всех, кто желает, – и сразу же отправлять всю информацию о новых постояльцах идентификам. Порядок, надо сказать, вполне разумный. Именно таким образом в полицейский участок и поступили сведения о пятерых, не поддающихся опознанию.
– Гер, да что с тобой, в самом деле! – Кажется, Вирга начинала сердиться уже всерьез. Почему она принимает во мне такое участие? Конечно, не случайно. Но только ли из желания поддерживать дружеские отношения с местной полицией? Желание естественное, но им дело явно не исчерпывается. Я снова прислушался к ощущениям своего тела. Ну конечно, мог бы догадаться и раньше. Тело по самую завязку наполнено влечением, памятью о былой близости и желанием новой. Вот оно что. Это в чем-то осложняет положение, но в чем-то и упрощает. Конечно, это явно не моя женщина, однако, во всяком случае, надо по возможности воспользоваться новой информацией.
Интересно, как он называет ее во внеслужебной обстановке? Вряд ли тут будет что-то замысловатое: похоже, что бывший хозяин тела обладал достаточно примитивным интеллектом. Попробую… С чем эта дама может ассоциироваться? Кошечка? Птичка? Мышка? Я знаю миры, в которых это вполне сошло бы за ласкательное имя. Однако ошибка может оказаться и грубой… Пока ясно, что мое нынешнее имя – Гер. И на том спасибо. А она… Обнаруженная мною в кармане записка была подписана буквой «М». Вероятно, с нее и начинается интимное имя или прозвище женщины. Что ласкательного в их языке на «М»? Очень непродуктивная буква. Макака – нет, конечно. Исключено. Мотылек? Это куда ближе. Лучше, чем Муха. Постой, а что, если просто…
– Милая, послушай…
Просчет – судя по выражению ее лица, мгновенно изменившемуся. Плохо. Но, к счастью, она, похоже, не любила откладывать обиду впрок:
– Ты же знаешь – я терпеть не могу, когда ты меня так называешь!
Рассердилась. Понятно. Нельзя оставлять этого так. Надо выходить из положения. Как же обратиться к ней? Я посмотрел на Виргу, и слово возникло само собой:
– Малыш, прости…
Она восприняла это обращение неожиданно. Широко раскрыла глаза. Неуверенно улыбнулась:
– Знаешь, это мне нравится. Называй меня так, когда тебе будет хорошо. Ладно?
– Конечно! Я так и хотел сказать. Просто в тот миг думал, как же мне написать в рапорте о том, что тут произошло только что. Промолчать?
– Нет, ты все-таки не в себе. Доложишь, как обычно: один пассажир был снят с ползуна двумя людьми службы Храма, осложнений не произошло. И дело с концом.
Храм? Что это за храм, чья служба может задерживать людей без всяких возражений со стороны властей? Господи, тут надо начинать с азов, разбираться с самого начала, а для этого нужна и обстановка, и время. А из моих так и не прибыло ни единого человека. Все пошло вкривь и вкось. Плохи дела, капитан.
– А скажи, Малыш…
– Потом, – одернула она меня. – Вот твоя смена.
И в самом деле – двухместный агрик с изображением той же драконьей головы на борту мягко опустился в нескольких шагах от нас. Дверца поднялась, из кабины вылез парень в такой же униформе, что была на мне. Направился к нам. Вирга – она же Малыш – поспешно отошла в сторонку. Видимо, в официальном ритуале места для нее не было. Я позволил телу принять строевую стойку. Сменщик приветствовал меня, подняв на уровень головы руку с раскрытой, обращенной ко мне ладонью. Я ответил тем же движением. Видимо, начинать следовало мне. Какие тут формулы приемки-сдачи? Вряд ли они сильно отличаются от повсеместно принятых.
– Дежурство прошло благополучно, нарушений порядка не было, прибытие и убытие транспорта согласно расписанию. Дежурство сдал…
На долю секунды я запнулся: кто сдал дежурство? Не Гер же, это всего лишь имя. Ну, тогда… Я всегда хорошо запоминал цифры.
– …сдал номер 716803.
