Глава первая.
Часть первая. Финал.
Здравствуйте, дамы и господа. Устраивайтесь поудобнее, ибо сейчас я погружу вас в этот невероятный мир прозы, который, как я полагаю, вам уже давно знаком, но так как это моя первая книга, мой мир вы увидите впервые. Специально для вас я запишу его на этой бумаге.
Я давно уже стар, вот-вот помру, не знаю, что мне вбрело в голову, (Вдохновение – такая штука, которая подкрадывается как тигр и потом резко набрасывается. Ты ничего не можешь с этим поделать, и поддаёшься этому зверюге. Жаль только, что этот тигр, наевшись, уходит поспать, и иногда очень надолго) но всё же, начало книге положено.
Вероятно, в таких случаях надо рассказать о себе, что я и сделаю.
Мне 70 лет. Живу я в небольшом домике за городом со своей женой. Жена у меня прекрасная женщина. Её имя, написанное на листе А4, висит над моей кроватью, но я его вам не скажу. Нет на свете больше таких замечательных людей, как моя жена. Все эти годы, как мы вместе, она терпела всякую мою проделку, и при этом, всегда улыбалась. Даже сейчас её улыбка выглядит как улыбка королевы Великобритании, только отличается она тем, что в ней доброта и искренность, а не показное притворство. Вы скажете, что у всех старых людей улыбка выглядит очень естественно и от этого она весьма прекрасна, но, друзья мои, скажу вам, что у моей жены улыбка Бога. В этой улыбке столько мудрости, сколько никогда бы не поместилось в голове у любого человека. Даже я со своей приличной начитанностью и жизненным опытом, умываю руки перед мудростью своей жены. Можно сказать, что нашему счастью поспособствовала обычная улыбка, хоть и называю я её обычной только лишь для того, чтобы вы, дамы и господа, поняли, что счастье кроется в таких мелочах.
Конечно, у моей жены есть и другие части тела, не только её милый морщинистый рот с божественной улыбкой, но и вполне себе красивые глаза, губы, хоть и узковаты, ну и всё остальное. Как я уже сказал, жена моя – прекрасная женщина.
Но ведь говоря, что я расскажу о себе, я должен рассказывать о себе, а не о своей жене, хотя без неё жизнь моя бы была ничтожной. Она – часть меня, моя половинка, поэтому рассказывая о ней, я говорю и о себе. Ведь гораздо приятнее слушать об улыбке милой старушки, чем о семидесятилетнем старикашке, тем не менее, рассказ обо мне также имеет место быть.
Кроме того, что мне семьдесят лет и я на пенсии, я ухаживаю за домашними растениями. Это мне приносит умиротворение и душевный покой. Думаю, стоит упомянуть, что главным моим хобби в эти годы, является чтение книг. Наверное, это то единственное, что никак не надоедает за всю жизнь. В целом, жизнь у меня идеальная, хотя это слово мне совсем не нравится. Идеального не бывает. Давайте перефразируем и скажем, что жизнь у меня достойная. У меня прекрасная жена, замечательные дети, о которых могу сказать только хорошее, несколько внуков-ангелочков, которые перенасыщают наши увядающие сердца счастьем, и, ещё не заплесневелый мозг, благодаря которому я вам, дорогие дамы и господа, это и повествую. Кстати говоря, на этом я хочу закончить рассказ о себе. Нет, совсем замолкать я не стану, потому что хочу рассказать об одном человеке, который младше меня, по крайней мере, лет уж на шестьдесят пять. И вот его история.
Часть вторая. Начало.
Добрый день. За окном, как это часто бывает, туман. Температура +16, атмосферное давление в норме. Ну а теперь можно кое-что рассказать. Про одного парня. Парень неплохой, обратного вы все равно не докажете. Да. Случилось это в далеком 1994 году в городе, похожем на Австралию, если смотреть на него сверху на карте. Однажды утром в одной из комнат роддома, пахнувшей еще советским прошлым, закричала женщина. Ей было около двадцати пяти. После моего рождения все с облегчением вздохнули. Да, роды шли долго и тяжело. Устала не только моя мать, но и все санитары, которые принимали в этом участие. Мой отец, конечно, приехал с цветами и забрал мать вместе со мной, но не думаю, что он стоял у больницы, ожидая, что мама покажет меня в окно, как потом позже я видел в фильмах, делают актёры.
Назвали меня Романом. Это был выбор мамы. Отец настаивал на Серёжке, потому что многих его друзей звали именно так. Жаль, что я ничего не понимал в те годы, потому что очень хотелось поблагодарить мать за такое хорошее имя, ведь сейчас я им вполне доволен, да и в школьные годы с ним обращались хорошо, и мне не приходилось переживать из-за этого.
Но до того как я достиг школьного возраста, я был тем ещё хулиганом и принёс очень много хлопот своим родителям.
Кстати, немного о себе. Меня зовут Романом. У меня смуглая кожа и карие глаза. Вешу я целых пять килограммов! Представьте себе, какой я силач! Мощнее самого Халка, наверное, хоть я и не знаю, кто это такой. Я вообще мало чего знаю, потому что в мои годы я только и делаю, что кричу, ем, да хожу под себя, поэтому знать что-либо мне некогда. А вот характер свой я описать смогу. Да он ужасный! Ведь я истеричный ребёнок. Вечно ору, плачу, и вообще, всем мешаю нормально жить. Не завидую я своим родителям. Они настрадались сполна. Но другого выхода у них не было. Я ведь их сын всё-таки.
Родители мои были строги со мной (видимо сказалось моё поведение), и, я бы не сказал, что справедливы. Нет, они были очень хорошими людьми, но им недоставало какой-то маленькой частицы, хлебной крошки, для того, чтобы я считал их классными родителями. В четыре года, благодаря им, я научился читать, а ещё, они научили меня очень важному, – благодарить. Когда мне кто-нибудь давал конфету, или другую сладость, я всегда благодарил этих людей за то, что они мне дали. И, вероятно, из-за этого, меня считали очень послушным и воспитанным ребёнком. Самое забавное, что читать я мог, а завязывать шнурки не мог. Эта была для меня огромнейшая пытка. Я никак не мог понять, каким образом эти тоненькие змейки превращаются в бантик, петли которого, как я узнал позже, очень мешают ходьбе. Конечно, позже родители меня научили приручать этих диких змеев, но с ними я всегда был в натянутых отношениях, как в прочем, и с родителями.
Скорее всего, в эти мои начальные годы происходило много интересного. К сожалению, мой мозг посчитал это ненужной информацией, и, через время, всё стёр. Я ненавижу его за это, ведь там наверняка было, что вспомнить, наверняка было несколько гениальных мыслей, которые годились бы в жизни и сейчас, ведь мозг ребёнка работает совсем не так, как мозг взрослого человека. Он ещё ничем не испорчен, не знает ни законов физики, ни законов никаких в принципе. Ведь подчастую именно законы и социальные ограничения мешают гениальному ходу наших мыслей. В прочем, гением я пробыл до шести лет, потому что потом началась школа.
Мои родители были не особо религиозными людьми, хоть и иконы, как это и полагается в русских семьях, висели в углу кухни. Тем не менее, перед началом учебного года, меня отвели в церковь. Нет, не крестить, конечно же, ведь я был уже крещёным, как и все дети. Уже прошли те страшные времена, когда священников считали преступниками, церкви сжигали, а младенцев крестили в подполье. Родители меня туда отвели, потому что думали, что это поможет мне в будущем хорошо учиться. Разве это зависит не от способностей самого ребёнка? Странные люди. Церковь находилась недалеко от нашего села, в другом селе. Нет, это не потому, что в нашем селе не было церкви, ведь все знают, что каждое село имеет свой религиозный шалаш, а потому, что в соседнем селе батюшка пользовался большим авторитетом, чем местный. Церковь напоминала строения ещё царской России, с белыми колоннами и большими коваными воротами. Внутри было много икон и пахло, как мне показалось на тот момент, телом господа. Первые ощущения были весьма странными. Мне было спокойно и страшно. Спустя несколько часов служба закончилась. Мама научила правильно креститься, а так же произносить молитву. Перед воротами, уходя, я сделал всё так, как сказала мама. После того, как я был уже дома, я задумался об этом походе в церковь, но те мысли уже никто никогда не узнает.
Часть третья. Знакомство.
Для похода в школу всё было готово. Букет цветов с домашнего огорода, чёрно-белая бабочка с костюмом, а также тёмно-синий рюкзак с Микки-Маусом, который мне подарила крёстная мать. На чёрных туфлях были четыре змеиных головы, которые торчали в разные стороны. Теперь я с гордостью мог с ними справиться. Первое сентября выпало на рабочий день, поэтому в школу я шагал сам, благо она была недалеко от моего дома.
Я очень хотел в школу ещё с пяти лет, но директор не собирался меня принимать, поэтому, когда настало время, я выбежал из дома намного раньше положенного. Я шёл мимо одного из подъездов соседнего многоэтажного дома, когда увидел новое лицо. Это был мальчик, лет шести, с букетом в руках и с портфелем на плечах. Сам не зная почему, я захотел с ним познакомиться. И тогда мне казалось, что это не только необходимо, но и не составит для меня никакого труда. Я подошёл поближе и сказал:
– Привет, а как тебя зовут?
