Глава 1. Незнакомец
Митя открыл глаза и снова поспешно их закрыл. Он понимал, что это глупо, и все же ему казалось, будто еще что-то можно изменить. Будто если он сам с собой договорится, что это был сон – он сможет ПРОСНУТЬСЯ.
«Давай вспомним, с чего все началось», – сказал он сам себе. Он часто говорил сам с собой, как с посторонним. У одиноких людей это бывает. «Дефицит общения», – любят говорить взрослые умники.
Митя начал вспоминать. Двадцать четыре часа назад… примерно столько, хотя, может, он ошибается на несколько минут. Итак, двадцать четыре часа назад он проснулся в своей кровати, так же как сейчас. Ему снова снились ЕГО сны. Десять лет назад он перестал рассказывать о них родителям. Но сны продолжались. И то, что так пугало маму и папу, на самом деле радовало Митю. Проще говоря, только в этих снах он был по-настоящему счастлив. Конечно, бывало, ему снилась всякая чепуха: контрольная по математике, новый велосипед, Танька или как он дерется с соседским мальчишкой Сашкой. Но когда ему снились ПРАВИЛЬНЫЕ сны – он был по-настоящему счастлив. В окружении монстров Митя чувствовал себя так, как не чувствовал себя с отцом и матерью. Нет, конечно же, чудовища не устраивали ему праздник на день рожденья и не играли с ним в футбол. Они даже не общались. Митя сомневался, способны ли они вообще говорить. Он даже не помнил, есть ли у них какие-то определенные лица. Четко врезались в память только огромные крылья и глаза без зрачков, черные глаза. Они не были пустыми, наоборот, казалось, что сквозь прорези век на него смотрит вполне осязаемая и наполненная каким-то пугающим смыслом тьма.
В этих снах Митя был одинок. Но не так как в жизни. Там, во сне, он знал, что одиночество – неотъемлемая часть его существования. Не нужно искать себе стаю, достаточно понимания, что где-то есть такие как он. То было особое, идеальное одиночество.
Жаль, что это было только во сне. Митя поморщился. Ему предстояло вспомнить то, что произошло, когда он проснулся двадцать четыре часа назад.
Зазвенел будильник и Митя встал. Наступила осень, и он был вынужден ходить на учебу. Школу Митя не любил и по возможности избегал. Иногда просто шатался по улицам, иногда катался в метро целый день. У него не было друзей, с которыми можно проводить это время. Но зато мальчик был предоставлен сам себе. Притворяться «нормальным ребенком» приходилось перед родителями, но ради остальных ему не хотелось утруждаться. Митя не знал, как зовут его соседа по парте. Ему было наплевать, что в классе его считают «психом» и «дурачком». Учителя не любили его, но придраться не могли. Он всегда своевременно и правильно выполнял все задания, хотя ни заучкой, ни великим гением не был. Просто он очень хотел как можно скорее избавиться от всего, что может отвлечь его от мыслей.
Итак, двадцать четыре часа назад… Он встал, чтобы идти в школу и обнаружил, что родителей дома нет. Это было странно, потому что отец уходил на работу, когда Митя садился завтракать. А мама не работала вовсе. На кухне Митя нашел чуть теплый суп в кастрюле и обветренную яичницу на сковороде. В холодильнике была колбаса, сыр и яйца. Митя не голодал, но все же семья жила в меру скромно, наличие большого количества продуктов, которые накануне вечером отсутствовали, его удивило. Мальчик тщательно осмотрел кухню и родительскую спальню. Никакой записки он не обнаружил. Зато нашел на столике деньги. Немного, правда, но Митя никогда не видел, чтобы родители оставляли деньги на виду. На карманные расходы ему давали строго оговоренную сумму, брать же деньги самому запрещали. Митя вернулся на кухню и без аппетита съел яичницу. Идти в школу желания не было, тем более, никто его туда не выгонял. Конечно, существует вариант, что мама вышла в магазин и вот-вот вернется, ну тогда он придумает что-нибудь про свободный урок. Митя остался дома. Он не помнил, чтобы оставался один в квартире. Обычно, с ним была мама. Они почти не общались, но ее присутствие ощущалось. Быть одному дома, без необходимости шататься по холодным улицам, с полным холодильником еды – что может быть лучше?
