Мировая экономика. Раздел I. Рыночная экономика (В. М. Кудров, 2010)

Современная мировая экономика представляет собой систему экономических взаимоотношений разных стран и регионов мира, основанных на международном разделении труда. Уже нет мировой социалистической системы хозяйства, сформировавшей якобы свой особый мировой рынок, нет и так называемого третьего мира, также якобы противостоящего Западу. Однако главную роль в системе мировой экономики, или мирового хозяйства, играет группа стран, где уже создана зрелая рыночная экономика с ее механизмом конкурентной борьбы и внутренней самонастройки на научно-технический прогресс (НТП). Для зрелой рыночной экономики характерны высокий технологический уровень производства, высокая производительность труда, эффективность производства и сложившиеся оптимальные пропорции в экономике, высокий жизненный уровень населения.

Современная мировая экономика функционирует в условиях глобализации, которая представляет собой новый уровень и тип интернационализации производства. Сегодня страны и регионы мира тесно связаны между собой не только широкомасштабными товарными и финансовыми потоками, но и международным производством и бизнесом, информационными технологиями, потоками научных знаний, тесными культурными и иными контактами. Резко возросла взаимозависимость отдельных стран и регионов в мировой экономике.

Но глобализация встречает сопротивление со стороны определенных групп людей, не всегда грамотных и образованных, и это сопротивление подпитывается существующими в мире социальными, цивилизационными и религиозными различиями. Тем не менее глобализация – это естественное порождение и современная форма развития производительных сил, поэтому она не может быть ни отменена, ни разрушена. Ее развитие, следовательно, имеет объективный характер и способно преодолеть все препятствия, стоящие на ее пути. Во главе этого объективного процесса и стоят сегодня страны со зрелой рыночной экономикой.

1.1. Основные признаки и модели современной капиталистической экономики

Современная зрелая рыночная экономика реально существует прежде всего в странах – членах Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), куда входят около сорока государств, в том числе США, Канада, Япония и Германия. Изучение опыта экономического развития этих стран позволяет сделать вывод, что зрелая рыночная экономика может быть только в условиях зрелого капитализма, т. е. общественного строя, прошедшего длительный исторический путь в направлении всестороннего развития товарно-денежных отношений, демократических институтов и политической системы. Причем развитие товарно-денежных, или рыночных, отношений стало на деле надежной базой для развития демократии, политических институтов, да и цивилизации в целом, что в конечном счете и обусловило повышение жизненного уровня населения (как в количественном, так и в качественном аспекте).

Реальной капиталистической системе (реальному капитализму) присущи три главных признака:

смешанная экономика при преобладании частной собственности;

распределение производимых товаров и услуг с помощью рыночного механизма, который выдает конкретные сигналы: капиталистам – на прибыль, трудящимся – на заработную плату, а потребителям – на цены;

высокий уровень капитализации доходов, которые направляются на прирост наличного капитала в материально-вещественной, денежной или иной физической форме, а также на прирост «человеческого капитала» в виде повышения уровня образования и знаний.

Именно объективный процесс возрастания капитала определяет характер экономической деятельности при капитализме.

Нетрудно понять, что названные признаки формируют вполне естественный мотивационный механизм развития производства и общества, их совершенствования. В условиях господства частной собственности и демократии всегда остается значительное место для других форм собственности – государственной, коллективной, акционерной, муниципальной и проч. Все дело в их сосуществовании и соревновании. Жизнь показала, что частная форма собственности в большинстве случаев более эффективна, чем другие. Встроенная в рыночный механизм сигнальная система создает четкие ориентиры предпринимателям на уровень нормы прибыли, которую они могут получить при инвестировании в той или иной отрасли или регионе, рабочим – на уровень оплаты труда на разных предприятиях и покупателям – на уровень цен в зависимости от места расположения торговой точки. Известно, что уровень заработной платы, скажем, за выполнение функций по пятому разряду слесарных работ весьма различен на разных предприятиях, а цены на одно и то же изделие заметно снижаются по мере удаления от центра города.

В отличие от капитализма реальной социалистической системе (реальному социализму) присущи 5 признаков:

господствующее положение государственной формы собственности;

централизованное, нерыночное распределение ресурсов; практическое отсутствие рынка и конкуренции; централизованное управление и планирование; фиксированные цены, устанавливаемые государственными органами.

Эти признаки формируют искусственный, заданный по команде «сверху», т. е. принудительный, административный, механизм развития производства и общества. Отсутствие у этого механизма элементов конкуренции и внутренней экономической мотивации к труду, т. е. механизма органического саморазвития, делает процесс совершенствования производства весьма проблематичным. Во всяком случае он зависит от команды и финансовых ресурсов, которые даются «сверху», «внизу» же находятся не самостоятельные и заинтересованные хозяева, а исполнители. Недаром большевики всегда стремились прежде всего к полному уничтожению частной собственности, рынка и конкуренции, к сверхцентрализации власти в одних руках и делали упор в планировании не на гармоничное развитие экономики, а на так называемые ведущие звенья и всерьез полагали, что страной может управлять даже кухарка, если дать ей всю полноту власти.

Анализируя опыт мирового развития, можно выделить пять наиболее типичных моделей капиталистической экономики, базирующейся на многообразии форм собственности.

Первая модель, используемая в США, построена на рыночных механизмах саморегулирования экономики, здесь низка доля государственной собственности и незначительно прямое вмешательство государства в процесс производства товаров и услуг. Главные достоинства этой модели:

большая гибкость экономического механизма, быстро ориентирующегося на меняющуюся конъюнктуру рынка;

высокая степень предпринимательской активности и ориентации на нововведения, обусловленная более широкими возможностями выгодного применения капитала.

Особенно результативна эта модель на высоком уровне развития производительных сил, в условиях большой емкости внутреннего и внешнего рынков и при высоком жизненном уровне населения.

Вторая модель, созданная после Второй мировой войны в Германии, Швеции и Франции, получила название социально ориентированной рыночной экономики. Ее характеризуют:

активное воздействие государства на функционирование национального рыночного хозяйства;

сильная система социального обеспечения; значительный удельный вес государственной собственности. Считается, что эта модель обеспечивает достижение высоких конечных результатов лишь при строгом поддержании баланса интересов труда и капитала, хотя она относительно менее гибкая и

слабее реагирует на изменение экономической конъюнктуры, чем американская модель. В то же время в последние годы американская модель также становится все более социальной, а европейская – все более рыночной.

Третья модель рыночной (капиталистической) экономики – японская. Ей свойственны:

четкое и эффективное взаимодействие труда, капитала и государства (профсоюзов, промышленников, финансистов и правительства) в интересах достижения национальных целей;

дух коллективизма и патернализма на производстве; внушительный упор на человеческий фактор.

Эта модель распространена в значительной части стран Юго-Восточной Азии и Дальнего Востока и особенно ощущается в практике экономического роста так называемых азиатских молодых тигров – Сингапура, Тайваня и Южной Кореи.

Четвертая модель — латиноамериканская. Ее характеризуют: сильное и не всегда грамотное прямое вмешательство государства в экономику;

коррупция и даже криминализация общества, включая хозяйственные связи;

ориентация производства на удовлетворение спроса ведущих капиталистических стран, использующих три предыдущие модели экономики, на природные ресурсы и дешевую рабочую силу.

Пятая модель капиталистической экономики – африканская – также базируется на многообразии форм собственности и рыночных отношениях. В странах Африки, использующих эту модель, наблюдается прежде всего малограмотность и даже беспомощность в регулировании и управлении хозяйственными процессами на уровне как предприятий и фирм, так и государства в целом. Без помощи развитых капиталистических стран африканцы вряд ли вообще могут создать современную экономику.

Африканской экономике присущи:

нещадная эксплуатация неквалифицированного труда;

широкое применение силовых методов прямого вмешательства в производство «сверху»;

неразвитость трудовых отношений и демократии вообще;

крайне низкая эффективность.

Естественно теперь задать вопрос: а какую модель должна создавать российская экономика? Есть соблазн заявить, что наша модель может оказаться сродни латиноамериканской. Но наделе, думается, мы создаем собственную, именно российскую модель, которая помимо внутренне свойственных ей национальных черт вберет самое важное и полезное из моделей экономики других стран, в частности социальную направленность и последовательный либерализм.

1.2. Темпы экономического роста

Темпы роста экономики (или производства), отдельных ее отраслей или секторов характеризуются процентными ежегодными и среднегодовыми приростами, а также индексами, когда базовый год принимается за 100. Главным макроэкономическим показателем, используемым в мире для определения темпов роста экономики, служит ВНП или валовой внутренний продукт (ВВП).

Напомним, что ВНП и ВВП являются конечным общественным продуктом, характеризующим результаты общественного производства за год. Разница между ними незначительна: она определяется в первом случае включением, во втором – исключением сальдо внешнеэкономических связей. Оба показателя исчисляются двояко: по производству и по использованию.

Произведенный ВНП (ВВП) представляет собой в общем виде сумму добавленной стоимости всех отраслей производственной деятельности, включая сферу услуг и внешнеторговое сальдо. Добавленная стоимость есть сумма заработной платы, прибыли и амортизации основного капитала (иначе: чистая продукция плюс амортизация).

Использованный ВНП представляет собой сумму фондов капиталовложений, потребления (населения и государства) и сальдо внешнеэкономических связей. Именно использованный ВНП (ВВП) чаще всего берется в качестве главного макроэкономического показателя для исчисления темпов экономического роста той или иной страны.

Для правильного понимания вопроса о темпах экономического роста важно иметь в виду количественную и качественную его стороны. В настоящее время типичная количественная оценка среднегодовых темпов роста экономики главных капиталистических стран составляет около 3 %. Много это или мало? Однозначного ответа на этот вопрос нет: это меньше и даже мало по сравнению с темпами экономического роста данной группы стран, скажем, на протяжении XIX в., мало по сравнению с высокими темпами роста многих развивающихся стран (КНР, Индии, Индонезии, Малайзии и др.), но совсем немало и скорее много с учетом качественного содержания рассматриваемых темпов.

С количественной точки зрения можно даже говорить о замедлении темпов роста экономики главных капиталистических стран в рамках долгосрочной исторической ретроспективы. Но с качественной точки зрения все обстоит иначе.

На ранней стадии развития капиталистической (рыночной) экономики происходило, по существу, первоначальное накопление капитала, экономически осваивались огромные территории, проводилась широкая индустриализация всего хозяйства. Этому периоду соответствовал экстенсивный тип развития, когда оно шло в основном вширь. Однако с течением времени, по мере достижения все большей экономической зрелости, происходил переход от экстенсивного к интенсивному типу экономического роста, когда на передний план стали выступать уже не столько интересы количественного наращивания объемов производимой продукции без серьезного повышения ее качества, сколько интересы развития вглубь по линии совершенствования качества и разнообразия предлагаемой на рынке продукции. Ясно, что интенсивный тип экономического роста опирается прежде всего на научно-технический прогресс и спрос на него возрастает. Поэтому современные темпы экономического роста на уровне порядка 3 % в год – совсем не низкие темпы.

Можно утверждать, например, что темпы экономического роста в условиях интенсивного типа развития, равные 3 %, не ниже темпов экономического роста в условиях экстенсивного типа развития, равных 5–6 %. Механическое и бездумное сравнивание цифр, относящихся к качественно разным типам развития экономики, может привести к заведомо неверным выводам.

Именно это и имело место в бывшем СССР, руководители которого выдвинули амбициозную политическую задачу «догнать и перегнать» экономику США и весь расчет строили на якобы низких интенсивных среднегодовых темпах экономического роста США (2,5 %) и высоких, но экстенсивных среднегодовых темпах экономического роста СССР (10 %). Результат столь ошибочного подхода известен.

Далее, говоря о темпах экономического роста развитых капиталистических стран, надо всегда иметь в виду циклический характер рыночной экономики. Экономика данной группы стран проходит несколько фаз в своем циклическом развитии: подъем, затем спад (или кризис), депрессию и оживление, потом опять подъем (но это уже начальная фаза следующего цикла) и т. д.

Для периодизации темпов экономического роста лучше всего ориентироваться на одноименные фазы цикла и год подъема в данном цикле сравнивать по темпам роста с годом подъема в предыдущих циклах. Но на практике так не всегда получается, хотя в послевоенный период американская экономика, например, прошла уже семь циклов в своем развитии.

Не следует думать, что кризисные фазы экономического цикла характеризуются лишь падением производства и регрессом экономики. У кризисов есть и обратная, точнее, скрытая сторона: санация производственных предприятий; избавление от менее качественных ресурсов (оборудования и рабочей силы); замена их новыми, более качественными; перестройка направлений НТП.

1.3. Отраслевые пропорции

Темпы роста производства по отдельным отраслям народного хозяйства и промышленности очень разнятся между собой. Одни отрасли растут быстрее среднего уровня, другие – медленнее. Поэтому все время происходят изменения в соотношении удельных весов, или долей, которые занимают отрасли в макроэкономических показателях.

Отраслевые пропорции представляют собой соотношения удельных весов отдельных отраслей. По ним можно определить характер и тенденции отраслевых структурных сдвигов в экономике. Например, отчетливо себя проявила тенденция к сокращению удельного веса отраслей, производящих первичное сырье, т. е. сельского хозяйства и добывающей промышленности. Когда-то доля сельского хозяйства в ВНП (или ВВП) многих стран мира была не просто преобладающей: ее доля достигала 60–80 %. Ныне в развитых капиталистических странах она колеблется в пределах 2—10 %. Так, в ВНП США доля сельского хозяйства составляет менее 2 %, и при этом страна производит такой гигантский объем сельскохозяйственной продукции, который позволяет удовлетворять потребности не только 300 млн американцев, но и еще 100 млн человек за рубежом, поскольку США являются крупным экспортером этой продукции. Сокращается и доля добывающей промышленности. Сельское хозяйство и добывающая промышленность образуют так называемые первичные отрасли.

Вторичные отрасли – это обрабатывающая промышленность, электроэнергетика и строительство, использующие первичное сырье. Суммарная доля этих отраслей тоже снижается, но не так динамично, как доля отраслей первичного сектора. При этом растет лишь доля электроэнергетики. В целом же вторичный сектор в отраслевой структуре ВНП главных капиталистических стран занимает 20–35 %.

И наконец, оставшаяся часть отраслей приходится на третичный сектор, куда входят не только обычная сфера услуг, включая финансы, страхование, образование, культуру, науку, здравоохранение, деловые и иные услуги, но также транспорт, торговля, связь. Удельный вес этой группы отраслей имеет долговременную и устойчивую тенденцию к росту. В принципе потребности общества во многих видах услуг безграничны, тогда как его потребности в материальных благах всегда упираются в какие-то границы. Скажем, потребить те или иные пищевые продукты или приобрести те или иные виды одежды или обуви в безграничных количествах просто невозможно. Но удовлетворять всегда быстро растущие потребности людей в новых знаниях, открытиях или изобретениях можно безгранично. Размер доли третичного сектора напрямую связан с уровнем экономического развития страны. Недаром самые развитые страны мира имеют сегодня постиндустриальное общество, постиндустриальную экономику, а развивающиеся страны пребывают на индустриальном уровне экономического развития.

В свое время К. Маркс и Ф. Энгельс не придавали услугам серьезного значения. Они исходили из примата сферы материального производства, ошибочно полагая, что только она создает ВНП (в то время говорили лишь о национальном доходе), сфера услуг его не производит, а лишь потребляет. Жизнь показала, что зрелая рыночная экономика все больше становится экономикой услуг, а доля сферы материального производства постоянно сокращается.

Большой интерес представляет отраслевая структура промышленного производства развитых капиталистических стран. Здесь особую роль играют ключевые отрасли – машиностроение, химическая промышленность, электроэнергетика. На эти отрасли приходится порядка 50 % всего промышленного производства и 60 % капвложений в промышленность, и их доли обычно растут. Такие же традиционные отрасли промышленности, как легкая и пищевая, занимают, как правило, 15–25 % всего промышленного производства, и их доля обычно снижается. Но особое место в отраслевой структуре современной промышленности стран со зрелой рыночной экономикой занимают сегодня новые, нетрадиционные, высокотехнологичные отрасли, напрямую связанные с микроэлектроникой, компьютерной техникой, информатикой, биотехнологией и т. д., или отрасли так называемой новой экономики. Доля этих отраслей, образующих своего рода мостик к передовой структуре промышленного производства XXI в., все время растет.

Комплекс новых, высокотехнологичных отраслей играет ныне роль не только генератора формирования будущей структуры промышленного производства, но и своего рода локомотива всей экономики. В XIX и первой половине XX в. на структурные сдвиги в производстве решающим образом воздействовали одна-две ведущие отрасли – металлургия, электротехническая, автомобильная промышленность, что было обусловлено строительством железных дорог, массовой заменой ленточных приводов на электроприводы и т. п. Сегодня такую функцию выполняет комплекс новых, высокотехнологичных отраслей, выпуск продукции которых растет в несколько раз быстрее, чем продукции традиционных отраслей.

В то же время нельзя недооценивать процессы реконструкции и модернизации традиционных отраслей промышленности, где с применением высоких технологий также происходит процесс их адаптации к новым условиям.

В целом же в процессе отраслевой структурной перестройки достигается относительная структурная сбалансированность всей экономики, т. е. адекватность уровней экономического развития разных отраслей, уровней управления и организации производства в них. Усиливается взаимозависимость и подогнанность друг к другу различных отраслей, секторов и сфер в экономике развитых капиталистических стран. При этом сокращение того или иного производства далеко не всегда означает «хуже», равно как и его рост не всегда означает «лучше». Сокращение или даже ликвидация устаревшего, нерентабельного производства служит лишь повышению эффективности экономики, и, наоборот, увеличение выпуска неперспективных изделий играет отрицательную роль, которая со временем элиминируется действием рыночного механизма.

1.4. Воспроизводственные пропорции

Изменение отраслевой структуры экономики происходит под влиянием долговременных тенденций, проявлявшихся в течение всего послевоенного периода. Динамика же воспроизводственной структуры экономики главных капиталистических стран отличается в ряде случаев существенными изменениями по сравнению с прошлым.

Воспроизводственные пропорции в экономике представляют собой соотношения разных частей ВНП и факторов экономического роста. Это соотношения между накоплением и потреблением, фондом оплаты труда и ВНП, материальными затратами и ВНП, основным капиталом и ВНП, а также между двумя подразделениями общественного производства.

Рассмотрим каждую из этих пропорций в отдельности.

Пропорция между накоплением и потреблением обычно определяется долей фонда капиталовложений в ВНП. В США она составляет порядка 17–18 %, все остальное – это личное и государственное потребление. В советские времена считалось, что чем выше доля (норма) капвложений, тем выше темпы экономического роста. Но жизнь показала, что прямой зависимости здесь не просматривается. В Японии норма капиталовложений намного выше, чем в США. В 50—70-х годах

XX в. она росла беспрецедентными темпами и достигла 37–38 %, вдвое превысив уровень США. Правда, и темпы роста ВНП в Японии (11 % в год) были в несколько раз выше, чем в США. Затем темпы роста ВНП и норма капвложений в Японии стали снижаться. И в последние годы темпы роста производства в Японии ниже, чем в США, а норма капиталовложений выше. Страны Западной Европы занимают среднюю позицию: здесь норма капвложений составляет 20–28 %, да и темпы роста ВНП за длительный период были ниже, чем в США.

Важно рассмотреть «поведение» этой пропорции в США в исторически долгосрочном аспекте. Исследования показали, что в конце XIX в. норма капвложений в США превышала 22 % и затем снижалась. Сокращались и темпы роста ВНП, переходя от экстенсивного к интенсивному типу. Однако все это происходило на базе повышения эффективности капиталовложений, т. е. накопления, что заметно отличалось от Японии, где темпы роста ВНП в 1990-хгодах сократились до 1 % в год, а норма капвложений снизилась в значительно меньшей степени. Еще более США отличаются в этом отношении от бывшего СССР, где была достигнута чуть ли не рекордная в мире норма капвложений, а темпы экономического роста постепенно скатились до нуля. Как видим, США имеют одну из наиболее эффективных в мире пропорций между потреблением и накоплением.

К пропорции между потреблением и накоплением примыкает вторая важная воспроизводственная пропорция – доля фонда оплаты труда в ВНП (трудоемкость). Этот показатель заметно повысился во всех развитых капиталистические странах за многие последние десятилетия. В США, например, в 1929 г. доля фонда оплаты труда в ВНП составляла менее 60 %, в настоящее время – около 80 % (в бывшем СССР и в современной России – менее 50 %). Сказанное полностью опровергает известную марксистскую «теорию» абсолютного и относительного обнищания рабочего класса. На деле уровень жизни рабочего класса повышается практически со второй половины XIX в. в результате роста производительности труда и эффективности общественного производства, увеличения стоимости рабочей силы в связи с повышением ее квалификации, сложности самого труда и, конечно, НТП.

Жизнь показала, что только грамотный учет интересов трудящихся создает базу для получения прибыли. Тогда не будет никаких стачек и смут, не будет так называемых антагонистических противоречий между трудом и капиталом. Наоборот, будет достигнут социальный контракт между работодателями и наемными работниками.

Маркс и Энгельс основывали свою теорию обнищания рабочего класса на реальных фактах положения промышленного пролетариата Англии в начале XIX в., в период индустриализации и первоначального накопления капитала. Впоследствии же с развитием производительных сил, укреплением профсоюзов, демократических свобод и парламентаризма ситуация принципиально изменилась.

Справедливости ради надо сказать, что в конце XIX в., уже после смерти К. Маркса, Ф. Энгельс признал позитивные перемены в положении рабочего класса в Англии. Однако последующие марксисты-ленинцы не захотели обратить на это внимание. В статье «Англия в 1845 и 1895 годах» Энгельс писал:

«Теперь фабричные законы, бывшие некогда жупелом для всех фабрикантов, не только соблюдаются ими добровольно, но даже были в большей или меньшей степени распространены почти на все отрасли промышленности. Тред-юнионы, которые недавно еще считались исчадием ада, теперь стали пользоваться вниманием и покровительством фабрикантов как совершенно законные учреждения и как полезное средство для распространения среди рабочих здравых экономических воззрений. Даже стачки, которые до 1848 года преследовались, были теперь признаны подчас весьма полезными. Из законов, которыми рабочий лишался равенства в правах с работодателями, были упразднены по крайней мере самые возмутительные»[1]. Далее Энгельс отмечает, что по меньшему счету две группы рабочих, а именно фабричные рабочие и члены крупных профсоюзов, существенно улучшили свое социальное положение.

Третья воспроизводственная пропорция – соотношение между стоимостью материальных затрат и ВНП — определяет материалоемкость производства. Во всех развитых капиталистических странах она снижается, особенно энергоемкость производства, т. е. затраты энергии на единицу ВНП.

Важнейшими факторами, обусловливающими снижение материалоемкости производства, являются: замена одних видов природного сырья другими, более эффективными, в том числе искусственными; более глубокая и комплексная промышленная переработка сырья; тенденция к миниатюризации техники; внедрение материалосберегающей техники и технологии; совершенствование организации производства; рационализация труда.

Следует также назвать такой фактор долгосрочного действия, влияющий на снижение материалоемкости производства, как широкое распространение микроэлектронной техники, которая позволяет контролировать процесс сгорания топлива в автомобильных двигателях, в отопительных установках, регулировать расход энергии и других видов сырья.

Четвертая пропорция – соотношение между стоимостью основного капитала и ВНП, т. е. фондоемкость производства. Напомним, что под основным капиталом понимается стоимость машин, оборудования и зданий, т. е. вещественных материальных ресурсов длительного пользования, применяемых для выпуска продукции. В отличие от материалоемкости производства, в отношении которой тенденция к снижению достаточно однозначна, динамика фондоемкости отличается определенной и закономерной переменчивостью.

Мировой опыт свидетельствует о том, что на этапе экстенсивного экономического роста, когда наблюдались сравнительно высокие его темпы, повышалась норма капиталовложений, рост основного капитала опережал рост ВНП. А это вело к увеличению фондоемкости производства, иными словами, к снижению эффективности использования основного капитала (что часто сопровождается снижением эффективности капиталовложений).

Совсем другое дело, когда экономика становится более зрелой, переходит к интенсивному типу функционирования. Здесь усиливают свою роль такие факторы, как экономичность, эффективность и научно-технический прогресс. Снижается норма капиталовложений, сокращаются темпы роста основного капитала. ВНП, несмотря на снижение темпов своего роста, начинает расти все же быстрее основного капитала, фондоемкость меняет свой тренд с повышательного на понижательный. В результате повышается эффективность использования основного капитала или снижается фондоемкость производства.

Перелом в характере динамики фондоемкости производства в США наступил в середине 20-х годов XX в. В странах Западной Европы и в Японии это произошло намного позднее, лишь после Второй мировой войны, но и в том и в другом случае налицо важные поворотные пункты в развитии эффективности общественного производства.

Какие факторы определяют поворот к снижению фондоемкости производства? Ведь обратная сторона снижения фондоемкости есть рост фондоотдачи.

Первым таким фактором является сокращение сроков строительства. Чем быстрее сооружаются здания (прежде всего промышленного или вообще производственного назначения), тем меньше объем незавершенного строительства («незавершенки»), тем быстрее новые объекты вступают в действие и начинают окупать затраты на свое создание и приносить прибыль. Средние сроки строительства в промышленности США снижались многие десятилетия и в 1990-е годы составляли 20–22 месяца (в бывшем СССР – около 15 лет).

Вторым фактором снижения фондоемкости производства является техническое и экономическое совершенствование орудий труда, т. е. машин и оборудования. Речь идет о повышении скорости работы станков, более экономичной и рациональной обработке сырья, совершенствовании структуры станочного парка. В последнем случае обращает на себя внимание тенденция к повышению удельного веса станков-автоматов, полуавтоматов, станков с числовым программным управлением, гибких автоматических систем, линий и производств в структуре станочного парка. Все эти тенденции явственно прослеживаются во всех развитых капиталистических странах и отражают капиталосберегающие направления НТП. В конечном счете и они ведут к снижению фондоемкости, росту фондоотдачи, т. е. повышению эффективности использования основного капитала.

Пятая воспроизводственная пропорция – соотношение между двумя подразделениями общественного производства. Известно, что I подразделение общественного производства включает производство средств производства, т. е. машин, оборудования, производственных помещений, сырья и материалов, а II подразделение – производство предметов потребления.

Когда-то В.И. Ленин изобрел «закон» преимущественного роста I подразделения, под знаком которого и происходило затем все строительство реального социализма в СССР. Большевики считали этот «закон» чуть ли не вечным. Однако опыт развития главных капиталистических стран, да и всей мировой экономики в целом не подтвердил действенность такого «закона».

Поскольку новая машина, как правило, качественно лучше старой, новое производственное помещение также лучше старого, неуклюжего и утяжеленного здания, постольку нет никакого смысла в том, чтобы производство средств производства росло быстрее производства предметов потребления. Опять в дело вступают не количественные, а качественные факторы, которые и изменяют эту важную воспроизводственную пропорцию.

