Я не Мюнхаузен
– Погляди! Кто это?! – Донесся голос ее шаловливого сына, который часто призывал ее стать свидетельницей им же надуманных событий, которых реалии и быть не могло.
– Что опять не так? – Возмущенно откликнулась хлопотавшая на кухне мама.
– Иди, глянь! Скорее! – В голосе мальчика смешались удивление и страх.
– Что там у тебя опять?! – Мама появилась в дверях детской комнаты. – Карлсон прилетел? Или Жар-птица на дерево присела? Мне твои выдумки уже начинают надоедать…
Женщина застыла в удивлении, нервно теребя руками салфетку. Мальчик бросился к ней и, прижавшись, спрятал личико в ткани передника.
– Как Вы попали в комнату ребенка?! Кто Вы такой?! – Забыв о страхе, мать гневно смотрела на это странное явление.
– Простите, госпожа… Не знаю к сожалению Вашего благороднейшего имени. Я не нарочито нарушил Ваш покой и попал под кров вашего дворца. Все это – чистая случайность. – Говоря эти слова, явление скинуло с головы треуголку с богатым плюмажем, шаркнуло ножкой и склонилось в глубоком поклоне. – Я немного ошибся в расчетах места и времени, где должен был оказаться в данный момент.
– Теперь я обязательно услышу, что Вы никто иной, как сам барон Мюнхаузен и залетели ко мне не иначе, как на попутном ядре, случайно избравшем курс в другое столетие
– О чем Вы? Какой барон? Это не тот ли весельчак, который прославился легендами, сочиненными при дворе русского царя? – Явление расправило тонкие кружева, выглядывавшие из-под манжета дорогого камзола с золотыми пуговицами. При этом на пальцах его разноцветными вспышками заиграли камни перстней.– Нет. Не беспокойтесь. Между нами нет ничего общего. Мы даже лично не знакомы. Как зовут этого чудного мальчика, который так удивлен моим появлением?
– Вы еще не ответили на мой вопрос, уважаемый! – Гневно прервала его тираду возмущенная мать.
– О, да! Простите, госпожа! – Явление вновь склонилось в глубоком поклоне, совершив своей шляпой какой-то сложный маневр в воздухе. – Я – Ваш покорный слуга виконт Осталь! Я являюсь придворным прорицателем при австрийском дворе.
Женщина недоверчиво оглядела, невесть откуда взявшегося, виконта.
– Вы хорошо отрепетировали роль, уважаемый Непрошенный Гость. Костюм и бутафорию в театральной костюмерной сперли случаем? Думали, что кроме ребенка никого в доме нет, потому и решили ему сказками голову заморочить. А я сегодня случайно дома осталась. К Вашему сожалению. Думаю, что наше общение лучше перенести в милицию. Там мне поспокойней будет видеть вашу нахальную физиономию вора-домушника. Так кажется Ваша профессия на самом деле называется?
– Я уже имел честь сообщить Вам, госпожа, точное определение моих занятий при дворе! Зачем же Вы стараетесь нанести мне оскорбление?!
– А кто сможет подтвердить правдивость Ваших слов?
– Любой, кто имел честь бывать при дворе Его Августейшего Величества!
– Я сомневаюсь, что смогу отыскать хоть кого-то. Да и само Величество уже покинуло наш бренный мир. Австрия давно уже не глава империи.
– Я готов предоставить Вам доказательства!
– Как же?
– Я приглашаю Вас в свой родовой замок.
– Ха-ха-ха! – Женщина весело рассмеялась.– Более нелепого Вы ничего придумать не смогли? Может быть, я ошибаюсь. Вы не хитрый преступник. Вы сошедший с ума актер-неудачник, любезный.
