Фестиваль
Наступил долгожданный день отъезда. Митя с громоздким гитарным футляром пришел на вокзал на час раньше. От Корсаковского дома детского творчества – вчерашнего дома пионеров – в Южно-Сахалинск поехали Митя с Валентиной Семеновной и танцевальный коллектив «Улыбка». Семь девчонок 10—12 лет и их преподавательница Анна Эдуардовна. Поездка на 115 автобусе с самого детства была непростым испытанием для нашего героя. Насколько он любил бывать в областном центре, настолько же он боялся и ненавидел ехать в 115 автобусе. Большая часть пути представляла собой непрерывные спуски, подъемы и крутые повороты. В салоне автобуса воняло паленым сцеплением и выхлопными газами. Редкий раз Мите удавалось доехать до столицы острова, чтобы его не стошнило на конечной остановке. На этот раз обошлось.
Автобус въехал в областной центр. С правой стороны проспекта Мира, как солдаты на параде, выстроились гордые, подтянутые девятиэтажки. Местами попадались дома в 12 этажей. Митя прекрасно знал с самого детства, где сколько этажей, но каждый раз, проезжая мимо такой красоты, не мог не пересчитать, как будто за время его отсутствия часть этажей могла куда-то испариться или же выросли новые этажи. «Вот сейчас будет тюрьма», – ждал Митя, знавший эту дорогу, как свои пять пальцев. «Подумать только, за этими решетками сидят настоящие преступники – воры, убийцы. Они сидят там по много лет! Как можно так долго сидеть на одном месте. Я бы, наверное умер от тоски или попытался сбежать. Хотя… Как тут сбежишь через эти пятиметровые стены, увенчанные путанкой из колючей проволоки…».
Загорелся зеленый свет, автобус повернул на проспект Победы. Митя подмигнул светофору. Эти черные трехглазые коробочки казались ему живыми. В Корсакове не было ни одного светофора. Митя мысленно здоровался с каждым трехглазым маячком.
Автобус повернул на улицу Ленина. Вот и вокзал.
– Валентина Семеновна, можно я куплю себе пянсе?
– Купи, – улыбнулась Валентина Семеновна. – Традиции нужно беречь.
Покупать пянсе по приезду в Южно-Сахалинск для Мити было традицией. Он очень любил эти острые сваренные на пару пирожки с мясом и капустой. Почему-то в Корсакове их нигде не продавали, даже в пирожковой, где всегда были самые вкусные жареные пироги.
– Анна Эдуардовна, мы до Дворца пионеров пешком пойдем или поедем на автобусе? – обратилась к коллеге Валентина Семеновна.
– Пешком! Пойдемте пешком, – вцепилась в свою наставницу самая бойкая в коллективе девочка Таня.
– Да. Пойдемте пешком! – поддержал Митя. – Так хочется полюбоваться на краеведческий музей и на самолет около Дома офицеров.
Вся компания отправилась вверх по Коммунистическому проспекту. Рядом с кинотеатром «Октябрь» с огромной афиши фильма «Телохранитель» на Митю нежно смотрела Уитни Хьюстон в черном платье с глубоким декольте. Первый раз Митя посмотрел этот фильм прошлой осенью в видеосалоне. История о том, как эстрадная звезда полюбила простого парня за то, что сильный и храбрый, вдохновила Митю. Он принес из сарая старые ржавые гантели, оставшиеся ему от отца, и начал качать бицепсы, каждый день измеряя маминым сантиметром их объем. Второй раз они взяли этот фильм вместе с Андрюхой в видео-прокате во время зимних каникул и долго обсуждали может ли такая история повториться в реальной жизни.
– Митя, ты чего там застрял, – окликнула его Валентина Семеновна. – Тебе нужно думать о том, как ты будешь выглядеть завтра на сцене, а не на женщин заглядываться.
Митя густо покраснел, как будто его поймали за каким-то очень неприличным делом. Он ускорил шаг. Проходя мимо областной администрации – бывшего обкома партии, он опять замедлил движение, разглядывая важного дяденьку в костюме, садящегося в черную «Волгу». «Если оказаться здесь в нужное время, то можно так же запросто увидеть самого губернатора Валентина Федорова», – подумал Митя.
Была ранняя весна. Дороги и тротуары уже были сухими, но на клумбах и в скверах еще лежали спрессованные остатки серого снега. Площадь перед драматическим театром была полностью сухая, на ней кучковались мамы с колясками. Какой-то малыш делал свои первые шаги, улыбаясь своим достижениям. Митя подумал, что этот ребенок даже не понимает, какое счастье выпало на его долю – жить в самом центре такого большого и красивого города, каждый день гулять по этим улицам.
Напротив краеведческого музея остановилась вся делегация. Девочки из «Улыбки» раскрыли от восторга рты. Некоторые из них были здесь впервые. Посреди просыпающегося от зимней спячки сада величественно раскинулось японское здание, увенчанное пагодами. У входа расположились каменные львы, а напротив едва зазеленевшая сакура.
– Мы обязательно придем сюда на экскурсию, – пообещала своим подопечным Анна Эдуардовна. – Пойдемте, нас ждут во дворце пионеров.
Во дворце пионеров было очень людно. Сюда съехались творческие коллективы со всей Сахалинской области. Ну разве что с Курильских островов представителей не было. В фойе была устроена выставка картин, написанных учениками изостудии. Митя пробежал взглядом по картинам, и его как магнитом притянуло к двум огромным глобусам, стоявшим напротив гардероба. На одном глобусе была изображена проекция звездного неба, а другой представлял собой рельефный макет Луны. Он-то более всех и привлекал Митю. В детстве он представлял себя гуляющим по луне Незнайкой и искал, где тот самый кратер, в котором открывался путь во внутренний лунный мир, где живут лунные коротышки и малышка Звездочка.
– Я так и знала, что ты здесь! – Раздался за спиной голос Валентины Семеновны. – И что тебя так манит к этой Луне? Не пора ли уже повзрослеть?
Первый день фестиваля начался со знакомства с областным дворцом детского творчества, который все по привычке называли дворцом пионеров. Гости фестиваля группами по 5—10 человек бродили из кабинета в кабинет, в которых их ждали постоянные обитатели. Практически в каждой аудитории были накрыты столы с чаем и сладостями, которые ребята испекли своими руками. В кружке макраме гостям показывали техники плетения и хвастали образцами своих поделок. В музыкальных кружках шли импровизированные концерты. В шахматном – сеанс одновременной игры подающего надежды юноши с несколькими участниками фестиваля. В изостудии старшеклассники рисовали карандашные портреты каждого желающего. Везде царила атмосфера дружбы и любви. Несколько часов пролетели, как одна минута. В 17.00 участников фестиваля собрали в фойе.
