3. Особенности занятости мигрантов
Массовые миграции второй половины XX в. породили множество исследований трудовой адаптации и ресоциализации иммигрантов. Чрезмерная концентрация переселенцев в определенных секторах экономики поставила вопрос о причинах этого явления.
Е. Ю. Фирсов выделяет следующие экономико-социологические модели занятости мигрантов12.
Модели этнического обособления Э. Боначич в своей работе «Теория этнического антагонизма» (1972) автор утверждает, что к антагонизму, который находит свое выражение в этнических терминах, приводят не расово-культурные различия, а экономический конфликт между тремя типами акторов: владельцами предприятий, высокооплачиваемыми местными рабочими и готовыми работать за любые деньги иммигрантами. Таким образом, расколотость рынка труда по этническому признаку является в большей степени следствием асимметрии информации и различия в торговой власти между нанимателями и работниками-иммигрантами, чем специфических характеристик этнических образований, подобное явление вполне может возникнуть и при найме арестантов или женщин.
Модель Уолдингера предлагает оригинальную микроэкономическую теорию иммигрантского бизнеса. Основой успеха мигрантов становится не постепенное вытеснение местных предпринимателей в результате жесткой конкуренции и недоступной для них групповой мобилизации, а занятие рыночных ниш, пустующих в силу малой прибыльности, непостоянного спроса и значительной рискованности капитальных вложений. Главный вывод его теоретических построений таков: с одной стороны, этническая экономика оказывается производной от экономики принимающего общества, с другой – значение культурных ресурсов этнических сообществ и исторических обстоятельств иммиграции не отрицаются.
Уолдингер тесно увязывает развитие этническую занятость с иммиграционными волнами. Авторы отмечают, что во многих европейских странах развитие этнического бизнеса сдерживалось ограничительной иммиграционной политикой. «Во многих сферах условия входа на рынок не позволяют иммигрантам открывать свой бизнес. Еще одним барьером служат правовые/институциональные ограничения развития малого бизнеса…»13.
В основу интерактивной модели развития этнической занятости исследователи Р. Уолдингер, Х. Олдрич, Р. Уорд заложили два параметра: структуру возможностей и характеристики этнических групп14.
Структура возможностей включает рыночные условия, которые могут способствовать производству товаров и услуг для представителей своей этнической группы, а также созданию условий для обслуживания более широкой доли рынка, не связанной с данной этнической группой. Среди характеристик группы учитываются обстоятельства, предшествовавшие иммиграции, отношение этнической группы к условиям жизни в принимающей стране, мобилизация различных ресурсов этнического сообщества.
Группы могут задействовать только те ресурсы, которые предоставлены им средой, причем в современных индустриальных обществах структура возможностей постоянно меняется. Но если рыночные условия благоприятны только для развития бизнеса, удовлетворяющего нужды этнического сообщества, то предпринимательские возможности иммигрантов ограничены. Если же рыночные условия благоприятны и для удовлетворения потребностей населения, не принадлежащего к данной этнической группе, то возможностей для предпринимательской деятельности гораздо больше.
Однако в любом случае иммигрантским меньшинствам необходимо получить доступ к бизнесу, а этот доступ зачастую контролируется представителями коренного населения.
Мощным стимулом к предпринимательской деятельности, по мнению исследователей, является блокировка мобильности. Дело в том, что иммигранты испытывают определенные трудности на местном рынке труда: недостаточное владение языком страны, в которую они приехали, неадекватные или неподходящие навы-ки, возрастные ограничения, дискриминация. Не имея таких воз-можностей, как коренное население, для стабильной карьеры, иммигранты чаще делают выбор в пользу открытия собственного дела. Вторым фактором является мобилизация ресурсов, которая тесно связана с динамикой этнической идентичности. Здесь, прежде всего, необходимо проанализировать субкультурное измерение этничности, т. е. социальные структуры, посредством которых члены одной этнической группы связаны друг с другом, и способы их использования. Эти социальные структуры состоят из двух частей: 1) сетей родства и дружбы, вокруг которых выстроены этнические сообщества; 2) переплетения этих сетей с позициями в сфере хозяйства (рабочие места), в пространстве (жилье) и в гражданском обществе (институты).
