Глава 1
В августе 2011 г мы с великим эзотериком Ольгой Т. (собственно она и привила мне любовь к Индии когда-то) путешествовали по природным и святым местам северо-индийского штата Джамма и Кашмир. Где мы там только не были! Ездили в мусульманскую мечеть – там сбываются сокровенные желания женщин; ходили маршрутами в горы по следам легенд; плавали на лодке по водным улицам Шринагара; купались в исцеляющих источниках; видели могилу пророка Иссы; жили в буддийских, индуистских и мусульманских семьях, погружаясь в аутентичный быт. И еще много чего мы видели…
Затем мы сели на самолет и прилетели в Лех. Этот город, расположенный на обширном плато, на высоте 3500 м над уровнем моря – столица штата Ладакх и центр Малого Тибета. Сюда приезжают туристы со всего мира, чтобы увидеть уникальную природу, почувствовать места силы, посетить древние монастыри, в которых веками проводили свои практики буддийские монахи.
В Лехе проворная Ольга нашла для себя жилье моментально. Она подселилась в комнату к двум русским девушкам, которые приехали на практики к Мастеру. Я же с поиском жилья не торопился – до ночи еще был целый день.
До сатсанга Мастера оставалось не более двадцати минут. Я прошелся по одной из главных улиц города, оглядывая окрестности и сторонясь пыли, которую понимали снующие мотобайкеры и водители джипов. Яркое утреннее солнце и близкие горы манили на поиски приключений. Возможно, где-то не так далеко находилась невидимая Шамбала, о которой так много писали Рерихи…
Войдя в зал Центра медитации, я взял из стопки в углу йогический коврик, нашел свободное место среди сидящих на полу, сам сел в позе лотоса и огляделся. В Лех к Мастеру люди прилетели из разных городов России, а также из-за рубежа. Все пока оживленно переговаривались. На подиуме, на покрытом золоченым покрывалом низеньком столике возвышался убранный цветами портрет Ошо – одного из учителей Мастера, который сейчас, склонив свое худощавое гибкое тело, облаченное в зеленую одежду санньясина, привычно зажигал ароматические палочки. Возле стола находилось широкое кресло нашего гуру. На него уже кто-то положил пышный букет белых цветов. В зале было много незнакомых лиц, но кое-кого из преданных Мастеру учеников я знал еще по московским встречам.
Ольга вошла тихо и сразу стала пробираться поближе к Мастеру, потом она уселась в позу для медитации, расправляя плечи, двигая ими, чтобы осанка была правильная (она вообще все любит делать правильно и особенно по аюрведе*). Я поймал себя на мысли, что наблюдаю за ней, неосознанно оцениваю, а значит, еще недалеко ушел по пути постижения высшей Истины. Надо было войти в состояние молчания ума.
Мастер учением об адвайте* уже успел открыть своим ученикам многое. Поэтому, и на этот раз, мы с Ольгой снова вернулись к нему, специально спланировав маршрут наших путешествий. Люди всегда возвращаются к тому, кто первый открыл им глаза на мир… Однако, занимаясь исследованием своего сознания, я в тот период делал упор на даосские практики. Мне нравилось, что Даосизм – это не религия, привязывающая тебя к определенной культуре и стереотипам, а по большому счету – это философия жизни, позволяющая избавиться от страхов и вообще каких бы то ни было привязанностей. Проникнувшийся Дао*, может полноценно выполнять свои гражданские, семейные и общественные обязанности. Даосизм пришел из Китая. Самые известные его патриархи – Лао Дзы и Конфуций.
От Мастера исходила ощущаемая сила, и она помогла настроиться на его волну. Я постарался прислушаться к тишине внутри себя, но вдруг встретился глазами с Александрой – худенькой девушкой с двумя короткими косичками, жизнерадостной и всегда задающей неординарные вопросы. В Москве она обычно приходила на сатсанги со своей маленькой дочерью. Взгляды наши разошлись, но ее серые с поволокой глаза запечатлевшись в моем воображении, мешая сосредоточиться.
