Вы здесь

Мечта хранимая. Глава 4 ( Виксар)

Глава 4

Не открывая глаз, я махнул рукой, пытаясь безмолвно сообщить нарушителю покоя, что о нём думаю, и лёг чуть выше. Однако через минуту пелену дремоты вновь разорвал ударивший в лицо лучик света. В принципе, логично, солнце поднимается, угол падения меняется…

Застонав, я снова предпринял попытку скрыться от наступления дня – перевернулся на другой бок.

Минута…

– Да что ж такое!

Снова этот луч! Откуда?!

Слева, со стороны двери на меня хитро глядел ответ. Им являлось моё ездовое животное, держащее в зубах за одну из боковых ручек начищенный до зеркального блеска бронзовый поднос, на которых обычно приносили завтрак. Собственно, его зеркальным свойством умная, но от этого не менее противная зверюга и воспользовалась.

Поискав глазами, я обнаружил и сам завтрак – бутерброды были аккуратно свалены на столе. Разве что чайник тигру удалось переставить; наверное, перенёс, уцепив зубами.

Да уж, спать мне сегодня точно не дадут. Вот что со зверями голод делает.

Пришлось вставать. Выйдя на балкон и оценив по ощущениям температуру, я вернулся и взял вместо обычной рубашки другую, с короткими рукавами: день обещал выдаться очень тёплым, если не жарким.

Тигр по-прежнему сидел в стороне и наблюдал за моими перемещениями, никак не реагируя на их нарочитую растянутость; будет знать как будить.

Снова скользнув взглядом по столу, я вдруг почувствовал, что забыл о чём-то. Интересно, почему стол?.. Ещё один, более внимательный взгляд ничего не дал. Ладно, потом вспомню.

– Эй, тигровое, подходи.

Положив поднос на оставшуюся незастеленной постель, зверь приблизился. Понюхал предложенный бутерброд с копчёным мясом, входивший как в мой рацион, так и в его, зевнул и пошёл обратно к двери.

– Вот гад! – возмутился я. Тот, не поворачиваясь, спокойно повёл хвостом, показывая, что думает о данном заявлении. Это он, значит, меня просто так разбудил, из вредности, а не из-за голода!

– В следующий раз на кашу посажу, – мрачно пообещал я, жуя свою часть завтрака. – На манную.

Наглое животное легло на спину и, смотря на меня снизу вверх, высунуло и показало язык. Я не выдержал и улыбнулся. Потом сел на пол, опёршись спиной о стол.

– Ладно, свинка полосатая. Какие есть мысли насчет дня? – тигр не ответил, но продолжил смотреть. – Сегодня праздник вообще-то.

Зверь на несколько секунд задумался, потом недоумённо дёрнул ухом, мол, что за праздник?

– Как, ты не знаешь? Выходной, называется.

Хм… А может, и правда, организовать праздник? Уж о чём, а о таких вещах я совсем не думал, когда создавал страну.

Только как бы его назвать? В честь чего, в смысле?

Взгляд рассеяно скользил по комнате, подыскивая вещь, ради которой можно было бы устроить праздник. Фестиваль подносов?.. Нет уж, не сегодня. Праздник мебели?.. Туда же. День белого цвета? День солнца? Вот, уже ближе. Хотя поклоняться природе – оставим эльфам…

Воспользуемся подсказкой.

– Эй! – Я точно помнил, что пара гвардейцев всегда находилась неподалеку от моей комнаты. Вот только напрочь не помнил, как их зовут. И, более того, – давал ли я вообще им имена. – Эээ… Служивый! – я пощёлкал пальцами. – Солдат! Воин!

Ну, можно и новые дать, вряд ли они обидятся.

– Меркуцио! – заорал я первое имя, всплывшее в памяти, подкрепляя его потенциалом.

Из коридора послышался топот, и на пороге появился гвардеец в форменном обмундировании, которое на сегодняшний день представляло сиреневый плащ поверх кольчуги и выглядывавшую из-под последней красную рубаху.

– Да, князь? – поклонился он.

Меркуцио? Ничего себе, откопал…

– Я решил организовать празднество. Как ты думаешь, к чему его приурочить?

– Секунду… Сейчас придумаю… – теперь уже его взгляд пошёл бродить по комнате в поисках вдохновения. Я терпеливо ждал, переключившись на завтрак.

Когда в комнате во второй раз ничего интересного не обнаружилось, гвардеец, задумавшись, опустил голову, но вдруг резко поднял её и радостно воскликнул, заставив меня поперхнуться от неожиданности:

– Знаю, ваша светлость! День мечей!

Похоже, его взгляд упал на висящий на боку меч. Ну, почему бы и нет.

Так, День мечей – это похоже на парад. Но для парада у меня есть только гвардия… Между прочим, хороший повод натянуться, наконец, на создание армии.

– Отлично, Меркуцио! – я вскочил. – Сегодня будет День витязя. Иди распорядись, чтобы…

* * *

На главной, дворцовой площади собралась приличная толпа. Никого не приводили насильно; увидев появившиеся на каждом столбе плакаты с призывом собраться для празднования Дня витязя, первого праздника в княжестве, абсолютное большинство жителей столицы решило отложить повседневные мелочи ради неожиданного зрелища.

Я стоял на балконе дворца, возведённом всего пару часов назад, облокотившись на перила. С одной стороны, конечно, глупо забыть о такой важной вещи как место для обращений к народу. С другой, теперь он был более продуманным, чем если бы создавался в самом начале.

Первое обращение… Было жутко неуютно. Хоть и князь, первое лицо государства – а всё равно никуда не денешься от боязни сцены. Причём обычной-то сцены я, вроде как, не боялся. По крайней мере, так считал. А вот выступать перед населением целого города – такого испытывать ещё не приходилось.

– Всё хорошо, ваша светлость? – сзади неслышно подошёл гвардеец и остановился за порогом, ожидая распоряжений.

– Да, спасибо. Всё нормально. – Руки, однако, начинали предательски подрагивать. – Просто… дико непривычно, понимаешь? – я с надеждой посмотрел на солдата.

– Почему непривычно? – удивился тот. – Вы ведь не первый раз выходите к народу.

– Не первый?..

– Ну, конечно! Сколько вы уже правите.

– А… Ну да.

При создании населения страны каждому была вложена в голову уверенность в том, что княжеству непредставимо много лет. Как этот тезис трансформировался и как его объясняли для себя конкретные люди, пока оставалось загадкой, да и особо меня не занимало: работает задумка, и ладно. Всё лучше, чем объяснять целому народу, откуда он появился, особенно если делать это честно.