– Дорогие ребята, меня зовут Вера Анатольевна. Я организатор этого фестиваля, – представилась женщина с большой шевелюрой на голове. – Сейчас я расскажу вам о программе мероприятий, которую мы для вас приготовили. Очень надеюсь, что впечатлений вам хватит на всю оставшуюся жизнь. Те, кто приехал из других городов, будут жить в общежитии института усовершенствования учителей. Питаться мы с вами будем в столовой расположенной неподалеку отсюда школы. Завтра утром после завтрака мы с вами встретимся здесь. До обеда у нас запланированы выступления музыкальных и танцевальных коллективов. После обеда все вместе пойдем на экскурсию в краеведческий музей. Послезавтра утром ребята из театральной студии покажут вам спектакль по книге Бориса Васильева «Завтра была война». А после обеда будем прощаться и разъезжаться по домам.
За ужином к Мите подсел высокий парень. На вид ему было никак не меньше 17-ти лет.
– Костя, – представился он, протягивая руку.
– Дмитрий. Можно просто Митя.
– Ты из Корсакова?
– Да. А ты откуда?
– Я из Невельска. Ансамбль народной песни.
Корсаков и Невельск – два самых южных сахалинских порта. В каждом из них было по мореходной школе. И вообще они были во многом похожи. Разве что Невельск всегда слыл городом беспредельщиков, где могли убить на улице просто так за неосторожное слово или чтобы отнять шапку. В Корсакове преступность была более организованной. Здесь все жили строго по понятиям.
– А ты, судя по футляру, – гитарист? Девки, наверное, в очереди стоят? – Костя лукаво подмигнул Мите. В следующую секунду он застыл. – Вот это даааа! – прошептал он, глядя в сторону входной двери.
Митя обернулся. В столовую вошла делегация вновь прибывших участников фестиваля. Красивая, стройная женщина – преподаватель, юная девушка и шестеро детишек лет 9—10. Три мальчика и три девочки.
– Танцовщица! – с придыханием вымолвил Костя, пожирая глазами девушку. – Какие ноги! Какая осанка! Ох, как бы я ей вдул!
– Хорошенькая, – согласился Митя, еще раз оглянувшись на незнакомку. – Но я подозреваю, что у нее на уме совсем другие вещи, чем у тебя.
– Хорошенькая? Это все, что ты увидел? Нет, братец! Послушай дядю Коку. Он слишком хорошо знает женщин. Дамы делятся на «дам», «не дам» и «дам, но не вам». И вот именно это – дама третьего типа. Я буду не я, если я не пригублю росы из этого прекрасного цветка.
– А ты прям поэт, – улыбнулся Митя.
– Да, стихи слагать я умею, но это – не главное мое достоинство. Пойдем, посмотрим, в каком клоповнике нас поселят.
В фойе школы Костю окружили три девицы. Две ухватили его под руки, еще одна встала рядом.
– Знакомьтесь, девоньки, это – Митя. Гитарист-виртуоз из славного города-героя Корсакова. Сегодня он при помощи этого нехитрого инструмента, – Костя показал на гитарный футляр, – будет давить из нас слезу.
– Очень приятно. Света – протянула руку полногрудая искусственная блондинка с ярко-красными губами, держащаяся за Костю.
– Катя, – протянула Мите руку вторая девушка, крепко вцепившаяся в левую костину руку. У нее были каштановые крашенные прямые волосы, длинные стройные ноги и небольшая, но очень отчетливая грудь.
– Нина – скромно кивнула третья девушка, сделав некое подобие реверанса. У нее были светло-русые волосы, приятные черты лица. Она была совсем без косметики, невысокого роста с изящной женственной фигурой без явных изъянов и особенных излишеств.
– Ну чего ты стоишь, как маятник, – Костя взглядом подтолкнул Митю к Нине. – Бери даму под руку, прояви галантность.
– Костян, ты где такие слова выискиваешь? С библиотекаршей спишь, что ли? – пошутила Света.
До общежития было 15 минут неторопливой ходьбы. Валентина Семеновна вместе с Анной Эдуардовной и остальными девочками шли неподалеку от Мити и его новых друзей. Валентине Семеновне хватило такта, чтобы не проявлять на людях, а точнее при дамах, опеки в адрес Мити. И Митя был ей за это очень признателен, о чем дал понять, встретившись в какой-то момент с наставницей взглядами. Он улыбнулся, а она в ответ понимающе кивнула головой.
Митя не чувствовал неловкости, идя под руку с девушкой. У него был большой опыт. То и дело он провожал домой подружек старшей сестры. Однажды, встретив в центре города одноклассницу Полину, прошел с ней под руку по улице Советской. Это были очень волнительные для юноши моменты – редкие моменты физической близости к женщине. Он чувствовал ее запах, слышал ее дыхание, ритм ее шага. Его плечо соприкасалось с ее грудью. И, несмотря на то, что оба были одеты в куртки, он ощущал плечом ее упругость и в то же время мягкость. И как у лишенных зрения людей особенно развивается слух, так у Мити в эти моменты все органы чувств блекли перед внешней стороной левого плеча по силе тактильного восприятия. Он был бы рад, если бы до общежития пришлось идти часа полтора, но, к сожалению, этот путь закончился, не успев начаться. По дороге Нина успела рассказать ему, что учится в 11 классе вместе со Светой и Катей. Костя тоже когда-то учился в их классе, а сейчас он учится в мореходной школе, но продолжает участвовать в их ансамбле, который их всех и объединил.
Комнаты в общежитии были рассчитаны на четверых. Костя и Митя поселились в одной комнате. В соседи им достались два мальчика лет 12 на вид с флейтами.
– Ну что, пионеры, давайте знакомиться, – Костя протянул Руку одному из них. – Меня зовут Константин. Можете меня звать просто дядя Кока.
– Роман, – представился первый флейтист.
– Саша, – робко, почти шепотом выдавил второй.
– Да вы не ссыте, пацаны! Солдат ребенка не обидит, – Костя похлопал Сашу по плечу. – Будьте, как дома. Мы тут все свои. Если кто обижать станет, жалуйтесь. Музыкант музыканта никогда в обиду не даст. Пойдем, Митя, прогуляемся до лабаза. Нам нужно кое-что прикупить.
Побросав вещи, не снимая верхней одежды, Митя и Костя вышли на улицу и отправились в сторону магазина «Рябинка».
– Я считаю своим долгом предупредить тебя, – серьезно начал Костя. – К Светке не вздумай яйца подкатывать. У нее мужик очень крутой. Порвет в лохмотья и скормит собакам. На Катьку тоже рыло не разевай. Она с моим другом встречается. А вот с Нинкой ежели захочешь зажечь, тут тебе мое отцовское благословение. Хорошая девка. Я бы и сам с ней не прочь был бы, но у меня правило – не блуди там, где живешь.