Решающее влияние на соотношение двух подразделений общественного производства оказывают материалоемкость и норма производственных капиталовложений. А так как в результате интенсификации хозяйственных процессов оба показателя в настоящее время снижаются, нет и объективной основы для постоянно опережающих темпов роста I подразделения. Более того, в результате действия указанных факторов зрелая капиталистическая экономика все больше ориентируется на продукцию

II подразделения, которая, являясь конечной продукцией, во все растущей степени определяет масштаб, структуру и качественные параметры продукции I подразделения. К этому следует добавить все возрастающее значение сферы услуг, стимулирующей рост прежде всего II подразделения.

Расчеты, произведенные на базе межотраслевых балансов главных капиталистических стран, показывают, что за послевоенные годы пропорция между двумя подразделениями общественного производства либо оставалась стабильной, либо отражала тенденцию к повышению доли II подразделения. Так, в США доля II подразделения в структуре совокупного общественного продукта (СОП – сумма валовой продукции отраслей материального производства) в послевоенный период составляла стабильно 39–40 %, в Великобритании – 43 %, а в Германии и Франции она повысилась за 1950–1980 гг. соответственно с 37 до 43 и с 43 до 48 %. В СССР же она была ниже – порядка 35–36 %, по официальным данным.

На ранних стадиях развития капитализма, при безудержной эксплуатации трудящихся, личное потребление находилось на самой низкой ступени иерархии общественных приоритетов. Лишь в процессе своего длительного исторического и социально-экономического развития капитализм создал гигантскую сферу личного потребления, превратив ее в весьма важное, даже ведущее звено цепи общественного воспроизводства.

Выводы

1. Существуют разные модели современной капиталистической экономики, в том числе американская, европейская, японская, латиноамериканская и африканская. Все они различаются степенью зрелости товарно-денежных отношений, уровнем экономического развития, демократизма и цивилизованности.

2. Капиталистической экономической системе в целом присущи три главных признака:

преобладание частной собственности;

распределение производимых товаров и услуг с помощью рыночного механизма;

высокий уровень капитализации доходов.

3. Темпы экономического роста бывают экстенсивными и интенсивными. Отличительной чертой экстенсивных темпов роста экономики является прежде всего количественное расширение экономики без существенного изменения качества и разнообразия выпускаемой продукции. Экстенсивными темпами обычно развивается экономика, находящаяся на сравнительно низком уровне развития. Интенсивным темпам роста экономики присуще развитие не столько вширь, сколько вглубь за счет НТП, они связаны с серьезными качественными сдвигами в произведенной продукции и относятся к экономике, находящейся на высоком уровне развития.

4. Отраслевые пропорции характеризуют сравнительные доли отраслей в произведенном продукте (ВНП, промышленное или сельскохозяйственное производство и т. д.). Генеральная тенденция в динамике отраслевой структуры экономики заключается в снижении доли первичных (сельское хозяйство и добывающая промышленность), доли вторичных (обрабатывающая промышленность, энергетика, строительство) и повышении доли третичных отраслей (сфера услуг). В целом же удельный вес отраслей материального производства снижается, а постиндустриальная экономика становится «экономикой услуг».

5. Воспроизводственные пропорции характеризуют соотношения разных частей ВНП и факторов экономического роста, в значительной мере определяя «лицо» экономики.

Вопросы и задания для самопроверки

1. Какими признаками характеризуется рыночная экономика?

2. Какие признаки свойственны командно-административной экономике?

3. Какая из названных двух экономик эффективнее и почему?

4. Какие бывают темпы экономического роста?

5. Что такое отраслевые пропорции и в чем смысл их изучения?

6. Каковы закономерности изменения отраслевых пропорций в экономике?

7. Что такое воспроизводственные пропорции в экономике и в чем смысл их изучения?

8. Сравните западные страны по динамике нормы капвложений.

9. Сравните западные страны по динамике трудоемкости их производства.

10. Сравните западные страны по динамике материало– и фондоемкости их производства.

Литература

Мир на рубеже тысячелетий. М., 2001.

Мировая экономика: глобальные тенденции за 100 лет. М., 2003.

Постиндустриальный мир и Россия. М., 2001.

Мировая экономика: прогноз до 2020 г. М., 2007.

Фаминский И. Мировое хозяйство: динамика, структура производства, мировые товарные рынки. М., 2007.

Greenspan A. The Age of Turbulance. N.Y., 2007.

Ушедшее тысячелетие оставило много нерешенных экономических, социальных, экологических и других проблем, а также массу неразгаданных загадок. Так, далеко неясно, когда, почему и как одни страны, ныне развитые, а в далеком прошлом очень бедные, периферийные, сумели встать на путь современного экономического роста. Другие, в прошлом более богатые страны Востока и Юга, имевшие солидную историческую фору, разнообразные природные ресурсы, бесспорный приоритет во многих технологических и культурных инновациях (например, Китай), отстали в своем развитии. Остается до конца непонятным, когда и почему началось отставание стран Востока и Юга, в каких формах оно реализовалось, было ли оно абсолютным или относительным.

Несмотря на множество публикаций и исследований, по-прежнему неясно, почему одни страны (в частности, Тропической Африки) после нескольких десятилетий самостоятельного развития едва ли сколько-нибудь существенно увеличили свой душевой ВВП. В то же время другие развивающиеся государства, включая новые индустриальные страны (НИС) – Гонконг, Сингапур, Тайвань, Южную Корею, а также такие гиганты, как Китай, Индия и Бразилия, в целом стремительно наращивают хозяйственный потенциал, диверсифицируют структуру своей экономики.

Ответы на эти вопросы могут способствовать лучшему пониманию или решению наиболее актуальных проблем современной мировой экономики.

2.1. Доиндустриальная эпоха

Страны Востока добились в прошлом значительных экономических результатов. Это объясняется освоением в ходе длительного исторического развития «природной машины», ряда технологических и организационных инноваций, а также опорой на накопленный веками и тысячелетиями потенциал культуры, опыта и знаний. По показателям душевого ВВП, урожайности зерновых, уровня урбанизации, средней продолжительности жизни ханьский Китай, возможно, в целом опережал Римскую империю эпохи раннего принципата.

Расчеты по танско-сунскому Китаю (750–800/1050—1100 гг.) показывают, что значительный для традиционной экономики хозяйственный рост (среднегодовые темпы прироста ВВП составили 0,35—0,45 % и душевого ВВП – 0,15—0,25 %) был связан не только с количественными затратами основных производственных ресурсов, но и в немалой мере (на 25–35 %) с действием интенсивных факторов.

Рассматриваемый период был отмечен широким распространением технических изобретений, многие из которых появились в Европе (частично они были заимствованы с Востока) лишь спустя 300–500—1000 лет, прогрессом в накоплении знаний (изобретение книгопечатания), повышением грамотности населения, бурным инфраструктурным строительством, активизацией товарно-денежных отношений, внутренней и внешней торговли, некоторым, хотя, разумеется, и не всесторонним, развитием частного предпринимательства и инициативы земледельцев, ремесленников, купцов, чиновников и ученых. По имеющимся оценкам, в Китае в XII в. доля занятых в аграрном секторе экономики, возможно, понизилась ДО 2/3.

Все это позволяет предположить, что ряд важных признаков и предпосылок перехода от преимущественно экстенсивного к экстенсивно-интенсивному типу экономического роста впервые обнаружился не в западноевропейских странах в условиях промышленной революции, как это нередко до сих пор считалось, а на Востоке, в Китае (возможно, не только в Китае), на рубеже первого и второго тысячелетий, т. е. за многие сотни лет до начала «промышленного рывка» в странах Запада. Об этом качественном изменении в развитии производительных сил стран Востока не следует забывать в контексте общих рассуждений об относительной застойности экономических систем «восточного феодализма» (деспотизма), или азиатского способа производства.

К началу второго тысячелетия страны Востока (Китай, Индия, Египет) достигли в целом по меньшей мере двукратного (а Китай, возможно, трехкратного) превосходства в уровнях экономического развития по сравнению с Западом.

Вопреки некоторым представлениям в первые семь-восемь веков второго тысячелетия в ряде ведущих стран и регионов Востока, за исключением Передней Азии и Северной Африки, продолжался абсолютный рост ВВП. Однако ввиду более высоких темпов увеличения численности населения (в 1000–1800 гг. в Индии и Китае – соответственно в 3 и 5 раз) душевая величина ВВП обнаружила тенденцию к сокращению. И тем не менее Запад сумел догнать Восток по уровню душевого ВВП лишь в XVI в.

Анализируя причины возникновения и развития феномена отставания (отсталости) стран Востока, а также ряд свидетельств, описаний и исследований, можно сделать вывод, что для этих стран в XII–XIX вв. была характерна сравнительно высокая или даже возрастающая степень нестабильности воспроизводственного процесса: резкие перепады в численности населения, уровнях производства, объемах используемых ресурсов.

Ведущие страны Востока, находясь в зоне повышенных социоестественных рисков, испытали во втором тысячелетии чрезвычайно жестокие природные и экологические шоки, вызванные засухами, наводнениями, землетрясениями, эпидемиями и пандемиями, масштабы которых, по мнению специалистов, в отдельные периоды Средневековья и Нового времени превосходили размах аналогичных потрясений в Западной Европе.

В XIV–XIX вв. частота крупных засух и наводнений в долине Хуанхэ, обусловленных не в последнюю очередь антропогенными факторами, увеличилась по сравнению с VIII–XIII вв. в 4 раза. В мамлюкском Египте (1250–1517 гг.) стихийные бедствия экстраординарного масштаба происходили столь часто, что относительно «нормальными» можно считать лишь 117 лет из 267-летнего периода правления мамлюков.

Весьма важное значение имели также долговременные климатические изменения, приводившие в некоторых случаях к резкому ухудшению ведения хозяйства на обширных территориях. В ряде стран и субрегионов совокупный эффект отмеченных факторов оказал, быть может, решающее воздействие на изменение долговременной динамики макроэкономических показателей (особенно на Ближнем Востоке).

Особую роль играли социальные потрясения, связанные с опустошительными набегами кочевников, которые сильно разрушили человеческий и материальный компоненты производительных сил стран Востока. К примеру, монголами в XIII в. и маньчжурами в XVII в. было уничтожено во время установления своего господства соответственно 1/3 и 1/6 часть китайского населения. В результате завоеваний кочевники к началу (или в начале) второго тысячелетия установили, а потом неоднократно «возобновляли» свое господство во всех трех крупнейших субрегионах Востока, воспроизводя, где это им удавалось, периферийные, архаичные формы хозяйствования. При этом временами усиливались тенденции к ослаблению горизонтальных связей в обществе, подавлению индивида, консервации традиционных институтов, ограничивавших импульсы к развитию, а также превалированию непроизводительных, в том числе разрушительных и паразитических, функций государства над созидательными.

Вследствие природных катаклизмов, военных разрушений, требовавших больших восстановительных работ и значительного фонда возмещения грабежей и экспроприации, а также паразитизма деспотов и их сатрапов размеры накопления на Востоке – и это парадоксально, учитывая крупные абсолютные и относительные объемы прибавочного продукта, – были в целом крайне невелики. Например, в могольской Индии даже в наиболее благоприятные времена доля накопления в национальном доходе не превышала, по имеющимся оценкам, 1 %.

На Востоке фактически было создано общество с преобладанием вертикальных командных импульсов и связей, самодовлеющее и тоталитарное по характеру, которое не могло конкурировать с создавшейся на Западе рыночной конкурентной экономической моделью, приведшей его на путь индустриализации и современного экономического роста. К этому следует добавить неизмеримо больший, чем в Европе, размах хищничества и паразитизма восточных правителей. Рента и налоговые изъятия в Китае, Индии, Иране и ближневосточных государствах эпохи Средневековья и Нового времени достигали 40–50 % собранного урожая, а в целом эти изъятия составляли не менее 15–20 % их ВВП. Следует учесть и огромные расходы на содержание армий, которые могли достигать еще 12–15 % ВВП.

В отличие от Запада восточные правители со временем стали ограничивать частную инициативу, усматривая в ней (что естественно!) опасность собственному существованию, диктаторскому режиму, и всячески наращивать не только идеологическое и военно-политическое давление на своих подданных и ближайших соседей, но и полный произвол своего всевластия, что порождало в конечном счете некомпетентность, инертность и бездеятельность.

В таких условиях основная часть жителей азиатских стран приспосабливалась к нестабильной и в целом неблагоприятной социально-экологической обстановке путем своеобразных демографических инвестиций, осознанно или неосознанно стремясь к увеличению численности детей. Этот механизм социодемографической «компенсации», действовавший более или менее эффективно на протяжении многих столетий, вызывал серьезные экономические, экологические и социально-политические последствия.

Демографические «взрывы», подобные тем, что произошли в Китае в XVIII – первой половине XIX в., приводили в конечном счете к распашке всех возможных земель (включая неудоби), сведению лесов, ограничению поголовья скота, «конкурировавшего» с населением за ресурсы, а также тормозили распространение трудосберегающих технологий. По имеющимся оценкам, показатель капиталовооруженности труда в минском и цинском Китае в целом имел тенденцию к сокращению – его среднегодовые темпы изменения составили в 750–800/1050-1100 гг. 0,35-0,45 %, в 1100–1400 гг. – 0,25-0,30 %, а в 1400–1600,1600—1800 и 1800–1900 гг. – отрицательную величину: – 0,1; – 0,2 и – 0,15 % соответственно. Причем если в VIII–XI вв. доля интенсивных факторов экономического роста достигала 25–35 %, то на протяжении последующих семи столетий этот показатель был в целом отрицательным, равным примерно – 15–25 %.

Таким образом, во многих крупных странах Востока и в Китае к моменту появления европейских и иных (например, японских) колонизаторов в целом наблюдался общественно-экологический кризис, в значительной мере обусловленный длительным экстенсивным использованием естественных (природных и трудовых) ресурсов в ущерб наращиванию исторически созданных рукотворных, т. е. материальных, социальных и духовных производительных сил.

В отличие от большинства стран Востока западноевропейским странам во втором тысячелетии, в том числе в доиндустриальную эпоху, удалось обеспечить более быстрый экономический рост, связанный в значительной мере с генезисом интенсивного типа производства.

Осуществление «европейского чуда» оказалось возможным по ряду обстоятельств. Отчасти благодаря географическим факторам западноевропейцы, как известно, сумели в целом избежать деструктивных социально-политических шоков, связанных с завоеваниями кочевников. В то же время многократные попытки объединить Европу изнутри силовыми способами в конечном счете терпели неудачу. Под влиянием различных факторов, многие из которых еще требуют уточнения, в Западной Европе постепенно сложилась своеобразная (быть может, уникальная) система более или менее равновесных конкурентно-контрактных отношений, препятствующая образованию губительной для прогресса монополии власти. Сформировались относительно независимые, децентрализованные источники силы и влияния: церковь, города, феодалы, гильдии, университеты.

В обстановке довольно острой внутренней и внешней конкуренции государство в западноевропейских странах оказалось вынуждено учитывать интересы не только «верхов», но и «низов»: оно не только грабило подданных, но и предоставляло им определенные экономические, социальные, политические и правовые услуги. Иными словами, западноевропейскому государству, в отличие от его восточных аналогов, были в сравнительно меньшей степени присущи черты произвола и паразитизма. В силу этого обществам ряда стран Запада в позднее Средневековье и Новое время удалось аккумулировать немалую социальную энергию, необходимую для трансформации их отсталых экономических систем, запуска механизма общественного саморазвития.

Несмотря на бедность преобладающей массы населения, паразитизм основной части светских и духовных феодалов, частые войны, стихийные бедствия, пожары, западноевропейское общество в Средние века и Новое время в целом обеспечило известный рост массы и нормы накопления. Этому способствовали отмеченные выше социально-институциональные особенности европейского сообщества: развертывание индустриализации, сопровождавшейся освоением ряда собственных нововведений и применением технических и технологических изобретений других, в том числе азиатских, народов; рост свободных городов, региональной и межстрановой торговли; секуляризация церковной собственности, расширение практики огораживания.

Немалую роль в создании предпосылок для роста капиталонакопления сыграли такие факторы, как повышение степени имущественной и личной безопасности купца и ремесленника; активизация предпринимательской деятельности вследствие реформации и распространения протестантской этики; укрепление позиций «третьего сословия» в ходе буржуазных революций и реформ; колониальная экспансия европейских государств.

Обобщая оценки ряда исследователей, можно утверждать, что норма капиталовложений в странах Западной Европы увеличилась с 3–4 % в XI–XIII вв. до 5–7 % в XVI–XVIII вв. Опираясь на эти данные, а также ретроспективные оценки западных исследователей темпов роста основного капитала в Германии и Англии, можно сделать вывод, что в XI–XVIII вв. средняя фондовооруженность труда, а также его энерговооруженность увеличились примерно в 3 раза. По ориентировочным оценкам, в странах Западной Европы среднее число отработанных часов на одного занятого в год возросло с 2100–2300 часов во II–IV вв. н. э. до 2400–2600 в XII–XIII вв. и до 2700–2900 часов в конце XVII – середине XVIII вв.

В позднее Средневековье жители многих западноевропейских стран стали более жестко придерживаться некоторых рациональных принципов регулирования рождаемости и планирования семьи, практикуя в зависимости от обстоятельств безбрачие (в среднем от 1/10 до 1/4 населения брачного возраста не имели семьи), более поздние браки, а также ограничение числа детей. Эти особенности демографического поведения жителей Западной и прежде всего

Северо-Западной Европы в немалой мере способствовали увеличению сбережений, социальной мобильности населения, повышению его квалификационного и образовательного уровня. По оценкам, существенно повысилась грамотность взрослого населения. Если в XI в. грамотное население составляло не более 1–3 %, то к концу XVI в. – 10 и к началу XIX в. – 44–48 %.

В доиндустриальной Европе произошли и другие важные изменения. Например, судя по оценкам ряда исследователей, доля занятых в сельском хозяйстве сократилась с 80–84 % в XI в. до 62–66 % в 1800 г.

Имеющиеся данные о структуре совокупного производительного капитала позволяют предположить, что если в Средневековье происходило замещение природных производительных сил в основном живым трудом и лишь отчасти физическим капиталом, то в предындустриальные столетия картина изменилась: живой труд активно замещался физическим (основным), т. е. вещественным, капиталом. Таким образом, в доиндустриальных обществах Запада происходило относительно быстрое наращивание материально-вещественных компонентов производительных сил. Но наиболее высокими темпами увеличивались энергоинформационный потенциал человеческого фактора и средства коммуникации, что, думается, явилось ключевым моментом успеха западной модели развития.

В целом в доиндустриальный период (XI–XVIII вв.) совокупный ВВП крупных стран Запада вырос более чем в 15 раз, в то время как в Китае – в 3,5–4 раза, в Индии – в 2 раза, а на Ближнем Востоке, возможно, сократился примерно на 1/4—1/3. Тем не менее к началу

XIX в. суммарный производительный и потребительный потенциал Востока оставался по-прежнему весьма внушительным. По экономической мощи Китай вдвое превосходил крупные страны Запада, которые в совокупности уступали и Индии.

Характеризуя качественные составляющие экономического роста, надо отметить, что Запад добился сравнительно крупных успехов еще до начала так называемого современного экономического роста. В XI–XVIII вв. примерно 1/3 прироста ВВП стран Запада была связана с ростом затрат ресурсов. Отставая по общему уровню развития от ведущих азиатских государств на рубеже первого – второго тысячелетий в 2,4–2,6 раза, западноевропейские страны к началу промышленного переворота превзошли их по этому показателю уже почти вдвое, в том числе в 3,0–3,5 раза по уровню грамотности взрослого населения.

2.2. Генезис современного экономического роста

Промышленный переворот в ныне развитых капиталистических странах (конец XVIII – начало XX в.) привел к радикальному (в 5–6 раз) ускорению общих темпов их экономического роста по сравнению с соответствующими показателями эпох Возрождения и Просвещения (с 0,3–0,5 % в год в XVI–XVIII вв. до 2,0–2,2 % в XIX-начале XX в.).

Несмотря на существенный рост численности населения, многократно (в среднем в 7—12 раз) увеличились темпы роста душевого ВВП. В период «промышленного рывка», занимавшего в каждой из шести ныне крупных развитых стран мира два-три поколения (40–60 лет), они достигали в среднем 1,4–1,5 % в год. К тому же экономический рост ныне развитых государств в период промышленного переворота был более сбалансированным и имел более широкую основу, чем это принято считать. В немалой мере он был связан с подъемом сельского хозяйства, происходившим во всех рассматриваемых странах, за исключением США, на базе его интенсификации.

Быстрая трансформация экономики стран Запада и Японии определялась не только масштабами вытеснения прежних форм производства, но и достижением органического синтеза современных и наиболее продуктивных из числа традиционных факторов роста, роль которых в становлении индустриальной цивилизации и придании ей относительной устойчивости оказалась весьма значительной.

Однако вопреки широко распространенным представлениям, основанным на данных о динамике выпуска продукции в современных отраслях индустрии, общие темпы роста промышленного производства ныне развитых государств в период промышленной революции (2,7–2,9 % в год в 1800–1913 гг.) были хотя и существенно выше, чем в доиндустриальную эпоху, но примерно вдвое ниже показателей, часто публиковавшихся в учебниках и хрестоматиях по экономической истории. При этом в отличие от сельского хозяйства, развивавшегося, как уже отмечалось, во многом на основе интенсивных факторов, вклад экстенсивных факторов в прирост продукции промышленности достигал в среднем 3/4.

При всей значимости внешних факторов, в том числе экспорта, в увеличении ВВП крупных ныне развитых капиталистических стран на отдельных, особенно начальных, этапах их индустриализации наиболее весомый вклад (5/6) в ускорение экономической динамики западноевропейских стран и Японии, по расчетам, был обусловлен развитием их внутреннего рынка. При этом роль колониальных и зависимых стран в качестве рынков сбыта европейских и американских товаров была в целом весьма ограниченна: в 18 00—193 8 гг. в этих странах реализовывалось не более 1,5–3,0 % совокупного ВВП ныне развитых капиталистических стран. Норма капиталовложений возросла на этапе перехода от доиндустриальной к индустриальной экономике примерно вдвое: с 5,7 % ВВП в XVI в. до 12–14 % в XVIII в.

Отметим, что в целом роль внешних источников финансирования развития стран Запада и Японии в период промышленного переворота была относительно невелика, тем не менее на начальных этапах первичной индустриализации внешний финансовый и технологический импульсы были все же существенными. Однако вклад фактора эксплуатации колоний в развитие экономики стран Запада был все же намного меньше того, каким его считают некоторые леворадикальные ученые марксистского толка.

В XIX – начале XX в. средняя фондовооруженность труда в целом по шести крупным ныне развитым государствам возросла в 6,3–6,7 раза, а его производительность – в 3,5–4,0 раза. Произошли и другие важные структурные и качественные изменения. В частности, доля занятых в аграрном секторе сократилась с 65–67 % в 1800 г. до 38–40 % в 1913 г.

Наряду с увеличением основного капитала существенно наращивался человеческий капитал. Среднее число лет обучения взрослого населения увеличилось с 1,5–2 до 6–8 лет, или примерно в 4 раза. Но с учетом увеличившейся продолжительности «школьных лет» в среднем на 30–40 % и возможной недооценки повышения качества образования реальный рост человеческого капитала был намного большим. Это означает, что уровень качества рабочей силы повышался опережающими темпами по сравнению с ростом капиталовооруженности труда. Так, в 1800–1913 гг. в структуре национального богатства стран Запада доля основного капитала возросла примерно в 1,5 раза (с 13 до 20 %), а удельный вес накопленных вложений в образование, здравоохранение и науку – почти втрое (с 3,5 до 9 %). В Японии в 1885–1938 гг. соответствующие изменения были еще более значительными: первый показатель возрос с 14,7 до 20,7 %, второй – с 5,1 до 11,3 %.

Имеющиеся оценки по главным странам Запада и Японии показывают, что экономический рост этих стран в период промышленного переворота носил, вопреки встречающимся в литературе суждениям, во многом экстенсивный характер: доля интенсивных факторов составляла в целом 35–40 %. Наибольших успехов в период промышленного переворота добились США, Германия и Япония. Эти страны постепенно преодолели сырьевую полупериферийную специализацию своих экономик благодаря последовательной реализации национальных стратегий развития, серьезным институциональным реформам, компетентным действиям государства, его дозированному интервенционизму, направленному на формирование эффективных механизмов созидательной конкуренции, а также форсированному наращиванию инвестиций в наиболее передовые средства производства, коммуникации, а главное, в человеческий капитал: образование, науку, культуру.

Покорение и освоение европейскими и японскими колонизаторами стран Востока и Юга нанесло в целом ощутимый удар по их архаичным социально-экономическим системам и сопровождалось немалыми жертвами для коренного населения. Вместе с тем межцивилизационное взаимодействие, обусловившее становление мирового рынка, придало определенный импульс развитию этих стран, связанный с передачей новой техники, производственного и управленческого опыта.

По окончании периода упадка и стагнации, продолжавшегося в целом до последней трети или четверти XIX в., в колониальных и зависимых странах обозначилось увеличение темпов роста населения и ВНП. В 1870–1950 гг. в ряде крупных и средних стран Востока и Юга экономический потенциал вырос в 2,1–2,3 раза, т. е. лишь ненамного меньше, чем за первые восемь столетий второго тысячелетия (примерно в 2,4–2,8 раза). Произошло также некоторое повышение душевого дохода, правда, оно еще в слабой мере затронуло основную массу коренного населения и к тому же в ряде афро-азиатских государств было прервано в период кризиса и депрессии 1930-х годов и Второй мировой войны.

Уровень развития периферийных стран, стагнировавший в 1800–1870 гг., впервые стал понемногу повышаться в основном за счет некоторого улучшения ряда социально-культурных показателей. В 1870–1950 гг. этот уровень в целом по шестерке крупных и средних стран будущего третьего мира увеличился примерно на 2/3 (в Бразилии и Мексике – более чем вдвое, в Китае и Индии – на 50–60 %, в Индонезии и Египте – на 90 %). Но при этом увеличился и разрыв между ведущими капиталистическими державами и периферийными странами по душевому ВВП с 3,0:1 в 1870 г. до 5,1:1 в 1913 г. и 8,1:1 в 1950 г.

Экономический рост колониальных и зависимых стран был в целом крайне нестабильным, диспропорциональным и, несмотря на интенсивную эксплуатацию природных и трудовых ресурсов, имел, за редким исключением (главным образом будущих новых индустриальных стран – НИС), преимущественно экстенсивный характер. За счет затрат используемых ресурсов в конце XIX – первой трети XX в. обеспечивалось в среднем не менее 70–75 % (без учета будущих НИС – около 4/5) прироста реального ВВП. Во многом это было связано с тем, что модернизация, ограниченная по своим масштабам, не привела к сколько-нибудь существенному качественному переустройству обширных пластов традиционных обществ.

