Меч от Дамокла. Исторический роман. Том I. Непутевый или жертва? (П. П. Котельников)

Непутевый или жертва?

Мог ли наследник российского трона Алексей Петрович жениться по любви? Не мог. К тому же, не из древних знатных родов русских невесту ему выбрал отец, а за границей. На Руси когда-то смотрины устраивали, девушек красивых, статных, да пригожих приглашали. А тут остановил свой взгляд батюшка-государь на сестре супруги Австрийского императора Шарлотте Христине Софье Брауншвейг-Вольфенбюттельской (язык сломишь, прости Господи, фамилию выговаривая). Спьяну что ли царь Петр смотрел, но только никаких изъянов в немецкой принцессе не усмотрел. Царевичу Алексею же с первого раза не приглянулась невеста … «Ни рожи, ни кожи» – как говорят на Руси. И то, правда, была та принцесса росту небольшого, худющая, с плоской грудью, лицо все в оспинах. Просил сын отца познакомить его с другими европейскими принцессами – ну, не сошелся же свет клином на этой тощей немецкой гусыне… Отец настоял на своем, заставляя не единожды встречаться с Шарлоттою, чтобы привыкал сынок к будущей женушке …, И был заключен контракт о бракосочетании. На содержание двора супруги царевича царь положил пятьдесят тысяч рублей ежегодно. А по осени, как это было на Руси заведено, но на землю австрийскую перенесено, в том же 1711 году во граде Торгау и свадьба состоялась. Не нужно было жениху и приезжать откуда-то – он тут по велению отца одолевал науки разные.

Царь Петр позднее женушке своей, матушке Екатерине, отписывал: «Объявляю вам, что сегодня, октября 14 дня свадьба сына моего совершилась, на которой знатных людей было много, а отправляли свадьбу ту в дому королевы Польской»

Австрийский императорский двор был тогда одним из самых церемонных и самых роскошных в Европе. Шестнадцатилетняя кронпринцесса Шарлотта была приучена жить в роскоши, имела многочисленную прислугу, целый штат придворных дам. Она и представить себе не могла, какая жизнь ждет ее в далекой России и наивно мечтала, что со временем станет такой же императрицей, какой была ее старшая сестра, вышедшая замуж за австрийского императора, русский жених ростом высок, был тих и кроток, да и лицом красив. Очень многие принцессы в Германии завидовали Шарлотте.

А через три дня царевич получил приказание отца… немедленно отправиться в Россию и там заведовать продовольствием для армии.

Коротко и ясно! Три дня Государь отпустил сыну для познания тела принцессы немецкой Шарлотты, а далее труды во благо государства Российского, потребовавшие царевичу на земле Польской пребывать, а потом в Померании и Макленбурге.

Лишь через полгода принцесса встретилась со своим мужем, приехав к нему в армию. В каких условиях пришлось там жить Шарлотте, остается только догадываться.

Три месяца спустя Петр отправляет сына в действующую армию, а принцесса целый год вынуждена жить в одиночестве в заштатном прибалтийском городе Эльбине, не имея денег на самое необходимое.

Потребовалось два года, чтобы у «молодых» началась совместная жизнь. В круговерти жизни Государя не приходили в головы мысли, что для семейной нормальной жизни необходимы условия, при которых притираются друг к другу не только тела, но и души. И ничего удивительного нет в том, что жизнь с Шарлоттой у царевича Алексея чем-то здорово напоминала ту самую, которую вел отец царевича с его матерью Лопухиной. Отличие заключалось в том, что царь Петр мог свою жену в монастырские стены заключить, а у сына его таких Выпивши, царевич как-то жаловался своему камердинеру:

– Жену мне чертовку на шею навязали, как к ней не приду, всё сердится, даже говорить не хочет.

И жалобы принца российского утешения нашли. Вяземский волею своею утешительницу тела царственного дал – девку свою из чухонцев, Евфросинью дочь Федорову. И прилип к ней телом своим царевич.