– А мне Нина больше всех понравилась, – у Мити учащенно забилось сердце. – Ты думаешь, что у меня есть шансы?
– Тут все только от твоей настойчивости будет зависеть. Бабы – они настойчивых любят. Чтобы пришел, увидел и победил… Девушка, нам 0,7 водки, пачку чая малинового, 200 граммов мармелада и поцеловать, – бодро отчеканил Костя, подойдя к прилавку магазина.
– За водкой и поцелуями обращайтесь в ликероводочный отдел, – расплылась в улыбке продавщица.
Костя обернулся в сторону ликероводочного. За прилавком стояла хмурая ссутулившаяся женщина пенсионного возраста.
– Я предпочел бы самообслуживание, – печально вздохнул он, направляясь к ликероводочному отделу.
Взяв бутылку водки, Костя ловким, хорошо отработанным движением сунул ее в рукав. В этот самый момент в магазин вошли Анна Эдуардовна с Валентиной Семеновной.
– Митя, а ты почему не предупредил меня, что ушел из общежития? – строго спросила Валентина. – Я ведь за тебя отвечаю.
– Да мы тут с Костей решили чаю купить с мармеладом. Нас девочки пригласили в гости, – виновато пробормотал Митя.
– Я очень рассчитываю на твое благоразумие, Дмитрий. Надеюсь, что мне не придется за тебя краснеть.
Митя и Костя вышли из магазина. У Мити от стыда горели уши. Он начал переживать, как бы Костя не втянул его в какой-нибудь скандал.
– Может, не стоило брать водку? – Спросил он у старшего товарища. – Если нас увидят пьяными, могут досрочно отправить домой.
– Я тебя умоляю! С чего тут пьянеть то! 0,7 на пятерых – это же брызги. Не ссы. Мы этих фестивалей, конкурсов и гастролей столько пережили, что тебе и не снилось. И ни разу нас не выгоняли. Твоя Валентина Семеновна тоже небось за пузырем пришла в магазин.
– Да нет! – начал было Митя, возмущенный таким предположением в адрес его наставницы.
– Да чего нет-то, когда да! Эти старые работники культуры только и ждут гастролей, чтобы пуститься во все тяжкие.
Костя постучал в комнату, где поселились девочки. Помимо знакомых уже Мите девиц там была их наставница – достаточно еще молодая женщина Анна Сергеевна. Она прихорашивалась перед зеркалом.
– А вы, Анна Сергеевна, как обычно к институтской подружке ночевать пойдете? – Язвительно поинтересовался Костя.
– Да. А вы тут ведите себя хорошо, спиртным не злоупотребляйте, песен громко не пойте, – говорила Анна Сергеевна, аккуратно обводя глаз обслюнявленным карандашом.
– Счастливчик он, – мечтательно выдохнул Костя, любуясь своей наставницей.
– Кто он? – все также невозмутимо уточнила педагог, обводя второй глаз.
– Я хотел сказать, что вашей подружке сегодня очень интересная собеседница достанется.
– Кабы ты не был бы последним мужским голосом в нашем ансамбле, Сенюков, я бы тебе сама лично язык отрезала бы, – без особых эмоций промолвила Анна Сергеевна, обводя губы ярко красной помадой.
Она еще немного покрутилась перед зеркалом, затем вопросительно посмотрела на Катю со Светой.
– Ну как?
– Шикарно, – одобрительно кивнула Света. Катя молча подняла вверх большой палец.
– Ну все. Я убежала. Будьте паиньками.
Едва учительница вышла за дверь, Костя достал из кармана потемневшие от времени алюминиевые рюмки, откупорил бутылку и разлил.
– Давай, Митяй, за знакомство, – протянул Костя полную стопку своему новому товарищу.
Девочки тоже подняли рюмки, все чокнулись, быстро выпили, закусили мармеладом и попрятали рюмки. Девочки накрыли стол, чтобы в случае появления незваных гостей, их посиделки можно было принять за чаепитие. Нина принесла чайник от вахтерши и заварила каждому по кружке пакетированного чая. Катя достала из сумки привезенное с собой домашнее печенье.
– А у вас раньше еще пацаны были в ансамбле? – поинтересовался Митя, припоминая слова Анны Сергеевны.
– Да. Раньше у нас коллектив был ого-го! – грустно вздохнул Костя. – Ваську Бурова посадили за кражу. Точнее, за кражи. Он сам эту дорогу выбрал. Витька посадили за изнасилование. Причем все у них там было исключительно по любви. Он, как это водится, поматросил и бросил, а Валька-сука заяву накатала. Ему «двушечку» вкатили. Вальку, конечно, мы из ансамбля погнали сранным веником. Танька замуж вышла, коляску катает уже полгода. Катька маленькая замуж не вышла, но тоже вместе с Танькой коляску катает. Надюха во Владик с предками переехала. А Женьку Шмыгина застрелили.
– Менты?
– Да нет. Шальная пуля. Был у нас кинотеатр «Мир». Однажды прямо во время сеанса туда вошли ребята с «калашами» и расстреляли компанию, сидевшую на первом ряду. Обычная такая разборка. Ничего личного. А Женька наш сидел на четвертом ряду и ему, каким-то образом шальная пуля досталась. А кинотеатр с тех пор все стали называть «Тир».
– Дааа! Весело вы живете! Покруче, чем мы… – вздохнул потрясенный рассказом Митя.
– Давайте Женёчка нашего не чокаясь помянем, – предложила Светка. – Хороший был мальчишка. Земля пухом.
Костя разлил водку. Вся компания со скорбными лицами выпила, не чокаясь. Костя громко занюхал мармеладкой, после чего положил ее в рот.
– Ну а ты как живешь, Митя? – спросила Света, уставившись на нашего героя. – Девка-то у тебя есть?
Митя, изрядно уже захмелевший после двух рюмок, мгновенно покраснел.
– В данный момент нет, – виновато промямлил он.
– Ну а чем таким примечателен данный момент? Я надеюсь, ты не педик хотя бы?
– Усачева, тебе когда-нибудь за такие предположения язык вырвут, – возмутился Костя.
– Не, ну а чо! Я же просто поинтересовалась. Мало ли. Мы тут сидим из одной посуды пьем… Нужно сразу определиться. Всякое ведь бывает в жизни.
– Я не педик, – собравшись с мыслями, начал Митя. Просто я пока еще не встретил свою вторую половину.
– Дрочишь что ли? – все также невозмутимо парировала Света.
– Светка, ты ваще что ли дура! – на этот раз не выдержала Катя. – Хватит уже пацана смущать своими дебильными вопросами. Какое твое дело! Отстань от него!