– Ладно, что-то я и правда, отвлёкся, – буквально заставив себя перейти с нервозности на азарт, я ухмыльнулся.

Время пришло!

Я обернулся к площади, посмотрел на толпу в несколько тысяч человек… и отвернулся обратно.

Фантазия забилась в угол сознания вместе с уверенностью. Да что ж такое…

Глубоко вздохнув, обернулся во второй раз. Главное – начать, главное – начать… С чего начинать?!

– Мой народ! – знакомым по фильмам движением я распростёр к людям объятья, сам внутренне обалдевая от самого себя.

По сравнению с шумом внизу это было очень, очень тихо. Некоторые, конечно, заметили моё появление и затеребили рядом стоящих, но сильно ситуация не изменилась.

Рупор, что ли, создать? Нет, это совсем по-идиотски будет выглядеть…

Короче, пусть за это стража отвечает.

По бокам от лестницы главного входа во Дворец появились две напольные трубы в виде стоящих на задних лапах железных медведей в натуральную величину. Караульные, повинуясь второму моему мыслеприказу, загудели в них. Народ завертел головами в поисках источника звука; наконец-то стала устанавливаться тишина.

– Мой народ! – повторил я чуть бодрее, чем в первый раз. Народ ждал. – Я… эээ… В общем, я, как вы уже знаете, решил организовать первый общенародный праздник.

Внизу послышался ропот, заставивший меня снова сникнуть. Это что получается, страна существует многие века, а праздников не было ни одного?

Да пусть и так! Плевать!

– А раз он общенародный, значит, должен быть связан с народом! Верно? – пыл злости на самого себя сразу настроил на общение с массами.

Одобрительный шум подтвердил, что верно.

– А что самое главное для государства?

– Хлеб!

– Деньги!

– Люди!

Забавно, каждый класс прославляет своё. Интересно, кто там крикнул про людей?

– Ну, ещё?

– Армия! – крикнул кто-то.

– Вот! – я поднял руку. – Одна из главных опор государства – его армия. Люди, которые годами совершенствуются в воинском мастерстве, чтобы в нужный момент, когда нападёт враг, взять и вышвырнуть его с нашей земли туда, откуда пришёл! Верно я говорю?

– Да! – откликнулась толпа.

– Так что, честно будет дать право первого праздника им, нашим защитникам?

– Да!

– Значит, сегодняшний день я объявляю Днём русского витязя и посвящаю его всей дружине и всей гвардии княжества! Ура!

– Ура! – загремело внизу.

Отлично, я сделал это! Поверить не могу! Только это ещё не всё.

Солдатам пришлось снова обратиться к трубам, чтобы заглушить толпу.

– Всего через несколько часов здесь, на главной площади, пройдёт парад наших доблестных войск, а после этого будут устроены гуляния! Так что прошу пока разойтись – здесь будут вестись приготовления!..

…А вообще это было не так уж и плохо, подумал я. В конце концов, именно в тот момент получилось ощутить себя настоящим правителем.

* * *

Примерно треть площади – серединная часть – была огорожена узорчатой металлической оградой высотой немного ниже роста взрослого человека. Остальная, свободная часть таковой уже не являлась: горожане, разогнанные погулять до начала, быстро вернулись и заняли практически все места. Однако, предвидев такой вариант, я сделал хитрость: огороженная часть площади сейчас находилась по уровню ниже, чем другие две, и те, располагаясь под углом, образовывали что-то вроде небольшого каньона. В итоге даже самые дальние ряды получили нормальный обзор.

Мы с Орой сидели в окружении охраны на трибуне, возведенной напротив входа на территорию дворца. Осматривая площадь, я всё прикидывал, что хорошо бы добавить, а что убрать; инферналка спокойно сидела рядом, думая о чём-то своем. С самого утра она делала вид, что вчерашнего разговора не было в принципе, и меня это вполне устраивало.

Я дал знак начальнику гвардии: можно начинать. Тот передал кому-то дальше, и через пару минут на площади раздались первые звуки музыки, мерный колокольный звон. Народ стал затихать и оглядываться в поисках невидимых инструментов. Вскоре те были обнаружены на крышах высоких каменных домов, окружавших площадь, где появились специальные надстройки.

Ещё через несколько минут вступил оркестр, расположившийся по левую сторону от меня на трибуне. Когда застучали барабаны, на площади появились войска.

В деле создания армии я решил руководствоваться больше не исторической достоверностью, а сугубо практичными рассуждениями. Не то, чтобы это сильно повлияло – и о военном деле, и о древней культуре мои знания были самыми поверхностными, но главное, вывести принцип и придерживаться его. Любой завалящий план лучше его отсутствия; жаль, не помню, кто это произнёс и по какому поводу.

Первыми шли копейщики. За их основу были частично взяты знаменитые фаланги Александра Македонского: первый ряд нёс копья толстые, чем-то смахивающие на дубины, следующий – более тонкие и длиннее, третий – ещё более, и так до конца. Лиц воинов видно не было, в каплевидных шлемах имелись только щели для глаз. Основная броня представляла двухслойные кольчуги из толстых колец, не оставлявшие ни одного незащищённого места. На руках – стальные наручи и кожаные перчатки, на ногах, соответственно, – стальные поножи и кожаные сапоги, обитые металлом.

Насколько я понял, основные черты своих вооружённых сил здесь выбрали так: римские – мобильные и решительные, принимающие на себя основные удары и сковывающие противника. Армия (если это можно было называть именно так) Братства сумрака – точная и смертоносная, ищущая уязвимые места и бьющая в первую очередь по ним. Мне не симпатизировал в полной мере ни один из этих вариантов: обстоятельства бывают разные и часто исход боя зависит только от численности войск, – так что я решил пожертвовать скоростью собственных солдат в пользу их силы и защищённости. Результат полностью оправдал предварительные ожидания: для дальних непрерывных походов моя армия вряд ли сгодится, а вот чтобы неспешно добраться до одной конкретной позиции и взять её за установленное время или наоборот, удержать имеющуюся, она подходила просто идеально.

За несколькими полками копейщиков прошли меченосцы – с каплевидными же щитами от горла до колена и большими мечами. Доспехи были те же. За ними – полк лучников в облегчённой броне, тяжёлая пехота с двуручниками, арбалетчики… Был один полк, который я всё же оставил для быстрого реагирования, – воины в лёгкой защите с двумя топорами, обученные использовать их как для ближнего боя, так и для метания.