Сложно было немецкой принцессе, воспитанной в духе исполнительности, привыкшей к светским манерам, мириться с поведением мужа, увлекавшегося чрезмерно горячительными напитками, находясь в компании лиц низкого происхождения и весьма предосудительного поведения, и делящего ложе любви с любовницей самого низкого сословия. Но, если поведение царевича сравнить с поведением его отца, то здесь наблюдается полное тождество и отличается только размахом и мелкими деталями. Видела бы чопорная немка, лютеранского вероисповедования, что происходит во время проведения «Сумасброднейшего, всепьянейшего, всешутейшего Собора», задуманного когда-то царём Петром, действующего на всём протяжении его жизни до самой смерти? И этот «Собор» был не просто собранием захотевших повеселиться людей, а своего рода общественной организацией, имеющей даже свой устав. Устав написал сам царь Петр. Главное требование устава было простым: «быть пьяным во все дни и не ложиться трезвым спать никогда». Ну и, естественно, требование подчиняться иерархии собора – его двенадцати кардиналам, епископам, архимандритам, иереям, диаконам, протодиаконам. Возглавлял «Собор» «всешутейший и всепьянейший князь-папа». Первым таким папой был Никита Зотов. Сам Петр имел скромный чин – дьякона. Все члены «Собора» носили клички, которые по своему нецензурному содержанию ни в одном произведении не могли быть напечатаны. Безобразия, творимые Петром и его сподвижниками напоминали бесовские шабаши: с черепами на палках бегали, и матом орали в церкви, и блевали на алтарь, и… Трезвых, как страшных грешников, торжественно отлучали от всех кабаков в государстве. Мудрствующих еретиков-борцов с пьянством предавали анафеме. Недаром ревнители старины русской называли Петра – «Антихристом»

Так что царевич Алексей в поведении своем в сравнении с отцом мог считаться ангелом. Кстати, похоже, в чем-то сын все-таки подражал отцу, выбрав себе в любовницы чухонскую девку, сильную телом и крепкую духом, рыжеволосую, с миловидными чертами лица. И обращался царевич к своей любовнице почти так же, как это делал его отец, говоря: «Свет очей моих, ненаглядная Евфросиньюшка…»

Между тем, несмотря на холодные отношения жены к мужу, 12 июня 1714 года Шарлотта родила дочь Наталью, а 12 октября 1715 года – сына Петра. Через несколько дней после тяжелых родов Шарлотта скончалась. Умирая, она выразила удовлетворение тем, что благодаря ей «царский дом умножится еще одним принцем»]

Говорят, что царевич уделял мало внимания детям своим, от жены законной рожденных.

Полагаю, что и здесь следует провести аналогию между царевичем и его отцом. Много ли внимания уделял царь Петр сыну своему Алексею для того, чтобы тот стал подобным ему самому: реформатором с сильной волей и несгибаемым характером? Он и видел-то своё чадо крайне редко, поручив его заботам любимой сестры своей Натальи Алексеевны, да воспитателям. К тому же, при встречах редких отец не только бранил, но и бил сына неоднократно, что естественно порождало чувство страха перед родителем, а не любовь.. Царевич и внешне не похож на отца был, ликом – вылитый дед, с теми же мягкими чертами несколько вытянутого лица, с заостренным подбородком и большими серыми глазами. Характером тоже схожий с Алексеем Михайловичем, не случайно получившего прозвище «Тишайший». Царевич был умен, прекрасно владел немецким и французским языками, хорошо знал латынь, не любил военных наук, но любил читать.

Сын выполнял все поручения отца, но инертно, без всякой инициативы, что постоянно раздражало царя. Пытался ли царь выяснить в каждом случае причину, поговорить хотя бы по душам? То ли времени у царя не было, то ли желания? Сыну места возле отца не находилось, постоянно его оттесняли ретивые падкие на подачки придворные, и в первую очередь Меншиков Александр Данилович, такой же титул, как у царевича носивший – «Великий князь».