– Не, ну а чо вы все на меня накинулись! – еще сильнее разошлась Светка. – Я, может, пацану добра хочу. Может, мы тут ему личную жизнь сейчас организуем. А чо, вон у нас Нинка в свободном полете.
– Ну да. Давайте теперь мне кости промоем, – улыбнулась Нина. – Мне не привыкать.
– А давайте лучше Костику кости промоем, – улыбнулась Катя. – Сознавайся, ты уже познакомился с этой штучкой в черном свитере?
– С какой штучкой? – Костя сделал вид, что не понял, хотя все присутствующие догадались, что речь идет о прекрасной незнакомке, явившейся им в столовой в окружении детей, как королева в окружении пажей.
– Да ладно тут из себя святую невинность изображать. Я видела, как ты на нее в столовке пялился. Неужели не познакомился? Стареешь. Мог бы ее к нам на чай позвать.
Костя громко расхохотался.
– К вам на чай! Ага. Я что враг себе! Такой прекрасный цветок к таким горгонам как вы на чай звать. Чтобы вы мне всю малину обгадили.
В дверь тихонько постучали. Катя со Светой в один голос сказали «Войдите». В дверях появилась Валентина Семеновна в ночной сорочке.
– Я прошу прощения, молодые люди, но вам не кажется, что вы засиделись? Митя, я за тебя несу ответственность вплоть до уголовной, сделай, пожалуйста, одолжение – ляг спать в свою постель.
Прекрасное завершение вечера. Давно уже Митя не чувствовал себя таким униженным и раздавленным. Он смущенно попрощался с новыми друзьями и поплелся в свою комнату. Проходя мимо наставницы, Митя старался не дышать, но даже задержав дыхание, он ощутил запах портвейна, доносившийся от Валентины Семеновны. Выходит, что Костя был прав.
Митя долго не мог уснуть. Он мысленно проживал минувший день раз за разом, особенно те приятные минуты, когда он шел рука об руку с Ниной. Но возвращаясь мыслями к разговору, который произошел в комнате у девушек, он испытывал обжигающий стыд. Мало было того унижения, которое он претерпел от Светки, картину дополнила явившаяся под занавес Валентина Семеновна. Ни о каких дальнейших отношениях с Ниной не могло быть и речи. Даже если Нина, видевшая его позор и унижение, согласится иметь дело с такой размазней, он сам не сможет чувствовать себя мужчиной рядом с той, которая видела его таким посмешищем.
Костя вернулся глубокой ночью. Митя сделал вид, что спит. Костя разделся, лег в кровать и мгновенно засопел, забывшись богатырским сном. Митя долго терзал себя вопросом: «Почему некоторым так легко даются отношения с девушками, а таким, как он, не даются вовсе?» Дело не в цвете волос. Теперь Митя хорошо понимал это. Взять хотя бы Саню Марьина из параллельного класса. Он еще рыжее и конопатее его, но все время с девчонками ходит в обнимку. И, судя по всему, объятиями там не ограничивается. Может быть, дело в отсутствии опыта? Но ведь и Саня Марьин, и Костя с чего-то начинали. У них тоже поначалу не было опыта. Еще вчера Митя был уверен, что с девушками у него не клеится из-за того, что все девушки, которые его окружают, помнят его непутевым, угловатым подростком, который все время всем улыбается без всякого повода, как дурачок. Эта дурацкая черта – все время улыбаться – тоже была одним из тех «зол», которые Митя всеми силами старался в себе искоренить. И в последнее время у него иногда начало получаться быть серьезным. Он был уверен, что вырвавшись из привычного ему мира, сумеет начать жизнь сначала – явиться миру и населяющим его прекрасным девушкам сильным, остроумным, талантливым, прекрасно сложенным принцем. Но первая же попавшаяся на пути Светка уничтожила все его планы парой прямых беспардонных вопросов. Быть может, ему стоило сказать, что девушка есть? Но Митя не умеет врать и никогда не умел. Красные от стыда уши выдали бы его, и он выглядел бы еще более жалким и смешным. Да и не в том дело – есть у него девушка или нет. У Кости, судя по всему, тоже нет девушки, но почему-то никому не придет в голову спрашивать, дрочит ли он и не является ли педиком. Все дело в том, что Митя – не такой, как Костик, и никогда таким не станет. Он не способен быть крутым и развязным в отношении с дамами. Он – нежный романтик, и нужно просто смириться с этим. Рано или поздно найдется та, которая это оценит. С этой мыслью Митя наконец-то уснул.
Утром участники фестиваля начали стекаться в школьную столовую. Митя дал себе слово забыть о вчерашнем вечере и попробовать начать все сначала. Он опять шел под руку с Ниной и непринужденно обсуждал музыку, которую они слушают. Оказалось, что Нина знает все группы, которыми на тот момент увлекался Митя. Сама она оказалась поклонницей творчества Тани Булановой. Митя тоже слушал ее песни, но сознаваться в этом Нине не стал. Для парня слушать эти слезливые бабские стоны было неприлично.
На этот раз весь невельский ансамбль вместе с Митей сели за один стол. Светка была явно не в духе. Она молчала и все время глядела в окно, за которым дворник не спеша убирал остатки снега из затененного угла школьного двора, выбрасывая его на освещенную солнцем асфальтированную площадку. Катя с Ниной обсуждали какую-то подругу, которая собиралась летом ехать поступать во ВГИК. Нина верила, что у нее все получится и она станет известной актрисой, а Катя говорила, что в лучшем случае она вернется из Москвы не солоно хлебавши, а в худшем – окажется на панели и будет раздвигать ноги до тех пор, пока не умрет от СПИДа. Костя отлучился, пробормотав что-то невнятное. Минут через десять он вернулся довольный и счастливый. Практически в тот же самый момент в столовую вошла прекрасная танцовщица вместе с преподавателем и ребятней, кружившей вокруг нее, как бабочки вокруг цветка. На ней была темно-синяя водолазка и черные леггинсы. Сегодня она выглядела еще прекраснее, чем накануне. Водолазка плотно облегала высокую грудь – не очень большую, но и не маленькую, а леггинсы демонстрировали все остальные прелести спортивной девичьей фигуры. Темные волосы были забраны в пучок. Яркие карие глаза, крупные, правильные черты лица и идеально гладкая кожа дополняли картину.
– Ну и как зовут нашу принцессу? – Катя, несмотря на то, что была увлечена беседой, не упустила из виду ни одной детали.
– Маша, – все так же сияя, выдохнул Костя.
– А ты теперь, стало быть, Дубровский? Ну что ж… Танцуй, пока молодой. Откуда хоть она приехала? Где это тридевятое царство?
– Из Макарова.
– А где это? Что-то я даже про такой колхоз не слышала.
– Учи географию, – съязвил Костя.