Митя до вечера смотрел телевизор, тупо переключая каналы, глядя подряд ток-шоу, сериалы, новости и кино. В передаче про животных посмотрел, как охотятся волки. Из новостей узнал, что на юге страны пронесся ураган.
Митя жил в столице и к урагану на юге отнесся без особого волнения. Его больше заинтересовал выпуск нового автомобиля. А потом он нашел канал с мультфильмами. Мальчик понимал, что слишком взрослый для этого, но родители и в детстве не разрешали ему смотреть мультфильмы. А потому ему было все равно, о чем эти глупые рисованные истории. Просто захотелось провести день без запретов.
Митя так и уснул перед телевизором с пультом в руках. Когда он проснулся, в квартире уже было темно. Он включил свет в комнате и, впервые за день, заволновался. Родителей не было уже давно. Если отец, бывало, задерживался на работе, то мама должна была уже вернуться. Никто не звонил.
Митя подумал, что мог бы сам позвонить по телефону, но понял вдруг, что не знает, кому. Никаких родственников он не помнил, друзей у родителей было очень мало и за все время они только пару раз заходили в дом. Внезапно мальчик осознал, что не представляет, как связаться со своими родителями. Ему раньше никогда не приходилось заботиться об этом. Напротив, он радовался, если каждый его шаг не контролировался.
Тогда-то Митя впервые ощутил это странное чувство, необъяснимое беспокойство. Он понимал, что бояться нечего, что родителей нет всего несколько часов, что ему просто выпал редкий шанс побыть одному дома. Вот-вот, говорил он себе, в дверь зайдет мама, отругает его за что-нибудь и отправит в свою комнату.
Спать Митя лег после двенадцати, включив свет во всей квартире. Впервые оставшись дома один, он вдруг понял, что ужасно боится темноты. Этот страх показался ему глупым, детским и постыдным, но ничего поделать с собой он не мог.
И вот настало следующее утро. Митя все еще лежал с закрытыми глазами, надеясь, что теперь, когда он встанет, всё будет в порядке.
Митя решился и встал. В доме была подозрительная тишина. В его комнате со вчерашнего вечера горел свет. Он клацнул выключателем и вышел в коридор. Чувствуя, как страх постепенно захватывает его сознание, Митя пробежался по квартире.
Пусто.
Никого. И ночью никто не появлялся.
Митя понял, что находится в состоянии очень близком к панике. Хуже становилось от того, что он впервые в жизни осознал: он ничего не знает о родителях. Он понятия не имеет, где работает отец и как с ним связаться. Он не знает имен и адресов маминых подруг.
Мелькнула мысль позвонить в полицию, но эту идею он тут же прогнал. Мите пятнадцать лет, он не совершеннолетний и если его родители действительно пропали, а не уехали внезапно на пару дней, то его отдадут в приют. А идти в приют Митя совсем не хотел. Есть еще вариант зайти к соседке и как бы между прочим узнать, не видела ли она родителей. Но и от этой затеи мальчик отказался. Пока он не выяснит, в чем дело, никого посвящать в пропажу родителей не стоит.
Митя зашел в комнату родителей и сделал то, чего не позволял себе даже в детстве: отрыл шкаф. Сердце Мити гулко забилось, казалось, он оглохнет от этого звука.
В шкафу было пусто. В тумбочке тоже. Под кроватью он нашел запылившуюся пачку с двумя сигаретами. И все. Ни маминой косметики, ни одежды, ни отцовских коллекционных музыкальных пластинок. В комнате не осталось вещей, будто никто здесь никогда не жил. Как Митя не заметил этого вчера? Почему не обратил внимания? Впрочем, он почти никогда не бывал в родительской комнате, не удивительно, что и не знал, где какие вещи должны стоять. Паника, зарождавшаяся в нем с утра, теперь полностью поглотила его разум. Он не знал, где искать родителей. Он не знал, к кому обратиться за помощью. Он не знал, что делать, если они не вернутся.
Кажется, теперь он начал понимать, что родители не исчезли внезапно. И вряд ли их кто-то похитил силой. Иначе как объяснить наличие продуктов в холодильнике и денег на столе. Ему это оставили для существования. А потом что? Работать, пока социальные службы его не поймают? И главное, почему они бросили его, не оставив никакой записки?
