Часть 4
Западный Лондон
Глава 1
«Фулхэм» и лучший стадион Англии
Раз в год на набережную Темзы выходят 250 тысяч человек. Каждую весну по реке проносятся лодки со студентами двух главных университетов страны, Оксфорда и Кембриджа. Университетская регата – это уникальное массовое мероприятие наперекор всему: оно вроде бы элитистское (гребцы тренируются семь месяцев по несколько часов в день и обязаны совмещать подготовку с безупречными оценками) и скоротечное (гонка длится не больше 20 минут), но неизменно собирает огромную толпу зрителей, где выпускников и студентов Оксбриджа не больше 30 %. Когда я жил в Западном Лондоне в десяти минутах ходьбы от Темзы, то мог не заглядывать в календарь, чтобы уточнить дату гонки: даже в сухую погоду окрестности заполнялись людьми в веллингтонах, традиционных резиновых сапогах, а на кирпичных оградах викторианских домов появлялись пустые бутылки из-под шампанского, ритуального напитка регаты.
На 20 минут гонки приходится примерно 20 часов праздника. Зрители, одетые в темно-синие (Оксфорд) и светло-синие (Кембридж) цвета, облепляют мосты и перила набережных, ищут пятачок травы, с которого удается увидеть, как в воздухе пару секунд мелькают сначала одни весла, а затем другие. Тем не менее кругом смеются, хлопают и кричат, и в воздухе материализуется ощущение, что день прожит не зря. Есть что-то очень правильное в том, чтобы получать удовольствие в первую очередь от процесса, а не от результата: это свойственно и английскому характеру, не привыкшему измерять важность событий достигнутым успехом, и соответствует олимпийскому принципу. Тем более когда регата проходит в одном из красивейших районов Лондона, где Темза выгибается на карте, как кривая Гаусса: набирает высоту от моста Патни, закругляется у Хаммерсмитского моста и опускается к финишу между районами Барнс и Чизик, где хозяева прибрежных домов могут просто выйти на огороженную лужайку и смотреть, как мимо скользят лодки.
В первые минуты регаты лодки оставляют позади стадион «Крэйвен Коттедж», где играет футбольный клуб «Фулхэм». Несмотря на то что он уже более ста лет занимает видное место на берегу Темзы, футбол в день регаты отступает на второй план. За пару часов до старта гонки Оксфорд и Кембридж проводят здесь товарищеский матч, на который обычно никто не приходит, потому что главный университетский вид спорта после гребли – это, конечно, регби, а не футбол. Штатный историк «Фулхэма» любит вспоминать, как выходившая прямо на Темзу старая трибуна довоенного «Крэйвен Коттедж», вмещавшая более 15 тысяч человек, отворачивалась от поля и провожала взглядом уплывающие экипажи. Потом трибуну перестроили, а домашние матчи перестали назначать на день гонки, но ощущение превосходства одного события над другим осталось – возможно, еще и потому, что здесь вообще не должно было быть футбольного стадиона.
Виной всему Генри Моррис – прожектер, девелопер, масон и мэр района Фулхэм в начале XX века. Моррис обожал футбол, но смотрел на игру не глазами болельщика, а глазами бизнесмена, который отчаянно хотел владеть всем, что имело отношение к этому виду спорта. В 1894 году он выкупил шикарный участок земли на берегу Темзы, где раньше были королевские охотничьи угодья. На эту территорию также претендовала церковь Англии, резиденция которой располагалась во дворце по соседству, но Моррис подружился с живущим здесь епископом Фулхэма и Гибралтара (этот удивительный титул означал, что он контролирует англиканскую епархию в Европе) и с помощью взятки убедил его не мешать строительству стадиона. Только вот с местом Моррис все-таки промахнулся: несмотря на красоту текущей мимо Темзы и окрестных парков, стадион располагался вдали от транспортных путей и примыкал всего к одному крупному жилому массиву, где селились рабочие фабрик соседнего района Хаммерсмит.
