Глава 3
Пересчитываю деньги. Сотня пачек. По десять тысяч в каждой. Миллион долларов упал с неба. Точнее из кармана Кирсана. Что я имею кроме денег? Много разных, но одинаково серьезных поводов для беспокойства.
Кирсаном у нас, как известно, детей пугают. Авторитет из ленинской группировки. Знал бы Владимир Ильич, кто под его именем греется – сам бы из мавзолея ушёл. Без просьб демократов и невзирая на протесты коммунистов. Кирсан, как выражаются люди его круга: пацан крутой, без тормозов, комплексов и прочих составляющих интеллигентной личности. Его братва за сотню баксов горло перережет, а за миллион наверняка поспособствует умереть медленно, но больно. Поговаривают, что он и сам лично не брезгует садистскими экспериментами с применением приемов доктора Менгеле. Одна надежда, что Кирсана от пуза накормили свинцовой кашей и на «капустные» блюда у него аппетит пропал навечно. А если нет? Это раз.
Теперь – неизвестные в маскхалатах. Что им нужно было от Кирсана? Жизнь? Кошелек? Не просто же так они торчали ночь на морозце в засаде, прыгали с крыши и развлекались стрельбой по живым мишеням. Кстати высота там никак не меньше двух этажей. Это же не детсадовскую подготовочку нужно иметь, что бы махнуть со второго этажа, увернуться от сумки и всадить пол рожка точно в грудь. Ребятки явно профессионалы. А профессионалы следов не оставляют. Вне зависимости от того нужны им деньги Кирсана или нет – свидетели им не нужны точно. А я, как раз и след и свидетель одновременно. Значит, это меня они и «не оставят». Это два.
Можно, конечно, сдать деньги в милицию. Гениальный ход. Прийти – значит, на весь город объявить, я такой-то и такой-то, славный парень – патриот спер у мафии миллион, видел кто и в кого стрелял, вот только не понял почему. Дайте мне за подвиг медаль. Медаль, может быть, и дадут. Кто и в кого стрелял, объяснят вряд ли. Только искать меня уже не нужно будет Ленинцы, скорее всего, просто по башке настучат, что бы впредь неповадно было лазить где попало. А вот для ребят в маскхалатах я превращаюсь в прекрасную мишень с надписью «Дегенерат Иванович». Деньги в доход казне, а я в расход бандитам. Нет уж дудки. Пусть они за свои кровные потрудятся, пусть побегают, поищут. Я им помогать не стану.
Что у них на меня есть? Ну, во-первых, автоматчик в маскхалате. Знакомые глаза. Где-то я их видел. Где? Жаль: лицо было закрыто маской. Память на лица и имена у меня профессиональная. Случалось ребенок пару месяцев на тренировки походит, а через пяток лет встречаешь и имя, и фамилия и где живет – все сразу в голове. А ведь, похоже, что автоматчик тренировался либо со мной, либо у меня, либо у кого-то из моих приятелей. Значит, он меня знает, и вычислить мой адрес, в лучшем случае, вопрос одного звонка в горсправку. Весело. С другой стороны стоял я в темноте. Вполне вероятно, что он меня не разглядел. Или не узнал. Иногда, говорят, людям везет. Кто-то машины в лотерею выигрывает.
Ничего скоро все станет ясно.
Во-вторых, Кешка. Достаточно связать меня и собаку, как становится очевидным, что искать следует собачника с коляшкой в ближайших домах. Т.е. обеденная прогулка может стать для меня последней. От друга человека нужно срочно избавляться. Вот он лежит у моих ног. Морда уютно расположилась на передних лапах, преданные, карие глазам серьезно смотрят на хозяина. Жрать, наверное, хочет.
– Спасибо, Кеха! Помог озолотиться. Скоро, друг, тебя кормить будет некому, а меня – не нужно.
Необходимо срочно ретироваться из квартиры самому и отдать кому-то собаку. Точнее сначала отдать собаку, а потом попытаться раствориться на бескрайних просторах Родины. Кому только такая обуза нужна? Добро бы был какой-нибудь мастино неаполитано, глядишь, за породу приютили. А беспаспортный колли – развлечение на большого любителя. Причем этот любитель должен быть своим, от чужого Кешка сбежит, филантропом (живодеру я и сам собаку не отдам) и главное не в меру наивным, что бы поверить тому бреду, который мне придется наплести.