На что он мне тихо ответил:
– Михоля.
– Как?
– Михоля. А тебя как?
– Меня Рома. Давай дружить?
– Давай.
После этого мы стали лучшими друзьями. В школе мы сидели за одной партой, да и вообще, многие годы прошли в дружбе. Но начну я рассказ именно с того момента, как мы познакомились.
Михоля был небольшого роста, небольшого веса, и одежда у него была тоже, небольшого размера. Ну, ещё бы, в шесть-то лет! У него были голубые глаза, средние губы и уши, впрочем, ничего выдающегося. Однако взгляд у него был очень умный и добрый. Это было заметно сразу. Да и после я утвердился в своих словах. Но мне никак не давало покоя его странное имя. Почти сразу я спросил у него, почему его не назвали по-другому, на что он мне сказал, что его родители увлекаются французской литературой, а в этом имени есть что-то французское. Я спросил, могу ли я называть его просто Мишей? Миша кивнул головой (Ведь он сам не любил, когда его называли полным именем). Больше имени Михоля на моих устах не было, да и согласитесь, как-то не подходит оно ему, как моему персонажу, не так ли? Это имя подходит для какого-нибудь любовного романа, написанного каким-нибудь французским писателем, или же португальским, который захотел внести в свой роман что-то экзотичное.
Я попросил Мишу рассказать о его родителях, но так и не услышал внятного рассказа. Он лишь сказал, что они очень странные, так сказать, не от мира сего, и любят всё держать в тайне. Я, конечно же, заинтересовался историей его родителей, потому что был очень любопытным ребёнком, но через пару дней всё это сошло на нет.
Мне больше было интересно именно то, что родители Миши дали ему, чему научили, потому что он был очень умён, что никак не соответствовало его годам. Я бы даже сказал, что он мудрый, но не мог этого сделать, потому что когда мне было шесть лет, я не знал значение этого слова. Для меня мудрец – это был просто старый человек с седой бородой, каких за свою жизнь я видел немало. У Миши не было бороды, хотя это выглядело бы очень забавно.
Мы весьма быстро сдружились, что некоторый детям давалось с большим трудом, так как твой друг должен был отвечать твоим требованиям, а именно: Вы оба должны были любить одни и те же мультики, а также делиться всеми игрушками и прочей ерундой.
Это сейчас я могу с лёгкостью назвать всю мелочь, которую мы собирали, ерундой, а раньше любой фантик для нас имел очень большую ценность, которую нельзя было заменить никакими деньгами. Но ведь цену деньгам мы узнали только после, когда поняли, что на них можно что-то купить, например жевательную резинку, или конфету. Испортило ли это нас? Возможно, для нас те мелочи, которые мы считали золотом, стали менее ценными, а со временем и вовсе утратили весь свой блеск, а ведь тогда мы были более близки к истине. Для нас каждый листок, каждая палочка имела ценность. И даже мысли были ценны. Сейчас много ненужных мыслей лезут в мою голову, и из-за этого совершается много ненужных дел. Но для нас многие вещи являются ненужными. Важность некоторых мелочей мы не в силах понять, потому что не имеем дар предвидения. А значит, так должно быть и так будет. И всё, что делается, не просто так. Соответственно, и эти записи не просто потраченные секунды моей жизни, а что-то очень важное и, возможно, не только для меня.
Этот незапачканный взгляд на жизнь с важностью мелочей улетучился с появлением в ней понимания денег. Именно тогда, хоть я этого и не подозревал, где-то внутри меня умер гений, который был во мне с самого рождения. И этот гений умирает в каждом из нас. Ведь никто ещё не смог выбраться из этих социальных сыпучих песков.
В нашей с Мишей дружбе было много интересного. Но что значит интересное? Значит ли это личную пользу, или же что-то, что радует нашего подкорочного друга, которому угодить, как вы знаете, не всегда просто. Интерес это лишь химическая реакция, или же что-то большее? Конечно, всё, что вокруг нас происходит – химическая реакция, но давайте не придираться к словам и подумаем вместе со мной. Если это химическая реакция, то почему она так возбуждает мозг? Что явилось причиной этому? Как мозг определяет, что его возбудит, а что нет? Наверное, это связано с эмпиричиским опытом, который я получил непосредственно до этого момента. Мне дали конфету. Она мне понравилась, потому что сахар, который в ней содержался, имеет такой химический состав, который при взаимодействии с мозгом создаёт реакцию, способствующую возбуждению всей нервной системы. И вот, после того, как мой мозг возбудился от конфеты, я запомнил то, что она имеет такой приятный эффект. После этого мне стали интересны конфеты. Да. Это именно так и работает со всем остальным. Будь то игрушка, сладость, или любовь. Даже деньги стали нас интересовать. Раньше мы интересовались лишь продуктом, который нам доставался с помощью денег, а теперь (Конечно же, я говорю о более взрослом возрасте, ведь в шесть лет мало кто понимает, почему деньги могут заинтересовать) нам интересны непосредственно сами бумажки. Можно провести параллель между взрослыми и детьми, ведь те и те играются бумажками, но в отличие от детей, взрослые очень серьёзны и ни в коем случае не поделятся ни с кем своей игрушкой, хоть ты тресни.
Я никак не могу продолжить рассказ про нашу с Мишей дружбу, потому что постоянно врываются мысли взрослого человека, которые мешают сосредоточиться. А мне очень важно рассказать об этом, ведь на ней будет построено всё повествование, так что отбросим все мысли в сторону и начнём уже.
Была одна очень важная вещь, которая нас с Мишей связывала, а именно, – умение играть с воображением, благо оно у нас было невероятно бурным. Нам всегда казалось, что мы живём в каком-то отдельном мире, которому нет подобных. В этом мире мы прожили довольно долго, ведь надо было где-то прятаться от школы и от всего, что в ней происходило.
Часть четвёртая. Ничего интересного.
Школа – это такое место, куда приводят детей для того, чтобы их обучали, ведь родителям такая роль вовсе не по вкусу, не так ли? Я заметил, что родители, как бы они не любили своих крошек, всё равно хотят поскорее от них избавиться. Конечно, никто в этом вам не признается, но это действительно так. Нас всегда отправляли погулять, чтобы мы не надоедали дома, отдавали в детский сад, в котором воспитанием занимаются совсем другие люди, и, конечно же, говорили нам про школу так воодушевлённо, что сложно было не поверить в волшебство этого учебного замка. Почему мы перестали сами заниматься воспитанием и обучением детей? Ведь это первостепенная задача родителей. Легко тебе говорить, скажете вы, но ведь надо ходить на работу, чтобы обеспечивать ребёнка всем необходимым, поэтому его и отдают в школу. Что в этом плохого? А ничего плохого. Просто вы получите ребёнка, которого воспитали не вы. Он не станет полноценным вашим наследником, потому что знание, которое вы ему передали, ничего не стоит. Его просто нет. У вашего ребёнка характер будет таким, каким его закаляли в саде и школе, а от вас останется лишь генетический код. А что главное в продолжении рода? Неужто само продолжение рода, как процесс? А как же духовное развитие? Ведь если вы не будете воспитывать ребёнка, то будущие поколения не будут прогрессировать, конечно, если вы считаете школьное развитие эталонным, то пусть так и будет. Пусть ребёнок развивается в школе, да и в других местах, куда вы его постоянно выгоняете. Но вашего вклада в будущие поколения рода не будет. Вы также можете сказать, что улица и школа – это уроки жизни, развитие, которое ребёнок не сможет получить дома и прочее. Здесь я частично согласен с вами, но постойте. Разве ваш ребёнок заслужил всё это в таком большом объёме, в котором предлагают? Разве стоят эти 11 лет обучения потраченного времени? А как же книги и домашние учителя? Ведь раньше именно так и учились те, кто мог себе это позволить, да и сейчас встречаются такие экземпляры. В общем, слишком много я написал лишь о том, что считаю домашнее образование лучше школьного. Надо двигаться дальше.
