Глава 4. В которой едва предотвращается дорожный недуг
Очередной день принес очередной переезд в карете, чего Одрина вовсе не желала. Но, к счастью, сейчас-то она находилась в полном сознании и в чистоте, чему была очень рада. Роскошная карета леди Ирвинг имела абсолютно безупречный вид, и в ней не было ни единого пятнышка грязи.
Сидя на подушках, обтянутых полосатым бархатом (оранжево-красным, разумеется, ибо графиня не терпела тусклых расцветок), Одрина смотрела на древние стены Йорка, становившиеся все меньше. Через некоторое время, по мере продвижения на север, исчезли и стены, и поля, окружавшие город, – теперь карета катила мимо безлюдных вересковых пустошей.
– Как долго нам ехать до Касл-Парра? – спросила Одрина, хотя это не так уж ее интересовало. Ох, теперь она – словно пташка в золоченой клетке… И будет томиться в ней до тех пор, пока ее не освободит какой-нибудь благородный рыцарь.
– Не более трех часов. Но лишь благодаря этим резвым лошадям и столь комфортабельной карете. – Несмотря на свой болезненный вид, Ричард Резерфорд, отец Джилса, с учтивой улыбкой склонил голову перед леди Ирвинг.
Одрина с графиней сидели лицом по ходу движения, а оба американца – напротив них, то есть занимали противоположные места; причем довольно скоро, минут через пять, после того как они отъехали от постоялого двора, старший Резерфорд побледнел… и вообще выглядел очень неважно, хотя и утверждал, что прекрасно себя чувствует.
Джилс ткнул отца локтем в бок и тихо сказал:
– Па, ты выглядишь ужасно… Ты же знаешь, что тебе становится плохо, когда ты так едешь. Пересядь на противоположное сиденье.
– Сынок, где же твое рыцарское благородство? – проскрипел Ричард.
Одрина взглянула на него с удивлением. «Как странно, что у такого крепкого на вид загорелого мужчины внезапно возник такой болезненный цвет лица, – подумала девушка. – Похожий оттенок был в моде в прошлом сезоне – зеленый, переходящий в коричневый…»
– Но будет ли это по-рыцарски, если тебя стошнит прямо в карете леди Ирвинг? – возразил Джилс.
– Полагаю, что нет, – заметила графиня; ее лицо под фиолетовым тюрбаном сейчас выражало некоторую тревогу. – Одрина, девочка моя, поменяйся местами с мистером Резерфордом, пока он не ознакомил нас с тем, что съел на завтрак.
Ричард прикрыл глаза и пробормотал:
– Абсолютно ничего, миледи. Так безопаснее. Я никогда не ем, если знаю, что мне предстоит поездка в экипаже.
– Господи, да как же вы собираетесь пережить такой напряженный день? – с некоторым раздражением в голосе проговорила леди Ирвинг. – Вам надо поесть. Иначе как же вы будете путешествовать в поисках сундука с сокровищами?
– Это всего лишь шкатулка с секретом. – Резерфорд-старший попытался улыбнуться, и на лбу у него выступила испарина.
– Мистер Резерфорд, вы действительно выглядите очень неважно, – сказала Одрина. – Пожалуйста, давайте поменяемся местами. Мне никогда не бывает плохо в дороге. – Ей показалось, что Джилс при этих ее словах тихонько хмыкнул, и она добавила: – При том условии, конечно, что меня не станут поить настойкой опия.
В этот момент экипаж наскочил на ухаб, и даже пружинные рессоры не смогли уберечь его от сильной встряски. Резерфорд-старший судорожно сглотнул, после чего, не открывая глаз, пробормотал:
– Благодарю вас, миледи. Я не возражаю.
Он быстро поднялся и чуть пригнулся под потолком кареты. Одрина сделала то же самое. От очередного толчка они оба покачнулись, и девушка, стараясь удержаться на ногах, уперлась одной рукой в потолок, а другой машинально ухватилась за плечо Джилса. Тот мгновенно поддержал ее и воскликнул:
– Осторожнее, принцесса!
Его ладонь оказалась крепкой и жесткой. И он, вероятно, был очень сильный…
– Я вполне устойчива, – сказала Одрина. Она тут же отдернула руку, хотя прикосновение к Джилсу Резерфорду никак нельзя было бы назвать неприятным.
– Прошу прощения, леди Одрина, – проговорил Резерфорд-старший. – Если вы позволите мне немного продвинуться…
Они попытались осторожно разойтись, но тут нога Ричарда вдруг зацепилась за ногу девушки, и оба, утратив равновесие, без всякой грациозности рухнули на противоположные сиденья. Что же касается Одрины, то она «приземлилась» прямо на колени к Джилсу.
Стараясь побыстрее занять свое место, она пробормотала:
– Прошу прощения, сэр.
