Глава 5
На Саньку Авилкину напал смех. Сначала она смеялась тихо. Но потом смех начал разрастаться в ней, как растет в кастрюле дрожжевое тесто. Тогда Санька стала смеяться громче, потом еще громче. Она смеялась, смеялась, смеялась и никак не могла остановиться.
– Авилкина, ты чего? – с недоумением поинтересовался Лысый. – Спятила?
Но Санька не могла ему ответить. Она уже просто всхлипывала, не в силах вымолвить ни слова. На глазах ее снова показались слезы. Маленькое личико Саньки сморщилось и покраснело, глаза выпучились. Она пыталась подавить приступы смеха. Но чем больше она старалась, тем эти приступы становились мучительней.
– Ты чего, а? – уже с явной тревогой повторил вопрос Шурик.
– Ис-ис-ис-те-терика! – сумела выдавить из себя несчастная Санька.
– А-а! – понял Шурик. И, не размышляя больше, он влепил Авилкиной звонкую оплеуху.
Санька тут же замолчала. Зато скоро начала икать. Она молча сидела на скамейке и икала как дурочка.
– Водички бы надо! – среагировал на новую напасть Шурик. – Ты сиди, я сейчас принесу!
Шурик скоро вернулся. В руках он бережно нес начатую бутылку пепси. Где он ее взял, Санька интересоваться не стала. Выпив воды, она немного пришла в себя. Икать, по крайней мере, перестала. Она сказала:
– Лысый! То есть Саша! Это… Знаешь что…
Тут Санька запнулась. Это был чуть ли не первый случай в Санькиной жизни, когда она представления не имела, что сказать. Нет, что хоть что-то сказать надо, Авилкина понимала. Но что именно? С этим вышла почему-то заминка.
Но Шурик Авилкину выручил. Он вдруг произнес:
– Да, кстати… Давно хотел с тобой побазарить. Короче. Если ты еще вздумаешь в своей газетенке всякие гадости про нас с Вованом писать… Ну, в общем, ты поняла!
Конец ознакомительного фрагмента.