Игорь! Конечно Игорь. Уникальный кадр. Только тренер может быть таким сумасшедшим. Зарплата – мизер, народа тренирует чуть не сотню. В свободное время колымит. Все, что заработает, тратит на детей. Не на своих. Семьи-то нет. На спортсменов. За свой счет на сборы и соревнования возит. Другой бы с его трудолюбием давно женился, квартиру, машину купил.
Игорю как раз только собаки не хватает. Баз собаки его жизни слишком пресна и однообразна. К тому же в спортивном лагере они отлично между собой ладили. Кешка бегал с его ребятами кроссы, а Игорь собирал для пса косточки в столовой.
Набираю номер.
– Игорь, привет. Это Саша.
– Здорово. – Только Игорь может не обматерить человека, поднявшего его из постели. – Где пропадаешь? Давно не видно на стадионе. Зашел бы, поговорили то се, хали-гали. Знаешь у меня с Серегой проблемы. Полный бутор. Низкий старт не идет. Посмотрел бы?
Даю слово посмотреть. Вру про турпоездку в Грецию. Про выигрыш в лотерею. Про работу в солидной фирме. Обещаю помочь со сборами. Что для меня пара тысяч долларов? И через пять минут получаю согласие на временное переселение Иннокентия к Игорю с полным моционом. Собственно, деньги для него не аргументом. Они ему не интересны. На сборы он и так заработает. Пару составов разгрузит, да сотню деревьев, что мешают рекламным щитам, спилит в свободное от работы время – и всех-то дел. А Кешку Игорь и без посулов бы взял. Но у меня уже легенда составлена. Жаль отказываться. Да и проявляется реальный шанс помочь сумасшедшему в его нелегком деле воспитания подрастающего поколения.
– В двенадцать заеду и заберу.
Без пяти двенадцать действительно раздается звонок в дверь. Выглядываю в глазок. Что-то металлическое сверкает прямо перед стеклом.
– Нашли – проносится в голове. – Сейчас изрешетят из автоматов через двери или из базуки в упор (фантазия у меня, как у Гарри Гаррисона или Герберт Уэлса) и экскурсия на кладбище под медный плач лабухов-духовиков обеспечена.
Я отпрыгиваю назад, натыкаюсь на табуретку. Дальше мы с табуреткой падаем вместе. Сохраняю достоинство и привычную позицию – я сверху. Врагу не пожелаю свалиться на перевернутую табуретку. Больно. Эти кувыркания, меньше чем синяком не закончатся.
– Сашка, кончай хали-гали мебель ломать, мне некогда. – Слышу знакомый голос с лестничной клетки.
Придерживая ушибленную спину, открываю дверь. Игорь протирает запотевшие очки. Похоже, именно они меня и перепугали. Кешка уже готов. Миски упакованы. Ошейник на шее, поводок на ошейнике. Сую Игорю сотню баксов. Собаке на пропитание.
– Да ты что, с ума сошел, какой-то бутор устраиваешь! – Игорь возмущен до глубины души. – Я уже в соседнюю столовку сбегал, объедков надыбал то-сё, хали-гали. И на завтра договорился. Так что будь спокоен. Кеша у меня с голоду не подохнет.
– А от отравления?
– Таблетки есть.
Я это и так знаю, что собака голодной не останется. Скорее Игорь сам подохнет, чем кто у него. Такая натура.
Кеха укоризненно смотрит на меня, упирается всеми четырьмя лапами, но, в конце концов, сдается и, постоянно оглядываясь, начинает спускаться по лестнице.
Акт предательства совершен. Пора подумать о себе.
Сумку нужно будет вечерком выкинуть где-нибудь подальше от дома. Авось кто подберет и с ней засветится. Операция под названием «Ложный след-1». Не слишком этично, зато появится хотя бы небольшой запас времени. Но прежде подумать о месте, где можно отсидеться. Хотя бы два, три дня.
Одну пачку из кирсановского наследства, я рассовываю по карманам. Остальное – перекладываю в полиэтиленовые пакеты. В процессе фасовки денег с удивлением обнаруживаю, что эти шуршащие кирпичики могущества не вызывают во мне ни трепета, ни радости. Скорее азарт: как спрятать так, что бы было легко достать мне и трудно найти другим. Удачно, к месту, вспоминаю про здоровенную щель между стенкой и балконным блоком. Так у нас строители работают, что с холодом бороться сложно, зато тайники устраивать легко. Все собирался заделать эту дыру, да на цемент денег не хватало. Теперь материал нашелся. Уникальная строительная услуга: шпаклевка дыр долларами. Эксклюзивный подрядчик – бывший спортсмен, бывший тренер, бывший алкаш – Али Баба Михайлович.