– Если бы на Вашем месте был мужчина, то он уже получил бы удовольствие скрестить со мной свою шпагу! – Гость сжал в руке эфес своего оружия. Глаза его заискрились гневом несправедливого оскорбления. – Я уже не приглашаю… Я забираю Вас и Вашего сына в свой замок. Может быть, там Вы соблаговолите принести мне извинения за столь ужасные оскорбления моей дворянской чести…
– Где была, где была! В замке у одного знакомого виконта. Нет, не во Франции. В Австрии. Даже императорскому двору была представлена, как родственница виконта из России. Он там у них всеобщий любимец. Да нет же! Никакой истории я не сочиняю! Не перед кем оправдываться! С мужем мы уже давно расстались! Да ни какой ни курортный роман. И Витька со мной там был. Какие фотографии? Правда, какой-то художник пытался портрет написать, но он в замке у виконта остался. Как я тебе покажу, когда это восемнадцатый век? Как я там оказалась? А из-за нанесенного ему оскорбления. Я его за вора посчитала, когда в доме у себя обнаружила. Так ему и выпалила. А он? Меня с Витьком под руки и… В восемнадцатый век добрались быстрее, чем до дачи за город добираемся. Почему не звонила? Ася, ты понимаешь, о чем говоришь? Откуда там сотовые? Там еще почту лошадиными упряжками развозят. Подарки? Есть один. Он мне перстень с громадным камнем на палец перед визитом ко двору надел. Думаю подделка. Да Витьку ножик какой-то отдал. Он у него на стенке висел. Тоже какие-то стекляшки на рукоятке. Что? Приедешь? Ювелира знакомого привезешь? Давай!
Ювелир аж вспотел, пока старательно крутил перед надетой на глазницу лупой «стекляшки», которые подарил виконт.
– Голубушка! – Промяукал он голосом кота, которому очень захотелось понравиться хозяйке, у которой в руке зажат кусочек любимой сосиски. – Что Вы хотите за этот товар?
– А кто Вам сказал, что я что-то за него хочу? Это – память об удивительном свидании с очень интересным человеком. Дворянином! И не простым!
– Вижу, голубушка, с чем имею дело. Вашему, извините, дворянину наследство перепало?
– А что Вы можете предложить за эти стекляшки?
– Стекляшки? Сударыня, Вы специально насмехаетесь надо мной? Я профессиональный ювелир. Не в первом поколении. Вот за эту «стекляшку» на Вашем перстне раньше… Собственно, почему раньше? И теперь можно приобрести хорошую виллу на Средиземном Море. А вот за этот стилет работы великого итальянского мастера, не считая стоимости камней, которыми его попытались украсить, можно получить гораздо больше. Я дам Вам эти деньги. В любой валюте. Как?
– Нет. Это не продается!
– Тогда, милая Вы моя, хотя бы постарайтесь усилить охрану Вашего коттеджа.
– Я приму к сведению Ваши пожелания.
– Нин! Ну, хватит морочить мне голову! – Завозмущалась подруга, как только ювелир покинул коттедж. – Между нами же нет тайн. В тебя влюбился миллиардер? А яхту он тебе подарил? Они всегда яхты дарят.
– Я рассказала тебе все, как было, Танюша! Поверь!
Недоверчивая подруга снова хотела что-то возразить, но так и замерла с открытым ртом… За спиной Нины прозвучал знакомый ей голос виконта Осталя:
– Я извиняюсь, за мой неожиданный визит. Художник по моей просьбе изготовил копию Вашего портрета, и я решил, что Вы сможете принять от меня этот подарок в память о нашей случайной встрече. Я имею счастье видеть Ваш образ в своем замке.
– Это… это все на самом деле?! – Выдохнула пришедшая в себя Татьяна. Она протянула руку и потрогала камзол виконта. – Вы на самом деле здесь?
– Собственной персоной. – Кивнул головой виконт.
– А она, – Татьяна указала рукой на Нину. – она побывала в Вашем замке?
– Вне всякого сомнения! Вместе с сыном…
Помоги, мил человек!
– Слышь, мил человек! – Какой-то странный тип смотрел на Бориса сквозь патлы волос, охвативших лохматым обрамлением его лицо. В ярко-синих глазах играли отблески зажженной щепки, которую он держал над лицом Бориса вместо свечи. – Очнись! Утро скоро ужо, а я добудиться тебя не могу.