Мои родители не были особенными, поэтому я, как и все дети нашего дома, ходил в школу. Я был отличником в начальных классах, но никогда не был этому рад. Слишком уж большой ценой мне всё это досталось. Помните, я говорил о крошке, которой не хватает для того, чтобы я считал родителей классными? Так вот, этой крошкой было то, что меня били. Ну, может, кто-то сейчас поддержит их, мол, это ребёнку на пользу и всё такое, но у меня мнение абсолютно противоположное. Если вы называете пользой то, что я стал отличником, благодаря порке, то вы ошибаетесь. Пользы в этом никакой нет. Я не стал великим учёным, благодаря этому, и уж конечно не стал школьным учителем, ведь для этой вакансии ваш красный аттестат будет уместен. Также он будет уместен в беседе родителей с соседями, чтобы похвастаться успехами вашего сына, или дочери. Сомнительная польза, не правда ли? А вот пользы от того, что ребёнка не бьют, гораздо больше. Например, он не будет вас бояться, подружится с вами (если вы родитель, конечно), и будет вас любить до конца жизни. По-моему, это гораздо полезнее и важнее. Так вот, родители меня били. Причём это не просто дружеский хлопок по заднице, это был хук с лева какого-нибудь чернокожего боксёра, или же хоккейный толчок канадского тавгая. Помнится, что я делал домашнее задание по чистописанию (кажется, так это называлось), когда мне прилетел удар по голове молотом Тора. Я выводил имена своих родителей видимо слишком плохо, да так, что листы вырывали и заставляли писать заново. Не помню, куда потом делись эти листки, но их не выбрасывали в мусорное ведро, наверное, лежат где-то до сих пор. Так вот, этот удар молотом Тора (которого, кстати говоря, я тоже не знал на тот момент, как и Халка) на секунду отправил меня в другое измерение, в котором было темно. Быть может, я на секунду умер, но смерть не успела забрать меня к себе, потому что выпивала стакан бурбона в каком-нибудь баре, поставив косу в углу возле барной стойки. И таких невероятных приключений в другое измерение было множество. Позже, это стало проявляться не только относительно того, что я плохо делаю домашние задания. Это стало неким домашним увлечением моих родителей, своеобразным хобби. Что я только не делал, – ходил сквозь стены, сквозь предметы интерьера (так думал я, потому что считал, что у меня были способности супергероя), катался по ванной, и многое-многое другое. Это были классные приключения, которые запомнились мне на всю жизнь. Вероятно, именно из-за этих умопомрачительных аттракционов я и полюбил улицу.
Часть пятая. Войнушка.
Каждый раз, после того, как я приходил из школы, я выбегал на улицу (уроки я делал вечером), там меня всегда ждал Миша. Наверное, его родители тоже не хотели, чтобы он ошевался дома, поэтому проблем вроде: "С кем мне поиграть?" – у меня не было. Миша был в курсе моей ситуации с родителями, но всегда успокаивал меня. Я чувствовал в нём поддержку, настоящее дружеское плечо. Все его советы были очень взрослыми, я не понимал, откуда в нём столько ума. Он говорил мне, что родители всё равно меня любят, и что никогда не пожелают мне ничего плохого, а тот факт, что они меня бьют, просто результат их плохого настроения, или нереализованных ожиданий. Миша советовал мне чаще обнимать родителей и говорить им, что очень их люблю. Мне нравились эти советы, но воплотить в жизнь я их не мог, потому что супергеройская обида, которую я копил, как копят нитро в видеоиграх, уже не могла никуда деться. Она прилипла ко мне, как прилипает липучка-застёжка на ботинках (что, кстати говоря, очень удобно, в отличие от шнурков). Но, тем не менее, я очень дорожил этими советами.
Во дворе было много детей из школы, но ни с кем я не дружил так, как с Мишей. У нас была своя компания, своя тайна, которую никто не должен был знать, кроме нас двоих. Хоть мы ни с кем не дружили, это не мешало нам с ними играть. У этих ребят был, говоря взрослым языком, свой лидер. Его звали Коля. Но вся его компания называла его Колян, потому что он был очень крут. Так как я не его компания, у меня он так и будет, – Коля. Так вот, Коля был громадным! Представляете себе огромного циклопа с такой же, невероятно большой по размеру дубиной? Да, именно таким был Коля. Нет, глаз у него был не в единственном экземпляре, а как у всех людей, но нечеловеческий рост делал из него монстра. Мы с Мишей его боялись, как и все, но не только потому, что он был огромным, но и потому, что иногда нам от него доставалось. Честно говоря, он был ужасно злым человеком. Если бы его печатали в комиксах, то он, с вероятностью двести процентов, был бы злодеем. Может его надо почаще обнимать и говорить, что люблю? Да нет, в уличной атмосфере меня не так поймут, да и вообще, побьют и больше никогда не станут играть со мной.
О чём же это говорит? А лишь о том, что советы не универсальны. Где-то они актуальны, а где-то совсем наоборот. Ведь все люди разные, и найти к каждому свой подход весьма сложно. Кажется, это называется социальной адаптацией. Что ж, адаптироваться в сегодняшнем мире довольно непросто. Все люди воспитаны по-разному и, чтобы общаться с ними, надо знать их. Нет никакой идеальной модели, которая подойдёт для общения с каждым. Кому-то надо грубить, чтобы тебя приняли за своего, а к кому-то обращаться по-человечески. То, что все мы разные, очень хорошо, это развивает наш мозг. Ведь если бы все мы были одинаковыми, то при общении с такими клонами, наш мозг бы умер от однообразия. При этом, конечно, надо учитывать тот факт, что эти разные люди вполне адекватны и не тянут нас вниз. Что плохого в идеальной модели для общения и поведения в обществе? Лишь то, что её не существует, а если она и есть в том, или ином виде, то уж точно доступна не каждому. Ведь гораздо проще было бы жить, имея такую модель. Никто никому бы не грубил, было бы взимное уважение между людьми и вообще всё было бы идеально. Но без колючек кактус уже не кактус, а всё зло, что есть в людях, нам просто необходимо хотя бы для живого примера того, как делать не стоит.
Коля как раз был таким примером, хотя Миша так не думал. Он хоть и боялся Колю, но по-своему любил его (лишь как хорошего знакомого). Миша вообще всех любил. Для него не существовало плохих людей. Этим мы с ним отличались.
Когда мы с Мишей подходили к циклопу со своей компанией, они делились на команды для игры в войнушку. Это было недалеко от нашего пятиэтажного дома, рядом с железными рядами автомобильных гаражей, что идеально подходило в качестве поля боя. Мы с Мишей были в одной команде, как, в принципе, и всегда. Главным капитаном по выбору бойцов, конечно же, был Коля, вторым был его друг. Каждый был вооружён самыми лучшими боевыми комплексами с лучшей экипировкой и оружием, ведь палка-американка, как мы её называли, давала нам безграничные возможности по апгрейду наших пушек (которые, кстати говоря, сами были из палки) с помощью синей изоленты. Помимо этого, у нас был бесконечный запас патронов, хоть мы и перезаряжались, чтобы выглядеть, как настоящие солдаты. И вот, мы разбежались по разным сторонам. Внезапно гаражи превратились во фронтовые декорации, которые я видел в фильмах, а сама игра в боевую операцию войск специального назначения, где одной из главных особенностей была тактика скрытности. Я выглядывал из угла каждого гаража осторожно и медленно, боясь получить пулю, а внимание и слух усилились во стократ. И вот, пробежал первый враг. Я его заметил и побежал за ним. После того, как я приблизился к гаражам, между которыми он был, я, как и надо, во всё горло крикнул, высовываясь из-за угла -
–Тра-та-та-та-та-та-та! Убит!
Это был Коля. Когда он бежал, я его не узнал, но теперь понял, что совершил ошибку.
– А я думаю, что убит ты! – с улыбкой ответил Коля.
После этого я каким-то волшебным образом оказался на щебёночном полу. Коля взмахом волшебной палочки этому посодействовал. Он бил меня очень больно, так сильно, как это может делать семилетний ребёнок. Я закрылся руками как боксёр в стойке, но это не помогло от боли. Боевая операция спецназа закончилась, и декорации приняли свой прежний вид. Выстрелы, которые я слышал, уже не были выстрелами, а были обычными криками детей. Игра закончилась. Победила команда Коли.
После того, как наш отряд перебили, Миша подошёл ко мне и сказал:
– Наша жизнь намного интереснее, чем ты думаешь. В каждом из нас есть истина, и даже несколько истин. В каждом предмете и явлении есть две стороны, одна из которых может быть скрыта, или просто непонятна для нашего сознания. Кроме истин, также есть смысл. Смысл во всём, что нас окружает. Взять даже эту игру, в которой мы остались проигравшими. Один смысл – это ценность игры, как таковой, ценность самого процесса игры, которая нужна нам для удовлетворения наших детских потребностей, а второй – делать выводы, которые пригодятся в дальнейшей жизни. Что есть война? Для нас это детская игра, но она уже сейчас воспитывает в нас взрослые качества, которые нам не совсем нужны. Интерес, с которым мы ищем противника для того, чтобы убить, отразится в нашем характере. Ведь никто не играет в войну, как в игру. Все представляют себе реальные поля боевых действий, реальных противников и реальное оружие. Играя в войну серьёзно, мы становимся ближе к реальным убийцам, и перестаём считать убийство чем-то плохим. Конечно, всё не так плохо, как я говорю, учитывается не только это, но и воспитание родителей, и саморазвитие самого ребёнка. Но если сравнивать двух одинаковых детей, с разницей лишь в том, что один очень серьёзно относится к такой игре, а второй вообще не играл, то у того, кто играл, вероятность стать плохим гораздо больше, ведь так?
Миша продолжал:
– Война давно перестала быть благородной. Если раньше воин сражался за свою честь, за родину и за своё княжество, то сейчас это превратилось в сражение политиков руками солдат. Быть может, раньше такое тоже было, но уж точно не так, как это выглядит сейчас. Вообще никогда не было правильным убивать людей. Хоть и человек по своей природе убийца и хищник, это не значит, что убивать себе подобных правильно, даже за честь страны. Ведь человек для того и развивается, чтобы уйти от законов дикой природы к законам социальным. А иначе, зачем развитие вообще нужно? Что будет отличать нас от животных? Сделай выводы из всего, что я сказал, и такие выводы постарайся делать всегда, а я тебе в этом помогу.