Примерно в то же время и в том же районе начал строиться другой стадион – «Стэмфорд Бридж», занявший идеальную позицию на пересечении автомобильной трассы, железной дороги и линии метро. Владелец стадиона Гас Мирс предлагал Моррису арендовать «Бридж» под матчи «Фулхэма», но одержимый жаждой обладания бизнесмен, разумеется, не согласился на эти условия. Через несколько лет он понял, что его конкурент, футбольный клуб «Челси», который вопреки названию находился в том же Фулхэме, стремительно переманивает к себе болельщиков. Моррис психанул и купил себе еще один клуб, недавно обанкротившийся «Вулич Арсенал» из Южного Лондона, и попытался объединить его с «Фулхэмом», но нарвался на запрет футбольной ассоциации. Тогда Моррис перевез «Арсенал» на нынешнее место в Северном Лондоне, построил стадион «Хайбери», добился первых успехов и, возможно, наладил бы дела и в «Фулхэме», но в 1927 году его поймали на очередной взятке и пожизненно отстранили от футбола. Впрочем, Моррис задал тон: с тех пор в истории «Фулхэма» регулярно появлялись мошенники, эксцентрики и другие исключительные персонажи.
Одним из таких людей – в данном случае честных, но неординарных – был шотландский инженер и архитектор Арчибальд Литч. За первые 40 лет XX века Литч спроектировал около 40 стадионов, по сути в одиночку определив визуальный облик футбольной Британии. «Олд Траффорд», «Энфилд», «Хайбери», «Стэмфорд Бридж», «Хиллсборо», «Вилла Парк», «Уайт Харт Лейн», «Гудисон», почти все большие стадионы северо-востока Англии и Шотландии и еще пара десятков арен – это все Литч; трудоголик и уникальный специалист широкого профиля, который умел не только чертить схемы, но и разбирался во всех аспектах строительства, от кирпичной кладки и чугунного литья до подбора сидений и турникетов. Основным элементом его стадионов всегда было доминирующее здание главной трибуны – как правило, с викторианским кирпичным фасадом, стальными балюстрадами и двускатной деревянной крышей. Архитектура Литча была в первую очередь функциональной (остальные трибуны должны были как-то вмещать по 30–40 тысяч человек), но главное сооружение всегда отличалось красотой и стилем на стыке индустриальной эпохи и ар-деко. Литч также использовал технологии из «большой» архитектуры – например, решетчатые конструкции из облегченной стали, из которых Эйфель собрал свою знаменитую башню.
В истории «Фулхэма» регулярно появлялись мошенники, эксцентрики и другие исключительные персонажи.
Стадион «Крэйвен Коттедж» в Западном Лондоне был одним из первых проектов Литча. Сейчас это памятник архитектуры и старейшая из уцелевших построек архитектора: почти все его стадионы с тех пор реконструировали, а некоторые пришлось снести из-за «Доклада Тейлора», требовавшего сделать арены исключительно сидячими. Зато в Фулхэме сохранилось почти все: и традиционно грандиозная главная трибуна с фасадом из красного кирпича, и деревянный треугольник с надписью «Fulham Football Club», ставший символом клуба, и надсадно скрипящие турникеты, и три с половиной тысячи винтажных деревянных кресел 1905 года на узких рядах, где за 90 минут игры даже человек среднего роста натрет себе мозоли на коленках о спинку переднего сиденья. Но самый удивительный элемент «Крэйвен Коттедж» – это стоящий в углу стадиона трехэтажный дом, оммаж королевскому охотничьему коттеджу, который и дал название стадиону. Литч запихнул туда клубный офис, раздевалки, помещения для игры в бильярд и в карты, а также целую двухкомнатную квартиру, где в 1920-х жил капитан «Фулхэма» с женой и четырьмя детьми.
