Глава 5
Семейная ссора
– И еще шабли, – сказала Амалия, заканчивая перечисление блюд. – Так как, вы сказали, зовут вашу бабушку? – обратилась она к девушке.
Краснея, Мэй завела прядь волос за ухо и повторила имя Клариссы.
– Нет, – с сожалением проговорила Амалия, – боюсь, я ее не знаю. А вы что будете брать?
Совершенно успокоившись, Мэй объяснила официанту, что именно она будет есть. Рассеянно слушая ее, Амалия про себя отметила неплохой – для англичанки – французский. «Значит, к Клариссе приехала еще одна наследница… Ну что ж!» И Амалия, подавив невольную улыбку, отвернулась к окну.
Благосклонный читатель, конечно, уже догадался, что баронесса Корф сказала неправду или, во всяком случае, не всю правду о своем знакомстве с Клариссой Фортескью. Об эксцентричной даме, которая купила, не торгуясь, самую дорогую виллу в окрестностях города, знали все, кто хоть раз в Ницце бывал, а ведь Амалия приезжала туда довольно часто. Слуги, бывшие в курсе всех местных сплетен, с удовольствием пересказывали ей колоритные подробности изгнания Джорджа, Стивена и близнецов. Несколько англичан, постоянно проживавших на Ривьере, даже держали пари на то, сколько удастся продержаться очередному претенденту на наследство.
«А впрочем, – добавила про себя Амалия, – меня это ничуть не касается». Она машинально поправила уголок салфетки возле блюда и стала смотреть по сторонам.
В вагоне-ресторане в это время было немного народу. В углу, недалеко от стола Амалии и Мэй, сидела рыжая дама в темно-красном платье с большим вырезом на спине и молодой фатоватый брюнет с щегольскими усиками. Дама, понизив голос и вертя в руках вилку, оживленно говорила что-то молодому человеку, а он улыбался в ответ. В другом ряду плотный господин, по виду крупный коммивояжер, в ожидании своего заказа изучал газету. Посередине вагона у окна сидела целая семья: муж, добродушный улыбчивый коротышка, его полная жена с тремя подбородками, миловидная гувернантка и двое детей, мальчик и девочка. Амалии было достаточно бросить взгляд на физиономию мужа, чтобы составить себе представление о его жизни: деловая хватка, солидное состояние и при том приятный, открытый характер, который привлекает к нему людей, а женщин, вероятно, в особенности. «Причем жена, – мелькнуло у Амалии в голове, – наверняка обо всем знает и смотрит на его шалости сквозь пальцы». И тут она заметила огненный взгляд гувернантки, направленный на хозяина. Взгляд этот длился, наверное, лишь долю секунды, но говорил о многом. «Поразительно, какие страсти вызывают порой самые заурядные люди, – подумала Амалия. – На что бы эта молодая женщина ни рассчитывала, она явно обманулась в своих ожиданиях… и теперь будет отыгрываться на детях. Да, печально, очень печально». Ей сделалось неуютно, и она отвернулась. В глаза ей сразу же бросилось, что Мэй чем-то огорчена.
– У них нет чая, – пояснила девушка.
– Я попросила бутылку шабли, – сказала Амалия, – думаю, хватит на нас двоих.
Мэй замялась. Она хотела сказать, что дома никогда не пила вина, но что-то в выражении глаз Амалии подсказало, что спорить бессмысленно.
«Наверняка она хотела мне сказать, что вино не для нее, – подумала Амалия, от которой ничто не могло укрыться. – И как ее родителям хватило духу отпустить в дорогу такого ребенка?»
Поезд прогрохотал по какому-то мосту, коммивояжер неторопливо перевернул страницу газеты, гувернантка прошипела мальчику: «Я же просила вас, Рене, не трогать без нужды солонку», и тут в вагон-ресторан ворвался вихрь. Вихрь этот имел облик молодой темноволосой женщины в синем платье, с решительными глазами и четко очерченным ртом. Сейчас этот рот был сжат, а глаза недобро прищурены и смотрели в сторону Амалии и Мэй.
Дама в синем платье, как-то по-особому стуча каблуками, прошла между столами, и на мгновение испуганной Мэй показалось, что она действительно собирается остановиться возле них с баронессой. Однако незнакомка сделала еще несколько шагов и нависла над столом, за которым сидел господин с усиками и его спутница в открытом красном платье.
«Да, увял…» – смутно подумала Амалия, увидев, как вытянулась физиономия господина с усиками. Дама в красном платье обернулась, и взорам присутствующих открылось накрашенное личико кокотки – простое, довольно симпатичное и, увы, уже со следами бурного прошлого. Она с недоумением взглянула на даму в синем, но тотчас в лице кокотки произошла перемена. Очевидно, она прекрасно знала, кто стоял возле их стола.
– Теодор, – крикнула дама в синем, – вы негодяй!
