Стиль жизни
Каждому из нас свойственен определенный стиль жизни. Вам тоже – даже если вы никогда не задавались вопросом о том, есть ли он у вас вообще и чем именно ваш стиль жизни отличается, например, от стиля жизни ваших родителей. Или вашего начальника. Или вашей подруги. Я не имею в виду ваши вкусы и интересы, как они сложились на данный момент. Не так важен и тот набор материальных благ, которыми вы располагаете сегодня. Потому что стиль жизни в целом определяется не только тем, чем вы теперь интересуетесь, или тем, чем вы уже успели обзавестись, сколько вашими стремлениями, желаниями, планами и мечтами.
Свой стиль
Много лет назад один мой знакомый, тогда только что окончивший институт, сказал мне: «Когда я буду хорошо зарабатывать, я буду каждый день обедать с вином». Человек он был (и остался) непьющий настолько, что ни тогда, ни теперь не склонен «просто так» выпить даже пива. И хотя он уже давно весьма хорошо зарабатывает, с вином он не обедает, да и вообще спиртного дома не держит. Разве что купит шампанское к Новому году.
Однако именно «материальная» сторона жизни занимает его более всего. При этом от вынужденной в «советские» времена скудности быта он перешел к бережливости, а потом – к расчетливости, граничащей со скупостью. Видимо, «обед с вином» – это был символ, за которым скрывалась некая еще неосознанная житейская философия. Именно так мой знакомый представлял себе повседневную жизнь человека, чего-то достигшего.
Время эти мечты скорректировало и обратило отчасти в склонность к накопительству, отчасти к тратам, условно говоря, «представительского» свойства. Условно— поскольку профессия моего героя вовсе не требует представительских расходов: он не состоит на службе в какой-нибудь крупной корпорации, где работникам положено появляться на людях в «тройке» с дорогим галстуком и папкой из натуральной кожи под мышкой.
К тому же, он не предприниматель, так что и его специфическая расчетливость не имеет непосредственных практических оснований в виде вложения каждой заработанной копейки «в дело». Однако почти всегда, когда я предпочитаю сэкономить время и силы, он экономит именно деньги.
Занятно, что его дочери, выросшие на моих глазах, по стилю жизни значительно отличаются от отца. Они знают счет деньгам, но тратят их иначе: чем тащить тяжелые сумки, «поймают» машину; одежде вообще не придают особого значения и потому систематически заглядывают в second hand’ы. Главное же – они дорожат временем. Вот тут они действительно на удивление расчетливы.
Старшая зарабатывает преимущественно уроками, хотя работает еще в двух местах. Первое, что она купила, накопив какую-то сумму наличными, – это мобильный телефон. Не самая дешевая услуга, но возможность связи компенсирует необязательность клиентов – по дороге всегда можно убедиться, что урок или встреча состоится, или уточнить время, если все переносится.
Младшая имеет свои амбиции, намереваясь стать дизайнером. Она еще учится, но с учетом желанной перспективы отцовский компьютер считает морально устаревшим и копит деньги на собственный. Ради этого и подрабатывает чем может – в частности, ведет кружок в детском клубе по соседству с домом, а если удается получить заказ – набирает тексты на компьютере.
Оценить масштабы отличия стиля жизни детей от стиля жизни их родителей я смогла тогда, когда эти очень «домашние» молодые особы отказались от участия в садово-огородных хлопотах старшего поколения. Никакие уверения матери (отличной, надо сказать, кулинарки) в том, что все «домашнее» заведомо вкуснее, не возымели действия. Бесспорный контраргумент состоял в конечном счете в том, что так потраченное время, – это на деле бессмысленная трата денег.
И это верно – но не применительно к матери данного семейства. И не потому, что летом она совершенно свободна. Просто для нее домашние варенья и соленья – это вообще не еда, а прежде всего символы «правильного» стиля жизни. И не в меньшей мере, чем мобильный телефон для ее дочерей. А ведь последний, в отличие от домашнего варенья, в принципе заменяемого на покупное, реально необходим именно потому, что незаменим. (Кстати, «покупное» варенье, и очень качественное, теперь присутствует в огромном ассортименте и стоит недорого. Марка, которую покупаю я, своим «домашним» вкусом оправдывает несколько вызывающее название «варенье настоящее русское».)