Митя прогонял от себя эти мысли, и все же не мог избавиться от гадкого вывода, что его именно бросили. Мама никогда не проявляла особой теплоты, отец тоже. Но они были с ним и этого ему хватало. Теперь же их не стало, и мальчик ощущал невероятную пустоту и одиночество.
Просто желая заняться хоть чем-нибудь, он решился выйти на улицу. С соседями Митя предпочел бы не встречаться, и все же заранее придумал для них ложь про внезапную командировку отца, в которую должна была поехать и мама. История не гениальная, но ничего другого в голову не пришло. Говорить про болезни несуществующих родственников Митя побоялся. Он не был уверен, что соседи так же мало знают про его родителей, как он сам. Вполне возможно, они осведомлены куда больше.
Он ушел в пустынный дворик возле стройки. Раньше здесь была детская площадка, теперь же из земли торчала поломанная карусель, валялись проржавевшие качели, стояла перекосившаяся, полусгнившая скамейка.
Митя уселся на скамейку, поставив ноги перед собой и поджав колени к груди. День выдался солнечным, несмотря на то, что уже середина осени, было тепло. Конечно, когда солнце сядет, снова станет зябко, и Митя пожалеет, что не взял с собой куртку. Но все мысли были не об этом, а о том, что делать дальше. Он сидел так, бесцельно глядя в стену дома, изуродованную граффити, пока от мыслей не отвлекли приближающиеся голоса. Голоса становились все громче, и вскоре из-за угла появилась компания человек из десяти. Это все были подростки, чуть старше Мити. Среди них он узнал соседа Сашку. Сейчас ему совершенно не хотелось привлекать к себе внимание. Сашка не отличался миролюбивым характером, а тем более в компании сверстников. Судя по голосам, ребята о чем-то спорили. Момент для обнаружения Мити был самым неподходящим. А уйти незаметно он бы не смог, поскольку площадка находилась в тупике. Единственный выход как раз перегородила компания. Мите оставалось только сидеть, не подавая признаков жизни, и надеяться, что все обойдется.
Прислушавшись к голосам, которые теперь стали достаточно громкими, Митя смог понять, что парни не спорят. Просто нецензурными выражениями поясняют, что кто-то зашел на чужую территорию. Иногда такое бывало, что подростки делились на банды, а банды назначали своей территорией те или иные районы. Митя считал это чушью. Но все равно иногда получал от таких убежденных.
Митя осторожно оглянулся, стараясь не делать резких движений. Его пока не заметили, и лучше бы так оставалось и дальше. Компания вытолкнула вперед Сашку и еще одного пацана (его Митя не знал). Сашка был рослым парнем, ему уже исполнилось шестнадцать, он был широк в плечах, но сейчас выглядел ненамного увереннее своего тщедушного товарища. Правда, второй еще что-то жалобно скулил. Сашка же стоял молча, сжимая кулаки. Вот тут бы Мите как раз и уйти, но закрытый двор мешает. Из разговора Митя сделал два вывода. Первый: Сашка с товарищем зашли на чужую территорию. Второй: их сейчас будут бить.
Мите быть побитым за компанию совершенно не хотелось, он стал потихоньку сползать со скамейки и, сутулясь и стараясь стать невидимым, пробираться к стене дома, чтоб в удачный момент выскочить из двора. Но его маневр был замечен.
– А это еще что за чмыреныш? – сплевывая, спросил один из компании, которая собралась чинить суд над Сашкой с товарищем.
Соседский мальчишка мрачно смерил его взглядом: одно дело их разборки, другое дело, если какой-то сопляк станет свидетелем того, как Сашку отметелят. Но Митю гораздо больше волновало, что его теперь, скорее всего, тоже будут бить. Причем совершенно без причины.
– Это его сосед! – пискнул щуплый товарищ Сашки.
– Донесет, – негромко, но чтобы все слышали, сказал кто-то из толпы.
– Не донесет, – тоже негромко, но уверено сказал Сашка. – Он чокнутый, дурачок. Пускай идет.
Митя с удивлением посмотрел на Сашку. Обижаться на эту характеристику сейчас не стоило. Сашка явно пытался защитить Митю. И это было благородно. Правда, на других не подействовало.
– Дурачков надо бить в первую очередь, – весомо сказал кто-то.
Воспользовавшись некоторой заминкой в связи с решением судьбы Мити, щуплый товарищ Сашки как-то проскользнул между остальными и скрылся из вида. Никто его догонять не стал, решили, что Митя вполне сойдет на роль дублера.
