Мифы и притчи классической древности. Античные мифы (Густав Беньямин Шваб)

Ясон и Пелий

Я сон происходил от Эсона, сына Кретея. Его дед основал город и царство Иолк в одной из бухт фессалийского побережья и оставил ее в наследство своему сыну Эсону. Но младший сын, Пелий, силою овладел троном. Эсон умер, а малолетний сын его Ясон нашел убежище у воспитателя многих великих героев, кентавра Хирона, где получил достойное героя воспитание. Уже в старости Пелий был встревожен неясным предсказанием оракула, предостерегавшим его от человека, обутого на одну ногу. Пелий напрасно старался разгадать смысл этих слов. В это время Ясон, окончивший свое двадцатилетнее воспитание у Хирона, тайно отправился на родину в Иолк, чтобы отобрать свой родовой трон у Пелия. По примеру древних героев, он был вооружен двумя кольями: одним – для метания, а другим – для рукопашного боя. На нем было походное одеяние, покрытое сверху шкурой задушенной им пантеры. Его длинные волосы ниспадали на плечи. В дороге на берегу широкой реки он встретил старую женщину, которая обратилась к нему с просьбой помочь ей переправиться на другой берег. Это была мать богов Юнона, враг царя Пелия. Ясон не узнал ее в этом образе, взял ее на руки и перешел с ней в брод через реку. Во время переправы он оставил в иле обувь с одной ноги. Не обращая на это внимание, Ясон отправился дальше и пришел в Иолк, когда его дядя Пелий вместе со всем народом приносил на площади торжественную жертву морскому богу Нептуну. Все дивились красоте и величественной фигуре Ясона. Им казалось, что Аполлон или Марс неожиданно появились в их среде. Но вот и взор жертвоприносящего царя падает на чужеземца, и он с ужасом замечает, что только одна нога пришельца обута. Ясон кротко, но смело ответил, что он сын Эсона, воспитывался в пещере Хирона и пришел теперь посмотреть на дом своего отца. Умный Пелий дружелюбно принял его после этого сообщения, стараясь не обнаружить своего страха перед ним. С его разрешения Ясон обошел все комнаты дворца, жадным взором оглядывая покои, где он провел свое детство. Пять дней он праздновал свое свидание с дядями и другими родственниками. На шестой день они оставили палатку, которая была разбита для гостей, и предстали перед царем Пелием. «Ты знаешь, царь, – обратился с короткой речью Ясон к своему дяде, – что я сын законного царя и что все, чем ты владеешь, принадлежит мне. Но я оставляю тебе стада овец и быков и все поля, которые ты отнял у моих родителей. Я требую только царский скипетр и трон, на котором некогда сидел мой отец». После короткого размышления Пелий дружелюбно ответил: «Я готов удовлетворить твое желание, но и ты должен исполнить мое и совершить деяние, которое достойно твоей молодости и на которое я уже сам не способен по своей старости. С давних пор является ко мне во сне тень Фрикса и требует, чтобы я успокоил его душу, чтобы я отправился в Колхиду к царю Ээту и привез оттуда его останки и руно золотого барана. Славу этого деяния решил предоставить тебе. Когда ты вернешься с геройской добычей, то получишь царство и трон».

Л. Лагрене. Кентавр Хирон обучает Ахилла

Юнона. Рисунок со статуи в Неаполе

Начало похода

С золотым руном дело было так: сын беотийского царя Атамаса Фрикс много терпел от второй жены отца, злой мачехи Ино. Чтобы спасти Фрикса от ее преследований, его похитила мать Нефела при помощи его сестры Геллы. Она посадила детей на крылатого барана с золотым руном, полученного ею в дар от бога Меркурия. На этом чудесном животном брат и сестра летели по воздуху через моря и земли. В дороге у девушки закружилась голова. Гелла упала и погибла в море, которое от нее получило название моря Геллы или Геллеспонта. Фрикс благополучно прибыл в страну колхидян, на берегу Черного моря. Здесь он был гостеприимно принят царем Ээтом, который отдал ему в жены одну из своих дочерей. Барана Фрикса принесли в жертву Юпитеру, покровителю бегства, а руно подарили Ээту. Царь посвятил руно Марсу и повесил в роще, посвященной этому богу. Для охраны золотого руна Ээт поставил огромного дракона, потому что предсказание судьбы связало жизнь царя с обладанием этой бараньей шкурой. Руно приобрело в тогдашнем мире славу драгоценного сокровища, и долго про него ходили рассказы в Греции. Многие герои и цари мечтали о том, чтобы завладеть им, и Пелиас верно рассчитал, надеясь пробудить честолюбие своего племянника Ясона видами на такую богатую добычу. Ясон выразил полную готовность. Он и не подозревал, что дядя надеется на его погибель во время опасного похода, и торжественно обещал совершить деяние. Самые знаменитые герои Греции были приглашены принять участие в смелом предприятии. У подножия горы Пелиона был построен лучшим греческим строителем под руководством Минервы чудесный пятидесятивесельный корабль из древесной породы, не гниющей в море, и по имени строителя, сына Арестора, – Аргоса, был назван Арго. Это был первый длинный корабль, на котором греки осмелились плыть в открытое море. Богиня Минерва доставила для корабля вещую доску из говорящего дуба от додонского оракула. Снаружи корабль был красиво изукрашен резьбой. Он был так легок, что герои двенадцать дней подряд могли нести его на плечах. Когда судно было готово и герои собрались, то места между аргонавтами были распределены по жребию. Ясон был начальником всего похода, Тифис – кормчим, дальнозоркий Линкей – лоцманом. На носу корабля сидел знаменитый герой Геркулес, на корме – Пелей, отец Ахиллеса, и Теламон, отец Аякса. Во внутреннем помещении были среди других сыновья Юпитера Кастор и Поллукс, отец Нестора Нелей, муж благочестивой Алкесты Адмет, победитель калидонского вепря Мелеагр, чудесный певец Орфей, отец Патрокла Менетий, Тесей – впоследствии царь афинский – и его друг Пиритой, молодой спутник Геркулеса Гилас, сын Нептуна Евфем и отец младшего Аякса Оилей. Ясон посвятил свой корабль Нептуну, и перед отплытием ему и всем морским богам была торжественно принесена жертва.

Меркурий. Копия со статуи работы Джамболоньи. (Оригинал ок. 1565).

А. Деркиндерен. Строительство корабля «Арго». 1901–1911

Орфей, играющий на лире. Римская мозаика III в.

Когда все уже заняли места на корабле, был поднят якорь, и пятьдесят гребцов налегли на весла. Попутный ветер надувал паруса, и скоро корабль покинул гавань Иолкоса. Орфей приятной игрой на арфе и вдохновенным пением поднимал дух аргонавтов, и они весело плыли мимо гор и островов. Только на второй день поднялась буря, которая погнала их к лемносским берегам.

Аргонавты на Лемносе

За год до прибытия аргонавтов лемносские женщины, преследуемые гневом Венеры, перебили из ревности своих мужей и все мужское население острова за то, что те привезли себе из Фракии наложниц. Только Гинсипила пощадила своего отца, царя Тоаса, и, спрятав его в ящик, доверила морским волнам. С тех пор они беспрестанно боялись нападения со стороны фракийцев, родственников своих соперниц, и часто боязливым взглядом смотрели на море. И теперь, увидев издали приближающийся корабль аргонавтов, они толпою ринулись из ворот с оружием в руках, подобно амазонкам, устремились к берегу. Герои были чрезвычайно удивлены, когда увидели, что весь берег заполнен вооруженными женщинами и что между ними нет ни одного мужчины. Они посадили в лодку герольда с жезлом мира в руках и отправили к странному сборищу. Женщины отвели герольда к царице Гинсипиле, и он в любезных выражениях изложил просьбу аргонавтов о гостеприимном приеме. Царица собрала своих женщин на площади города; сама она села на каменный трон своего отца; рядом с ней поместилась старая кормилица с посохом в рука, а по обе стороны ее – две нежные белокурые молодые женщины.

Л. Коста. Корабль аргонавтов. XVI в.

Доложив собранию о мирной просьбе аргонавтов, царица встала и сказала: «Дорогие сестры! Мы совершили преступление и по глупости своей остались без мужей. Мы не должны прогонять добрых людей, раз они прибыли к нам. Но мы должны позаботиться также, чтобы ничего не узнали о нашем злодеянии. Поэтому мой совет – отнести чужеземцам пищу, вино и всякие напитки на корабль и такой любезностью удержать их вдали от наших стен».

А. Ортелий. Карта путешествий аргонавтов. 1624

Царица села на свое место, и встала старая кормилица. С трудом она вытянула из плеч свою голову и сказала: «Пошлите чужеземцам подарки: этого требует долг гостеприимства. Но подумайте также и о том, что вам предстоит, когда нагрянут фракийцы. Если даже милостивый бог избавит нас от них, то разве вы можете быть обеспечены от других бед? Мы, старые женщины, можем быть спокойны: мы умрем раньше, чем нас постигнет нужда, прежде чем иссякнут наши запасы? Разве волы сами на себя наденут ярмо и будут тащить плуги по полю? Разве они срежут вместо вас спелые колосья, когда наступит жатва? Ведь вы сами не захотите исполнять эти тяжелые работы. Мой совет: не отвергайте защиты, которой вы можете заручиться. Доверьте все свои богатства благородным чужестранцам, – и пусть они управляют вашим прекрасным городом!» Этот совет очень понравился всем лемносским женщинам. Царица отправила с герольдом на корабль молодую женщину, чтобы передать аргонавтам о благоприятном решении собрания женщин. Герои были чрезвычайно обрадованы этим известием. Они были уверены, что Гинсипила мирно унаследовала свой трон от отца после его смерти. Ясон накинул на свои плечи пурпурную мантию, подарок Минервы, и, сверкая красотой, отправился по направлению к городу. Когда он вошел в ворота, женщины встретили гостя шумными и радостными приветствиями. Но он скромно потупил взор и поспешил во дворец царицы. Служанки широко распахнули перед ним двери; приближенная царицы проводила его в комнату своей госпожи. Здесь гость занял место напротив царицы на великолепном седалище. Гинсипила опустила глаза, и ее девственные ланиты зарделись. Смущенная, обратилась она к нему со следующими словами: «Чужестранец! Почему вы так боязливо держитесь вдали от наших стен? Ведь город наш не населен мужчинами, которых вы могли бы бояться. Наши мужья изменили нам: они ушли с захваченными в плен фракийскими женщинами в свою страну и увели с собой сыновей и мужскую прислугу, а мы, беспомощные остались здесь. Поэтому, если вам угодно, поселитесь здесь, а ты сам займи престол моего отца Тоаса и управляй нами и своими. Тебе не придется разочароваться в нашей стране: наш остров – один из самых плодородных в этом море. Иди, добрый полководец, к своим товарищам, передай им наше предложение, и спешите скорей к нам в город». Так она сказала, скрыв убийство муже. Ясон ей ответил: «Царица! Мы с благодарностью принимаем помощь, которую ты нам оказываешь. Я передам твое предложение моим товарищам и немедленно вернусь в твой город. Но скипетр и управление островом сохрани за собой. Я не пренебрегаю твоим троном, но меня ждут грозные битвы в далекой стране». Ясон протянул царственной деве свою руку на прощание и поспешил к берегу. Скоро приехали и женщины на быстрых колесницах и привезли многочисленные подарки. Без всякого труда уговорили они героев, которые выслушали своего полководца, отправиться в город и поселиться в их домах. Ясон поселился в царском замке; другие где кому пришлось. Только Геркулес, враг изнеженной жизни, остался с немногими избранными товарищами на корабле. В городе начались веселые пиры и танцы; жертвенные благоухания поднимались к небу. Хозяйки и гости воздавали почести покровителю острова, богу Вулкану и его супруге Венере. Отплытие со дня на день откладывалось, и долго еще герои оставались бы у любезных хозяев. Но вот пришел с корабля Геркулес и, без ведома женщин собрал товарищей. «Несчастные! – загремел он. – Разве у вас мало женщин на родине? Неужели вы ради брачных лож приехали сюда? Не намерены ли вы сделаться землепашцами на Лемносе? Или вы надеетесь, что бог достанет золотое руно и положит к вашим ногам? Уж лучше нам всем вернуться к домашним очагам, а Ясон пусть женится на Гипсипиле, населяет остров Лемнос своими сыновьями и удовлетворяется рассказами о чужих подвигах!»

Х. Гольциус. Минерва

Археологические раскопки древнего города элладской цивилизации Полиохни на острове Лемнос

Никто не посмел поднять глаза на героя или возразить ему. Тотчас после собрания они стали готовиться в путь. Угадав их намеренье, лемносски, как жужжащие пчелы, зашумели вокруг них со своими жалобами и просьбами. Но в конце концов они поддались решению героев. Гипсипила со слезами на глазах выступила вперед и, взяв Ясона за руку, сказала: «Иди, и пусть боги помогут тебе и твоим товарищам отыскать золотое руно. Если захочешь когда-нибудь вернуться к нам, то тебя ждет остров и скипетр моего отца. Но я прекрасно знаю, что у тебя нет такого намеренья; так по крайней мере помни обо мне в далекой стране!» В изумлении и восторге перед благородной царицей Ясон простился с островом и его обитательницами и первым взошел на корабль. За ним последовали все остальные герои. Они отвязали канат, которым корабль был привязан к берегу, гребцы сели на весла, и в короткое время они оставили за собой Геллеспонт.