От неожиданности Борис рывком перешел в сидячее положение, отчего огонек на щепке погас, и только продолжали светиться в темноте крохотной комнатки с маленьким окном синие точки глаз. Рука Бориса невольно потянулась к стене, нащупала выключатель и нажала на рычажок. Комната сохранила темноту. Только со стороны светящихся точек донеслось:
– Нету лектричества. Давно уж нету. Годов двадцать, коли память не подводит. Отключили. Ничего тут нету. И никого. Одна бабка Зинаида тут, в этой хате, сохранилась. Да еще я…
– А вы кто? Муж ее?
– Не разглядел? Да, откель знать-то тебе про меня? Поди, в городах своих о нас и не слыхивали вовсе. Там нашему брату жисти нет. Темного уголочку для дел своих не сыщешь. Бывал разом в гостях у родича свово. Намаялся. Сбежал оттель. Боле – ни ногой!
Щепка в руке странного человечка, едва достававшего ростом до колен Бориса, вновь загорелась, и он обнаружил, что собеседник его одет я яркую красную рубаху и полосатые штаны, заправленные в видавшие виды лапти.
– Откуда Вы, уважаемый? Баба Зина о Вас ничего мне не говорила.
– Это я мог бы спрос учинить: кто таков да откуда. Мне это поболе с руки.
– Отчего же?
– Я-то тутошний. Бабка Зинаида ужо третья хозяйка в дому. Ее мамки мамка сюда первой за порог заступила. Ясно, после меня! А тут все торчу. К избе этой приставлен. Сколь она место занимать будет, столь и я тута задержусь.
– А-а-а! Домовой Вы, выходит. – Сообразил Борис.
– Самый, что ни есть!
– А звать-то как?
– Ранее все уважительно Митрофаном звали, когда изба людьми да пирогами полна была. Ныне бабка Зинаида только Митрошей и окликает. Лаской голодный желудок тешит. Стареют они потихоньку с избой вместях. Кто первый рассыплется… И не додумаешь. Не отличишь порой, что скрипит. Толи – двери и половицы дряхлые, толи – локти да колени старушкины.
– Как же она тут одна?
Митроша ярко блеснул глазами.
– С какой стати одна? Я, выходит, не в счет?
– Простите, уважаемый. Я людей подразумевал.
– Люд отсель давно весь сбежал. Поближе к городам вашим. Здеся только стариков да старух побросали. Вот они и сошли поочередно в мир иной. Одну бабку Зинаиду тут оставили. Еще козу ее, Машку. Случайные наезжают. Вроде тебя. Кто порыбалить, кто на зверя походить. Особливо часто в грибную пору. Ты, мил человек, вот зачем мне понадобился… Я каждого ее постояльца про то прошу. Дровишек на зиму подсобрать подсоби. Иным чем подмогу окажи. Деньги за постой ей мало надобны. Где тратиться-то? Продуктов, какие в долгое хранение пригодны, оставь. Может и до фершала в поселок подкинешь. Снадобий каких поможешь у него выкупить. Ежели еще кто до зимы у нас загостит, глядишь, до весны мы с ней и доскрипим вашей памятью. Мне-то много не надобно. Водицы с сухариком. Мне бы ее поддержать. Вместях у нас с ней этот постой закроется… Помоги, мил человек!
По стеклышку оконца скользнул робкий лучик.
– Покедова, мил человек! Мой срок вышел. Ночью свидимся. А ты ужо помоги. Добро всякому зачтется…
Спать Борису расхотелось. Он побренчал в сенях рукомойником, приятно растер тело полотенцем и выскользнул во двор, где стояла его машина.
Спустя пару минут густой шлейф дорожной пыли обозначил его путь в сторону ближайшего поселка, где он решил купить бабе Зине то, о чем так трогательно просил Митроша. Хотя не был уверен, явь то была, или сон.