Не терпели друг друга «светлейший» и царевич, но враждебное отношение друг к другу долго и умело скрывавшие.

Положение царевича резко изменилось при рождении Шарлоттой детей от Алексея.

Нужно было уже видеть, как радостью осветилось лицо Екатерины Алексеевны, когда она узнала, что Шарлотта родила девочку. «Слава богу, что не родился мальчик! – думала она тогда, – Камень с сердца свалился!» Ревность за детей, от Петра рождаемых одолевала царицу. И в лице светлейшего Александра Даниловича нашла она союзника доброго.

Дочь у великого князя Алексея Петровича родилась в его отсутствие, когда он проходил курс лечение в Карлсбаде. Медики установили, что он болен чахоткой. Поездка была самим Петром санкционирована. Великий князь Алексей лечился там в течение шести месяцев.

12 октября 1715 года Шарлотта рождает сына, названного в честь деда Петром. Рождение стоило жизни матери, через десять дней она умирает от родовой «горячки», как прежде называли послеродовой «сепсис», забиравший жизнь каждой пятой женщины из дворян. 9 ноября 1715 года у царя от Екатерины, под ликование двора и фейерверк запускаемый, рождается сын, названный в честь отца тоже Петром. Был прежде один наследник, стало – три… А это точно уже – непорядок!

Царь Петр безумно любит жену свою Екатерину. Естественно желание матери видеть своего сына на российском престоле. С Петром Петровичем тесно связаны династические надежды родителей – они молят Бога о сохранении его жизни. А что же делать с препятствием на пути к устремлениям государственных особ?

Нужно устранить от царской короны старшего сына царя – Алексея, имеющего по старинным законам престолонаследия первоочередное право на престол.

И как не прискорбно, а следует заметить, что поведение царя Петра следует осудить, и не только с точки зрения морали. Зачинщиком письменного обвинения сына стал царь Петр. Вдумайтесь только, зачем ему понадобилось посылать письма сыну, находясь с ним в одном городе – Петербурге? Защитить имя свое в глазах потомков? Обелить ли его в глазах окружающих? Письмами такими, как правило, обмениваются враги, не имеющие возможности встретиться воочию. Если сын не враг, то почему избрал такой путь общения Государь с ним? В письме отец обвиняет сына в том, что тот уклоняется от воинского дела, словно забыв о том, что сын только что закончил лечение от тяжкого заболевания туберкулезом, остающегося грозным и для нашего времени. Он письменно открыто угрожает сыну лишением наследства…. Заканчивает письмо словами: «Лучше будь чужой добрый, неже свой непотребный»

Почему вдруг сын стал непотребным?..

Полагать следует, что умный царевич отлично понимал, откуда дует ветер, понимал также и свое полное бессилие перед окружением царя, враждебное ему, как по составу, так и по самой идее.

В ответном письме царевич жалуется на слабое здоровье и ослабление памяти, вызванное состоянием здоровья. Далее он отрекается в письме от наследства в пользу новорождённого брата Петра. А это уже означает, что царевичу ясна настоящая причина гнева родителя, но он не видит иных путей ухода в политическую тень, кроме монастырских стен. Заканчивает письмо он такими словами: «Желаю монашеского чина и прошу о сем милостивого позволения, понеже вижу себя к сему делу неудобна и непотребна… Раб ваш и непотребный сын». По сути, Алексей отрекается не только сам от престола, но делает это и за сына своего, так как тот чуть ли не на месяц старше сына царя, а потому за ним сохранено право первородства.

Петр недоволен ответом, понимая, что монашество сына может быть просто уловкой, из него можно и в буйный мирской свет легко шагнуть. Как сказал как-то воспитатель царевича Кикин: «Монашеский клобук не гвоздём прибит к голове». Чего же он в таком случае ждёт? Подкрепления слов действием?

Переписку отца с сыном временно прерывает болезнь царя. Занедужил Петр Алексеевич тяжело и даже исповедовался. Выздоровев, царь тут же посылает сыну «Последнее напоминание еще». Отец не верит клятве сына. И требует сделать выбор: либо стать достойным наследником, либо постричься в монахи. Конец письма становится резко угрожающим: «Иначе, как со злодеем поступлю!»