2.3. Тенденции и противоречия экономического роста в послевоенный период

В послевоенный период в развитии мировых производительных сил обозначились большие качественные сдвиги, произошло существенное, хотя в целом далеко не равномерное их ускорение в различных регионах мирового сообщества.

Несмотря на тяжелые испытания, в том числе глобальные, структурные и экономические кризисы (а отчасти, возможно, благодаря им), капитализм как саморазвивающаяся, самокорректирующаяся система не только выстоял, но и усилил свою жизнеспособность, обретя ряд новых черт и адаптационных свойств, связанных прежде всего с развитием рыночного механизма и ускорением НТП.

В результате реформ и преобразований важнейших социально-политических институтов в развитых капиталистических странах, усиления процессов интеграции, интернационализации, государственного и межгосударственного регулирования экономики, совершенствования конкурентного механизма значительно возросла мобильность товаров, услуг, рабочей силы, капиталов, технологий и информации. Заметно повысились общие темпы экономического роста, которые с 1950 по начало 1990-х годов в целом по группе крупных развитых капиталистических стран составили 3,5–3,6 % в год, а совокупный объем произведенных товаров и услуг в расчете на душу населения возрос более чем в 3 раза. Произошло существенное сближение относительных уровней развития производительных сил.

Так, в 1950 г. средний невзвешенный показатель производительности труда в Великобритании, Франции, Германии, Италии и Японии составлял лишь 35 % уровня США, в 1973 г. он достиг 60–61 %, а в начале 90-х годов – 77–78 %. В определенной мере это было связано с подтягиванием Западной Европы и Японии до американского «стандарта» фондовооруженности труда. К 1990 г. Германия, Япония и Франция по фондовооруженности труда даже опередили США.

Важнейшим направлением рационализации хозяйственных систем развитых стран в послевоенный период стала особая форма интенсификации труда, которая основывалась не столько на экономии фонда оплаты труда, сколько на повышении качества труда, усилении его мотивации, увеличении гибкости и мобильности рабочей силы, значительном росте ответственности, дисциплинированности и профессионализма работников.

Общие учтенные расходы на здравоохранение, образование и науку возросли в среднем по шести ведущим капиталистическим странам с 2,5–2,7 % ВВП в 1910–1913 гг. до 7,6–7,8 % в 1950 г. и 16,5—16,7 % в 1990–1991 гг. Средняя продолжительность жизни увеличилась с 50 лет в 1913 г. до 66 в 1950 г. и 77 в 1993 г., а среднее число лет обучения взрослого населения – соответственно с 7,3 до 10 и 14 лет.

В ведущих капиталистических странах улучшение структуры общественного производства, качественное совершенствование его ресурсных составляющих, увеличение невещных компонентов накопления и богатства, применение многообразных организационных и технологических нововведений, отражающих значительные темпы НТП послевоенных десятилетий, обусловили заметное повышение доли интенсивных факторов производства – примерно в полтора раза по сравнению с соответствующим показателем эпохи промышленного переворота, достигнув в среднем по шестерке главных капиталистических стран 58–70 %.

Результаты экономического роста развивающихся государств неоднозначны и весьма противоречивы. В 50—80-х годах несколько десятков развивающихся стран, где было сосредоточено не менее 2/3 – 3/4 населения и ВВП периферийной зоны мирового капиталистического хозяйства, преодолевая немалые проблемы и сложности, сумели добиться существенных, хотя и не вполне устойчивых успехов в экономическом развитии.

Проведение ряда реформ и преобразований, мобилизация собственных ресурсов, широкое использование капитала, опыта и технологий развитых государств – все это привело к тому, что процесс относительно быстрой модернизации охватил не только маленьких и средних «тигров» (Сингапур, Гонконг, Тайвань, Южная Корея, Малайзия, Таиланд, Турция и др.), но и таких гигантов, как КНР, Индия и Индонезия, которые заметно активизировались в 70—90-е годы.

В результате значительно ускорилась экономическая динамика третьего мира: если в 1900–1938 гг. душевой ВВП в периферийных странах возрастал в среднем ежегодно на 0,4–0,6 %, то в 1950–1993 гг. – уже на 2,6–2,7 %. Конечно, не во всех слаборазвитых государствах экономическая результативность была столь впечатляющей. Но средневзвешенный показатель по «третьему миру» более чем вдвое превысил соответствующий параметр для стран Запада эпохи промышленного переворота и в целом соответствовал послевоенным показателям душевого роста ВВП в капиталистических центрах. При этом некоторые показатели, характеризующие нестабильность, несбалансированность и диспропорциональность развития, в быстро модернизирующихся странах «третьего мира» оказались в среднем не выше уровня капиталистических государств на этапе их «промышленного рывка» в послевоенный период.

Крупным достижением развивающихся стран является существенное увеличение нормы капиталовложений – с 6–8 % ВВП в 1900–1938 гг. до 21–23 % за 1950–1993 гг. Это произошло главным образом за счет внутренних – как частных, так и государственных – источников финансирования, тогда как доля иностранного капитала составила в среднем не более 10–15 %. Последний показатель был не выше, чем в странах «второй волны» капиталистической модернизации (Северная и Южная Европа, Канада, Австралия, Япония), осуществлявших индустриализацию в конце XIX – первой трети XX в.

В 80-х годах общий фонд развития периферийных государств, включающий обычные капиталовложения, а также текущие расходы на образование, здравоохранение и НИОКР, достиг в среднем 28–30 % ВВП. В 1950–1990 гг. в структуре национального богатства рассматриваемых здесь крупных развивающихся стран доля основного капитала возросла примерно вдвое (с 15 до 31 %), а человеческого невещественного капитала – втрое (с 3 до 9 %).

В странах «третьего мира» удвоился вклад интенсивных составляющих экономического роста: если в 1900–1938 гг. за счет этих факторов обеспечивалось 16–18 % прироста ВВП, то в 1950–1993 гг. – примерно 32–34 %. Имеющиеся оценки показывают, что на этапе современного экономического роста в крупных развивающихся странах 20–24 % прироста их ВВП обусловлено повышением качества труда и основного капитала (на первый компонент приходится от 1/6 до 1/5) и примерно 10–12 % – передислокацией основных учтенных ресурсов из отраслей с низкой в отрасли с более высокой эффективностью использования ресурсов.

Вопреки многим пессимистическим прогнозам развивающиеся страны достигли в целом существенного, хотя еще и неустойчивого прогресса в социально-культурной сфере. Так, в странах «третьего мира» доля населения, живущего за чертой бедности, сократилась с 45–50 % в 1960 г. до 24–28 % в 1990 г. Существенно повысился уровень грамотности взрослого населения – с 14–15 % в 1990 г. до 28 % в 1950 г. и 69 % в 1993 г., а среднее число лет обучения – с 1,6 до 5,8 (в расчет приняты крупные развивающиеся страны). В странах Востока и Юга показатель средней продолжительности жизни в 1800–1913 гг. не превышал 26–28 лет, но за 1950–1993 гг. он вырос почти вдвое: с 35 до 64–66 лет.

Подтягивание ряда крупных развивающихся стран по некоторым важнейшим показателям развития человеческого фактора к уровню ведущих капиталистических государств происходило в основном в послевоенный период, и, пожалуй, быстрее, чем по собственно экономическим параметрам. В 1800–1913 гг. страны Запада и Япония по темпам изменения индекса развития обгоняли страны Востока и Юга в 2,5–3 раза, в 1913–1950 гг. – примерно в 1,5–2 раза, а в послевоенный период крупные периферийные государства в 1,5–2 раза опережали по темпам изменения индекса развития ведущие капиталистические страны. В результате разрыв в уровнях социально-экономического прогресса, измеренного с помощью индекса развития, впервые стал заметно сокращаться: если в 1950 г. он составлял 1:4,5, то в 1993 г. – уже 1:2,8.

В последние годы развивающиеся страны осуществляют активную экспансию во внешней торговле. Согласно данным американской издательской фирмы «МакГроу-Хилл», с 1985 по 1996 г. рост экспорта из развивающихся стран составил 217 %, в то время как мировой экспорт увеличился на 94 %, а экспорт из промышленно развитых стран – на 70 %. Некоторые из развивающихся стран стали гигантами внешней торговли. Бразилия, например, является крупным экспортером целлюлозно-бумажной продукции, самолетов, легкого вооружения, соевых бобов. Индия – крупный поставщик на мировой рынок стали, химикатов, фармацевтической продукции, компьютерных программ.

Главным мотором развивающихся стран в конкурентной борьбе на мировом рынке является низкий уровень затрат на оплату труда.

Однако в 8 0 – х – начале 90-х годов во многих латиноамериканских и африканских странах существенно замедлилась экономическая динамика. В результате число сравнительно быстро растущих развивающихся стран сократилось примерно с 50 в 60—70-х годах до 20. Но на эти страны по-прежнему приходится 50–60 % населения и ВВП «третьего мира». Ряд крупных и средних стран (КНР, Индия, Индонезия, Турция, Таиланд, Пакистан, азиатские НИС) провели эффективные реформы хозяйственного механизма и, как уже отмечалось, активизировали свой экспортный потенциал. При этом как менее, так и более «удачливые» развивающиеся государства испытывали значительные экономические трудности, связанные с внушительными размерами внешней задолженности, оттоком и неравномерным распределением по странам иностранного капитала, нестабильностью экспортных цен, ухудшением экологической ситуации. В странах «третьего мира» насчитывается около 1,2 млрд человек, живущих ниже порога бедности (в том числе 500 млн в Азии и 300–370 млн в Тропической Африке), более 900 млн неграмотных. Сохраняются значительные социальные контрасты, а дифференциация доходов и потребления в ряде периферийных стран продолжает углубляться.

В особенно бедственном положении оказался, за несколькими исключениями, регион Тропической Африки. Голод, нищета, болезни, этнические и межгосударственные конфликты, проявления геноцида – таков далеко не полный список человеческих трагедий, жертвами которых оказались десятки, а может быть, и сотни миллионов людей. Применительно к ним сами понятия «экономический рост», «наращивание человеческого капитала» теряют всякий смысл. Мировое сообщество уже сегодня сталкивается с необходимостью решения острейших проблем жизнеобеспечения в этих странах. Таково одно из реальных противоречий современного мира.

Было бы, однако, неправильно не видеть и того, что в целом, несмотря на трудности, сбои и движения вспять, несколько десятков развивающихся стран сумели встать на рельсы современного экономического роста. Сделаны пока еще только первые шаги. Для создания более гибких, адаптивных социально-экономических систем необходимы рациональные действия государства по демонтажу неэффективных структур, адаптации традиционных и формированию современных институтов, приватизации и постепенной либерализации основных сфер народного хозяйства, а главное – по максимальному развитию разнообразных форм предпринимательства, раскрепощению созидательной инициативы людей. Привлечение транснациональных корпораций (ТНК), а следовательно, использование передового опыта, технологий и коммерческих связей стран Запада должны органично сочетаться с максимальной мобилизацией внутренних резервов, уменьшением непроизводительных расходов, сокращением непрестижных и малоэффективных проектов, со значительно большей концентрацией ресурсов на развитии собственно человеческого фактора, инвестиции в который, как показывает исторический опыт более развитых, а также быстро развивающихся стран, намного эффективнее, чем обычные капиталовложения.

Итак, в результате генезиса исторически созданных производительных сил, их диверсификации и усложнения происходило сначала крайне медленное, противоречивое, затем более быстрое вызревание интенсивного типа воспроизводства, характеризующегося – в тенденции – снижением ресурсоемкости экономики (не исключающей, впрочем, а предполагающей относительное расширение затрат нетрадиционных видов ресурсов), повышением роли социальных и духовных элементов производительных сил, а также существенным, хотя и далеко неравномерным ускорением темпов экономического развития.

В доиндустриальный период (1000–1800 гг.) душевой ВВП стран Запада возрос примерно в 2–3 раза, а на Востоке (Китай, Индия, Египет) он, возможно, сократился в среднем на 20 %. В эпоху промышленного переворота (1800–1950 гг.) в крупных ныне развитых странах указанный показатель увеличился почти в 6 раз, а по шести крупным странам Востока и Юга (Китай, Индия, Египет, Сирия, Пакистан и Бангладеш) – в среднем лишь на 14 %.

В послевоенный период ускорение экономического роста в значительной мере охватило также страны «третьего мира». В 1950–1993 гг. в крупных развивающихся странах душевой ВВП вырос в 3,6 раза, а в крупных развитых – в 3,1 раза. В целом за период, охваченный расчетами (1000–1993 гг.), совокупный ВВП ныне развитых стран увеличился примерно в 1540 раз (в крупных странах Востока и Юга – в 50 раз); душевой ВВП вырос соответственно в 40–43 и 3,0–3,5 раза; в ныне развитых странах индекс развития возрос в 30 раз, а в целом по крупным странам Востока и Юга – примерно в 4 раза. Наконец, эффективность использования ресурсов в первой группе стран увеличилась в 10–13 раз, а во второй – лишь в 1,3 раза.

Отмечая медленные, эволюционные изменения в досовременных обществах, мы тем не менее полагаем, что их экономические и социальные системы были отнюдь не статичны и «пассивны».

Во-первых, этим обществам, причем в большей мере Востоку, чем Западу, была присуща значительная, намного превосходящая современные масштабы неустойчивость воспроизводства, обусловленная, как отмечалось выше, природными и социальными факторами. Колоссальные общественные силы, труд множества людей и богатство общества расходовались на устранение или предотвращение различных катастроф и кризисов. Во-вторых, досовременные общества обменивались в ходе внутрицивилизационных и межцивилизационных контактов разнообразными инновациями, темпы распространения которых со временем стали постепенно ускоряться.

В силу природных и исторических факторов страны Востока в целом оказались к началу второго тысячелетия сравнительно более развитыми, чем западные, расположенные на периферии Евразии, вдали от тогдашних центров мировой цивилизации. Однако к концу второго тысячелетия именно на Западе сложились необходимые и достаточные условия для реализации догоняющего, а затем и перегоняющего развития в результате определенной комбинации всей системы естественных, материальных, социальных и духовных производительных сил. При этом приоритетное развитие социальных и духовных компонентов производительных сил, человеческого фактора оказалось в конечном счете решающим в европейском феномене «раскованного Прометея».

Успехи стран Запада и Японии базировались также на развитии товарно-денежных отношений, предпринимательской инициативы. После Второй мировой войны страны Запада и Япония опробовали кейнсианские и монетаристские модели государственного регулирования экономики. Но никогда государство не брало на себя определяющую и направляющую роль в развитии экономических процессов, выполняя лишь функцию индикативного, т. е. указующего, регулирования и стимулирования производства. В последнее время победу одержала либеральная модель стратегии государственного регулирования экономики с опорой на свободу рыночных отношений и предпринимательства.

Страны Востока все более вовлекаются в русло современного экономического роста. В послевоенный период многие из них стали проводить индустриализацию. Но нигде этот процесс не проходил за счет сельского хозяйства, как в бывшем СССР. Наоборот, капиталы, созданные в сельском хозяйстве, а затем в легкой и пищевой промышленности, использовались для осуществления промышленного переворота и развития тяжелой промышленности.

Нисколько не идеализируя историю Запада (т. е. признавая его обреченность на развитие через бесконечные метаморфозы), мы не хотели бы излишне драматизировать печальную, но вовсе не безысходную судьбу Востока. Трансформация «восточных» систем в современные формы производства и общения (необязательно западные, но перспективные) займет немало времени.

При этом многие ресурсные ограничители, экологические, а также некоторые социально-экономические депрессанты (безработица, старение населения и др.), с одной стороны, и расширение взаимодействия с передовыми странами (трансферт опыта, технологий, демонстрационный эффект) – с другой, могут способствовать – в тенденции – более быстрому, чем это было в экономической истории ныне развитых государств, формированию интенсивного, ресурсосберегающего типа воспроизводства, основ постиндустриальной цивилизации. Вопреки ряду алармистских, т. е. тревожных, прогнозов уже накопленные (хотя полностью далеко не реализованные), а также будущие потенции интенсивного развития ряда азиатских, латиноамериканских и ближневосточных стран «третьего мира» представляются достаточно внушительными.

Выводы

1. В далеком прошлом страны Востока добивались более значительных результатов, чем страны Запада. Однако со временем они теряли свои преимущества, так как отставали от Запада в использовании интенсивных факторов экономического роста, в частности человеческого капитала.

2. Большую роль в успешном развитии экономики стран Запада играла религия, особенно протестантская.

3. Ограничение частной инициативы, торговли, изоляционизм сыграли негативную, тормозящую роль в экономическом развитии стран Востока.

4. Промышленная революция в странах Запада, начавшаяся с конца XVIII в., привела к радикальному ускорению темпов их экономического развития и резкому отрыву от стран Востока.

5. Увеличение темпов роста ВНП стран Востока началось лишь с конца XIX в.

6. Современный Запад перешел на интенсивные темпы экономического развития, страны Востока (за исключением Японии) пытаются встать на тот же путь, однако процесс этот осуществляется не гладко. Финансовый кризис в Азии в конце 1997 – начале 1998 г. – лишнее тому доказательство.

Вопросы и задания для самопроверки

1. Как складывалось соотношение сил стран Востока и Запада в доиндустриальную эпоху?

2. Какие причины вызвали стагнацию экономического развития стран Востока в позднем Средневековье?

3. Какие причины вызвали ускорение экономического развития стран Запада в доиндустриальную эпоху?

4. В чем заключался промышленный переворот в конце XVIII – начале XIX в.?

5. Что такое современный экономический рост? Каковы его признаки?

6. Как складывается соотношение сил между развитыми и развивающимися странами в наши дни?

7. Что такое «новые индустриальные страны» и почему они в экономическом развитии вырвались вперед?

8. Какие черты присущи экономическому росту развивающихся стран?

9. Как складывается соотношение между государством и рынком в экономике развитых и развивающихся стран?

Литература

Мельянцев В.А. Арабо-исламский мир в контексте глобальной экономики. М., 2003.

Мельянцев В.А. Восток и Запад во втором тысячелетии: экономика, история и современность. М., 1996.

Четкое М. Возрождение Востока и развивающиеся страны в мировом контексте // Мировая экономика и международные отношения. 2007. № 11.

Гайдар Е. Долгое время. М., 2005.

Сегодня американская экономика является главным стабилизатором и локомотивом мировой экономики. Внутренний американский рынок огромен: он поглощает почти 90 % всего объема отечественного производства и, кроме того, значительную часть продукции, создаваемой в других странах, включая развивающиеся. Следовательно, американская экономика вполне самодостаточна. Она отличается крупномасштабной ориентацией на НТП и передовую технику, является реальной базой для политической и военной «супердержавности» страны, с которой приходится считаться всем другим странам, включая и Россию.

Прошли времена, когда мы «соревновались» с США в экономическом отношении. Жизнь показала всю утопичность наших замыслов, базирующихся на экономике нерыночного типа. В то же время сегодня возникла такая ситуация, когда Россия и США, как и многие другие страны, все больше становятся реальными и равноправными партнерами в мировой экономике.

3.1. Общая характеристика экономики

США – единственная страна мира, чья экономика вышла из Второй мировой войны значительно окрепшей. В первые послевоенные десятилетия лидирующие позиции США в мировом хозяйстве (с большим отрывом от конкурентов) стали бесспорны. Война избавила эту страну от серьезных конкурентов, но ненадолго. Экономический подъем Западной Европы и промышленный рывок Японии существенно изменили это положение. Доля США в ВНП капиталистического мира стала снижаться. В 1950 г. она составляла около 30 %, в настоящее время – немногим более 20 %. Но особенно заметно снизилась доля США в мировом товарном экспорте – с 45 до 12 %. Американцам пришлось потесниться и в сфере экспорта капитала: в 1960 г. на долю США приходилось около 62 % прямых зарубежных инвестиций основных стран – экспортеров капитала, ныне – менее 20 %.

Большинство ведущих капиталистических стран, отстававших от СШАв 1960 г. по уровню производительности труда в 2–4 раза, к концу века резко сократили этот разрыв. Более того, конкуренты США развернули свой экспорт товаров и капиталов на внутренний американский рынок и добились там внушительных успехов. В результате в США образовался огромный пассив торгового и платежного балансов (соответственно 900 млрд и свыше 1 трлн долл. за 2006 г.). Создалась угроза лидирующей роли США в мировой экономике, что вызвало необходимость принятия решительных мер: в стране заметно увеличились расходы на научные исследования и опытно-конструкторские разработки, значительно укрепились и расширили свое влияние в мире американские ТНК и их филиалы за границей.

Главная особенность американской экономики состоит не в том, что она обладает самым большим в мире производственным потенциалом и производит самый большой объем товаров и услуг, а в том, что она лидирует в области НТП, внедрения его результатов в производство, в экспорте лицензий на свои открытия, изобретения и новейшие разработки. Это создает эффект зависимости других стран от США в области науки и техники. На США приходится 40 % мировых затрат на НИОКР, а в общем объеме экспорта наукоемкой продукции в современном мире доля США составляет не менее 20 %.

Обладая огромным превосходством над другими странами по своему инновационному потенциалу, США получают инновационную ренту – естественный результат монополии на новые знания и умение претворять их в новую продукцию с учетом растущего спроса на нее. Не случайно уровень прибыльности в США существенно выше, чем в странах Западной Европы.

Что касается американских ТНК, то их предприятия за границей обеспечивают производство товаров и услуг в объеме более 4 трлн долл. в год, что составляет почти 30 % ВНП США и оказывает огромное влияние на экономику тех стран, где эти предприятия работают. Недаром говорят, что сегодня существуют две американские экономики: одна – на территории США, другая – в иных странах. Прибыли на прямые инвестиции за границей являются важным источником финансирования не только производства в странах-реципиентах, где размещены филиалы американских ТНК, но и экономического развития самих США.

Объем производства ВНП США в 2007 г. достиг почти 14 трлн долл. Ход экономических процессов в США является одним из главных генераторов развития всей мировой экономики. Деловая активность в США служит своего рода барометром для мировой экономики, она реально влияет на движение цикла и ход экономического развития других стран, на структуру мировой торговли.

США занимают первое место в мире по объему промышленного производства, обладают высокоэффективным сельским хозяйством. В последние годы сбор всех видов зерновых культур в стране составляет около 400 млн т в год. Около половины собранной пшеницы и 60 % кукурузы идет на экспорт.

Промышленность США потребляет примерно третью часть сырья, добываемого в мире, имеет самый емкий рынок машин и оборудования. На долю рынка США приходится более 40 % реализуемой в развитых странах продукции машиностроения. Располагая весьма развитым машиностроением, страна в то же время осуществляет огромный импорт машинно-технических изделий, закупая практически все виды техники. Велик и экспорт изделий машиностроения США, снискавших признание во всем мире.

3.2. Темпы экономического развития

За послевоенный период экономика США прошла семь экономических циклов. Шестой цикл начался в 1992 г., и фаза подъема экономики по продолжительности (более 10 лет) превзошла среднюю длительность этой фазы во всех послевоенных циклах. Характерными чертами этого подъема американской экономики были стабильные темпы, относительная сбалансированность при отсутствии каких-либо серьезных структурных перекосов в экономике и нездоровых всплесков инфляции.

Среднегодовой прирост ВВП США во второй половине 1980-х годов составил свыше 3 %, в 1994 г. – 3,5, в 1995 г. – 2,7, в 1997 г. – 4,4, в 1999 г. – 4,1, а в 2000 г. – 3,8 %. При этом розничные цены ежегодно росли всего на 3 %, а занятость – в среднем на 1,0–1,5 %. Норма безработицы (доля полностью безработных в общей численности экономически активного населения) снизилась до 5,5 %, загрузка мощностей обрабатывающей промышленности находилась на уровне 80–82 %. Настоящий бум переживали капитальные вложения в экономику США. Их прирост после спада в 1990 г. на 1,4 % ив 1991 г. на 6,6 % составил: в 1994 г. – 6,5 %, в 1995 г. – 6,1, в 1997 г. – 9,6, в 1999 г. – 7,8, а в 2000 г. – 6,1 %. Это внушительный аспект здорового экономического роста США.

Седьмой экономический цикл начался с кризиса в 2001 г., когда объем промышленного производства сократился почти на 7,5 % (хотя ВВП возрос на 0,3 %). Падение промышленного производства продолжилось и в 2002 г. (ВВП возрос на 2,3 %). Но во второй половине 2003 г. экономика США вышла из кризиса (прирост ВВП за год составил 3,1 %, промышленного производства – 1,0 %) и начался новый экономический подъем.

В 2004 г. прирост ВВП достиг уровня 3,6 % и затем начал снижаться (до 2,2 % в 2007 г.) В настоящее время, когда в стране произошел ипотечный кризис, фаза подъема стала не столь четкой и определенной, как в предыдущем цикле. Прирост ВВП составит в 2008 г. примерно 1 %.

На темпы экономического роста в США и на общее состояние американской экономики сегодня влияют антитеррористические операции и рост военных расходов. Уже в ближайшие годы военные расходы США достигнут 600 млрд долл. Помимо растущего дефицита внешнеторгового и платежного балансов США сегодня столкнулись с резко нарастающим бюджетным дефицитом и внешним долгом.

Сегодня перед США стоит задача сохранения своих лидирующих позиций в мировой экономике, где растут и укрепляются новые центры как экономической, так и научно-технической силы. О военной и политической силе речь здесь не идет. К тому же в начале 2007 г. экономику США поразил серьезный ипотечный кризис, негативно повлиявший также и на всю мировую экономику.

3.3. Производительные силы

Чтобы правильно понять, как функционирует американская экономика и какова ее роль в современном мире, необходимо рассмотреть производительные силы этой страны.

В системе производительных сил любого общества главным элементом является рабочая сила, ее численность, структура, профессиональная и общеобразовательная подготовка, мотивация к труду. Общая численность занятых в экономике США составляет около 150 млн человек, почти 8 млн человек – безработные. До начала 1980-х годов занятость в экономике страны возрастала ускоряющимися темпами: в 50-х годах она увеличилась на 11 %, в 60-х – на 18, в 70-х – на 25 %.

В 80-х и 90-х годах этот рост существенно замедлился и составил соответственно 12 и 10 %, что было обусловлено сокращением притока рабочей силы в результате падения уровня рождаемости в 60—70-х годах. В 2006 г. численность занятых в экономике США увеличилась на 1,9 %, в 2007 г. – на 1,8 %.

В изменении отраслевой структуры занятости в последние десятилетия прослеживаются две важнейшие тенденции: резкое сокращение численности занятых в сельском хозяйстве и существенное ее увеличение в сфере услуг в связи с расширением и превращением этой отрасли в ведущую сферу приложения общественного труда. Так, занятость в сельском хозяйстве сократилась с 6,5 млн человек в 1955 г. до менее 3 млн в 2007 г., а в сфере услуг численность занятых возросла с 30 млн человек в 1955 г. до 75 млн в 1985 г. и 115 млн в 2007 г.