Аргонавты в стране долионов

Фракийские ветры погнали корабль к фригийским берегам, где на острове Кизик жили в первобытной дикости земнородные шестирукие гиганты. Рядом с ними жили мирные долионы, происходившие от морского бога, который защищал их от чудовищных соседей. Их царем был благочестивый Кизик. Узнав о прибытии корабля и происхождении героев, царь и народ пошли навстречу аргонавтам, гостеприимно их приняли и уговорили подплыть ближе к берегу и бросить якорь в городской гавани. Давно еще царю был дан оракулом совет, чтобы он любезно принял отряд божественных героев и не воевал с ними. Поэтому он снабдил их большим количеством вина и жертвенных животных. Он сам был еще молод, с едва пробивающейся бородой. В царском замке лежала его жена в первых родах. Тем не менее он покинул ее и, послушный предсказанию богов, разделил трапезу с гостями. Герои рассказали царю о цели своего плаванья, а он осведомлял их о пути, который им предстоял. На следующее утро они поднялись на высокую гору, чтобы самим обозреть положение острова в море. Между тем с другой стороны острова нагрянули гиганты и заперли гавань огромными каменными глыбами. Корабли охранял в гавани Геркулес, который и на этот раз не вышел на берег. Увидев чудовищных гигантов за их коварной работой, он стал в них стрелять из лука и многих убил своими стрелами. К этому времени подоспели другие герои и своими копьями и стрелами произвели огромное опустошение среди гигантов, которые подобно срубленному лесу лежали в узкой гавани, одни с головою в воде и туловищем на берегу, другие с ногами в море и туловищем на берегу. И те и другие должны были сделаться добычей рыб и птиц. После этой счастливой битвы герои подняли якорь и с попутным ветром поплыли в открытое море. Но ночью ветер упал, и скоро налетела буря с противоположной стороны. И снова, сами того не подозревая, они принуждены были бросить якорь у гостеприимного берега долионов, полагая, что находятся у фригийского берега. Точно так же и долионы, разбуженные ночью шумом причалившего корабля, не узнали друзей, с которыми накануне так весело пировали. Они схватили оружие, и несчастная битва возгорелась между друзьями. Сам Ясон всадил копье в грудь любезному царю Кизику, не узнав его и не будучи им узнан. Долионы были, наконец, обращены в бегство и заперлись в стенах своего города. На следующее утро ошибка была обнаружена обеими сторонами.

Бьяджо д’Антонио Туччи. Сцены из истории аргонавтов. 1465

«Аргонавты». В центре Геракл. Изображение на древнегреческом сосуде

Горькая досада овладела вождем аргонавтов, Ясоном, и всеми его товарищами, когда они увидели доброго долионского царя плавающим в его собственной крови. Три дня мирно оплакивали убитого царя вместе герои и долионы, вырывали у себя волосы и в честь оставшихся устроили общие военные игры. Затем герои поплыли дальше. Жена павшего долионского царя, Клита, удавилась, не успев еще родить.

Покинутый Геркулес

После бурного плаванья герои причалили в одной из бухт Вифоинии у города Киоса. Обитавшие здесь мизийцы очень дружелюбно приняли их, принесли им много сухих дров для жарки костра, устроили из зеленых листьев мягкое ложе и дали много вина и съестных припасов. Геркулес, презирающий всякие удобства в пути, оставил своих товарищей за трапезой и отправился в лес, чтобы сделать себе из соснового дерева получше весло для следующего дня. Вскоре он нашел стройную, как тополь, гладкую, почти без сучьев, высокую и толстую сосну. Он тотчас положил на землю свой колчан, лук и железную палицу, сбросил с себя львинную шкуру и, схватившись обеими руками за дерево, вытащил его с корнями за дерево, вытащил его с корнями и землей. Сосна лежала у его ног, словно вывороченная бурей. В то же время исчез из-за стола трапезников младший спутник Геркулеса Гилас. Он взял с собою железный кувшин, чтобы принести своему господину и другу воды для трапезы, и собирался приготовить все необходимое для него к его возвращению. Во время похода на дрионов Геркулес убил в ссоре отца Гиласа, а мальчика взял с собой и воспитал в качестве слуги и друга. Полная луна освещала красивого юношу, бравшего воду из источника. Когда он нагнулся с кувшином над зеркальной водой, его увидела нимфа и, очарованная его красотой, обвила левой рукой его шею, а правой схватила за руку и утащила в глубину. Один из героев, по имени Полифем, ожидавший возвращения Геркулеса недалеко от того источника, услышал крики мальчика о помощи. Он побежал на крик мальчика, но уже не застал, а встретил Геркулеса, вернувшегося из леса. «Несчастный! – воскликнул Полифем. – Неужели я первый должен принести печальную весть! Твой Гилас пошел к источнику и не вернулся больше. Разбойники захватили его в плен или разорвали дикие звери. Я сам слышал его крики». Холодный пот выступил на лбу у Геркулеса, когда он услышал эти слова. В гневе он бросил сосну и, как ужаленный оводами бык убегает от стада и пастухов, бросился с пронзительным криком сквозь лесную чащу к источнику.

Бьяджо д’Антонио Туччи. Сцены из истории аргонавтов. 1465

Утренняя звезда светила над вершиной горы; поднялся попутный ветер. Кормчий предложил воспользоваться ветром и сесть на корабль. Уже утро наступило, когда они заметили, что два их товарища, Полифем и Геркулес, покинуты ими на берегу. Бурный спор поднялся между героями, продолжать ли им плаванье без храбрейших товарищей. Ясон не проронил ни слова. Он тихо сидел, и тоска грызла его сердце. Теламона же обуял гнев. «Как можешь ты так спокойно сидеть? – обратился он к предводителю. – Ты, вероятно, боишься, чтобы перед подвигами Геркулеса не померкла твоя собственная слава! Но какая польза в словах! Если бы даже все товарищи согласились с тобой, я один вернулся бы к покинутым героям». С этими словами он схватил кормчего Тифиса за грудь; заставил бы товарищей вернуться к мизийскому берегу, если бы оба сына Борея, Калаис и Зетес, не схватили его за руки и с бранью не усадили на место. В это же время из пенящихся волн поднялся морской бог Главк, схватился сильной рукой за борт корабля и крикнул плывущим: «Герои! Зачем вы ссоритесь? Зачем вы хотите против воли Юпитера увести с собой храброго Геркулеса в страну Ээта? Ему суждены другие подвиги. Гиласа похитила влюбленная нимфа, и ради юноши остался Геркулес». Сказав это, Главк погрузился в пучину, оставив пену на темных волнах. Сконфуженный Теламон подошел к Ясону и, взяв его за руку, сказал: «Не сердись на меня Ясон! Горе омрачило мой ум, и я сказал тебе эти неразумные слова. Пусть ветер развеет мой проступок, и будем друзьями как прежде». Ясон охотно помирился с другом, и герои поплыли при сильном попутном ветре. Полифем нашел приют у мизийцев и построил им город, а Геркулес ушел дальше, куда предопределено было ему Юпитером.

Ж. Энгр. Юпитер и Фетида. 1811

Поллукс и царь бебриков

На заре следующего дня герои бросили якорь у длинного мыса. Там находились конюшни и летний дворец бебрикского царя Амика. Этот царь издал закон, по которому ни один чужеземец не мог уйти из пределов его страны, не померявшись с ним силами в кулачной борьбе. Многие его соседи погибли в таких состязаниях. И теперь он подошел к причалившему кораблю и вызывающим тоном сказал: «Слушайте, морские бродяги! Да будет вам ведомо, что ни один чужестранец не может уйти из моей страны, не поборовшись со мной. Выставляйте же со своей стороны самого храброго героя, не то вам плохо придется!» Среди аргонавтов находился самый лучший кулачный боец Греции, сын Леды, Поллукс. Возмущенный вызовом, герой крикнул царю в ответ: «Не волнуйся, мы не переступим твоих законов. В моем лице найдешь ты соперника». Бебрикский царь выпучил глаза на смелого героя, как горный лев на человека, который первый подстрелил его. А молодой герой Поллукс весело смотрел на него, сверкая красотой и молодостью. Он стал вытягивать свои руки, чтобы испытать, не окоченели ли они от долгой гребли. Когда герои вышли на берег, борцы встали друг против друга. Царский слуга бросил на землю между ними две пары перчаток: «Выбирай, какую пару хочешь, – сказал Амик, – я не долго заставлю себя ждать и на опыте покажу, что я хороший кожемяка и умею наделять увесистыми оплеухами». Поллукс молча усмехнулся, взял ближайшую пару перчаток и дал друзьям укрепить их на руках. Бебрикский царь также одел перчатки. Началась борьба. Как захлестывающая корабль морская волна, от которой с трудом ускользает искусный кормчий, набрасывался чужой борец на грека и не давал ему покоя. Но юноша очень ловко и вовремя избегал ударов и оставался невредимым. Он скоро освоился со слабой стороной своего противника и сумел нанести ему несколько сильных ударов. Но и царь скоро научился пользоваться своей силой, и у обоих затрещали челюсти и зубы, пока оба не обессилили. Тогда они разошлись, чтобы перевести дух и утереть пот. Когда борьба возобновилась, Амик, желая нанести своему противнику удар в голову, промахнулся, задев только плечо, между тем как Поллукс ударил царя по уху, разбил ему черепные кости, так что тот упал от боли на колени.

Леонардо да Винчи либо Чезаре да Сесто. Леда и лебедь. Между 1505 и 1510

Амик, связанный аргонавтами. Краснофигурная вазопись. 425–400 гг. до н. э.

Аргонавты шумно возликовали, но и бебрики подбежали к своему царю и с дубинками и копьями бросились на Поллукса. К нему на помощь поспешили товарищи с обнаженными мечами. Завязался кровавый бой, и бебрики были разбиты, обращены в бегство и должны были отступить во внутрь страны. Герои бросились на их конюшни и стада и захватили богатую добычу. Целую ночь они оставались на берегу, перевязывали раны, приносили жертвы богам и бодрствовали с кубками в руках. Они украсили свои головы венками лаврового дерева, к которому был привязан канатом корабль, и под звуки арфы Орфея пели гимны. Самый берег, казалось, внимательно слушал, как они воспевали Поллукса, победоносного сына Юпитера.

Финей и Гарпии

Утро положило конец их пиршеству, и они отправились дальше. После нескольких приключений они бросили якорь у побережья, где жил царь Финей, сын героя Агенора. Этого царя постигло большое несчастье. За злоупотребление даром прорицания, которым наделил его Аполлон, он в глубокой старости лишен был зрения, и отвратительные сверхъестественные птицы, Гарпии, не давали ему спокойно принимать пищу. Что могли, они похищали, а остальное загаживали, и такой пищей не только нельзя пользоваться, но даже невозможно было оставаться вблизи ее. Но Финею дано было утешительное предсказание оракулом Юпитера, что он снова в состоянии будет принимать пищу, когда прибудут сыновья Борея вместе с греческими моряками. При первом известии о прибытии корабля он оставил свои покои. Страшно исхудавший – одни кожа да кости – он был похож на тень; его члены дрожали от старческой дряхлости, в глазах потемнело. Опираясь на посох и шатаясь от слабости, он еле добрел до аргонавтов и в бессильи упал на землю. Герои окружили несчастного старика и пришли в ужас от его вида. Придя в сознание и почувствовав их близость, царь обратился к ним с мольбою: «Дорогие герои! Если вы действительно те, о которых я получил предсказание, то помогите мне: не только светом моих очей овладели богини-мстительницы, но и пищи лишают они меня на старости через отвратительных птиц, которых они посылают на меня. Не чужеземцу окажете вы помощь; я – грек, сын Агенора Финей. Некогда я царствовал во Фракии, и сыновья Борея, которые должны быть участниками вашего похода и которым предстоит спасти меня – младшие братья Клеопатры, которая там была моей супругой». При этих словах сын Борея Зетес бросился к нему в объятия и обещал с помощью брата избавить его от мучительных преследований Гарпий. Тут же герои приготовили ему трапезу, которая должна была сделаться последней добычей птиц-похитительниц. Едва царь коснулся пищи, как птицы бурей слетели с облаков и уселись на пище. Герои громко закричали, но Гарпии не испугались и оставались до тех пор, пока все не было съедено. Затем они снова улетели, оставив после себя отвратительный запах. Но сыновья Борея, Зетес и Калаис, преследовали их с обнаженными мечами. Юпитер наделил их крыльями и неутомимой силой. Гарпии летели быстрее ветра, но сыновья Борея настигали их и почти хватали руками. Наконец, они настолько приблизились к птицам, что без сомнения могли бы их убить, как вдруг из эфира спустилась спутница Юпитера Ирида и обратилась к героям с такими словами: «Нельзя, сыновья Борея, убивать охотничьих собак Юпитера – Гарпий. Но клянусь великою клятвою богов у Стикса, что хищные птицы оставят отныне в покое сына Агенора». Сыновья Борея уступили клятве и вернулись на корабль.