Царевичу 26 лет, он не запятнан никакими темными делами… Все «плохое, сделанное им, состоит в том, что он несколько раз съездил в Суздаль, чтобы встретиться там с матерью своею. Что же преступного в том? Алексей напуган, за советом обращается к Вяземскому и Кикину. К кому же еще ему обращаться, как не к воспитателям, самим же царем к нему приставленным, знающим особенности характера царя. Те советуют ему идти в монастырь. По этому совету, царевич и поступает, написав ответ: «Желаю монашеского чина». Но Петр через неделю сам посетил сына и сказал ему:

– Это молодому человеку нелегко, одумайся, не спеши, подожди полгода. Вскоре сам Петр уехал за границу. Значит, уход сына в монастырь не устраивает царя. Ему нужен уход туда, откуда нет возврата…

Алексей остался в Петербурге в томительной нерешительности и ожидании.

Летом 1716 года умерла тетка Алексея, любимая сестра царя Петра, царевна Наталья Алексеевна. Перед смертью она сказала племяннику:

– Пока я была жива, я удерживала брата от враждебных намерений против тебя; но теперь умираю, и время тебе самому о себе промыслить; лучше всего при первой же возможности отдайся под покровительство императора.

Другими словами, Наталья Алексеевна советовала племяннику бежать из России, от деспота-отца, и искать защиты у родственников покойной жены.

Знала мудрая женщина о реальности угрозы жизни племяннику, коль такой совет давала.

Метался мыслями царевич Алексей в поисках выхода, и не находил его… Как выехать незаметно из России? Как обмануть бдительность царского окружения, следящего за каждым движением его? Где взять деньги?..

Толчком к действиям послужило очередное письмо отца, в котором Петр требовал от Алексея сделать выбор – или стать настоящим сподвижником государевых дел и наследником, или отказаться от престола и постричься в монахи. Ни в том, ни в другом варианте для любимой женщины мест не находилось. Кожей своей чувствовал царевич и опасность для жизни своей.

Одолжив денег у Меншикова, 26 сентября 1716 года Алексей выехал из Петербурга на Ригу; с ним были Ефросинья, брат ее Иван Федоров и трое слуг. Официально царевич поехал к отцу. Детей Алексей и не думал с собой брать, понимая, что отъезд за границу с детьми невозможен, а Ефросинью для надежности пришлось переодеть пажом.

21 октября Петр получил от курьера известие, что царевич едет к нему, но более никаких сообщений не получал, а сын так и не приехал.

Петр догадывался, куда мог скрыться царевич, и отдал распоряжения искать его в Вене.

Царевич действительно приехал в австрийскую столицу 10 ноября, в 9 часов вечера, Оставив багаж и прислугу в гостинице, сам великий князь остановился в трактире «Bei Klapperer» и отправил оттуда своего служителя к вице-канцлеру Шенборну с просьбой допустить его по важному делу.

Шенборн был уже раздет, когда посланный царевичем прибыл к нему. Вице-канцлер всполошился – не каждый день к нему на прием принцы являются, причём не в качестве официальных государственных лиц. Место и время для встречи свидетельствуют о весьма необычных обстоятельствах.

– Я сейчас оденусь и отправлюсь к нему сам. – сказал Шенборн, начиная одеваться.

Но до конца одеться не успел. Слуга доложил, что принц Алексей просит его принять и выслушать, оставшись наедине.

Как только Алексей и Шенборн остались одни в комнате, царевич заговорил:

– Я пришел искать защиты у императора!.. Пусть он спасет жизнь мою!.. Меня хотят погубить, а детей лишить короны»

Речь была прерывистой, резко звучавшей в большой просторной комнате.

Шенборну хотелось перебить царевича, спросив, кто замыслил такое злое дело, но по укоренившейся привычке решил дослушать исповедь нежданного гостя до конца.