Когда вся пехота промаршировала, музыка на несколько секунд стихла, а потом к играющим присоединились флейты – и показалась конница.

Коней пришлось изначально делать тяжеловозами, но оно стоило того. Тяжёлая кавалерия вооружалась булавами на длинных рукоятях, кистенями, простыми саблями, копьями – хватало всего.

Выход каждого полка толпа сопровождала восхищёнными возгласами и рукоплесканиями. Неудивительно, это была армия воистину сокрушительной силы. Единственное, что немного огорчало: хоть среди земных армий средневековья равных моей не было и близко, здесь у всех такие же возможности, как и у меня.

Армейская часть парада закончилась, однако на очереди стояла отдельная от армии структура, гвардия, которую я тоже не мог не продемонстрировать. Гвардейцы, одетые не в боевые доспехи, а в парадную красную форму, ехали верхом и не просто пересекали площадь, а гарцевали. Толпа восторженно зашумела.

По команде командира весь передний отряд из примерно двухсот человек одновременно поднял лошадей на дыбы и прошёл так несколько метров, вызвав новые овации. За ним это повторило подразделение, шедшее следом, третье, и так до конца. Далее своеобразную «волну» повели с поворотом коня на дыбах на триста шестьдесят, с поднятием коней и салютованием оружием… В какой-то момент я подумал, что компенсировал себе все несовершённые в детстве походы в цирк.

Наконец, прошла и гвардия, и парад в самом деле завершился. Поднявшись, я объявил:

– Всё! Приходите через час на гулянья!

* * *

– Мне кажется или на парадах должны быть знамена и штандарты?

– Должны. Но я ещё не придумал себе герб, – я развёл руками.

– По-моему, герб это первое, что нужно придумывать, – категорично заявила Ора.

– А у тебя он есть?

– У меня и страны-то нет.

Опять двадцать пять…

Мы снова сидели на трибуне, ожидая теперь уже начала гуляний. Если к программе первого акта я свою руку хоть сколько-то приложил, то второй был полностью отдан в ведение специально созданного человека, названного за неимением других ассоциаций «герольдмейстером».

Разделительная ограда и «каньон» исчезли, теперь выделен и огорожен был только большой квадрат со стороной около пятидесяти метров, имевший в общей сложности восемь входов. Здесь должно было пройти основное развлечение – соревнования, в том числе с участием дружинников и гвардейцев.

Внутрь квадрата вошёл один гвардеец: рыжий, среднего телосложения, с аккуратной бородкой. Парадную форму он не сменил и не надел никакой защиты, но как будто вовсе не тяготился этим; беззаботно помахивая двумя деревянными мечами, которые нёс за перевязи, он не торопясь дошёл до середины, осмотрелся и воззвал:

– Ну что, народ русский, столичный, позабавиться хотите?

– Хотим! – откликнулась толпа.

– Прям так хотите? И силушкой, небось, помериться хотите?

– Хотим!

– А не боитесь?

– Кого, тебя что ли? – один из мужиков, стоявший прямо у ограждения, переорал общий гул.

– Зачем меня, это я вас боюсь – вас вон сколько, а я один! Задавите, поди!

Люди засмеялись. Тот же мужик крикнул:

– Не бойся, сильно лупить не будем!

– Вы меня заинтриговали, – резко сменив стилистику общения, гвардеец дал понять, что подготовительная стадия закончена. А затем, крутанувшись на каблуках где-то на треть оборота и обращаясь таким образом как бы ко всем сразу, возвестил: – Бои на мечах!

Толпа ответила шумом энтузиазма.

Отделив одну перевязь, он направился прямиком к хвалившемуся.

– Хоть мне и страшно, сударь, я всё же приглашаю вас стать первым участником.

– Да не вопрос, – простоватый увалень тут же перелез ограду, забыв про нормальный вход на арену. – Меч одолжишь?

– Что мне, жалко, что ли, – хмыкнул герольдмейстер. Демонстративно держась за самый кончик, протянул оружие рукоятью вперёд. – Начинайте.

Изящное оружие в лапе мужика даже без учёта материала скорее походило на дубину: фехтовать им он и не пытался, в пылу азарта засыпая противника ударами вплоть до плашмя.

Гвардеец, с весёлой ухмылкой смотревший на его старания, развлекался как мог. Сначала он просто уворачивался, затем стал делать это, театрально комментируя каждый выпад в свою сторону – это было вдвое смешнее оттого, что выпады дубиной очень условный трюк. Под конец же он вовсе взялся танцевать на арене, вплетая в танцевальные движения фехтовальные и всё не позволяя попасть по себе. Народ покатывался, глядя на эту картину.

Наконец, мужик выдохся. Ведущий подошёл к нему, пожал руку и кликнул:

– Поддержите его, он хорошо и весело дрался!

Им захлопали, и понурый хвастун смущённо улыбнулся.

– Кто следующий? Не стесняйтесь, это не сложно!..

Через час желающих не осталось. Вызывавшиеся в массе своей были разгорячены и довольны, над своим поражением грустил мало кто – толку? Всё равно объективного успеха никто не добился ни до ни после них.

Каждый надеялся, что «вот, сейчас этот пойдёт, измотает его, а я пойду после и, наконец, выиграю». Но нет, ведущий выглядел таким же свежим, как и час назад. Даже когда один молодой парень решил брать его не силой, а ловкостью: сперва всё шло нормально, но потом гвардеец, разгадав тактику соперника, начал незаметно наращивать темп нанесения ударов. В итоге парень ушёл в состоянии выжатого лимона. А его сопернику хоть бы хны, даже дыхание не сбил, судя по голосу.

Не то что победить, даже коснуться гвардейца клинком на протяжении всего времени никто не смог.

– Неужели больше нет смельчаков? – удивился он спустя какое-то время, осматривая людей, стоящих по периметру ограждения.

– Николай? – сидевший неподалёку от меня на трибуне преподаватель фехтования обернулся. Я кивнул на арену: – Покажете мастерство?

– Можно, можно, – покивал тот. – А то он порой такие ошибки делает, а указать и некому.

Войдя в квадрат, он под одобрительные хлопки оживившейся толпы – все видели, что он спустился с княжеской трибуны, – подошёл к герольдмейстеру и коротко поклонился.

– Меч? – предложил тот.

– Пожалуйста.