Финей и Гарпии. Краснофигурная керамика. Роспись на вазе

С. Риччи. Финей и сыновья Борея. Ок. 1695

Между тем греческие герои позаботились о старце Финее и устроили для него пир с жертвоприношениями. Царь жадно поглощал чистые и обильные блюда. В ожидании возвращения сыновей Борея благодарный Финей поделился с героями своим даром предсказания. «В первую голову, – говорил он, – вам встретятся на пути, в узком морском проходе, Симплегады. Это – два крутых скалистых острова, корни которых не достигают дна, а свободно плавают в море. Часто они налетают один на другой, и со страшным шумом вздымаются между ними волны. Если вы не хотите быть раздавленными, то проплывите между ними так же быстро, как летит голубь. Затем вы приплывете к берегу мариандинов, где находится вход в подземный мир. Вы проведете мимо многих других плоскогорий, рек и берегов, мимо городов женщин-амазонок и страны халибов, которые в поте лица своего добывают железо из земли. Наконец, вы достигнете колхидского берега, где Фазис несет свои широкие воды в море. Здесь вы увидите высокий город царя Ээта; здесь недремлющий дракон стережет золотое руно, развешанное над вершиной дуба».

Герои не без страха слушали старца и хотели дальше расспрашивать, когда спустились с высот сыновья Борея и обрадовали царя утешительною вестью Ириды.

Ф. Вердье. Гарпии, изгоняемые от Финея Зетесом и Калаисом

Симплегады

Благодарный и растроганный Финей попрощался со своими спасителями, которые поплыли навстречу новым приключениям. Прежде всего их задержали в течение сорока дней северо-западные ветры, и только после молитв и жертв, принесенных всем двенадцати богам, они свободно поплыли дальше. Благоприятный ветер нес их корабль, как вдруг страшный шум донесся до их ушей: то грохотали сталкивающиеся и расходившиеся Симплегады и шумел прибой у берегов. Кормчий Тифис напряженно следил у руля. Поднялся Ефрем, держа голубя на ладони правой руки. Финей предсказал им, что если птица бесстрашно пролетит среди скал, то и они могут смело отважиться пройти через пролив. Вот скалы разошлись, и Ефрем выпустил голубя. Все вытянули шеи в ожидании. Птица летела в проход, но скалы уже сближались, и шипело пенящееся море. Шум морских волн усиливался; скалы столкнулись и защемили перо в хвосте голубя, но птица благополучно ускользнула.

Б. Пикар. Ясон и аргонавты проходят через Симплегады. 1733

Громким голосом ободрял Тифис гребцов. Снова разверзлись скалы, и быстрый поток увлек корабль. Близкая гибель грозила героям: высокий вал налетал на них, при виде его все наклонили головы. Но Тифис приказал прекратить греблю, и пенящийся вал высоко поднял корабль над сближавшимися скалами. Герои снова начали грести изо всех сил. Опять разверзлась волна, и снова очутились они среди скал, которые уже касались бортов корабля. Но богиня-покровительница Минерва невидимо подтолкнула судно, и оно счастливо выплыло, а столкнувшиеся скалы разбили только крайние доски. Увидев снова перед собою небо и открытое море, герои свободно вздохнули после пережитого ужаса, словно вернулись из подземного царства. «Не нашими силами спаслись мы! – воскликнул Тифис. – Я прекрасно чувствовал позади себя божественную руку Минервы, которая сильным толчком провела наш корабль. Теперь нам нечего больше бояться: все остальные подвиги, по сравнению с этой опасностью, должны, по словам Финея, показаться нам легкими». Но Ясон печально покачал головой и сказал: «Добрый Тифис! Я испытывал богов, взяв на себя поручение Пелийа. Лучше бы мне дать ему себя разрубить на куски! Теперь же я дни и ночи скорблю и вздыхаю, не о себе, нет, а о вашей жизни и вашей судьбе, и все думаю, как мне спасти вас от ужасных опасностей и невредимыми вернуть на родину». Так говорил герой, испытывая своих товарищей. Те же шумно выражали ему свое одобрение и потребовали, чтобы он вел их вперед.

Новые приключения

После некоторых приключений герои поплыли дальше. В пути заболел их верный кормчий Тифис. Он умер, и его пришлось похоронить на чужом берегу. На его место они выбрали самого опытного среди них моряка Амея, который долго отказывался взять на себя управление кораблем, пока богиня Юнона не внушила ему смелость и уверенность. Тогда он встал у руля и направил корабль не хуже самого Тифиса. По прошествии двенадцати дней они под полными парусами пришли к устью реки Коллихора. Здесь они увидели на холме могилу героя Стенела, который участвовал вместе с Геркулесом в походе против амазонок и, раненный стрелой, умер на берегу моря. Они уже хотели плыть дальше, как показалась печальная тень героя, отпущенная из подземного мира Прозерпиной, и стала бросать жадные взгляды на своих соотечественников. Герой стоял на своей могиле, приняв тот самый образ, в котором он отправился в бой: пурпурный султан с четырьмя красивыми перами развевался над шлемом. Только несколько мгновений простояла тень героя и исчезла в глубоком мраке. В испуге гребцы уронили весла. Только вещий Мопс понял желание отлетевшей души и предложил товарищам умиротворить дух убитого жертвенным вином. Герои быстро собрали паруса, привязали к берегу корабль и, окружив могилу, сделали возлияние из жертвенных напитков и сожгли убитых овец. Затем они ехали все дальше и дальше и достигли наконец устья реки Термодона. Подобной реки не было на земле. Вытекая из одного горного источника, она скоро разделялась на множество рукавов, впадая в море многочисленными бурными потоками, извивавшимися, как змеи. У самого широкого русла жили амазонки. Эти воинственные женщины происходили от бога Марса и любили войну. Если бы аргонавты причалили к берегу, то им, без сомнения, пришлось бы выдержать кровавый бой с женщинами, которые были достойными соперницами героев. Они не жили все вместе в одном городе, а были рассеяны по всей стране отдельными родовыми семьями. Благоприятный западный ветер удержал аргонавтов вдали от воинственных женщин. Проплыв ночь и день, они, согласно предсказанию Финея, достигли страны халибов. Последние не пахали земли, не разводили плодовых деревьев, не пасли скота на росистых лугах, – они копали только руду и железо в сырой земле и выменивали на них съестные припасы. Ни одной зари не встречали они вне тяжелого труда. В глубоком мраке и в густом дыме проводили они свои трудовые дни.

Раненая амазонка. Римская копия с греческого оригинала

Две амазонки, сражающиеся с греческим воином. Рельеф. IV в. до н. э.

Мимо многих народов проплыли еще герои. Когда они поравнялись с островом Аретией, или Марсовым островом, им навстречу вылетела обитавшая на этой земле птица с сильными крыльями. Пролетая над кораблем, птица встряхнула крыльями и уронила острое перо, которое воткнулось в плечо Оилея. Раненый герой выпустил весло. Товарищи были поражены, увидев птичью стрелу, застывшую в плече. Сидевший поблизости товарищ вытащил перо и перевязал рану. Скоро появилась вторая птица, которую на лету убил Клитий, державший наготове свой лук. Подстреленная птица упала на корабль. «Должно быть, остров близок, – сказал опытный герой Амфилани, – но доверять этим птицам нельзя. Их наверное, так много, что у нас не хватит на них стрел, если мы пристанем к берегу. Нужно придумать способ, как прогнать воинственных животных. Наденьте все свои шлемы с высокими развевающимися султанами. Затем пусть попеременно гребут на одной половине корабля, а на другой разложат сверкающие копья и щиты и пусть все кричат изо всех сил. Птицы услышат крики, увидят развевающиеся султаны, сверкающие копья и блестящие щиты, испугаются и улетят». Предложение понравилось героям, и все произошло, как посоветовал Амфилан. Не видно было ни одной птицы, пока корабль плыл к острову. Но у самого берега, когда герои застучали щитами, поднялось множество испуганных птиц и с шумом пролетело через корабль. Как закрываются ставни на окнах в ожидании града, так герои покрылись щитами для защиты от острых перьев. Птицы полетели далеко через море по направлению к другому берегу. Аргонавты причалили к острову, послушные совету вещего царя Финея.

Ээт принимает тело Апсирта. Гравюра Р. Бойвина и Л. Тьери. XVI в.

Здесь им суждено было найти друзей и проводников, которых они не ожидали. Едва они успели сделать несколько шагов, как встретили четырех юношей в самом жалком виде, совершенно голых. Один из них поспешил навстречу приближающимся героям и сказал: «Кто бы вы ни были, добрые люди, окажите помощь потерпевшим кораблекрушение. Дайте нам платье, чтобы прикрыть наготу, и пищу, чтобы утолить голод». Ясон дружелюбно обещал им помощь и спросил их об имени и происхождении. «Вы наверное, слышали, – отвечал юноша, – о сыне Атамаса – Фриксе, который привез в Колхиду золотое руно. Царь Ээт дал ему в жены свою старшую дочь, мы – сыновья его, и мое имя Аргос. Наш отец Фрикс недавно умер. Согласно его последней воле, мы отправились на корабле за сокровищами, которые он оставил в городе Орхомене». Герои были чрезвычайно обрадованы, и Ясон поприветствовал юношей, как своих троюродных братьев, потому что их деды, Атамас и Кретей, были братья.

«Колхида» – фонтан на центральной площади Кутаиси. Грузия. В Древней Греции Колхидой именовали территорию на современном западе Закавказья

Юноши рассказали затем, как их корабль был разбит бурей и они на доске всплыли на этот негостеприимный остров. Когда же герои рассказали им о своем намерении и пригласили их участвовать в предприятии, то они не могли скрыть своего ужаса. «Наш дедушка Ээт – жестокий человек. Он сын бога солнца и поэтому одарен сверхъестественною силою. Многочисленные колхидские племена находятся под его властью, а золотое руно охраняет страшный дракон». Многие из героев побледнели при этих словах. Но один из них, по имени Пелей, встал и сказал: «Не подумай, что мы должны погибнуть от руки колхидского царя. Мы и сами сыновья богов. Если он не отдаст нам руна добром, то мы и силой сумеем взять, вопреки всем его колхидянам».

Так говорили между собой герои за обильной трапезой. На следующий день сыновья Фрикса, одетые и подкрепленные пищей, также сели в корабль, и герои продолжали свое плаванье. Проплыв день и ночь, они увидели вершины кавказского хребта, возвышающегося над морской гладью. Когда же стемнело, они услышали шум над головами: это был орел Прометея, который пролетал над кораблем по направлению к своей добыче. Взмахи его крыльев были так сильны, что паруса надулись, как под напором ветра. Это была гигантская птица, и она парила на своих крыльях, как на парусах. Вскоре они услышали издали глубокие стоны Прометея, печень которого уже клевала птица. Через некоторое время стоны утихли, и орел снова пронесся над кораблем.

В ту же ночь они достигли своей цели, приплыв к устью реки Фазиса. Весело взобрались они на мачты и сняли паруса. Затем они на веслах погнали корабль в широкое русло реки, волны которой словно трусливо отступали назад перед величавой громадой судна. Слева виднелись кавказские горы и столица Колхиды Кита, с правой стороны лежало поле и священная роща Марса, где зоркий дракон охранял золотое руно, развешанное на ветвистом высоком дубе. Тогда Ясон встал у борта корабля и, высоко поднимая в руке золотой кубок с вином, принес его в жертву реке, матери-земле, богам страны и умершим в пути героям. Он просил их всех помогать им и охранять канаты корабля, которые хотели привязать к берегу. «Вот, мы благополучно прибыли в колхидскую страну, – сказал кормчий Амей, – теперь нам серьезно нужно посоветоваться, добром ли обратиться к царю Ээту или иначе как-нибудь выполнить наш план». «Завтра!» – воскликнули утомленные герои, и Ясон приказал грести дальше и бросить якорь в тенистой бухте реки. Все крепко заснули, но скоро утренняя заря разбудила их.

Ясон в замке Ээта

Ранним утром герои сошлись на совет. Поднялся Ясон и сказал: «По моему мнению, товарищи, вам всем нужно остаться на корабле с оружием в руках. Только я с сыновьями Фиркса и еще двумя товарищами отправлюсь в замок Ээта. Я сделаю попытку обратиться к нему с мирной просьбой отдать нам добром золотое руно. Я не сомневаюсь, что он откажет нам, полагаясь на свою силу. Но мы таким образом узнаем от него самого, как нам дальше поступать. Наконец, кто может поручиться, что наши слова не произведут на него благоприятного впечатления. Ведь оказал же он гостеприимство невинному Фриксу, бежавшему от своей мачехи». Молодые герои все одобрили речь Ясона. Он взял Меркурьев жезл мира и вместе с сыновьями Фрикса и товарищами Теламоном и Авгеасом оставил корабль. Они проходили лугом Цирцеи и с ужасом увидели здесь множество трупов, висевших на цепях. Это не были преступники или убитые чужестранцы. В Колхиде считалось святотатством сжигать или хоронить в земле своих мертвецов, и их вешали, завернув в сырые бычачьи кожи, на деревьях, вдали от города, и предоставляли ветрам сушить трупы. Только женщин закапывали в землю, чтоб не занимать слишком много места.