Время завтрака уже наступило, но еду все не подавали. За столами начался ропот.
– Нас сегодня кормить будут или нет? – громко возмутилась Света.
Из кухни вышла женщина в белом халате и виновато начала оправдываться.
– Дорогие ребята, у нас сегодня случилось ЧП – с самого утра не было света и дали его буквально за пять минут до вашего прихода. Мы не успели приготовить завтрак. Сейчас мы вам дадим по вареному яйцу, чтобы, как говорится, заморить червячка, а минут через 10—15 будет готова каша.
– Лучше вы нам к яйцам чаю дайте и хлеба, и мы удовлетворимся, – предложила одна из преподавателей, – а то нам уже идти нужно. Нас ждут.
Из кухни вынесли большую кастрюлю с вареными яйцами. Все оживились. Начали биться яйцами как на Пасху. Настроение повысилось.
– Да! Не густо! Меня в моей мореходке – и то громче кормят, – громогласно посетовал Костя, доев яйцо. Его комментарий вызвал взрыв смеха.
– А у нас Митя остроумные каламбуры умеет сочинять, – громко похвастала Валентина Семеновна. – Митя, сочини-ка на злобу дня!
Митя, поймав на себе несколько десятков взглядов, почесал затылок и выдал:
«Нам давали по яйцу…
Хорошо – не по лицу!
Если б дали по лицу,
То не дали б по яйцу!»
Дети громко засмеялись, а Валентина Семеновна побагровела от стыда. «Так ей и надо! – подумал Митя, довольно улыбаясь. – Пусть это будет моей маленькой местью за вчерашнее явление в ночной сорочке».
Слегка голодные, но очень веселые все отправились в Дом пионеров. Начался концерт. Артисты выходили на сцену прямо из зала. Атмосфера была теплая, почти домашняя. Трое 14-летних ребят из Углегорска зажгли публику, исполнив на гитарах Hotel California и бессмертный битловский Yesterday. Флейтисты Саша и Рома сыграли песню из кинофильма «Игрушка». Им аккомпанировала на рояле их наставница. Группа брейк-дансеров из Томари взорвала зал танцем под популярную песню MC Хаммера You Can’t Touch This.
Митя с ужасом ждал своего выхода на сцену. Почему все играют то, что нравится им, а он должен играть дурацкий менуэт, написанный сто лет назад?
В зале погас свет. Все замерли в ожидании. Луч прожектора осветил сидящую на сцене фигуру. Это была та самая Маша из Макарова.
– Костян, тебе, может быть, на последнем ряду уединиться? Чтобы никто не мешал? – съязвила Света.
– Да ну тебя, – отмахнулся Костя, жадно пожирающий глазами танцовщицу.
Началась песня из кинофильма «Телохранитель» I will always love you. Митя затаил дыхание. Маша начала плавно двигаться по сцене, сопровождаемая прожектором. Она демонстрировала потрясающие грацию и пластику. Темная водолазка и трико плотно облегали ее фигуру. Волосы были спрятаны.
– Богиня! – восторженно, не очень громко, так что слышал только Митя и сидевшая рядом Нина, комментировал Костик выступление Марии. – Просто чудо! И почему я не догадался купить перед концертом цветы…
После Маши на сцену вышли три пары детей, которые все время кружили вокруг Маши. На них были яркие танцевальные костюмы. Они исполнили попурри, составленное из латиноамериканских танцев. Завершился их номер Ламбадой. Наступила очередь Мити выходить на сцену. От волнения у него пересохло в горле. Руки и ноги плохо слушались. Он вышел на сцену, вынес на середину стул, сел, взял в руки гитару, провел по струнам, немного подстроил инструмент. Яркий свет бил ему прямо в лицо. Это было даже хорошо. Он расфокусировал зрение, чтобы не видеть лиц. Сердце бешено колотилось. «Никогда бы не подумал, что оказаться на сцене настолько тяжело», – думал Митя. Из-за кулис вышла Маша, она, стараясь быть незаметной спустилась со сцены, чтобы занять свое место в первом ряду, прямо напротив Мити. Зал встретил ее аплодисментами. «И сейчас я возьму и начну играть свой дурацкий менуэт?», – подумал Митя. В следующую секунду он решился на отчаянный и безрассудный поступок.
– Здравствуйте, друзья! – Начал он, подняв микрофон от гитары ближе к подбородку. – Меня зовут Дмитрий Зыков. Я живу в городе Корсакове. Если кто-то не знает, это южные морские ворота нашей Сахалинской области. Я очень люблю свой город и сейчас я спою вам песню о нем. Эту песню я написал сам.
Митя представил себе удивленные, наполненные ужасом глаза Валентины Семеновны. Он заиграл и запел:
Есть на карте серенький кружочек
Ничем не примечателен на вид.
Там морские волны камень точат.
Там берега закованы в гранит
Маяки лучами осторожно
Обнажают контуры земли.
Чайки стонут на море тревожно
У причалов дремлют корабли.
Припев:
Карты обманщицы! Вы им не верьте,
Будто бы город наш серый.
Вы приезжайте и сами проверьте!
Пройдитесь по паркам и скверам.
Вслушайтесь в пение птиц поднебесных.
Полною грудью вдохните
Прижмитесь всем телом к скалам отвесным
В небе бездонном не утоните
Лето уходит, приходит зима.
Город становится белым.
Снежные шапки примерив,
Дома с вьюгой встречаются смело.
Там за этим маленьким кружочком
Бьются хором тысячи сердец.
Кто-то новый в мир приходит ночью
Кто-то днем находит свой конец.
Припев:
Когда Митя закончил петь, зал аплодировал. Митя переживал целую гамму противоречивых чувств. Он был счастлив, что решился и заявил на публике о том, что он талантлив и достоин признания. В то же время, он сгорал от стыда, как будто бы вышел на публику голым. И это отчасти было так, ведь он обнажил свои чувства – свою нежную любовь к городу, в котором помимо буйной зелени, красоты природы, свежего морского воздуха были серые обшарпанные хрущобы, пыльные разухабистые дороги, коптящие небо кочегарки… Столь откровенная нежность, выраженная в поэтической форме может вызвать не только признание публики, но и насмешки.
– А ты, оказывается, сам поэт, да еще какой! – выразил свой восторг Костя, когда Митя вернулся в зрительный зал. – Держи «краба»! Ты вырос в моих глазах.
– Да, Митяй, мы тебя явно недооценили, – шепнула Света, пожимая руку. – Желаю тебе поскорее найти свою музу.
После Мити на сцену вышел корсаковский танцевальный коллектив «Улыбка» с зажигательным эстрадным танцем. Затем наступил черед невельского ансамбля. Костя со Светой в лицах разыграли сюжет песни «Ты ж мене пидманула» а Нина с Катей подхватывали припев, притопывали, прихлопывали и подзадоривали публику. Затем они очень красиво и лирично исполнили песню «Миленький ты мой, возьми меня с собой».