– Принял 692559, – прозвучало в ответ. Слава Тебе, Господи, – сошло с рук.
– Гладкого дежурства, – пожелал я уже почти спокойно.
– Тихой подвахты, – услышал в ответ. И дополнительно: – Держись в третьем эшелоне, над перекрестком Зеленого и Оранжевого, в нижних как раз сутолока, сам понимаешь.
Я не понимал, но утвердительно кивнул, мысленно благодаря его за информацию: значит, я должен воспользоваться тем же агриком. Интересно, что подумал бы сменщик, если бы я вместо этого двинулся пешком – да еще не в ту сторону?
– Эй, ты меня не прихватишь с собой?
Вирга обратилась ко мне так, словно мы с ней вовсе не были знакомы или же едва. Такая, значит, была игра. Да и в самом деле – не полагается полицейскому во время патрулирования заигрывать с девицами ни здесь, ни в любом другом мире.
– Ладно, – я слегка пожал плечами. – Влезай!
Я галантно пропустил ее вперед. Сгорают чаще всего на мелочах – например, на незнании того, как открывается дверца в этом аппарате. Я постарался запомнить движение, каким это сделала Вирга. Обернувшись, прощально кивнул сменщику, он этого даже не заметил – двинулся уже в обход, показав нам спину.
Я уселся, медленно опустил дверцу, пытаясь наскоро разобраться в управлении. К счастью, Ферма догадалась вложить в мою память, среди прочего, и это умение. Очень хорошо; если бы я начал путаться в клавишах, моя соседка наверняка заподозрила бы что-то более серьезное, чем просто плохое самочувствие. Я нажал три из дюжины: «Авто», «Возврат» и «Старт». Этого оказалось достаточно.
Пока мы летели, я осмысливал новую информацию. Получалось, что, сменившись с дежурства, я не получал свободы действий: предстояло еще отбыть подвахту, то есть скорее всего – провести какое-то время там, куда я сейчас направлялся. Мелькнула мысль: сейчас в моем распоряжении есть транспорт, есть человек, из которого можно выжать куда больше информации, чем та, какой я владел сейчас. Я немедленно отверг этот вариант: исчезновение полицейского, да еще с агриком, не останется незамеченным, и я лишь спровоцирую операцию по моему розыску – нет, спасибо за такую роскошь, ешьте сами. В концентрированном виде оперативная информация стекается в полицейский участок. Правда, она в основном локальна, однако не зря сказано, что мудрец, увидев каплю воды, может представить океан; я, конечно, не Бог весть какой мудрец, однако же кое-что и в моих силах…
– Где тебя высадить?
Вопрос я задал через силу: высаживать Виргу означало – садиться где-то, перейдя с автомата на ручное управление, а внизу и вправду была сутолока – и в двух нижних эшелонах, и еще более на улице. Я ощутил великое облегчение, когда она сказала:
– Вот еще. Обожду тебя на крыше, а потом попробую подлечить, что-то ты мне сегодня не нравишься.
– А если…
Она покачала головой:
– Да ведь тихо в городе, так что на крышу-то ты сможешь выйти.
– Ну, будь по-твоему.
Такой вариант меня вполне устраивал. Тем более что мы уже долетели и агрик, умело лавируя, пошел на посадку на плоскую, уставленную такими же машинами кровлю полицейского небоскреба.
Я все-таки замешкался с поднятием дверцы; Вирга, перегнувшись, ткнула пальцем в кнопку (оказалось, для того, чтобы открыть выход, надо было лишь нажать крайнюю справа клавишу). Я вышел и галантно протянул руку, чтобы помочь ей. Вирга отстранила ее и выбралась сама. Оглядевшись, сказала:
– Видишь свободные скамейки под навесом. Я подожду тебя там.
– Только не уходи, – сказал я.
Она улыбнулась в ответ, покачала головой, и я направился к будке на краю крыши, где единственно и мог помещаться вход внутрь казенного здания.
