Глава II. Сперанский-реформатор
Сперанский при Трощинском и Кочубее. – Приближение к Александру. – Поездка в Эрфурт. – Поручение проектировать план общей политической реформы. – Обзор плана Сперанского. – Разделение властей, вертикальное (власти законодательная, судебная и исполнительная) и горизонтальное (управление местное и государственное). – Децентрализация законодательства, суда и администрации. – Организация центральных государственных установлений. – Государственная дума. – Сенат. Министерство. – Государственный совет. – Характеристика плана. – Обзор некоторых возражений
12 марта 1801 года вступил на престол император Александр I, и через неделю, 19 марта, состоялся указ сенату: “Всемилостивейше повелеваем быть при нашем тайном советнике Трощинском, у исправления дел, на него по доверенности нашей возложенных, статскому советнику Сперанскому со званием нашего статс-секретаря”. Трощинский же, до собрания неофициального комитета, члены которого в это время были еще рассеяны по Европе и России, был первым приближенным молодого императора, через него начавшего осуществлять свои намерения. Таким образом, с первых шагов Сперанский очутился в самом центре труда по этому осуществлению, хотя покуда еще в роли простого исполнителя и редактора. Из того ряда мероприятий и указов, которыми в первые годы правления Александра ликвидировалось наследие предыдущего царствования и открывались впервые перспективы устроения будущего на иных началах, к этому времени сотрудничества Сперанского с Трощинским относятся следующие: о свободном пропуске едущих в Россию и отъезжающих из нее; отмена запрещения на вывоз за границу хлеба и вина; отмена запрещения ввозить из-за границы всякие книги и музыкальные ноты; распечатание частных типографий, запрещенных при Павле, и дозволение им печатать книги и журналы; манифест о восстановлении жалованных грамот дворянству; манифест о восстановлении городового положения и грамоты, данной городам; манифест об уничтожении тайной экспедиции и об облегчении участи преступников; освобождение священников и дьяконов от телесного наказания; указ президенту Академии наук не принимать для напечатания в ведомостях объявлений о продаже людей без земли; указ сенату о представлении ему особого доклада о правах его и обязанностях; образование комиссии составления законов и др. В это же время был образован впервые государственный совет, где Сперанский, с сохранением звания статс-секретаря, был назначен начальником экспедиции по части гражданской и духовной. “Трощинский поручал Сперанскому, независимо от его обязанностей по совету, составление всех манифестов, указов и пр., которыми так обиловало начало царствования Александра I” и некоторые из которых нами выше перечислены.
Так дела шли в течение 1801 и частью 1802 годов. 8 сентября этого последнего вышел указ об учреждении министерств, совершенно изменивший порядок высшего управления. Министром внутренних дел был назначен граф Кочубей, а докладчиком по делам комитета министров – Новосильцев. Отныне на несколько лет вся власть и сила сосредоточились в этом неофициальном кружке приближенных императора. Мы знаем уже, какими задачами задавался этот кружок и сам император во главе его. Кочубей, уже раньше знакомый со Сперанским, наметил его в свои ближайшие сотрудники. “Еще до издания манифеста Сперанский сказался больным, перестал являться к должности и, по поручению Кочубея, втайне занялся разными приготовительными работами к предстоявшему образованию его будущего министерства”, так что одновременно с манифестом об учреждении министерств того же 8 сентября состоялось повеление о назначении статс-секретаря действительного статского советника (незадолго произведенного) Сперанского производителем дел при министерстве внутренних дел. Теперь уже многое зависело от инициативы Сперанского, с которым его министр был единомышленник и которого умел высоко ценить. Сперанский, по словам его биографа, “понимал, что многое у нас нехорошо, и пытался заменить худое лучшим”. Сдерживающим элементом являлся отчасти Кочубей, “по своему характеру менее решительный, чем его наперсник, хотя вполне сочувствовавший стремлениям последнего”. “Во всяком случае, – заключает барон Корф, – министерство внутренних дел далеко опередило другие и стало на первую степень во вновь образованной машине государственной администрации”. Пять лет (1802 – 1807 годы) пробыл Кочубей в должности министра внутренних дел, и в сотрудничестве со Сперанским было совершено в это время министерством очень многое благое и немало такого, что имеет и историческое значение. В это время именно министерством внутренних дел составлены и проведены такие мероприятия, как указ о свободных хлебопашцах, положение о евреях, разрешение вольного соляного промысла, преобразование медицинского дела, одесское porto franco[4], почтовое преобразование и мн. др., менее значительное. “Все проекты новых постановлений писаны Сперанским”, – сообщает барон Корф. Он же составлял годовые отчеты императору, впервые печатавшиеся во всеобщее сведение.
Император не мог не обратить внимания на работы Сперанского, тем более что Кочубей сам выдвигал своего сотрудника и не закрывал его собою. Так, в случае нездоровья он посылал его с докладом к императору. Он же дал совет Александру еще в 1803 году поручить Сперанскому составить план общего образования судебных и правительственных мест в империи. Частое недомогание Кочубея в 1806 году открыло Сперанскому возможность быть ближе узнанным Александром, которого не удовлетворяли плоды деятельности неофициального комитета по делу о проектировании общей политической реформы. В Сперанском император нашел человека, горячо преданного тем же преобразовательным идеям, но гораздо лучше вооруженного и по широкому философскому образованию, и по большему знакомству с русскою действительностью, и наконец, по замечательным выдающимся дарованиям, творческому уму, громадному трудолюбию. Для громадного дела реформы, которую Александр в это время считал еще произведением своего правления, был нужен именно такой человек, как Сперанский. И Александр нашел его и быстро приблизил к себе. В 1806 году Сперанский вошел в личные сношения с императором, а в 1807 году, еще до отставки Кочубея, он уже был отчислен от министерства внутренних дел и как статс-секретарь остался лично при императоре для исполнения его поручений. Масса работ по законодательству и управлению прошла в это время через руки Сперанского. О них мы упомянем ниже, чтобы теперь остановить преимущественное внимание на главных задачах, возложенных в это время на него Александром и выполнение которых и составляет ту отличительную черту в жизни и деятельности Сперанского, которая сделала его имя знаменитым и историческим, а его личность подвергла стольким превратностям.