Ее глаза метали молнии, руки судорожно сжимали сумочку.
– Дорогая… – пролепетал господин.
– Не смейте меня так называть! – Дама в синем топнула ногой. – Вот, значит, какие дела вынудили вас ехать в Ниццу! Вы мерзавец!
– Прошу вас, Матильда… Вы слишком взволнованы. – Господин по имени Теодор говорил, а взгляд его растерянно метался по вагону-ресторану, подсчитывая свидетелей позора. – Это… это случайная встреча… Она ничего не значит, уверяю вас!
Коммивояжер вынырнул из-за газеты, хмыкнул и закрылся ею полностью. Гувернантка ядовито улыбалась, на лицах мужа и жены было написано любопытство, а дети застыли на месте, ничего не понимая, но чувствуя, что происходит нечто невиданное. Еще бы, они стали свидетелями настоящей сцены!
– Ничего не значит? – возмутилась дама, повышая голос. – Вы едете с этой особой в одном купе! – И она предприняла попытку испепелить рыжую разлучницу взглядом, но та даже ухом не повела. Судя по всему, у разлучницы и самой огня было в избытке.
– Матильда! Умоляю вас… Я все вам объясню!
– Дорогой Теодор, – с безграничным презрением промолвила дама, – с меня довольно! И разговаривать вы будете не со мной, а с моим отцом! Надеюсь, вам удастся объяснить ему, для каких таких деловых переговоров вы оплатили лучшую гостиницу в Ницце… с видом на море!
– Матильда, прекратите немедленно!
Женщина может загнать мужчину в угол, но ненадолго. Только что Теодор был мертвенно бледен и лепетал жалкие слова, но вот его глаза угрожающе сверкнули, и он преобразился.
– Если вам угодно позорить себя этим балаганом, я не намерен в нем участвовать! – Он швырнул на стол салфетку и встал.
– Я позорю вас? – возмутилась Матильда. – А вы, Теодор? Что вы делаете со мной? Чем я заслужила такое отношение, чем?
В ее голосе зазвенела мука. Амалия нахмурилась. Семейная сцена все больше претила ей.
– Матильда, на нас смотрят, – вполголоса проговорил Теодор.
– И пусть! Мне все равно! Отчего же вы не беспокоились раньше, когда они смотрели на вас с этой тварью?
Похоже, рыжая решила обидеться всерьез.
– Как вы любезны, госпожа графиня, – сказала она, усмехаясь. – Только как тогда называть человека, который разоряет другого, чтобы заставить его жениться?
– Что вы несете! – возмутилась Матильда. Но пылу у нее заметно поубавилось.
– Можно подумать, вы не знаете, – отчеканила рыжая, глядя ей прямо в глаза. – Если бы не делишки вашего отца, никогда бы Теодор не стал вашим мужем! И нечего тут говорить о любви, сударыня. Сядь, Теодор! Нам еще должны принести десерт. А эта пусть кричит, сколько ей влезет, коли охота себя на посмешище выставлять.
Теодор посмотрел на любовницу – и медленно опустился на место. На скулах Матильды выступили красные пятна.
– Теодор! Я этого так не оставлю! Ты пожалеешь!
– Можно подумать, я не жалею, – с самого дня свадьбы!
Судя по всему, Теодор дошел до той опасной точки, когда готов был выложить все, что накопилось на душе; это ошеломило его жену сильнее, чем оскорбление.
– Не смей так говорить! – возмутилась молодая женщина. – Не смей, слышишь? Или я все расскажу моему отцу!
– Довольно, Матильда, – оборвал ее муж со скучающей гримасой. – Хочешь, я пошлю ему со следующей станции телеграмму? «Отдыхаю в Ницце с подругой, желаю и вам того же. Зять». А то твой отец скоро доработается до удара – ни одного дня свободного.
– Ах, вот о чем ты мечтаешь! – крикнула Матильда. – Чтобы он умер! Скажи, а может быть, ты хочешь, чтобы я тоже умерла? Ты ведь этого хочешь, да?
И тут Мэй услышала слова, от которых у нее перехватило дыхание.
– Да, – спокойно ответил Теодор, глядя в лицо жене и улыбаясь нехорошей улыбкой, от которой его рот искривился. – Меня вполне устроило бы, если бы ты упала под этот поезд. – Он перегнулся через стол и прошипел: – Довольна?
Матильда отшатнулась, сдавленно всхлипнула, стиснула сумочку, словно в ней заключалось ее спасение, и бросилась прочь. Она бежала, как слепая, наклонив голову, и по пути налетела на край стола, за которым сидели Амалия и Мэй.
– Осторожнее, сударыня, – сухо сказала баронесса, подхватив стоявшую на столе вазочку, едва не упавшую от толчка.
Ничего не ответив, Матильда выбежала из вагона. Дверь захлопнулась с резким стуком.