На площадке перед лифтом было людно, наверное, потому, что смена закончилась не только у меня и освободившиеся полицейские прибывали для отбытия подвахты тем же путем, что и я, – через крышу. Здоровались друг с другом, обменивались короткими фразами вроде: «Ну, как прошло?» – «Да в норме, напрягаться не пришлось» или «Бузил там молодняк, пришлось приводить в сознание», изредка «Как жизнь, как семейство?» – «Спасибо, живы-здоровы, и твоим того же». И лишь однажды прозвучали слова, заслуживавшие, как мне показалось, внимания: «Был легкий шум – храмовые разбирались с какой-то братвой, о чем-то не договорились. Мы не влезали». – «Подметать много пришлось?» – «Да нет. Они сами потом все зачистили». – «Дров много наломали?» – «Шесть голов храмовых, но все теплые, только обчищены до нитки»… Не очень понятно, но любопытно, и я постарался отложить это в памяти для выяснения. А пока воспользовался этой паузой, чтобы внимательно просмотреть собравшихся, сколько успею. Потому что если уж мне удалось сойти за полицейского, то такое могло получиться и у кого-нибудь из тех, на поиски кого меня и послали. Но надежда эта быстро таяла: никого похожего здесь не нашлось; нет, жизнью духа тут и не пахло. А жаль.
Я, как и все, кивал и улыбался в ответ на такие же знаки внимания, запоминал людей – видимо, это были коллеги по службе, и с ними мне следовало добираться до нужного места. Странно выглядело бы, если бы я начал задавать вопросы вроде: «Забыл, где мое подразделение, напомни…» – «А ты из какого?» – «Да забыл, понимаешь ли…» Нужный этаж оказался девятнадцатым, из лифта вывалилась сразу чуть ли не половина спускавшихся, затопали по коридору; я не отставал. Вошли в просторное помещение, его можно было даже назвать залом, хотя обстановкой оно походило на учебный класс: столики и стулья, но вовсе не ресторанного типа, скорее школьные парты; на стенах – плакаты: форма, строевые приемы, другие приемы – броски, захваты, удары… Видимо, то был действительно класс.
Приемы меня не очень интересовали, зато план города привлек внимание – крупномасштабный, с названиями улиц, обозначением главных, видимо, объектов с их наименованием и номерами, где одна часть города была залита салатным цветом в отличие от остальных, черно-белых, – то был, видимо, район этого участка. Я напрягся, запоминая, в мыслях совмещая с карманным планом, это заняло с минуту. Потом снова повернулся к залу. Половина мест была уже занята, вновь прибывшие без суеты расходились по местам, которые были, кажется, постоянными. Поэтому я еще помедлил, прислушиваясь к телу, потом позволил ему двинуться в нужном направлении, усесться рядом со здоровенным малым и принять ту же свободно-выжидательную позу, в какой здешний люд ожидал последующих действий. Пока все шло вроде бы благополучно, никто не заподозрил меня в подмене.
Минуту или две ничего не происходило. Затем прозвучала команда: «Внимание!» Все разом встали – привычно, не шумя стульями: появилось начальство, три человека. Поздоровались, один из них скомандовал: «К докладам!», все так же бесшумно уселись, и один, откуда-то из первых рядов, начал свой рапорт. Я старательно запоминал формулировки, чтобы не ошибиться, когда очередь дойдет до меня. Ничего сложного: «Номер… (цифры). Объект семнадцать. Без сбоев, без происшествий. Замечено продвижение знакомой группы из службы Храма к ВВ-станции – ну, той… Передано смене. Закончил». Ответ последовал: «Принято. Следующий!» Тут же начал докладывать сидевший рядом с первым: «Номер… Объект восемь. Без происшествий. Но отмечено появление на объекте пяти человек, ранее не встречавшихся. Замечены были близ этой самой ВВ-станции, где вступили в драку с людьми, как выяснилось, службы Храма. Согласно инструкции, вмешиваться не стал, отправил картинку в Идентцентр. В остальном все спокойно. Закончил». Один из начальников проговорил: «Принято. Обращаю внимание внешней службы: патрульный поступил совершенно правильно, не вступая в контакт с подозрительными лицами, но передав их идентификам. Номер заслужил среднюю благодарность. Следующий…»
Новость заставила меня насторожиться. Пять человек, замеченных близ станции ВВ, нигде не числящихся. Кто это, если не мой экипаж? Почему они, не успев ступить на эту землю, уже оказались в конфликтной ситуации, попали под наблюдение, из-под которого вряд ли смогут так просто высвободиться? И не о них ли был услышанный мною на крыше разговор? Это уже засветка. Похоже, полицейская служба здесь поставлена серьезно. Теперь моя задача – установить со своими контакт – становится сложнее, чем представлялось…
Эти мысли заняли все мое внимание, и, может быть, к счастью: они помогли мне без излишнего волнения (а значит, и без сбоев) отрапортовать, когда очередь дошла до меня. Я просто продекламировал заранее сочиненный текст, который почти не отличался от остальных, за исключением разве что одной части:
– За десять минут до конца смены в районе объекта с прибывшего малиретского ползуна был снят один человек силами Храма. Передано смене.