мораль
Стиль жизни и философия повседневности заметнее и понятнее не на уровне разговоров о быте и бытии, а на уровне повседневного жизнеустройства.
Барственность Владимира Набокова рельефнее всего проявляется в гордости, с которой он вспоминает, как, живя в своем имении, его мать заботилась о быте и обеде не более, чем если бы она жила в гостинице.
Борис Пастернак вырос не в имении, а в казенной квартире, которую его отец, Леонид Осипович Пастернак, известный художник, получил по службе. В гостях у него бывали Лев Толстой и Скрябин, но, чтобы достойно воспитать четверых детей и дать им хорошее образование, родители Бориса трудились не покладая рук. И мать Бориса, блистательная пианистка Розалия Кауфман, оставила концертную карьеру именно для того, чтобы жить семейным домом.
Она продолжала заниматься музыкой и давала уроки; она, конечно же, держала кухарку и неуклонно заботилась об «уменьшении расходовъ в домашнемъ хозяйстве» (это цитата из книги Елены Молоховец; о ней речь пойдет ниже). Именно на сэкономленные матерью деньги Борис в 1912 году смог отправиться учиться в немецкий город Марбург, известный своим университетом, причем в качестве «приличного платья» ему был отдан хоть и поношенный, но добротный костюм отца, купленный еще в 1891 году, когда маленький Боря, по обычаям тех времен, носил платьице…
В русских интеллигентных семьях среднего достатка ценился вкус и добротность при умеренной стоимости; ценилась экономность и дельная организация домохозяйства – само его ведение требовало незаурядных умений и усилий. Но хозяйка не просеивала муку и не месила тесто. Она рассчитывала, наблюдала и распоряжалась. В лучшем случае – разливала чай из самовара, когда стол уже был накрыт, а самовар – подан. Что и описано в воспоминаниях одного из членов семьи Пастернаков – кстати, эта семья как раз и была средней и по достатку, и по числу едоков – без няни их было шестеро.
Этот стиль жизни ушел вместе с эпохой.
Когда еще подростком, в середине 40-х годов, я бывала в старых интеллигентских русских домах, там самую скудную трапезу подавали на «кузнецовских» тарелках, пустой чай пили из стаканов в серебряных подстаканниках, а у каждого прибора стояла отдельная солонка. Мне много лет не приходило в голову, что это был стиль жизни, свидетельствовавший о сопротивлении «обстоятельствам».
Спустя еще двадцать лет для читателя, впервые открывшего «Белую гвардию» Михаила Булгакова, желание «приобщиться» к чему-то несомненному воплотилось в бронзовой лампе, крахмальной скатерти и кремовых шторах в квартире Турбиных, сохранявшихся и в безумии киевского декабря 1918 года. «Абажур священен», написал там же Булгаков, имея в виду, конечно же, вовсе не опрокинутый в спешке абажур.
Со времен первой полной публикации «Белой гвардии» сменилось еще несколько эпох. Многие из вас никогда не видели «кузнецовских» тарелок и не испытывали никаких чувств по поводу опрокинутого абажура. И это естественно.
Наша страна хотя бы отчасти воссоединилась с остальным миром. Вместе с возможностью путешествовать, покупать напитки, о которых мое поколение только читало у Хемингуэя и Ремарка, и сидеть в кафе, как это делали герои любимых фильмов, мы получили и западную массовую культуру – в частности, мир и стиль «глянцевых» журналов.
Как писал Иосиф Бродский, «стиль стал продаваться оптом».
Но свой-то вам все равно придется выбирать «в розницу» – даже если потом вы решите от него отказаться.
Так или иначе – выбор за вами.