– Не стоит извиняться, – ответил Джилс, когда девушка уселась на сиденье рядом с ним. – Для меня большая честь принять на свои колени столь аристократическое заднее место.
– Молодой человек, вы ужасно вульгарны, – проворчала леди Ирвинг; Ричард Резерфорд едва не упал ей на колени – промахнулся лишь несколькими дюймами.
– Всегда или только сейчас? – осведомился Джилс. Помогая девушке сесть поудобнее, он взял ее за руку чуть повыше локтя. И в тот же миг Одрина снова ощутила приятное тепло его широкой ладони.
– Пока еще не решила, – ответила леди Ирвинг. – Скорее всего – первое.
– Что ж, буду знать, – отозвался молодой американец. – И даже, возможно, закажу себе носовые платки с вышитой на каждом надписью «вульгарность» в качестве девиза. Впрочем, в переводе с латинского слово «вульгарный» означает «обыкновенный». Так что вам, наверное, лучше придумать какое-нибудь другое оскорбление.
– Сынок, не надо… – чуть ли не простонал Ричард. Цвет его лица возвращался к нормальному, хотя глаза его опять были закрыты.
– Фигляр… – буркнула графиня.
– Тоже не слишком сильно, – с усмешкой заметил Джилс. – Вам, миледи, следует хорошенько постараться, если хотите, чтобы я заплакал от обиды. Принцесса, может, вы попробуете?
– Нет… Не думаю, что это разумно.
– А вы всегда поступаете разумно?
– В прошлом – нет. Но теперь… Я неожиданно для самой себя оказалась в Йорке, и в результате мне не позволили присутствовать на свадьбе любимой сестры, – так что, наверное, пора начинать. – Едва сказав это, Одрина вдруг поняла, что не может оторвать взгляд от собеседника (ресницы Джилса были гораздо темнее его медной шевелюры, а также золотистой щетины, проступавшей на щеках и подбородке).
– Но вы можете и подождать хотя бы до конца года, – заметил он. – Позвольте себе напоследок «неразумное» Рождество.
Но было не так-то легко смотреть в его голубые глаза – все равно что глядеть в полуденное небо.
– Ну… это как получится. Ведь теперь я участвую в поисках сокровищ… – Одрина разгладила свою лиловую юбку. Подобный цвет ей никогда не нравился. Этот наряд был последней каверзой вероломной служанки, собиравшей дорожный сундук для передачи ей через леди Ирвинг. – А что представляет собой та шкатулка с секретом, которую вы ищете? Должно быть, она… очень ценная, раз уж вы из-за нее пересекли океан.
– Да, верно, – подтвердил Ричард.
– Нет-нет, – почти в тот же миг возразил Джилс.
Отец с сыном переглянулись и Резерфорд-старший проговорил:
– Как ты можешь это отрицать? Ведь я же прав, согласись.
– Ладно, хорошо, прав… – уступил Джилс. – Если, конечно, действительно существует эта шкатулка с секретом, принадлежавшая моей матери.
– Она действительно существует, – решительно заявила леди Ирвинг. – Я никогда в таких случаях не ошибаюсь, уж поверьте. – Отец с сыном взглянули на нее с удивлением, и графиня, вскинув подбородок, добавила: – Ну кого бы не заинтересовали такие люди, как вы? Американцы, рыскающие по Англии и скупающие драгоценности… Весьма подозрительное поведение. Конечно же, я решила выведать ваши секреты. Ведь вы могли оказаться опасными преступниками?
Джилс хотел что-то возразить, но Одрина его опередила:
– Предположим, информация леди Ирвинг верна, – но что именно вам известно об этой шкатулке?
– Думаю, что это так называемая «химицу-бако», – ответил Ричард.
– Химицу-бако? – переспросила леди Ирвинг. – Что за языческое словечко?
– Это японское слово. – Голос Ричарда уже обрел прежнюю твердость. – Такие шкатулки были изобретены в Японии, и самые лучшие из них изготавливают именно там. Они состоят из взаимосцепляющихся и взаимоблокирующих дощечек, которые необходимо сдвигать в определенном порядке, иначе шкатулка не откроется.
Одрину заинтересовал географический нюанс данной темы.
– Но как шкатулка из Японии могла попасть к нам в Англию, тем более – сюда, в Йоркшир?
Словно напоминая о том, что они находились в провинциальной глуши, карета замедлила ход, въехав в густую и глубокую грязь. А за окном виднелось сероватое небо, затянутое облаками.
– Отец моей покойной жены был маркизом, – принялся объяснять Ричард. – Однако ее мать была родом из Голландии, из семьи коммерсантов. В те годы японцы лишь голландским судам позволяли заходить в свои порты, и дед моей жены привозил оттуда для своих близких различные необычные вещицы – вроде тех же химицу-бако. И леди Беатрис получила эту шкатулку от своей матери. Это произошло незадолго до нашего отъезда за океан.