Ускоренный рост занятости имеет место в высокотехнологичных или наукоемких отраслях американской промышленности (аэрокосмическая, электронная, производство средств связи, медико-биологическая промышленность и т. д.). Занятость здесь растет в 2 раза быстрее, чем в промышленности в целом.

В профессионально-квалификационной структуре занятости в США преобладающее место уже давно и прочно заняли работники преимущественно умственного труда, или, как их еще называют, белые воротнички. Они составляют свыше 60 % общей численности занятых. В эту группу работников включают инженеров, техников, ученых, служащих, административно-управленческий персонал, многочисленных конторских и торговых служащих. Все они являются работниками наемного труда.

Доля работников рабочих профессий (синие воротнички) составляет лишь немногим более 25 % общей численности занятых. Она сокращается по мере развития механизации и автоматизации производства, расширения использования современных методов организации и управления производства. Еще одна укрупненная профессиональная категория рабочей силы, которую выделяет американская статистика, – работники обслуживания, к которым относят медицинский персонал, персонал общественного питания (повара, официанты), пожарников, уборщиков, работников домашнего хозяйства (прислуга) и т. д. Они составляют около 15 % рабочей силы страны.

Характерной чертой качественной эволюции рабочей силы в США в современных условиях является неуклонное повышение ее образовательного уровня. Только за период с 1970 по 2007 г. удельный вес лиц, получивших среднее образование, увеличился в составе рабочей силы с 54 до 85 %, а получивших законченное и высшее образование – с 10 до 28 %.

Важным фактором прогрессивных сдвигов в квалификации рабочей силы США является научно-техническая революция (НТР). Особенно быстрыми темпами растет численность специалистов принципиально новых профессий, непосредственно связанных с НТП: аналитиков систем, специалистов в области информатики, ЭВМ, электроники, генной инженерии и т. д. Но одновременно под влиянием НТП сокращается потребность в некоторых категориях традиционных профессий и формах занятости, в частности в работниках ручного труда, конторских служащих, низшем управленческом персонале. Коренным образом изменяются содержание труда и функции многих традиционных профессий.

Непременным атрибутом квалификации работника нового типа является его способность быстро адаптироваться к меняющейся технике, новым формам организации труда и производства.

Второй элемент производительных сил США — накопленный основной капитал, т. е. стоимость зданий, машин и оборудования. Как и другие элементы производительных сил, основной капитал в США достигает огромных размеров: в настоящее время он оценивается суммой порядка 40 трлн долл. Среднегодовые темпы его роста достигают 2,0 %. Средний возраст действующего основного капитала равняется примерно 10 годам, а в промышленности – 8. Непрерывно совершенствуется технологическая структура основного капитала: растет удельный вес активной части (оборудования). Широкое распространение получили техника и технология новых поколений, основанные на использовании микроэлектроники (промышленные роботы, станки с числовым программным управлением, гибкие автоматизированные системы, системы автоматизированного проектирования и др.). Общий объем продаж автоматической техники с компьютерным управлением составляет ежегодно свыше 15 млрд долл.

Однако использование накопленного основного капитала в производстве (как и трудовых ресурсов) далеко не полное. Так, в обрабатывающей промышленности США около 20 % производственных мощностей либо находятся в резерве, либо простаивают из-за отсутствия спроса. Полностью изношенные (морально или физически) машины и оборудование обычно быстро направляются в металлолом и не «засоряют» производственных площадей. Примерно 1/2 часть текущих капиталовложений (в промышленности – 2/3) направляется на модернизацию и обновление основного капитала и такая же часть – на его дальнейшее расширение.

Третий элемент производительных сил — предмет труда, т. е. сырье, материалы, полуфабрикаты, конструкционные материалы. В результате использования новейших достижений НТП в США происходит постоянное (и порой ускоренное) совершенствование традиционных и массовое внедрение новых методов физического и химического воздействия на сырье и материалы. В результате появляются новые, более дешевые искусственные материалы с заранее заданными свойствами, позволяющие снижать материалоемкость производства, расширять сырьевую базу страны. Кроме того, постоянно совершенствуются способы и глубина обработки сырья. Идет масштабный процесс замены натурального сырья синтетическим.

Особое значение приобретает снижение энерго– и металлоемкости производства в США В расчете на единицу произведенного ВНП затраты энергоносителей (нефти, угля, газа и проч.) постоянно сокращаются. И хотя США имеют довольно расточительные нормы потребления сырья по сравнению, например, с Японией, все же процесс его экономии идет постоянно. Собственные ресурсы полезных ископаемых США предпочитают беречь и, пока позволяет конъюнктура мирового рынка, закупают огромное количество сырья за рубежом по относительно пока еще низким ценам. Так, располагая достаточно большими запасами энергоресурсов, они не менее половины всей перерабатываемой на заводах страны сырой нефти импортируют из других стран.

Что касается сокращения металлоемкости производства, то уже 2–3 последних десятилетия акцент делается не на увеличение выплавки стали, а на повышение ее качества, особенно качества и ассортимента готовой прокатной продукции. В результате общая выплавка стали в США сокращается. Так, в 1972 г. было выплавлено 126 млн т стали, в 2007 г. – 90 млн т при значительном увеличении ВНП страны.

Четвертый элемент производительных сил — НТП, развитие науки и техники. Сфера НИОКР, как и всякая производительная сила, становится таковой только в процессе производственного использования своих ресурсов, т. е. соединения науки с производством. При этом размер функционирующего основного капитала не имеет принципиального значения, что дает возможность вырываться в лидеры по отдельным направлениям НТП не только крупным корпорациям, но и небольшим фирмам (подробнее об этом см. гл. 8).

3.4. Финансовая система

Огромную роль в экономике США играет финансовый капитал. Общая сумма аккумулированных финансовыми институтами денежных сбережений и доходов огромна. Через каналы американского кредитного рынка ежегодно мобилизуется свыше 2 трлн долл. Финансовая система перераспределяет накопление между отраслями и сферами экономики, выступает важнейшим источником внешнего финансирования промышленных и торговых компаний, предоставляет им множество расчетных, посреднических, страховых и иных услуг, опосредуя все фазы воспроизводственного процесса, а также механизм реализации государственных займов. Наряду с коммерческими банками в США действуют инвестиционные банки, а также такие небанковские финансовые организации, как страховые, ссудно-сберегательные компании, частные пенсионные фонды, брокерские фирмы и т. д.

Ядром финансовой системы в США является независимая от правительства Федеральная резервная система (ФРС), выполняющая функции центрального банка США. В состав ФРС входят Совет управляющих, 12 федеральных резервных банков и около 6 тыс. банков – членов.

Совет управляющих ФРС состоит из 7 членов, назначаемых президентом США с одобрения Сената сроком на 14 лет. Председатель Совета управляющих назначается президентом США сроком на 4 года с последующим переутверждением. Пост председателя Совета управляющих ФРС нередко называют второй по важности (после президента) государственной должностью в США.

Совет управляющих направляет денежно-кредитную политику ФРС: определяет нормы резервов коммерческих банков и сберегательных учреждений, утверждает изменения в учетной ставке федеральных резервных банков. Согласно закону о ФРС вся территория страны разделена на 12 резервных округов, каждый из которых обслуживается федеральным резервным банком данного округа. Эти банки являются главными оперативными звеньями ФРС, выполняющими функции центрального банка для своего округа.

Банки – члены ФРС составляют около 40 % общего числа коммерческих банков США, однако на их долю приходится 75 % всех банковских депозитов страны. ФРС осуществляет денежно-кредитную политику государства, воздействуя на экономику не административными, а экономическими методами и рычагами через сферу кредита и денежного обращения и опираясь на приоритет рыночных сил и механизмов. Важнейшими направляющими этой политики являются операции с государственными ценными бумагами на открытом рынке, расширение или ограничение кредита через механизм варьирования учетной ставки и прямое регулирование банковских резервов. ФРС начала оказывать прямое и широкое воздействие на денежную массу в стране при одновременном проведении довольно жесткой антиинфляционной политики.

В последние годы важным источником финансирования экономики страны (включая финансирование федерального бюджета и государственного долга) стало широкое привлечение иностранного капитала. С середины 1980-х годов это привело к превращению Соединенных Штатов в крупного международного должника. Приток капиталов в США стал превышать вывоз капитала из страны. Сегодня внешний долг США превышает 9 трлн долл. (выше 60 % ВВП).

Американские банки значительно расширили масштабы своих международных операций. Это происходит в форме открытия заграничных филиалов, приобретения доли в капитале заграничных банков, участия в многонациональных консорциумах. Осуществляя экспансию за рубежом, американские банки в то же время являются объектом ожесточенной конкуренции со стороны иностранных банков. Последним принадлежат контрольные пакеты акций более 70 американских банков. Под контролем иностранцев находится не менее 12 % банковских активов США.

В прошлом советские экономисты-международники, анализируя промышленный и финансовый капитал развитых капиталистических стран, вслед за В.И. Лениным делали акцент на том, что концентрация производства и капитала, образование монополий ведут якобы к обострению противоречий и загниванию капитализма.

На деле же объективные процессы экономического развития капиталистических стран протекали по иному руслу. Все время обострялась конкурентная борьба, усиливалась роль мелкого бизнеса. Правительство США активно выступало против монополий и сговора их между собой. С этой целью было принято жесткое антитрестовское законодательство (1890 г.), всячески поддерживался мелкий бизнес и стимулировалась конкуренция. Поэтому неверно считать США страной монополистического капитализма, а монополизацию – главной чертой американской экономики.

В 2001–2002 гг. произошла цепь банкротств крупных американских компаний. Банкротства были инициированы государственными органами после вскрытия у компаний фактов фальсификации финансового положения, непрозрачности в отчетности и прямого обмана своих клиентов. В результате летом 2002 г. Конгресс США принял закон, на основании которого правительственная комиссия по ценным бумагам утвердила новые правила корпоративного управления. Были разграничены функции совета директоров корпорации и генерального менеджера, пересмотрена система бухгалтерской отчетности, проведено разделение управленческой и аналитической деятельности, а под эгидой комиссии создан независимый орган по надзору за корпоративным делопроизводством. По новому закону менеджеры корпораций обязаны давать присягу о честном соблюдении корпоративных правил. Цепь банкротств охватила и ряд крупных ипотечных банков в 2007–2008 гг.

Со временем стало очевидным, что крупные корпорации не являются самыми эффективными. Эффект от масштабов производства (экономия на накладных расходах в расчете на единицу продукции) с лихвой перекрывается перерасходом средств из-за слабой управляемости крупного производства, его негибкости относительно изменчивости рыночной конъюнктуры и т. д. На деле оказалось, что крупный и мелкий бизнес стали взаимодействовать друг с другом в интересах повышения эффективности своей деятельности на базе четкого разделения труда, а конкурентная борьба между фирмами-производителями той или иной продукции все время обострялась.

3.5. Государственное регулирование экономики

Большое внимание в США уделяется государственному регулированию экономики, которое представляет развернутую и многозвенную систему, включающую регулирующий механизм федерального правительства, а также механизм штатов и местных органов власти. На протяжении нескольких десятилетий, начиная с экономического кризиса 1929–1933 гг. и кончая серединой 1970-х годов, в экономической политике США были сильны элементы зарегулирования экономики чрезмерным (порой административным) вмешательством государства. Это было обусловлено необходимостью восстановления производства после кризиса, войны, послевоенным переходом американской экономики на мирные рельсы, а также распространением концепций английского экономиста Д. Кейнса, которые стали теоретической базой чрезмерного регулирования американской экономики со стороны государства.

Однако в 1970-х годах стало ясно, что сложившаяся в США система регулирования со временем привела к замедлению экономического роста, нарастанию бремени госаппарата, увеличению налогообложения, торможению роста конкурентоспособности американских товаров. В результате кейнсианство уступило место либеральной концепции монетаризма, что привело к ослаблению прямого вмешательства государства в экономику и переходу к широкои государственной поддержке частного предпринимательства и рынка.

Монетаристская теория американского экономиста М. Фридмана стала знаменем экономической программы президента Р. Рейгана, получившей название рейганомики. Сейчас уже широко признано, что «рейганомика» стала своеобразным историческим рубежом в эволюции экономической политики в США в послевоенный период.

В конце 70-х – начале 80-х годов перед экономической политикой в США были поставлены задачи:

ограничить рост расходов федерального правительства; снизить ставки налогообложения, дать производителям ряд льгот для стимулирования капвложений и роста производства;

ослабить государственную регламентацию предпринимательской деятельности (сокращение числа правил и форм отчетности, ослабление специальных требований к производственной и рыночной деятельности, в том числе по охране окружающей среды, к технике безопасности на производстве и т. д.);

начать проведение ограничительной денежно-кредитной политики, направленной на ослабление инфляции.

Экономическая программа Рейгана (под названием «Новое начало для Америки. Программа экономического возрождения») включала вопросы налоговой реформы, реформы амортизации, антиинфляционной денежно-кредитной политики, реформы дерегулирования экономики США.

Ключевым моментом программы являлась налоговая реформа. Ставки подоходного налога, например, были сокращены в среднем на 23 %. Все это осуществлялось в целях стимулирования инвестиций в производство. Реформа амортизации была направлена на стимулирование обновления основного капитала. Сроки амортизационных списаний укорачивались в среднем на 40 %.

Денежно-кредитная политика была ориентирована на снижение темпов роста денежной массы и учетной ставки процента коммерческих банков. Рост денежной массы был доведен до темпов роста ВНП, что резко убавило темпы инфляции, а снижение процентной ставки стимулировало кредитные заимствования предпринимателей у банков.

Особое значение придавалось реформе дерегулирования экономики, ослаблению ее регламентирования. Реформа была направлена на сокращение численности госаппарата, ограничение его вмешательства в экономику, на усиление свободы предпринимательства и конкурентного выбора.

Реализация этой программы дала экономике США реальный толчок в развитии, и впоследствии, уже при других президентах, государственное регулирование американской экономики стало более гибким и эффективным. Так, в 1983 г. прирост ВВП составил 4 %, в 1987 г. – почти 7 % идо экономического кризиса 1990–1991 гг. составлял 3,5 % в год. В последующие годы вплоть до начала экономического кризиса в 2001 г. среднегодовой прирост ВВП США равнялся более 4 %. Заметно снизилась инфляция (около 3 % в год), а общее число новых рабочих мест, созданных с начала 90-х годов, превысило 20 млн.

Администрация президента Б. Клинтона сочла необходимым пересмотреть некоторые приоритеты экономического развития страны. На передний план были выдвинуты социальные проблемы: повышение уровня доходов малообеспеченных слоев населения, улучшение медицинского обслуживания, дальнейшая компьютеризация школ и подключение их к системе «Интернет». В президентский план были включены и программа поощрения долгосрочных государственных и частных инвестиций в ведущие отрасли экономики и меры по уменьшению бюджетного дефицита, в первую очередь за счет сокращения военных расходов. Кроме того, президент предложил программу некоторого повышения налогов для состоятельных слоев населения.

Новый президент США Д. Буш начал свой срок, по существу, продолжением прежней экономической политики, однако после террористического акта 11 сентября 2001 г. резко изменил курс, начав повышать военные расходы, что вызвало рост бюджетного дефицита. Но при этом продолжалась линия на снижение ставок налогообложения, наращивание социальных расходов. К этому добавилась политика, направленная на снижение курса доллара и процентной ставки ФРС в интересах стимулирования экономического роста.

В целом же можно считать, что в США сложились оптимальные отношения между экономикой и государством. Никто не требует ухода государства из экономики или чрезмерного его вмешательства в сложившуюся рыночную систему. Государство служит этой системе, эффективно поддерживает ее и помогает ей.

3.6. Американские технологии

Главным элементом экономического подъема в США является бурное развитие информационных технологий.

В течение последних лет темпы роста производства компьютеров, программного обеспечения и средств связи во много раз опережали темпы роста американской экономики в целом. Именно эти отрасли промышленности способствовали удлинению периода подъема экономики страны.

Сегодня появился такой термин, как "новая экономика". Под новой экономикой понимается интеллектуальная экономика, базирующаяся на информационных, наукоемких и высоких технологиях. На долю этого сектора американской промышленности приходится около 30 % ее продукции. Новая экономика сегодня стала важнейшим фактором конкурентоспособности производства США. А по уровню конкурентоспособности своей продукции США в течение последних лет занимают 1—2-е места в мире.

США являются крупнейшим экспортером современных технологий в другие страны. Годовой экспорт технологий из США превышает 40 млрд долл., а положительное сальдо в торговле ими составляет порядка 30 млрд долл. Сегодня это один из самых перспективных видов международного бизнеса. Темп роста продукции высокотехнологичного сектора в 2,5 раза превышает темп роста всей обрабатывающей промышленности США.

В США из шести известных технологических укладов сегодня уже прочно утвердились два последних – пятый и шестой. Эти уклады связаны с широким распространением автоматизированного производства, гибких и интегрированных производственных систем, информационных технологий, с органическим включением национального производства в глобальные производственные, инновационные, финансовые и иные сети.

Американские современные технологии очень привлекательны, особенно для развивающихся стран и стран с переходной экономикой. Однако в последние годы конкурентная борьба между самыми развитыми странами в этой сфере все время обостряется, и США будет все труднее сохранять свое лидерство.

Выводы

1. Экономика США – наиболее зрелая, комплексная и эффективная экономика в современном мире.

2. Экономика США показала хорошую адаптивность к меняющимся условиям и сумела сохранить свое превосходство.

3. Американские ТНК создали в послевоенный период внушительную вторую экономику США за рубежом.

4. В системе производительных сил американской экономики огромную роль играют высокопрофессиональная рабочая сила, целая армия ученых, инженеров и конструкторов.

5. Темпы роста экономики США не являются самыми высокими, но вполне достаточны для удовлетворения растущих платежеспособных потребностей внутреннего рынка страны. Тем не менее в последние годы они снизились, страна стала переживать серьезный кризис своего ипотечного рынка. ФРС вновь стала снижать процентную ставку в интересах стимулирования производства и экспорта.

6. Крупный и мелкий бизнес в экономике США взаимно дополняют друг друга, и негативная тенденция к концентрации производства уже давно подавляется действием соответствующих антимонопольных законов.

7. Американское государство достаточно умеренно вмешивается в экономику, поощряя прежде всего предпринимательство, конкуренцию и НТП.

8. В своем развитии американская экономика ориентируется на высокие технологии и высшую конкурентоспособность в мире.

Вопросы и задания для самопроверки

1. Дайте характеристику американской экономики после Второй мировой войны.

2. Как ответила экономика США на меняющиеся условия в мире?

3. Что такое ТНК и какова их роль в экономике США?

4. Каковы темпы экономического развития США на современном этапе?

5. Охарактеризуйте систему производительных сил в экономике США.

6. Какие сдвиги происходят в структуре рабочей силы США?

7. Какие сдвиги происходят в структуре основного капитала США?

8. В чем выражается экономия в использовании сырья в экономике США?

9. Дайте характеристику американской финансовой системы.

10. В чем выражается государственное регулирование экономики США?

11. Дайте характеристику составных частей «рейганомики».

12. Что такое «новая экономика» и высокие технологии?

Литература

Мировая экономика: прогноз до 2020 г. М., 2007.

Мировая экономика. Экономика зарубежных стран. М., 2000.

Васильев Ю. Активизация научных исследований в США, или путь к изобилию. М., 2007.

Экономика США. М., 2003.

Maddison A. The World Economy: A Millenial Perspective. OECD, 2001.

На протяжении сравнительно долгого времени, до середины XIX столетия, Европа прочно занимала лидирующие позиции в мире, затем на передний план выдвинулись США. Западная Европа особенно сильно отставала от США сразу же после Второй мировой войны в результате военных действий и огромных разрушений на ее территории. Однако постепенно она стала наращивать свою экономическую мощь, и в настоящее время совокупный ВНП Западной Европы превышает ВНП США. На этот регион приходится 50 % мирового экспорта и 40 % золотовалютных резервов мира, что значительно больше, чем в США.

Главную движущую силу возрождения и развития Западной Европы составили рынок, частное предпринимательство, конкуренция, интеграционные процессы при разумном государственном регулировании. Только на этой основе и могла быть создана эффективная современная экономика, достигнуты благополучие и процветание широких масс людей.

Вторая движущая сила послевоенного укрепления Западной Европы – развитие демократизации и правового государства, обеспечившее реальную свободу и суверенитет личности, защиту человеческих ценностей, попранных войной и фашистской диктатурой до войны. Оба фактора тесно взаимосвязаны.

Экономическое развитие Западной Европы в послевоенный период прошло пять этапов.

4.1. Первый этап экономического развития (1945–1950 гг.)

Данный этап связан с восстановлением довоенного (1936 г.) уровня экономического развития региона, который был достигнут уже в 1949 г.

Не следует, однако, забывать, что удельный вес Западной Европы в промышленном производстве капиталистического мира сократился с 38 % в 1937 г. до 31 % в 1948 г., а в экспорте товаров – с 35 до 28 %. Западноевропейские страны сразу же после войны оказались в экономической и политической зависимости от США, их золотовалютные резервы сократились с 9 млрд долл. в 1939 г. до 4 млрд в 1948 г. и были в 6 раз меньше, чем в США.

Но США решили оказать реальную помощь в восстановлении экономики стран Западной Европы и с этой целью предложили план Маршалла (7 июня 1947 г.). Общая сумма государственных ассигнований по предложенному плану составила 17 млрд долл. (около 100 млрд долл. в нынешних ценах), что было весьма существенной величиной. Более половины этих средств получили Великобритания, Франция и Западная Германия. Кроме того, в Западную Европу был направлен поток частного американского капитала в форме прямых инвестиций и кредитов.

Экономическая помощь западноевропейским странам предоставлялась на основе двусторонних соглашений при условии свободы предпринимательской деятельности в странах-реципиентах. И хотя 70 % этой помощи составляли американские поставки продовольствия, топлива и удобрений, главная цель «плана Маршалла» заключалась в развитии западноевропейской промышленности, внутриевропейской торговли и укреплении валют западноевропейских стран.

Помощь по «плану Маршалла» была предложена и Советскому Союзу, а также странам Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ), серьезно пострадавшим от войны. Однако советское руководство отказалось от помощи и тем самым соответствующим образом повлияло на такой же отказ своих новых союзников. СССР официально подверг критике идею «плана Маршалла», рассматривая его в качестве механизма американского вмешательства во внутренние дела европейских стран и чуть ли не закабаления Западной Европы. В советской печати была поднята волна критики «американского проникновения» и «нового порабощения» Западной Европы. На деле же СССР вел линию на раскол Европы, на создание противника в холодной войне в интересах мобилизации внутренних сил и укрепления господства Коммунистической партии внутри страны и своего влияния на страны ЦВЕ. Известно, что ничто так не укрепляет идеологию и господство правящих верхов, как образ «врага». К сожалению, Запад принял эту политику и ответил на нее укреплением своего противостояния СССР и другим социалистическим странам, решив в конечном счете добиться победы в «холодной войне».

Важным событием в рассматриваемом периоде явились экономические реформы в Западной Германии, получившие название шоковой терапии. Эти реформы были связаны с именем директора Управления хозяйства объединенных зон оккупации Людвига Эрхарда – впоследствии канцлера Западной Германии (1963–1966 гг.) после К. Аденауэра. Однако инициатива в проведении реформ принадлежала США, которые через административные органы своих оккупационных войск в Германии давали необходимые консультации и импульс немецким специалистам.

Экономическая реформа Л. Эрхарда была направлена на решительный отход от нацистского прошлого, от тоталитарной командной экономики фашистской Германии. Главные рычаги экономического возрождения страны Эрхард видел в свободной частной инициативе, конкуренции в сочетании с активной, но не командной ролью государства в хозяйственной жизни.

Экономическая реформа основывалась на денежной реформе, свободных ценах и свободной предпринимательской деятельности (напрашиваются аналогии с «шоковой терапией» в Польше в 1990 г. и в России в 1992 г.).

Весьма непопулярной поначалу из-за своей жесткости стала денежная реформа, когда 21 июня 1948 г. старые гитлеровские рейхсмарки были отменены и вместо них каждый немец получил по 40 новых дойчмарок, потом к ним добавили еще по 20. Заработная плата и пенсии выплачивались в новых марках по курсу 1:1, половину сбережений в банках можно было обменять по курсу 1:10, вторую половину позже уж обменивали по курсу 1:20. Денежные обязательства предприятий пересчитывались по курсу также 1:10. Получив наличность для выплаты первой заработной платы, предприятия в дальнейшем должны были существовать за счет сбыта своей продукции. Обязательства банков и учреждений бывшего рейха в основном аннулировались.

Это была действительно жесткая реформа, намного более жесткая, чем потом в Польше или России, да и обстановка в Германии в 1948 г. была куда более тяжелой. Но другого способа покончить с инфляцией Эрхард не видел, и фактически в один день, опираясь на «военную диктатуру» весьма авторитетной оккупационной администрации, Западная Германия освободилась от огромной массы обесцененных старых денег и начала путь к реальной рыночной экономике.

Через 3 дня после денежной реформы была проведена реформа цен. В гитлеровской Германии, несмотря на сохранение частной собственности и конкуренцию, многие цены устанавливались государством административным путем. Теперь же цены были отпущены на свободу. Эрхард отменил сотни старых предписаний, регулировавших экономическую жизнь, упразднил административное распределение ресурсов и контроль над ценами. В результате на глазах всех немцев почти сразу же исчез «черный рынок», магазины заполнились товарами и вместо поисков продуктов люди стали заботиться об их производстве, о зарабатывании новых денег. Инфляция почти не ощущалась, ибо цены возрастали практически в соответствии с повышением заработной платы, а она, в свою очередь, – в соответствии с ростом производительности труда (за первый год реформ – на 1/3).

В полной мере проявила свою исключительную роль свобода предпринимательства. На достижение реальной свободы предпринимательства без урезания прав потребителей была направлена новая кредитная и налоговая политика. По словам Эрхарда, покупатель снова стал «королем», определявшим лицо рынка. Производитель, говорил Эрхард, должен всегда находиться в состоянии полной готовности предлагать на рынке новые виды товаров и услуг. И только учет желания потребителя даст ему возможность получать прибыль. При этом основой «благосостояния для всех» на деле стал мелкий и средний бизнес. Начав реформу «сверху», Эрхард специально предупреждал об опасности последующего чрезмерного, тем более прямого вмешательства государства в рыночную экономику.