Почему-то он перестал бояться. Видимо, неотвратимость драки придала ему силы. Тем более, такая «физкультура» поможет отвлечься от мыслей о родителях.
Группа товарищей протолкнули Сашку дальше во двор, ближе к Мите. И началось.
Митя точно знал, что сломал кому-то нос. Он сделал это прежде, чем незнакомый мальчишка уронил его и на тело обрушился град пинков. Потом кто-то поднял Митю за руку. В ушах шумело, сердце готово было выпрыгнуть из груди, но настроение, против логики, заметно улучшилось. В мелькании кулаков и ног он действительно почувствовал себя гораздо лучше. Конечно, болело все, к чему успели приложиться чужие кроссовки и кеды, и все же всплеск адреналина заставил его двигаться быстрее, а удары наносить точнее и сильнее. Краем глаза он видел сражающегося соседа. Среди низкорослых мальчишек, которые висли на его толстых ручищах, Сашка был похож на великана из сказки.
И все-таки Митю с Сашкой хорошенько побили, оставили с заплывающими синевой глазами и распухающими носами. Для запоминающегося урока вполне достаточно.
Темнело. Сашка и Митя сидели на холодной земле, прислонившись к поломанной карусели. Сашка вытирал кровь из-под носа. Митя продумывал, как распорядиться оставленными родителями деньгами.
– Ты нормальный пацан, – вдруг сказал Сашка, хмуро глядя на Митю. Потом подождал чуть-чуть и протянул пятерню.
Митя молча пожал его руку.
– Если что-то нужно будет – обращайся, – негромко сказал Сашка.
Митя кивнул. Он пока не мог представить себе, с чем хотел бы обратиться к Сашке, и подозревал, что вряд ли когда-нибудь обратится…
Домой они шли вдвоем. Сашка заметно нервничал. В отличие от Мити, его дома ждала мама. И скрыть от нее последствия драки было бы невозможно.
Они жили на одной лестничной клетке и вероятность того, что мама Сашки успеет заметить состояние Мити, была очень велика. А после этого ей могло бы прийти в голову побеседовать с его родителями, а дальше – проблемы, проблемы…
Так размышлял Митя, пока они мрачно поднимались по лестнице. В любой другой день Митя бы порадовался случившемуся. Зная Сашку, он был уверен, что сегодня они стали если не лучшими друзьями, то, во всяком случае, неплохими товарищами. А это уже достижение. Маму бы порадовало, что у него появился хоть какой-то приятель. Но мамы нет.
Мальчики поднялись к своим дверям и замерли в нерешительности. Они еще раз пожали друг другу руки в полном молчании.
Сашка придавил пальцем дверной звонок. В тот же момент из третьей двери на лестничной площадке вынырнула старушка, которую все называли «тетя Оля». По возрасту, правда, ей давно подошло бы «Дряхлая Бабка Оля», но этикет есть этикет. Встречи с ней Митя бы предпочел избежать, поскольку тетя Оля была опаснейшим человеком для него. Она всегда все знала и не стеснялась всюду совать свой нос. А значит, могла стать первым человеком, который выведает, что у него пропали родители.
Сашка тоже не горел желанием подвергнуться допросу соседки, поэтому вжался в дверь, ожидая, пока кто-нибудь ему откроет.
Тетя Оля смерила подозрительным взглядом Митю.
– Здравствуйте, – промямлил он, пятясь к своей двери.
– Здравствуй-здравствуй, – слишком высоким голосом поздоровалась она, с прищуром изучая разбитое лицо Мити. – Ты что, подрался?
Она быстро перевела взгляд на Сашку, который безнадежно пытался стать незаметным, что с его ростом было невозможно.
– Ага, вы подрались, – на лице тети Оли появилось хищное выражение. Она явно предчувствовала, с каким удовольствием прочтет лекцию о воспитании детей родителям обоих мальчиков.
– Да что вы, тетя Оля, – попытался изобразить улыбку Сашка, – мы в футбол играли.
– И мяч на вас напал? – ехидно уточнила тетя Оля.
Митя угрюмо посмотрел на Сашку. В какой футбол? Они выглядят так, будто встретились с разъяренными болельщиками после проигрышного матча.