Миша закончил свою мысль, а я уже вылуплял свою. Мой инкубатор работал на полную катушку, а лампа горела, как прожектор, излучая тепло вулканической лавы. Через секунду мысль пришла и в мою голову. Я всегда был согласен с Мишей, но, тем не менее, любил играть в войнушку. Но я погружался лишь в эту атмосферу фронта, никогда не пытаясь убедить соперника, что я его действительно убил. Я всегда играл честно, потому что думал, что так играть интереснее. И уж точно такое моё поведение не приблизило меня к убийце. Но как же так? Ведь солдаты действительно воюют за сомнительные интересы государства. Вы скажете, что не мог я до такого додуматься в свои семь лет? И будете правы, ведь здесь мои детские мысли перемешаны с взрослыми, а если вам это не нравится, то вы какашка. Я думаю, что в случае войны надо защищать свои реальные ценности, а не сомнительные. В моём случае, я бы хотел защищать свою семью, быть с ней рядом в такую трудную минуту, и всё такое. И я бы не считал себя трусом, и уж тем более, плохим человеком, ведь я не оставил свою семью в беде. Вообще, я бы убежал, если это было бы возможным, потому что я не хочу убивать. Вы хотите убивать людей за свою страну? Мне кажется, с вами что-то не так. Как вообще можно убивать людей? Животных убивать можно, потому что мы их едим. Убивать животных просто так – тоже не есть хорошо. Безусловно, война делает из людей самых настоящих животных, но если вы убьёте такого животного с автоматом, то сами в него и превратитесь. Всегда есть выбор. Если я бы мог не убивать на войне, то я бы так и сделал. А как сделаете вы, мне не ведомо.
Часть шестая. Машинки.
Мы потихоньку росли. Но, знаете, не так, что нам сейчас уже тридцать, а, скажем, семь с половиной, или около того. Вообще все дети хотят скорее стать взрослыми, но во взрослой жизни нет столько всего интересного. Улыбки сменяются морщинами, а конфеты былой радости не приносят.
Был тёплый летний денёк, хоть я и не помню, чтобы в детстве я жаловался на погоду. Ведь это никогда не было поводом для расстройства. Поводом для расстройства можно было считать то, что твоего друга не выпустили погулять, или то, что вместо утренних мультиков показали "Играй гармонь". Взрослые всегда жалуются на погоду, а ведь это действительно не важно, лишь бы твой друг, или любой другой близкий и дорогой тебе человек был рядом. Детьми мы любили бегать по лужам, лепить снежки, когда снег нам это позволял, поджигали тополиный пух, ездили на велосипедах по грязи. Всё, что я перечислил, происходило в разные времена года, и это не мешало нам наслаждаться этими временами. Вот и мы с Мишей наслаждались этой прекрасной погодой. Я набрал в карманы из дома несколько своих машинок и побежал на улицу. Из моих любимых, была одна машинка с железными, открывающимися дверями, которые уже давно были сорваны с петель, зато на дне был рычажок, который выдвигал фары из – под капота. Покрашена моя тачка была в белый матовый цвет, потому что красил я её сам, своими силами. В качестве краски я выбрал корректор, который мы называли штрихом. Его запах был одним из лучших, но бензину в этом рейтинге запахов он проигрывал. Кроме этого белого спорткара, у меня был пластмассовый грузовик-фура синего цвета. Мне почему-то очень нравились грузовики, наверное, потому, что к ним можно было приделывать прицеп, а может и потому, что в то время очень популярным сериалом были "Дальнобойщики". Взяв весь свой автомобильный запас, мы двинули в гаражи, что возле дома (ну вы помните), ведь между них в одном месте была кучка песка, которая нам была нужна для нашей замечательной игры. У Миши тоже был неплохой автопарк, но про его тачки я рассказывать не буду. Скажу только, что некоторые из его машинок запали мне в душу. Рядом с кучей песка было много мусора, который использовался на триста процентов в качестве строительного материала. Мы брали песок поглубже, потому что там он был мокрее, и таким песком было удобнее строить. Первым делом мы построили стоянку для машин, затем каждый построил свой дом, ну и, естественно, не обошлось без автомагистрали. В качестве дорожного катка использовались ровные доски, которыми мы прижимали песок, укладывая, таким образом, асфальт. Всё было готово. Вся инфрастркутура, необходимая для грузоперевозок и езды в своё удовольствие, была готова. Минусом таких дорог считалось лишь то, что колёса у машин быстро забивались песком, который, кстати говоря, было очень трудно потом убрать. Играя в машинки, я автоматически уменьшался до размера жука, потому что ехать в грузовике с моим-то настоящим ростом было не так уж просто, да и жить в доме, размером с пачку сигарет (вполне возможно, что дом и был пачкой сигарет), тоже было неудобно, поэтому моё сознание перемещалось в маленького лего-человечка, который мог жить в том крохотном мире. У него всё было идеально. Был большой дом, машина, любимая работа дальнобойщика, но почему-то не было жены. В детстве мы не считали противоположный пол таким необходимым для жизни. А почему? Быть может, природа устроила человеческий организм таким образом, что он начинает думать о женщинах лишь тогда, когда достигает полового созревания. Да нет, я просто уверен в этом. Значит ли это, что всё, о чем мы думали в детстве, не котируется, не является важным? Может быть, но такое положение вещей меня никак не устраивает, ведь со временем наше сознание лишь засоряется ненужной информацией, странными законами и прочим дерьмом, которым нас кормит государство. Как же тогда быть? Наверное, стоит оставаться детьми даже во взрослом возрасте, а то, как вы это поймёте, решать вам. Вернёмся к лего-человечку. У него всё было для идеальной жизни, но как ему это досталось? По-моему, не очень тяжело. Значит ли это, что игра в машинки учит нас тому, что всё в жизни человеку даётся легко? Думаю да, но хорошо ли это? Если ребёнок будет думать, что всё ему достанется легко, то не будет сильно стараться, а если подумает, что всё достаётся тяжело, то стараться не будет вовсе, опустив руки от безысходности. Единственный выход – воспитывать трудолюбие, тогда минусов в этом примере не будет.
Миша решил дополнить мои мысли и сказал:
– В этой игре мы с тобой управляем маленькими машинками. В жизни подобные ситуации тоже случаются, только в роли машинок – обычные люди. Есть целая система иерархии от низов до самой вершины, на которой сидит царь и управляет людьми, как марионетками, причем бывает и такое, что люди совсем непротив, чтобы с ними так поступали. Помнишь, однажды мы с тобой играли в Царя горы? Так вот там наглядно показано, как человек наверху сталкивает всех подряд, лишь бы его место оставалось за ним. В той игре есть и хорошая сторона. Сторона борьбы, которая воспитывает в нас стойкость ко всем сложным ситуциям. Всегда ли это качество можно считать хорошим? Конечно же, нет. Если его рассматривать, как настойчивость, то в ней есть как хорошее, так и плохое. Например, если девушка отказала парню, он может использовать свою настойчивость в плохом русле. Поэтому чтобы раскрыть все хорошие стороны любой вещи, надо всё делать с любовью. Любовь, в совокупности с настойчивостью, даёт только добродетель, в то время как совокупность со злыми намерениями превращает настойчивость в плохое качество.
Тут Миша стал говорить о том лего-человечке, причём наши мысли были очень похожи. Он сказал, что если человеку всё даётся просто, и при этом он не сделал ничего плохого, то эта ситуация вполне приемлима для жизни. Но чтобы это понять, надо пройти через некоторые сложности. Наш знакомый лего-человечек через эти сложности не прошёл, но ведь мы, когда строили дорогу, ощущали эти сложности на себе, поэтому тут всё в порядке.
Стало холоднее, и мы с Мишей ушли, оставляя за собой разрушенную цивилизацию из песка и камней.
Часть седьмая. Комната розового слона.
Холодало, поэтому приходилось часто бывать дома, вместо того, чтобы шастать по улице. Я старался избегать родительских взглядов, поэтому постоянно сидел в своей комнате. Комната могла быть чем угодно, но в обычное время она была пятнадцать квадратных метров, с белой дверью, сбитой из мусора (оставшегося после изготовления нормальных дверей) каким нибудь работягой, с диваном, за которым я часто прятался, и с цветными детскими обоями. Диван был цвета индиго, если я правильно разбираюсь в цветах, с большой спинкой, за которой было пустое пространство, сделанное вероятно для того, чтобы такие дети, как я, играясь, прятались именно там. Но это были совсем не те прятки, в которые мы часто играли на улице. Нет, это были очень серьёзные прятки, в них я действительно боялся, что меня найдут, ведь наказание, которое после этого я получу, было весьма серьёзным. Прячась от родителей, я нырял за эту диванную стенку и молчал, пытаясь дышать очень тихо. В этот момент моё сердце билось так сильно, как будто кенгуру колотило меня своими ногами и руками изнутри. Хоть я и боялся, одновременно с этим я чувствовал себя защищённым этой тонкой стенкой из низкокачественной древесины. Порой я лежал там по несколько часов, лишь бы скрыться от всего этого ужаса, который с каждым днём нарастал. Радовали в эти моменты лишь обои, на которых была огромная лягушка с огромными глазами, розовый слон, радуга, тучи с каплями и прочая наркомания этого типа.