Так Эрхард строил социальное рыночное хозяйство для своей страны. Однако и оппонентов у него было немало – профсоюзы, левые партии, крупный бизнес, концерны. Причем Эрхард настаивал на запрете монополий, стремившихся к господству на рынке, к ухудшению свободной конкуренции. Теперь уже общепризнано, что экономическая реформа Эрхарда в Германии была проведена профессионально и грамотно, поэтому имела заслуженный успех. Последующие эпигонские реформы в других странах подобного успеха, как правило, не достигали.

Что же объективно способствовало такому успеху, не считая помощи США и профессионализма немецких экономистов и политиков?

Во-первых, поддержка широких слоев населения, разочаровавшихся в нацистском прошлом своей страны.

Во-вторых, широкая денацификация страны, осуждение фашистского преступного режима, что сплотило большинство немцев в поисках путей рыночного развития экономики страны, демократизации политической жизни, повышения благосостояния народа. Ведь после поражения во Второй мировой войне в 1945 г. Германия оказалась в катастрофическом положении: разрушенные города, карточная система, пустые полки магазинов, бартер, нравственно-духовное истощение и т. д.

В-третьих, неустанная работоспособность и здоровый патриотизм всех слоев населения, объединившегося в стремлении войти в мировое сообщество на здоровой и прочной основе, напрочь рассчитавшись с преступным прошлым. К этому надо добавить и давние традиции ответственности, дисциплины и внутренней силы нации, столь характерные для развития Германии за предшествующие 100 лет, не уничтоженные 12-летним правлением нацистов.

Результаты реформ не заставили себя долго ждать. Экономика Германии стала восстанавливаться и расти быстрыми темпами, жизненный уровень населения резко пошел вверх, экспорт стал процветать. К середине 50-х годов ФРГ вышла на второе место в мире (после США) по объему золотых запасов.

Можно сколько угодно говорить о последующих успехах экономического развития Германии, о конкретных проявлениях «немецкого экономического чуда», об активной роли Германии в европейских интеграционных процессах (об этом, кстати, речь пойдет далее), однако главное чудо заключалось в том, что, пройдя за 10 послевоенных лет через чистилище экономических реформ, немецкий народ вышел из него полностью обновленной нацией, свободной, доброжелательной, жизнерадостной. Новые поколения немцев разительно отличались от предшествующих поколений, зараженных фашизмом, которому они вынуждены были служить и который они в большинстве своем искренне поддерживали благодаря изощренному воспитанию и пропаганде. Новая Германия извинилась за свое прошлое, официально осудила его и проявила должное терпение после войны, выполняя возложенные на нее мировым сообществом обязательства.

В связи с этим нельзя не отметить и новые добрые отношения, которые постепенно стали складываться между нашей страной и Германией. Сегодня это наш главный экономический партнер и союзник со стороны Запада. Германия взяла на себя роль «моста» по приобщению России и стран ЦВЕ к ценностям западной и особенно западноевропейской цивилизации.

4.2. Второй этап экономического развития (1950–1974 гг.)

Этот этап характеризуется длительным, почти 25-летним подъемом экономики стран западноевропейского региона на здоровой конкурентной основе практически без серьезных перерывов или спадов. За весь период прирост совокупного ВНП стран Западной Европы увеличился почти в 4 раза. Помимо внутренних экономических причин и «плана Маршалла» важнейшим фактором этого роста стало стремление региона выстоять и занять прочное место в начавшемся соревновании и противостоянии СССР и США. Западная Европа находилась как бы посередине двух центров развернувшейся «холодной войны». Кроме того, западноевропейские страны встали перед вызовом национально-освободительного движения в своих колониях, которым они в разное время вынуждены были предоставить независимость.

В итоге, опираясь на собственные ресурсы и опыт, а также помощь США, Западная Европа прочно встала на ноги, добилась серьезных экономических, научно-технических и политических успехов. При этом была реализована давняя мечта европейцев к объединению, ослаблению национальных границ и многостороннему сотрудничеству.

Однако высокие темпы экономического роста Западной Европы в этот период носили экстенсивный характер и требовали значительного наращивания применяемых в процессе производственной деятельности ресурсов капитала и труда. Опережая США по темпам роста ВНП, Западная Европа стала обгонять их и по норме капиталовложений (27 % в 1960–1973 гг.). Вложения в основной капитал увеличивались ежегодно на 5,3 % (в США – на 4,8 % за те же годы), фондовооруженность труда – соответственно на 3,8 и 1,0, производительность труда – на 4,4 и 2,1 %.

Экономика Западной Европы широко ориентировалась в рассматриваемый период на дешевое импортное сырье и иностранную рабочую силу. Поток эмигрантов хлынул в Западную Европу из Югославии, Турции и других государств. Экстенсивное расширение производства вело к строительству новых предприятий и созданию дополнительных рабочих мест. Одновременно быстрыми темпами нарастал экспорт продукции, укреплялись валюты западноевропейских стран. На такой основе была достигнута обратимость национальных валют, налажен широкий экспорт капиталов за границу.

Однако, опираясь на количественные факторы экономического роста, Западная Европа в отличие от США меньше внимания уделяла таким качественным процессам, как НТП, преимущественное развитие высокотехнологичных отраслей, укрепление связи науки с производством. В этом нет ничего удивительного, поскольку данные качественные аспекты более присущи не экстенсивному, а интенсивному типу экономического развития, на который Западная Европа перешла позже. Доля затрат на НИОКР в ВНП главных стран Западной Европы за период с 1960 по 1973 г. лишь приблизилась к 2 %, тогда как в США составила 2,7 %. В рассматриваемый период в странах Западной Европы, как и в США, преобладала кейнсианская модель экономического роста, основу которой составляют форсирование спроса с непременным участием государства и подтягивание к нему производства.

Рассматриваемый второй этап послевоенного экономического развития Западной Европы связан с формированием процесса широкой экономической интеграции. Уже в 1951 г. была создана интеграционная система в рамках черной металлургии и угольной промышленности (Европейская организация по углю и стали – ЕОУС), в 1957 г. заключен исторический Римский договор, объединивший шесть стран Западной Европы (Бельгия, Голландия, Люксембург, ФРГ, Франция, Италия) в Европейское экономическое сообщество (ЕЭС). Впоследствии Сообщество стало активно расширяться (до 15 стран-членов), превратившись в Евросоюз (ЕС), а ныне его членами стали многие постсоциалистические страны.

В 1950–1958 гг. был создан Европейский платежный союз (ЕПС), отменивший многие таможенные пошлины в торговле стран «шестерки» между собой и назначивший единый таможенный тариф на импорт продукции из других стран. Постепенно заработали такие органы ЕЭС, как Совет, Европейский парламент, Комиссия европейских сообществ (КЕС), Европейский суд и т. д.

Члены ЕЭС создали свой бюджет, начали унифицировать налоговую структуру: к 1973 г. налог с оборота был заменен налогом на добавленную стоимость. Интеграция постепенно распространялась на денежную, кредитную и валютную сферы. Вначале был создан Европейский инвестиционный банк, затем Европейский фонд валютного сотрудничества. После длительных дискуссий в 1970 г. был принят «план Вернера», который ставил целью создание Европейского валютного фонда и европейской денежной единицы. Центральные банки стран – членов ЕЭС наладили постоянные встречи для согласования денежно-кредитной и валютной политики.

Однако объективные процессы экономической интеграции не всегда подкреплялись согласованием вопросов на политическом уровне. В 1965 г. в рамках ЕЭС разгорелась борьба вокруг функций его руководящих органов: столкнулись федералисты и конфедераты.

Сторонники федерализма считали, что необходимо усиливать наднациональные полномочия институтов сообщества и переходить на принятие решений не на основе консенсуса (см. гл. 7), а на базе большинства голосов. Они стремились, следовательно, к более жесткой политической интеграции. Однако президент Франции де Голль решил не уступать национальных прерогатив, и Франция в 1965 г. объявила бойкот работе органов ЕЭС, деятельность которых была парализована в течение семи месяцев. Лишь в 1966 г. был наконец достигнут Люксембургский компромисс, согласно которому принцип консенсуса (единогласия) сохранился, но позиции КЕС были ослаблены, права Европейского парламента не расширены. Сторонники конфедерализма на данном этапе взяли верх.

4.3. Третий этап экономического развития (1974–1984 гг.)

Этот этап связан с серьезным замедлением темпов экономического роста и интеграционных процессов. Среднегодовые темпы роста ВНП сократились до 1,7 % (в США– 2,3 %, в Японии – 4,2 %), промышленного производства – до 0,8 % (в США и Японии – соответственно 1,3 и 2,1 %).

Причины столь неблагополучного периода в развитии экономики Западной Европы, который продолжался 10 лет, до конца не ясны. Специалисты обычно ссылаются на «нефтяные шоки» 1973–1974 и 1978–1979 гг., которые были созданы странами-нефтеэкспортерами, членами Организации стран – экспортеров нефти (ОПЕК). Резко ухудшились условия внешней торговли для Западной Европы, что вызвало необходимость срочного перераспределения инвестиционных и иных ресурсов в энергосбережение, закупку и переработку сырой нефти. Одновременно усилилось государственное регулирование экономики, более отчетливо проявились циклические факторы в развитии экономики. Возник эффект импорта инфляции из США. Страны Западной Европы ввели плавающие курсы валют, повысили темпы роста социальных расходов, которые стали обгонять рост производительности труда, и т. д.

И тем не менее в рассматриваемый период начался переход с экстенсивного на интенсивный тип экономического развития. Несмотря на падение нормы прибыли, ухудшение общих условий воспроизводства, усилился процесс обновления и модернизации основного капитала. В воспроизводственной структуре капвложений стала заметно нарастать доля амортизации. В ФРГ, например, она увеличилась с 42 до 71 % в общей сумме инвестиций в промышленность за 1970–1985 гг. Все это сопровождалось сокращением сроков морального и физического износа основного капитала, ускорением его обновления. Однако доля расходов на расширение основного капитала сокращалась, что негативно сказывалось на расширении числа рабочих мест и обостряло проблему безработицы.

Важные сдвиги произошли в технологической структуре капвложений: стала заметно расти доля оборудования. Так, в 1973–1985 гг. доля оборудования в структуре инвестиций возросла в ФРГ с 37 до 48 %, в Великобритании – с 41 до 47, во Франции – с 44 до 57 %.

В отраслевой структуре капиталовложений повышался удельный вес вложений в сырьевые отрасли и в отрасли, связанные с НТР, – электротехническую промышленность, производство ЭВМ, новых материалов. На этот же период приходится начало добычи нефти и газа со дна Северного моря, потребовавшее огромных инвестиций. Появились новые центры развития наукоемких производств, наметилась тенденция к выравниванию уровней экономического развития отдельных стран и регионов.

Несмотря на снижение темпов роста производства, темпы роста экспорта оставались высокими. Тем не менее в результате неблагоприятного общего экономического положения, а также территориального расширения ЕЭС[3] в этот период нарушались принципы функционирования «общего рынка». Стал практиковаться скрытый и даже открытый протекционизм внутри ЕЭС. Члены ЕЭС начали создавать нетарифные барьеры во взаимной торговле. И все же определенный прогресс имел место в области создания Европейской валютной системы (ЕВС) и региональной денежной единицы – ЭКЮ.

Важной особенностью третьего этапа экономического развития Западной Европы является всплеск инфляции, вызванный развалом Бреттон-Вудской валютной системы в 1971–1973 гг.

Как только были сняты ограничения на обесценение денег[4], начался бурный рост цен, и не только в Западной Европе. Однако инфляция в странах этого региона развивалась более быстрыми темпами, чем, скажем, в США и Японии. Среднегодовой рост розничных цен в 1974–1983 гг. в Западной Европе составил 11,7 %, тогда как в США – 7,5, в Японии – 5,5 %. В основе этого процесса лежали такие факторы, как рост денежной массы и издержек производства, монопольное ценообразование, дефицита государственных бюджетов, кредитная экспансия, подогреваемая разросшимся мировым рынком ссудных капиталов. Возникло такое явление, как стагфляция, или инфляция в условиях стагнации экономики.

Размах инфляционных процессов нанес удар по кейнсианству и дал толчок к усилению либерализма в экономической политике, в частности к монетаризму. В начале 1980-х годов монетаризм взял верх в Великобритании, ФРГ, Норвегии, Швейцарии и странах Бенилюкса.

Вместе с тем во Франции, Австрии, Испании, Португалии, Швеции, Греции и Финляндии сохранили свои позиции сторонники социал-реформизма, т. е. более широкого государственного регулирования экономики. В связи с этим заслуживает специального рассмотрения опыт экономических реформ правительства М. Тэтчер в Великобритании, послуживший предтечей «рейганомики» в США.

Несмотря на давние либеральные традиции, в послевоенный период в Великобритании усилилось вмешательство государства в экономику, была проведена национализация ряда отраслей промышленности. Так, в 1945–1948 гг. собственностью государства стали многие банки, шахты, радио и телеграфная связь с заграницей, электростанции, в 1967 г. – многие предприятия черной металлургии и транспорта, в 70-х годах государство скупило контрольные пакеты акций ряда крупных корпораций. Стали создаваться смешанные государственно – частные компании.

Правительство лейбористов, находившееся у власти в 60—70-х годах, проводило политику низких цен на продукцию национализированных предприятий. Более того, оно по-своему пыталось планировать экономическое развитие страны. Так, сначала была разработана программа развития английской экономики, затем «национальный план». Их воплощение в жизнь намечалось соответственно в первой и второй половине 60-х годов. Однако и программа, и план реализованы не были, а попытки проведения их в жизнь закончились ускорением темпов инфляции, ухудшением других показателей экономического развития страны.

В конце 70-х годов темпы инфляции возросли до 15 % в год, в начале этого периода замедлился, а затем и вовсе прекратился рост производства. Например, в середине 70-х годов объем промышленного производства был на 11 % меньше по сравнению с объемом начала 60-х годов. Безработица выросла до рекордных размеров, снизился жизненный уровень населения, резко возрос внешний долг Великобритании.

Все попытки лейбористов решить эти проблемы на путях усиления государственного регулирования экономики успеха не имели. Налицо был кризис экономической политики, основанный на кейнсианской концепции. Смена парадигм оказалась неизбежной. На новый путь встало правительство консерваторов во главе с М. Тэтчер, пришедшее к власти в мае 1979 г. Новое правительство сразу же приступило к проведению в жизнь идей экономического либерализма, направленных на сокращение роли государства в экономике, усиление функций рыночных механизмов саморегулирования.

Была поставлена задача снизить и затем строго контролировать темпы роста денежной массы, снизить ставки налогообложения и ослабить налоговый контроль за функционированием рынка, отменить контроль над ценами и оплатой труда. Одновременно были приняты такие антиинфляционные меры, как сокращение государственных кредитов частному сектору, ограничение государственных расходов вообще. В результате уже к 1982–1983 гг. темпы инфляции снизились до 5 % в год. Затем они несколько возросли.

Другое важное направление монетаристских реформ в Великобритании – курс на значительное сокращение, а в ряде отраслей и полную ликвидацию государственного сектора. Это выразилось в широкой денационализации и стимулировании частного бизнеса. Частным фирмам продавались богатые месторождения нефти в Северном море, угольные шахты, заводы по производству радиоактивных изотопов, национальная компания по перевозке грузов и т. д. Причем в частные руки предлагались только рентабельные предприятия, остальные подвергались санированию. Резко снизился удельный вес государственных капвложений.

В результате смены курса государственной экономической политики в экономике Великобритании произошли важные и достаточно быстрые перемены к лучшему: был остановлен спад производства, инициирован подъем экономики, резко сокращен уровень инфляции, начался рост жизненного уровня населения, укреплены позиции Лондона как одного из финансовых центров мира.

В целом же 70-е годы были периодом перестройки экономики Западной Европы на широкое применение энергосберегающих технологий, всемерное развитие научно-технического потенциала для последующего перехода на интенсивный тип развития. Благодаря этой перестройке экономический кризис 2001–2003 гг. Великобритания преодолела успешнее других крупных европейских стран: в 2003 г. ее ВВП возрос на 2,1 %, в то время как Франции – на 1,6, Италии – на 0,3 %, а Германии снизился на 0,1 %. Это результат приватизации, давшей Великобритании порядка 80 млрд ф. ст., дерегулирования экономики и децентрализации хозяйственного управления. Сегодня в Европе все чаще говорят о преимуществах англосаксонской экономической модели над германской.

4.4. Четвертый этап экономического развития (1985–1990 гг.)

В этот период вновь начался довольно быстрый экономический рост стран Западной Европы, стали укрепляться ее позиции в мировой экономике, завершился переход к интенсивному типу экономического развития. Западная Европа укрепила свои позиции в области НИОКР, приступила к широкомасштабному выпуску собственной наукоемкой, высокотехнологичной продукции. Значительно расширились и укрепились интеграционные процессы на континенте. Практически было завершено создание Европейского внутреннего рынка (EBP) и стало форсироваться создание Европейского валютного союза.

Особенностью экономического подъема в Западной Европе с середины 80-х годов являются его гармоничность и сбалансированность. Положительные сдвиги происходили по многим макроэкономическим параметрам: быстрый рост ВВП и промышленного производства, уменьшение безработицы, падение темпов инфляции, стабильный курс национальных валют, форсирование экспорта, рост прибылей предпринимателей и реальных доходов населения, облегчение налогового бремени, снижение бюджетных дефицитов. На рабочих совещаниях Европейской экономической комиссии ООН, проходивших в 1986–1990 гг. в Женеве, эксперты с удивлением отмечали, что реальные темпы экономического роста стран Западной Европы, как правило, превышали их прежние самые оптимистические прогнозы и ожидания.

Данные о темпах роста важнейших макроэкономических показателей главных западноевропейских стран в рассматриваемый период представлены в табл. 1.

За период с 1984 по 1990 г. совокупный ВВП Западной Европы возрос на 22 %, фонд личного потребления – на 23, капвложения – на 34, промышленное производство – на 23, занятость – на 8,5 %; норма безработицы снизилась с 9,6 до 7,2 %.

В эти годы Западная Европа вновь заметно укрепила свои позиции в мировой экономике, особенно во внешнеэкономической сфере. Положительное сальдо платежного баланса достигло по региону в целом почти 200 млрд долл.

Наряду с количественными показателями следует учитывать ускорившийся рост эффективности производства в странах Западной Европы на базе углубляющейся его интенсификации. В частности, более высокими темпами снижалась материало– и фондоемкость производства.

При снижении темпов роста инфляции и денежной массы происходил процесс выравнивания темпов роста цен по странам. Так, в начале 80-х годов дисперсия цен по группе наиболее развитых стран (отклонение роста цен по странам от среднего уровня роста по группе стран в целом) составляла в ЕЭС около 8 %, к 1990 г. этот показатель снизился до 3 %. Сократился разрыв в темпах роста денежной массы по странам ЕЭС с 4,1 % в начале 80-х годов до 2,6 % в 1989 г. Это важный показатель на пути к «общеевропейскому экономическому пространству».

Таблица 1

Погодовые приросты главных макроэкономических показателей стран Западной Европы в 1984–1990 гг. _(в %)

Существенными факторами в экономическом развитии Западной Европы в конце рассматриваемого периода стали объединение Германии (октябрь 1990 г.) и «бархатные» революции в Восточной Европе в 1989–1990 гг., приведшие к развалу социализма в этом регионе.

Объединение Германии вызвало необходимость переориентации значительной части финансовых ресурсов Западной Германии в целях поддержки рыночной трансформации на территории бывшей ГДР. На эти цели в 1991 г. было направлено около 125 млрд марок, или 4,5 % ВНП Западной Германии. Поток средств продолжался и в последующие годы, продолжается он и теперь, хотя и в значительно урезанных масштабах.

Объединение Германии дорого обошлось не только Западной Германии (увеличился ее бюджетный дефицит, сократился экспорт), но и всей Западной Европе: выросли безработица и инфляция, ухудшилось состояние платежного баланса и бюджетного дефицита. Но лишь в краткосрочном плане. В долгосрочном же плане воссоединение двух Германий существенно усилило новую Германию, ЕС и всю Западную Европу, дало новые рынки сбыта, дополнительные ресурсы. Впоследствии экономическое развитие Восточной Германии стало происходить даже более высокими темпами, чем Западной.

Процесс воссоединения Германии органично включал не только вхождение плановой экономики бывшей ГДР в зрелую рыночную экономику ФРГ, но и адаптацию непримиримых антирыночников, убежденных марксистов бывшей ГДР к реальным ценностям нормального и цивилизованного западного общества. Это был трудный процесс, связанный с пересмотром убеждений, сложившихся точек зрения и т. д. Но он прошел мирным и вполне цивилизованным путем. Никто не выходил на демонстрации с портретами Маркса, Энгельса или Ленина, Сталина. Жизненный уровень немцев из восточных земель стал быстро расти.

Антисоциалистические революции в странах Восточной Европы и последующий развал СССР также оказали влияние на экономику Западной Европы, заставив западноевропейские страны переориентировать часть своих ресурсов в восточном направлении. Речь идет не только о торговле и инвестициях, но и о прямой помощи. Страны Восточной Европы, а затем и страны Балтии и некоторые страны СНГ взяли курс на экономическое сотрудничество с западноевропейским регионом.

В этот же период встал вопрос о создании Европейской валютной системы (ЕВС). В декабре 1991 г. главы государств ЕЭС договорились на встрече в Маастрихте (Нидерланды) о том, что ЕВС станет реальностью до конца XX столетия. А это значит, что на огромном пространстве, включающем 12 европейских стран, будет функционировать единая денежная единица, что снимет вопросы о дисперсии роста цен и денежной массы, унифицирует проблемы инфляции.

Маастрихтский договор предусматривал постепенный переход к ЕВС. Вначале ЕВС охватила страны, которые уже были готовы выполнить установленные параметры по темпам инфляции, размерам бюджетного дефицита и государственного долга. Затем к ним постепенно присоединялись и другие государства. Теперь так называемая еврозона включает 12 стран – членов ЕС.

4.5. Пятый этап экономического развития (1991 г. – …)

Пятый этап послевоенного экономического развития Западной Европы начался с экономического кризиса. Промышленное производство стало сокращаться уже в 1991 г. (—0,2 %), затем этот процесс набрал ускорение (—0,9 % в 1992 г. и —2,6 % в 1993 г.). Особенно значительным падение промышленного производства оказалось в западной части Германии. С 1991 г. началось снижение объемов капитальных вложений и их доли в ВНП, снижение достигло в 1993 г. высоких размеров (—5 %). В целом за период экономического кризиса 1991–1993 гг. падение капвложений в западноевропейском регионе составило 6,4 %.

Все это не могло не отразиться на темпах роста ВВП. Абсолютное падение совокупного ВВП Западной Европы произошло лишь в 1993 г. и составило 0,1 %, в том числе в Германии, Франции и Италии – 1,1–1,3 %. В Великобритании, Финляндии и Швеции падение ВВП началось в 1990 г. и составило за весь период кризиса соответственно по этим странам 3,0; 13,0; 5,0 %.

С 1994 г. экономика Западной Европы вступила в фазы оживления и подъема. Вновь начался здоровый экономический рост, дополняемый важными позитивными сдвигами в развитии интеграционных процессов.

ВВП Западной Европы в 1994 г. вырос на 2,4 %, что перекрыло его падение в период экономического кризиса. После стагнации и некоторого снижения вновь стала расти численность занятых. Однако уровень безработицы также заметно возрос и превысил 9 % общей численности трудоспособного населения, но затем стал снижаться. В этом отношении Западная Европа заметно превосходила США и Японию.

Важным фактором экономического роста Западной Европы начиная с 1994 г. является расширение ее внешней торговли. Темпы роста экспорта по-прежнему заметно опережали темпы роста ВВП.

Тем не менее, как и в прошлые периоды экономического подъема, главным фактором экономического роста являлся внутренний спрос, особенно на товары народного потребления, доля которых в структуре ВНП превышает, как правило, 70 %.

После 1994 г. темпы роста ВВП региона Западной Европы были ниже, чем в США, и составили порядка чуть выше 3 % в среднегодовом исчислении. В последние годы эти темпы замедлились и в 2006 г. составили 2,9 %, в 2007 г. – 2,6 %.

Из стран Западной Европы обращает на себя внимание прежде всего ее главная страна – Германия, где темпы роста ВВП после объединения заметно снизились, снизились также темпы роста капвложений и промышленного производства, но заметно возросли темпы роста экспорта. Возросла и норма безработицы. При этом инфляция находилась на низком уровне.

Прирост ВВП Германии в 2002 г. составил всего лишь 0,2 %, в 2003 г. – 0,1 %, что существенно ниже, чем по Западной Европе в целом. Среднегодовой прирост ВВП этой страны в 1995–2002 гг. был равен всего лишь 1,4 %, или менее 3/4 среднегодового прироста ВВП всей Западной Европы, в 2006 г. прирост ВВП составил 2,9 %, в 2007 г. -2,4 %.

Будучи лидером Западной Европы по экономической мощи, Германия явно испытывает серьезные трудности в экономическом развитии. По мнению многих немецких экономистов и наших российских германоведов, эти трудности связаны не только с бременем восточных земель, нарастанием социальных расходов, бюджетного дефицита и безработицы, но и с самой моделью экономики, противоречиями в ходе проведения экономических реформ в Германии, гипертрофированной ролью государства в экономике. Достаточно сказать, что с 1991 по 2007 г. Западная Германия заплатила за трансформацию социалистической экономики бывшей ГДР в рыночную более 1,5 трлн долл.

Перестройка и очищение неэффективной экономики восточных земель Германии с помощью финансовых трансфертов, идущих из ее западных земель, не знают аналогов в новейшей истории. Похоже, немцы решили всерьез вычистить все остатки социализма из производственной и управленческой инфраструктуры Восточной Германии, который упорно создавался в течение более чем 40 лет (1949–1990 гг.). Недаром приватизация здесь не только проводилась бесплатно, но и субсидировалась государством, если владельцем или собственником становился эффективно работающий частный хозяин и инвестор как единый или коллективный собственник (акционер).

Ни одна постсоциалистическая страна в мире, ставшая на путь рыночной трансформации, не проводила у себя такой чистки неэффективной производственной базы социализма, какая имела место в восточных землях Германии. Несмотря на это, восточные земли Германии и сегодня продолжают оставаться бездонной бочкой для всей страны. К чистке производственной базы добавилась перестройка облика городов, поселков и бывшей страны в целом, которая когда-то была чуть ли не флагманом в мировой социалистической системе.

На таком фоне вполне прилично выглядят темпы экономического роста в Великобритании и Франции. В Великобритании при этом низкая норма безработицы (хотя выше темпы инфляции) и ниже темпы роста промышленного производства и экспорта. В Италии темпы роста ВВП ниже, чем во Франции и Великобритании, а темпы роста промышленного производства находятся между показателями этих стран. Впечатляют высокие темпы роста экономики Испании, но здесь выше уровень безработицы и инфляции, да и по общему уровню экономического развития эта страна пока уступает четырем другим крупным западноевропейским странам.