Но для Мити весь этот концерт был как будто в тумане. Он погрузился в свои чувства, переживал свой дебют. Как бы он хотел, чтобы в этом зале был Андрюха Таран. Ведь он с самого начала верил в успех митиного таланта. Мама тоже, наверное, порадовалась бы за сына, хотя к Митиному увлечению музыкой она с самого начала относилась скептически, как и к любым другим стремлениям сына. Каждый раз, когда Митя брался за какое-то дело, будь то музыка, писательство, живопись или каратэ, мама заранее предупреждала сына, что толку из него не выйдет. Она переживала, что сын потратит много времени и сил на достижение цели и разочаруется, потерпев неудачу. Уж лучше он с самого начала смирится с тем, что из него ничего хорошего не получится. Чтобы не слышать от мамы скептических прогнозов в адрес своих песен, Митя никогда ей даже не говорил о своем сочинительстве. Интересно, что сказала бы Ленка? Сестра тоже никогда не верила в таланты своего брата, но если в маминых речах о том, что из него ничего получится, звучала жалость к сыну-неудачнику, сестра вторила ей с открытой издевкой. Как бы он хотел, чтобы Ленка сейчас была в этом зале и видела, как ему аплодируют.
Когда концерт закончился, к Мите подбежала исполненная чувств Валентина Семеновна. Он готовился к самому худшему, но к его удивлению, реакция была прямо противоположной.
– Вот так сюрприз ты мне устроил! Почему ты до сих пор скрывал, что пишешь песни? Мы бы хоть с тобой отрепетировали. Мелодию можно было бы сделать поинтереснее… – тараторила наставница.
После обеда всем фестивалем отправились в краеведческий музей. Митя бывал в нем много раз, наизусть знал все постоянные экспозиции, но каждый раз посещение музея было для него праздником. Переступая через ограду музейного комплекса, он забывал обо всем на свете и мысленно перемещался во времени. Он представлял, как по этому саду семенили на своих высоченных деревянных башмаках скромные японские женщины в кимоно и важно прохаживались самураи с огромными мечами. Быть может, тут бывал сам японский император, и вот этот самый камень под ногами помнит его голос. Он представил, как японская женщина с нарисованным лицом складывает руки и низко кланяется, произнося тоненьким трепещущим голосом: «Кончиуа, самурай-сан! О гэнки дэскА, мой великий господин!» А самурай, выпятив свою грудь, как бойцовый пес, которого потрепали за ухом, довольно гавкает в ответ: «Хай! Хай! Ватащи-ва самурай-сан!». Но тут же в митину фантазию заползает червячок сомнения. А в чем они ходили зимой? Ведь на Сахалине зима не то что у них там в Токио. И вот уже следующая гейша идет по сугробам в валенках, замотанная в оренбургский пуховый платок, а самурай важно вышагивает навстречу в валенках, овечьем тулупе и шапке-ушанке на голове. А из кармана тулупа непременно должна торчать бутылка сакэ…
– Чего лыбишься? – прервал митины мечты Костя. – Расскажи, вместе поржем.
– Да так. Вспомнил кое-что, – отмахнулся Митя. Меньше всего ему сейчас хотелось болтать с другом. Он ни с кем не хотел делить музей, поэтому улучил момент, когда Костя разговаривал с Катей и Ниной, незаметно отошел от них и растворился в недрах музея.
Прямо напротив входа располагался небольшой зал, в котором были представлены находки, поднятые с глубин Охотского моря – чучело гигантской морской черепахи, огромные окаменелые раковины моллюсков, окаменелая вулканическая лава, скелеты доисторических животных. Эти экспонаты настолько древние, что для них японский император на Сахалине, впрочем, как и появление разумного человека на земле, были как будто бы одно мгновенье назад. Находясь рядом с ними, Митя ощущал внутри благоговейный трепет.
В зале «Растительный и животный мир» ощущения были совершенно иными. Здесь на него не давила тяжесть прожитых до него тысячелетий. Все эти чучела, которые изображали из себя наслаждающихся природными богатствами животных и птиц были живы еще совсем недавно. Какие-то – десять лет назад. Другие – двадцать или может быть тридцать. Вот эти сивучи совсем не отличаются от тех, которые греются на солнце в 20 минутах ходьбы от Митиного дома в сторону Нечаевки. Разве что к живым сивучам нельзя подойти так близко. Они поднимают панику и, смешно переваливаясь с ласты на ласту, толкаясь и крича бегут к воде.
А эта медведица с медвежонком ничем не отличается от медведицы, которая выгуливала своих медвежат рядом с воротами пионерского лагеря «Моряк». Она каждый день приходила туда со своими отпрысками в поисках остатков еды, которую привозили детям их родители. Митя несколько раз видел эту косолапую делегацию своими глазами.
А вот тот самый знаменитый волк, который перебежал на Сахалин с материка по льду через татарский пролив в 1955 году. Ни до него, ни после на острове не водилось волков. Он мог бы стать родоначальником сахалинского волчьего племени, если бы не меткий глаз нанайского охотника. Хотя, может, это был и не нанаец, история об этом умалчивает, но Митя, каждый раз оказываясь рядом с этим чучелом, представлял себе круглолицего усатого старика, одетого в национальный костюм из тюленьих шкур и сапоги из рыбьей кожи, который бесшумно идет на подбитых оленьим мехом лыжах по заснеженному лесу, преследуя неведомого ему доселе зверя…
В следующем зале, посвященном народам, населяющим Сахалин и Курилы, Митины представления о том самом охотнике получали подпитку широким ассортиментом национальных костюмов нивхов, айнов, нанайцев и других племен, разбросанных по островам.
