3
Дебют Арии в искусстве
– Фу. – Ария Монтгомери наморщила носик, наблюдая за братом. Майк окунул кусочек хлеба в керамический котелок с расплавленным швейцарским сыром, покрутил его там, вытащил и слизал повисшую на вилке длинную тягучую сырную нитку. – Почему все нужно превращать в сексуальный акт?
Майк ухмыльнулся, продолжая свое действо с хлебом. Ария содрогнулась.
Ей не верилось, что сегодня последний день таких необычных зимних каникул. Вместе с мамой они решили приготовить домашнее сырное фондю. Фондюшницу Ария нашла в подвале, под коробками с рождественскими украшениями и игрушечным гоночным треком Майка. Не было сомнений, что набор для фондю родителям подарили на свадьбу, но уточнять Ария не решилась. Старалась избегать всяких разговоров об отце. Например, ни словом не заикалась о том, как вместе с братом, отцом и его подружкой Мередит провела Рождество на лыжном курорте Медвежий Коготь. То была очень странная поездка. Мередит носа не высовывала из домика, где делала упражнения на растяжку по системе йоги, оберегая свой маленький, но уже заметно округлившийся живот – она была беременна, – и все умоляла Арию научить ее вязать детские башмачки. Элла и Байрон, родители Арии, официально расстались всего несколько месяцев назад, – отчасти благодаря Моне, которая прислала Элле анонимное письмо, сообщая, что муж ей изменяет. Ария была абсолютно уверена, что мама все еще переживает из-за ухода отца.
Майк смотрел на бутылку Heineken в руке матери.
– Дай глотнуть.
– Нет, – ответила Элла. – В третий раз «нет».
Майк нахмурился:
– Можно подумать, я никогда не пил пива.
– Не в моем доме. – Элла наградила сына сердитым взглядом.
– Что это тебя так на пиво потянуло? – полюбопытствовала Ария. – Майки нервничает из-за первого свидания?
– Это не свидание. – Майк еще ниже натянул на лоб лыжную шапочку. – Она просто друг.
Ария лукаво улыбнулась. На Майка запала девчонка по имени Саванна, ученица десятого класса государственной школы. Познакомились они в соцсетях, на Фейсбуке, в группе поклонников лакросса – кто бы мог подумать! Очевидно, Саванна была одержима этим видом спорта, как и Майк.
– Майк идет на свидание в торговый центр, – пропела Ария. – Будет второй ужин? В «Великой цыплячьей стене» мистера Вонга?
– Заткнись, – огрызнулся Майк. – Мы пойдем есть десерт в Rive Gauche. Но говорю тебе, это не свидание. Она же из обычной школы. – Слова «из обычной школы» в его исполнении прозвучали так, как другие произнесли бы «вонючая яма с пиявками». – А я встречаюсь только с богатыми девчонками.
Ария прищурилась:
– Ты омерзителен.
– Помолчала бы, поклонница Шекспира, – ухмыльнулся Майк.
Ария побледнела. Шекспиром Майк называл Эзру Фитца, условного – бывшего – парня Арии и преподавателя английского языка и литературы в их школе – тоже бывшего. Это была еще одна тайна, которой Мона-«Э» шантажировала Арию. СМИ тактично умолчали о секретах подруг, известных «Э», но Ария подозревала, что Майк узнал об Эзре от Ноэля Кана, своего сокомандника по лакроссу и первого сплетника школы. Ария взяла с Майка слово, что тот не выдаст ее матери, но временами брат не отказывал себе в удовольствии обронить намек.
Элла наколола на вилку кусочек хлеба.
– Вообще-то, возможно, и у меня скоро будет свидание, – неожиданно сказала она.
Ария опустила вилку. Если б Элла сейчас сказала, что возвращается в Рейкьявик, где их семья жила последние три года, она, пожалуй, изумилась бы меньше.
– Что? Когда?
Элла теребила свое массивное бирюзовое ожерелье.
– Во вторник.
– С кем?
Мать быстро склонила голову. У корней ее волосы были седые.
– С одним мужчиной. Я с ним общаюсь на сайте знакомств. По разговору – приятный человек… а так – кто знает? Мне о нем не так много известно. В основном мы говорим о музыке. Нам обоим нравится Rolling Stones.
Ария пожала плечами. В том, что касалось рока семидесятых, ей больше импонировала группа Velvet Underground[8]. Мик Джаггер был еще худее, чем она сама, а Кит Ричардс вообще вселял в нее страх.