В 2001–2003 гг. экономика Западной Европы вслед за США вошла в полосу экономического кризиса. Промышленное производство за этот период сократилось на 4 %, хотя ВВП возрос примерно на эту же величину. Однако увеличились безработица и бюджетные дефициты в главных странах этого региона, а скорость выхода из кризиса оказалась заметно ниже, чем в США.

В рассматриваемый период позитивно развивались интеграционные процессы, улучшались отношения со странами ЦВЕ.

В 1991 г. по инициативе ЕС был создан Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) с уставным капиталом 10 млрд ЭКЮ. Главной его задачей стало финансовое содействие реформам в странах ЦВЕ, а также в СССР. Восточноевропейским государствам было оказано содействие в восстановлении, активизации участия или в приеме в такие международные финансовые организации, как МВФ, Международный банк реконструкции и развития (МБРР). Им начали выделять кредиты из Европейского инвестиционного банка.

Парижский и Лондонский клубы – объединения западных официальных (государственных) и частных кредиторов, среди которых главную роль играют страны ЕС, – списали Польше и Болгарии половину их внешних долгов, доставшихся от прежних режимов. На страны ЦВЕ были распространены таможенные преференции по довольно большому кругу товаров, предоставлявшиеся ранее только развивающимся странам.

В этот период стали заметно меняться отношения России со странами Западной Европы. Развал СССР, начавшаяся системная трансформация в новой России вызвали поддержку и участие всех стран Западной Европы. Стала расширяться финансовая поддержка реформ в нашей стране, несмотря на все трудности и проблемы в экономике Западной Европы. Ведущую роль в этой поддержке играла возрожденная и обновленная Германия. Однако со временем наметились и протовоположные тенденции. Что же касается самой Европы, то здесь стали нарастать трудности, связанные с притоком иммигрантов и адаптацией в ЕС новых стран.

Выводы

1. После Второй мировой войны экономика стран Западной Европы прошла в своем развитии пять этапов. Каждый этап имеет свое лицо, свои особенности. Экономическое развитие Западной Европы шло рука об руку с развитием интеграционных процессов в регионе.

2. Послевоенное восстановление экономики завершилось быстро и достаточно организованно. Уровень производства 1936 г. был заметно превышен к 1950 г. Значительную роль при этом сыграл «план Маршалла».

3. Важной особенностью первого послевоенного этапа экономического развития Западной Европы стала рыночная реформа в Германии (реформа Л. Эрхарда), которая в конечном счете вывела страну на позиции экономического лидера в Европе.

4. Обращает на себя внимание почти четвертьвековой экономический подъем в странах Западной Европы (1950–1974 гг.). В результате регион был выведен в число ведущих центров силы в мировой экономике.

5. Вслед за периодом благополучного экономического развития наступил период значительного замедления экономического роста, вынужденной перестройки производства в результате резкого повышения импортных цен на нефть.

6. Подобно реформе Эрхарда в Германии, экономическая реформа в Великобритании в период пребывания на посту премьер-министра М. Тэтчер также была знаковой. Эта реформа (как и «рейганомика» в США) имела целью укрепить предпринимательство и рыночные ценности, умерить государственное вмешательство в экономику.

7. Переход к ускоренному росту экономики в 1985–1990 гг. вновь укрепил позиции Западной Европы в мировой экономике. Совокупный ВНП Западной Европы достиг американского уровня, а затем превзошел его.

8. Современный этап экономического развития стран Западной Европы характеризуется вполне приемлемыми, хотя и не очень высокими темпами роста ВНП, оздоровлением их экономики. На общем фоне развития стран Западной Европы обращают на себя внимание трудности с экономическим развитием Германии. В 2001–2003 гг. экономика Западной Европы вслед за США вступила в период экономического кризиса. В последующем начался нормальный экономический рост, сменившийся его замедлением в результате возникшего ипотечного кризиса в экономике США.

Вопросы и задания для самопроверки

1. Назовите этапы послевоенного экономического развития Западной Европы.

2. Дайте характеристику каждого этапа послевоенного экономического развития Западной Европы.

3. В чем заключается суть «плана Маршалла»?

4. Почему Советский Союз отказался от «плана Маршалла»?

5. В чем суть либеральной реформы Л. Эрхарда и как она проходила?

6. Назовите причины инфляционных процессов в странах Западной Европы.

7. В чем заключалась реформа М. Тэтчер в Великобритании?

8. Денационализация в Великобритании при М. Тэтчер.

9. Как повлияло воссоединение Германии на экономику Западноевропейского региона?

10. Охарактеризуйте современное состояние экономики Западной Европы.

Литература

Европа в России: опыт экономических преобразований. М., 1996.

Европа: вчера, сегодня, завтра. М., 2002.

Западноевропейские страны: особенности социально-экономических моделей. М., 2002.

Зарицкий Б. Экономика Германии: путь по лестнице, ведущей вниз. М., 2003.

Быстрый экономический рост Японии после окончания Второй мировой войны, получивший название японского экономического чуда, привлек внимание всего мира. Стремление объяснить глубинные причины этого феномена породило огромное количество книг и статей, опубликованных как в самой Японии, так и в других странах.

Начиная еще с эпохи незавершенной буржуазно-демократической революции Мэйдзи (1867 г.) Япония после 300-летней самоизоляции предпринимала огромные усилия по модернизации своей экономики и общества, индустриализации и становлению на путь современного экономического развития. И лишь к середине 70-х годов XX столетия, т. е. более чем через 100 лет, эта цель была достигнута. Япония стала не просто державой номер два по объему производимого ВНП, но и главным соперником и конкурентом США на мировом рынке, лидером НТП в ряде важнейших и наиболее перспективных его направлений.

После победы над Российской империей в войне 1904–1905 гг. Япония испытала манию величия, которая привела ее к формированию серьезной военной мощи, союзу с фашистской Германией и к агрессии против ряда стран, включая США. Все это окончилось ее позорным поражением во Второй мировой войне. Тем не менее страна смогла встать на новый путь в своем развитии, начать глубокие преобразования в экономике и обществе.

5.1. Основные импульсы послевоенного экономического развития Японии

Многие японские специалисты подчеркивают, что для правильного понимания тех факторов, которые Япония использовала для ускоренного роста своей экономики, важно обратиться к периоду окончания Второй мировой войны, который дал стимул процессу восхождения страны к экономическим и научно-техническим высотам сегодняшнего дня.

Испытав горечь поражения, состояние полного краха и прострации после атомных бомбардировок, Япония как страна с невысоким уровнем экономического развития должна была коренным образом изменить национальное и экономическое мышление, выбрать для себя принципиально новую стратегию развития. Эта стратегия опиралась на принципиальный отход от прошлого, создание новой структуры экономики и новой техники, новых стимулов к труду, демократизацию общества, развитие рыночных отношений и предпринимательства. Со временем на пути развития Японии встал и более конкретный ориентир – Соединенные Штаты Америки, которые, однако, упоенные победой и своим превосходством, не ставили перед собой подобных задач. Тогда никто и не помышлял, что Япония вообще способна решать столь сложные задачи.

Капитуляция Японии произошла 2 сентября 1945 г. Страна была оккупирована американскими войсками. Ее экономика находилась в состоянии полного хаоса. Выпуск промышленной продукции сократился до 20 % довоенного уровня. Как и в Германии, в стране сохранялось прямое распределение продукции. Процветала инфляция. Экономика возрождалась медленно: довоенный уровень производства был восстановлен не в 1949 г., как в Западной Европе, а только к 1953 г.

Как и в Германии, программа восстановления хозяйства Японии была разработана по инициативе оккупационной администрации, лично ее командующего – генерала Д. Макартура. Была приглашена группа американских предпринимателей и менеджеров во главе с управляющим Детройтским банком Д. Доджем, которые и разработали соответствующую программу на 1946–1952 гг. (годы оккупации).

На период действия программы реформированию подверглись все стороны общественно-экономической жизни страны, включая общественный строй, хозяйственный уклад и государственное устройство. Начался активный процесс демилитаризации и демократизации Японии, перехода от тотальной командной экономики с упором на административно-контрольные функции к либеральной рыночной. Значительное развитие получили предпринимательские и рыночные структуры.

Главной из демократических реформ стал роспуск в 1947–1948 гг. дзайбацу, или холдингов, державших в своих руках акции закрытых вертикальных концернов в военно-промышленном комплексе (ВПК) страны. Были разукрупнены гигантские промышленные и торговые компании, а их акции пущены в свободную продажу. Повсеместно протекал процесс формирования независимых фирм. Антимонопольным законодательством 1947 г. запрещались картельные соглашения, различные виды рыночной дискриминации и создание жестких монопольных структур. Свобода торговых сделок и доступа к источникам кредитования получила правовую защиту. Все это заложило основы для создания здоровой рыночной, конкурентной экономики.

Важной стартовой реформой вслед за демилитаризацией и антимонопольной реформой была земельная реформа, проводившаяся в 1947–1950 гг. В соответствии с реформой государство выкупало помещичьи земли с последующей их продажей крестьянам, ранее бывшим арендаторами этих земель. Размеры участков ограничивались площадью до 1 га. К 1950 г. японские крестьяне получили 80 % всей арендной земли, что позволило сформировать слой свободных мелких фермеров и ликвидировать слой феодалов. Япония получила солидный крестьянский сектор с частной собственностью на землю. В результате стали развиваться товарно-денежные отношения между городом и деревней (русское слово «смычка» часто употреблялось в Японии в те годы), росла емкость внутреннего рынка, начался широкий процесс накопления капитала для последующей индустриализации.

В 1950 г. была проведена радикальная бюджетная реформа, направленная на достижение строгой сбалансированности и бездефицитности госбюджета. Убыточным предприятиям отказывали в предоставлении субсидий, прекращали компенсационные выплаты военным заводам за конверсию, был принят единый фиксированный валютный курс (без обратимости иены), предприятиям и банкам разрешалось проводить операции за рубежом. Все это остановило инфляцию, позволило отменить контроль над ценами и в конечном счете полностью утвердить в стране рыночные отношения.

На базе конверсии военных предприятий и новых инвестиций были созданы такие новые для Японии отрасли экономики, как автомобилестроение, производство электробытовых приборов, синтетических волокон, нефтехимия, электроника и др. На новой технической основе формировался массовый выпуск практически всего известного набора отраслей обрабатывающей промышленности. Таким образом, практически к концу 1960-х годов сложилась надежная индустриальная основа для широкомасштабного конкурентоспособного экспорта и успешного вхождения Японии в систему мировой торговли. Со временем страна все больше ориентировалась на высокотехнологичные отрасли, что давало огромное положительное сальдо в ее торговом балансе.

В процессе перестройки японской экономики были довольно активно использованы рычаги государственного регулирования в интересах формирования рыночной экономики. Были приняты чрезвычайные меры по регулированию денежной массы, а на ранней стадии реформ даже были введены временные карточки для распределения 34 видов промышленного сырья и 52 видов потребительских товаров, включая продовольственные. Государство вводило селективные налоговые и кредитные льготы, осуществляло выборочный контроль над конкурентами в отдельных отраслях.

Более того, широко применялось государственное планирование, которое, однако, носило не командный, а сугубо рыночный, индикативный характер. С 1955 г. на непрерывной основе регулярно составлялись планы, в соответствии с которыми намечались конкретные отраслевые приоритеты в развитии японской экономики. Вначале упор делался на развитие базовых отраслей (черная металлургия омическая промышленность, энергетика, судостроение, торговый флот), а уже позднее – на развитие автомобильной и нефтеперерабатывающей промышленности. В конце 60-х годов на первое место выдвигается электроника, особенно производство домашней электронной техники, снискавшей огромную популярность во всем мире.

В результате среднегодовые темпы экономического роста (ВНП) страны за период с 1955 по 1975 г. составили примерно 11 %. Это и было «экономическим чудом». Впоследствии темпы экономического роста Японии стали снижаться и в настоящее время составляют всего лишь порядка 2–3 % в год.

Чем было обусловлено это «чудо»?

5.2. Причины, обусловившие «японское экономическое чудо»

Обычно принято считать, что своим успехом Япония обязана высокой норме капиталовложений, низкой оплате труда, форсированному экспорту своей продукции и отсутствию больших военных расходов. Это, несомненно, так. Достаточно сказать, что норма капвложений в начале 1970-х годов достигла в Японии небывалого для стран Запада уровня: 38–39 %. Но в то же время успех экономического развития Японии зависел и от ряда других причин.

Экономическое и научно-техническое развитие Японии в послевоенный период опиралось и ориентировалось на растущий массовый спрос как внутри страны, так и за рубежом, имевший прежде всего потребительский характер. Постоянно возрастало обратное воздействие личного потребления на производство и его эффективность. В результате японский бизнес быстро окупал свои затраты, реализовывал высокую норму прибыли, а растущее накопление немедленно направлял в производственное инвестирование. Правящие круги и бизнесмены страны хорошо понимали, что при высоких темпах экономического роста, поддерживаемых растущей нормой капвложений, существует реальная опасность вхождения хозяйства страны в порочный круг «производства ради производства», и делали все, чтобы избежать его на основе быстрой оборачиваемости оборотного и окупаемости основного капитала, высоких темпов капитального строительства и нововведенческого процесса, четкой организации производства.

В Японии очень серьезно была воспринята мысль о том, что недоплата трудовых усилий или, что еще хуже, уравнительная оценка существенно разных результатов труда, а также экономически необоснованная переплата не способствуют росту производительности труда коллектива, созданию положительного климата на производстве. Японскому капиталу удалось заинтересовать широкие массы трудящихся в производительном труде путем продуманной системы его оплаты в соответствии с количественными и качественными параметрами, с учетом конечных результатов не только отдельного работника, но и всего кадрового состава предприятия.

Таким образом были приведены в действие общественные силы, обеспечившие быстрый экономический и технический прогресс страны. Широкое распространение получили бригадные формы организации труда и его оплаты, патернализм и другие факторы. Этой же цели служили система пожизненного найма, формирование профсоюзов не по отраслевому, а по фирменному признаку, четкая премиальная система, привязанная к результатам труда и трудовому стажу. Размер премий, стимулирующих те или иные показатели эффективности производства, мог достигать на японских предприятиях полугодовой суммы заработной платы.

Пожизненный наем означает, что работник нанимается на конкретное место работы вплоть до пенсионного возраста. В случае избытка рабочей силы руководство предприятия или фирмы ограничивает сверхурочные работы, отказывается от приема новых работников. В этих условиях возникающие на предприятиях вакантные места замещаются за счет продвижения по службе работников самого предприятия. Стимул к труду поддерживается системой оплаты за выслугу лет. Однако зарплата все же повышается не за стаж, а за рост квалификации и профессионализма.

Средний японец оказался в итоге органически втянутым в процесс расширения и совершенствования производства, ускорения НТП. Этому способствовала созданная ранее в стране система образования, которая была расширена и усовершенствована. Ныне практически каждый японский промышленный рабочий имеет законченное среднее образование. Большой толчок в развитии получила система высшего образования с ориентацией прежде всего на инженеров и других технических специалистов. Уровень и качество образования в Японии не ниже, чем в США, а по ежегодному выпуску инженеров в области электроники и электротехники Япония намного превзошла США. По общему выпуску инженеров Япония тоже оставила США позади себя.

Важной особенностью японского общества является стремление реализовать националистические цели и таким образом стать лучше других, превзойти развитые в промышленном отношении страны. Не случайно результаты социологического обследования, проведенного в Японии и США, показали, что для американского рабочего его завод, как правило, чужой, а для японского – свой. Так, на американском предприятии лишь 10–12 % рабочих признались, что постоянно думают об общих проблемах его развития и стремятся участвовать в этом, а на однотипном японском – 61 %.

Японский рабочий, имея примерно такую же общеобразовательную подготовку, что и американский рабочий, лучше обучен профессионально. По результатам того же социологического обследования средний японец, пришедший в данную организацию, на протяжении первых 10 лет работы обучается в течение 500 дней, или 50 дней в год, 1 день в неделю. В США этот период в 6 раз короче. Ощущая себя частью организации, где он работает, японец стремится внести рационализаторские предложения, чтобы усовершенствовать производство и принести своей фирме дополнительный доход.

Широкие массы рабочих в Японии всячески привлекаются к рационализаторской деятельности и участию в контроле качества производимой продукции. Получила широкую известность, в частности, практика японских фирм по созданию кружков контроля качества. Эти кружки, состоящие из представителей работодателя и рабочих в лице профсоюза, призваны изыскивать резервы постоянного совершенствования качества продукции в интересах повышения конкурентоспособности и престижа фирмы. Высокое качество товаров позволило Японии завоевать одно их ведущих мест в мире по конкурентоспособности производимой продукции.

Японский стиль управления американцы часто называли скрытым экономическим оружием Японии. В США его внимательно изучали, приглашали японских менеджеров и других специалистов не только для обмена опытом, но и для проведения конкретных работ по перестройке систем управления американскими корпорациями.

В Японии обращают на себя внимание так называемые социальные контракты, цель которых не допустить конфликтных ситуаций путем переговоров и вовлечения профсоюзов в систему принятия решений. Так, широко практикуется проведение консультаций между менеджерами и представителями профсоюзов по конкретным вопросам управления производством, составления планов и коллективных договоров, условий труда, премирования и т. д. Помимо этого промышленный бизнес поддерживает тесный контакт с правительственными ведомствами и банковским капиталом.

Наряду с образованием и стимулированием трудовой активности важным фактором повышения степени использования «человеческого капитала» являются затраты на НИОКР. Сегодня Япония по затратам на науку занимает второе место в капиталистическом мире после США, но темпы роста этих затрат в Японии выше, и в настоящее время их доля в ВВП превышает 3 %. По числу занятых научных работников Япония превосходит Великобританию, Францию и ФРГ, вместе взятых.

Наука в Японии тесно связана с промышленностью. Около 80 % затрат на НИОКР берет на себя промышленность. Естественно, что главный упор при этом делается на прикладные исследования и разработки, в области которых Япония часто демонстрирует превосходство над США. Значительная часть теоретических исследований в университетах страны проводится по заказам промышленности. Почти все НИОКР носят невоенный, гражданский характер.

Разработан план создания в главных префектурах страны многочисленных технополисов – промышленных зон, где частными фирмами совместно с университетами предусматривается создание всех условий для работы предприятий современных отраслей промышленности. В этих зонах, в которых будут проживать до 200 тыс. человек, будут работать предприятия с высоким уровнем развития техники и технологии и различные научно-исследовательские институты.

Правительственные чиновники надеются, что технополисы станут передаточным звеном в цепи создания структуры промышленности XXI в., полигоном для испытания и проверки новейших достижений научной и инженерной мысли.

Целям успешного претворения в жизнь задачи «догнать США» в научно-техническом отношении и занять передовые позиции в мире послужила политика, направленная на соединение инициативы бизнеса с государственным регулированием.

Важную роль в проведении этой политики сыграло Министерство внешней торговли и промышленности (МВТП), созданное в 1953 г. специально для стимулирования и обновления производства и экспорта на базе НТП. Государство оказалось настоящим катализатором экономического роста и научно-технического прогресса, хотя его участие в создании ВНП было не столь значительным по сравнению с США и странами Западной Европы. В результате возникла так называемая японская корпорация – объединение промышленных фирм, банков, профсоюзов и государства, столь грозное для американских и западноевропейских конкурентов.

Первыми отраслями, к которым была применена новая промышленная политика, были сталелитейная, угольная и электроэнергетика. По мере накопления опыта эта политика становилась все сложнее и утонченнее. Она распространилась на судостроение, автомобильную и химическую промышленность, а затем и на станкостроение и другие машиностроительные отрасли. В настоящее время главный акцент в проведении промышленной политики Япония делает на ЭВМ шестого поколения, полупроводники, робототехнику четвертого поколения, биотехнологию и новые материалы. Япония превзошла США по развитию производства сверхмощных ЭВМ и интегральных схем, роботов, видео– и фототехники, керамики и других новейших и перспективных изделий. Это прежде всего наукоемкие изделия, при производстве которых японцы стремятся как можно больше добавить к исходному сырью собственный труд, новую стоимость.

Отдел науки и техники МВТП Японии ежегодно разрабатывает постоянно обновляемый перечень исследовательских тем и изделий. В соответствии с перечнем фирмам выделялась помощь в виде льготного кредитования и налогообложения. Например, фирмам, разрабатывающим или выпускающим принципиально новую, пионерную продукцию, предоставлялись налоговые льготы в размере 25 %, а по некоторым видам – до 50 % объема затрат на НИОКР. Фирмам, наладившим выпуск особо важных изделий, разрешалось в первый год выпуска их на рынок повышать амортизационные отчисления в размере до 25 % стоимости их продажи; 70 % доходов, полученных от экспорта новейшей техники и технологии, освобождались от налогообложения.

Япония в полной мере использовала преимущества молодой страны, вбирающей опыт США. За период с начала 50-х по конец 70-х годов было зарегистрировано около 34 тыс. случаев приобретения японскими компаниями иностранной техники и технологии, платежи за использование которой составили примерно 11,1 млрд долл. К началу 70-х годов на долю продукции, выпускаемой на основе применения иностранной техники и технологии, приходилось 10 % общего объема промышленного производства страны.

Вначале заимствование Японией чужой техники и технологии имело характер простой имитации. Однако постепенно имитация переросла в серьезную переработку исходной идеи и ее технологическое воплощение. Япония стала закупать лучшие американские образцы изделий или лицензии и создавать на этой основе практически новые продукты более высокого качества. На повестку дня встал вопрос о технологической независимости страны.

Экономическая молодость Японии обусловила возраст ее предприятий и станочного парка. По сообщениям печати, средний возраст японских предприятий был меньше, чем в США и ФРГ. В Японии появилось больше промышленных роботов и гибких автоматизированных систем, чем в США.

Из-за врожденной слабости японской экономической базы (отсутствие своего сырья, узость внутреннего рынка и зависимость от внешнего рынка) и необходимости ее максимальной компенсации правящие круги и бизнес страны стали выдвигать далеко идущую программу превращения Японии в крупную и во многом независимую технологическую державу, крупного экспортера новейшей (уникальной) продукции и технологии. Всячески поощрялся экспорт наукоемкой продукции и прежде всего электронной техники. В результате страна из чистого импортера превратилась в чистого экспортера новой техники. Япония стала предлагать мировому рынку продукты, часто не имеющие конкуренции в других странах, созданные в основном на базе собственных исследований и разработок. Японцы не делали секрета из того, что они хотят превратить свое высокоиндустриальное общество в общество, основанное на глубоких знаниях и высокой технологии.

Нельзя сбрасывать со счетов и особенности японского национального характера, национальные черты в социально-экономическом развитии страны. Как уже отмечалось, Япония показала пример эффективного заимствования иностранной техники и технологии, их быстрого освоения и распространения. Это было связано не только с гибкостью государственного вмешательства в экономику страны, но и со спецификой японской культуры, философии и национального характера. Современная японская культура и философия вобрали многие черты феодальных времен, такие, как послушание, преданность хозяину, вера в национальную самобытность и даже исключительность, умение быстро овладевать опытом и знаниями, если они могут принести пользу стране. Наряду с этими чертами успешно прививаются коллективистский менталитет (взгляд, образ мыслей), бригадные методы труда, умение быстро и сообща решать проблемы, особенно если они затрагивают интересы, честь или престиж нации, отрасли или даже отдельной фирмы.

Японский рабочий работает только хорошо, с высокой самоотдачей не потому, что опасается контроля или санкций за плохую работу. Иначе он работать не может, так как это неэтично, не отвечает привычным ему с детства нормам поведения. Нарушение общепринятых моральных устоев грозит строгим осуждением, поэтому лично для японца неприемлемо.

В Японии признают, что быстрый экономический и особенно научно-технический прогресс был бы невозможен в условиях крупномасштабных военных расходов и военного производства. Как известно, доля военных расходов в ВНП в Японии намного ниже, чем в США: до последнего времени она не превышала 1 %.

Сегодня можно с уверенностью утверждать, что прошли те времена, когда военное производство было пионером в создании образцов новой техники. Теперь скорее наоборот: военный сектор использует и монополизирует технические новинки, созданные в гражданском секторе, мешая их коммерциализации. В США многие технические новинки, как правило, засекречивались, изымались из нормального процесса воспроизводства и использовались в ограниченных масштабах в военном производстве. Япония же делала ставку на массовое производство этих технических новинок и их скорейшую коммерциализацию, добиваясь преимуществ на рынке и в техническом прогрессе. Именно этим можно объяснить традиционно высокий социальный статус инженера и исследователя в Японии, особенно в гражданском бизнесе. Из 10 выпускников высшей школы в Японии 9 самых сильных (инженеров) идут в невоенный бизнес и лишь 1 (послабее) – в военное производство. В США наблюдается другая картина: из 10 выпускников 4 самых сильных идут в военное производство.

Особое место в экономике страны заняла внешняя торговля. Япония постоянно ориентировалась не только на самые передовые технические потребности в современном мире, но и на их изменчивость, диверсифицированность. Недостаточная емкость внутреннего рынка (в отличие от США) заставляла страну искать новые рынки сбыта.

Япония представляет собой яркий пример сочетания жесткого протекционизма с агрессивной экспортной политикой. Высокий протекционистский барьер не привел к изоляции японской промышленности от внешнего мира. Более того, со временем протекционизм стал служить Японии не только средством защиты отечественных производителей, но и инструментом агрессивного экспорта, призванного завоевывать внешние рынки, но при этом лишь дозированно открывать свои рынки для иностранных товаров.

В результате выполнения Японией 8-летней программы «токийского раунда» ГАТТ (1979 г.) средний уровень ставок таможенного обложения в стране снизился к 1987 г. более чем на 25 % и по основным промышленным товарам составил в среднем немногим более 3 %. В рамках введенной в 1971 г. Общей системы преференций Япония предоставила льготный таможенный режим (наряду с развитыми в промышленном отношении странами) 140 развивающимся государствам и территориям.

Вместе с тем Япония сохраняет активное нетарифное регулирование импорта. Традиционно защищается слабое отечественное сельское хозяйство: из 77 наименований квотируемых товаров 23 приходятся на сельскохозяйственную продукцию. Широко применяется система стандартов и качественных характеристик, которая служит эффективным средством ограничения импорта.

Япония стала лидером в поставках на мировой рынок ряда высокотехнологичных продуктов – оптоволоконной связи, биотехнологии, роботов, электроники нового поколения, композиционных суперматериалов и др. Развитие ресурсо– и трудосберегающих производств позволяет снижать зависимость страны от импорта сырья и материалов. Сегодня Япония стремится размещать производство бытовой электроники, телерадиоаппаратуры и средств связи среднего уровня в других странах, а готовую продукцию затем ввозить к себе. В настоящее время объем импорта электронных компонентов и полуфабрикатов уже превосходит объем импорта железной руды или нефти.