Вещи как знаки
В жизнь входит поколение молодых людей, зарабатывающих достаточно, чтобы выбирать свой стиль жизни, а не довольствоваться тем, что они унаследовали от родителей – безотносительно к тому, идет ли речь о старинном кресле или хрустальной люстре.
Разумеется, нельзя найти свой стиль жизни, целеустремленно уделив этой проблеме некоторое, пусть и не малое, время для размышлений. Мы не выбираем стиль, сидя на крылечке или лежа в задумчивости на диване. Размышления на эти темы появляются тогда, когда вы начинаете сравнивать себя с другими, или ощущаете необходимость что-то изменить, или обнаруживаете определенное несоответствие между тем, к чему вы стремились, и полученным результатом.
Для простоты начнем с разговора о вещах, об окружающей нас предметной среде.
Как правило, неосознаваемой точкой отсчета, незаметным, но определяющим фоном служит тот стиль, который мы унаследовали от своих родителей. (С этой точки зрения отсутствие всякого стиля – тоже стиль.) Дальше возможны две крайние позиции – отталкивание или подражание. И это не тот случай, когда истина лежит посередине.
Посередине, как всегда, лежит проблема.
Проблем немало.
Одна из них связана с противопоставлением чисто утилитарного отношения к вещам и вообще к предметному окружению и усмотрения в вещах чего-то сверх их прямого назначения. Старшее поколение – люди лет 50 и более – просто в силу возраста видят во многих предметах не только их функцию, но еще и овеществленную память.
Эта чашка с цветочками, конечно, не бог весть что, но она бабушкина. Письменный стол слишком массивный, но я за ним делал уроки, а папа (то есть ваш дедушка) садился рядом. Хотя в позеленевшей от старости коробочке неизвестного назначения теперь хранятся всего лишь булавки, вашей маме ее подарила школьная подруга.
Сама по себе любая такая вещь может быть просто старой и совсем некрасивой, а вам представляться даже убогой. Но вещь, тесно связанная с памятью о дорогих нам людях или значимых событиях, в определенном смысле уже вообще не вещь — это знак, звено цепи, связывающее настоящее с прошлым.
Как правило, такие вещи, если их рассматривать отчужденно, разнородны и разностильны. Объединяет их только соотносимость с чьим-то прошлым, с другими жизнями. И если для вас это прошлое в силу его давности в лучшем случае может быть воображено, то для ваших близких оно продолжает хотя бы отчасти оставаться настоящим.
мораль 1
Если вы живете вместе с родителями, постарайтесь их понять, ведь с вами это тоже случится, только позднее.
мораль 2
Если у вас есть возможность устроить свой обиход и тем более свое жилье, не оглядываясь на старших и их пристрастия, исходите из того, что ваши вкусы пока не устоялись. Оставьте себе время для выбора и простор для перемен.
Впрочем, со вкусом как таковым связан отдельный круг проблем.
В отличие от стиля, вкус все-таки бывает хороший и плохой. Во все времена одни люди, следовавшие моде и стилю своей эпохи, отличались хорошим вкусом, другие – дурным. Очевидно, тем не менее, что само понятие «хорошего/дурного» вкуса тоже исторически обсусловлено.
Современный «хороший» вкус в среднем склоняется к относительному функционализму и минимализму и не поощряет «избыточность», будь то пышные складки на занавесях и покрывалах, ножки мебели в виде львиных лап, причудливо изогнутые позолоченные ручки у чашек и ваз или увековеченные Гоголем «фестончики».
А ведь в свое время эти самые «фестончики», равно как и тяжелые занавеси и кресла с ножками в виде львиных лап, были свидетельством хорошего вкуса! Стили и вкусы меняются, но со временем они стали меняться все быстрее. И столь свойственное нынешним молодым людям беспамятство и почти детское увлечение всем «новым» есть не столько факт возраста, сколько факт эпохи и культуры.
Это хорошо сформулировал современный поэт Д. А. Пригов: «Если раньше сквозь неподвижную точку истины проносились поколения, то теперь мимо ошарашенного человека свищут стили и направления, не успевающие изжить себя до конца и даже иногда доказать свою самоотдельность и правоту».
