© 2011 by Alloy Entertainment and Sara Shepard
© 2018 Warner Bros. Entertainment Inc. All rights reserved.
© И. Литвинова, перевод на русский язык, 2017
© ООО «Издательство АСТ», 2018
Всем читателям и фанатам «Милых обманщиц»
Прежде чем вступить на путь мести, вырой две могилы.
Не всякая дружба умирает
Кто-нибудь из твоих знакомых может похвастаться тем, что у него девять жизней? Как тот смельчак, который прошлым летом перенес семь переломов, но в новом сезоне все-таки умудрился вывести в лидеры свою команду по лакроссу. Или та двуличная девчонка, что сидела рядом с тобой на геометрии – списывала, сука, на контрольных и подставляла своих друзей, но всегда выходила сухой из воды. Фррр.
Отношения тоже могут иметь девять жизней – вспомни того парня, с которым вы два года подряд то собачились, то целовались? Или коварную лучшую подругу, которую ты прощала снова и снова? Она ведь так и не умерла для тебя, верно? Но, может, было бы лучше, если бы умерла.
Четыре симпатичные девушки из Роузвуда сталкиваются лицом к лицу с заклятой подругой, которая, как они думали, сгорела синим пламенем – в буквальном смысле. Но им бы уже следовало знать, что в Роузвуде никогда и ничего не заканчивается. На самом деле некоторые давно потерянные подруги продолжают жить ради того, чтобы осуществить задуманное.
Месть.
– Кто прыгнет со скалы последним, тот платит за ужин! – Спенсер Хастингс завязала двойным узлом бретельки бикини от Ralph Lauren и резво поскакала к краю скалы, нависающей над бирюзовыми водами. Такого красивого океана Спенсер еще никогда не видела. Это говорило о многом, учитывая, что семейство Хастингсов побывало практически на всех островах Карибского бассейна, даже самых крошечных, куда добраться можно только на частном самолете.
– Чур, я за тобой! – крикнула Ария Монтгомери, скидывая вьетнамки и закручивая длинные, иссиня-черные волосы в пучок. В спешке она даже не стала снимать браслеты, как и длинные серьги из перьев.
– С дороги! – Ханна Марин огладила руками узкие бедра – надеясь, что они не раздались вширь после щедрой порции жареных моллюсков, которую она умяла на рыбном пикнике в честь прибытия на Ямайку.
Эмили Филдс оказалась замыкающей. Оставив футболку на большом плоском камне, она подошла к обрыву и заглянула вниз. Голова пошла кругом, и накатила тошнота. Она замерла и зажала рот рукой, дожидаясь, пока отступит дурнота.
Девушки спрыгнули со скалы и синхронно погрузились в теплую тропическую воду. Они всплыли, радостно хихикая – все выиграли и проиграли! – устремляя взгляды на The Cliffs[1], ямайский курортный отель, возвышавшийся высоко над их головами. Здание с оштукатуренным розовым фасадом, где разместились комфортабельные номера, студия йоги, танцевальный клуб и спа-центр, тянулось к самым облакам; отдыхающие нежились на затененных балконах или потягивали коктейли на террасе возле бассейна. Покачивались пальмы, каркали островные птицы. В воздухе разносилась еле слышная мелодия «Песни искупления» Боба Марли в переложении для стального барабана[2].
– Рай, – прошептала Спенсер. Остальные буркнули в знак согласия.
Это было идеальное убежище на время весенних каникул, полная противоположность Роузвуду, что в штате Пенсильвания, где проживали подруги. Конечно, и живописный пригород Филадельфии как будто сошел с почтовой открытки – густые сочные леса, шикарные особняки, идиллические тропы для прогулок верхом, старинные амбары, осыпающиеся от времени поместья семнадцатого века, – но после того, что случилось несколько месяцев назад, девушкам хотелось сменить обстановку. Забыть о том, что Элисон ДиЛаурентис – некогда объект всеобщего восхищения и преклонения, пример для подражания, – едва не погубила их.