Характеризуя в целом японский капитализм, следует отметить ряд национальных особенностей, отличающих его от классического капитализма Западной Европы и США. Не случайно японцы не относят свою страну к Западу. Японский капитализм менее статичен, более социализирован, несет отпечаток феодальных пережитков, получивших в новых условиях новое качество, отличается большим развитием коллективистских, кооперативных начал.

Для Японии характерны также специфические отношения между трудом и капиталом, государством и бизнесом. С феодальных времен сохранились «неиспорченность» рабочего человека, его непритязательность, жертвенность, готовность угодить хозяину и т. д. И в то же время это высококвалифицированная рабочая сила, не чуждая веры в национальную предопределенность своей страны, своего общества. Труд японского рабочего отличается большой самоотдачей и сознательностью.

Государственное вмешательство в экономику осуществлялось поначалу достаточно осторожно, селективно, но затем расширялось и усиливалось. Профсоюзы не выступали, как в США, против роботизации и других форм автоматизации.

Американцы во взаимоотношениях с японцами часто не понимали специфических особенностей японского общества и национального характера страны, поэтому порой действовали напролом и не добивались успеха. В результате резко обострилась торговая борьба между США и Японией, обе стороны порой прибегают к жестким протекционистским мерам. При этом администрация США открыто критикует экономическую политику Японии, заставляет ее идти на уступки, угрожая сокращением передачи новой технологии. В свою очередь, японская печать часто в весьма острых выражениях осуждает политику США за грубость, экстремизм, непонимание японской специфики.

5.3. Слабости японской экономики

Несмотря на явные успехи, японская экономика имеет и свои слабости. Конечно, обрабатывающая промышленность Японии успешно выдерживает конкуренцию со стандартами мирового рынка. Речь идет прежде всего о продукции трудоемких отраслей обрабатывающей промышленности, особенно в части сборки, и высокотехнологичном производстве. Другие же отрасли и секторы хозяйства Японии и по уровню производительности труда, и по техническому уровню производства, как правило, существенно отстают от США и стран Западной Европы. В первую очередь это относится к сельскому хозяйству, пищевой, бумажной, цементной, химической, алюминиевой, добывающей, фармацевтической, авиационной отраслям промышленности. То же можно сказать и относительно большинства отраслей сферы услуг.

Помимо сказанного для Японии характерны так называемые врожденные слабости: прежде всего определенные перекосы в структуре экономики, сравнительная узость внутреннего рынка, развитие которого хронически отстает от роста производства. В результате усиливается зависимость страны от внешнего рынка, что еще больше усугубляется из-за отсутствия собственной сырьевой и энергетической базы, недостаточного развития сельского хозяйства и растущего импорта продовольствия. Отрицательное влияние на японскую экономику оказывает неразвитость жилого фонда и социальной инфраструктуры (коммунального хозяйства, зон отдыха), слабая социальная поддержка со стороны государства в области пенсий, пособий, здравоохранения, продолжительный рабочий день.

В связи с некомплексностью структуры экономики и растущей зависимостью от внешнего рынка Япония отличается невысокими показателями социального благополучия. Сложился низкий размер пенсий по старости, растет число разводов и обращений в полицию, наблюдается высокий уровень преступности, особенно детской. По числу самоубийств Япония занимает одно из видных мест в мире.

Отметим также огромную скученность населения и недостаток рекреационных зон в стране. Не решается жилищная проблема. Дело не только в том, что жилая площадь в расчете на одного человека по японским традициям крайне мала. Качество самих строений и внутренней планировки, а также оборудование японских жилищ существенно уступают уровню, типичному для США и стран Западной Европы.

По сравнению с другими развитыми странами в Японии весьма короткий оплачиваемый отпуск и высокая интенсивность труда.

Таким образом, японская экономика обладает как сильными, так и слабыми сторонами. Тем не менее ранее отсталая страна сумела за короткий исторический срок занять одно из ведущих мест в мире по экономической мощи, что не может не вызвать серьезное и внимательное отношение к изучению ее реального опыта.

5.4. Современные реалии

В последние более чем два десятилетия прошедшего столетия среднегодовые темпы роста ВНП Японии заметно снижались и в 90-е годы оказались намного ниже, чем в других развитых капиталистических странах. Так, среднегодовой прирост ВНП в 1971–1980 гг. составил 4,5 %, в 1981–1990 гг. – 4,2; в 90-е годы он оказался на уровне 1–2 %. В 2003 г. прирост ВНП составил всего 0,4 %. Кое-кто на Западе уже стал называть Японию «страной заходящего солнца», хотя в 2004 г. прирост ВНП составил 4,0 %, а в 2006 и 2007 гг. около 2 %.

Однако почти депрессивное состояние нынешней японской экономики не оказывает существенного влияния на мировую конъюнктуру, поскольку страна все еще остается достаточно закрытой: лишь 10 % ее огромного внутреннего спроса покрывается импортом. Другое дело – влияние банковской системы Японии на мировую экономику.

Роль японских финансовых институтов в мировой экономике весьма значительна. По последнему рейтингу 9 из 10 крупнейших по активам банков мира – японские. Размер японских финансовых институтов таков, что банкротство лишь одного из них может дестабилизировать всю мировую финансовую систему. Золотовалютные запасы страны превышают 300 млрд долл.

В конце 1997-го и в 1998 г. японскую экономику поразил сильнейший финансовый кризис, вызвавший падение курса акций и курса иены. Мировое финансовое сообщество приняло решение помочь Японии в преодолении этого кризиса, который особенно поразил ряд стран Юго-Восточной Азии. Ближайшие годы покажут, сможет ли японская экономика справиться с трудностями и встать вровень с США, Германией и Великобританией по темпам роста. Сегодня уже появились первые признаки развития Японии в новом русле.

В чем же причины значительного снижения темпов экономического роста Японии за последние 20 лет после феноменального периода «экономического чуда»?

Подобно ряду других стран, таких, как Швеция, США до «рейганомики», Великобритания до «тэтчеризма», Япония, по-видимому, попала в ловушку чрезмерного государственного вмешательства в экономику, вовремя не скорректировала экономическую политику в сторону либерализма, поддержки рынка и частного предпринимательства. Непосильное бремя государства, ограничения производителей и конкуренции, бюрократизация чиновничьего аппарата, монополизм в ряде отраслей – все это привело к росту издержек производства, ухудшению позиций страны в мировой экономике.

В 1997 г. японское правительство приняло долгосрочную (до 2010 г.) программу экономических реформ, предусматривающую создание и развитие новых перспективных отраслей промышленности и сферы услуг. К числу таких отраслей относятся информационные технологии, биотехнологическая промышленность, авиакосмическая техника, новые источники энергии и энергетическая технология, охрана окружающей среды, реконструкция жилого фонда, весь спектр социальных услуг, организация досуга и развлечений, планирование развития и реконструкция городов, товарооборот, грузовые перевозки, обучение и переквалификация персонала и посредничество в трудоустройстве, услуги по обеспечению предпринимательской деятельности, услуги, связанные с глобализацией экономики (в частности, организация международных ярмарок и выставок), освоение морей и океанов и др.

Программа реформ по развитию названных перспективных отраслей направлена прежде всего на устранение бюрократических помех и ограничение роли государственного аппарата в экономике, а также форсирование НИОКР, улучшение финансирования, развитие структуры телекоммуникаций.

Другой важной составляющей пакета реформ являются меры по сокращению издержек, обременяющих экономику Японии в значительно большей степени, чем в других промышленно развитых странах. Предполагается, что осуществление этих мер позволит снизить издержки до уровня развитых стран. Высокий уровень издержек производства на японских предприятиях объясняется прежде всего государственной опекой и монополизацией ряда отраслей. Это касается, в частности, перевозки грузов внутри страны, снабжения электроэнергией и жидким топливом, телефонно-телеграфной связи, финансовых услуг. Любопытно, что в Японии не говорят о программах «ускорения» роста машиностроения, химии или черной металлургии, как это было раньше в нашей стране. Задача формулируется иначе: необходимо совершенствование производственной инфраструктуры, финансовой системы, социальной сферы.

Важным фактором, обусловившим нынешнее депрессивное состояние японской экономики, является чрезмерная роль крупных корпоративных групп – кэйрэцу, своего рода отпрысков прежних дзайбацу. Корпоративная группа – это непрозрачная межфирменная среда, отличающаяся экономической закрытостью и нарушением принципов открытой конкуренции. В США подобные монополистические объединения разрушаются, так как попадают под антимонопольное законодательство. В Японии такой порядок не предусмотрен, и это ее большая проблема.

В пакет реформ правительства включены меры по разделению многих компаний на самостоятельные предприятия, налоговая и бюджетная реформы, реформа государственного сектора. Реформы проходят не гладко, но есть понимание, что будущее экономики Японии неразрывно связано с либерализацией и совершенствованием ее рыночного, конкурентного механизма, т. е. с теми путями, которые уже прошли многие страны Запада.

Японский опыт создания крупных корпоративных групп переняла Южная Корея, где возникли свои гиганты – чеболи. Кризис гигантизма охватил и эту страну, что должно служить предостережением для России, где имеются не только олигархи, но и их мощные финансово-промышленные группы.

Выводы

1. Потерпевшая сокрушительное поражение во Второй мировой войне Япония приступила к радикальным экономическим и политическим реформам, которые дали реальный импульс возрождению страны и ее экономики.

2. Рыночные и демократические реформы сочетались в Японии с широким применением рычагов государственного регулирования экономики.

3. Большую роль в создании феномена «японского экономического чуда» играла политика в области оплаты труда, активизации «человеческого капитала» и массовой закупки технических новшеств за рубежом.

4. Практическое отсутствие военных расходов весьма благоприятно сказалось на экономическом развитии страны.

5. Наряду с сильными сторонами японская экономика имеет и слабые стороны, некоторые из них носят врожденный характер.

6. В настоящее время японская экономика переживает нелегкие времена. Основными причинами падения темпов развития и депрессивного состояния японской экономики на протяжении последних 20 лет является чрезмерное госрегулирование и развитие крупных корпоративных групп.

Вопросы и задания для самопроверки

1. Какие импульсы стимулировали послевоенное экономическое развитие Японии?

2. В чем смысл земельной реформы, проведенной в Японии?

3. Определите роль США в послевоенном возрождении Японии.

4. Охарактеризуйте роль государственного регулирования в создании «японского экономического чуда».

5. Назовите основные черты феномена «японского экономического чуда».

6. Какова роль импорта зарубежной технологии в послевоенном экономическом развитии Японии?

7. Какова роль «человеческого фактора» в обеспечении «японского экономического чуда»?

8. В чем выражаются национальные особенности развития японской экономики?

9. В чем заключается специфика внешней торговли Японии?

10. Чем объяснить трудности, с которыми столкнулась современная экономика Японии?

Литература

Мир на рубеже тысячелетий. М., 2001.

Мировая экономика: глобальные тенденции за 100 лет. М., 2003.

Мировая экономика. Экономика зарубежных стран. М., 2000. Японская экономическая модель. М., 2005.

Maddison A. The World Economy: A Millenial Perspective. OECD, 2001.

6.1. Из истории вопроса. Методология

Разрыв между странами Западной Европы и США по уровню экономического развития фактически образовался более 100 лет назад и существует до сих пор. Известный западный экономиста. Мэддисон считает, что уже в 1870 г. США были крупнейшей страной мира, на которую приходилось 20 % ВНП главных капиталистических стран, в то время как в 60-х годах XIX в. – примерно 40 %. По расчетам этого ученого, среднегодовой прирост производительности труда в Европе в 1870–1913 гг. составил 1,9 %, а в США– 2,4 %, следовательно, разрыв между ними увеличивался.

В развитии отдельных направлений техники и производства США продемонстрировали свое превосходство над странами Европы еще раньше. Так, в 1851 г. на международной выставке в Лондоне европейцев поразили сельскохозяйственная техника фирмы «Маккормик», револьверы «Кольт», американские швейные машины и резиновые изделия.

В течение многих десятилетий экономика США развивалась при остром недостатке трудовых ресурсов, а стран Западной Европы – при их избытке. Поэтому уровень оплаты труда в США всегда превышал западноевропейский. Кроме того, США были лучше обеспечены сырьем, к тому же более дешевым, чем в Европе. По этим и другим причинам технический прогресс в Соединенных Штатах развивался более высокими темпами и был направлен прежде всего на создание трудосберегающей техники.

Развитие экономики США опиралось на быстро растущий внутренний емкий рынок, а также особенную предприимчивость бизнесменов, выражавшуюся прежде всего в предпринимательских рисках и изобретательстве. На основе этого происходила массовая стандартизация и специализация производства, в Европе же высококачественная продукция выпускалась малыми сериями. И в то же время США делали упор на создание новых видов машин и оборудования, составляя своим соперникам серьезную конкуренцию по новизне производимой продукции. Все эти факторы в сочетании с дешевизной сырья снижали издержки производства в США, способствовали повышению конкурентоспособности американской продукции.

Более высокий уровень оплаты труда в США все же сдерживал снижение издержек производства, но одновременно он обусловливал необходимость быстрого развития производства предметов потребления, т. е. II подразделения общественного производства. Это существенно расширяло емкость внутреннего рынка и в конечном счете стимулировало рост I подразделения, трудовую активность и, следовательно, также служило фактором ускорения экономического развития и повышения конкурентоспособности производства в США в целом.

В 40—50-х годах XX в. разрыв между США и странами Западной Европы по объемам производства еще больше увеличился. В тот период в капиталистическом мире США были практически единственным центром силы, обладающим огромными производственными мощностями и экономическим потенциалом. Позиции Западной Европы были существенно ослаблены Второй мировой войной. В условиях противостояния так называемому лагерю социализма США стремились быстрее восстановить хозяйство стран Западной Европы и Японии, упрочить позиции капитализма. Используя свое превосходство, Соединенные Штаты широко передавали этим странам новую технику и технологию, а также накопленные технические знания.

Массовое заимствование старой американской технологии и техники давало возможность западноевропейским государствам продвигаться вперед в экономическом отношении, но одновременно уже в первые послевоенные годы образовался технологический разрыв, так как не было стимулов для развития собственных научных исследований и внедрения отечественной техники и технологии. Лишь с начала 60-х годов западноевропейские страны приступили к созданию собственной базы НИОКР, что затем позволило им весьма активно приближаться к США как в экономическом, так и в научно-техническом отношении.

Апогеем веры в американское превосходство явилась книга известного французского публициста и общественного деятеля Сервана-Шрейбера «Американский вызов», опубликованная в 1967 г. Пожалуй, в ней впервые растущее американское «технологическое превосходство» было представлено как опасность неминуемого и довольно скорого технического и экономического закабаления Западной Европы Америкой. Впоследствии эта тревога стимулировала расширение «Общего рынка».

С конца 60-х годов в западноевропейских странах и в США состоялось множество конференций, симпозиумов и других встреч, на которых детально обсуждались проблемы соотношения между тремя главными центрами силы в мировой экономике (США – Западная Европа – Япония), и прежде всего касающиеся динамики технологического разрыва. Бурные обсуждения специалистов дали импульс детальному изучению этой сложной и противоречивой проблемы. В результате было признано, что в действительности разрыв не столь уж велик и опасен для Западной Европы, хотя по уровню развития науки, техники и производства США в некоторых областях имеют бесспорное превосходство.

В 60-х годах в обостряющемся соперничестве с США наряду с Западной Европой все большую роль начинала играть Япония, которая стала превосходить США по производству многих важнейших видов продукции на душу населения (сталь, чугун, суда, синтетическое волокно, телевизоры, полиэтилен и т. д.).

Достижение таких результатов было обусловлено действием разных факторов, в том числе и более высокой интенсивностью труда в Японии по сравнению с интенсивностью труда в западноевропейских странах и США. В Японии были и остаются наивысшими норма сбережений и норма капиталовложений, установлена весьма продолжительная рабочая неделя. Япония продемонстрировала пример эффективного освоения массовых закупок зарубежной техники и технологии, особенно американской. Это позволило стране не только сэкономить собственные средства на развитии НИОКР, но и существенно сократить сроки освоения новых мощностей, быстрее перестроить старый и создать новый производственно-технический аппарат. По данным исследования японских специалистов, свыше 42 % используемой промышленными фирмами техники и технологий обязано своим происхождением импорту.

Однако ныне США, оставаясь ведущей державой мира, безвозвратно утратили ряд важных преимуществ.

Во-первых, в прошлом США, находясь по другую сторону океана, могли позволить себе пребывать в удобной позиции «блестящей изоляции» и не очень беспокоиться об экономических отношениях с иными странами. В современных условиях возросшей взаимозависимости, глобализации мирового хозяйства в целом и хозяйства главных капиталистических стран в особенности такое положение уже невозможно. Американская экономика теперь тесно связана с другими национальными и региональными хозяйствами и ощущает растущую зависимость от них.

Во-вторых, по экономической мощи, уровню экономического развития, эффективности производства и ряду внешнеэкономических показателей США, вырвавшиеся вперед после Второй мировой войны, постепенно стали сдавать свои позиции. Используя американскую технику, научно-технические знания, производственный и управленческий опыт, страны Западной Европы и Япония начали активно догонять США в экономическом отношении, на равных конкурировать с ними, превратились из «младших партнеров» в практически равноправных экономических соперников.

В-третьих, сегодня США уже не так сильно отличаются от Западной Европы и Японии по уровню потребления сырья из развивающихся стран, хотя в прошлом Америка практически не нуждалась в иностранных источниках сырья. Отсюда и заинтересованность американцев в совместном со своими союзниками решении сырьевых проблем, особенно в части энергоносителей.

В настоящее время соотношение сил между главными центрами мировой экономики находится под огромным влиянием научно-технической революции, качественных сдвигов в механизме капиталистического воспроизводства и в международной торговле, гибкости структуры промышленного производства, доступности источников сырья, регулирующего вмешательства государства в хозяйственную жизнь и других факторов. Одновременно с обострением соперничества происходят процессы нивелировки уровней экономического развития разных стран, а также интенсивные интеграционные процессы. Последние охватили не только Западную Европу и Североамериканский континент, но и Японию, которая создает взаимодополняющую структуру производства и торговли с Австралией, со странами АСЕАН (Индонезией, Малайзией, Таиландом, Филиппинами, Сингапуром) и рядом других. Большую роль в этом играют ТНК, которые в определенной мере служат каналом международного перераспределения новой техники и технологии (прежде всего американского происхождения).

В недалеком прошлом соотношение сил между странами и их объединениями довольно четко определялось по ограниченному набору таких традиционных экономических показателей, как ВНП, объем промышленной продукции, экспорта, производства стали, чугуна, металлорежущих станков, цемента, зерна и т. д. В современных условиях таких критериев явно недостаточно. НТР вызвала к жизни новые критерии для оценки соотношения сил: это экономическая мощь, уровень экономического развития, уровень эффективности производства и научно-технического развития. К этим критериям тесно примыкают показатели широкого спектра внешнеэкономических позиций страны, а также критерий гибкости перестройки структуры производства и производственного аппарата в зависимости от меняющихся общественных потребностей и направлений НТП, который все больше выходит на передний план.

Принципиально новую, более важную роль начинают играть такие факторы изменения соотношения сил в капиталистическом мире, как научно-технический потенциал, научно-техническое развитие, темпы НТП. В современных условиях страна, производящая много материальных благ и достигшая высокого уровня производительности труда, уже не может считаться сильной или полноценно развитой, если к этому не добавляются собственный научно-технический потенциал и умение его использовать. Уровень научно-технического развития, равно как и гибкость производства, стал сегодня важнейшим фактором силы в мировой экономике. Научно-техническое соперничество все чаще приобретает форму борьбы за новые технические идеи и их практическое воплощение, за маневренность и приспособляемость производства, его технического аппарата и организационной структуры к меняющимся общественным потребностям, за научно-технический прогресс в самом широком смысле.

Совокупность перечисленных основных критериев и показателей отражает количественную и качественную стороны современного производства. Однако международная статистика пока практически не позволяет дать сравнительную характеристику по столь широкому спектру критериев. Реально можно провести сопоставление лишь по отдельным их компонентам. В частности, возможны сравнения по затратам производственных ресурсов, объемам конечной продукции, отражающим экономическую мощь страны, по отдельным аспектам уровня экономического развития (показатели экономической мощи в расчете на душу населения), эффективности производства, по внешнеэкономической деятельности и уровню научно-технического развития.

Систему международных сопоставлений основных макроэкономических показателей главных капиталистических стран можно представить в виде трапеции (рис. 1), в основании которой лежат показатели затрат производственных ресурсов (I), на следующей ступени снизу – показатели выпуска произведенной продукции (II), затем идут показатели эффективности производства (III), образующиеся путем соотнесения затрат ресурсов к объемам выпускаемой продукции. Наконец, на IV ступени находятся показатели НТП.

Несмотря на недостаточность статистической базы, все же на основе комплекса имеющихся данных, в той или иной мере отражающих названные критерии, можно составить более или менее правильное представление о реальных тенденциях и меняющемся соотношении сил в мире современного развитого капитализма. Сравнения по уровню научно-технического развития оказываются менее обобщенными, более разбросанными и не всегда достаточно надежными.

Рис. 1. Схема международных сопоставлений макроэкономических показателей

Все международные сопоставления стоимостных макроэкономических показателей должны производиться не по официальным валютным курсам, определяемым на валютных биржах по узкому набору цен, а по так называемому паритету покупательной способности.

Согласно методологическим пояснениям Госкомстата России паритеты покупательной способности (ППС) представляют собой количество единиц валюты, необходимое для покупки стандартного набора товаров и услуг, который можно купить за одну денежную единицу, например 1 тыс. долл. Сегодня в сопоставлениях ОЭСР– Евростат этот набор включает около 3 тыс. цен потребительских и инвестиционных товаров и услуг, включаемых в ВВП по использованию. Для покупки в США этой условной корзины требуется 1 тыс. долл., а, например, в России – лишь 11 890 руб. (2004 г.). Следовательно, реальный курс доллара для сравнения ВВП составляет не 24 руб., а лишь 11,9 руб.

6.2. Сопоставление ресурсных показателей

Соединенные Штаты, ставшие после Второй мировой войны, безусловно, лидером капиталистического мира, испытали усиливающееся давление со стороны своих соперников. В силу превосходства в темпах экономического и научно-технического развития Западная Европа и особенно Япония существенно приблизились к США по экономической мощи, а по многим показателям и превзошли их.

Анализ таких показателей, как затраты производственных ресурсов (основной капитал, капиталовложения), а также фондо-и капиталовооруженность труда, выявляет особенно заметный процесс сближения уровня стран Западной Европы и Японии с уровнем США.

Как показывают расчеты[5], в послевоенный период позиции США и других основных капиталистических стран по общему объему применяемого основного капитала и капиталовложений заметно выравнивались. Особенно существенное выравнивание развития рассматриваемых стран имело место по показателям в расчете на душу населения (табл. 2 и 3).

Таблица 2

Основной производственный капитал в 1950–2007 гг.*

(в % к уровню США)

* Стоимость накопленного основного капитала в отраслях материального производства, включая стоимость дорог.

** Данные на 1955 г.

Таблица 3

Капиталовложения в народное хозяйство в 1950–2007 гг.

(в % к уровню США)

* Данные на 1951 г.

Так, в расчете на душу населения накопленный основной производственный капитал по отношению к уровню США возрос с 1950 по 2007 г. в Великобритании с 51 до 80 %, в ФРГ – с 50 до 110, во Франции – с 56 до 110, в Японии – с 20 (1955 г.) до 110 %.

Эти данные также показывают, что три страны – Германия, Япония и Франция – уже превзошли США по величине такого ресурсного показателя, как основной производственный капитал в расчете на душу населения. По уровню общего объема потребляемого основного капитала главные соперники США приближаются к американскому уровню, но их отрыв от США остается весьма значительным.

Рассмотрим сопоставления другого ресурсного макроэкономического показателя – величины капитальных вложений, затрачиваемых в экономике сравниваемых стран как в целом, так и в расчете на душу населения (см. табл. 3).

Капиталовложения в расчете на душу населения по отношению к уровню США увеличились за рассматриваемый период в Великобритании с 58 до 92 %, в ФРГ – с 47 до 130, во Франции – с 57 до 125, в Японии – с 13 (1951 г.) до 140 %. Сближение главных западноевропейских стран и Японии с Соединенными Штатами по размерам основного производственного капитала и капиталовложениям является результатом более интенсивного процесса накопления капитала конкурентами США. По размерам капиталовложений на душу населения Япония, ФРГ и Франция также уже заметно превосходят США. Что же касается сравнений общего объема годовых капиталовложений, то как западноевропейские страны, так и Япония существенно отстают от США.

Сравнение по показателям фондо– и капиталовооруженности труда, которые рассчитываются с использованием данных о размерах основного капитала, капиталовложений и о численности занятых, также выявляет тенденцию к выравниванию уровней экономического развития исходя из критерия затрат производственных ресурсов (табл. 4).

Расчеты показывают, что фондовооруженность труда (величина основного производственного капитала в расчете на одного занятого) в Великобритании по отношению к уровню США возросла в 1950–2007 гг. с 44 до 80 %, в ФРГ – с 43 до 115, во Франции – с 47 до 100, в Японии – с 17 (1955 г.) до 120 %. Еще более динамичны сдвиги в соотношениях по капиталовооруженности труда (величина капиталовложений в народное хозяйство на одного занятого): уровень Великобритании по отношению к США возрос с 33 до 92 %, ФРГ – с 41 до 145, Франции – с 28 до 140, Японии – с 13 (1951 г.) до 145 %. Таким образом, ФРГ, Франция и Япония уже значительно опередили США по капиталовооруженности труда.

Таблица 4

Фондо– и капиталовооруженность труда в 1950–2007 гг.

(в % к уровню США)

* Данные на 1955 г.

** Данные на 1951 г.

6.3. Сопоставление конечных результатов производства и его эффективности

Как правило, в пользу соперников США изменялись и соотношения по ВВП (табл. 5). Это вторая ступень трапеции (см. рис. 1) – схемы нашего подхода к международным сопоставлениям.

Таблица 5

Валовой внутренний продукт в 1950–2007 гг.

(в % к уровню США)

Данные табл. 5 особенно отчетливо показывают важные изменения, происшедшие в соотношении сил, если сравнивать ВВП не отдельных европейских стран с соответствующими показателями США и Японии, а совокупный ВВП для всей Западной Европы или для ЕС в целом. Так, на рубеже 60—70-х годов ВВП стран «Общего рынка» равнялся примерно 1/2 американского, в 2007 г. ВВП ЕС уже заметно превысил уровень США (частично за счет расширения состава этой организации).

Разумеется, если при сравнении ВВП различных стран учесть масштабы зарубежных операций ТНК, то ухудшение позиций США не будет выглядеть слишком значительным. И хотя в последние годы ТНК других стран наращивают масштабы своих зарубежных операций (в том числе на территории самих США) быстрее, чем американские ТНК, последние по своей экономической мощи остаются недосягаемыми лидерами капиталистического мира.