Пока припрятывал сокровища на балконе, пока собрал вещички и обзвонил приятельниц, напрашиваясь на недельку, погостить, прошло часа полтора. Звонок в дверь раздается, когда я уже собираюсь уходить. Свой недавний испуг я помню хорошо. Поэтому в глазок не заглядываю. И правильно делаю. Отодвигаю металлическую крышечку с глазка. Выдерживаю паузу.
Вы никогда не падали в обморок? Со мной до сегодняшнего дня это случалось дважды. И, что забавно, из-за такой незначительной детали тела, как большой палец левой руки. И смех и грех. Дважды его резал. Ранка-то всего ничего, а здоровый мужик (со 180 кг приседаю, сотню – лежа жму) без боли и особых переживаний падает в обморок как затянутая в корсет институтка, напуганная классной дамой. Сегодня этот левый большой подводит в третий раз. Что называется, меня сделали одной левой. Тихий хлопок за дверью я скорее чувствую, чем слышу. С легким щелчком, из глазка, под напором пули вылетает стекло. Веселая компания осколков, возглавляемая свинцовым вожаком, со смачным чмоканьем впивается в стенку напротив. Палец задевает вскользь. Срывает мясо до кости. Я с интересом наблюдаю, как на белом срезе набухают алые капли. В общем, и не очень больно. Я зажимаю палец в кулак и отключаюсь. Сознание отдыхает до встречи с полом. Удар о линолеум возвращает к жизни лучше всякого нашатыря. Что-то я сегодня слишком часто падаю. Так и соседями поссорится недолго. Шума над головой никто не любит. Хорошо хоть табурет убрал.
За дверью тишина. Я не шевелюсь. Из кулака как из испорченного крана обильно течет. В глазке слышно легкое посвистывание. Как будто собака обнюхивает незнакомый предмет.
– Кровью пахнет. – Тихо и удовлетворенно резюмирует кто-то за дверью.
– Жаль Михалыча. Неплохой мужик был. Но нелепый. Как нелепо жил, так нелепо и помер…
Михалычем меня называли только свои. Значит, не ошибся. Убивал меня мой же бывший ученик. Знать бы кто. Хотя какая разница. Так воспитал. Сам и виноват.
За дверью потоптались еще пару минут и стали быстро спускаться. Я поднимаюсь и бреду штопать испорченную шкуру.
Зашивать себя приходилось не раз. Вообще спорт очень хорошо приучает к временности боли. То, что сегодня болит нестерпимо – завтра уже переносится легко, а послезавтра и не помнишь, что болело. Появляется новая болячка и забываются старые.
И гнойники вскрывал, и порезы зашивал. Но пока с этим проклятущим, большим пальцем справился, еще дважды терял сознание. Надо бы на досуге его вообще отрезать. Меньше проблем.
Пока оказывал себе, дорогому, первую медицинскую, прибыли очередные визитеры. Медом у меня сегодня намазано, что ли? Деловитое сопение и пинки в дверь не оставляют сомнений относительно намерений новых гостей. Судя по экспансивности и напору, либо блатные, либо милиция. Была бы у меня граната, я бы, конечно, приоткрыл дверь на ширину цепочки. Я бы оставил себе чеку на память, а им, от всего сердца, подарил остальное. Я, по натуре, человек не жадный. Но гранаты у меня нет. Закидываю свою старенькую сумку с вещами на плечо и выбираюсь на балкон. Бандитский «Адидас» за ненадобностью бросаю в прихожей. План «Ложный след» уже никогда не сработает. Я найден всеми быстро и легко.
Спускаясь с балкона на балкон, я мысленно благодарю родных советских архитекторов. Как они все замечательно предусмотрели. Человеку среднего роста с достаточной физической подготовкой подниматься по балконам вверх или спускаться вниз, конечно, не так удобно как на лифте, но в случаях крайней нужды это не худший способ спасения жизни. Мне везет. Никто из соседей не выбирается на балкон покурить или подышать весенним ветерком. Объяснить столь экстравагантный способ ухода из дома, людям знающим меня два десятка лет, было бы весьма проблематично.
Я спрыгиваю со второго этажа в подтаявшие остатки сугроба и почти бегом через дворы направляюсь к ближайшей автобусной остановке.
Солнце сияет. По-весеннему красивые девчонки пролетают мимо, и им нет никакого дела до спортсмена – неудачника, выигравшего миллион баксов и путевку в триллер в качестве мишени.
Пусть на моей могиле напишут: «Здесь покоится несостоявшийся Казанова, траченный возрастом, молью и пулями». Очень романтично.