Статуя Юноны

Колхидяне были многочисленный народ. Чтобы не подвергать Ясона и его спутников нападению с их стороны и не вызвать недоверия царя Ээта, Юнона, защитница аргонавтов, повесила над городом густое облако и рассеяла только тогда, когда путники прибыли во дворец царя. Они стояли в переднем дворе и дивились на толстые стены царского замка, на высокие ворота и мощные колонны. Молча они переступили через порог переднего двор, окруженный виноградными кустами, среди которых били четыре ключа: из одного вытекала молоко, из другого – вино, из третьего – душистое масло, из четвертого – вода, теплая зимой и холодная летом. Все это было делом рук искусного Вулкана. Он же сделал владельцу замка из руды изваянья быков, из пасти которых вырывалось страшное огненное дыхание, и плуг из чистого железа, – все это из благодарности к отцу Ээта, богу солнца, спасшему некогда Вулкана на своей колеснице во время битвы с гигантами.

Древнегреческая галера с веслами и под парусами

Из переднего двора вела к колоннаде широко раскинувшегося среднего двора, в конце которого видно было много входов и покоев. Наискось стояли два главных дворца; в одном жил сам царь Ээт, в другом его сын Абсирт. Другие покои занимали служанки и дочери царя – Халкиона и Медея. Младшую дочь Медею редко можно было видеть здесь; почти все время она проводила в храме Гекаты, жрицей которой она состояла. На этот раз, однако, покровительница греков Юнона внушила ей остаться в замке. Она только что вышла из своей комнаты и хотела посетить свою сестру, как неожиданно встретила приближающихся героев. При виде красавцев она громко вскрикнула. На ее зов бросилась из своих хором Халкиона со всеми своими служанками. Старшая сестра также радостно вскрикнула и простерла свои руки к небу, так как узнала среди героев своих детей, сыновей Фрикса. Юноши бросились в объятия своей матери, и долго не было конца приветствиям и радостным слезам.

Медея и Ээт

Наконец, вышел и Ээт со своей супругой Идией, привлеченный радостными восклицаниями дочерей. Вскоре весь двор был полон шума: одни рабы закалывали огромного быка для гостей, другие рубили дрова для очага, третьи согревали воду в котлах, – все были заняты работой. Но, невидимый ни для кого, высоко в воздухе парил бог любви: он вытащил из колчана стрелу, незаметно спустился на землю и, спрятавшись за Ясона, натянул тетиву. Стрела, полет которой никто не заметил, не исключая и самой Медеи, попала царевне в сердце и зажгла там пламя. Как у тяжело больной, высоко поднималась грудь у царской дочери. Время от времени она бросала тайные взгляды на величественного героя Ясона. Все вылетело из памяти у нее; только сладкая грусть овладела ее душой, и пурпурная краска сменяла беспрерывно мертвенную бледность на ее лице.

Медея. Фрагмент фрески в Геркулануме

Из-за веселья и суеты никто не заметил перемены, происшедшей с девушкой. Слуги подносили приготовленные блюда, и аргонавты, обмыв в теплой бане пот от гребли, весело сидели за столом, уставленным съестными припасами и напитками. За трапезой внуки рассказывали Ээту о постигшей их судьбе. Тогда царь тихо спросил их о чужестранцах. «Я не скрою от тебя, дедушка! – сказал Аргос. – Эти мужи пришли просить у тебя золотое руно нашего отца Фрикса. Царь, желавший изгнать их из отечества и лишить земель, дал им это опасное поручение. Он надеялся, что они не избегнут гнева Юпитера и мести Фрикса, прежде чем вернутся с руном на родину. Корабль помогла им построить Паллада. Таких кораблей нет у колхидян, от которых мы, твои внуки, получили худшее судно, разлетевшееся вдребезги в первую же бурю. Эти же чужеземцы выстроили такой крепкий корабль, против которого всякие бури бессильны, причем они сами бессменно сидят на веслах. На этом корабле собрались храбрейшие герои Греции». Затем он назвал ему по имени самых видных героев и рассказал о происхождении их родственника Ясона.

Теламон

Услышав это, испуганный царь рассердился на своих внуков, полагая, что только благодаря им чужестранцы попали в его дворец. С горящими от гнева глазами под нависшими бровями он закричал: «Долой с моих глаз, коварные злодеи! Не за золотым руном приехали вы сюда, а для того, чтобы отнять у меня скипетр и корону. Если бы вы не сидели гостями за моим столом, я давно приказал бы вырвать вам языки и отрубить руки, оставив только ноги, чтобы вы могли уйти отсюда». Сидевший близ царя сын Эака Теламон вспылил при этих словах и хотел уже подняться, чтобы ответить царю в таком же тоне, но Ясон удержал его и сам кротко сказал: «Успокойся, Ээт! Не ради грабежа пришли мы в твой город и в твой замок. Кому пришло бы в голову совершить такой далекий и опасный путь для захвата чужой земли! Только судьба и грозный приказ злого царя привели меня к такому решению. Подари нам золотое руно по нашей просьбе, окажи нам благодеяние, и вся Греция будет почитать твое имя. Мы готовы также немедленно отслужить тебе. Случится война у тебя поблизости, захочешь подчинить себе соседний народ, и мы союзниками пойдем в поход с тобою». Так успокоительно говорил Ясон, а царь в это время раздумывал, уничтожить ли их тут же на месте или испытать раньше их силы. После некоторого размышления он решился на последнее и спокойнее, чем раньше, возразил: «К чему эти жалкие слова, чужестранец? Если вы, действительно, сыновья богов и в других отношениях не хуже меня и к тому же охотники до чужого добра, то берите золотое руно: для храбрых людей я готов на все. Но раньше вы должны подвергнуться испытанию и выполнить опасную работу, которую, обыкновенно, делаю я сам. На Марсовом поле пасутся у меня два железнорогих быка, выдыхающие пламя. С ними вздымаю я целину поля и распаханную ниву засеваю не желтыми семенами Цереры, а страшными зубами дракона; из них вырастают люди, которые меня окружают со всех сторон и которых я избиваю своим копьем. Ранним утром я запрягаю быков и только поздним вечером отдыхаю от своей жатвы. Если ты сделаешь то же самое, полководец, то можешь в тот же день вести руно в свой царский дворец, но не раньше, потому что было бы несправедливо, чтобы храбрый муж уступал трусу». Ясон молча сидел в нерешительности, не дерзая вязаться за такое страшное дело. Но вскоре он овладел собою и ответил: «Как не велик, царь, этот подвиг, но я хочу совершить его, если б даже мне пришлось погибнуть. Хуже смерти ничего не грозит человеку: я послушен року, который послал меня сюда». «Хорошо, – сказал царь, – ступай к своей шайке, но раньше подумай хорошенько. Если ты не надеешься на свои силы, то предоставь дело мне и уберись поскорее отсюда».

Совет Аргоса

Ясон и его два товарища поднялись со своих мест и ушли из дворца. Из сыновей Фрикса за ним последовал один только Аргос, подмигнувши братьям, чтобы они остались в замке. Сын Эсона сверкал красотой и своей величавой фигурой. Медея следила за ним своими глазами сквозь покрывало, и ее мысли, как сон, шли по его следам. Очутившись одна в своих покоях, она заплакала и так про себя говорила: «К чему мне эти терзания? Какое мне дело до этого царя? Будь он лучшим из всех полубогов или худшим, пусть он погибнет, если ему так суждено! Но нет! Пусть избежит он гибели. Дай ему, многочтимая богиня Геката, вернуться домой. Если же ему суждено пасть от быков, то пусть он раньше узнает, что я, по крайней мере, не буду радоваться его печальной судьбе».

Тройное изображение Гекаты. Римская мраморная копия с греческого оригинала

В то время как Медея так скорбела, герои были на пути к кораблю, и Аргос сказал Ясону: «Может быть, тебе не понравится мой совет, тем не менее выслушай меня. Я знаю девушку, умеющую обращаться с волшебными зельями, которые учит ее приготовлять богиня подземного царства Геката. Если бы нам удалось склонить на ее сторону, то я не сомневаюсь, что ты вышел бы победителем из борьбы. Дай свое согласие, и я постараюсь завоевать ее сочувствие». «Если тебе угодно, – возразил Ясон, – то я ничего против этого не имею. Но дело наше плохо, если возращение на родину зависит от женщины». Так, разговаривая, они подошли к кораблю и товарищам. Ясон рассказал, чего от него потребовали и что он обещал царю. Долго товарищи сидели молча, поглядывая друг на друга. Наконец, поднялся Пелей и сказал: «Герой Ясон! Если ты думаешь, что выполнишь свое обещание, то готовься к борьбе. Если же ты не вполне надеешься на свои силы, то и не пытайся и не оглядывайся ни на кого из этих людей, потому что каждого из них ждет только смерть в таком испытании».

При этих словах вскочил Теламон и четыре других героя, все полные жажды борьбы, но Аргос успокоил их и сказал: «Я знаю девушку, которая умеет готовить волшебные зелья. Она – сестра нашей матери. Я пойду к матери и уговорю ее склонить девушку на нашу сторону. Только тогда и возможна будет речь о приключении, на которое выразил свою готовность Ясон». Едва он это сказал, как в воздухе появилось знаменье. Голубь, за которым гнался коршун, сел Ясону на колени, а настигавший его хищник упал на землю за кормою корабля. Тогда-то вспомнил один из героев о предсказании старого Финея, что богиня Венера поможет им вернуться домой. Все согласились с Аргосом, только сын Афарея Идас неохотно поднялся со своего места и сказал: «Что же мы, да простят мне боги, приехали сюда раболепствовать перед женщинами и взывать к Венере вместо того, чтобы обращаться к Марсу? Неужели ж вид коршунов и голубей нас может удержать от борьбы? В таком случае забудьте про войну и ступайте обманывать слабых женщин». Так он сказал, возмущенный, и многие тихо заворчали. Но Ясон решил в пользу Аргоса, корабль был привязан к берегу, и герои стали ждать возвращения своего посла.

У. Блейк. Геката. 1795

Между тем Ээт собрал своих колхидян на совет. Он рассказал им о прибытии чужеземцев, об их желании и о той гибели, которую он им уготовил. После того как быки должны были уничтожить полководца, царь хотел вырвать с корнем целый лес и сжечь на огромном костре всех пришельцев вместе с их кораблем. Также и для внуков, от которых, по его мнению, исходила затея, он придумал страшное наказание.

В это время Аргос пришел к матери и обратился к ней с просьбой, чтобы она убедила сестру Медею помочь героям. Сама Халкиопа сочувствовала чужестранцам, но не решалась идти наперекор разгневанному отцу. Просьба сына пришлась ей по душе, и она обещала свое содействие.

Сама Медея в тяжелом кошмаре металась в своей постели. Ей казалось во сне, что герой уже вступил в бой с быками; но борьбу эту он предпринял не ради золотого руна, а ради того, чтобы увезти ее своей женой на родину. Затем ей представилось, что она сама выдерживает бой с быками и родители отказываются исполнить свое обещание, ввиду того что не ей, а Ясону надлежало запрячь быков. По этому поводу между ее отцом и чужеземцем возгорелся сильный спор, и обе стороны обратились к ней за решением. Она выбрала чужестранца. От сильной досады родители громко закричали, и от этого крика Медея проснулась.

В. Бугро. Рождение Венеры. 1879

Сон побуждал ее пойти к сестре, но стыд долго удерживал в нерешительности у входа. Четыре раза собиралась она войти и четыре раза возвращалась обратно. Наконец, она упала в слезах в своих собственных покоях. В таком состоянии застала ее одна из верных ее служанок и из сострадания к госпоже сообщила об этом сестре Медеи. Халкиопа выслушала служанку в присутствии своих сыновей, с которыми она советовалась, как склонить на свою сторону Медею. Она поспешила в покои сестры и застала ее всю в слезах: «Что с тобой, моя бедняжка? – спросила она с сочувствием в голосе. – Какое горе терзает твою душу? Может быть, небо неожиданно ниспослало на тебя болезнь? Или отец говорил при тебе жестокие слова обо мне и моих детях? О, если бы я была вдали от своего отчего дома, где не знают имени колхидян!»

Медея обещает аргонавтам помощь

Д евушка покраснела от вопросов своей сестры, и стыд мешал ей ответить: слова замирали, не успевая сорваться с уст. Наконец, любовь придала ей смелости, и она лукаво сказала: «Халкиопа! Меня пугает судьба твоих сыновей. Отец хочет их убить вместе с чужестранцами; это мне предсказал тяжелый сон – да не дадут ему боги исполниться». Невыразимый ужас овладел сестрою. «За этим я и пришла к тебе, – сказала она, – я заклинаю тебя помочь нам избегнуть козней отца. Если ты откажешься, то я вместе со своими убитыми сыновьями буду прилетать к тебе Фурией из Орка». Она обняла руками ноги Медеи и положила голову на ее колени. Обе сестры горько плакали. Затем Медея сказала: «Зачем ты говоришь, сестра о Фуриях? Клянусь землей и небом, что сделаю все, чтобы спасти твоих сыновей».