Мастер не любил опаздывающих, а на часах уже было три минуты девятого, когда вошел Сергей и, поискав глазами Александру, уселся возле нее. Вчера я их видел в маленьком уютном ресторане на центральной улице, где мы с Ольгой обедали. Ольга сказала, что Сергей довольно успешный психолог из Питера, Александра – психолог из Москвы. У меня, видимо, был какой-то подсознательный интерес к психологам, что-то я в них всегда хотел распознать. Почему они столь самоуверенны? Сейчас, бросив взгляд на Сергея, я заметил в нем тщетно скрываемую суетливость; сразу понял, что он увлечен Александрой. Сатсанг прошел, как всегда, на высоком уровне. Сначала было сидение в тишине (Дзадзен*), затем слушатели задавали Мастеру интересующие их вопросы – всем хотелось прозреть, открыть в себе Божественное, стать просветленными. Но я хорошо запомнил слова Мастера, который говорил, что не каждый способен прийти к просветлению. В завершении вечера мы получили от нашего гуру очередную практику, на этот раз связанную с исчезновением тела.
После занятий многие подходили к Мастеру, обнимались с ним. Некоторые, видимо, ждали, что Просветление каким-то чудом войдет и в них, просто, без особого труда… Но разве так бывает?
– Ты нашел жилье? – спросила Ольга, подойдя ко мне.
– Не успел, зайду к вам за своим рюкзаком позже.
– Заходи.
Я пошел главной улицей в сторону северной окраины Леха, туда, где на вырубленных в скалах площадках приютилось несколько новых гостиниц – мне хотелось поселиться подальше от людей. Однако, к моему удивлению, в этих отелях номера оказались очень дорогие.
Ниже располагался старый район с его плоскокрышими домами – они выглядывали из-за зелени пирамидальных тополей и кустарника. Спустившись туда и побродив по узким переулкам, также не смог найти подходящего номера – все было занято туристами. Однако Малый Тибет – это буддийский регион, и я надеялся, что буддийский эгрегор* приведет меня куда надо, ведь после чудесного взаимодействия с ним в Гималаях я реально, особенно в путешествиях, чувствовал его опеку.
Усталый, я снова поднялся к улице новых отелей, прошел еще выше, и вдруг весь Лех с его бесчисленными низкорослыми зданиями оказался передо мной как на ладони. Сердце замерло от красоты множества снежных вершин, открывшихся в отдалении. И все заботы куда-то ушли, я на какое-то время словно растворился в этом пространстве… Потом снова стал блуждать взглядом по городу и неожиданно увидел в переулке, метров на триста ниже обзорной точки, трехэтажное белое здание, похожее на гостиницу. Ее окна возвышались над огородом с четкими грядками каких-то культур и темною изгородью кустарника. Судя по всему, из тех окон должен был быть прекрасный вид на горы. Что-то мне подсказало, что нужно идти туда.
Калитка была приоткрыта. Пройдя тропой мимо грядок лука, петрушки и салата, я вошел в маленький дворик. На стуле возле входа в гостиницу сидел паренек-тибетец и так здорово наигрывал на гитаре мелодию «Yesterday» группы «Биттлз», что я невольно воскликнул про себя: «Ай да молодец, иноземец!» Увидев меня, юноша приветливо улыбнулся.
– Свободные номера есть? – спросил я по-английски.
– Есть, – ответил тибетец на том же языке, не переставая играть и улыбаться.
– Номера? Свободные? – переспросил я, не веря своим ушам.
– Есть, есть, один одноместный и один двухместный.
– Какова цена?
– 120 и 250 рупий.
Я прикинул, что курс рупии колеблется на уровне 1,5—1,6 рупий за рубль и разделил названную сумму на 1,5. Оказалось 80 рублей за одноместный номер.
– Покажите.
Оглядев оба номера, я взял тот, что оценивался в 250 рупий за сутки.