В самом конце зала Митя обнаружил экспозицию, которую не видел раньше. Видимо, она появилась совсем недавно. Она изображала комнату первого переселенца из материковой части России. На вешалке висел столетней давности сюртук, какие можно было увидеть только в фильмах, иллюстрирующих ту эпоху. Рядом стоял саквояж. На небольшом столике с резными ножками стояла старинная печатная машинка с дореформенным шрифтом. Рядом лежали пожелтевшие от времени документы, отпечатанные на этой или на такой же точно машинке. На высоком резном комоде стояли старинные иконы и лежала Библия. Видно было, что книга и иконы намного старше всех остальных вещей в этой комнате. Митя никогда раньше не видел Библию. Икона, тоже очень старая, была в квартире у соседки бабы Нины. Он подолгу разглядывал ее, оказываясь в гостях у радушной старушки. Ему всегда казалось, что эта икона живая. Она вызывала у него какой-то необъяснимый трепет. Митина семья не была религиозной. Да и вообще религии на Сахалине не было как таковой – ни церквей, ни попов. Разве что традиция красить яйца на Пасху и говорить каждому встречному «Христос Воскресе!», но Митя никогда не связывал эту традицию с религией. Он был уверен, что это из той же области, что ходить с шариками на первомайскую демонстрацию и кричать «Мир! Труд! Май!» или поздравлять женщин с 8 Марта. Старинная книга, как и старинные иконы, произвела на Митю неизгладимое впечатление. В памяти всплывали эпизоды из фильмов, в которых различные упыри и вурдалаки при виде Этой Книги корчились в страшных муках. В этой книге определенно заключалась какая-то огромная Сила. И он ощущал эту силу всеми фибрами своей души. Интересно, кому она принадлежала раньше? Должно быть, она как реликвия передавалась из поколения в поколение и бережно хранилась, как огромная ценность.
– Интересно, сколько лет этой книге, – приятный девичий голос раздался прямо рядом с Митиным ухом. Митя вздрогнул от неожиданности, он настолько погрузился в свои мысли, что забыл, где находится и что он тут не один. Рядом стояла танцовщица Маша из Макарова.
– Я думаю, что лет 100 или 150, – ответил Митя.
– Подумать только! Нас еще не было, наших родителей – тоже не было, даже наших бабушек не было, а эта книга уже была. А ты читал Библию?
Этот вопрос застал Митю врасплох. Конечно же, он никогда не читал Библию. Он даже никогда не держал ее в руках и даже не видел. Но признаться в этом он не мог. Врать Митя тоже не умел, и чтобы тактично уйти от ответа на этот прямой вопрос, он пошел на компромисс со своей совестью.
– Она помогла мне однажды пережить смерть близкого друга. Он катался на мопеде, и его хотели тормознуть менты. А ему тогда не было еще 14 лет. Мопед могли конфисковать. Он стал убегать, менты погнались за ним. Он разбился насмерть, – Митя рассказывал Маше реальную историю, случившуюся с его другом. Он действительно очень сильно переживал из-за смерти Сереги, и тот день, когда он погиб, регулярно прокручивал в голове. Митя придумывал, каким образом он смог бы избежать трагедии, если бы знал о ней заранее. И вот сейчас он подумал, что эта Книга, может быть, действительно помогла ему. Ведь если в ней заключена такая великая Сила, она могла помочь даже не смотря на то, что Митя никогда ее не читал. Так он оправдывал свою полуложь.
– Как это страшно, когда молодые погибают, – с искренним сочувствием вымолвила Маша. – Ты только себя не вини. Видимо, его Бог зачем-то к себе забрал. Мы же не знаем, что для нас лучше…
В этот момент к Маше подбежали две девочки из ее команды и, схватив ее за руки потащили в соседний зал, обещая показать что-то очень интересное. Митя облегченно вздохнул. Его переполняло странное ощущение. Маша была из тех девушек, которые не просто нравятся, как, например Нина. Она была настоящая звезда, которой можно только восхищаться. Она привлекала Митю, как женщина, но даже в самых смелых своих мечтах он не мог представить себя рядом с ней. Никогда в жизни он не решился бы подойти к ней и заговорить о чем бы то ни было. Она сама сделала это. Она общалась с ним как с равным, и он чувствовал себя, как гадкий утенок, которого приняли в свою стаю прекрасные лебеди. Митя был очень доволен тем, как он сумел поддержать разговор. И хотя ему было немного стыдно за то, что пришлось почти солгать про Библию, он был доволен тем, что сумел ввернуть историю про Серегу. Девушки любят парней, которые многое пережили в своей жизни.
Вечером после ужина в общежитии все двери комнат были открыты. Ребята передружились за время концерта и совместного похода в музей. Самое большое скопление народа было в комнате у девочек из Невельска. Пели под гитару песни Цоя и «Наутилуса», пили чай и украдкой водку, разбавленную апельсиновым соком и налитую в коробку из под такого же сока. Преподаватели лишь иногда заглядывали проверить, все ли в порядке, и интерес старших ребят к соку не замечали. Может быть, потому что не хотели замечать. У них тоже было все хорошо. Взрослые совершенно легально пили коньяк в другой комнате.
Костя изо всех сил ухаживал за Машей – подливал ей чай, выбирал самые лучшие конфеты из вазочки, не переставая делал комплименты. Маша благосклонно улыбалась в ответ и с благодарностью принимала знаки внимания. Только от сока с водкой наотрез отказалась. Костя не настаивал.
– Вот что значит истинная леди! – восхищенно вздохнул Костя. – Настоящие леди водку с соком не мешают.
– Сенюков, ты за базаром следи, – осадила его Света. – А то мы сейчас тебе живо преподадим краткий курс того, чего от «ледей» ожидать! Взял бы лучше гитару, да спел нам свою козырную.
Косте протянули сразу несколько гитар. Он, изрядно уже захмелевший, взял в руки инструмент и с чувством запел песню «Мохнатый шмель» из кинофильма «Жестокий романс». Все время он смотрел на Машу, как бы посвящая свою песню ей. Со второго припева Косте подпевали все присутствующие, включая преподавателей, которые заявились полным составом и начали отплясывать цыганочку.
– Ребята, вы все такие милые! – восторженно залепетала совсем еще юная девочка Юля из Поронайска после того, как Костя закончил петь и сорвал бурные аплодисменты. – Как жалко будет завтра нам всем расставаться! Ну почему фестиваль так быстро заканчивается! Давайте будем дружить! Если кто-то из вас будет у нас в Поронайске, обязательно приходите ко мне в гости. Я готова всем дать свой адрес и домашний телефон.
– А давайте все обменяемся адресами и телефонами, – поддержал Ваня из Углегорска. – будем друг другу письма писать и открытки.
По рукам пошли блокноты, тетрадки, листочки бумаги, на которых каждый, кому они попадали в руки, писал свой адрес и телефон, если он был.
– Ребята, а давайте еще каждый будет писать небольшое пожелание хозяину блокнота помимо адреса, – предложила Нина из Невельска.
– А еще давайте указывать дни своего рождения, чтобы можно было открыточку послать и с днем рождения поздравить.
Митя запустил по кругу свою записную книжку, в которой он записывал строчки будущих песен, приходившие ему на ум. Он сидел и старательно вписывал свой адрес в проходящие через его руки блокноты, добавлял пожелания творческих успехов и комплименты типа «Ты замечательно поешь!» или «Ты очень красиво танцуешь!». Когда ему в руки попала тетрадка Маши из Макарова, он пробежал взглядом по тем записям, которые сделали выше. В каждой второй было написано, что Маша потрясающе танцует. Митя не захотел повторять за другими и написал просто: «Привет от самого ярого воздыхателя из Корсакова».