Юнона (Гера). Ок. V в. до н. э.

«В таком случае, – продолжала старшая сестра, – ты должна ради моих детей дать и пришельцу средство выйти невредимым из борьбы. Об этом он сам у тебя просит через моего сына Аргоса».

Сердце затрепетало от радости у девушки, когда она услышала эти слова. Ее красивое лицо покраснело, и в глазах у нее на мгновение потемнело. Затем она сказала: «Халкиопа! Пусть мои глаза не увидят света солнца, если ты и твои сыновья не дороже мне всего на свете. Недаром, как рассказывала мне мать, ты вскормила меня грудью наравне со своими детьми. Поэтому я тебя люблю не только как сестра, но и как дочь. Завтра на заре я отправлюсь в храм Гекаты и там возьму для чужеземца волшебное зелье, которым он укротит быков». Халкиопа оставила покои сестры и сообщила сыновьям желанное известие.

Медея. Настенная роспись. I в.

Всю ночь Медея провела в тяжелой душевной борьбе. «Не слишком ли я много обещала? – говорила она себе. – Могу ли я столько сделать для чужеземца, видеть его без свидетелей, коснуться его? А ведь это необходимо должно произойти, если только удастся обман! Да, я хочу его спасти. Пусть он свободно идет, куда хочет. Но в тот день, когда он выйдет победителем из борьбы, я умру. Веревка или яд освободят меня от ненавистной жизни. Но разве меня это спасет? Разве не будут преследовать меня пересуды и кривотолки по всей колхидской стране, что я опозорила родной дом, что я умерла из любви к пришельцу?» С такими мыслями она отправилась за маленьким ящиком, в котором находились целебные и ядовитые лекарства. Она поставила его на колени и уже открыла, чтобы взять оттуда яд. Вдруг все милые заботы жизни живо всплыли в ее уме, все радости, все забавы. Солнце показалось ей краше, чем раньше. Непреодолимый ужас перед смертью охватил ее. Она поставила ящик на пол. Покровительница Ясона Юнона переменила ее мысли. Девушка едва могла дождаться зари, чтобы пойти за обещанным зельем и с ним предстать перед возлюбленным героем.

Ясон и Медея

Едва занялась заря и Аргос еще был на пути к кораблю аргонавтов с радостным известием, как девушка уже вскочила с постели, убрала свои белокурые волосы, свисавшие до тех пор траурными косами, осушила слезы, прогнала грусть с лица и натерлась драгоценным нектаром. Она оделась затем в роскошное платье, застегнутое красиво изогнутыми золотыми булавками, и накинула на светлую голову белое покрывало. Все горести были забыты. Легкою поступью она пробежала по своим покоям, приказав своим молодым служанкам, из которых двенадцать находились в ее покоях, наскоро запрячь мулов в колесницу, чтобы отправиться в храм Гекаты. В то же время Медея вынула из маленького ящика мазь, которую называли прометеевым маслом; кто, помолившись богине подземного мира, натирал свое тело этой мазью, тот оставался невредимым от ударов меча и горячего пламени и в течение целого дня мог победить любого соперника. Мазь была приготовлена из черного сока одного корня, выросшего из крови, которая каплями падала из истерзанной печени сына Титана над степями Кавказа. Медея сама собрала в раковине сок этого дерева, как драгоценное целебное средство.

Ясон и Медея пожимают руки – жест, символизирующий заключение брака. Рельеф на римском саркофаге. II в. н. э.

А. Темпеста. Ясон пожимает руку Медее. XVII в.

Колесница была заложена. Две служанки сели с госпожой, которая сама взяла вожжи и кнут и поехала через город; другие служанки следовали пешком. Повсюду народ почтительно расступался перед царевной.

Подъехав к храму, она ловким прыжком соскочила с колесницы и притворно сказала служанкам: «Подруги, я тяжко согрешила, оставаясь в обществе пришедших в нашу страну чужеземцев. Теперь же моя сестра и ее сын Аргос просили принять меня подарки от их полководца, обещавшего укротить быков, и снабдить его волшебным зельем против ран. Я притворно обещала пригласить его в храм, яко бы для личных переговоров с глазу на глаз. Здесь я приму от него подарки, которые мы потом разделим между собой. Ему же я дам ядовитое лекарство, чтобы он вернее нашел свою гибель. Вы уйдите, как только он явится, чтобы не вызвать у него подозрения и чтобы я могла принять его, согласно обещанию, наедине».

Г. Моро. Ясон и Медея. 1863–1865

Служанкам понравился хитрый план. В то время, как они дожидались в храме, к ним отправился Ясон и Аргосом и Мопсом. Никто из смертных и даже сыновей богов не сверкал никогда так красотой, как в этот день Ясон, по воле супруги Юпитера и других богинь-покровительниц. Его собственные товарищи приходили в восторг всякий раз, когда оглядывали его. Меж тем Медея коротала время в храме со своими служанками, распевая песни. Но мысли девушки были далеко, и ни одна песня не удовлетворяла ее. Ее жадный взгляд с возрастающим нетерпением устремлялся ко входу навстречу желанному пришельцу. Каждый шаг, каждое дуновение заставляли ее чутко прислушиваться. Но вот в храм вошел Ясон со своими спутниками, величавой походкой, подобно поднимающемуся над океаном Сириусу. У девушки словно сердце оборвалось; в глазах потемнело и кровь прилила к лицу. Служанки ушли, и долго герой и царевна стояли молча друг против друга, подобные стройным дубам или соснам, неподвижно стоящим в горах. Внезапно налетает ветер, шелестят дрожащие листья. Так и они, взволнованные нахлынувшими чувствами, вдруг заговорили: «Зачем ты чуждаешься меня? – прервал Ясон первый молчание. – Ведь я один здесь у тебя. Я не такой дерзкий, как другие мужчины, и дома не был таким. Не бойся спрашивать и говорить, что тебе угодно. Но не забудь, что мы в святом месте, где ложь – святотатство. Поэтому не обманывай меня сладкими обещаниями. Я пришел, как ищущий помощи, просить у тебя целебного средства, которое ты обещала своей сестре для меня. Жестокая необходимость заставляет меня искать твоей помощи. Требуй какой угодно благодарности и знай, что ты утолишь печали наших матерей и жен, которые, может быть, уже оплакиваются нас, сидя на берегу, и приобретешь бессмертие во всей Греции».

Медея и дочери Пелия. Барельеф. 420–410 гг. до н. э.

Девушка слушала его с восторгом: радостная улыбка играла на ее устах; сердце трепетало от его похвал. Она опустила глаза и тотчас их снова подняла, охваченная сильным желанием говорить, но не промолвила ни слова и только сняла пахучие перевязки с ящика, который Ясон поспешно и радостно взял у нее из рук. Она же готова была отдать ему и душу, если б только он потребовал: так опьяняла ее очаровательная красота героя. Ее душа была согрета, как роса на розах, пронизанная лучами утреннего солнца. Оба стыдливо опустили глаза, а затем обменялись взглядами, полными нежных чувств. Наконец девушка с трудом прервала молчание: «Выслушай, как я хочу помочь тебе. Когда мой отец даст тебе посеять губительные зубы дракона, то выкупайся один в реке, надень на себя черные одежды и выкопай круглую яму; в ней разложи костер и на нем сожги ягненка. Затем сделай возлияние Гекате из жертвенного напитка и удались от костра: на шум шагов и на лай собак не оборачивайся, иначе жертвоприношение потеряет свою силу. На следующее утро натрись этой волшебной мазью: она обладает неизмеримой силой. Ты почувствуешь себя сильнее не только людей, но и бессмертных богов. Также натри свое копье, меч и щит, и никакое железо в человеческой руке, и никакое пламя сверхъестественных быков не причинит тебе вреда. Но не надолго ты сохранишь эту чудодейственную силу, а только на один день, но ни за что не отказывайся от борьбы. И еще одно средство я дам тебе. Когда ты запряжешь могучих быков и распашешь поле, и взойдут уже посеянные тобою драконовы семена, то брось им большой камень: из-за него эти ужасные создания вступят между собою в драку, как собаки из-за куска хлеба. В это время ты нападешь на них и перебьешь их всех. После этого ты сможешь без борьбы забрать из Колхиды золотое руно и уехать. Да, уходи тогда, куда тебе захочется». Так она сказала, и слезы тихо катились по ее щекам; она была уверена, что благородный герой уедет далеко за море. Взяв его за руку, – она забыла от душевной боли, что делает, – она грустно сказала: «Когда ты приедешь на родину, не забудь имени Медеи, и я здесь, в далекой земле, буду помнить о тебе. Скажи мне также, где находится твое отечество, в которое ты поплывешь на своем корабле». При этих словах царевны и героем овладела непреодолимая страсть, и он сказал: «Верь мне, царевна, что если я избегну смерти, то я ни на один час, ни днем ни ночью, не забуду тебя. Моя родина – Иолкос в Гемонии, там, где добрый Девкалион, сын Прометея, построил много городов и храмов. Там вашей страны не знают даже и по имени». «Значит, ты живешь в Греции, чужеземец? – возразила девушка. – Там люди гостеприимнее, чем у нас. Поэтому не рассказывай на родине, какой прием тебе здесь оказали, и только в душе помни обо мне. Если же ты будешь в состоянии забыть меня, то пусть ветер занесет сюда из Иолкоса птицу, через которую я могла бы напомнить тебе, что ты спасся отсюда благодаря моей помощи. О если б я могла сама явиться в твой дом, чтобы напомнить о себе!» Так она сказала и заплакала. «Милая! – обратился к ней Ясон. – И ветры, и птицы излишни. О, если бы ты сама явилась в мою родную Грецию! Какой почет оказали бы тебе мужчины и женщины! Тебе молились бы, как божеству, потому что, благодаря твоему совету, их сыновья, братья и мужья избегли смерти и вернулись на родину. А мне, мне ты принадлежала бы вся, и ничто, кроме смерти, не помешало бы нашей любви». Так он сказал, а у нее душа затрепетала от восторга. В то же время перед ее глазами встали все страшные образы, которыми угрожала разлука с родиной. И все-таки невыразимая сила влекла ее в Грецию, так как Юнона внушила ей такое чувство. Богиня желала, чтобы колхидянка Медея покинула свое отечество и прибыла в Иолкос ради гибели Пелийа.

Меж тем служанки нетерпеливо дожидались, потому что давно уже пришла пора для царевны вернуться домой. Увлеченная признаниями героя, царевна готова была забыть о возвращении. Но осторожный Ясон наконец сказал: «Нам пора расстаться еще до заката, чтобы не вызвать подозрения в других. Мы еще раз встретимся на этом месте».

Ясон исполняет желание Ээта

На этом они расстались. Ясон, радостный, вернулся к своим товарищам на корабль, а девушка отправилась к своим служанкам. Те спешили к царевне навстречу, но она их не видела, потому что ее душа парила в облаках. Она легко вскочила на колесницу и погнала мулов по направлению к дворцу. Здесь давно уже ожидала ее Халкиопа, озабоченная судьбой своих детей. Она сидела на скамейке, поддерживая левой рукой свою голову, с глазами полными слез, и все время думала о тех бедах, которые могли ее постигнуть.

Дж. Уотерхаус. Ясон и Медея. 1907

Между тем Ясон рассказывал своим товарищам, как царевна дала ему волшебное зелье, и показал им принесенную мазь. Все были рады; только герой Идас сидел вдали и от гнева скрежетал зубами. На следующее утро аргонавты послали двух товарищей за семенами дракона к Ээту, который не заставил себя долго просить. Он дал им зубы того дракона, которого убил Кадм у Фив, и был уверен, что Ясон не успеет даже посеять зубов. В ту же ночь Ясон выкупался и принес жертву Гекате, как велела Медея. Сама богиня услышала его молитву и пришла из своих глубоких пещер, страшная, окруженная ужасными драконами, державшими в зубах горящие дубовые ветви. Собаки подземного мира с лаем прыгали вокруг нее. Земля дрожала под ее ногами, и нимфы реки Фазиса застонали. Самого Ясона охватил ужас на обратном пути, но, верный совету возлюбленной, он не оглядывался в пути; когда он пришел к товарищам, уже занималась заря над снежными вершинами Кавказа.