Впрочем, такое не забывается. Хотя прошло уже два месяца с тех печальных событий, воспоминания преследовали девушек. Перед глазами, словно призраки, всплывали страшные картины: как Элисон взяла их за руки и призналась, что она не Кортни, сестра-близнец, как утверждали ее родители, а их лучшая подруга, вернувшаяся с того света. Или как Эли пригласила их в дом ДиЛаурентисов в горах Поконо, обещая счастливое воссоединение. А вскоре после прибытия на место Эли повела их в комнату на втором этаже и умоляла разрешить ей провести сеанс гипноза, как в ту злополучную ночь своего исчезновения после седьмого класса. Потом она захлопнула дверь, заперла ее снаружи и просунула в щель записку, в которой сообщала, кто она на самом деле… и кем никогда не была.
Да, ее звали Эли. Но, как выяснилось, девушки дружили вовсе не с настоящей Эли. Злодейка, подбросившая им записку в домике в горах Поконо, оказалась не той девушкой, что вытащила Спенсер, Арию, Эмили и Ханну из унылой безвестности, когда приметила их на благотворительном школьном марафоне в шестом классе. И не той, с кем на протяжении полутора лет они менялись нарядами, сплетничали, соперничали; в кого влюблялись. Все это время рядом с ними была Кортни, выдававшая себя за Эли, присвоившая себе ее жизнь в начале шестого класса. Эта Эли, настоящая Эли, была для них чужой. Она ненавидела их каждой клеточкой своего существа. Скрываясь под маской «Э», она забрасывала их злобными эсэмэсками; она погубила Йена Томаса, устроила пожар в лесу за домом Спенсер, подстроила арест девушек, убила Дженну Кавано, знавшую слишком много, как и свою сестру-близнеца, Кортни – их Эли – в роковую ночь девичника по случаю окончания седьмого класса. И теперь она собиралась покончить и с ними.
Девушки уже дочитывали письмо-приговор, когда вдруг уловили запах дыма – настоящая Эли облила дом бензином и зажгла спичку. Они едва успели сбежать, но самой Эли не повезло. Когда прогремел взрыв, Эли еще находилась в доме.
Или нет? Ходили слухи, что ей удалось выбраться из огня. Вся эта история получила широкую огласку, включая подробности подмены близнецов, и, при том что настоящая Эли оказалась хладнокровной убийцей, у некоторых она по-прежнему вызывала восхищение. То и дело проскакивали сообщения о том, что Эли видели в Денвере, Финиксе или Палм-Спрингс. Впрочем, девушки старались не думать о прошлом. Они знали, что должны двигаться дальше. Тем более что бояться уже нечего.
На вершине утеса появились две фигуры. Это были Ноэль Кан, бойфренд Арии; и Майк Монтгомери, ее брат и парень Ханны. Девушки подплыли к лестнице, вырубленной в скале.
Ноэль протянул Арии большое пушистое полотенце с вышитым красной нитью логотипом отеля: THE CLIFFS, NEGRIL, JAMAICA[3].
– Ты такая сексапильная в этом бикини.
– Да, наверное. – Ария опустила голову и оглядела свои бледные конечности. Куда ей до тех белокурых богинь, что целыми днями валяются на пляже, втирая масло для загара в изящные руки и длинные ноги. Интересно, Ноэль ее провоцирует, или у нее всего лишь обострилась паранойя ревности?
– Я серьезно. – Ноэль ущипнул Арию за ягодицу. – В этой поездке я буду приучать тебя купаться голышом. Ведь впереди у нас Исландия с ее геотермальными бассейнами.
Ария покраснела.
Ноэль подтолкнул ее локтем.
– Ты ведь рада, что мы едем в Исландию, а?
– Конечно! – Ноэль несказанно удивил Арию, когда купил авиабилеты для нее, себя, Ханны и Майка в Исландию этим летом – все расходы за счет супербогатого семейства Канов. Разумеется, Ария не могла сказать «нет», ведь она прожила три года в исландской идиллии после того, как пропала Эли, их Эли. Но сейчас она испытывала странное ощущение, внутренне сопротивляясь этой поездке, как будто зловещее предчувствие подсказывало, что ехать не следует. Почему? Она не могла ответить.