– Митяй, а напиши, пожалуйста текст своей песни, мне она очень понравилась, – обратился к Мите Серега из Углегорска. – Классную ты песню написал. Кстати, она не только про Корсаков, но и про любой портовый город. Ты не против, если мы будем петь ее как будто про наш Углегорск? Конечно же, с указанием твоего авторства.
– И мне напиши, – добавила Юля из Поронайска. – У нас тоже есть порт. Мы ее с Татьяной Санной на фортепьяно подберем.
– И нам всем напиши уж тогда, – сказала Света. – Мы тоже портовые.
– А лучше спой ее еще раз, – сказал Костя, протягивая Мите гитару.
Митя покраснел от смущения. Ему было очень приятно слышать такие добрые отзывы о его песне. Он взял гитару и запел. И снова у дверей комнаты собралось все общежитие. После того как Митя закончил все стали его хвалить наперебой. Серега уже протянул тетрадь. Митя стал старательно выводить буквы.
– А я сама перепишу, – сказала Юля, устраиваясь рядом с Митей. – А то Митя до утра будет всем переписывать. Но ты мне обязательно поставишь свой автограф под песней.
В десять вечера преподаватели стали разгонять собрание по комнатам, но это у них не очень то получалось. Окончательно всех угомонить удалось только к полуночи.
Утром в столовую все шли одной большой компанией. Костя вел под руку Машу, Света шла вместе с Катей, Нину сопровождал Серега из Углегорска, который еще накануне начал делать ей знаки внимания. Митя шел вместе с корейцем Женькой из Углегорска. Они обсуждали музыку. Оказалось, что слушают они одних и тех же исполнителей, и Женька, как и Митя, очень интересовался не только песнями, но и судьбами любимых музыкантов.
После обеда все отправились во Дворец пионеров и стали занимать места в зрительном зале. Костя сел рядом с Митей. Маша – в окружении своих малышей в первом ряду.
– Почему ты не с ней? – спросил Митя.
– С детьми труднее всего соперничать, – вздохнул Костя. – Эта мелюзга меня пуще Гитлера невзлюбила. Ревнуют к Машеньке. Что мне с ними драться, что ли?
Митя первый раз в жизни оказался на спектакле. Раньше он никогда не проявлял интереса к театру. Если по телевизору шел телевизионный спектакль, он переключал канал или выключал вовсе. Ему казалось скучным занятием смотреть, как люди сидят и разговаривают. Постановка, сделанная совсем молодыми ребятами, практические его ровесниками, перевернула его отношение к театру с ног на голову. С первых минут его захватило действо, развернувшееся на сцене. Он внимал каждому слову, переживал вместе с героями драму, развернувшуюся на его глазах.
После спектакля был прощальный обед. Многие отправлялись на вокзал прямо из столовой. Митя обнялся с Костей, Светой, Катей и Ниной, крепко пожал руки каждому из углегорских гитаристов. Они с Костей пообещали писать друг другу письма. Вместе с коллективом «Улыбка» сразу из столовой он отправился на вокзал. 115 автобус подъехал сразу после того, как Валентина Семеновна и Анна Эдуардовна купили билеты. Всю дорогу Митя молча смотрел в окно и грустил. Поездка оказалась совсем не такой, какой он представлял ее себе неделю назад. Он так и не встретил ту, которая сумела бы оценить по достоинству его богатый внутренний мир, но все равно он был очень доволен. Он подружился с Костей и твердо намеревался переписываться с ним. Он первый раз в жизни публично исполнил одну из своих песен, и реакция публики подтвердила самые смелые его ожидания. Он стал чуточку старше и мудрее. Ничего, что придется еще немного подождать первого поцелуя и всего остального. Рано или поздно обязательно случится. Ведь могло бы случиться с Ниной, если бы не Светка. Или все-таки дело не в Светке?
Погрузившись в свои мысли, Митя не заметил, как автобус въехал на родные улочки. Иногда они казались ему слишком серыми, убогими и постылыми, но сейчас, не смотря на то, что весна еще не вступила в полные права, они были как никогда милы и любимы. Справа показалось недостроенное здание мореходной школы. Стройка остановилась лет пять назад. Наверное, его никогда и не достроят. Через десятки лет там будут играть в войнушку дети и внуки пацанов, которые сейчас резвятся в пустых помещениях. Автобус повернул, и за серыми зданиями показались мачты военных кораблей. «Привет вам, минные тральщики, – мысленно поздоровался Митя. – Спокойного вам боевого дежурства!»
Бабушка с авоськой терпеливо ждет на тротуаре, пока пройдет поток машин. «Эх, бабуся, как же ты, должно быть, скучно живешь! – мысленно обратился к старушке Митя. – Вчера из всех событий – поход в магазин за хлебом да за молоком. Сегодня опять. Ничего у тебя в жизни кроме „Санта-Барбары“ интересного не происходит! Если бы знала, бабусенька, какой интересной может быть жизнь!»
Автобус остановился у здания вокзала. Митя распрощался со своими спутницами и быстрым шагом пошел в сторону дома. Ему не терпелось скинуть вещи и рассказать обо всех своих приключениях Андрюхе Тарану.
Андрей с интересом выслушал во всех подробностях рассказ Мити, включая самые позорные для нашего героя моменты. От лучшего друга у него не было секретов. Андрей подробно выспрашивал самые мельчайшие детали.
– Зря ты не стал продолжать с Ниной, – резюмировал друг, выслушав весь рассказ. – Надо было отшутиться и замять. Сказал бы: «Да, дрочу! А ты что, хочешь составить мне компанию?»
– Тебе тут, сидя у себя в комнате, легко говорить. Сам бы небось сгорел от стыда. Все мы смелые, когда нас лично не касается.
– Да ладно, забей! Чего тебе эта Нина. До нее 100 км. Мы себе поближе найдем.
– Да я, собственно, уже и забил, – улыбнулся Митя.
Когда Митя дошел до своего выступления, Андрюха кинулся жать ему руку.
– Наконец-то! Как долго я ждал этого! Давно пора уже выходить со своими песнями в народ.
Он стал подробно выспрашивать мельчайшие детали обоих митиных выступлений. Его интересовало, смотрела ли на Митю Нина, каким был взгляд? Кто еще из девчонок просил слова песни?
– Чувак, ты понимаешь, что ты мог там практически с любой после этого зажечь? Ну кроме тех, чье сердце безнадежно занято. И Нина бы тебе дала без всяких предисловий, если бы ты не был таким мнительным. Эх, Митя, мне бы твои таланты, я бы уже давно был при девке.
– Мне бы твою внешность и цвет волос, я бы вообще не парился, – парировал Митя.