– Тетя Оля, мы с Сашей были вратарями, – негромко сказал Митя, – а на воротах приходится ловить мяч, и не всегда удачно получается…
Тетя Оля продолжала с прищуром изучать лица обоих, пока мальчики переглядывались. Наконец, в замочной скважине Сашкиной двери кто-то заскрежетал. Значит, он сейчас будет спасен. Митя достал ключ и тоже начал открывать дверь, надеясь, что разговор окончен.
– А что-то я твоих родителей со вчерашнего дня не видела, – вдруг сказала тетя Оля.
Митя замер. В этот момент дверь Сашкиной квартиры открылась и на пороге появилась Нина Васильевна – его мама. Страшная женщина, если всерьез воспринимать те угрозы, которыми она осыпала сына звучным голосом по вечерам. Не зря Сашка боялся, что она встретиться с тетей Олей.
– Опять подрался? – громко спросила она сына, пока тот пытался протиснуться мимо нее в коридор.
– Нина Васильевна, мы на воротах стояли, – попытался вмешаться Митя. Конечно, ему было бы выгоднее молчать и проскользнуть в квартиру незамеченным. Но за этот сумасшедший вечер он стал относиться к Сашке по-другому. Митя впервые чувствовал к кому-то чужому что-то еще, кроме неприязни. Ему почему-то захотелось защитить великана Сашку от его злобной мамаши.
Нина Васильевна благородный порыв Мити не оценила, она уже вступила в беседу с тетей Олей, жалуясь на сына-оболтуса. Правда, тетю Олю больше интересовало, почему пропали Митины родители.
– Они здоровы? – наседала она на мальчика, – я бы хотела побеседовать с ними. Оставлять мальчика одного так надолго – это безответственно. Мало ли что может случиться.
Митя похолодел. Он буквально видел уже, как тетя Оля своим костлявым пальцем набирает телефонный номер какой-то службы и сообщает, что есть несовершеннолетний мальчик, которого нужно забрать в приют.
В это время дверь Митиной квартиры распахнулась. Он чуть было не упал в нее, но вовремя остановился. Впрочем, остановился он потому, что его сковал ужас.
На пороге стоял совершенно незнакомый мужчина. Выглядел он ужасающе, у него были темные длинные волосы, собранные в хвост, уши обвешены серебряными сережками разных размеров и форм, кожа на лице выглядела так, будто незнакомец долго проспал на подушке, оставив на коже вмятины. Большое опасение внушал его рост, он был на голову выше Сашки и шире того в плечах. Серый свитер крупной вязки чем-то напоминал кольчугу, простые, но явно изношенные джинсы. Самым пугающим было то, что мужик вышел из Митиной квартиры.
Тетя Оля смотрела на незнакомца, раскрыв рот. Нина Васильевна тоже замолчала. Сашка замер. Митя почувствовал, что сейчас самое время наплевать на гордость и заорать.
– Добрый вечер, – низким хриплым голосом поздоровался незнакомец. – Вы спрашивали про родителей Мити. Они уехали.
Где-то в животе у мальчика завязался ледяной узел. Вот и всё, попался. Здоровяка прислали из какого-нибудь организации.
– Уехали? – визгливо переспросила тетя Оля. – Когда? Куда?
– Не могу вам сказать, – вежливо ответил незнакомец, – знаю только, что надолго. А меня прислали присмотреть за ним. Я его дядя, по материнской линии.
У Мити округлились глаза. Дело было гораздо хуже, чем он предполагал. Человек из государственной службы не стал бы так врать. Это наверняка был какой-нибудь маньяк или извращенец, который…
Митя не знал точно, кем был этот незнакомец, но никакого родства с ним не ощущал. Он повернулся, чтобы крикнуть Сашке правду, понимая, что лучше приют, чем общество маньяка. Но в этот момент ему на плечо легла рука незнакомца. Рука была тяжелой, а пальцы так крепко сжали плечо, что у Мити на глазах появились слезы. Он понял, что не сможет сказать ни слова – страх сделал его немым.
– Что-то я вас не припомню, – с подозрением сказала тетя Оля.
– Не удивительно, – невозмутимо отозвался самозванец, – я никогда здесь не был. К сожалению, мы провели много лет порознь. Но сейчас пришел мой черед помочь семье, и я здесь. А теперь простите. Мне нужно пообщаться с племянником наедине.
Пока он втаскивал Митю в квартиру, мальчик успел увидеть настороженное лицо Сашки.