Вот Ээт надел свой крепкий панцирь, который был на нем в битве с гигантами, и золотой шлем с четырьмя султанами и взял четырехкожный щит, которого никто из героев, кроме Геркулеса, не мог поднять. Его сын держал быстрых коней: царь вскочил на колесницу и понесся через город, держа вожжи в руках; за ним последовали многочисленные толпы народа. Словно вооружившись на бой, отправился он на зрелище. Между тем Ясон натер, по указанию Медеи, волшебной мазью копье, меч и щит. Товарищи попробовали свое оружие на копье, но оно устояло против всех испытаний, и никому не удалось хоть немного исправить его. В руке героя копье сделалось крепче самого крепкого камня. Вышедший из себя Идас направил свой удар на лезвие у самого острия, но его стальной меч отпрянул, как молот от наковальни, и весело закричали герои в чаянии победы. Только тогда Ясон натер также и свое тело и вдруг почувствовал невероятную мощь во всем своем теле: его мускулы на руках напружились от переполнявшей их силы и жаждали борьбы. Как военный конь пред битвой ржет, бьет копытом землю, прядет ушами и взвивается со вздернутой головой, так воспрянул и сын Эсона в жажде борьбы, переступая с ноги на ногу и играя щитом и копьем. Тогда герои к Марсову полю, где их дожидались уже царь Ээт на берегу и толпы колхидян, расположившихся по уступам Кавказских гор. Когда корабль был привязан, Ясон выскочил на берег с копьем и щитом в руках и тотчас же получил сверкающий железный шлем с острыми драконовыми зубами. Затем он повесил меч на ремне через плечо и пошел вперед величественной походкой, как Марс или Аполлон. Оглядевшись в поле, он увидел железное ярмо, предназначенное для быков, и тяжелый плуг, весь из железа. Осмотрев орудия, он надел железный наконечник на свое крепкое копье, положил шлем и, прикрываясь щитом, пошел далее по следам животных. Но быки неожиданно выскочили с другой стороны из-под подземного свода, где находились их стойла, извергая пламя и густой дым. Друзья Ясона пришли в ужас при виде чудовищ, сам же он ожидал нападения, расставив свои крепкие ноги и держа щит впереди, как морская скала ждет прибоя волн. Животные набросились на него, угрожая рогами, но даже не сдвинули героя с места. Как кузнечные мехи со свистом выбрасывают огонь или втягивают воздух, так они с ревом повторяли свои нападения, выплевывая пламя, и их огненные языки лизали героя, как молнии. Но его защищало волшебное зелье царевны. Наконец, он схватил чудовище за рога и изо всех сил потащил его к железному ярму. Наступив на железные ноги быка, он повалил его на колени. Точно так же согнул он одним ударом и второго быка, который на него набросился. Отложив в сторону свой широкий щит, он крепко держал обеими руками быков, обдаваемый их огненным пламенем. Ээт пришел в изумление при виде необычайной силы героя. Между тем Кастор и Поллукс подтащили к Ясону ярмо, лежавшее на земле, и герой уверенно надел его на быков. Затем он поднял железное дышло и прикрепил его к кольцу ярма. Близнецы тотчас же отскочили от пламени, потому что не были предохранены, как Ясон. Он же поднял снова свой щит и повесил за спиной на ремне. Затем взял шлем с драконовыми зубами и ударами копья подгонял бешеных извергавших пламя быков, заставляя их тащить плуг. Глубоко взрывалась почва, и огромные глыбы с шумом падали в борозды. Ясон твердыми шагами следовал за плугом и бросал зубы на взрытую землю, осторожно оглядываясь назад, не поднимаются ли против него вырастающие семена гигантов, меж тем как животные с силой рвались вперед. Еще оставалась целая треть до конца дня и было еще светло, когда все огромное поле было уже вспахано неутомимым пахарем, и быки были распряжены. Герой пригрозил им копьем, и они понеслись по полю. Сам же он вернулся к кораблю, так как на бороздах еще не было видно земнородных чудовищ. С громкими приветствиями окружили его со всех сторон товарищи. А он, не говоря ни слова, наполнил свой шлем речной водой и утолил мучительную жажду. Ясон размял свои кости, и снова душа его преисполнилась жажды борьбы, как у разъяренного кабана, точащего свои клыки на охотников. На всем поле выросли уже гиганты, вся долина Марса покрылась целым лесом копий и щитов и сверкала шлемами, от которых яркие лучи поднимались к самому небу. Тогда Ясон вспомнил совет хитрой Медеи: он схватил в поле огромный круглый камень, который не могли бы поднять четыре крепких мужа; он же легко взял его одной рукой и, подскочив, бросил далеко в середину выросших из земли воинов. Он сам осторожно встал на колени и, прикрывшись щитом, смело выжидал. Колхидяне громко вскрикнули, как шумит морская волна, разбиваясь об острые выступы скал. Сам Ээт оцепенел от удивления перед ловкостью, с которой был брошен огромный камень. Как проворные собаки, чудовища набросились на камень и, в жестоких схватках уничтожая друг друга, с рычанием падали на землю, как сосны или дубы с корнем вырванные бурей. Тогда-то обрушился на них Ясон, как падающая звезда, чудесным знамением рассекающая воздух в темную ночь. Вытащив свой меч из ножен, он наносил удары направо и налево, подкашивая, как траву, одних, а другим раскалывая головы, когда они бросились в бой. Потоки крови текли по бороздам; раненые и убитые валялись во всех концах поля, а многие с окровавленными головами, глубоко погружаясь, исчезали под землей.

Ясон борется с быком. Над быком крылатая богиня, справа Медея, у них обеих в руках волшебная трава. Рисунок на вазе

Горькая досада мучила душу царя Ээта. Не сказав ни слова, он вернулся в город, придумывая способ, как вернее избавиться от Ясона. Наступил уже вечер, и наш герой отдыхал среди друзей от дневных подвигов.

Медея похищает золотое руно

Ц елую ночь совещался царь Ээт с вождями своего народа во дворце, придумывая способы, как перехитрить аргонавтов, догадываясь, что события дня происходили не без содействия его дочерей. Богиня Юнона видела угрожавшую Ясону опасность и преисполнила душу Медеи страхом. Царевна дрожала, как лань в густом лесу, испуганная лаем собак. Она подозревала, что отец узнал о ее помощи, и, кроме того, боялась посвященных в дело служанок. Глаза покраснели у нее от слез, в ушах шумело, волосы были распущены, как в трауре, и она, наверное, приняла бы яд, чтоб покончить со своими страданиями, если бы то не было против воли судьбы. Она уже держала чашу в руке, как Юнона снова окрылила ее дух, и она с пробудившейся энергией вылила ядовитый напиток в сосуд. Собравшись с духом, она решилась бежать. Она покрыла поцелуями постель, двери, любовно коснулась руками стен своей комнаты, отрезала локон с волос и положила в кровать на память своей матери. «Прощай, дорогая мать! – говорила она в слезах. – Прощай, сестра Халкиопа и весь родной дом! О, чужестранец! Лучше бы волны морские поглотили тебя, прежде чем ты прибыл в Колхиду». Так покидала она свою родину, как пленница покидает ненавистную темницу. Двери дворца легко раскрылись перед ее заклинаниями. Узкими боковыми проходами она пробегала, босая, прижимая левой рукой покрывало на голове, а правой поддерживая ночное платье, чтобы не запачкать его в грязи. Скоро она, не узнанная сторожами, была уже за пределами города, пробираясь по тропинке к храму, знакомая со всеми предместьями, как волшебница, собирающая травы для целебных зелий. При виде ее изливавшая мягкий свет луна, улыбнувшись, молвила про себя: «Не меня одну терзает любовь к прекрасному Эндимиону. Много раз ты своими волшебными заклинаньями прогоняла меня с неба. Теперь ты сама испытываешь жестокие страдания из-за Ясона. Ступай же, но не надейся при всей твоей хитрости избежать предстоящих страданий». Так сказала луна, а царевна быстро бежала. Наконец, она повернула к морю, где ярко, как путеводная звезда, горел костер, зажженный героями в честь победителя Ясона. Подойдя к кораблю, она громко позвала своего младшего племянника Фронтиса. Узнавший вместе с Ясоном ее голос юноша трижды ответил тройным приветствием. Герои сначала были удивлены, но затем поехали ей навстречу. Прежде, чем корабль был привязан к берегу, Ясон спрыгнул с палубы на берег, и вместе с ним Фронтис и Аргос. «Спасите меня! – воскликнула девушка, обнимая колени своих племянников. – Вырвите меня из рук моего отца. Все предано, и нет больше спасения. Унесемтесь на корабле, пока отец не помчался за нами на своих быстрых конях. Золотое руно я вам доставлю, усыпив дракона. Ты же, чужеземец, клянись богами пред товарищами, что ты меня, сироту, не обидишь на чужбине». Так она грустно сказала и обрадовала душу Ясона. Он нежно поднял коленопреклоненную, обнял и сказал: «Возлюбленная! Юпитер и покровительница брака Юнона пусть будут свидетелями, что я, вернувшись в Грецию, введу тебя законной женой в свой дом». Так он поклялся и крепко пожал ее руку. Затем Медея предложила героям немедленно направить корабль к священной роще, чтобы взять там золотое руно. Аргонавты поплыли на корабле, а Ясон и девушка пошли пешком по тропинке. Они отыскали в роще высокий дуб, на котором висело золотое руно, сверкая сквозь ночную мглу, как утреннее облако, горящее в лучах восходящего солнца. Навстречу им вытягивал свою длинную шею не ведавший сна дракон, пронизывая тьму своими зоркими глазами, и далеко на берегу реки и в обширной роще слышны были отголоски его страшного шипения. Как волнуется пламя во время лесного пожара, так переливались световые волны на чешуе чудовища. Но девушка смело пошла ему навстречу. Умоляющим голосом она взывала к самому сильному из богов, богу сна, прося его усыпить чудовище. Она обращалась к могущественной царице подземного мира, призывая ее благословения на свое деяние. Не без страха следовал за ней Ясон. Усыпляемый заклинаньями царевны, дракон уже вытянул свое обессилевшее тело, и только ужасная голова его еще держалась прямо, угрожая открытой пастью. Тогда Медея, произнося заклинанья, тростью из можжевельника, брызнула ему в глаза волшебный напиток, запах которого навеял на него сон. Теперь дракон сомкнул свою пасть и вытянул свое огромное тело вдоль леса.

Ясон и Медея похищают золотое руно. Рельеф на римском саркофаге. II в. н. э.

Статуя Медеи с золотым руно в Батуми

Г. Дрейпер. Медея и аргонавты. 1904

Царевна, не переставая, брызгала на голову дракона волшебное зелье, в то время как Ясон, по ее указанию, снимал с дуба золотое руно. Затем оба поспешно ушли из тенистой Марсовой рощи, и баранье руно озаряло своим золотым сияньем чело и белокурые волосы героя и далеко вперед освещало им путь. Руно лежало у Ясона на плече, свешиваясь от самой шеи до ног, и герой время от времени сворачивал свою золотую ношу из боязни, чтобы человек или бог не отнял у него сокровища. На заре они подошли к кораблю, где их встретили товарищи, с восторгом осматривавшие руно, которое сверкало, как молния Юпитера. Каждому хотелось дотронуться до него руками, но Ясон запретил им это и покрыл руно плащом. Девушку он посадил на заднюю палубу корабля и с такими словами обратился к товарищам: «Теперь, друзья, скорей вернемся на родину. Благодаря советам этой девушки, удалось нам выполнить задачу, ради которой было предпринято плаванье. В награду я повезу ее законной женой в отчий дом. Вас же я прошу мне помочь защитить ее, как друга Греции. Без сомненья, Ээт скоро будет здесь со всеми своими подданными, чтобы помешать нашему отплытию. Поэтому пусть половина из вас сядет на весла, а другие, держа в руках навстречу врагам наши мощные щиты из воловьей кожи, пусть прикрывают отступление. В наших руках теперь возвращение на родину и честь или позор Греции!» С этими словами он разрубил канат, которым корабль был привязан к берегу, и в полном вооружении вскочил на палубу к девушке и встал рядом с кормчим Анкеем. Корабль понесся стрелою к устью реки.

Преследуемые аргонавты спасаются, увозя Медею

Между тем Ээт и все колхидяне узнали про любовь, деяния и побег Медеи. Они все, вооруженные, собрались на городской площади и вскоре с громкими криками устремились на берег реки. Ээт ехал на своей тяжелой колеснице, в которую были запряжены подаренные богом солнца кони. В левой руке он держал круглый щит, а в правой длинный факел. Сбоку прикреплено было огромное копье. Вожжи были в руках его сына Абсирта. Но когда они прискакали к устью реки, корабль с неутомимыми гребцами был уже далеко в море. Факел и щит выпали из рук царя. Он стал взывать к Юпитеру и богу солнца, чтоб они были свидетелями злодеяния, и в гневе обратился к подданным: «Если вы не отнимете моей дочери на суше или на море и не привезете ее ко мне, чтобы он не мог наслаждаться своей местью, то вы все поплатитесь своими головами». Испуганные колхидяне в тот же день втащили в воду свои корабли, подняли паруса и поплыли в море. Их флот, под начальством царского сына, Абсирта, напоминал необозримую стаю птиц, пролетающих над морем, заслоняя солнце.