По нашим оценкам, отставание Японии, ФРГ и Франции от Соединенных Штатов по объему ВВП заметно сократилось, хотя и стабилизировалось. Совокупный же объем ВВП названных четырех стран составляет уже почти 90 % соответствующего показателя США.

В расчете на душу населения соотношение ВВП западноевропейских стран к уровню США повысилось за период с 1950 по 2007 г. для ФРГ – с 42 до 75 %, Франции – с 51 до 75, Японии – с 22 до 76, Великобритании – с 62 до 74 %.

Однако темпы сближения ряда стран Западной Европы с Соединенными Штатами по ВВП на душу населения не столь значительны, как по ранее приведенным показателям затрат ресурсов на его создание, а также по фондо– и капиталовооруженности труда. Это говорит о том, что в процессе конкуренции с США на мировом рынке западноевропейские страны форсируют в первую очередь затраты производственных ресурсов, т. е. шире используют экстенсивные факторы экономического роста, и более скромных успехов добиваются в выпуске конечной продукции.

Рассмотрев важнейшие экономические показатели ресурсов и выпуска продукции, перейдем к сравнению частных и общих показателей эффективности производства. Здесь прежде всего интерес представляют сопоставления производительности труда и фондоотдачи, отражающие важнейшие качественные параметры производства. Расчеты показывают (табл. 6), что по этим частным показателям эффективности общественного производства разрыв между США и их главными конкурентами в одних случаях сокращается, в других – увеличивается. Так, у Великобритании производительность труда в 1950–1970 гг. отстала от уровня США (с 44 до 41 %), затем возросла до 56 % в 2007 г. Для ФРГ, Франции и Японии эти соотношения возросли соответственно с 34 до 68 %, с 42 до 68 и с 17 до 70 %. Вместе с тем по показателям фондоотдачи разрыв между США, с одной стороны, и Великобританией, ФРГ, Францией и Японией – с другой, в послевоенный период возрастал (для трех последних стран сокращение этого разрыва наблюдалось лишь в 50-х годах).

С 1980-х годов темпы роста производительности труда в США стали заметно отставать от темпов роста этого показателя в других развитых капиталистических странах. В результате и соотношения по уровню производительности труда стали значительно быстрее меняться в пользу стран – конкурентов США. И хотя этот процесс прекратился к середине 90-х гг., американская печать выражала тревогу по этому поводу. Делались многочисленные сопоставления, призванные доказать, что США уже или почти потеряли свое превосходство по абсолютному уровню производительности труда в народном хозяйстве. Однако, как правило, такие сопоставления базировались на официальных валютных курсах и были недостаточно корректны[6]. Тем не менее США опережают другие страны по абсолютному уровню народно-хозяйственной производительности труда. Уровень производительности труда в экономике США на 30 % выше, чем в Японии, и на 30–50 % выше, чем в странах Западной Европы.

Таблица б

Производительность труда и фондоотдача в народном хозяйстве в 1950–2007 гг. (в % к уровню США)

В последнее время изменились не только соотношения рассматриваемых стран по темпам роста и уровню производительности труда, но и соотношения факторов, определяющих ее уровень и динамику. В частности, международные различия в производительности труда все больше определяются не столько общей фондовооруженностью труда, как прежде, сколько техническим уровнем оборудования, качеством и структурой основного капитала, подготовкой рабочей силы, уровнем организации и культуры производства. За одинаковой стоимостной величиной фондовооруженности труда обычно стоят существенно разные технические уровни, состояние, технологические принципы и уровни использования основного капитала. Всевозрастающее значение приобретают организационные факторы, обеспечивающие тот или иной режим функционирования машин и оборудования, НТП, способность к техническому новаторству, перестройке производства.

Следовательно, при одном и том же уровне фондовооруженности труда в различных странах могут возникать значительные различия в производительности труда и, наоборот, одинаковые уровни производительности труда могут наблюдаться при существенно различающихся уровнях его фондовооруженности. Не случайно поэтому сравнение стран Западной Европы и Японии с Соединенными Штатами показывает, что разрыв по уровню эффективности производства сокращается гораздо медленнее, чем разрыв по таким показателям, как фондо– и капиталовооруженность труда. Это, в частности, свидетельствует о том, что США по-прежнему находятся на более высокой ступени интенсификации производства, чем их основные конкуренты.

Особенно наглядно это проявляется при анализе не отдельных, частных показателей эффективности, а ее интегрального показателя, учитывающего и производительность труда, и фондоотдачу (табл. 7). В целом можно сделать вывод, что процесс нивелировки уровней экономического развития и эффективности производства главных капиталистических стран, образующих три центра силы в мировой экономике, наиболее отчетлив при сравнении затрат производственных ресурсов в расчете на душу населения, менее четок – при сравнении объема производимой продукции и особенно частных и обобщающих показателей эффективности производства. В последнем случае очевидно, что Великобритания ослабила свои позиции в сравнении с США и ФРГ, Франция и Япония, хотя их и укрепили, однако отстают от США практически вдвое.

После сопоставления показателей затрат ресурсов, выпуска конечной продукции и эффективности производства желательно провести цикл сопоставлений показателей НТП, таких, как научно-технический потенциал, уровень научно-технического развития и т. д. Однако имеющаяся статистическая база не позволяет определить подобные сводные величины, так как относится лишь к отдельным, порой разрозненным показателям из этой сферы. Все это образует своего рода «белое пятно» в экономической науке, которое требует специальных исследований.

Таблица 7

Эффективность общественного производства в 1950–2007 гг.

(в % к уровню США)

* Данные на 1955 г.

6.4. Борьба за рынки сбыта

Изменения в соотношении сил между главными капиталистическими странами прослеживаются не только при сопоставлении показателей их внутреннего хозяйственного развития, но и при рассмотрении внешнеэкономических показателей.

В течение многих лет после Второй мировой войны приоритет на мировом капиталистическом рынке принадлежал США. Однако постепенно конкуренты укрепили свои позиции и потеснили американских производителей не только на внешних рынках, но и на собственном внутреннем рынке. В связи с этим произошло серьезное ухудшение внешнеторговых позиций США.

В конце 1970-х годов США еще сохраняли за собой первое место по экспорту товаров, но к ним уже вплотную подошла ФРГ и значительно приблизилась Япония. Свой торговый баланс Соединенные Штаты в последние годы практически постоянно сводят с огромным дефицитом (в 1980 г. – 36,2 млрд долл., в 1985 г. – 39,6 млрд, в 1990 г. – 70 млрд, в 2000 г. – 477 млрд, в 2006 г. – 870 млрд долл.). Начиная с 1956 г. торговый баланс с Японией все время был дефицитен для США: в 1979 г. дефицит составил 8,6 млрд долл., в 1995 г. – 47 млрд, в 2000 г. – свыше 60 млрд долл., в 2007 г. – 100 млрд. долл.

В прошлом успехи США как экспортера промышленных изделий базировались в значительной мере на собственных богатых источниках сырья. Ныне с постепенным истощением многих из них активно увеличивается импорт дорогостоящего сырья. В Западной Европе и Японии затраты на рабочую силу и структура издержек производства сегодня уже все менее отличаются от их уровня в США. Эти и многие другие факторы привели к утере Соединенными Штатами своих преимуществ во внешней торговле. Многие западноевропейцы, с тревогой воспринимавшие в прошлом американизацию Старого Света, теперь порой удовлетворенно говорят об «европеизации» Нового Света.

В последние годы особенно обострилась конкуренция на рынках развитых капиталистических стран по таким видам продукции, как электронные компоненты, станки, роботы, телевизоры, бытовая электроника, текстиль, некоторые сельскохозяйственные товары. Западноевропейские концерны бросают вызов американским монополиям в такой наукоемкой отрасли, как атомная энергетика, японские – в вычислительной технике и т. д. Идет прогрессирующий передел рынков сбыта, и доля США в мировом экспорте, стабилизировавшаяся в последние годы на уровне примерно 12–13 %, вряд ли возрастет в ближайшие годы.

В 70 – х годах вследствие продолжительного снижения курса доллара, связанного с распадом Бреттон-Вудской валютной системы, возникла достаточно краткосрочная тенденция к улучшению торгового и платежного балансов США (в 1975 г., например, активное сальдо торгового баланса составило 9 млрд долл., а платежного баланса по текущим операциям – 18 млрд). Однако уже спустя десятилетие в основном за счет укрепления доллара на мировых валютных рынках вновь увеличилось отрицательное сальдо обоих балансов. Так, в 1976–1980 гг. совокупный дефицит торгового баланса США составил 128 млрд долл., в 1981–1985 гг. – 366 млрд, в 1991–1995 гг. – 642 млрд, в 1996–2000 гг. – 1805 млрд долл. Отрицательное сальдо платежного баланса по текущим операциям в 2007 г. составило порядка 1 трлн долл. при снижающемся курсе доллара.

Главной причиной дефицитности платежного баланса является дефицитность торгового баланса, а главной причиной дефицитности внешнеторгового баланса США – относительное ослабление конкурентоспособности американской продукции по ряду важных позиций. Помимо этого изменения общей величины дефицита торгового баланса в значительной мере зависят от колебаний курса доллара на мировых валютных рынках. В последнее время США стараются форсировать свой экспорт за счет ослабления доллара.

Необходимо отметить еще два фактора, воздействующих на дефицит платежного баланса.

Первый фактор – огромные государственные зарубежные расходы на такие военно-политические цели, как содержание американских вооруженных сил и военных баз в других странах, военные операции за рубежом, военная и экономическая помощь, льготные кредиты и т. д. Эти расходы выросли с 77 млрд долл. в 1971–1975 гг. до 175 млрд в 1980–1990 гг., или в 2,3 раза. В 1991–1995 гг. они несколько снизились и составили 134,2 млрд долл., однако после событий 11 сентября 2001 г. резко возросли.

Второй фактор – постоянный вывоз частного американского капитала за границу, т. е. затраты на приобретение приносящих доход капитальных активов – земли, недвижимости, промышленных, торговых и финансовых предприятий, акций и других ценных бумаг. Эти затраты увеличились с 115 млрд долл. в 1971–1975 гг. до 784 млрд в 1991–1995 гг. (в 6,8 раза). За весь период с 1971 по 1995 г. их суммарная величина оказалась почти равной суммарному размеру дефицита платежного баланса США. В 2007 г. активы США за рубежом превысили 8 трлн долл., а суммарные прямые инвестиции – 3,5 трлн долл. Вот таким путем и формируется «вторая экономика» США за границей, что, впрочем, не мешает им принимать огромные суммы прямых иностранных инвестиций у себя. В 2007 г. их величина составила 10 трлн долл., что практически не намного меньше ВВП США и больше общей суммы внешнего долга США.

Выводы

1. В конце XIX в. произошел важный перелом в соотношении сил в мировой экономике: на первое место в мире вышла экономика США. В течение всего XX в. эксперты внимательно следили за меняющимся соотношением сил главных субъектов мировой экономики (США – Западная Европа – Япония).

2. Сопоставления основных макроэкономических показателей главных капиталистических стран лучше всего производить по схеме: ресурсные показатели – выпуск продукции – эффективность производства – научно-технический прогресс, с использованием паритетов покупательной способности.

3. Результаты сопоставления ресурсных показателей (основной производственный капитал, капвложения в расчете на душу населения, фондо– и капиталовооруженность труда) свидетельствуют о том, что страны Западной Европы и Япония не только все время догоняли США, но и во многом уже их превзошли.

4. Сопоставление объемов произведенной конечной продукции (на душу населения) показывает, что первенство США не подвергается сомнению: Великобритания, ФРГ, Франция и Япония приближаются к США, но ни одна из этих стран не превзошла США, хотя разрыв уже не столь велик.

5. По-иному обстоит дело, когда речь идет о сопоставлении показателей эффективности производства. Как свидетельствуют расчеты, страны Западной Европы и Япония приближаются к уровню США, но сохраняющийся разрыв еще весьма значителен.

6. На мировом рынке между главными странами с рыночной экономикой идет острейшая борьба. Сегодня всевозрастающую роль играет конкуренция в области наукоемкой, высокотехнологичной продукции. США потеряли многие позиции на мировом рынке в результате успешного противостояния своих конкурентов (прежде всего Японии и Германии).

Вопросы и задания для самопроверки

1. Как складывалось соотношение сил в мировой экономике в конце XIX в. и как оно изменилось в XX в.?

2. Каким должен быть основной методологический подход к международным сопоставлениям основных макроэкономических показателей?

3. Приведите результаты международных сопоставлений ресурсных показателей.

4. К каким результатам приводит сопоставление объемов произведенной конечной продукции?

5. К каким результатам приводит сопоставление показателей эффективности производства?

6. Каково ваше мнение об обостряющейся борьбе на внешних рынках?

7. По какому курсу валют следует проводить международные сопоставления стоимостных показателей?

Литература

Кудров В. Международные экономические сопоставления // Российская экономика на новых путях. 2002. № 12.

Мировая экономика: глобальные тенденции за 100 лет. М., 2003.

Россия и страны мира. М.: Госкомстат России, 2007.

Роузфилд С. Сравнительная экономика стран мира. М., 2004. Мировая экономика: прогноз до 2020 г. М., 2007.

Западная Европа, оказавшись разрушенной после Второй мировой войны и понеся огромные человеческие потери, сделала все, чтобы создать надежные объединительные структуры на своем континенте, включить в них Германию – виновницу двух мировых войн и сделать ее развитие понятным и предсказуемым для ее соседей. Объединительным тенденциям способствовало и геополитическое положение Западной Европы, к востоку от которой был мощный Советский Союз – главный победитель в войне вместе, приобретшей своих союзников – страны ЦВЕ, а на Западе – мощные Соединенные Штаты Америки.

Основой объединения Западной Европы стала ее экономика, точнее, взаимные экономические интересы, которые концентрировались на создании специальных органов и механизмов западноевропейской экономической интеграции.

Особый интерес представляет для нас опыт Европейского экономического сообщества, именуемого ныне Европейским союзом (ЕС). Этот интерес объясняется тремя причинами. Во-первых, входящие в ЕС страны осуществили в послевоенные годы собственную перестройку, преодолев многие социальные язвы и противоречия классического капитализма и поднявшись в итоге на новую, более высокую ступень цивилизационного развития. Во-вторых, на смену старой Европе националистических раздоров и войн пришла новая Европа, характеризующаяся интеграцией и содружеством государств и народов, что не имело прецедентов в мировой истории. В-третьих, ЕС является сейчас и останется в будущем главным партнером России как в ее внешнеэкономических связях, так и в развитии общеевропейского сотрудничества.

7.1. Перестройка по-западноевропейски

Никакое общество не могло бы существовать и развиваться, если бы в нем не действовал комплекс механизмов, посредством которых решаются насущные проблемы, периодически преодолеваются накапливающиеся противоречия, возникающие кризисы. Эти механизмы «саморегулирования» общества со временем могут терять гибкость, окостеневать. Если этот процесс проходит критическую точку, после которой он становится необратимым, общественная система рушится. Именно в таком направлении развивался классический западноевропейский капитализм второй половины XIX и первых десятилетий XX в. Слишком слабым предостережением оказались Первая мировая война и революция 1917 г. в России. И только страшный опыт гитлеризма и сталинизма, Второй мировой войны вызвал подлинный переворот в общественном сознании европейцев. Подобная шоковая терапия помогла им понять, что истоки происшедшего необходимо искать в самом обществе.

Главный итог самоанализа состоял в том, что общество встало на путь преодоления конфронтационного мышления во всех его обличьях классовой вражды, политического экстремизма, национальной нетерпимости. Общественное сознание приняло, не сразу и не без труда, идею социального консенсуса, достигаемого посредством непрерывного диалога и поисков компромисса. Новый интеллектуальный, политический и психологический климат позволил осуществить глубокую реконструкцию всех механизмов саморегулирования. Можно сказать, что в послевоенный период, главным образом с конца 40-х по начало 70-х годов, Западная Европа реализовала свой вариант перестройки общества.

Назовем главные составляющие перестройки по западноевропейски:

переход к экономике смешанного типа, характеризующейся многообразием форм собственности при преобладании акционерной формы, поддержанием эффективности механизма рыночной конкуренции и противодействием монополистическим тенденциям, развитием теории и практики управления производством (менеджмента) на уровне предприятий и компаний, созданием системы государственного (макроэкономического) регулирования;

создание и институционализация разветвленной системы регулирования социальных отношений, в первую очередь между трудом и капиталом, переход к социально ориентированной экономической политике и развертывание масштабной социальной политики («государство благосостояния»), переориентация бизнеса с обычных инвестиций в технику на инвестиции в работника;

становление развитой демократии, характеризующейся полным утверждением всеобщего избирательного права, идейным и политическим плюрализмом, развитием правового государства, преобладанием политической культуры диалога и консенсуса.

Совокупность происшедших изменений в большинстве западноевропейских стран настолько значительна, что дает основание говорить о наступлении качественно нового этапа в развитии общества, новой ступени цивилизационного прогресса Западной Европы, как бы мы это общество ни называли – постиндустриальным, технотронным, информационным, как его часто называют на Западе, или развитым капитализмом, как это было принято до недавнего времени в России.

У западной общественной системы есть свои проблемы, весьма непростые и подчас болезненные, но они иного порядка, чем наши.

Один из потенциальных источников дестабилизации – сохранение бедности. Речь идет о новой технологической революции, которая повлекла за собой очередную структурную перестройку экономики, но не ликвидацию массовой безработицы. В итоге сохраняется социальный раскол между большинством населения («две трети»), которое так или иначе приспосабливается к изменениям, и остальной «третью», часть которой обречена на случайные заработки, бедность и нищенство, моральную деградацию.

Другая проблема заключается в том, что развивается провидимому, еще не достиг кульминации кризис потребительского общества. Суть его в том, что нынешняя система производства и распределения ориентирует человека на потребительство, подрывая одновременно приоритетное значение таких нравственных и социальных ценностей, как труд и культура, – классическое наследие, благодаря которым возникла современная западная цивилизация.

Еще один угрожающий феномен заключается в новом национализме, обращенном прежде всего против иммигрантов, главным образом из стран «третьего мира». Им отдана на откуп почти вся неквалифицированная, грязная и непрестижная работа, в них же значительная часть коренного населения видит второсортных людей, «чужаков» и виновников всех социальных бед. По ряду причин доля иммигрантов в рабочей силе и общей численности населения скорее всего будет расти, и это предвещает дальнейшее обострение этнических отношений.

Тем не менее общественная система, созданная в Западной Европе, обладает большим запасом прочности. Механизмы ее саморегуляции являются продуктом длительного исторического развития, они были усовершенствованы в послевоенные десятилетия. В процессе этой эволюции во всех странах Западной Европы сложились однотипные, близкие по основным параметрам социально-экономические и политические системы, что в значительной мере способствовало взаимопониманию и сотрудничеству. Все это позволяет предположить, что существующая в Западной Европе общественная система по-прежнему будет достаточно надежным фундаментом продолжающегося строительства ЕС.

7.2. Экскурс в историю

Европейское сообщество существует более 50 лет: его официальная дата рождения 18 апреля 1951 г., когда шесть государств – Бельгия, Италия, Люксембург, Нидерланды, ФРГ и Франция – подписали в Париже Договор об учреждении Европейского объединения угля и стали (ЕОУС).

С того времени прошло несколько этапов развития:

1951–1957 гг. – секторальная интеграция в рамках ЕОУС;

1958–1971 гг. – создание Европейского экономического сообщества (ЕЭС) и Европейского сообщества по атомной энергии (Евратом) в соответствии с Римским договором, подписанным 17 марта 1957 г.; переход к Таможенному союзу и Общему рынку; первое расширение ЕЭС (Великобритания, Дания, Ирландия); принятие плана перехода к Экономическому и валютному союзу (ЭВС);

1972–1978 гг. – крах плана создания экономического и валютного союза, кризис ЕС;

1979–1986 гг. – стабилизация ЕЭС; создание Европейской валютной системы (ЕВС); второе расширение ЕЭС (Греция, Испания и Португалия);

1987–1992 гг. – образование единого внутреннего рынка в соответствии с Единым европейским актом, подписанным в феврале 1986 г.;

1993–1999 гг. – переход от единого внутреннего рынка к ЭВС в соответствии с Договором о Европейском союзе, подписанным 7 февраля 1992 г. в Маастрихте (Нидерланды); формирование Евросоюза (ЕС); вступление в ЕС еще трех стран – Австрии, Финляндии и Швеции; Соглашение об ассоциации с государствами ЦВЕ и подготовка к их вступлению в Европейский союз.

2000–2007 гг. – расширение ЕС до 27 стран, принятие евро.

Рассмотрим более подробно лишь один из этих периодов – кризисные 1972–1978 гг. Он начался с первого нефтяного шока в 1973 г. и последующего мирового экономического кризиса. В результате роста хозяйственных и социальных трудностей изменился баланс интеграционных и дезинтеграционных тенденций в Западной Европе. Под угрозой оказалось само существование ЕЭС. Именно тогда в международную политико-экономическую лексику вошли термины «евросклероз» и «европессимизм». Это было время испытания Сообщества на прочность. Проверку проходило все: политическая воля к единству, степень заинтересованности западноевропейского делового мира, стратегия интеграции, механизмы и методы «европейского строительства». Сообщество выдержало испытание. Более того, уже в конце того же десятилетия появились признаки выхода из кризиса: в 1979 г. была учреждена ЕВС, состоялись первые прямые выборы в Европейский парламент, в 1981 г. в ЕС вступила Греция, начались переговоры с Испанией и Португалией.

Пройдя через длительные и трудные испытания, ЕЭС прибавило в собственной устойчивости и дееспособности, политические, деловые и общественные круги западноевропейских стран, выступающие за интеграцию, укрепились в своей правоте, в стремлении двигаться дальше. Все это создало благоприятную психологическую атмосферу для возобновления динамичной политики интеграции, для разработки новой стратегической программы развития ЕЭС и ЕС.

Общеизвестно, что реальностью западноевропейской интеграции были и остаются как различия интересов, так и их совпадение, как единые действия, так и противодействие. Самое важное и поучительное – это уяснить, каким образом сначала 6, потом 9, 12, 15, а ныне 27 государств, входящих в ЕС, совмещают то, что с нашей старой теоретической колокольни казалось несовместимым, обеспечивают равновесие между общими и сепаратными интересами, находят и реализуют компромиссные решения, позволяющие им сделать очередной шаг вперед на длинном и отнюдь не гладком пути интеграции. Эта задача решалась на двух уровнях – политического мышления и экономической практики.

7.3. Философия интеграции

Не осмыслив того переворота, который произошел после Второй мировой войны в умонастроениях общественности, во взглядах политической, деловой и интеллектуальной элиты западноевропейских стран, нельзя понять и философию западноевропейской интеграции. Важнейшей составной частью этого переворота был решительный разрыв с идеологией и политикой национализма, определявшей и отравлявшей климат международных отношений в Старом Свете на протяжении последних веков. Национализму была противопоставлена давняя идея единства европейской цивилизации.

Об этой составляющей интеграционного процесса в Западной Европе следует сказать несколько подробнее. В официальной идеологии и обществоведении советского периода безраздельно господствовал ленинский тезис о реакционности известного лозунга Соединенных Штатов Европы. У творчески мыслящих советских ученых, изучавших европейскую интеграцию, сомнения в правильности этой оценки возникли по крайней мере в 70-х годах, но противопоставить ей иную точку зрения стало возможным лишь в условиях гласности и плюрализма взглядов. Однако общественность и политическая элита России до сих пор не имеют адекватного представления ни об истории и содержании идеи «единой Европы» (или, как ее часто именуют, европейской идеи), ни о ее роли в европейской интеграции.

Между тем такая идея живет и передается от поколения к поколению уже семь столетий. Первый известный нам документ – трактат «О возвращении Святой земли» – написан между 1305 и 1307 гг. Его автор, французский королевский прокурор Пьер Дюбуа, призывал создать объединение европейских христианских монархий, способное защитить «истинную веру» и освободить от «иноверцев» историческую родину христианства. Приверженцами «европейской идеи» и авторами конкретных проектов были такие выдающиеся личности, как Данте Алигьери, Эразм Роттердамский, Ян Амос Коменский, Уильям Пенн, Иммануил Кант, Джузеппе Мадзини, Виктор Гюго и многие другие. Последним двум – итальянскому революционеру и французскому писателю-республиканцу – как раз и принадлежит лозунг Соединенных Штатов Европы, выдвинутый в 30—40-х годах XIX в. как призыв к объединению всех европейских демократов и республиканцев (в том числе российских) против реакционных монархий.

При всем разнообразии обличий, в которых выступала на протяжении веков «европейская идея», включая европоцентристское, колониалистское и даже расистское (нацистский «новый порядок»), в ней неизменно присутствовало прогрессивное направление, связывавшее единство Европы с нравственными заповедями христианства, гуманизмом и пацифизмом, императивами свободы и демократии, с правами личности и социальным развитием. Такое понимание «европейской идеи» стало своего рода духовной традицией, органической частью европейской культуры.

Только с учетом этой традиции, приняв во внимание ее историческую укорененность и взаимосвязь с основными ценностями европейской цивилизации, можно понять, почему кризис идеологии национализма, порожденный Второй мировой войной, не привел к духовному вакууму в Западной Европе. Место этой идеологии заняла «европейская идея», получившая мощную поддержку со стороны общественности, почти всех ведущих политических партий, в деловых и научных кругах, среди деятелей культуры и т. д.

Лозунг европейского единства был возрожден сразу же после войны. Уинстон Черчилль, выступив в Цюрихском университете (19 сентября 1946 г.) по случаю присуждения ему звания почетного доктора наук, призвал покончить с «ужасными националистическими раздорами», которые обернулись «трагедией Европы», и обратился с сенсационным призывом вернуться к идее Соединенных Штатов Европы. А через несколько лет министр иностранных дел Франции Робер Шуман призвал в знаменитой Декларации 9 мая 1950 г. к созданию франко-германского объединения угля и стали. Предложенный проект он мотивировал все той же целью приступить к строительству Европейской федерации, которая объединит народы, «издавна противостоявшие друг другу в кровавых распрях».

Напомнить об этих фактах отнюдь не лишне, потому что в советской науке господствовало одностороннее представление о западноевропейской интеграции как о процессе, вызванном главным образом интернационализацией производства. Но и в 1946 г., и пятью годами позже, в 1951-м, когда в Париже был подписан Договор о создании первого из сообществ – ЕОУС, интенсивность хозяйственных связей в Европе была ниже, чем в 20-х годах, и намного ниже, чем в СССР накануне его распада. Первые мощные импульсы, положившие начало интеграционным процессам в Западной Европе, носили международно-политический и социальный характер. В их основе лежало стремление избавить Европу от войн и социальных катаклизмов, преодолеть идеологию национализма и тоталитаризма.

Конец ознакомительного фрагмента.