Глава 5. Кровяная туманность
Кроме того случая со спутником, ничего не предвещало беду. Действительно, все системы работали безотказно, в точку выхода в суперпространство мы пришли без происшествий. Да и вообще ничего не могло случиться, потому что звездолёт имеет абсолютную защиту. Система стабилизации материи делает звездолёт неуязвимым при любых катаклизмах. Даже если бы звездолёт остался без энергии, защита всё равно продолжала бы работать не меньше сотни лет. Но… что-то произошло.
Это произошло внезапно. Дикая перегрузка вдавила меня в кресло. Видимо, выключились компенсаторы ускорения. Мне на миг показалось, что отсек наполнился багровым маревом. В следующее мгновение я потерял сознание, хотя…
Нет, это была не полная отключка. То, что со мной происходило, больше было похоже на тягостный бредовый сон. Вокруг меня не было ничего, кроме пугающего багрового тумана. Даже не вокруг меня, потому что и меня самого не было. То есть я был везде и нигде.
Моё сознание будто растянуло по пространству и времени. Что-то несло моё бестелесное ничто сквозь этот нескончаемый ужас. Потом была огромная кривляющаяся рожа. Я, влетаю в разверзнутую красную пасть этого чудовища, а там, дальше, точно такой же багровый туман и следующая пасть. И так повторялось раз за разом. Я кричал от ужаса – кричал оглушительно… и беззвучно. Мне, стало казаться, что это никогда не закончится.
Из этого леденящего душу бреда меня рывком выдернула внешняя сила. Именно внешняя, я это каким-то образом почувствовал. Но когда я очнулся, страх не пропал. С трудом расклеив веки, я увидел, что весь отсек и в самом деле заполнен призрачным багровым маревом. Всё, что меня окружало, выглядело настолько нереальным, что казалось продолжением бреда. В отсеке стояла мёртвая тишина.
Теперь я находился не в кресле, где должен был находиться, если доверять здравому смыслу. Я полустоял-полувисел, едва касаясь ступнями пола. Все мои мышцы были отключены, но я не падал, хотя и ощущал силу тяжести.
Сквозь кроваво-красную пелену я с трудом разглядел остальных членов нашей команды. Все, кроме Данилки, были в таком же положении, как и я. Данилка стоял в центре отсека управления и что-то беззвучно говорил.
Я сначала подумал, что потерял слух, но потом понял, что это не так: я слышал своё дыхание, но звуки снаружи как отрезало. Я понял, что Данилку вообще никто не слышит. В какой-то миг мне показалось, что вокруг меня не туман, а что-то желеобразное или даже твёрдое. Мне стало казаться, что я замурован в этом чёрт знает чём. Ещё я подумал: «Вот почему я не падаю».
Да, ещё время. Это трудно передать словами. Дело в том, что я не чувствовал хода времени. То есть времени будто вообще не существовало.
А Данилка продолжал что-то говорить, показывая на переходный тамбур отсека управления. Он явно не понимал, что мы его не слышим. Но нет, он всё-таки это понял и что-то сделал. Я увидел снопы искр, сорвавшиеся с его ладоней, и тут же у меня появилась способность двигаться. Я твёрдо встал на ноги. Всё-таки в отсеке был именно туман.
Итак, все вышли из оцепенения. Мёртвую тишину отсека управления прорезал Данилкин голос:
– Все выходите из отсека! Немедленно! Спускайтесь в кают-компанию! Быстрее!
– Данил, что происходит? – спросил Борис.
– Дядя Боря, вопросы потом! Всё серьёзнее, чем вы можете себе представить.
***
Мы один за другим прошли через переходный тамбур… и остановились перед зияющей пустотой лифтовой шахты. Лифта в шахте не было. То есть он был, но находился выше, прямо около люка аварийной эвакуации. Лифт не двинулся с места, даже когда Рич нажал кнопку принудительного вызова.
– Странно, – сказал Варданян, – почему лифт наверху?