Информация о принимающем обществе (соответствующая действительности или вводящая в заблуждение) передается посредством сетей коммуникации или личного взаимодействия между мигрантами и членами их родного сообщества. В результате образ, нарисованный мигрантами, подталкивает и других членов сообщества к тому, чтобы попробовать свои шансы за границей.
В силу тяги к чему-то знакомому, эффективности личных контактов и социального дистанцирования от институтов поддержки принимающего общества иммигранты полагаются на связи с теми, кто приехал раньше, с их помощью ищут жилье и работу и в результате оказываются в этническом профессиональном и поселенческом гетто. Повторение этого процесса приводит к двум последствиям. Во-первых, интенсивное взаимодействие внутри общей среды усиливает чувство общности и принадлежности к группе. Во-вторых, формируется критическая масса, необходимая для создания формальных этнических институтов – церкви, общества взаимопомощи, в некоторых случаях – профсоюза, политического клуба, которые в свою очередь усиливают этническую идентичность.
Таким образом, согласно концепции Р. Уолдингера, Х. Олдрича, Р. Уорда, можно сделать несколько выводов: вопервых, в сколь бы уязвимом и невыгодном положении ни находились иммигранты, при помощи своих связей и взаимной поддержки они могут создавать ресурсы, которые защитят их от суровости принимающей среды; во-вторых, социальные структуры сообществ иммигрантов порождают формальные и неформальные организации в контексте, который в противном случае мог бы вести к аномии; в-третьих, подобные неформальные организационные ресурсы могут обеспечить иммигрантам преимущество в конкуренции с коренным населением, если институциональные механизмы, связывающие индивидов с организациями в нормальных условиях, недостаточно развиты или плохо функционируют.
Существенным нововведением в работе авторов И. Лайта и С. Карагеоргиса явилась лаконичная формулировка принципов выделения этнических экономик, обязательной чертой которых является не использование ресурсов этнической солидарности, а характер занятости иммигрантов в принимающем обществе. Основополагающим становится тот факт, что переселенцы придают большее значение не возможностям, предлагаемым на местном рынке труда, а самостоятельному решению проблемы обеспечения себя средствами к существованию. Ориентировка этнических предприятий на удовлетворение собственно спроса на «этнические» товары в связи с этим не принципиальна – успешность этнических экономик скорее определяет экстенсивное развитие, а не замыкание в рамки своей среды. Такая чисто экономическая перспектива, тем не менее, не исключает необходимости объяснять, почему достижения разных меньшинств различаются. Авторы не предлагают здесь опираться только на традиционные объяснения, связанные с использованием этнических ресурсов. Не менее важна, по мнению исследователей, классовая солидарность: «…Классовая принадлежность в стране исхода предшествует и репродуцирует себя в принимающей стране…»15.
Американский социолог М. Грановеттер выдвинул тезис «включенности» экономической деятельности в социальные отношения16. Исследователь отмечает, что действия и решения экономических субъектов вовсе не свободны от политических или этнических влияний, сама среда экономической деятельности может быть в известном смысле этнически определена.
Обращение отечественных исследователей, вслед за западной традицией, к изучению феномена «этнической занятости» становится тенденцией начиная с 1990-х гг. XX в. Российский опыт изучения этнического предпринимательства сочетает в себе как преемственность с западной теоретической традицией, так и учёт российской действительности. Согласно точке зрения А. Андреева, «…в бывшем СССР экономическая дифференциация этносов приобрела такие формы, которые делают невозможными прямые аналогии с другими странами. В большинстве случаев этнические предприниматели в России не столько встраиваются в систему существующих экономических отношений, как в США и странах Западной Европы, сколько распространяют этнические уклады на территорию других этносов, что вполне закономерно воспринимается как экспансия…»17.
В. В. Радаев считает, что этнические меньшинства служат наиболее выпуклым примером маргинальной среды, постоянно исторгающей из себя все новые и новые группы предпринимателей. По мнению исследователя, маргинальные группы населения отличает определенный набор социальных свойств, среди которых – низкий статус, чужая культурная среда, языковые барьеры, а для большинства вчерашних иммигрантов и беженцев – нелегкая смена занятий, на которую идут ввиду еще более непростой ситуации в покинутой ранее стране.