– И вы полагаете, что в этой шкатулке спрятаны сокровища? – осведомилась леди Ирвинг. – Какого она размера?
– Мы точно не знаем, что в ней хранится, но, скорее всего, она не слишком большая, – ответил Джилс. Внимательно посмотрев на графиню, он вдруг спросил: – А почему вы согласились с нами ехать, то есть – сопровождать нас?
Леди Ирвинг с усмешкой ответила:
– Разве я могла остаться в стороне от такого скандального происшествия? – Графиня снова усмехнулась. – Нет, ни в коем случае.
Одрина, в этот момент смотревшая в окно, невольно вздрогнула; слова леди Ирвинг ее насторожили.
– Значит так вы намерены услужить моей матери? А как же ваша многолетняя дружба?.. – спросила девушка.
– Я не сделаю ничего, что повредит вашей матери, моя дорогая. Я могу лишь иногда позабавиться, когда она появляется в каком-нибудь идиотском наряде. – Графиня с самодовольной улыбкой поправила свой фиолетовый тюрбан. – Для меня самый лучший скандал – это тот, о котором известно лишь мне одной. Так что можете смело доверить мне все свои секреты. Мне нужно только одно – знать о них.
– Уж не заболел ли я? – пробормотал Джилс. – Не понимаю, какой смысл в подобных знаниях.
– Я тоже, – отозвалась Одрина. – Тем не менее… Спасибо за откровенность, леди Ирвинг.
– Ну, а вы, принцесса?.. – продолжал Джилс. – Что привело ваше аристократическое мягкое место в эту карету? Почему вы решили составить нам компанию?
«Он что, флиртует со мной или же просто насмехается?» – подумала Одрина. Она покосилась на молодого человека, сидевшего рядом с ней. И почему-то ее внимание привлекли веснушки у него на скулах – казалось, некий художник стряхнул на них с кисточки золотистую краску.
Сложив руки на коленях, Одрина сказала себе: «Нет, никакого флирта». Но и возмущаться, конечно же, не следовало.
– А какая у меня была альтернатива, мистер Резерфорд? Вот и пришлось путешествовать вместе с вами, – проговорила девушка спокойным голосом. – Не могла же я остаться в одиночестве в Йорке… Такое просто недопустимо для юной леди из благородного семейства. А вернуться в Лондон с отцом и Ллуэлином… Ох, даже не знаю, кому бы это не понравилось больше – мне или им.
– То есть вы оказали нам честь лишь по причине отсутствия выбора?
– В любом случае вам оказана честь, – с любезной улыбкой ответила Одрина. – Постарайтесь не забывать об этом, когда у вас снова возникнет желание поговорить о моем заднем месте.
– Сплошная вульгарность… – проворчала леди Ирвинг.
Джилс Резерфорд лишь улыбнулся на эти слова.
А карета, выехав из грязи, катилась все дальше, и через некоторое время у Одрины появилась возможность созерцать не только обоих Резерфордов, леди Ирвинг с ее тюрбаном и унылые вересковые пустоши – сквозь серый туман проступили сначала флигеля Касл-Парра, сложенные из желтоватого камня, а затем и центральный корпус с куполообразной крышей, возвышавшейся над остальными строениями, словно увенчанная короной голова. Весь этот архитектурный ансамбль почему-то наводил на мысль об элегантной даме, приветственно раскинувшей руки.
Когда же карета подкатила к парадному входу и они выбрались наружу, их встретил сам лорд Дадли – уже довольно пожилой, но необычайно любезный и улыбчивый. Одрина предположила, что столь радушный прием гостей свидетельствовал об уважении к ее отцу, а также о том, что виконт очень скучал в здешнем уединении. Карие глаза этого невысокого худощавого старичка весело поблескивали, когда он, жестом отпустив дворецкого, самолично провел гостей в свой величественный особняк и скрипучим голосом проговорил:
– Сейчас к нам почти никто не заезжает. Мы с супругой и наша невестка очень скучаем в одиночестве, поэтому нас необыкновенно обрадовало сообщение Аллингема. В молодости мы с его отцом были большими друзьями, и я помню нынешнего графа еще совсем маленьким. Он был довольно скверным мальчишкой, однако старшие сыновья очень часто такими и бывают, верно?
Ричард Резерфорд засмеялся.
– Так как вы – наш хозяин, я не стану с вами спорить. Но поскольку мой старший сын находится рядом со мной, то не могу и согласиться.