Никогда не понимал, почему слона нельзя было нарисовать естественным, серым цветом? Почему всё детское очень яркое? Как мозг определяет, что это яркое, а другое нет, если это не касается света? Ведь все цвета одинаковы. Белый цвет тоже можно считать ярким, разве нет? Но почему-то для детей яркими цветами являются: желтый, красный, синий, зелёный. Да, это основные цвета, и из них можно сделать любой. Но ведь производные от этих цветов тоже яркие. Да взять хоть всё тот же белый. Он не так сильно бросается в глаза? Ну да, это верно. Тогда получается, что яркие цвета ярки лишь потому, что наш глаз так устроен? Почему же только цвета подстраиваются под строение нашего организма? Почему зима такая холодная, ведь наш организм без одежды совсем не приспособлен к такой зиме. Нам нужны дополнительные усилия и условия для того, чтобы не умереть в такую зиму. Или же всё-таки зима знает, что мы довольно развиты умственно, и сможем выжить, добыв себе кров в холодную погоду, таким образом, подстраиваясь под нас? Да, в жизни всё очень сложно устроено. Не понятно лишь, кто всё это так спроектировал.
Помимо всего прочего, в моей комнате было ещё много интересного. Например, ковёр. Я очень любил играть на ковре, потому что его узоры были уникальными. В них я мог разглядеть многое. Один и тот же узор можно было превращать сразу в несколько вещей. Например, был интересный узор, который был похож на овечку, в нём я также видел лягушку с большими глазами, которые совершенно недавно были рогами. К слову, в ванной комнате была плитка с водными каплями, в одной из которых я разглядел повара, летящего на метле. Это точно был повар. У него была белая шапка, которую носят повара в дорогих ресторанах, ну, эта, которая расширяется к макушке и свисает набок, как берет, хоть и должна стоять ровно. Вообще в квартире было много узоров, потому что практически везде были ковры. Даже на стенах, потому что это было очень модно в то время. И в каждом ковре я находил свой мир, который не мог понять никто, кроме меня.
Часть восьмая. Прятки.
Я был ещё маленьким, но это не мешало мне гулять до позднего вечера. Родители сильно не волновались по этому поводу, что меня вполне устраивало. В один из таких поздних вечеров мы с Мишей прогуливались возле соседнего дома. Около подъезда собрались все местные ребята, на которых родителям также было плевать. Чем-то нужно было скрасить вечер, и все решили играть в прятки. Собралась толпа больших пальцев, поднятных вверх, затем руки стали съедать эти пальцы, что в конечном итоге превратилось в этакую башню из рук. При таком раскладе выгодно было ставить руку в самом низу, потому что много народу. Если вы ещё не догадались, – это такая система установления крайнего, того кто будет водить, или маяться, ну а в нашем случае того, кто будет считать до ста и потом всех искать. Один из ребят начал считать снизу вверх: "Ма, не ма, ма, не ма, ма, не ма, ма, не ма, ма" (ма – видимо сокращение от «маяться».). Моя рука была где-то в середине, поэтому мне повезло, и я буду прятаться, как и Миша. Как только начался отсчёт, мы двинулись в рассыпную. Возле дома было много мест, куда можно было спрятаться, но проблема была в том, что все эти места уже знали наизусть, и приходилось дурить того, кто ищет, и прятаться в самом видном месте. Почему-то такую фишку знали не многие, а я всегда выигрывал в этой игре. Возле дома была парковка, стояло несколько машин, за которыми многие прятались, были кусты сирени, которые так же хорошо подходили для этого, росли небольшие берёзки, но за ними прятаться было сложно, так как стволы были тонкие. Иногда можно было просто лечь в траве, и никто тебя не замечал. Я не знаю, правильно ли мы играли, но у нас прятки были совмещены с догонялками, то есть, если тебя нашли, то ты можешь добежать быстрее, чем тот, кто водит, до места отсчёта и крикнуть: "За себя!", тогда ты не будешь водить в следующем кону. Многие на это и расчитывали, поэтому особо не заморачивались по поводу места, где можно спрятаться. Стало заметно холодней, да и время было совсем уж позднее, поэтому все начали расходиться по домам. Мы неплохо поиграли, а я так ни разу и не водил, конечно же, это был успех. После игры, я, уже по привычке, стал думать над тем, что же дала мне эта игра, какие выводы я из неё сделал?
Хорошо ли прятаться от людей? – подумал я. Наверное, в этом нет ничего плохого. Люди сейчас не очень-то и открыты, поэтому мы только и делаем, что играем с ними в прятки. Здесь так же существует две стороны. Хорошо прятаться потому, что от людей часто мы получаем лишь их негатив, зависть и прочие не самые приятные вещи. Если это люди, которые не занимаются саморазвитием, а только лишь пользуются телом, эксплуатируя свои инстинкты, то общаясь с ними, мы идём вниз, живём без развития. От таких людей прятаться весьма полезно. Но ведь есть и другие люди. Многие лучше нас в несколько раз. От таких людей лучше не прятаться, а наоборот, открыться им всей душой, и наслаждаться общением с ними. Но ещё лучше прятаться не от самих людей, а от их негатива, создавать себе воображаемый пузырь, который защитит от всего плохого, и который никогда не лопнет. Таким пузырём для меня был Миша. Его советы и мысли, до которых бы не додумался ни один взрослый, помогали мне, и я чувстовал себя космонавтом, который вышел в открытый космос в скафандре. Вокруг лишь звёзды и непередаваемая тишина. Миша дал мне то, чего мне не хватало, когда я лежал за спинкой моего дивана, будто бы судьба нас свела не случайно.
Часть девятая. Качелища.
Растут деревья и грибы, цветочки и трава, почему бы и нам не расти? И действительно, мы тоже решили стать немного старше, тем более что против биологических процессов в нашем организме не попрёшь. Кажется, мне было девять лет, когда я стал зарабатывать себе на жизнь, а жизнь тогда у меня была очень сложная. Ведь нужно было прокормить себя, да не простой едой, а супергеройской. В рацион супергероя входило: жевательная резинка Турбо, или Лав ис, мороженое в стаканчике пломбир шоколадный, а так же другая еда в тюбиках (космонавты ведь считались супергероями). Чтобы добыть себе часть супергеройской еды, надо было сдать целую дюжину бутылок. Коричневые были по семьдесят копеек за штуку, а зелёные по пятьдесят. Тогда нам очень симпотизировали дядьки-алкоголики, которые собирались в наших гаражах, и отмечали конец рабочего дня. После них оставалось немало бутылок. Бутылки были нашей валютой. Тот, кто нашёл больше всех, был самым крутым. Но были и коллекторы, точнее коллектор, который следил за тем, чтобы эта валюта была в срочном порядке изъята, например у меня. Таким коллектором был Коля. После каждой собранной партии бутылок я отправлялся к магазину. Возле магазина частенько стоял Коля. Если мне не удавалось проскользнуть мимо него, то вся моя валюта обесценивалась с помощью одного лишь его взгляда. Это была плата за то, чтобы меня не били. После такого досадного недоразумения мне хотелось улететь от этой реальности, поэтому мы с Мишей пошли к нашему двору и сели на качели. Эти качели были сварены местными мужиками-умельцами. Они представляли собой огромные толстые трубы и деревянные вставки под зад. Качели были буквой "Т", то есть, надо было садиться и отталкиваться ногами. Мы сели друг напротив друга, словно ковбои, собравшиеся в полдень на дуэль, и начали качаться. Были ручки, так же буквой "Т", за которые мы держались, но это были не просто ручки. Это был рычаг, который подбрасывал человека напротив прямо в космос. Система была такая: нужно было во время раскачки резко опустить рычаг вниз, а потом резко вверх и после этого космос становился ближе. Главное, – было держаться за рычаг, чтобы не улететь в другую галактику, а так же при приземлении быть осторожнее, потому что удар ягодицами по деревянным седушкам был весьма болезненным. После того, как мы закончили летать, мы сели на скамейку возле качелей. Скамейка давным-давно была прибита к деревьям, а теперь уж и вовсе приросла к ним. Спустя мгновение молчания, Миша сказал:
– Так вот и наша жизнь. Постоянно меняется. Она даёт нам взлёты и падения, но ведь мы почему-то радуемся только взлётам. Качаясь на качелях, такого не происходит. Мы же радуемся всему процессу, а не только той части, когда мы находимся наверху. Аналогично надо поступать и в жизни.
Я, молча, посмотрел на Мишу, ведь он был абсолютно прав.
Часть десятая. Слежка.