Усидеть на предложенном кресле великий князь не мог. Он вскочил и быстро задвигался по комнате, не в силах устоять на одном месте, размахивая руками. На пути своем перевернул кресло, даже не заметив его падения.

– Пусть император, – продолжал говорить Алексей Петрович, – дозволит мне жить у него либо открыто, либо тайно, но если император меня выдаст, то это все равно, что на смерть!

– Я ничего подобного не слышал о таком мудром монархе, как ваш родитель. Он не может так поступить… – возразил вице-канцлер.

– Отведите мня немедленно к императору, я ему расскажу обо всем подробно.

– Сегодня уже позднее время для серьезных разговоров. Я полагаю, что мой государь найдет мудрое решение и не оставит вас своею помощью. Вам, принц, следует несколько успокоиться, привести свои мысли в строгий порядок и я обещаю вам, что утром встреча с императором состоится… У вас есть место, где бы вы могли спокойно провести ночь?

– Да, я остановился в гостинице.

– В девять утра, моя карета будет ждать вас у входа в гостиницу. Я сейчас прикажу заложить мою карету, чтобы она доставила вас к месту ночлега. Негоже такому высокому гостю…

– Спасибо на добром слове, господин вице-канцлер, – прервал его царевич, – но мой экипаж ждёт меня у входа в ваш дом…

Пожелав доброго сна вице-канцлеру Шенборну, гость направился в гостиницу. Слова Шенборна несколько успокоили царевича и он стал обдумывать то, что ему следовало сказать своему августейшему шурину.

Вот то, что на утро услышал от своего российского родственника император Священной Римской империи, король Австрии Карл VI:

«Я ничего не сделал отцу, всегда был ему послушен, ни во что не вмешивался, ослабел духом от преследований, потому что меня хотели запоить до смерти. Отец был добр ко мне. Когда у меня пошли дети и жена умерла, то все пошло дурно. Царица с князем Меншиковым постоянно раздражала отца против меня, оба люди злые, безбожные, бессовестные. Я против отца ни в чем не виноват, люблю и уважаю его по заповедям, но не хочу постричься и отнять права у бедных детей моих, а царица с Меншиковым хотят меня уморить или в монастырь запрятать. Никогда у меня не было охоты к солдатству, но все поручения отца по армии я исправно выполнял, и был он мной доволен. А потом мне дали знать, что приверженцы царицы и Меншикова хотят меня отравить, для чего подговорили отца вызвать меня к себе, дабы у них на глазах находиться, или в монастырь идти. Сказал я, что к отцу еду, а сам сюда приехал, дабы просить покровительства и убежища для себя и детей моих в память о жене».

Прибытие царевича в Вену поставило австрийское правительство в затруднительное положение. С одной стороны, открытое предоставление ему убежища означало вызов Петру. С другой стороны, в Вене не сочли целесообразным немедленно выдать царевича, ибо рассчитывали превратить его в разменную монету в политической игре. Поэтому, на другой день вечером, после секретного разговора с Карлом VI, вице-канцлер сообщил царевичу, что император будет стараться примирить его с родителем, а до того времени признает за лучшее содержать его втайне. Царевич согласился и до 7 декабря пробыл в местечке Вейербург, а затем был отправлен в Тироль, под видом государственного преступника. Его поместили в крепости Эренберг, лежащей посреди гор, на высокой скале. Коменданту приказали содержать его прилично, а чтобы сохранить тайно его пребывание, запретили солдатам и их женам выходить за ворота крепости, караульным – вести с кем бы то ни было разговоры о том, кто привезен в крепость.

Как ни старались австрийские власти сохранить в тайне место нахождения невольного гостя, но русские ищейки разыскали его.