– Друзья! – обратился гвардеец к народу. – Давайте поприветствуем мастера обращения с холодным оружием Николая Ивановича Кумачёва! Вы уже давно хотите увидеть меня поверженным, а некоторые, я знаю, и убить. Так вот он, ваш спаситель!

Под гомон зрителей воины встали в боевые стойки. А затем – по арене пронёсся вихрь.

Скорость была убийственной, не менее ста ударов в минуту, по моему мнению. За время схватки бойцы успели обежать весь квадрат, и под их ногами клубилась пыль, мешая разглядывать конкретные приёмы. Минута, две, три…

– Ничего себе, – Ора смотрела не отрываясь.

– Генная инженерия творит чудеса, – усмехнулся я, тоже с азартом глядя на поле боя.

Через пять минут я готов был поставить на то, что проиграет древесина, из которой сделаны мечи. Но вдруг всё закончилось: Николай держал свой меч на вытянутой руке около шеи гвардейца, остановившегося так, как стоял, – не успев довести собственный удар, с отведённой вниз рукой. Толпа рукоплескала долгожданному победителю.

Постояв так ещё немного, противники опустили оружие и с улыбками поклонились друг другу.

– Увидел свою ошибку?

– Да, спасибо, – кивнул гвардеец. – Лучше всего всё познается на собственном опыте.


Праздник получился по-настоящему весёлым. Программу подготовили хорошо, и в состязаниях побывал примерно каждый четвёртый из собравшейся толпы.

Сейчас все смотрели на шестерых, пересекавших квадрат, и подбадривали их криками. Смысл этого состязания заключался в том, что обычный человек, горожанин, должен был надеть доспехи, рассчитанные на гвардейца – каждый из которых имел силу нескольких простых солдат, – и пройти в них три десятка метров. Доспехи оказались настолько тяжёлыми, что однозначного лидера не получалось выявить до самого конца: еле переставляя ноги, участники время от времени совершали рывки в надежде победить, но сила и частота этих рывков были у каждого своя. Одновременно я контролировал ситуацию с помощью энергетической подпитки, чтобы не дать никому окончательно свалиться под тяжестью ноши, хоть об этом никто и не знал.

Наконец, один из этих шести добрался до противоположного края арены. Едва держащийся от усталости на подрагивающих ногах, но довольный победитель забрал положенный жетончик, которые в ларьке неподалёку меняли на призы, и направился к выходу. Ведущий тем временем объявил:

– Вот мы и добрались до последнего конкурса. Задача – объездить дикого коня!

Со стороны толпы раздался протяжный многогласый стон. Сюда желающие тоже нашлись: несколько человек сразу заняли очередь на выход на арену.

Коней привели через пару минут. Один – вороной, весь исходивший гневом за то, что его посмели поймать и вести куда-то. Вообще-то их не ловили, а я сам их создавал специально для этого состязания, но, опять же, кто об этом знал. Второй, гнедой, был точно таким же диким, но вёл себя по-другому: не расплескивал свою ярость на бесплодные попытки выбраться, а прятал её, чтобы в нужный момент выпустить всю без остатка.

– Хо-хо! – донеслось сбоку. Ора во все глаза рассматривала коней.

– Неужели нравятся? – спросил я.

– А почему они должны не нравиться? – ответила девчонка, не отрывая взгляда от животных.

– Не знаю. Я как-то равнодушен к лошадям.

– Каждому своё.

– Может, тогда попробуешь объездить?

Ора странно посмотрела на меня, наверное, пытаясь определить, издеваюсь я или нет.

– Посмотрим.

– Итак, уважаемые участники! – снова заговорил гвардеец-ведущий. – Как я уже сказал, ваша задача – объездить своего коня, то есть удержаться на нём максимально долгое время. С ними можно говорить, можно пытаться успокаивать, можно пытаться подчинить – методы не ограничены. Готовы?

Пока на них забирались, кони стояли так спокойно, словно обычно только и делали что катали детей в парках.

– Держитесь!

А вот теперь – их бешенство, наконец, получило выход.

Один из рискнувших пытался говорить что-то лошади, второй просто орал, что это черти. Мнение толпы разделилось: часть людей сочувствовала наездникам, часть веселилась. Я, в свою очередь, с удвоенным вниманием следил, чтобы никто не расшибся. Впрочем, и на Ору изредка поглядывал – ни один из предыдущих конкурсов не вызвал у неё такой живой реакции.

Инферналка смотрела на зрелище с явно профессиональным интересом. Неужели занималась лошадьми? А почему скрывала? Такая хорошая основа для налаживания отношений.

Через полминуты после начала участник, оседлавший вороного, полетел на землю. Второму дали жетончик победителя, и он, покрасовавшись немного для толпы, удалился. Следующая пара была уже не так оптимистично настроена, но всё равно твёрдо вышла на арену.

– Что за идиоты! – вдруг возмутилась Ора, когда началось состязание второй пары. – Откуда они взялись?!

– А что не так?

– Лошадей нужно доверять тем, кто хотя бы знает, как с ними обращаться.

– Ну, так покажи им, как, – я пожал плечами.

– Думаешь, не покажу? – Ора с вызовом посмотрела на меня.

– Ты не рассуждай, просто покажи.

– И покажу. Ещё и медаль принесу.

– Ещё и медаль? Думаешь, сможешь победить?

– Да запросто!

Вторая пара продержалась меньше – наездник гнедого коня вылетел из седла уже через двадцать секунд.

– Ага, второй победитель! – гвардеец вручил жетон оставшемуся. – Двадцать секунд – и вы с призом! Кто следующий?

Но у входа на арену остался только один человек, озирающийся по сторонам в поисках кого-нибудь в пару.

– Что же вы человека бросаете, уважаемые? Выйдите кто-нибудь, сразитесь с ним!

– Эй!

Ора быстро спускалась вниз, махая рукой ведущему.

– А, сударыня! Отлично, есть пара. Предоставим девушке выбор коня?

– Этот, – инферналка подошла к вороному и погладила его по морде. Фыркнув, тот переступил с ноги на ногу.

– Хорошо. Садитесь, и начнём.

Мужчина тем временем приблизился к своему коню, стоявшему рядом с первым.

– Хороший, – оценил он. Затем обратился к Оре: – Опыт есть?

– Побольше, чем у тебя, будет, – отозвалась та уже из седла.

– Ну-ну, – усмехнулся мужчина. – Девочка, я с конями уже десяток лет работаю.

– Надеюсь, хоть чему-нибудь за это время научился.

Ничего не ответив, тот тоже запрыгнул в седло.