Был один из тёплых деньков, когда мы с Мишей отправились в очередное путешествие. Но не таких тёплых, чтобы можно было гонять в футболке и шортах, а таких, когда ходят в куртках, но при этом светит тёплое солнышко. Мы очень любили эти наши с ним путешествия, потому что открывали для себя много новых и интересных мест, где можно скрыться от реальности. Для таких путешествий нам нужно было серьёзное снаряжение, которое мы всегда брали с собой. Это могло быть всё, что угодно. Любая палка при желании превращалась в лазерный меч, а верёвка в снаряжение скалолаза. В этот раз мы ушли подальше от дома, и вот, мы уже идём вдоль бетонного забора. За ним – неизведанное, поэтому интерес перелезть через него был колоссальным. Этот забор шёл вдоль жилых домов, поэтому перелезть через него в этом месте было опасно. Мы обошли его с фланга, передвигаясь, словно ниндзя, ведь это была очень серьёзная операция. Рядом с забором была металлическая конструкция, похожая на большую мастерскую со станками, но станков там не было, как и крыши. Это здание было давно заброшено, вместо травы, повсюду росла стекловата, а из мусора были только ржавые консервные банки и металлические буквы "Е", назначение которых было всегда покрыто тайной. Так же из загадочных металлических штук были круги, похожие на диски сцепления (к слову, это и были диски сцепления, но я об этом не знал), которыми мы с успехом швырялись, представляя, что это диск Зены – королевы воинов. В этом железном здании была дыра, которая, минуя забор, привела нас к этому незнакомому месту. Это была территория завода, или какой-какой-нибудь лесопилки, но больше это было похоже на железнодорожное депо. Повсюды были разветвления рельсов и одно загадочное здание с маленькими окнами, по размеру как раз подходящее под вагон. Все пути были ржавыми, а шпалы заросшими травой. Нам двоим было очень страшно, потому что в любой момент нас могли обнаружить и побежать за нами (ну, мы так думали). Повсюду было много металлолома и камней, которые идеально подходили для того, чтобы разбить эти маленькие окошки в том гараже для вагонов. Как только мне пришла эта мысль в голову, Миша посмотрел на меня с презрением, как будто знал, о чём я думаю. Я взял в руку камень и уже хотел кидать в окно, но вдруг услышла детский смех за забором. Я узнал, чей это был смех. Конечно же, за забором стоял Коля, видимо поставив под ноги какой нибудь ящик. Он следил за нами. От самого начала нашего путешествия и до этого момента. Коля испортил всю нашу тайну, вся наша секретная операция рассекретилась и стала бессмысленной. Это очень подпортило моё настроение. Я кинул камень в сторону Коли, но не попал в него. Снова я уловил недовольный взгляд Миши. Через дыру-телепорт я снова попал в тот реальный, уже давно мне знакомый и скучный мир. По дороге домой я думал о том, что люди всегда будут смеяться у тебя за спиной, что бы ты ни делал, будут следить за твоими успехами и неудачами, которым, в отличие от успехов, будут искренне рады. Я понял, что это путешествие было бы гораздо интересней, если бы я не обратил внимания на Колю, а значит, так надо делать всегда. Никогда не стоит обращать внимания на что-то плохое, надо смотреть только вперёд и стремиться к цели. Но тут же я задумался, а что могло быть, если бы не Коля? Вдруг я разбил бы окно, и это обернулось бы мне чем-то плохим? Миша не шёл рядом, он остался там, когда я уходил. Некоторое время я его не видел…
Часть одиннадцатая. Жуки.
Майский денёк как всегда радовал своим тёплым приветствием, в воздухе лежал запах жжёных костров, когда я снова встретился с Мишей. Многие дети катались на велосипедах, но я не мог себе такого позволить (раньше я почему такой злой был, это потому что у меня велосипеда не было (с) Печкин). Вместо этого мы в резиновых сапогах бегали по лужам. Самым страшным в этом деле было то, что можно повредить сапог стеклом, и тогда вся вода польётся внутрь. Это было не очень круто, потому что можно было с лёгкостью заболеть, ведь мокрая часть тела теряет тепло в несколько раз быстрее, чем сухая, если вы не знали, поэтому ходить по лужам надо было очень осторожно. Самым крутым был тот, кто зайдёт дальше всех и больше всего погрузит свои сапоги в воду. Тогда мы мечтали о рыбацких сапогах, которые можно было натянуть по самые соски и ходить по самым глубоким лужам, но такого удовольствия не было ни у кого. Все, в том числе и мы, довольствовались советскими сапогами, которые по качеству были схожи с качеством резиновой грелки, вероятно, эти изделия собирались на одном заводе. Ходить, как цапли по лужам, было весело, ровно до тех пор, пока мимо нас не проехал Коля на своём велосипеде, и не обрызгал нас. Вся моя жёлто-зелёная куртка стала в чёрную крапинку. Естественно, заявляться в таком виде домой было опасно, к тому же, один из сапогов прохудился, и я намочил носок. Мы с Мишей пошли к песочнице с деревянным ограждением, по которому можно было ходить. Я снял сапоги и стал ходить по кругу, точнее по квадрату этой песочницы, в надежде на то, что носки высохнут, а Миша в это время выражал свои мысли:
– Каждый человек имеет определённые границы в некоторых вещах. Например, в своём поведении. Чем дальше ты заходишь в своей грубости, тем больше у тебя шансов на то, что ты получишь по морде, или в любви, – чем больше ты присваиваешь человека себе, тем больше боли тебе принесёт расставание с ним. Эти границы, словно твой резиновый сапог, оберегают тебя от ошибок, но стоит тебе зайти чуть дальше, и вода начинает заполнять его до краёв. Всегда держись середины, советовал Миша, и тогда балансировать в этом мире будет намного проще.
К этому времени мой носок уже высох и немного затвердел и тогда мы пошли домой. Дома меня ждали очередные бои без правил, где в красном углу были мои родители, а в синем был я. Причём синий цвет был не только в углу моего ринга, но и на всём моём теле. Некоторые синяки были похожи на космические снимки, в которых запечатлена какая-нибудь галактика, или туманность. Когда я смотрел на них, я ощущал себя частью этой вселенной.
Часть одиннадцатая. Лего го.
Этот день я решил провести дома. Какой день, спросите вы? Да самый обычный, ничем не отличающийся от других дней. Вообще в детстве все дни, как один. Мы не запоминаем то, что было вчера, а живём настоящим. Причём каждый из дней, которые мы проживали в том возрасте, был весьма насыщен чем-нибудь интересным. Но мне не припомнится момент, когда я ностальгировал, будучи ребёнком. Мы проживали дни так, будто больше не будет дней, и никогда не задумывались о будущем, кроме тех моментов, когда играя в мяч, разбиваешь люстру в доме, и думаешь о том, как тебе достанется от родителей. А ведь так надо жить всегда. Прошлое и будущее – это лишь теория в нашей голове. Ведь это люди придумали время. Всегда существовало лишь настоящее, которое умирая, превращается в новое настоящее, а будущее – иллюзия, ведь никто не знает, когда умрёт, а смерть не спрашивает о будущем, когда приходит, она лишь видит настоящее, и забирает с собой. Поэтому перед тем, как она придёт (это может быть абсолютно любая секунда), надо жить настоящим, не надеясь на то, что смерть пройдёт мимо тебя.
Мы с Мишей устроились на лоджии, которая была в моей квартире (если конечно лоджию считать частью квартиры), и стали выстраивать из того, что было, наш с ним мир. А было у нас вот что: Несколько лего-человечков, лего-колёса, лего-машинка, у которой были отломаны некоторые усики на детали, которая должна держать колёса, а так же несколько десятков блоков лего. Что тут говорить, это была лего-вечеринка. Кроме основного подоконника, напротив был ещё один, который располагался под окном, ведущим в зал. Хорошо, что мама тогда ещё так сильно не увлекалась фиалками, поэтому нам было, где поиграть. От подоконника так же шли небольшие выступы, тянущиеся вдоль стен, которые были использованы нами в качестве автомобильной дороги. На подоконнике же расположился гараж нашей машины, собранный из разноцветных блоков. На самом деле этих блоков было больше, но я не знал точной цифры, поэтому сказал, что их было несколько десятков. Лего в те времена считалось предметом роскоши среди детей, но это ни в коем случае не говорит о материальном благополучии нашей семьи. Лего-детали я находил на улице, и собирал их в карман, после этого отмывал от грязи, если это было необходимо, и добавлял их в свою коллекцию. Из всего моего набора, купленный был только лего-ковбой набор, состоявший из ковбоя на лошади, пистолетов и телеги, с полукруглой крышей, похожей на ангар. Наверное, это был дилижанс. Подоконник стал чуточку живописнее. Так как на улице находилось абсолютно всё, приходилось думать, как это разместить, чтобы было правдоподобно. Например, если мы строим современный дом с гаражом и машиной, то лошадь сюда никак не вписывалась, поэтому мы постоянно придумывали, как, используя все детальки, расположить всё по фен-шую. Коня мы поставили в загон, потому что наш лего-человечек любил ездить верхом после того, как приехал с работы. Этот загон был позади дома, и идеально вписывался в наш воображаемый мир. Когда всё было расставлено, мы стали использовать всё, что не связано с лего, но то, что подходило к нашему интерьеру, если наш городок можно было так назвать. Играли мы за лего-человечков, у каждого из которых была своя судьба. Они ходили друг к другу в гости, ездили за город, да всё, что было угодно, но подходило время, когда мои родители должны вернуться с работы, поэтому наш крохотный пластмассовый мир на время застыл в янтаре.