Когда девушки снова облачились в саронги, сарафаны или, как Эмили, в безразмерную футболку от Urban Outfitters с надписью MERCI BEAUCOUP[4], Ноэль и Майк повели их в тропический ресторан на крыше. Толпы подростков – таких же школьников на каникулах, – осаждали бар, флиртовали и бесконечно фотографировались. Девчонки в ультракоротких платьицах и босоножках на шпильке хихикали в углу. Высокие, загорелые парни в бордшортах, плотно облегающих поло и кроссовках Puma на босу ногу чокались бутылками пива и обсуждали спортивные новости. Воздух пульсировал, наэлектризованный обещаниями легкого секса, пьяными воспоминаниями и предвкушением ночных заплывов в бассейне с морской водой.
В воздухе разливалось что-то еще, и четыре девушки сразу это заметили. Возбуждение, понятное дело… но и намек на опасность. Казалось, они стоят на пороге одной из тех ночей, когда все может сложиться волшебным образом… или закончиться непоправимо.
Ноэль взял бразды правления в свои руки.
– Напитки? Что желаете?
– «Красную ленту»[5], – ответила Ханна. Спенсер и Ария кивнули в знак согласия.
– Эмили? – Ноэль повернулся к ней.
– Просто имбирный эль, – сказала Эмили.
Спенсер тронула ее за руку.
– Ты в порядке? – Эмили не слыла заядлой тусовщицей, но странно, что ей не хотелось немножко покуролесить хотя бы в каникулы.
Эмили прижала руку ко рту. Потом неуклюже встала из-за стола и поспешила к маленькой туалетной комнате в углу.
– Мне нужно…
Все смотрели ей вслед, пока она пробиралась сквозь танцующую толпу, прежде чем скрылась за розовой дверью туалета. Майк поморщился.
– Это что, «месть Монтесумы»?[6]
– Не знаю… – растерянно произнесла Ария. Они старались соблюдать гигиену и не пили воду из-под крана. Но после пожара Эмили была сама не своя. Впрочем, стоит ли удивляться, ведь она любила Эли. И случившееся обернулось для нее двойным потрясением: девушка, которую она считала своей лучшей подругой и возлюбленной, мало того, что вернулась с того света, так еще разбила ей сердце и пыталась ее убить.
Зажужжал сотовый телефон Ханны, нарушая воцарившееся за столом молчание. Она достала мобильник из соломенной пляжной сумки и застонала.
– Достали! Мой отец все-таки избирается в Сенат. И этот придурок из его предвыборного штаба уже просит о встрече со мной, когда я вернусь.
– Что, правда? – Ария закинула руку ей на плечи. – Ханна, это же круто!
– Если он выиграет, ты будешь первой дочерью! – воскликнула Спенсер. – О тебе будут писать во всех журналах!
Майк придвинул свой стул ближе к Ханне.
– Я могу быть твоим личным агентом секретной службы?
Ханна зачерпнула горсть банановых чипсов из вазочки на столе и набила рот.
– Роль первой дочери мне не светит. Для этого у него есть Кейт. – Падчерица и новая жена отца теперь были его настоящей семьей. Ханна и ее мать остались за бортом.
Ария игриво шлепнула Ханну по руке. Звякнули браслеты на запястье.
– Она тебе в подметки не годится, и ты это знаешь.
Ханна пренебрежительно закатила глаза, хотя в глубине души была благодарна Арии за поддержку. Катастрофа с Эли обернулась единственным плюсом: их четверка воссоединилась, они опять стали лучшими подругами, связанными даже крепче, чем в седьмом классе. Они поклялись остаться друзьями навсегда. Отныне ничто не могло снова встать между ними.