Как только тибетец ушел, я плюхнулся на стоявшую посредине комнаты широченную двуспальную кровать и закрыл глаза, расслабляя тело после долгих хождений по городу. Было очень уютно просто лежать. И вдруг передо мной с особой четкостью предстал тот погодный ужас, свидетелями которого мы с Ольгой стали неделю назад. Приспичило же ей тогда купаться! Мы ведь к тому моменту уже опаздывали в Шринагар, где нас приютила зажиточная мусульманская семья. Хозяева поставили нам одно условие – возвращаться домой до вечерней молитвы. Вот и поплатились.
А дело было так. Водитель—частник, его мы случайно встретили на рынке в Шринагаре, впечатлил Ольгу рассказом о каком-то необычном источнике, искупавшись в котором, люди заметно молодеют. Туземец предложил отвезти нас туда, а за доставку и экскурсию он, естественно, хотел денег. Мне это с самого начала показалось авантюрой, потому что тот доморощенный гид по-английски, а тем более, по-русски, практически не говорил. И притом что-то неприятное было в глазах этого толстого бомбилы, оценивающее беспокойство, что ли… Поездка затянулась на целый день, а деньги он с нас взял вперед, сказав, что ему нужно заправиться.
Но, надо сказать, водитель действительно привез нас к какой-то ничем не примечательной большой луже в долине между гор. Озеро называлось так сложно, что названия не удалось запомнить, хотя Ольга почти всю дорогу расспрашивала о нем. Посередине водоем был разделен перегородкой, а мужская и женская раздевалки на берегу, как ширмой, были огорожены угловыми стенками. Справа от озера над обрывом и по крутому лесистому склону стоял ряд одноэтажных фанерных построек. Даже храма поблизости не было. Что тут могло исцелять и молодить! Однако людей у озера было много и нужно было выстоять очередь. Ни одного белого иностранца здесь мы не увидели, а паломники, в основном мусульмане, на английском или не могли общаться или по каким-то причинам отказывались это делать.
Водитель пообещал нас ждать на автомобильной площадке возле хижин. Может быть, он нас и ждал, но тут начался дождь. А полил он тогда, когда мы еще стояли в очереди. Ольга – на женской половине озера, а я на мужской. Я пошел к ней. Она сказала, что дождь – это ерунда и дала мне свой запасной зонтик. Запасливость ее меня, порой раздражала, но только не тут.
Буквально сразу же дождь усилился, одна за другой ударили молнии, и оглушительно загрохотало, а затем внезапно так ливануло, что толпы видно не стало, только силуэты какие-то мелькают. Все забегали, стали выскакивать из озера, хватать не только свою одежду, но, возможно, и то, что под руки попалось. Я увидел, что спуск к воде освободился, и еще под этим потопом успел наскоро окунуться – вдруг помолодею! Надо было по местному поверью окунуться в воду три раза, а я успел только два – ведь в такой ситуации нужно быть предельно быстрым и собранным. Да и то уже опоздал к вещам! Выскочил на берег, протиснулся через мокрые тела к своему рюкзаку, а его то и нет! А в рюкзаке – вся моя верхняя одежда! И кошелек с небольшим количеством денег (основную часть я оставил у хозяев дома). Хорошо хоть джинсы остались висеть на крючке! Я их тут же надел. Кроссовок тоже не нашел, возможно смыло хлынувшим под стену потоком.
Когда выбежал на каменную площадку перед озером, увидел мечущуюся Ольгу. Она была в одном раздельном купальнике темно-синего цвета. Тут же бегали и другие женщины, смуглая нагота которых плохо скрывалась промокшими купальными тканями. Однако белизна рыхловатого тела моей подруги выделялась особенно.
– Где твои шмотки?! – закричал я, стараясь перекрыть грохот грозы, шум ливня и бегущих потоков воды.
– А твои? – в ее голосе я не услышал испуга, но заметил нотки иронии.
– Говорил тебе, что не надо было здесь купаться!
– Я не нашла своих вещей.
– Я тоже.