После того, как мы закончили, я понял, что жизнь не сильно отличается от лего. Ведь не важно, из каких блоков она состоит, а важно то, что в итоге из них получилось. Будь это блоки, на которые ты потратил кучу денег, или блоки, которые ты нашёл на улице, всё равно в итоге из них получатся совершенно одинаковые фигуры. Главное иметь цель, а достигнуть её можно совершенно разными способами, было бы желание.
Часть двенадцатая. Беспокойное море.
Мои родители, как всегда, за меня не волновались, когда я гулял, но волновалось море, причём не один раз. Эта игра в нашем кругу так и называлась: "Море волнуется раз". Ведущий должен был произнести название игры три раза, но, при этом, меняя концовку на "два" и "три", а затем назвать фигуру, которая должна замереть, например, фигура жирафа, и, в конце, сказать: "Замри". Целиком это звучало примерно так: "Море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три, фигура жирафа замри!". После того, как ведущий это сказал, мы все должны изобразить эту фигуру и простоять неподвижно в ней несколько секунд. У кого это лучше всего и похожее получилось, тот становится ведущим. Игра скучновата, как по мне, но это я говорю сейчас, когда потерял всякий интерес к играм, и когда мой мозг уже ничего подобного понять не сможет. Наверное, раньше в это играть было очень весело. Когда я находился в позе жирафа, я подумал, что мы теряем слишком много времени. Ведь когда мы застываем в своей жизненной роли, которая нацелена на что-то, кроме самой жизни, эта самая жизнь проходит мимо нас. Например, стоя в очереди за новым гаджетом, или золотым украшением. У каждого человека понимание жизни своё, но разве если нас спросят, что бы мы делали, если бы узнали, что скоро умрём, мы скажем, что будем покупать себе гаджет, или украшение? Вряд ли. Время очень дорого, явно дороже всех украшений и прочего. Похожие мысли мне раньше уже приходили, но ведь это значит лишь одно. Повсюду ловушки, попадая в которые, мы тратим свои драгоценные минуты всё больше и больше, что в конечном итоге приведёт нас к смерти. Но будем ли мы готовы умереть, достаточно ли мы сделали для того, чтобы душа была спокойна перед тем, как уйдёт из тела?
Воздух по-прежнему был свеж, а в небе стали появляться розовые пятна. То ли от выбросов с металлургического завода, то ли от того, что стало вечереть. По внешнему виду небо скорее отдавало химическим отливом, но по часам больше подходил второй вариант. Вечерело, после игры в "Море волнуется раз", я и Миша, вместе с некоторыми мальчишками, пошли к тем тонким берёзкам, которые не годились для игры в прятки, но вполне подходили для ловли майских жуков. Эти берёзки, почему-то их приманивали. Не знаю, кто придумал это занятие, но скорее всего он был гением своих лет, потому что это была очень крутая технология ловли. Жуки постоянно кружили возле берёз, но высота, на которой они летали, была для нас непостижима. Сачков у нас не было, потому что это было бы слишком просто. Зато у нас были толстовки, которые неплохо справлялись с ловлей. Увидев скопление жуков (обычно это был один жук), мы подбрасывали свои толстовки в воздух, в надежде, что они накроют насекомых. Кстати говоря, у нас это очень неплохо получалось. Редко когда я уходил домой без жука в спичечном коробке (сказано образно, домой я его не заносил, после охоты жуков мы отпускали). Это Миша настаивал на том, чтобы жуков отпускали, хотя я не думаю, что делал бы по-другому. После очередного спичечно-коробочного джекпота, ко мне подошёл Миша и сказал:
– Видишь, как сложна жизнь, которую мы проживаем. Жук всю жизнь считал себя свободным, да и все мы, спроси нас, свободен ли жук, ответили бы положительно, но, даже летая на безопасной, казалось бы, высоте, до него добрались. Будь осторожен в своей свободе. Не считай никогда её абсолютной, потому что в любой момент тебя могут достать, накинув толстовку.
Я открыл свою спичечную коробку, с надписью "Балабановские", и, провожая жужжание, отпустил майского бедолагу на волю, которая ему так нужна.
Часть тринадцатая. Люстра джедая с горячей пюрешкой и котлетками.
Дома было спокойно. После школы ещё оставалось время, чтобы побыть в тишине, потому что родители были на работе. В моей комнате висела советская люстра с пластмассовыми сосульками, похожими на хрусталь. Эти сосульки с лёгкостью отсоединялись, и автоматически превращались в лазерный меч, или джедайский кинжал, потому что спокойствие было нарушено солдатами империи. Все фильмы с Джеки Чаном и Стивеном Сигалом вмиг стали учебным пособием по дракам и, сразу же, вылились наружу все мои боевые навыки. Любой цилиндрический предмет в доме походил за ионную гранату, а рука была оружием силы. В зависимости от тематики нападений, вещи превращались в разные предметы, подходящие для этих декораций. Например, в нападении террористов были задействованы наручники и световые гранаты, а нападение инопланетных жуков было отражено бластерами. После шуршания в замочной скважине, все враги пропали, а я, надев первое, что попалось под руку, отправился гулять, сказав маме, что уроков осталось немного.
Возле одного из трёх пятиэтажных домов собралась кучка детей. У них был резиновый мяч, который, ударяясь об асфальт, издавал необычный звук "пум". На мяче северный и южные полюса были раскрашены красным и зелёным соответственно, а на экваторе расположились полосы аналогичных цветов. Наверное, кому-то из детей захотелось есть, потому что мы стали играть в "горячую картошку". Миша, как всегда, сел возле меня, остальные расположились по кругу. Мяч играл роль горячей картошки, которую, больше чем секунду, в руках нельзя было держать, при этом нельзя было лажать, когда тебе кидают мяч. Тот, кто картошку не ловил, или же держал её долго в руках, садился в центр круга, опуская голову вниз, а нам нужно было его выручать, выбивая его мячом, как при игре в волейбол.
Эта игра учит лишь одному, – не щёлкать, как говорится лицом щелкунчика и, опять же, не терять драгоценное время. Детство нам и даётся для того, чтобы изучить этот мир, понять, как всё устроено, чтобы в дальнейшем избежать ошибок, и чувствовать себя как рыба в воде. Конечно, взрослыми мы не перестаём учиться, но ведь если в детстве мы не потратим на это часть времени, то это время придётся тратить во взрослой жизни, а нам и без того не хватает драгоценных минут, если конечно, ценить эти минуты, что делают далеко не все.
Часть четырнадцатая. Сломанная нокиа.
Кажется, я стал немного больше весить. Нет, я не пожирнел, просто немного подрос. Сантиметров на пять максимум. Да это и не важно. Потому что из важного здесь только то, что многие из ребят собрались возле подъезда на лавочке, которую соорудили прямо на железном заборе, который, в свою очередь, огораживал небольшие земельные участки возле дома. На этой лавочке можно было делать только два дела, – либо грызть семечки, либо играть в "Сломанный телефон". Так как семечки – товар слишком ходовой, их у нас не оказалось, поэтому нам пришлось играть, да и спичечных коробков с нитью под рукой не оказалось, чтобы устроить телефонные переговоры без искажений. Причём тут спичечные коробки, спросите вы? Элементарно. Мы делали в них отверстия с помощью иглы, просовывая внутрь нить, затем завязывали на узелок. После этого нить натягивалась, а два человека стояли в нескольких метрах друг от друга, говоря что нибудь в коробок, и прислоняя ухо к нему же, чтобы услышать то, что сказал другой. Это реально работало, позже из курсов физики в школе мы узнали почему. Вместо спичечных коробков гораздо лучше было бы использовать, например, консервные банки, но мы почему-то до этого тогда не додумались. Для нас это была очень крутая технология. Мы представляли себя в качестве военных, общаясь в том же духе. Конечно же, у нас были и позывные. Общаться через нить было очень забавно, всем советую. Ещё очень забавно было играться с настоящим телефоном. В то время они все были с проводами, поэтому уйти в свою комнату не было возможности, и мы дожидались момента, когда родителей не будет дома, а затем устраивали телефонные розыгрыши. Не знаю почему, но тогда был очень смешным следующий розыгрыш: Мы звонили на незнакомый номер, представлялись господином N и спрашивали, не продают ли на том конце провода навоз. Ответы были самыми разными, но нас они не интересовали. Мы получили свою порцию смеха, и этого было вполне достаточно. Это была очень интересная игра. Но в тот день мы всё же предпочли играть в чёртов сломаный телефон. Не знаю, почему дети так любят жирафов, но одно из загаданных слов было именно жираф, хотя можно было бы придумать и другое слово для книги, ведь жираф до этого уже мною был использован, но мы здесь не плюшками балуемся, у нас всё правдоподобно, поэтому если тогда был жираф, то он будет вписан обязательно, хоть и второй раз. Так вот, наша небольшая толпа была похожа на бабулек-сплетниц, которые сидят на скамейках возле подъезда. Первый человек шепнул другому слово "жираф", но так, чтобы второй ничего не услышал. В итоге, второй услышал "штаб", третий "штопор", а последний вообще сказал "совы". Это было очень забавно, а детский искренний смех раскрасил такую серую и недовольную улицу.