В 1808 году Сперанский сопровождал Александра в его поездке в Эрфурт на свидание с Наполеоном. Здесь однажды Александр обратился к нему с вопросом, как ему нравится за границею. Сперанский отвечал: у нас люди лучше, но здесь лучше установления. “Это и моя мысль, – заметил император, – мы еще поговорим о том, когда воротимся”. Когда они возвратились, в том же 1808 году Сперанскому дано было поручение составить план общей политической реформы. Происхождение этого поручения и самое его исполнение сам Сперанский так излагает в письме к Александру из Пермской ссылки: “В конце 1808 года, после разных частных дел, Ваше Величество начали занимать меня постоянно предметами высшего управления, теснее знакомить с образом Ваших мыслей, доставляя мне бумаги, прежде к Вам дошедшие, и нередко удостаивали проводить со мною целые вечера в чтении разных сочинений, к сему относящихся. Из всех сих упражнений, от стократных, может быть, разговоров и рассуждений Вашего Величества надлежало наконец составить одно целое. Отсюда произошел план всеобщего государственного образования. В существе своем он не содержит ничего нового; но идеалам, с 1801 года занимавшим Ваше внимание, дано в нем систематическое расположение. Весь разум сего плана состоял в том, чтобы посредством законов и установлений утвердить власть правительства на началах постоянных и тем самым сообщить действию сей власти более правильности, достоинства и истинной силы. В течение с лишком двух месяцев занимаясь почти ежедневно рассмотрением его, после многих перемен, дополнений и поправлений, Ваше Величество положили наконец приводить его в действие”.
Так был задуман и составлен этот проект положений реформы. “В виде вступления к ее разрешению, – говорит Корф, – Сперанский представил обширную записку, почти целую книгу, о свойстве и предметах законов государственных вообще, о разделениях на преходящие и коренные или неподвижные, и о применении тех и других к разным степеням власти. Потом он принялся, со свойственным ему жаром, за составление полного плана нового образования государственного управления во всех его частях, от кабинета государева до волостного правления… Работа создавалась под пером смелого редактора с изумительною быстротою. Не далее октября 1809 года весь план уже лежал на столе Александра. Октябрь и ноябрь прошли в ежедневном почти рассмотрении разных его частей, в которых государь делал свои поправки и дополнения. Наконец положено было приступить к приведению плана в действие”.
В чем же заключался этот знаменитый план “смелого” (как выражается барон Корф) реформатора? В самом начале своего Введения автор проекта обращается к истории.
О времени Петра Великого Сперанский говорит: “Во внешних формах, данных правительству при Петре I, нисколько не думали о свободе политической, но Петр, открывая дорогу наукам и торговле, тем самым открывал путь и свободе. Не имея никакого ясного намерения дать России политическое бытие, этот государь приготовил для него путь уже тем одним, что он имел инстинкт цивилизации”. Упомянув затем об известной попытке верховников при вступлении на престол Анны Иоанновны и не добром помянув время Елизаветы Петровны, этот исторический обзор переходит к Екатерине II: “Настало наконец царствование Екатерины II. Все, что сделано было в других странах для устройства сословных собраний, все, что политические писатели того времени предлагали наилучшего для содействия успеху свободы, все, что пытались сделать во Франции в течение двадцати пяти лет для предупреждения того великого переворота, настоятельность которого предвидели, – все это Екатерина употребила при устройстве комиссии об уложении. Созваны были депутаты нации, и созваны в строгих формах национального представительства; для этого собрания составлен был наказ, заключавший в себе собрание лучших политических истин того времени; ничто не было забыто, чтобы облечь это собрание всеми гарантиями свободы и всеми атрибутами достоинства, чтобы дать ему, чтобы дать России, которую оно представляло, политическое бытие. Но все это было так незрело, так преждевременно, что только величие первой мысли и блеск последовавших военных и политических подвигов могли спасти попытку от всеобщего неодобрения. С тех пор мысли Екатерины II, как это можно видеть по ее дальнейшему образу действий, совершенно изменились. Неуспех этой попытки, кажется, охладил ее и, так сказать, устрашил ее от внутренних политических реформ”. Из времен императора Павла, к которому вслед за тем обращается Сперанский, отмечается закон о престолонаследии, а также закон, “который устанавливает за правило, что крестьяне должны работать не больше трех дней в неделе. Это был первый закон, обнаруживший благоприятное расположение к крестьянам, со времени их подчинения землевладельцам”. Указав затем на указы императора Александра о праве всех сословий владеть землею, о свободных хлебопашцах, об освобождении лифляндских крестьян и об учреждении министерств с ответственностью, Сперанский из всего этого исторического обзора делает вывод, что Россия идет к свободе.
Конец ознакомительного фрагмента.