Царский резидент Веселовский был вызван к Петру, и велено было тому резиденту разыскать местонахождение царевича Алексея и девки Евфросиньи Федоровой. Императору Карлу VI было послано письмо такого содержания: «Ежели он в ваших областях обретается тайно или явно, повелеть его к нам прислать, дабы мы его отечески исправить для его благосостояния могли». Ни Карл VI, ни его министры не раскрыли Веселовскому тайны. Зато он сам напал на след царевича и известил Петра, что тот находится в Тироле. Алексей был в отчаянии. Карл VI дал царевичу совет переехать в Неаполь. Царевич оставил свою прислугу в Эренберге и со своей любовницей отправился в Неаполь. Май 1717 года… царевич и Ефросинья помещены в замке Сент-Альмо.

Но русские сыщики находят их и здесь. Петр отправил в Вену П. А. Толстого требовать у императора выдачи царевича, обещая от имени отца ему прощение; если же император не согласится на выдачу, то, по крайней мере, добиться свидания с царевичем и убедить того вернуться в Россию. Карл VI на выдачу не согласился, но позволил Толстому и Румянцеву встретиться с Алексеем. Толстой передал Алексею письмо отца: «Обнадеживаю тебя и обещаю Богом и судом Его, что никакого наказания тебе не будет, но лучшую любовь покажу тебе, если ты воли моей послушаешься и возвратишься».

Алексей не поддавался ни на что. Через два дня опять было устроено свидание царевича с русскими. Толстой начал пугать царевича. Алексей обратился к вице-кролю Неаполя Дауну и спросил:

– Будет ли защищать меня император, если отец станет требовать выдачи «вооруженной рукой?

Даун ответил:

– Император настолько силен, что может охранить тех, кто отдается под его протекцию. Ободренный царевич опять не поддался на увещания Толстого. И все-таки тонкий дипломат Толстой нашёл брешь в защите царевича. Этой брешью оказалась Любовь Алексея Петровича к Евфросинье.

Царевича припугнули разлукой с любовницей и он сдался. Чтобы не расставаться с возлюбленной, он решил ехать в Россию. С двумя условиями: разрешить ему жить в деревне и обвенчаться с Ефросиньей. На свой страх и риск Толстой ему это обещал – и повез своего царственного пленника к Петру. Беременная Ефросинья ехала медленнее, особым поездом. А Алексей всю дорогу упрашивал Толстого задержаться, дождаться Ефросинью, дать ему обвенчаться с нею и уж потом являться на глаза грозному батюшке. Толстой вилял и тянул время, пока не подоспела депеша от самого Петра:

«Мои господа! – говорилось в ней. – Письмо ваше я получил, и что сын мой, поверя моему прощению, с вами действительно уже поехал, что меня зело обрадовало. Что же пишете, что желает жениться на той, которая при нем, и в том весьма ему позволяется, когда в наш край приедет, хотя в Риге, или в своих городах, или в Курляндии у племянницы в доме (герцогини Анны Иоанновны), а чтоб в чужих краях жениться, то больше стыда принесет. Буде же сомневается, что ему не позволят, и в том может рассудить: когда я ему такую великую вину отпустил, а сего малого дела для чего мне ему не позволить? О чем наперед сего писал и в том его обнадежил, что и ныне паки подтверждаю. Также и жить, где захочет, в своих деревнях, в чем накрепко моим словом обнадежьте его».

Поверил сын слову отца и в последний день января месяца в Москве-граде в сопровождении графа Толстого объявился. Пал в ноги. Повинился, слезами горючими обливаясь… и два условия выполнил: отказался от наследства, на евангелии клянясь… и выдал всех, кто ему помогал…

А вот своей части обещания царь не выполнил. Розыск царский во всю силу заработал. Более десяти приближенных царевича мученическую смерть приняли на колу и на колесе… Первым из них был Кикин Александр Васильевич, когда-то любимый денщик царя, позднее известный российский дипломат.

В изобилии лилась кровь за царевича, а он сам тешился уверенностью, что купит себе спокойствие и безмятежную жизнь со своей Ефросиньей. «Батюшка, – писал он к Ефросинье, – поступает со мною милостиво; слава Богу, что от наследства отлучили! Дай Бог благополучно пожить с тобой в деревне».