– Чем он занимается?
Элла застенчиво улыбнулась:
– Если честно, понятия не имею. Мне только известно, что его зовут Вольфганг.
– Вольфганг? – Ария чуть не выплюнула хлеб изо рта. – Как Моцарта?
Элла покраснела еще сильнее:
– Может, и не пойду.
– Да ты что! Иди обязательно! – вскричала Ария. – По-моему, это здорово! – И Ария была рада за Эллу. С какой стати все удовольствия должны доставаться только отцу?
– А по-моему, полный отстой, – вставил Майк. – После сорока лет свидания нужно запретить.
– Что ты наденешь? – спросила Ария у матери, игнорируя реплику брата.
Элла оглядела свою любимую тунику баклажанного цвета с вышитым цветочным узором вокруг горловины и пятном от яичницы у нижнего края.
– А это чем плохо?
Ария, вытаращив глаза, замотала головой.
– Я купила ее в прошлом году в Дании, в рыбацкой деревушке, – напомнила дочери Элла. – Ты же была со мной! Нам ее продала какая-то беззубая старушка.
– Нужно подобрать что-нибудь другое, – категорично заявила Ария. – Покрасить волосы. И уж позволь, я сама сделаю тебе макияж. – Прищурившись, она представила столешницу в ванной матери. Обычно та была завалена акварельными красками, баночками со скипидаром и незавершенными ювелирными поделками. – У тебя есть косметика?
Элла снова глотнула пива.
– А разве я не должна ему нравиться такой, какая есть, без всего этого… украшательства?
– Это все равно будешь ты. Только лучше, – настаивала Ария.
Майк, переводя взгляд с сестры на мать, просиял.
– А знаете, что реально украшает женщину, на мой взгляд? Имплантаты!
Элла собрала тарелки и отнесла их в раковину.
– Ладно, – согласилась она, обращаясь к дочери. – Ты соберешь меня на мое свидание, а я пока отвезу Майка на его.
– У меня – не свидание! – возмутился Майк. Он бросился вон из комнаты и, громко топая, поднялся по лестнице.
Ария с Эллой тихо рассмеялись. После ухода Майка они смущенно и тепло посмотрели друг на друга, взглядами выражая то, что пока не могли облечь в слова. Последние несколько месяцев обеим пришлось нелегко. Мона-«Э» сообщила Элле, что Ария целых три года скрывала от нее измену мужа, и какое-то время Элла была до того зла на дочь, что даже выгнала ее из дома. В конце концов она ее простила, и теперь Ария изо всех сил старалась восстановить прежние отношения. Той близости, какая между ними была, они пока еще не достигли. Ария о многом не могла рассказать матери; они старались не оставаться наедине; и Элла не откровенничала с Арией, как бывало раньше. Но лед с каждым днем таял.
Приподняв брови, Элла сунула руку в карман-кенгуру своей туники.
– Ой, только сейчас вспомнила. – Она вытащила прямоугольную открытку с изображением трех скрещенных линий синего цвета. – Сегодня я собиралась пойти на открытие выставки, но времени нет. Хочешь сходить вместо меня?
– Не знаю. – Ария пожала плечами. – Вообще-то, я устала.
– Сходи, – настаивала Элла. – Ты в последнее время нигде не бываешь. Хватит кукситься.
Ария собралась было возразить, но поняла, что Элла права. Все зимние каникулы она просидела в своей комнате – вязала шарфы или рассеянно покачивала голову болванчика Шекспира, которого Эзра подарил ей в ноябре перед отъездом из Роузвуда. Каждый день ждала, что он вот-вот даст о себе знать – по электронной почте, эсэмэской или еще как-нибудь, – тем более что во всех новостях постоянно фигурировали Роузвуд, Элисон и даже сама Ария. Месяцы текли… и ничего.
Она зажала уголок приглашения в ладонях. Если у Эллы хватило мужества вернуться в мир, значит, и она сможет. И почему бы не сделать это прямо сейчас?
На выставку Арии пришлось ехать по улице, где когда-то жила Эли. Ее дом ничуть не изменился, выглядел так же, как в те дни. Рядом стоял дом Спенсер, через улицу – дом семьи Кавано. «Интересно, – думала Ария, – там ли сейчас Дженна, готовится к возвращению в школу, к своему первому учебному дню?» Она слышала, что для Дженны будут организованы индивидуальные занятия по всем предметам.