До того у меня были сомнения – стоило ли говорить об этом и тем самым привлекать к себе внимание, без которого я мог бы отлично обойтись. Но я доложил и, скорее всего, поступил правильно: по тому, что мое сообщение было принято начальством без особого удивления и тревоги, я заключил, что им об этом уже было доложено кем-то другим. У меня еще не было сколько-нибудь достоверного представления о сетях наблюдения и контроля, но уже сейчас ясно было, что патрульная служба на объектах была лишь небольшой и не самой главной ее частью. Так что умолчать об этом означало бы – вступить на путь, ведущий прямиком к провалу. Интуиция не подвела. И я, благополучно закончив свой доклад, даже удостоился благодарности – правда, всего лишь малой, но и это я почел своей заслугой. Видимо, можно было считать, что на ближайшее время я обеспечил свою безопасность.
Однако не за этим же меня сюда послали, чтобы я устроил себе тут легкую жизнь. Да и не могло быть никакого покоя – теперь, когда я узнал, что мои люди, скорее всего, маячат в прицеле охранителей порядка.
Раз они в поле зрения полиции, да еще и каких-то идентификаторов и мало ли еще в чьем-то, место, куда они в конце концов попадут, сочтя его пригодным для оседания, станет сразу же известно властям. Но прежде, чем власть воспользуется этой информацией для захвата прибывших, место их нахождения должен установить я сам, чтобы каким-то образом вывести их из-под удара. Каким – я сейчас не знал, но это меня пока не беспокоило: в конце концов, имелись у нас всякие способы, но для этого следовало сначала объединиться. И при этом не раскрыть себя.
Пока я думал об этом, доклады закончились, но команды «Разойдись» или хотя бы «Свободны» не последовало, и это заставило меня снова навострить уши: видимо, должно было последовать что-то новое, а все новое сейчас было для меня полезным.
Так и получилось. Старший из начальства проговорил:
– Переходим к обстановке и заданиям. Полиция Храма сообщает, что занята розыском какой-то группы из восьми человек, якобы пробирающихся к обители Моимеда – в чем-то там они провинились перед храмовыми законами. Но поскольку державных установлений они вроде бы не нарушали, передвигаться группой официально не запрещено, хотя и не принято, а прямой просьбы о помощи от Храма не поступало, мы этим заниматься не станем. У нас и своих дел выше головы.
Я невольно насторожился. Восемь, преследуемых Храмом? Храм – как говорится, по умолчанию – должен быть ближе к духовной жизни, чем все остальное в любом мире. Однако же опыт подсказывает, что нередко вывеска не только не соответствует содержанию, но и прямо ему противоречит. Обитель Моимеда? Если она имеет отношение к Храму, то зачем гнаться за людьми, которые и так туда направляются? Хотя, может быть, эта восьмерка – ну, скажем, террористы и пробираются они туда для совершения какого-то соответствующего акта, поэтому их просто хотят перехватить вовремя? Или дело лишь в том, что они движутся группой, в мире одиночек уже одним этим вызывая подозрение? Ладно, подумаем об этом, но пока я и сам болтаюсь на тонкой ниточке, так что – все внимание тому, что происходит здесь и сейчас. Не пропуская ни слова из того, что говорит начальство.