Виктор вполне резонно, казалось бы, сказал ему:
– Его туда кто-то вызвал.
– Кто вызвал? – возразил Борис. – Там же никого нет, мы все здесь.
– Мы здесь, а лифт там, – констатировал Виктор очевидную уже ситуацию.
– Лифт почему-то заблокирован, – сообщил Данилка.
– Кто его мог заблокировать? – удивился Борис.
– Не знаю. Не теряйте времени, здесь опасно долго находиться. Спускайтесь прямо так, по шахте.
Уж лучше бы отказали аппараты искусственной гравитации. В невесомости можно было бы пролететь по шахте, от чего-нибудь оттолкнувшись, а так пришлось карабкаться вниз, цепляясь за скобы, выступающие из стен шахты.
Я спускался предпоследним, А Данилка следом за мной – по воздуху, ни к чему не прикасаясь. Вот когда я по-настоящему позавидовал его владению левитацией. Жаль, что я этого не умел.
Спускаться было трудно. Это из-за большого расстояния между скобами. Мало того, когда мы были на полпути к выходу из шахты, сверху послышался лязгающий звук. Я посмотрел вверх и обомлел: прямо на нас с бешеной скоростью нёсся лифт. Данилка остановил его. Он просто крикнул лифту «стоять!», и лифт остановился.
Но этим кошмар не закончился. Через промежутки между лифтом и стенами шахты к нам потянулись… десятки то ли щупалец, то ли рук с когтистыми пальцами. Эти руки, похоже, были сотканы из той же кроваво-красной субстанции, что и туман.
Данилка попытался остановить это жуткое нечто. С его ладоней ударили вверх два ярких световых конуса, и над нами появился прозрачный голубоватый экран силового поля. По экрану как молнии с треском забегали вспышки электрических разрядов. Руки, или не знаю, как ещё это назвать, несколько раз касались этого экрана и судорожно отдёргивались назад. Но… при очередной попытке «руки» прорвали экран и ринулись вниз к нам. К счастью мы успели перейти из лифтовой шахты в кольцевой отсек звездолёта.
Данилка крикнул нам, чтобы мы бежали и ждали его в кают-компании, а сам скрылся внутри шахты. Мы бросились бежать вдоль кольцевого коридора в сторону кают-компании. Пробежали мимо хозблока, мимо машинного отделения и медицинского блока, миновали двери в спальные каюты. Когда мы вбежали в отсек кают-компании, Варданян заблокировал переходный тамбур отсека.
В кают-компании тоже стояло это красное марево, но там оно было намного прозрачнее, чем в отсеке управления и в кольцевом отсеке. Оно там было даже не красное, а бледно-розовое.
Мы буквально повались в кресла и на выдвижной диван. Не знаю, как чувствовали себя другие, но у меня, как говорится, тряслись все поджилки. Виктор, плюхнувшись рядом со мной на выдвижной диван, спрашивает Бориса:
– Боря, а как же Данил сюда попадёт? Тамбур заблокирован.
– Вить, не беспокойся. Он пройдёт. Ты же знаешь, что он сквозь чего хочешь пройдёт. Для него это пустяк.
Борис уселся рядом с нами. Мы все ждали, чем закончится этот кошмар.
Данилка появился минут через пять. Он, как и говорил Борис, прошёл сквозь заблокированный переходный тамбур. Остановившись около входного люка, Данилка велел всем успокоиться (легко сказать), а Борис спросил его:
– Данил, скажи: что произошло?
То, что я услышал в ответ, было как удар обухом по голове. Я ожидал услышать всё что угодно, но не то, что услышал:
– «Прометей-2» взорвался, – сообщил Данилка.
В кают-компании на миг повисла мёртвая тишина, а потом поднялся такой гвалт, что трудно было разобрать, кто что говорит. Почти все повскакивали с мест. Овсянников кое-как уговорил, чтобы все снова расселись по местам и успокоились.