В светлый праздник Пасхи на коленях умолял царевич мачеху похлопотать еще раз перед батюшкой о судьбе его. Буря, казалось, миновала.

Правильно князь Василий Долгорукий сказать изволил как-то:

– Вот, дурак, поверил, что отец посулил ему жениться на Афросинье! Его, дурака, обманывают нарочно.

18 марта Петр и Алексей уехали в Петербург, 20 апреля туда, наконец, приехала Ефросинья, но царевич не встретил ее. Ее, беременную, засадили в Петропавловскую крепость и там допрашивали: кто писал царевичу, кого хвалил царевич, кого бранил, что о ком говорил. Испуганная Ефросинья рассказала все: «Царевич писал цезарю жалобы на отца, очень прилежно желал наследства, говорил: „Я, когда стану царем, то буду жить зиму в Москве, а летом в Ярославле. Петербург будет простым городом; я кораблей держать не стану и войны ни с кем вести не буду“. Когда услышал царевич, будто в Мекленбурге бунтует русское войско, то очень обрадовался». Она показала также, что царевич хотел бежать в Рим к папе, но она его удержала. Когда Алексею предъявили показание Ефросиньи, он запирался, но отец подверг его пытке.

Под пытками царевич признался не только в том, что показала на допросе Евфросинья, но наговорил и много иного.

А потом и суд над царевичем состоялся. И все представители светской власти царской приговорили царевича Алексея к смерти. Не подписал приговор только фельдмаршал Шереметев, сказавший будто бы:

– Рожден служить своему государю, а не кровь его судить!

26 июня 1718 года в 6 часов пополудни царевич скончался. Царь опубликовал о его смерти, что тот, выслушав смертный приговор, пришел в ужас, заболел недугом вроде апоплексии, исповедался, причастился, потребовал к себе отца, испросил у него прощения и по-христиански скончался.

Но этому не все верили даже в XVII веке; пошли слухи, что царевич умер насильственной смертью, но какой – неизвестно…

27 июня, была годовщина Полтавской битвы. По Неве перед Летним дворцом Петра I прошли украшенные флагами суда, жители города услышали пушечный салют, а затем насладились зрелищем фейерверка.

29 июня государь праздновал свои именины, присутствовал на спуске корабля, а вечером был фейерверк и веселый пир до глубокой ночи. Тем немногим наблюдателям и участникам торжества, которые знали, что накануне оборвалась жизнь царевича, оставалось лишь удивляться невозмутимости его отца.

Тело царевича, перенесенное из Петропавловской крепости, лежало в церкви Св. Троицы.

30 июня, вечером, оно было предано земле в Петропавловском соборе, рядом с гробом покойной кронпринцессы. За гробом царевича «изволил высокою своею особою идти его царское величество, а за ним – генерал-фельдмаршал светлейший князь Меншиков и сенаторы и прочие знатные персоны. А потом изволила идти ее величество государыня царица, а за ее величеством вышеописанных знатных персон жены».

Траура не было…

P. S.

Ефросинья Федорова была полностью оправдана. Её не пытали, а Пётр выказывал ей свои симпатии, написав такую резолюцию: «Девку Афросинью отдать коменданту в дом, и чтоб она жила у него, и куды похочет ехать, отпускал бы её со своими людьми».

Спустя несколько месяцев после смерти царевича, при разборе его багажа многие из найденных в нём женских вещей, среди которых находились и очень ценные, были отосланы по приказу императрицы Екатерины к Ефросинье как принадлежащие ей.

В журнале Тайной канцелярии сохранилась запись именного указа Петра I: «Девке Офросинье на приданое выдать своего государева жалованья в приказ три тысячи рублев из взятых денег блаженные памяти царевича Алексея Петровича»

За что была выдана самая большая денежная награда во всей истории российского сыска???

Есть сведения, что Евфросинья Федорова вышла замуж за офицера Санкт-Петербургского гарнизона. О судьбе ее ребенка ничего не известно….