После нескольких заходов, сломаный телефон починился, и мы перестали продолжать веселье, потому что быстро перегорели, и всем стало не интересно. Миша не мог оставить в покое эту игру, и после её конца подошёл и сказал:
– Видишь, какую ценность на самом деле имеет слово. Ведь оно как посылка, которую запаковали идеально, но пройдя сотни километров, до получателя она дошла помятая и отличающаяся от первоначального варианта. Именно поэтому, стоит ценить слово, его защищать. Чтобы получатель принял верную информацию, надо постараться, а для этого необходимо проследить весь путь к получателю, и, при надобности, вставить нужное разъяснение, защищая истинный смысл слова, или предложения. Ведь существуют люди, которые искажают действительность, дабы вам навредить, но если мы будем защищать своё слово, то этих сплетен мы избежим. Но даже если до вас дошли какие-то сплетни, подумайте, на что лучше обратить внимание, на то, кто говорит, или же на то, что он говорит. Если мы защитим своё слово, то истина доберётся до всех, но ещё мудрее вы будете, если молчания станет больше, чем слов, и тогда вам не придётся ничего защищать.
Я, молча, посмотрел на Мишу и всё понял. С тех пор разговоров стало меньше, а мыслей больше. Жалко, что в детстве это мало кто ценил.
Часть пятнадцатая. Гаражи с цепями.
Наступила зима. Самое любимое время года в то время. Ведь зимой можно было заделаться самыми настоящими строителями, используя вместо строительных материалов снег. Но помимо этого, было ещё очень много игр, – все и не вспомнить. В школе мы всегда радовались, когда наступало время каникул, но так же радовались мы и тогда, когда вводили карантин, или же когда были морозы до минус тридцати, и нам можно было не ходить в школу.
Этот день был одним из дней карантина. Навалило очень много снега, сейчас столько и не выпадает, будто бы он выпадал специально для детей, ведь в то время дети обожали играть в снегу, что не скажешь про детей нынешних, которые лепят снеговика в мобильном приложении. Миша уже ждал меня, но я очень долго одевался, потому что родители меня заставляли надеть розовый свитер, который достался мне от двоюродной сестры. Я уже мог показывать свой характер, но не мог ставить мощный блок, как у Джони Кейджа из Мортал Комбата, поэтому серия ударов, за которыми стояло фаталити, заставили меня облачиться в розовый, совсем не похожий на супергеройский, свитер, но эта ситуация имела и плюсы, – я вышел на улицу.
Мы всегда любили развлекаться и баловаться, но так, чтобы это было по-доброму. Ничего плохого в том, чтобы побегать по крышам железных гаражей, мы не увидели, поэтому сразу же побежали к ним. Мы ещё были малы для того, чтобы с лёгкостью залезать на такие огромные стальные горы. К счастью, снег нам в этом подсобил. На стандартном железном гараже есть четыре выступа на дверях, – петли. Обычно они были первым этапом для возхождения в эту гору, но сегодня снег завалил всё, что можно, поэтому между двумя гаражами было достаточно места для того, чтобы беспрепятственно залезть на крышу. Поначалу мы очень пугались прыгать по этим гаражам, часто тусуясь на каком-то одном, но позже во мне заиграл дух авантюриста, и я захотел открыть для себя и другие крыши. Естественно, Мишу я потащил за собой, хоть он и сильно не противился. В нашем возрасте уже был крутым тот факт, что мы достигли вершины этого "железного Эльбруса", но позднее, когда мы подрастём, это уже не будет считаться крутым. Самым крутым будет считаться тот, кто перепрыгнет через самый длинный промежуток между гаражами (к слову, я здесь преуспел), а так же тот, кто сделает сальто в снег с гаража, или прыгнет в снег с разбегу. Но всё это в будущем, а так как мы не в фильме Роберта Земекиса, продолжим быть в настоящем. Взобравшись на один из самых высоких гаражей, мы с Мишей закончили своё восхождение. Дальше был большой разрыв между гаражами (который позже мы уже с лёгкостью могли перепрыгивать), поэтому мы пошли обратно по крышам к тому месту, где залезали на эти крыши. Когда мы видели кого-нибудь на земле, мы сразу же ложились, чтобы нас никто не увидел, но в этот раз прохожий был, словно Нуб Сайбот, и мы заметили его в самый последний момент. Это был один из хозяинов гаражей, увидевший нас со своего балкона и пришедший нас сгонять с крыш. Он подошёл и, направив взгляд на нас, сказал:
– А ну-ка быстро слез оттуда, сучоныш, ты мне гараж сломаешь! Я всё твоим родителям расскажу, я запомнил тебя!
Вероятно, Миша успел лечь, а я стоял, как дурак, поэтому всё это досталось мне.
Конечно, почти сразу, как он начал говорить, мы тут же побежали спрыгивать, и после очень боялись, что родители узнают о нашем маленьком секрете, но никто им так и не сообщил, потому что детей очень легко напугать, а идти к родителям – дело затратное для организма, и, к тому же, мешала лень (странно, что лень не помешала тому человеку спуститься к нам, когда он увидел нас с балкона). Миша был гораздо спокойнее меня. Конечно, ведь дядька не упоминал его родителей, но я боялся возвращаться домой. Он пытался меня успокоить, а затем добавил:
– Не сердись на этого человека, ведь его наоборот нужно пожалеть. Наверняка у него давно не было счастливых моментов, поэтому он такой злой. К сожалению, люди не могут справиться со своим гневом и постоянно держать себя в руках. Этот дядька нуждается в чьей-то поддержке, в чьей-то любви, ведь ему так её не хватает. От этого страдают и его ценности. Он переживал лишь за свой гараж, хотя на крыше находился ребёнок, который мог с неё упасть и пораниться. И таких людей много. Всем им нужна помощь, но мы им помочь не сможем, так как для них мы никто, но мы можем помочь своим родным, попавшим в подобную ситуацию, а если каждый будет помогать своим родным, то таких ситуаций никогда не повторится.
Тут я подумал про своих родителей, но никак не мог перебороть свой страх, который я нарабатывал долгое время, поэтому по-прежнему боялся возвращаться домой.
Надо было задержаться на улице, поэтому мы пошли к тем берёзкам, которые я уже не раз здесь описывал. Рядом с берёзками, параллельно домам, был железный забор, по своему строению напоминавший деревянный, потому что он был не сплошным, а решётчатым. За забором находилось огромное поле, которое летом выполняло функцию огородов. Чтобы попасть на это поле, надо было обойти забор слева, но для нас это было слишком легко, поэтому мы пролезали под ним, благо он стоял так, что нам это удавалось, ведь перелезть через него в том возрасте было непросто. На поле было много народу, в том числе и наш "любимый" Николай. Они играли в "Разрывные цепи". Нас бы не взяли, но в Разрывные цепи гораздо веселее было играть большой толпой. Две команды уже стояли друг напротив друга, взявшись за руки в линию, образовав свою цепь. Суть игры была в том, чтобы сохранить свою цепь, приумножить её, а цепь другой команды оставить без звеньев. Одна команда произносила следующую речь другой команде: «Чёрные чернила, белое перо, вызываем Колю, больше никого». (Ясное дело, что вместо Коли говорили и другие имена) Коля бежал к той паре, которая его вызвала, и пытался своим телом разбить их сцепку. Если ему это удавалось, то он забирал одного человека из этого звена, если же нет, то оставался в команде соперника. Если игрок был сильным, то в его звено постоянно прыгали с попытками разбить звено и забрать его обратно. Так же были и хитрожукие ребята, которые специально слабо входили в звенья, чтобы перейти в другую, более сильную команду, или же, игроки, которые дружили между собой, но их разбросало по разным командам, сговаривались и целенаправленно расслабляли своё звено, чтобы его разбили, а игрок забрал друга в свою команду. Много было лазеек в этой игре, но от этого она становилась всё более интересной, если конечно не играть с такими, как Коля. Он был крупнее остальных, поэтому разбивал цепи с лёгкостью, и игра становилась унылой. Он это тоже замечал, и тогда Коля решил позабавиться. Он побежал к моему звену и, вместо рук, врезался в меня своим огромным плечом. Я упал, а Коля стал смеяться надо мной и обзывать слабаком. Как я уже говорил, характер показывать я уже мог, но у меня не хватало ума, чтобы показывать его умело. Он забрал к себе в команду соседа справа, Миша оставался со мной. В следующий заход, когда чернилам и перу вздумалось вызвать меня, я сделал сильный разбег и со всей дури врезался в Колю. Он стоял на месте, потому что моего веса было недостаточно, чтобы столкнуть его на землю, а вот я пострадал от этого удара больше, тем более что за ним последовали ещё удары, но гораздо больнее, чем моё ДТП с Колей. Переборщили мы с чернилами, и на следующее утро они были уже под моим глазом. А в тот момент мы с Мишей сразу же ушли после того, как я получил своё. Миша отругал меня за ярость и месть, которые в меня вселились, а я задумался над этой игрой, которая мне так нравилась.
Конец ознакомительного фрагмента.