– Готовы? Держитесь!..

Наклонившись вперёд и оперев подбородок на кулаки, я напряжённо следил за разворачивающимися событиями. В принципе, бояться было нечего, моей реакции вполне хватало, чтобы никто из участников не воткнулся головой в землю и вообще не получил никаких травм. Меня больше волновало, действительно ли Ора сможет победить – и что делать, если не сможет.

Кони носились по всей арене, поднимая тучи песка. Мужчина держался спокойно, уверенно, Ора же пыталась что-то нашептать вороному на ухо.

Двадцать секунд.

Тридцать. Оба держались.

Сорок секунд.

Кони приходили во всё большее неистовство и начали закидывать такие трюки, что, казалось, на них можно держаться только намертво приклеившись.

Пятьдесят.

Минута!

Скакуны, по-видимому, собирались переходить к проламыванию ограждений – лишь бы сбросить со спин ненавистный груз.

Минута десять.

Мужчина был порядком взволнован и постоянно кидал взгляды в сторону Оры – когда же она вылетит, чтобы состязание закончилось?.. Та тоже давно бросила попытки договориться с непокорной лошадью и вцепилась в неё изо всех сил и руками и ногами. А ещё, по-моему, зажмурилась.

Минута двадцать.

Кони практически одновременно взревели, а потом каждый завернул такой вираж, что удержаться было практически невозможно…

Да!

Мужчина, всё-таки не удержавшись, взлетел в воздух, летя кувырком на землю. Победа!

Энергетически подстраховывая его, чтобы он приземлился мягко, я повёл взгляд в сторону Оры. Нет, вороного коня… Где Ора?!

Она летела в противоположную сторону, тоже не сумев удержаться.

Рефлекторно вскочив с кресла, я подстраховал и её. Время на арене словно замедлилось в несколько раз.

Зрители ахнули.

Гвардеец, пару секунд раздумывавший, к кому бежать первому, выбрал всё-таки Ору, поставив, видимо, приоритет уважения к девушке. Помог ей подняться, поинтересовался, всё ли нормально, и собрался бежать к мужчине, но тот уже встал сам – страховка сработала хорошо. Толпа, оправившись от напряжения, зааплодировала.

– …Почти полторы минуты! Больше всех, настоящие мастера!

– Так кто выиграл? – одинаково сухо поинтересовались оба участника.

– Выиграл? Я считаю, что вы оба достойны звания победителя! И поэтому жетоны вручаются каждому из вас! – гвардеец с улыбкой выдал медали, и соперники, всё ещё отходя от нагрузок, разошлись к выходам с арены – разным.

Я встретил Ору на лестнице на трибуну.

– Поздравляю, ты всё-таки смогла.

Девчонка встряхнулась, словно именно мои слова позволили ей прийти в себя. Бросила на меня злой взгляд, перевела дух – а затем её прорвало:

– Смогла что? Я проиграла! И ведь оставалось всего чуть-чуть…

– Так ведь победу присудили… – попытался я вклиниться.

– Да какая, на хрен, разница, что там присудили! Она ничего не значит, ничего!

– Разве медаль не означает победу?

Поджав губы, Ора, раздражённая моей непонятливостью, процедила:

– Медаль это для толпы. Я должна была доказать, что я лучший наездник, чем этот упырь, – но не смогла.

– Тот мужик, что ли, который с тобой выходил? – догадался я. – А он тут причём?

Инферналка выдохнула сквозь зубы. Мотнула головой:

– Ни при чём. Забей.

– Ты хотела оказаться лучше него, так? Но ведь ты даже не знала о нём, когда выходила! – я тщетно пытался понять.

– Потом поговорим.

– Правда?

– Нет.

Обойдя меня, Ора направилась к заднему спуску с трибуны, собираясь, по всей видимости, вернуться во дворец.

– Церемонию завершения не будешь смотреть? – запоздало спросил я, уже в спину.

– Нет, пойду отдохну, – отозвалась она, так же не оборачиваясь.

* * * * *

Бесед между нами постепенно становилось всё меньше: времени на философские проблемы почти не оставалось, в первую очередь приходилось думать о приземлённом.

Княжество прожило без проблем полторы недели, если считать с момента окончательного «введения в эксплуатацию». Дальше в сложном социальном механизме начались неполадки.

В Сереброве, городе восточнее Киева, технический прогресс дал немного не те плоды, которых обычно от него ожидают. В Княжеской Академии наук – да, у меня и такая появилась – открыли какой-то метод, позволяющий производить добычу металлов немного быстрее, чем раньше. На частичную замену оборудования и доставку необходимых химических реактивов, естественно, потребовались материальные и трудовые ресурсы, которых, что тоже естественно, на всех сразу не хватило.

К спору о приоритетности модернизации одних шахт перед другими подключились горняки, у которых имелись свои собственные взгляды на то, как должен выглядеть рабочий процесс. Химию никто не знает, обучать их некому, проблем от нововведений больше, чем пользы, потому как старые методы надёжнее и безопаснее. В общем, не надо никаких реактивов, а выделенные деньги лучше на что-то толковое потратьте.

Ответственные за передовое внедрение ни разобрать все вскрывшиеся противоречия, ни удержать ситуацию под контролем не смогли, губернатор и вовсе не захотел брать на себя ответственность за происходящее. В результате ком докатился до столицы и на полной скорости врезался во дворец.

Выслушав представителей каждой группы, я пришёл к выводу, что более чем переоценил свои возможности. В одиночку князь справиться с управлением всей страной в имеющихся условиях не мог, как бы там ни казалось первоначально, и даже градоначальники нагрузку почти не снимали – хорошо ещё, что не увеличивали. К вечеру того же дня во дворце прошло первое заседание кабинета министров Русского княжества. Забавно это, наверное, выглядело: большой зал, в центре круглый стол, за которым восседают серьёзные взрослые мужики – и в центре их внимания единственный подросток, принимающий их доклады о планируемых действиях и на ходу тасующий сферы ответственности.

Посторонних наблюдателей там, к счастью, не было, но, вспоминая после свои ощущения, я подумал, что начинаю понимать фразу Альдена о необходимости саморазвития в качестве Правителя. Останавливать людей раза в два старше себя, когда они говорят не то, что хочешь слышать? Заставлять их говорить, когда хочешь этого? Заставлять говорить о том, что интересует тебя, а не что интересует их? Непредставимо, просто непредставимо в тех условиях, в каких я жил предыдущие полтора десятка лет. Какое там обращение к народу с высоты третьего этажа, они тебя один раз увидели и через десять минут забыли, о чём ты вещал! А здесь – ты будешь сидеть час, два, три, хоть сутки, ровно столько, сколько понадобится для вникания в ситуацию и решения проблемы. Зная, что каждый всплеск застенчивости заставит тебя выслушать очередную порцию совершенно лишней в данном случае информации, никак не приближающей к конечной цели.