Действительно, некогда культурное поколение захватывало до двух-трех поколений биологических: черты стиля и вкуса родителей являлись в виде несомненных истин не только детям, но и внукам. По мере нарастания скорости процессов перемен культурные поколения вначале совпали с поколениями биологическими – выросшие дети стали воспринимать критически тот стиль, который для их родителей был соприродным.
Ныне же, по мнению Пригова, «культурное поколение» сократилось до пяти-семи лет. Получается, что человек растет в пределах доминирования одного стиля, взрослеет в пределах другого, учится при третьем, выходит на культурную арену – при четвертом.
Когда же человек утверждает себя как активный творец «своего» стиля? И откуда этому «своему» взяться, как не из причудливой смеси всего предшествующего?
Отношения между «старинным», «старым» и «новым» всегда зависят от более общих характеристик культуры, от доминирующих в ней установок на преемственность или, наоборот, на разрыв с прошлым.
Это в Японии любой бытовой предмет, будь то малозаметная плошка для риса или чашечка для сакэ, традиционно считается тем прекраснее, чем дольше она живет в семье, чем больше людей ею пользовались. Естественная патина времени там ценится сама по себе: позеленевшая старая медь – это свидетель, как и деревянная миска, отполированная руками людей разных поколений.
Возрождающаяся сейчас у нас «мода на старину» с этим понятием «старого» как носителя общей памяти и уже в силу этого ценного и прекрасного не имеет ничего общего.
Исторически это объяснимо.
Слишком долго в России все «прежнее» считалось ненужным. Заинтересованное отношение к быту и предметному окружению объявлялось «мещанством». Красивым предлагалось считать только новое и полезное, но полезное не вообще, а созданное для «нового» человека в контексте строительства нового, невиданного коммунистического мира. Когда Маяковский в рекламе Моссельпрома провозгласил: «Нами оставляются от старого мира только папиросы „Ира“», – это была вовсе не шутка.
Мы знаем, чем это обернулось для страны.
Для вас это далекое прошлое, однако оно продолжает отбрасывать тень и на ваше настоящее, потому что из Истории – что с заглавной, что со строчной буквы – ничто не исчезает бесследно.
Вместе с тем, если воспользоваться метафорой Пригова, то современного молодого человека можно представить себе смотрящим на циферблат часов с бешено вращающейся стрелкой. Мир меняется – и меняется стремительно. В городе теперь безусловно преобладает «ядерная семья», как ее именуют социологи, состоящая только из представителей двух поколений – родителей и их детей, а значит, бытовые традиции уже не транслируются автоматически. Представления о красоте и гармоничности не предъявлены молодому человеку как «готовые» и бесспорные: теперь их вырабатывают не представители предыдущего поколения, не родители и деды, а профессиональные законодатели очередного «нового стиля». Именно они – дизайнеры, художники, архитекторы, рекламисты, маркетологи, издатели журналов о моде и интерьере – формируют у входящего в активную жизнь поколения представления о стильности, изысканности, о красоте старинного подсвечника, о преимуществах английского сада, прелести покрывала из лоскутов или удобстве плетеной мебели.
Современные молодые женщины, как правило, выбирают люстру или скатерть отнюдь не потому, что вещи в этом стиле покупали их мамы. Мужчины соблазняются итальянскими смесителями и дизайном японской видеотехники, о которых их отцы и знать не знали. Именно поэтому так популярны «глянцевые» журналы об интерьере, доме, саде. Взятые в совокупности, они наглядно и эффективно создают тот быстро меняющийся образ предметной среды, который в сознании читателя (скорее зрителя и созерцателя) предстает в качестве искомого образца.
Конечно, любой журнал функционирует в определенном социальном пространстве. Вон английские домохозяйки, поди, лет сто читают какие-нибудь Beautiful Homes или House and Garden – и что? А то, что трехсотлетнее подстригание газона ведь началось когда-то и с чего-то. И не прекратилось.