Мы снова начали искать вокруг, думая, не прибило ли где хотя бы что-то потоком воды. Паводок на глазах увеличивался, а мы все бродили по колено в воде, надеясь на что-то… Наконец, я выловил сбоку в канаве чьи-то грязные шаровары, но Ольга отказалась их надевать, все еще рассчитывая на чудо. И чудо случилось: вдруг к ней подбежала женщина, сунула в руки большой цветастый платок и тут же исчезла. Из платка Ольга моментально соорудила юбку, а потом показала на рыжую глину обрыва под хижинами:
– Может сель сойти, надо сматываться!
К этому времени мощь ливня поубавилась, но он был еще довольно сильный. Вода стремительно бежала по долине широким потоком. Нам удалось его преодолеть и взобраться на тропу, идущую параллельно реке, под которой оказалась дорога. Когда одна тропа заканчивалась или уходила в сторону, мы искали другую. Так мы и шли по травянистому склону босые, и кругом было много маленьких белых цветов. Они, своими крошечными мокрыми головками непрестанно бились о наши ноги.
– Неужели водитель смотался? – удивлялась посиневшая от холода Ольга; ее серые волосы слиплись, и от этого она казалась совсем некрасивой.
– Как видишь, – отвечал я.
– Придется идти пешком до нижней дороги, а там делать автостоп.
– Ага, а в качестве оплаты, ты станцуешь танец живота. Вид у тебя как раз подходящий!
– А чего и станцую!
– Ладно, я и сам станцевал бы, хоть голышом, лишь бы нас подобрали.
Ольга вздохнула:
– Придется новые рюкзаки покупать.
– А представляешь, что бы было, если бы мы в Шринагаре совсем остались без денег?
– Ничего бы особенного не произошло, – ответила она мудро. Если бы мы даже остались совсем нагишом, значит, это нам для чего-то надо было. А Поток, в котором я нахожусь, нас все равно бы вывел.
Я понимал, о каком Потоке она говорит. Это у нее часто звучало. У эзотериков считается находиться в Потоке – значит быть в единстве с теми энергиями и силами, которые постоянно изменяют наш проявленный мир. Находиться в Потоке – значит быть защищенным, несмотря ни на что.
Потом она добавила:
– Да и у меня там, в кошелке, кое-что лежало, впрочем, все это мелочи, главное теперь до дома добраться…
Когда мы спустились довольно далеко вниз, долина заметно расширилась. Поток воды теперь бежал по глубокой канаве сбоку растрескавшейся асфальтовой дороги. Вдруг мы увидели нашего водителя.
– Куда вы исчезли!? – бросилась к нему Ольга.
– Wаter! – ответил тот потерянно и что-то дальше пролепетал по-индийски, но снова повторил: – Wаter!
– Где машина?
– Плиз, плиз!» – закивал толстяк, часто и испуганно моргая вытаращенными глазами. Какими-то робкими жестами он позвал нас за собой. Автомобиль, левое крыло и багажник которого оказались сильно помятыми, стоял сбоку дороги за деревьями в углублении горы. Толстяк засуетился, открывая двери и помогая Ольге сесть на переднее сиденье. Потом он взял с заднего сиденья болоньевую куртку и протянул Ольге:
– Плиз!
Та, не вставая, надела ее.
В общем, для нас тогда все закончилось удачно. Правда, мы приехали домой уже после вечерней молитвы, несколько нарушив ночной покой хозяев, поскольку в тихом огромном доме был слышен каждый шорох.
***
Я, кажется, задремал, находясь в поле благости своего нового жилища… Открыв глаза, снова огляделся. Увидел, что нахожусь в гестхаусе, и номер очень просторный, а главное – из него великолепнейший вид на южные и западные горы. И вон там виднеется несколько снежных вершин. В принципе снятая комната представляла собой просторную застекленную веранду с покрытым суриком дощатым полом. Кроме кровати, здесь стояло еще только два стула. Но надо ли мне было чего-нибудь больше? Ведь здесь можно жить и дышать горами, не отрывая голову от подушки! Я мечтал побыть с Тибетом наедине, и мне представилась такая возможность!