Первый, тестовый состав кабинета сложился из министров просвещения, металлургии, товаров и торговли, финансов, медицины, правосудия и командующих армии и гвардии. Таким образом под его контроль попали все важнейшие сферы, что обещало хотя бы на первое время разгрузить мою собственную повестку. Тем не менее, с каждым новым днём тяжесть власти становилась всё ощутимее, несмотря на средние размеры страны, монархический строй и искусственную среду, исключающую политические группировки, борьбу за власть и прочее. От мыслей, каково пришлось бы в системе, сложившейся естественным образом, бросало в лёгкую дрожь – но в то же время все наличествующие заботы отходили на второй план: справлялись же средневековые короли со своими обязанностями, а я чем хуже?

Медленно, но верно голова заполнялась необходимыми знаниями и привыкала к новым категориям мышления. Светлый образ Альдена, сумевшего наладить работу собственного государственного механизма до аналогии с часовым, стал своеобразным ориентиром, напоминавшим о том, что конечный результат окупает затраченные усилия.

От самого Альдена, впрочем, вестей не поступало. Изредка я вспоминал про неоткрытое письмо, которое до сих пор должно было лежать где-то на столе, но всякий раз находился достаточно далеко от него, чтобы отвлечься и забыть снова. Какую-то роль в этом сыграла и мысль, что, если бы в том письме было что-то важное, со мной попытались связаться повторно – хотя бы узнать, почему не отвечаю.

Время, между тем, всё равно работало на меня. Ора успела обжиться и, по-видимому, уже считала мой Дворец своим домом, что искренне радовало. Да и вообще, медленно, но верно она менялась в лучшую сторону: становилась общительнее, дружелюбнее, интересовалась окружающим не подчёркивая дистанцию, как это имело место в первый период. Каждый день я силился заметить в ней что-то новое, положительное, чего в ней раньше не было, и, как казалось, находил…

Я должен был доказать свою правоту. Человек может меняться, а в идеальном мире можно прожить без войны.

Потому что если это не так, то до идеала здесь очень далеко.

* * *

Мы с Орой спускались по центральной дворцовой лестнице, разговаривая о возможностях Правителя. Обычно я старался полностью контролировать ход подобных разговоров, взвешивал каждое слово, оценивая, какой эффект оно может возыметь пройдя через фильтр сознания инфернала. Сложность этого усугублялась тем, что я никак не мог решить, что вообще делать с Орой дальше и, следовательно, в чём именно её стоит убеждать.

Стояло субботнее утро, около десяти часов. В связи с резким увеличением профессиональной, так сказать, нагрузки количество тренировок пришлось уменьшить, и теперь они проводились только три раза в неделю. Сегодня я планировал съездить в Бризск – западный из двух крупных городов, лежавших на побережье, южной границе княжества, – посмотреть обстановку, а заодно и чуть развеяться. Море, всё-таки.

– …А ещё раз, как этот потенциал восстанавливается?

– Не знаю. Есть какие-то факторы, но о них почти ничего не известно. Если что – делимся теориями, ага?

Ора не ответила – снова задумалась, усваивая полученную информацию.

Половину поездок теперь приходилось совершать с сопровождением – чиновники, чтоб их. В первое время это заметно снизило темп перемещения с места на место; я даже думал над тем, чтобы и их обеспечить воздушным транспортом и таким образом компенсировать издержки, но всё-таки решил, что это слишком высокая честь для них. Не тот круг людей, с которым мне хотелось бы рассекать по небесам. Вопрос решили созданием специальных, «эскортных» коней, с увеличенными показателями выносливости и скорости.

Отряд ждал меня у подножия лестницы. Все верхом, уже готовые. Я поднял руку, поприветствовав поклонившихся в ответ сопровождающих, и начал забираться в седло.

– Ты надолго? – очнулась от раздумий Ора.

– До вечера. А что?

– Хм… Пожалуй, я тоже поеду.

Свита украдкой переглянулась. Я удивился:

– Ты ведь хотела сегодня потренироваться?

– Успеется. Я на море хочу, – спокойно ответила девчонка.

– Ну, давай… Только я большую часть времени буду занят, тебе придётся самой себя развлекать.

– Идёт.

Подняв руку, она сделала странный жест, а затем начала формировать из возникшего перед ней облака серого тумана что-то, в чём постепенно, с каждой минутой всё больше, стали угадываться контуры лошади. Эскорт терпеливо ждал, а я задумался: учил ли я её созданию живых существ? Никакого личного транспорта у Оры до сегодняшнего дня не было, она первый раз вызвалась сопровождать меня куда-то. Впрочем… А, ну да, она же в самом начале, после перехода в мир, создавала армию. Интересно, а она использует тот же подход, которому учил меня Альден, или какой-то свой?

Через пару минут перед Орой появился готовый к выезду чёрный конь с белой гривой, белыми пятнами над копытами и белым хвостом. Ловко запрыгнув в седло, инферналка вдруг подняла коня на дыбы, вызвав удивлённые возгласы со стороны чиновников. Перевела горящие азартом глаза на меня:

– Ну что, едем?

Я усмехнулся, похлопал своего серого жеребца по шее – и отряд поскакал на юг.

* * *

К вечеру, закончив все дела, мы со свитой пришли отдохнуть на пляж, весь день находившийся в распоряжении Оры. Кроме нас там больше никого не оказалось, что достаточно красноречиво говорило об её активности. О том же говорили десятка три песчаных замков в человеческий рост высотой, неплохо, кстати, выполненных в деталях.

Закончив с песком, Ора перешла к воде. Точнее – к волнам. Причём непонятно, что конкретно она делала: то ли испытывала свои новые силы, то ли искала новые приемы управления ими. Вообще, понаблюдав, как инферналка – инферналка? это?! – радостно бегает по мелководью в закрытом коричневом купальнике, я пришёл к выводу, что она просто-напросто впервые в жизни оказалась на море. У меня когда-то, ещё в старом мире, были те же эмоции… Правда, вёл я себя тогда на пару порядков тише: общественный пляж, все дела.