Чтобы это прочувствовать, достаточно разок побывать на Chelsea Flower Show – ежегодной майской выставке цветов в Лондоне. Это не просто выставка, а такое событие, которое по весомости его для обычного лондонского люда (с учетом разницы в стиле жизни) сравнимо с венецианским карнавалом.
Я уже не говорю о том, что ближайшая станция метро неделю будет оцеплена полицией, регулирующей движение пассажиров. Во всей округе невозможно найти свободное такси. Дело в том, что с выставки почти никто не уходит без покупки – и это не десяток луковиц и даже не пара горшочков с кактусами. Люди всех возрастов везут тележки, уставленные добротными кашпо с раскидистыми вечнозелеными красавцами и красавицами. По размеру тележки похожи на те, которыми у нас пользуются «челноки», а кашпо ближе к нашим вечно облупленным гипсовым садовым вазам, где редко что-либо растет.
Рядом громоздятся горшки и горшочки с ирисами и азалиями невиданных расцветок, плетеные корзинки с вьющимися петуниями, коробки с семенами и луковицами, ящички с рассадой. Впоследствии все это будет любовно пристроено либо в садике, либо в доме.
Вы тоже хотите так жить? Глянцевые собеседники постепенно внедряют в вас представление о том, что дело только за деньгами.
Но что подразумевается под «жить так»?
Стиль как выбор
Выбор своего стиля предполагает некий веер возможностей, реализованных в обиходе в целом, а не в отдельной вещи.
В немногих московских и петербургских семьях еще сохранились остатки того «старого» обихода, который именно в целом отличался от обихода людей просто богатых – прежде всего своей благородной простотой и спокойным эстетизмом.
В таких домах предметов, которые держали бы только «для красоты», заведомо мало. «Стильные» старинные вещи, как правило, используются, хотя и не всегда в соответствии со своей первоначальной функцией. В старинном резном навесном шкафчике хранят пряности. Большое медное блюдо с восточным орнаментом служит подносом, а на маленьком посеребренном подносе для визитных карточек стоят необходимые хозяевам лекарства. Некогда общеупотребительный в России латунный поднос для самовара (в форме прямоугольника, закругленного с одной стороны) теперь служит подставкой для тостера – ведь из него всегда высыпаются хлебные крошки. В чугунной коробочке старого каслинского (от города Касли под Челябинском) литья хранятся мужские запонки, а в деревянной шкатулке для пасьянсных карт хозяйка дома держит свои украшения. Даже «спичечнице» от старого письменного прибора нашлось применение – в нее ставят всякие счета и квитанции, чтобы были на виду. Здесь серебро не начищают до зеркального блеска, а ценят патину; сахар держат в двух разных сахарницах: одна для песка, другая – для рафинада; пользуются стертыми от времени серебряными ложками; чай подают не в чашках от сервиза, а в разномастных, где своя – не только у каждого из членов семьи, но и у привычного гостя.
В этих семьях никогда не едят «как придется», омлет переворачивают лопаткой, а не столовым ножом, на доске для хлеба режут именно и только хлеб. В таких домах может и не быть старинного фарфора, однако в граненом стакане там в крайнем случае вам подадут простоквашу, но не чай, а неожиданного гостя непременно накормят хотя бы гречневой кашей с жареным луком или добротным винегретом.
В этот стиль – как, впрочем, и в любой другой – можно вжиться, но его нельзя просто скопировать. Однако вкус и чувство стиля можно развить, подобно тому как можно развить музыкальный слух и способность понимать живопись.
мораль 1
Если вам нравится быт и обиход какой-либо знакомой семьи, задумайтесь над тем, что у вас общего с этими людьми и чем именно вы хотели бы на них походить. Быть может, после таких размышлений вы придете к неожиданным выводам.
мораль 2
Если у вас есть старые или старинные вещи, по возможности найдите им практическое применение. Старинные вещи, которыми не пользуются, как бы умирают, трудно сказать, что при этом реально происходит – старинная фарфоровая чашка физически остается той же. ведь она не желтеет, как кружева, не истлевает, как старинный шелк, и все же…