– Так это ваш сын? – Лорд Дадли внимательно оглядел каждого из гостей. – А… леди Ирвинг?.. Добро пожаловать, миледи. Ну, а вы… Вы, как я понимаю, дочь Аллингема. – Тут взгляд виконта остановился на Джилсе. – Знаете, молодой человек, вы очень похожи на свою мать.
– Вы ее знали?
– Кто же не знал леди Беатрис… Что ж, идемте. – Виконт повел гостей через гулкий холл. – Так вот, леди Беатрис… Она была довольно высокой и очень веселой. Я до сих пор помню ее рыжие волосы и ее смех. У нее был чудесный смех, правда?
– На моей памяти она не так уж часто смеялась, – тихо произнес Джилс. – Впрочем, это понятно – она долго болела.
– К ноге! – раздался вдруг высокий чуть дребезжащий голос. После чего послышался легкий перестук лап с цоканьем когтей. А через несколько секунд в поле зрения появилась пестрая собачья свора, в центре которой шествовала женщина такого же преклонного возраста, как и лорд Дадли. Лицо ее походило на высохшее сморщенное яблоко, осанка же оказалась почти генеральской. Одета виконтесса была довольно просто (старомодное темно-зеленое платье), но при этом ее длинные седые волосы были распущены словно у юной девушки.
– Наконец-то приехали! – выкрикнула она вместо приветствия, и голос ее походил на звучание старой заржавевшей флейты. – Мы с Дадли и Софи ждем обеда уже не менее получаса, – добавила пожилая дама.
– Похоже, она столь же радушна, как леди Ирвинг, – прошептал Джилс Резерфорд на ухо Одрине. – Думаю, здесь будет весело.
– Софи – это наша невестка, – объяснил лорд Дадли; а тем временем собаки – их было около десятка – вертелись вокруг него, помахивая хвостами. – Она, как я понимаю, подруга вашей покойной жены, мистер Резерфорд. Так сообщил в своем письме лорд Аллингем. Большую часть времени Софи проводит в библиотеке, потому что туда не допускаются собаки. Видите ли, они имеют склонность грызть книги, – добавил виконт со смехом.
– А я вообще не захожу в библиотеку, – сообщила его супруга. – С моими собачками столько хлопот… У меня просто нет времени на чтение. – Окинув взглядом гостей, виконтесса пробормотала: – Ну, кто же у нас здесь? Ага… полагаю, вы и есть мистер Резерфорд. – Несколько секунд она смотрела на Ричарда, затем перевела взгляд на его сына. – А это еще один Резерфорд, так? А вы, как я понимаю…
– Дочь лорда Аллингема, – подсказал виконт, и Одрина тут же сделала реверанс. – А это леди Ирвинг, – добавил лорд Дадли.
Чуть помедлив, леди Дадли повернулась к графине и проговорила:
– Я помню вас еще с тех пор, когда вы были Эстеллой Оливер. Во время вашего первого лондонского сезона я была примерно в том же возрасте, в каком вы сейчас. Вы были очаровательной девушкой. Отчего вы так изменились?
– Причины – спиртное, азартные игры и распутные мужчины. – Звуки «р» у леди Ирвинг получились особенно раскатистыми. – Что ж, столичные удовольствия стоят нескольких лишних морщин и седых волос. А какие оправдания у вас, леди Дадли?
– Я слишком стара, чтобы оправдываться за свой внешний вид. – Виконтесса скрестила на груди руки, слегка при этом ссутулившись. – Дадли, я голодна, – проворчала она, взглянув на мужа.
Ричард Резерфорд откашлялся и проговорил:
– Мы все очень сожалеем, что наша задержка в дороге нарушила ваш распорядок и причинила вам неудобства.
– Лично я не сожалею, – возразила леди Ирвинг. – Мы и так ужасно тряслись, когда ехали по этим ухабам. Не было никакого смысла мучить себя еще больше и гнать лошадей, чтобы выгадать несколько минут.
Одрина заметила, что Ричард Резерфорд взглянул на графиню так, как обычно смотрел на своего сына, увещевая его, – мол, помолчи и веди себя пристойно.
И, как ни странно, леди Ирвинг действительно умолкла.
– Миледи, прежде чем мы познакомимся с леди Софи и пройдем в обеденный зал, я хотел бы, если позволите, поинтересоваться, – мистер Резерфорд сделал учтивую паузу, – имеется ли у вашей невестки шкатулка с секретом? Вы замечали у нее подобную вещь? Она когда-то принадлежала леди Беатрис и…
– То есть вы, Резерфорд, сразу переходите к делу? – перебила хозяйка.
– Да, у Софи есть такая, – подтвердил лорд Дадли, поглаживая одну из собак. – Прелестная вещица золотистого цвета. Софи так и не смогла ее открыть, но в этом, наверное, нет необходимости. Если ее потрясти, сразу станет ясно, что она пустая.