Интересно, где Ора жила раньше? Если предположить, что моя мысль верна, то она, видимо, тоже из какого-то мегаполиса. Но в отличие от меня, хоть и в детстве, но побывавшего пару раз в лагере, ей, по-видимому, так ни разу и не представилась возможность куда-нибудь выбраться. Хотя… А может, она наоборот, из глухой деревни, где автобус ездит несколько раз в день? В этом случае можно оправдать и её падение в инфернальность – тяжёлыми условиями…

Ладно, это всё бессмысленно. Чем строить теории и пытаться представлять никогда не виденный образ жизни, лучше просто набраться терпения и подождать, пока наши отношения оформятся настолько, чтобы она смогла рассказать всё сама.

На обратном пути в столицу я снова настроился на деловой лад, и в голове завертелись другие, гораздо более глобальные проблемы. Государство построено, первоначальная задача выполнена. Дальше его предстояло превратить из идеального для меня в объективно идеальное – а идей, как это сделать, не было абсолютно.

В какой-то момент мелькнула мысль, что в момент прихода в мир было легче: не имея ровным счётом никакой ответственности, я мог не торопиться и потратить пару недель на проработку концепции государства, отложив стадию реализации до её завершения. Это, во-первых, сильно сократило бы время непосредственно создания, во-вторых, позволило бы избежать многих структурных ошибок – в большинстве случаев для этого действительно достаточно было сосредоточиться и подумать логически.

Впрочем, разобрав эту теорию, я решил, что всё не так плохо. Да, исправлять пришлось многое, но эти исправления стали возможны только с появлением личного опыта управления. Без него можно было хоть десять раз продумать концепцию, это не сильно отразилось бы на её эффективности.

Размышления привели в итоге к тому, что в нынешних условиях у меня имелось два пути достижения цели. В первом варианте ключевая роль отводилась экспериментам: необходимо не только, образно говоря, смазывать и ремонтировать механизм государства, но и постоянно видоизменять его, даже если всё и так неплохо работает, – чтобы в итоге выбрать лучшую не из двух-трёх, а из десятка опробованных моделей. Второй же наоборот, позволял мне расслабиться, сосредоточившись только на получении полезного опыта. В этом случае не требовалось даже стабильности в стране, вся суть заключалась в том, что, в конце концов, нынешнее государство будет стёрто под ноль, а вместо него возникнет новое, не имеющее ни одного из прежних изъянов.

Ни тот, ни другой вариант мне совершенно не понравились, и я предпочёл временно закрыть для себя эту тему. Надо не забыть поспрашивать других Правителей, может, проблема возникла на пустом месте. По крайней мере, я на это надеялся.

Одна дельная мысль за время дороги всё же родилась, уже в пригороде Киева: Ору стоило ввести в руководящий состав. До сих пор её положение в княжестве определялось как «живёт во дворце», а этого слишком мало: нужно и стимулировать процесс перевоспитания, и свою пользу хоть немного извлекать. Работа с полной занятостью для этого подойдёт как нельзя лучше. На руководящей должности, конечно, – чем ещё заинтересовать потенциального Правителя?

* * *

Назначение на должность княжеского советника было воспринято совершенно спокойно: Ора лишь немного удивилась и пожала плечами в том смысле, что «ну, давай попробуем». Следующую неделю она также не проявляла никакого энтузиазма, присутствуя на собраниях и заседаниях, но исключительно молчаливой тенью.

Гром для всех грянул, когда инферналка посчитала, что более-менее разобралась в основных вопросах. С этого момента ни один доклад, ни одна сводка не оставались без её комментария. Если сходу дать оценку не получалось, докладчика ловили в коридоре или даже в его собственном кабинете и заставляли объяснять все непонятные моменты.

Должен признать, мне это тоже помогло: будучи не обделён здоровым самолюбием, я не мог позволить, чтобы монарх разбирался в делах государства и имел знаний меньше, чем его советник. Это было бы… ну, уж точно не элементом идеального государства. И потому мне пришлось удвоить рвение в изучении всего относящегося к государственному управлению.

Также новый формат работы, в котором проверке подвергалось всё и вся, помог мне вспомнить опыт старого мира и использовать его для выявления и устранения некоторых неочевидных проблем. Например, поистине гениальным для моего уровня решением стало введение должностных инструкций для чиновников, в которых была чётко определена компетенция каждой должности. А после того, как через несколько дней мне принесли на заверение несколько ящиков этих инструкций, последовало и следующее, столь же гениальное, – о создании министерства юстиции, благополучно забытого ранее. По инициативе же лично Оры были учреждены арбитражные суды и выборные совещательные органы при градоначальниках.

Так время и шло. Будучи единственными людьми в княжестве, знающими, кто мы есть на самом деле, мы с Орой познавали теорию и практику социальных технологий. Однако через некоторое время моего внимание потребовало очередное уникальное в своём роде событие. Началось всё с челобитной.

* * *

В Тронный зал вошли двое мужчин. Первый – командующий армией Марсин Антон Дмитриевич, среднего роста и крепкого телосложения. Мне он напоминал викинга: рыжие волосы, небольшие, но живые горящие глаза под густыми бровями, пышные усы, переходящие в бороду. Насколько он представлял своё место в мире – а я постарался, чтобы ему, как человеку из высших властных кругов, было что вспомнить, – сидеть в штабе он ненавидел, предпочитая наблюдать битвы вживую.

Второй выглядел практически противоположностью ему. Горнев Андрей Святославович, командующий гвардией, двигался плавно, но быстро, держась гордо и прямо во весь немалый рост. Его русые с проглядывающей сединой волосы тоже были подстрижены достаточно коротко, но нисколько не по-военному. Он олицетворял собой силу и достоинство гвардии так же, как Марсин – армии.

Не дойдя до трона двадцати шагов, они поклонились и застыли в этом положении, чуть приподняв головы, ожидая приказа приблизиться.

– Рад, что вы так быстро. Антон Дмитриевич, что вы знаете о недавних событиях на северных территориях?

Знал он столько же, сколько и я. В одной деревне, стоящей почти у Вечнозеленых лесов, то есть на самой границе, недели две назад начались пропажи скота. Сперва заснувший пастух потерял корову. Через день пропали ещё две животины, на этот раз вместе с пастухом. Деревня насторожилась, следить за стадом на выпасе начали отправлять мужиков группами не менее чем в пять человек с вилами наготове. Однако и теперь разбой не прекратился: раз в два-три дня похитители приходили ночью, разбирали крышу какого-нибудь из сараев и вытаскивали коров через верх – что было совсем уж странно. Армия, выполнявшая в том числе функции местной дружины, всё это время искала преступников, но не смогла найти ни одной сколько-нибудь значимой улики. Просто – ничего. Тогда отчаявшиеся жители деревни решили обратиться наверх.