– …А станем мы заниматься вот чем. Первое: в город прибыла делегация провинции Канидо с петицией в адрес Державного совета по поводу перераспределения налогов. Задача: не допускать, задержать и выдворить. Серьезного сопротивления не ожидается. Исполнители: шестерка в составе…
Последовали номера. Моего среди них не оказалось – вот и прекрасно. Однако так называемая подвахта тут вовсе не означала приятного времяпрепровождения в борьбе с одолевающим сном. По сути дела, она и была настоящей службой. Интересна и сама задача: какую-то делегацию выкинуть, не допуская ее до встречи с, по-видимому, органом верховной власти. Демократия по-альмезотски? Любопытно. Что дальше?
Похоже, сложность заданий тут увеличивалась по мере оглашения: первое было самым легким и безобидным.
– Второе: Торговый комитет Державного совета намерен провести внеочередное заседание для обсуждения законопроекта об изменении налога с оборота. Не допустить, для чего всех членов комитета изолировать до завтрашнего утра, способы на усмотрение группы. Предоплата произведена. Исполнители…
Без меня. Ура. Интересная картина возникает, однако. Полицейский участок решает – собираться органу Большого совета или нет. Это к вопросу о том – кто же тут настоящая власть. Очень полезная информация.
– Задание три. Разборка, о которой тут было доложено, носит несколько необычный характер. А именно: пятеро неопознанных оказали успешное сопротивление парням из полиции Храма. По этому поводу Храм тоже обратился к нам; однако они просят только установить местонахождение пятерки и сообщить о нем, но не принимать никаких мер к их задержанию и выяснению – откуда, что, зачем и так далее. Но вот тут мы с ними согласиться не можем. Не знаю, чего они там между собой не поделили, однако со станции ВВ поступила информация: один из этой пятерки является давно объявленным в розыск преступником, кликуха – Кошелек, по имевшимся сведениям, из нашего мира эмигрировал в прошлом году, теперь, значит, вернулся. Следует думать, что и остальные четверо – люди того же пошиба. Розыск и изоляция таких иммигрантов – это уже наш хлеб, а не храмовый. Зафиксировано место остановки неизвестной пятерки: отель «Голубой берег», номера 76 и 78. Тихий захват. Доставить сюда для установления личностей, обстоятельств и целей их появления, а также источника. Для чего уже дана команда изолировать тридцать седьмой квартал, блокировать население в домах и учреждениях и повязать гостей по возможности спокойно. Мы не станем спешить с оповещением полиции Храма, но возьмем их сами, прокачаем как следует и потом уже решим, что и как делать. Операция отнесена к чрезвычайным. Оплачено будет на месте. Возможное сопротивление подавить любыми средствами. Группа – двенадцать человек, номера…
Я с напряжением вслушивался. На этот раз мне очень хотелось оказаться в составе этой группы – понятно зачем. Но меня вновь обошли вниманием. Спасибо и на том, что сообщили место, где ребята окопались. Интересно, долго ли еще продолжится распределение заданий?
Последние две задачи меня уже не интересовали. В последнюю группу, которой поручено было самое, похоже, трудное и неожиданное – обеспечить беспрепятственное ограбление банка «ТДП-Кредит», – попал мой сосед по парте. Услыхав свой номер, он удовлетворенно ухмыльнулся и не удержался от выражения радости:
– Там десять процентов будут наши – представляешь, сколько это? Мне как раз не хватало до нового прыгуна…
– Повезло тебе, – откликнулся я, стараясь как можно натуральнее изобразить зависть.
– Да уж… Не то что тут киснуть до самого отбоя.
Тут прозвучала наконец команда, означавшая, что сбор закончен, свободные от заданий медленно потянулись к выходу. Я постарался выбраться из зала в числе первых. И успел занять место в первом же лифте, отправлявшемся на крышу.