Когда суматоха прекратилась, Борис спросил Данилку:
– Данил, что ты имеешь в виду? Ты хочешь сказать, что мы погибли? Нам только кажется, что мы существуем?
По правде говоря, у меня в тот момент было такое чувство. То есть что мне лишь грезится, что я существую. Абсурдное чувство, не правда ли? Овсянников нас успокоил. Он сказал, что никому ничего не кажется и что все живы. Потом он пояснил:
– Звездолёт взорвался в далёком прошлом.
Боря, удивлённо:
– Бред… В каком ещё прошлом?
– В прошлом, в котором никого из нас ещё не было, – ответил Данилка и уточнил, – в тысяча девятьсот сорок втором году.
– Ничего не понимаю… – пробормотал Борис.
– Дядя Боря, Вы думаете, что я что-нибудь в этом понял?
– Но как он мог взорваться в то время, в котором его не существовало? Как он вообще мог взорваться? Если он взорвался, то почему сейчас целый и невредимый?
– Дядя Боря, я же сказал, что не могу это объяснить. Ну, пока не могу, а дальше – не знаю.
Варданян задал вопрос:
– Данил, а что это за красное не пойми что? Ты это-то хоть знаешь?
– Знаю. Это распылённая в пространстве и времени кровь.
Игорь с испугом:
– Кровь?! Какая ещё кровь?!
– Наша. То есть не всех нас, а всех, кроме моей.
– Полный бред…, – чуть слышно произнёс Борис. Он сказал это так тихо, что даже я еле это услышал, хотя сидел на диване рядом с ним. Но Данилка, который всё ещё стоял около люка, услышал и уточнил:
– Не бред, а абсурд, если не знаете. Но это то, о чём я сказал.
После того как Данилка сказал про кровь, на меня словно дыхнуло могильным холодом. Я сидел на диване, оцепенев от ужаса, боясь даже пошевелиться.
После короткой паузы Варданян сказал:
– Данил, я ничего не понял. Наверное, вообще никто не понял. В любом случае от этого тумана стало как-то нехорошо. Ты можешь его убрать?
– Могу, но не буду.
– Почему? – удивился Борис.
– А потому. Я не знаю, к чему это приведёт. Кровь исчезнет сама примерно через десять минут. Надо дождаться, когда «Прометей-2» выйдет из кровяной туманности.
– Из туманности?! – воскликнул Борис
– Да, из туманности. Мы, если не знаете, в туманности из нашей… ну, то есть из вашей крови. Туманность снаружи, а внутри лишь её малая часть. Я не понимаю, откуда могло взяться столько вашей крови. Даже земные океаны – лишь капля по сравнению с этой туманностью.
Варданян, удивлённо:
– Данил, как снаружи могло что-то попасть внутрь звездолёта? Как же защиты? Они не работают?
– Защиты работают, – ответил Овсянников, – а остального я не понимаю.
Я спросил:
– Ну ладно, пусть туманность, пусть что-то попало внутрь, но что это за дрянь к нам тянулась?
– Руки?
– Они самые.
– Сань, я не знаю. Сама туманность не живая. Ей управляет какая-то сила. Я не знаю, какая, но ясно, что она связана с Вселенским Злом.
– Оно сюда, в кают-компанию, не пролезет? Я про руки или как там это назвать.
– Не пролезет, их больше нет. Когда вы ушли, это не «знаю что», которое управляло туманом, получило от меня такую встрёпку. Короче, оно сюда больше не сунется.
Борис спросил:
– Данил, мы вышли в суперпространство?
– Вышли, но я не знаю, где мы находимся.
– Это мы установим по приборам, – обнадёжил Рич.
– Не установите.
– Почему? – спросил Борис.
– Если я не чувствую, где мы находимся, приборы тем более этого не определят. Вы же знаете, что я всегда чувствую всё, что меня окружает. Пространство – будто продолжение меня самого.
Конец ознакомительного фрагмента.