К. Воланакис. Арго

Попутный ветер надувал паруса аргонавтов, так как Юнона желала, чтобы колхидянка Медея скорее принесла гибель в дом Пелийа. Уже на третье утро они привязали корабль на берегу реки Галиса в земле пафлагонов. Здесь они принесли жертву, по указанию Медеи, богине Гекате, которая ее спасла. Тут вождь аргонавтов и другие герои вспомнили, что вещий Финей советовал им возвращаться на родину по новому пути, но никто не знал местности. Тогда Аргос, сын Фрикса, начитанный в греческих рукописях, посоветовал им направить корабль к реке Истру, потоки которой шумят далеко в Рипейских горах и несут свои воды наполовину в Ионическое море, наполовину – в Сицилийское. После указания Аргоса широкой лентой раскинулась на небе радуга в том направлении, куда им нужно было ехать, и попутный ветер не прекращал свою помощь, а небесное знамение не переставало светить, пока они благополучно не прибыли к устью реки Истра у Ионического моря.

Артемида (Диана). Римская мраморная копия с оригинала 325–300 гг. до н. э.

Но колхидяне не прекратили своего преследования и достигли устья Истра на своих легких кораблях еще раньше аргонавтов. Они скрылись в засаду по бухтам и островам и, когда герои бросили якорь в устье реки, загородили им выход. Испугавшись многочисленности колхидян, аргонавты высадились на одном из островов реки. Колхидяне их преследовали, и бой был неминуем. Греки вступили в переговоры, и стороны согласились на том, чтобы греки, во всяком случае, увезли золотое руно, обещанное царем Ясону за его подвиг, но царскую дочь Медею они должны были высадить на другом острове в храме Дианы, пока справедливый соседний царь в качестве третейского судьи не решит, вернуться ли ей к отцу или последовать за героем в Грецию. Глубокое отчаянье овладело девушкой, когда она это услышала. Она увела своего возлюбленного в такое место, где их никто из товарищей не слышал, и со слезами на глазах сказала: «Ясон! Как вы могли принять такое решение! Неужели счастье заслонило у тебя воспоминанье о том, в чем ты мне клялся, когда был в нужде. В этой надежде я легкомысленно забыла про свою честь и покинула родину, отчий дом и родителей, составлявших мое высшее счастье. Ради твоего спасения я скитаюсь вместе с тобою по морю. Благодаря моей смелости ты обладаешь золотым руном. Ради тебя я покрыла позором имя женщины, и служанкой, женой и сестрой следую за тобой в Грецию. Так защити же меня, не покидай меня одну. Не подвергай меня случайности царского решения. Если этот судья передаст меня моему отцу, то я погибну. Неужели ты спокойно мог бы вернуться тогда на родину? Как может это одобрить супруга Юпитера, Юнона, которую ты считаешь своей покровительницей? О, если ты меня покинешь, то тебе придется еще вспомнить меня в тяжелой нужде. Как сон, пусть исчезнет тогда из твоих рук золотое руно, пусть духи мести изгонят тебя из отечества, как я была изгнана из отечества твоей изменнической хитростью». Так говорила она со страстью и хотела поджечь корабль и броситься в пламя. Ясон испугался ее вида, совесть проснулась в нем, и он ласково сказал: «Успокойся, дорогая, я не принимаю серьезно этот договор. Мы только для тебя выдумали этот предлог, чтобы избежать битвы, так как мы окружены целой тучей врагов! К тому же все местные жители – друзья колхидян и хотят помочь твоему брату Абсирту доставить тебя пленницей к отцу. Если же мы примем бой, то все погибнем и твое положение будет еще безнадежнее, так как ты достанешься добычей врагу. Более того, заключенный нами договор должен послужить ловушкой, в которой погибнет Абсирт; когда же падет полководец, то соседи не окажут колхидянам никакой помощи». Так он говорил, улыбаясь, а Медея дала ему свой ужасный совет. «Послушай, – сказала она, – я однажды согрешила и, ослепленная роком, совершила преступление. Назад я уже не могу больше вернуться и должна поэтому продолжать свой греховный путь. Защищайся ты против колхидян. Я же обману брата и предам его в твои руки. Пригласи его на пир; я уговорю герольдов дать мне переговорить с ним наедине; тогда – я не могу этому противиться – ты можешь его убить и дать сражение колхидянам». Такую засаду устроили они оба против Абсирта. Они отправили ему богатые подарки и среди них роскошное пурпурное платье, подаренное Ясону лемносской царицей. Это платье было сшито богинями-покровительницами и пропитано небесными ароматами после того, как опьяневший от нектара бог спал на нем. Хитрая девушка уговорила герольда, чтоб Абсирт ночью пришел на другой остров в храм Дианы; там они должны были придумать хитрый план, как снова завладеть золотым руном и вернуть его отцу. Она сама, по ее словам, была насильно выдана чужеземцам сыновьями Фрикса. Обманув таким образом послов, она окропила воздух своими волшебными зельями; и их сильный запах мог заманить диких зверей с высоких гор. Случилось так, как она хотела. Обманутый предательскими обещаниями, Абсирт темной ночью приехал на священный остров. Наедине с сестрой сын царя стал испытывать вероломную девушку, действительно ли она готовит хитрый замысел против чужеземцев, но его старания напоминали попытку слабого ребенка перейти в брод через выступившую из берегов горную речку, через которую не решился бы переправиться взрослый мужчина. Во время их разговора, когда сестра обещала идти на все, из засады вдруг выскочил Ясон с обнаженным мечом в руках. Девушка отвела глаза и накинула на себя покрывало, чтоб не быть свидетельницей убийства своего брата. Как жертвенное животное, упал царский сын под ударами и обрызгал платье и покрывало отвернувшейся Медеи своей братской кровью. Но богиня мести, от глаз которой ничто не ускользает, своим темным взором видела из своего убежища совершенное злодеяние.

Ясон приносит Пелию золотое руно. Фрагмент росписи на вазе

Э. Квеллиний. Ясон и Золотое руно. Ок. 1670

Когда Ясон скрыл следы убийства и закопал труп, Медея подала аргонавтам условный знак факелом. Занявшие в это время свои места на корабле герои пристали к острову Дианы и, как коршуны на стаи голубей или львы на стада овец, напали на спутников Абсирта, лишившихся своего полководца. Никто не избежал смерти. Ясон, поспешивший к товарищам на помощь, пришел слишком поздно, так как победа была уже решена.

Дальнейшее плавание аргонавтов

По совету Пелея, герои быстро поплыли из устья реки, прежде чем оставшиеся колхидяне могли уяснить себе положение. Когда эти последние увидели, что произошло, то вначале решили было преследовать врагов, но Юнона запугала их молниями. И так как они боялись вернуться домой из-за гнева царя, потерявшего и сына и дочь, то они остались на острове Дианы у устья Истра и поселились здесь навсегда.

А. Леман. Калипсо. 1869

Мимо многих берегов и островов проплыли аргонавты, проплыли также мимо острова, на котором жила дочь Атланта, царица Калипсо. Им уже рисовались вдали самые высокие вершины родного материка, когда Юнона, боявшаяся планов разгневанного Юпитера, подняла против них бурю, погнавшую корабль к негостеприимным берегам острова Электриса. В это время вдруг заговорившая доска, которую Минерва вставила в киль корабля, и ужас охватил слушателей.

«Вы не избегнете гнева Юпитера и блужданий по морю, – гулко раздавалось в доске, – прежде чем богиня-волшебница не смоет греха ужасного убийства Абсирта. Пусть Кастор и Поллукс помолятся богам, чтобы они вам открыли путь по морю и вы могли найти дочь бога солнца и Персы, Цирцею». Так говорила в сумерки деревянная доска корабля Арго. Холодный ужас охватил героев, когда они неожиданно услышали такие страшные предсказания. Только близнецы Кастор и Поллукс вскочили на ноги и нашли в себе мужество обратиться к бессмертным богам с мольбою о помощи. Корабль в это время несся дальше до внутренней бухты Эридана, где некогда упал в пучину сгоревший на своей солнечной колеснице Фаэтон. И до сих пор еще извергает он дым и кипящую воду из раны, и ни один корабль не может проплыть на легких парусах через эту пучину и попадает в горячий водоворот. Кругом на берегу вздыхают под дуновениями ветра превращенные в тополи сестры Фаэтона, Гелиады, и роняют на землю прозрачные янтарные слезы, которые сушит солнце и поток уносит в Эридан. Аргонавтов выручил из опасности их крепкий корабль, но у них пропала всякая охота к еде и питью: днем их душил невыносимый запах, поднимавшийся из вод Эридана от дымящегося Фаэтона, а ночью до них отчетливо доносились стоны Гелиад и шум падавших в море янтарных слез. Вдоль берегов Эридана они подплыли к устью Роны. Они собирались поехать по этой реке и не выбрались бы оттуда живыми, но на подводном камне вдруг появилась Юнона и страшным голосом богини предупредила их. Она заволокла корабль защитным черным облаком, и герои в течение многих дней и ночей плыли мимо кельтских племен, пока не увидели, наконец, тирренского берега и вскоре не прибыли благополучно в гавань острова Цирцеи.

Статуя богини Юноны «Большого каскада» в Петергофе

Д. Досси. Цирцея. 1514–1516

Они нашли богиню-волшебницу, когда она с берега мыла в волнах свою голову. Ей снился сон, будто ее покои и весь дом залиты кровью и пламя пожирает все волшебные зелья, которыми она зачаровывала чужестранцев, а она сама черпает пригоршнями кровь и тушит огонь. Этот страшный сон поднял ее на заре с постели и погнал на берег моря. Здесь она стала обмывать свое платье и волосы, словно они были обрызганы кровью. Огромные чудовища, не похожие на других животных, пестревшие разнообразными членами своего тела, целым стадом следовали за ней, как скот за пастухом. Невыразимый ужас охватил героев, так как им стоило только посмотреть на лицо Цирцеи, чтобы убедиться, что она сестра грозного Ээта. Освободившись от страшных образов ночи, богиня быстро повернулась, поманила животных и приласкала их, как собак.

Терракотовая сирена. Лемнос. VII–VI в. до н. э.

Ясон приказал товарищам остаться на корабле, сам же соскочил на берег, увлекая за собой Медею против ее воли по направлению к дворцу Цирцеи. Богиня не знала, чего хотели от нее чужеземцы. Она предложила им сесть на прекрасные скамьи, но те тихо и печально заняли места у очага. Медея закрыла лицо руками, а Ясон воткнул в землю меч, которым он убил Абсирта и, опираясь подбородком на рукоятку, не поднимал глаз к верху. Тогда Цирцея догадалась, что перед нею несчастные изгнанники, ищущие защиты и жаждущие искупления убийства. Она боялась Юпитера, защитника просителей, и принесла требуемую жертву, заклав только что ощенившуюся суку, и стала призывать к милосердию Юпитера. Ее служанки наяды несли искупительные жертвы из дворца в море, сама же она встала у очага и сожгла жертвенные хлебы, сопровождая это торжественными молитвами, чтобы укротить гнев Фурий и добиться прощения отца богов для запятнанных преступлением просителей. Окончив священный обряд, она усадила чужестранцев на роскошные скамьи и сама села напротив. Затем стала расспрашивать у них об их намерениях и путешествии, откуда они приехали, зачем пристали к этому берегу и почему ищут у нее защиты: ее кровавый сон снова встал в ее памяти. Когда девушка подняла свою голову и посмотрела ей в лицо, то ее поразили ее глаза: Медея, как и сама Цирцея, происходила от бога солнца, а у потомков этого бога были лучистые, сверкавшие золотом глаза. Тогда богиня захотела услышать родную речь беглецов, и царевна начала рассказывать на колхидском языке все, что случилось с Ээтом, с героями и с нею самой. Она сказала всю правду, только не хотела признаться в убийстве брата Абсирта. Но ничто не скрылось от богини-волшебницы. Однако она сжалилась над своей племянницей и сказала: «Бедная! Ты бесчестно бежала, свершив ужасное преступление. Отец твой, наверное, приедет в Грецию, чтобы отомстить тебе за убийство своего сына. От меня же ты никакого зла не увидишь, потому что ты моя родственница и ищешь у меня защиты. Только помощи у меня не проси. Уходи вместе с этим чужестранцем. Я не могу одобрить ни твоих планов, ни позорного бегства». Невыразимые страдания заполонили душу девушки при этих словах: она накинула на свою голову покрывало и горько заплакала. Герой взял ее за руку и увел из замка Цирцеи.