Дня не проходило, чтобы Ария не вспоминала свой последний – и единственный – разговор с Дженной, состоявшийся в арт-студии колледжа Холлис, когда у Арии случился приступ паники во время грозы. Она попыталась попросить прощения за все, что случилось в тот ужасный вечер, когда ослепла Дженна. Но та объяснила, что это они с Элисон сговорились устроить фейерверк: хотели избавиться от сводного брата Дженны, Тоби. Эли согласилась помочь, потому что у нее тоже, по всей видимости, были проблемы с братом.
Какое-то время Ария все ломала голову, что же подразумевалось под фразой «проблемы с братом». Тоби приставал к Дженне. Значит, и брат Эли, Джейсон, приставал к своей сестре? Но Ария не хотела в это верить. Она никогда не замечала странностей в отношениях Элисон и Джейсона. Он всегда опекал сестру.
А потом Арию осенило. Ну конечно. Никаких проблем у Эли с Джейсоном не было. Она сказала это специально, чтобы завоевать доверие Дженны и проникнуть в ее тайну. Так же она поступила и с Арией. Сокрушалась, выражала сочувствие, когда они застали Байрона целующимся с Мередит на автомобильной парковке. А узнав тайну Арии, потом на протяжении многих месяцев шантажировала ее. Эли поступала так и с другими своими подругами. Но какое ей было дело до того, что скрывает недалекая Дженна Кавано?
Спустя пятнадцать минут Ария подъехала к галерее. Местом проведения выставки выбрали просторный фермерский дом в лесу. Она припарковала Subaru Эллы на посыпанном гравием участке и, выйдя из машины, услышала шуршание. Небо здесь было совершенно черным.
Из-за деревьев донесся странный шум, как будто кто-то кричал. Потом… снова шуршание. Ария попятилась.
– Кто здесь? – тихо спросила она.
Из-за полуразрушенного деревянного забора на нее с любопытством смотрели чьи-то глаза. На мгновение у Арии замерло сердце. Но потом она заметила, что глаза окружает белая шерсть. Это была всего лишь альпака. К забору подошли еще несколько животных. Глядя на их загнутые длинные ресницы, Ария улыбнулась и облегченно вздохнула: очевидно, на ферме жило целое стадо альпак. Если ты много месяцев была объектом преследования, трудно в одночасье избавиться от параноидального ощущения, что за тобой постоянно кто-то наблюдает.
В доме пахло свежеиспеченным хлебом, из стереопроигрывателя тихо лилась песня в исполнении Билли Холидей. Мимо проходила официантка с большим подносом, на котором стояли бокалы с Bellini. Ария взяла коктейль, с жадностью осушила бокал и только потом обвела взглядом помещение. На стенах висели не менее пятидесяти картин. Под каждой виднелась пластинка с названием, фамилией художника и ценой. Возле стола с закусками расхаживали группками худые темноволосые женщины с асимметричными стрижками. Мужчина в очках с темной оправой беседовал с полногрудой женщиной, свекольно-красные волосы которой были уложены в пышную прическу. Еще один мужчина, курчавый, седовласый, с безумным взглядом, потягивал из бокала напиток, похожий на бурбон, и что-то шептал своей жене с внешностью Сиенны Миллер.
У Арии гулко заколотилось сердце. Здесь собрались не местные коллекционеры, обычно посещавшие роузвудские вернисажи, – люди вроде родителей Спенсер, в деловых костюмах, с сумочками Chanel за тысячу долларов. Девушка поняла, что оказалась среди подлинных знатоков искусства, может быть, даже прибывших из самого Нью-Йорка.
На выставке были представлены работы трех разных художников, но большинство зрителей толпились у абстрактных полотен некоего Ксавьера Ривза. Ария подошла к единственной его картине, у которой не стояла огромная толпа, и приняла позу арт-критика – рука подпирает подбородок, лоб нахмурен, словно она пребывает в глубоком раздумье. Картина представляла собой изображение огромного светло-лилового круга с маленьким кружком более темного лилового цвета посередине.
«Интересно, – отметила она про себя. – Но, если честно… похоже на гигантский сосок».
– Что скажешь о манере письма? – тихо спросил кто-то у нее за спиной.