Ноэль вернулся с напитками, и все чокнулись бокалами, воскликнув: «Яман!»[7], копируя ямайский акцент. Эмили, пошатываясь, вышла из туалета. Она все еще выглядела неважно, как будто ее укачало, но радостно улыбнулась, глотнув имбирного эля.
После ужина Ноэль и Майк потянулись к столу для аэрохоккея, что стоял в углу. Диджей включил стереосистему, и из динамиков рванула зажигательная мелодия Алиши Киз[8]. Несколько человек задергались на танцполе. Крепко сбитый парень с вьющимися каштановыми волосами перехватил взгляд Спенсер и поманил ее в круг.
Ария подтолкнула подругу локтем.
– Давай, Спенс!
Спенсер отвернулась, краснея.
– Фу, мерзкий!
– Такой уж точно вылечит от Эндрю, – подзадорила ее Ханна. Эндрю Кэмпбелл, парень Спенсер, расстался с ней месяц назад – видимо, выпавшие на долю Спенсер испытания, связанные с Эли и «Э», оказались для него «непосильной ношей». Слабак.
Спенсер снова посмотрела на парня с танцпола. Стоило признать, что выглядел он довольно привлекательно в длинных шортах цвета хаки и водонепроницаемых мокасинах. Потом она увидела надпись на его поло. ЭКИПАЖ ПРИНСТОНА. Принстон значился первым номером в ее списке приоритетных университетов.
Ханна оживилась, тоже заметив надпись на футболке.
– Спенс! Это знак! Вы могли бы стать соседями по общаге!
Спенсер отвернулась.
– Не факт, что я туда поступлю.
Девушки удивленно переглянулись.
– Конечно, поступишь, – тихо сказала Эмили.
Спенсер потянулась за своим пивом и сделала щедрый глоток, игнорируя их пытливые взгляды. По правде говоря, в последние несколько месяцев она совсем забросила учебу – да и как иначе, если все это время за ними охотилась предполагаемая лучшая подруга, пытаясь их убить? Недавно Спенсер проверяла свой рейтинг успеваемости у школьного психолога, и выяснилось, что она скатилась на двадцать седьмое место. Еще никто с такими низкими баллами не попадал в Лигу Плюща[9].
– Я предпочитаю тусоваться с вами, ребята, – сказала Спенсер. В каникулы ей совсем не хотелось думать о школе.
Ария, Эмили и Ханна пожали плечами и снова подняли бокалы.
– За нас, – провозгласила Ария.
– За дружбу, – поддержала ее Ханна.
Девушки погрузились в мир своих фантазий и впервые за эти дни даже не вспомнили об ужасах прошлого. Никакие записки от «Э» их больше не беспокоили. Роузвуд казался далеким, как будто существовал на другой планете.
Диджей поставил старую песню Мадонны, и Спенсер поднялась с места.
– Пойдемте танцевать, ребята.
Остальные тоже вскочили из-за стола, но Эмили вдруг крепко схватила Спенсер за руку, возвращая обратно.
– Не двигайся.
– Что? – Спенсер с недоумением уставилась на нее. – Почему?
Глаза Эмили стали как блюдца, когда она устремила взгляд в сторону винтовой лестницы.
– Смотрите.
Все повернули головы и прищурились. На лестничной площадке появилась худенькая белокурая девушка в ярко-желтом сарафане. На ее лице выделялись ярко-голубые глаза, подкрашенные розовой помадой губы и шрам над правой бровью. Даже издалека они смогли разглядеть и другие шрамы на ее теле: сморщенную кожу на руках, следы рваных ран на шее, пятна от ожогов на голых ногах. Но, даже и со шрамами, она излучала красоту и уверенность в себе.
– Что это? – пробормотала Ария.
– Ты ее знаешь? – спросила Спенсер.
– Вы что, слепые? – с дрожью в голосе прошептала Эмили. – Разве это не очевидно?
– Что мы должны увидеть? – мягко, но обеспокоенно, спросила Ария.
– Ту девушку. – Эмили повернулась к ним – бледная, с бескровными губами. – Это… Эли.
Десять месяцев спустя