Автор считает, что тяготы миграции становятся фильтрами, через которые проходят люди наиболее деятельные (так как большинство из покинувших Родину не отличалось там особыми талантами). Положение этих людей в их новой среде характеризуется дискриминацией на рынке труда и затрудненности профессиональной карьеры, и зачастую неготовностью к массовым индустриальным типам занятий; а также ограниченными возможностями достижения более высокого социального статуса и вхождения в престижные круги принимающего общества. В силу этого исследователь считает: «…Оставаясь "чужаками" в целом ряде отношений, представители этнических меньшинств менее дорожат господствующими в данном обществе статусными позициями (по крайней мере, материальное положение часто заботит их больше, нежели этот социальный статус). Они менее стеснены поведенческими нормами, цементирующими местное сообщество. И поэтому оказываются, во-первых, более открыты для всякого рода инноваций, а во-вторых, более свободны в выборе наступательных стратегий по отношению к представителям господствующего этноса (которые со своей стороны считают это проявлением "беспринципности")…»18.
Анализируя взаимообусловленность этнических миграций и этнической сплоченности, С. В. Рязанцев отмечает: «…Этнические связи имеют наибольшую прочность и проявляются не просто в тесном общении, а во всемерной поддержке представителями диаспоры мигрантов…». Благодаря этнической сплоченности, «сцементированной» финансовыми ресурсами, достигается эффект концентрации усилий этнического меньшинства на определенном роде деятельности, обеспечивающем впоследствии процветание всей общины.
Согласно данной концепции, степень сплоченности мигрантов различных этнических меньшинств определяет и ряд других факторов: численный состав диаспоры и степень компактности проживания в новом регионе либо стране. В пределах небольших этнических групп, поселяющихся компактно, фиксируется гораздо более тесное взаимодействие. Консолидация выступает важнейшим фактором выживания и последующей социально-экономической адаптации этнических мигрантов на новом месте жительства. В силу этого речь может идти об этнической сплоченности как о своеобразном внутриобщинном иммунитете, возникающем в условиях, когда этническая группа оказывается в результате миграции меньшинством. Этническая сплоченность среди мигрантов проявляется в ведении совместного быта, постоянном общении на родном языке, часто в совместных поисках работы или открытии дела. Тесное общение людей, которых объединяет только общая национальность, исследователь интерпретирует следующим образом: у многих этнических мигрантов моральная поддержка соотечественника удовлетворяет потребность в «ностальгии по этнической родине», но в подавляющем большинстве эти взаимосвязи – своеобразные «точки опоры» на чужбине. Поэтому выжить в новой этнокультурной и экономической среде, в рамках которой распределены рыночные ниши, возможно только благодаря совместным усилиям. Наряду с этим, по мере укрепления социально-экономического положения вчерашнего мигранта происходит ослабление тех прочных нитей, которые связывали его на ранних стадиях адаптации с представителями своей диаспоры. Автор отмечает, что степень ослабления данных связей прямо пропорциональна росту уровня дохода мигранта. Если все или многие представители этнического меньшинства продвигаются вверх по социальной лестнице новой родины, такие связи могут опуститься до уровня дружественных, где от этнической сплоченности не останется и следа. Более того, часто вчерашний мигрант пытается отказаться от своего прошлого. Вполне закономерно, что по мере смены поколений происходит процесс «размывания» этнической группы, еще недавно казавшейся сплоченным монолитом.
Рассматривая этничность в качестве критериального признака стратификации западных обществ, О. И. Шкаратан также отмечал, что одной из характерных примет периода после Второй мировой войны стал массовый приток в наиболее развитые западные страны выходцев из так называемого Третьего мира. Первоначально иммиграция поощрялась правительствами данных стран в силу того, что перестраивающиеся национальные хозяйства требовали новых рабочих рук и в том числе рук иностранных рабочих, выполняющих малопривлекательную, грязную, рутинную работу, от которой местное население все более отворачивалось.
Конец ознакомительного фрагмента.