Как и главная трибуна, коттедж был объявлен памятником архитектуры и практически не изменился за сто с лишним лет, только теперь на балконе с видом на поле сидят семьи и друзья игроков, а не руководство клуба. Когда «Фулхэм» играл в премьер-лиге, тесные раздевалки были самыми маленькими в высшем дивизионе, причем ширина дверей в гостевой раздевалке не соответствовала стандартам, и хозяевам пришлось переехать туда во избежание протестов со стороны выездной команды. Тем не менее игроки гостей так и не полюбили сидеть друг у друга на голове и традиционно кривят нос перед поездкой к «Фулхэму». Часть трибуны за воротами, примыкающей к коттеджу, прозвали «маленькой Швейцарией» из-за сходства дома с альпийскими шале, а потом, развивая аналогию, объявили «нейтральной зоной», где могли сидеть вперемешку болельщики обеих команд, а то и вообще люди, которые не болеют ни за кого. Нейтральная зона – уникальное явление в английском футболе. Я ходил на «Крэйвен Коттедж» на товарищеские матчи Бразилия – Гана и Нигерия – Италия: центральные трибуны были забиты экспатами, болеющими за свои сборные с африканской (латиноамериканской, средиземноморской) страстью, а в нейтральной зоне молча стояли насупившиеся англичане, которых явно раздражало количество симуляций и споров с судьей.
Сочетание архитектуры Арчибальда Литча, умиротворяющего окрестного пейзажа и любопытных традиций боления делает «Крэйвен Коттедж» лучшим стадионом Англии. Здесь игроки по-прежнему вылетают с поля в первый ряд, болельщики вытягивают головы, когда мяч прячется за одним из столбов, подпирающих крышу, а журналисты в пресс-ложе одновременно хлопают откидными стульями и столами. Примыкающая к реке трибуна превратилась в террасу с потрясающим видом на Темзу, куда можно выйти в перерыве с пивом и пирожком – и подумать, стоит ли возвращаться обратно. Наконец, в одном из углов растет старый платан – единственное дерево на территории футбольного стадиона во всей стране, еще одна уникальная примета «Крэйвен Коттедж». Не страшно, что сейчас сюда не приезжают видные клубы; главное, что поход на футбол на этот стадион, как и было когда-то задумано, радует вне зависимости от счета и качества игры.
По части качества «Крэйвен Коттедж» также повидал немало. «Фулхэм» впервые добрался до высшего дивизиона лишь в 1949 году, вернулся обратно, снова поднялся и продолжил метаться между лигами. Клубом владел бизнесмен Эрик Миллер, специалист по недвижимости, политический соратник премьер-министра Гарольда Уилсона, достойный продолжатель дела Генри Морриса. Миллер назвал в свою честь одну из трибун «Крэйвен Коттедж» и превращал товарищеские матчи в вечеринки с участием звезд футбола: в 1972-м «Фулхэм» играл во втором дивизионе, но к нему приехала «Бенфика» с Эйсебио, а через полгода – «Сантос» с Пеле. Один из игроков «Фулхэма», затерявшийся затем в полупрофессиональных лигах, рассказывал, как ему удалось пробросить мяч между ног бразильца: «Я и не хотел этого делать, все вышло случайно. Я просто не смог обработать мяч, а получился финт. Буду помнить это всю жизнь». В любом случае, такой возможности ему больше не представилось: Эрик Миллер, получивший к тому времени титул сэра, попался на финансовых махинациях, а во время расследования застрелился.
Миллера сменил Эрни Клэй, человек с такой же тягой к недвижимости и самолюбованию. В 1976 году ему удалось заманить в «Фулхэм», по-прежнему выступавший во второй лиге, чемпиона мира Бобби Мура, легендарного экс-игрока «МЮ» Джорджа Беста, а также его друга нападающего Родни Марша, так и не реализовавшего свой талант, но невероятно популярного в Англии игрока, который называл Пеле «черным Родни Маршем», всегда играл на публику и страшно ругал всех тренеров и футболистов, за исключением Беста. Марш и Бест жили в районе Челси на улице Кингз-роуд рядом с музыкантами Rolling Stones, Led Zeppelin и Sex Pistols, проводили время в пабах (в одном из них они бывали так часто, что Бест даже сыграл там свадьбу) и совсем не прочь были погонять мяч за местную команду за большие деньги, обещанные Клэем. В контрактах Марша и Беста были прописаны бонусы за количество зрителей, которые приносили им десятки тысяч фунтов: на первый матч «Фулхэма» с их участием пришли 25 тысяч человек – при обычной посещаемости в районе 9 тысяч. Джордж Бест забил первый гол через 71 секунду после начала матча.
Конец ознакомительного фрагмента.