Кроме встреч с Мастером, у меня были планы самостоятельно позаниматься практиками, потому что в горах ощущаешь особую энергетику. Сходив освежиться в душевую, которая располагалась в конце длинного коридора, я сел на кровати и стал созерцать горы, пытаясь проникнуть в их вековую суть глубинами своего сердца. И неожиданно удалось уйти еще дальше, ощутить себя частью этого пространства.
У меня уже было такое. С недавних пор я временами стал как бы входить в единство всего, чувствовать энергии, связывающие меня и пространство. Это далось через умение долго держать Паузу в процессе Цигун-практик*, во время которых я убирал ум, отождествляя себя с бесконечностью Вселенной. Иногда возникало реальное взаимодействие с пространством Космоса. Я шел к этому через Понимание, которое, как фрагменты, складывалось из того, чему меня учили в разных школах, и из того, до чего я доходил сам. Мастер говорил, что узнать свою глубинную сущность, Истину, возможно только через понимание, что этому научить невозможно, ибо не с чем сравнивать. Истина есть везде, всегда и во всем, но ее нельзя пощупать, потому что только она одна не имеет причинно следственных связей. Она Великая пустота, которую умом не охватить, просто в какой-то момент по милости свыше ты начинаешь понимать, говоря даосским языком, как происходят вещи. Об этом же говорил и Лао Цзы в своей книге Дао Дэ Цзин: «Земля – больше человека, Космос – больше Земли, Дао – больше Космоса». Но человек, познавший Дао, стало быть, больше всего… Или: «Человек зависит от Земли, Земля – от Космоса, Космос – от Дао, но Дао ни от чего не зависит». Соответственно, человек познавший Дао, ни от чего не зависит… Для него все события жизни проходят перед глазами, как кино на экране. Ведь мы видим, что кинопроектор показывает нам реальные события, но не пытаемся же это потрогать…
Понимание, которому учил нас Мастер в соответствии с учениями адвайты, и работа с пространством приводит и к пониманию даосского пути, к пониманию того, что есть Дао. Не важно, что Мастер учит через Дза Дзен практики. Дао и Дзен – одно и то же. Кроме того, Мастер привил мне основы цигун, а цигун и даоские практики – родные братья.
Выйдя из Паузы, я снова услышал под окном гитару. На этот раз молодой тибетец виртуозно наигрывал какой-то испанский мотив.
Я спустился вниз.
– Хорошо играешь, – сказал я. – Трогает до слез!
Снова улыбка и мне протягивается гитара:
– Сыграй!
– Я? А откуда ты знаешь, что я умею?
Ответа не последовало, только не сходящее с лица светлое сияние…
– Ну давай вспомню что-нибудь…
Я сыграл два куплета из старинного русского романса. Парень, поджав губы, понимающе кивнул и протянул мне руку для знакомства.
– Таньба. Мое имя Таньба.
Обедать в ресторан, специализирующийся на тибетской кухне, я отправился в прекрасном расположении духа. А с вечерним сатсангом Мастера закончился и первый день пребывания в Лехе.
Утро встретило ярким солнцем, встающим из-за изломанных очертаний хребта. За дверьми что-то трещало, бормотало и пело. Встав с кровати, я выглянул в коридор. Дверь соседнего номера была открыта, а ширма, прикрывающая вход, сдвинута. В глубине комнаты на ковре сидели две старушки в монашеских одеждах. Стол и маленький комод возле них были уставлены всевозможными буддистскими атрибутами. Одна старушка монотонно читала мантры*, другая, держа барабан за рукоять, вращала его ритмичными движениями – и вместе с барабаном по кругу бегала цепочка с грузиком. Шла маленькая буддийская служба прямо у меня под боком. Сомнений не оставалось – меня привел сюда буддийский эгрегор. Понимание, что я нахожусь под его защитой, дало мне необычайную уверенность на весь дальнейший период пребывания в этих местах.