Ария обернулась и увидела высокого парня с теплыми карими глазами, одетого в темно-синие джинсы и черный свитер, связанный «резинкой». Девушку охватил трепет, так что она даже ощутила покалывание в пальцах ног, обутых в поношенные атласные туфли без каблука. Своими высокими скулами и коротко стриженными волосами, которые спереди стояли хохолком, парень напомнил ей темпераментного музыканта по имени Сондре. Они познакомились в Норвегии в минувшем году и часами торчали в рыбацкой пивнушке в Бергене, где, потягивая виски кустарного производства, придумывали истории о чучелах рыб, висевших на обшитых деревом стенах.
Ария снова оценивающе посмотрела на картину.
– Мазки очень… смелые.
– Верно, – согласился парень. – И выразительные.
– Безусловно. – Ария была в восторге оттого, что обсуждает картину с настоящим знатоком живописи, тем более таким симпатягой. Также было приятно, что вокруг нет роузвудцев, которые только и делают, что сплетничают о предстоящем суде над Йеном. Она силилась придумать, что бы еще сказать. – Мне это напоминает…
– Может, сосок? – усмехнулся парень, наклоняясь к ней ближе.
Ария в изумлении широко открыла глаза. Значит, не одна она заметила сходство.
– Вообще-то, похоже, да? – рассмеялась девушка. – Но все-таки давайте рассуждать серьезно. Картина называется «Неразрывность пространства». Возможно, Ксавьер Ривз изобразил здесь одиночество. Или борьбу пролетариата.
– Ну и ну. – Парень стоял так близко к Арии, что она ощущала его дыхание, в котором смешивались запахи коричной жвачки и коктейля Bellini. – Но тогда получается, что вон на той картине под названием «Безостановочный бег времени» изображен не пенис?
На них с испугом глянула немолодая женщина в пестрых очках модели «кошачий глаз». Чтобы не рассмеяться, Ария прикрыла рот ладонью. Она заметила родинку в форме полумесяца прямо под левым ухом ее нового знакомого. Жаль, что она не приоделась. Надо ж было явиться сюда в тошнотворно-зеленом свитере с воротом-хомутом, в котором девушка проходила все зимние каникулы. Хоть бы догадалась застирать пятно от фондю.
Парень осушил свой бокал.
– Так как тебя зовут?
– Ария. – С застенчивым видом она покусывала палочку для помешивания коктейля, вытащив ее из бокала.
– Рад знакомству, Ария. – Мимо прошла группа посетителей, так что Арии с ее новым знакомым пришлось встать ближе друг к другу. Его ладонь на мгновение легла ей на талию, и щеки Арии опалил жар. Он коснулся ее нечаянно… или преднамеренно?
Парень схватил еще два напитка и один вручил ей.
– Ты работаешь или учишься?
Ария приоткрыла рот, размышляя. Интересно, сколько ему лет? Выглядит довольно молодо, вполне может быть студентом. И она представила, как он живет в одном из облезлых, но элегантных викторианских домов возле колледжа Холлис. Впрочем, она ведь и Эзру поначалу приняла за студента.
Ответить Ария ничего не успела, потому что между ними втиснулась дама в костюме из ткани в мелкую косую клетку. Брюнетка со стоящими торчком волосами была копией Стервеллы де Виль из фильма «101 далматинец».
– Позвольте украсть его на время? – Стервелла взяла парня под локоть. Тот чуть стиснул ее руку.
– Да, конечно. – Разочарованная, Ария отступила на шаг.
– Прошу прощения. – Стервелла виновато улыбнулась. Губы ее были накрашены очень темной, почти черной помадой. – Но с Ксавьером все хотят пообщаться, как вы понимаете.
Ксавьер? Сердце Арии упало. Она схватила его за руку.
– Так вы и есть… автор?
Ее новый знакомый остановился. Его глаза озорно блеснули.
– Я разоблачен, – сказал он, наклоняясь к ней. – И кстати, на картине действительно сиська.
Стервелла потащила его прочь. Он подстроился под ее шаг и что-то игриво зашептал на ухо. Смеясь, они влились в толпу истинных знатоков искусства, которые принялись на все лады восхвалять блестящие работы художника. Ксавьер улыбался, пожимая руки своим почитателям, а Ария жалела, что в деревянном полу нет люка, через который можно было бы исчезнуть с выставки. Ведь она нарушила главное правило вернисажей, гласящее: не обсуждай выставленные произведения с незнакомыми людьми, поскольку никогда не знаешь, кто есть кто. И, бога ради, не высмеивай шедевры восходящей звезды.
Но, судя по хитрой улыбке, с которой Ксавьер только что взглянул в сторону Арии, ее слова его ничуть не обидели. И от этого девушка почувствовала себя очень и очень счастливой.