– Какие есть мысли по этой ситуации? – поинтересовался я. – Как-то странно выглядит.

– Дружина начала работу после второй кражи, когда люди обратились за помощью, – ответил Марсин, – Всё сделали как надо, но пока никаких зацепок обнаружить не удалось. Единственное, что можно сказать с уверенностью, местные к кражам непричастны.

– Маловато, – я задумчиво почесал щёку, – надо всё-таки разобраться, что там происходит, раз люди аж до столицы дошли. Андрей Святославович, может, у вас есть идеи?

Горнев пожал плечами:

– Действует хорошо организованная группа, но остаются непонятными их цели. Хищения для пропитания? После второго эпизода гораздо проще было бы перейти к другому поселению, где скот по-прежнему выпускают на пастбище. Возможно, похитители привязаны к конкретной местности и не имеют возможности ходить далеко. Необходимо кроме усиления охраны деревни провести розыскные мероприятия в близлежащем лесу.

– Лес обыскивали, – кивнул Марсин, – там тоже пусто.

– Но это звучит более обнадёживающе, – заметил я. Добавил, размышляя: – Хотя, если это диверсанты, откуда они могли взяться в такие короткие сроки?..

– Разрешите взять дело под свой контроль? – командарм решил хоть запоздалой, но активностью загладить неудачу. Однако у меня появились другие мысли на этот счёт.

– Пожалуй, нет. Туда поеду я сам. – Взмахом руки оборвав собиравшихся было возразить главкомов, я продолжил: – Андрей Святославович, организуйте сопроводительный отряд. Не знаю, что может поджидать нас там, так что примите все возможные меры. На этом всё. Отправляемся сегодня вечером.

* * *

– Тебе что, давит? Какая разница, кто поедет, а кто нет?

– Во дворце должен кто-то остаться, – в который раз возразил я, заканчивая подбирать себе одежду – путём трансформации уже надетой. Так было быстрее, да и Ору выпроводить из комнаты хоть на несколько минут не представлялось реальным. – Мало ли, случится что.

– Типа здесь остаться некому? Министры, секретари! Полный дом бюрократов!

– Вот именно, бюрократов! Кому-то надо за ними присматривать.

– Да не хочу я ни за кем присматривать! Ты едешь отдыхать, и я тоже хочу!

Я стиснул зубы, сдерживая раздражение. Если в начале разговора можно было отшучиваться, то теперь инферналка, не желавшая слушать ничего наперекор себе, вызывала натуральную злость.

– Это не отдых. Там происходит что-то непонятное и в этом надо разобраться. Это может быть опас…

– Я еду, и разговор закрыт, – заявила Ора.

– Нет. Я тебе запрещаю.

– Засунь себе свои запреты, командир нашёлся!

– Ты находишься на должности и имеешь определённые обязанности. Как советник, ты должна остаться и поддерживать порядок в столице!

– Я никому ничего не должна!

– Ну так сложи полномочия, и дело с концом! – рассвирепел я, окончательно устав от спора. – Почему я делаю всё необходимое, не думая о том, нравится мне это или нет? Если ты собиралась ходить по дворцу и давать всем ценные…

Зарычав, инферналка выбежала из комнаты, не забыв напоследок как следует хлопнуть дверью. Я тоже со злостью ударил в дверцу платяного шкафа, сбрасывая напряжение.

Что-то странное с ней творится. Сам по себе скандал проблема небольшая – но по какому поводу! На несколько дней на Оре замыкались все управленческие цепочки, она становилась вторым человеком в государстве, совершенно официально, без хитростей. А она, видите ли, недовольна этим, потому как бегать по лесам и полям за любителями стрёмных перфомансов ей нравится больше. Может быть, это действительно её прирождённый формат работы, в отличие от аппаратных дел, но посылать её на первое же нестандартное задание не вариант. Пусть, во-первых, привыкнет к непосредственным обязанностям, прежде чем переходить ко всему остальному. А во-вторых, усвоит мысль, что последнее решение в вопросах о том, кому здесь чем заниматься, остаётся за мной. Иначе так, как получилось сейчас, будет постоянно.

Ещё немного поворчав мысленно, я закончил приготовления и, захватив ножны с боевым мечом, вышел и направился в сторону взлётной площадки.

– Князь! – рявкнул один из гвардейцев, следивший за лестницей. Весь отряд, до этого стоявший свободно и общавшийся между собой, в секунду построился двумя рядами по десять человек. Поднявшись на площадку, я встал перед строем и оглядел бойцов в чёрном с сиреневыми элементами обмундировании.

Личная гвардия, элита из элит. Насколько обычные гвардейцы превосходили армейцев, настолько же личная гвардия должна была превосходить их самих. По силе, по ловкости – по всем параметрам. Кроме разума, чтоб не чувствовать себя совсем уж ничтожеством рядом с ними.

Единственным их офицером был князь.

– Все готовы? Хорошо. Тогда сейчас делаем вам транспорт и отправляемся.

* * *

Личная гвардия, как я себе её представлял, – огромная и при этом особая ответственность. Это не армия, последнее средство в отстаивании интересов Родины, у которой жизнь складывается из боевых столкновений и подготовки к ним. Не элитные гвардейские отряды, призванные затыкать самые крупные дыры и решать те задачи, с которыми никто не смог справиться до них. Это голос и рука царя, так же как сам царь – голос и рука всего государства.

В отношении своего личного отряда я не стал замыкаться в тщеславии и не пожалел создать им летающих животных. Тигр, отвыкавший от собственной уникальности, периодически косился на летевших по бокам от него угольно-чёрных пантер с того же цвета крыльями, словно прикидывая, чего от них ждать. Те на проявления интереса никак не реагировали ввиду урезанного эмоционального диапазона – мало ли в какие передряги придётся их отправлять? Это были скорее боевые машины, чем животные.

Я чувствовал, что сильно потратился на всё это. В момент материализации образа то ли в теле, то ли в сознании, то ли вообще в подсознании вдруг появилось ощущение, трактовалось которое однозначно: потенциала осталось не так много. Не то чтобы край, но теперь бросаться энергией направо-налево не получится.

Конец ознакомительного фрагмента.