А. Аппиани. Туалет Юноны. 1811

М. Провенцале. Орфей. 1618

Юнона сжалилась над несчастными. Она отправила свою посланницу Ириду по пестрой тропинке радуги к морской богине Фетиде, призвала ее к себе и поручила ей защиту корабля героев. Тотчас же по прибытии Ясона и Медеи на корабль поднялись нежные зефиры. Бодро герои подняли паруса. При тихом ветре корабль поплыл дальше, и вскоре попался красивый цветущий остров, местопребывание коварных сирен, которые заманивали своим пеньем моряков и убивали их. Полуптицы, полудевы, они всегда сидели на вахте, и ни один чужестранец, плывший мимо, не мог избежать их. И теперь они запели прекрасные песни аргонавтам, которые уже готовы были пристать к берегу, но фракийский певец Орфей поднялся со своего места и могучей рукою ударил по струнам божественной арфы, заглушая голоса сирен. В то же время в спину аргонавтов подул посланный богами шумный зефир, и пение чудесных дев замерло вдали. Только один из товарищей, сын Телеона, Бутес, не мог устоять против звучного голоса сирен, выскочил из-за весел в море и поплыл навстречу чарующим звукам. Он погиб, если бы его не увидела владычица горы Эрикса в Сицилии, Венера. Она вырвала его из морской пучины и бросила на уступы гор этого острова, где он с тех пор остался жить. Аргонавты оплакивали его как погибшего и продолжали свое плавание навстречу новым опасностям. Они приехали к узкому морскому проливу, где с одной стороны угрожала из-под воды острая скала Сциллы, а с другой – втягивал воды в бездну водоворот Харибды, готовый проглотить их корабль. В то же время пучина выбрасывала сорвавшиеся со дна скалы, где некогда стояла огненная кузница Вулкана; теперь же она наполняла только воздух черным густым дымом. Повсюду встречали их здесь дочери Перея, морские нимфы. На корме корабля сидела сама царица Фетида и управляла рулем. Все они, как призраки, окружили со всех сторон корабль, и когда ему грозила опасность от приближающейся скалы, то нимфы толкали его, одна к другой, как девушки, играющие в мяч. Судно то поднималось на волнах к облакам, то падало в пропасть. С вершины скалы с молотом на плече следил за этим зрелищем Вулкан, а со звездного неба глядела вниз жена Юпитера Юнона, но у нее закружилась голова, и она схватила за руку Минерву. Наконец, аргонавты благополучно избегли всех опасностей и поплыли дальше в открытом море, пока не прибыли к острову, где жили добрые феакийцы и их благочестивый царь Алкиной.

Сцилла. Краснофигурная роспись на кратере. 450–425 гг. до н. э.

Новая погоня колхидян

Герои здесь были приняты очень гостеприимно и чувствовали себя очень хорошо, как вдруг на берегу появилось страшное войско колхидян, которые другим путем приплыли к острову. Они потребовали царскую дочь Медею, чтобы отвезти ее назад в отчий дом, и угрожали, в случае отказа, теперь же уничтожить греков в бою или когда сам Ээт прибудет с более многочисленным войском. Они уже готовы были начать битву, но добрый царь Алкиной удержал их, а Медея обняла колени его супруги Ареты и сказала: «Царица, я умоляю тебя, не дай меня увезти к отцу. И ты принадлежишь к человеческому роду, которого легкомысленные ошибки влекут к несчастью. Так и у меня затмился разум. Но не легкомыслие, а невероятный страх побудил меня бежать с этим человеком. Девушкой везет он меня на свою родину. Поэтому сжалься надо мной, и пусть боги даруют тебе долгую жизнь и детей, а твоему народу бессмертную славу». Она падала в ноги каждому из героев с мольбою о спасении, и все одобряли ее, потрясая копьями, вытаскивая из ножен свои мечи и обещая постоять за нее, если б даже Алкиной согласился на выдачу.

Скульптура Ареты в Эфесе

Ночью царь с царицей совещались о судьбе колхидской девушки. Арета просила за нее и рассказала царю, что знаменитый герой Ясон хочет сделать ее законной женой. Алкиной был кроткий муж, и он стал еще благосклоннее к царевне, когда услышал это. «Я охотно прогнал бы колхидян ради царевны и героев, – ответил он супруге, – но я боюсь нарушить право гостеприимства Юпитера. Неблагоразумно также раздражать могущественного царя Ээта, потому что он и сам может предпринять поход против Греции, хотя он и далеко живет. Поэтому выслушай решение, которое я принял. Если царевна еще свободная девушка, то ее нужно вернуть отцу; если же она стала женой героя, то я не отниму ее у мужа, который имеет на нее больше прав, чем отец». Арета перепугалась, услышав решение царя. Еще ночью она отправила герольда к Ясону, чтобы посоветовать ему повенчаться с Медеею на рассвете. Герои, которым Ясон сообщил о предложении, были очень довольны, и в священном гроте при пении Орфея девушка была торжественно объявлена женой Ясона.

Юпитер с двумя орлами. Гравюра

Не успели утренние лучи солнца осветить берега острова и покрытые еще туманом поля, как все феакийцы высыпали на улицы города, а на другом конце острова уже также в полном вооружении разместились колхидяне. Алкиной вышел из своего дворца с золотым скипетром в руке, чтобы судить девушку. За ним следовали толпой благороднейшие фракийцы. Собрались и женщины, чтобы полюбоваться на греческих красавцев, пришли также поселяне из деревни, так как Юнона далеко разнесла молву о суде. Все уже столпились перед городскими стенами, и высоко к небу поднимался дым от жертвоприношений. Давно уже герои ждали приговора. Когда царь, наконец, сел на трон, выступил вперед Ясон и под клятвой заявил, что царская дочь Медея его законная супруга. Выслушав это заявление и свидетельские показания о венчании, Алкиной торжественно поклялся, что не выдаст Медею и будет защищать гостей. Напрасно протестовали колхидяне. Царь предложил им на выбор: или остаться мирными гостями в стране, или же удалиться со своими кораблями из гавани. Боясь гнева царя, колхидяне не решились вернуться на родину без царской дочери и поселились на острове. Только на седьмой день Алкиной отпустил, наконец, аргонавтов с богатыми подарками, и они продолжали свое плавание.

Последние приключения героев

Мимо многих берегов и островов проплыли аргонавты, и вдали уже показались родные берега Пелопсовой страны (Пелопоннеса), как поднялся жестокий северный ветер и девять дней и ночей гонял корабль по бурным волнам Ливийского моря. Наконец, их прибило к пустыным песчанным берегам африканских сырт в бухту, где стоячие воды, покрытые грязной пеной, заросли, как в болоте, густой травой. Далеко залегли песчаные равнины, на которых не видно было ни зверя, ни птицы. Волны с силой бросили корабль на берег, и корма его зарылась в песок. Испуганные герои выскочили на берег и с ужасом глядели на однообразную и бесконечную ширь пустыни. Нигде ни источника, ни тропинки, ни пастушьего шалаша. Кругом царила могильная тишина. «Горе нам, в какую страну мы попали? Куда нас занесла буря? – спрашивали друг друга товарищи. – Лучше бы нам разбиться среди плавающих скал или предпринять что-нибудь против воли Юпитера и погибнуть в великом испытании!» «Да, – сказал кормчий Анкей, – волны посадили нас на мель и не унесут уже больше отсюда. Нет никакой надежды на возвращение на родину, отсюда нам не выбраться!» С этими словами он уронил руль, сел на скамью и заплакал. Как жители зачумленного города блуждают, как тени, в ожидании своей гибели, так бродили печальные герои вдоль пустынного берега. Когда наступил вечер, они грустно распрощались и без еды, завернувшись в плащи, разлеглись в песке, кому где пришлось, и целую ночь без сна ждали дня и смерти. В другом месте плакали, теснясь около своей госпожи, феакийские женщины, которых Медея получила в дар от царя Алкиноя. Они стонали, как умирающие лебеди, выкрикивая свои последние жалобы. Все они, и мужчины и женщины, наверное, погибли бы, никем не оплаканные, если бы властительницы Ливии, три полубогини, не сжалились над ними. Покрытые козьими шкурами от шеи по щиколотки, они в жаркий полдень явились к Ясону и тихо стащили с него плащ, которым он накрыл свою голову. В испуге он вскочил на ноги и благоговейно отвел глаза, увидев богинь. «Несчастный, – сказали они, – мы знаем все твои невзгоды, но не горюй больше. Когда морская богиня распряжает колесницу Нептуна, принесите благодарность вашей матери, долго носившей вас в своем чреве, и тогда можете спокойно вернуться в благословенную Грецию». Богини исчезли, и Ясон рассказал товарищам утешительное, но загадочное предсказание. Когда все еще смущенно раздумывали над происшедшим, появилось новое столь же необычайное чудесное знамение. Огромный морской конь с золотой гривой, свисавшей по обе стороны шеи, выскочил из моря на берег и, словно мельничными крыльями, стряхнул с себя морскую пену, как пыль. Тогда поднялся Пелей и радостно воскликнул: «Половина загадочного предсказания сбылась: морская богиня распрягла свою колесницу, которую тащил этот конь, а мать, которая нас долго носила в своем чреве, – это наш корабль Арго; ему-то мы и должны принести свою благодарность. Поднимем его на плечи и понесем по песчаной равнине по следам морского коня, которые приведут нас, наверное, к какому-нибудь спуску в море». Сказано – сделано. Сыны богов подняли корабль на плечи и двенадцать дней и ночей кряхтели под ношей. Путь вел все время по пустынной и безводной песчаной равнине, и если бы боги не подкрепили их силы, то они погибли бы в первый же день. Наконец, они благополучно пришли к тритонской гавани, сняли здесь судно с плеч и, как бешеные собаки, мучимые жаждой, бросились искать источника. По дороге певец Орфей встретил Гесперид, мило поющих нимф, сидевших на священном поле, где дракон Ладон стерег золотые яблоки. Певец обратился к ним с просьбой указать источник, где бы можно было утолить жажду. Нимфы сжалились, и самая важная из них, Эгла, начала рассказывать: «Наверное, смелый разбойник, который вчера появился здесь и лишил жизни дракона, а у нас отнял яблоки, пришел, чтобы помочь вам, чужеземцы. Это был дикий человек; глаза его сверкали под нависшими бровями; грубая львиная шкура висела на плечах; в руке он нес масличную дубину и стрелы, которыми он уложил чудовище. И он пришел сюда, из пустыни, страдая от жажды. Не найдя нигде воды, он ударил пятой по скале, и, как по волшебству, из нее потекла в обилии вода. Страшный человек вытянулся на земле и, опираясь обеими руками о скалу, пил вволю, пока не упал на песок, как насытившийся бык». Так сказала Эгла и указала на источник в скале, вокруг которой тотчас же столпились герои. Свежая вода развеселила их. «Право, – сказал один, смачивая водой обожженные губы, – Геркулес, даже разлученный с нами, спас еще раз своих товарищей. Если бы мы только его встретили в наших дальнейших странствованиях!» И все они разбрелись по всем направлениям в поисках за героем. Когда они вернулись, то зоркий Линкей уверял, что видел его издали и то только, как пахарь видит новую луну сквозь облака, и что никто не мог бы догнать его. Наконец, после того, как несчастный случай унес двух их товарищей и они оплакали их, корабль был снова спущен в море. Долго они напрасно старались выйти из тритонской бухты в открытое море: ветер дул им в лицо, и судно беспокойно кружило в гавани, как змея, бессильная выбраться из своей дыры, с шипеньем и сверкающими глазами тщетно ворочает головой во все стороны. По совету Орфея, они снова вышли на берег и принесли в жертву местным богам самый большой жертвенный треножник, который был у них на судне, оставив его на берегу. На обратном пути их встретил морской бог Тритон в образе юноши. Он поднял ком земли и подал его, как знак гостеприимства, герою Евфему, который спрятал ком за пазухой. «Меня отец поставил защитником этого морского берега, – сказал им морской бог. – Посмотрите, там впереди, где бурлит темная вода, есть узкий выход из бухты в открытое море: туда и гребите, а я пошлю вам попутный ветер, и вам уж скоро недалеко будет до острова Пелопса». Веселые сели герои на корабль. Тритон взял треножник на плечи и исчез с ним в пучине. Через несколько дней аргонавты без всяких приключений приехали на скалистый остров Карпатос и отсюда хотели направиться к прекрасному острову Криту. Но этот остров охранял страшный великан Талос. Он один остался от железного рода людей и был подарен Юпитером Европе для охраны порога. Трижды в день обходил он остров на своих железных ногах. Тело у него было из железа и поэтому неуязвимо, и только на одной лодыжке у него было человеческое мясо и жила, из которой текла кровь. Кто это место знал и мог нанести в него удар, тот мог надеяться его убить, так как он не был бессмертен. Когда аргонавты подплывали к острову, он стоял на страже на одной из крайних береговых скал. Заметив приближающихся, он стал отрывать каменные глыбы и бросать в корабль. Испуганные герои стали грести назад и готовы были проплыть мимо Крита, несмотря на мучительную жажду, но встала Медея и сказала: «Выслушайте меня, герои. Я знаю, как укротить это чудовище. Держите корабль вдали, чтобы не долетали его камни». Затем она подняла фалды своей пурпурной мантии и при помощи Ясона прошла на нос судна. С страшными заклинаниями она трижды обратилась к обрывающим нить жизни паркам, к быстрым собакам подземного мира, живущим повсюду и преследующим смертных. После этого она заворожила веки железного Талоса, чтобы они сомкнулись и чтобы мрачные сны заполнили его воображение. Охваченный сном, он упал мясистой лодыжкой на острый край скалы, и кровь, как расплавленный свинец, потекла из раны. Проснувшись от боли, он попытался на мгновение подняться. Но как подрубленная ель качается от порывов ветра, трещит и падает на землю, так и он, шатаясь, едва держался на ногах, пока не испустил дух и с шумом не упал в море.

Конец ознакомительного фрагмента.