Поднимаясь, я больше всего опасался того, что у Вирги не хватило терпения и она исчезла; сейчас она была мне очень нужна, никто другой не смог да и не захотел бы мне помочь.
На скамейке ее и в самом деле не оказалось. Я приуныл было, но ненадолго, взглядом обнаружив ее у балюстрады, огораживавшей крышу. Бросился к ней, лавируя между взлетающими агриками с полицейскими эмблемами и членами групп на борту. И в глазах ее увидел радость. «Лишние сложности», – промелькнула мысль. «Наоборот», – возразила ей другая. Ладно, увидим…
– Малыш, – проговорил я, одновременно сделав руками движение, словно собираясь обнять ее и только усилием воли удержав себя от этого. – Как хорошо, что ты не ушла…
И даже сердце екнуло у меня – с такой радостной готовностью подалась она вперед, навстречу несостоявшемуся объятию. Господи, да она и в самом деле… Ох, нехорошо получается.
Но дело – важнее. Ради его успеха ты должен быть готовым при случае пожертвовать и собственной жизнью, не то что…
Жизнью – да. А честью?
Но сейчас – не до этических каприччо.
– Малыш, можешь ты сейчас оказать мне услугу? Помочь. В очень важном для меня деле.
Не согласие и не отказ увидел я на ее лице, но удивление. Наверное, я – да нет, конечно, не я, а прежний жилец в этой шкуре, рыцарь дубинки, – никогда раньше не обращался к ней с такой просьбой. Или скорее не в содержании просьбы была необычность, а в форме, в интонации. Не сообразил вовремя. Тут нужно было иначе, куда более уместным оказалось бы повелительное: «Ты это… Быстро… Вот что сделай!» Привокзальная дама наверняка привычна именно к такой манере. Придется перевести на ее язык.
Не понадобилось, однако: удивление оказалось мгновенным, а сменившая его улыбка не то что радостной, скорее – торжествующей, словно бы Вирга только что обрела нечто, чего давно уже добивалась, на что надеялась, но до сей поры не получала. И ответ ее прозвучал соответственно:
– Гер, ты же знаешь – я для тебя все, что угодно…
И ни с того ни с сего я вдруг уже во второй раз за последние часы подумал – нет, даже не подумал, ощутил: весна, как бы там ни было, а тут весна…
– Молодец, Малыш. Тогда слушай: сейчас, немедленно, как можно скорее, любым способом лети в «Голубой берег» – знаешь? (Она кивнула.) Там номера… В них пятеро мужиков. Передашь любому из них…
Еще пару секунд я смотрел ей вслед, и на душе у меня было странно.
Но вовремя спохватился и собрался. Я уже представлял себе, что такое подвахта: бездельничать не дадут, обязательно к чему-нибудь приспособят, подчиненный всегда должен быть озадачен – в этом альфа и омега воспитания личного состава любой службы. Сейчас начальство как раз решает: кого куда засунуть; в таком хозяйстве занятие всегда найдется. И вот пока еще не началась раздача подарков, следует исчезнуть: мне здесь больше делать нечего, не мой профиль. Главное удалось неожиданно установить: экипаж прибыл, и вскоре – через полчаса, по моей прикидке, – к ним нагрянут представители власти. Что там за уголовник обнаружился, которого здесь разыскивают? Что-то там ребята сделали не так. Наверное, иначе нельзя было. Ладно, сейчас моя задача – отправиться туда, куда должна их привести посланная мной женщина. Иными словами – к тому вокзалу, где ожидало меня мое родное тело и где витали, наверное, в изрядной растерянности тонкие тела блюстителя местных порядков. Произведем обратную замену, но сразу же погрузим его в сон на час-другой. Потом у него возникнет немало проблем. Но об этом пусть его голова и болит, у меня своих забот будет по горло.
И я сказал своему единственному знакомому – тому, с кем сидел рядом на докладах:
– Спущусь на пять минут – забыл про одно дело.
– Смотри, знаешь ведь – вдруг понадобишься.
– Да я мигом. Одна нога здесь, другая – там.
Так оно и должно быть. А потом – и первая нога тоже там. И – с приветом.