Глава 3
Картер был действительно рад встрече с Джессикой, хотя и сам не понимал почему. В детстве она была злой и надменной и вечно задирала перед ним нос. Это его всегда обижало. Поэтому и он всячески пытался ее обидеть. Правда, иногда перегибал палку. Он быстро разглядел ее уязвимые места и не упускал случая задеть побольнее.
И Джессика, оказывается, ничего не забыла. Она явно была не в восторге оттого, что ей придется с ним увидеться, но все же пошла на встречу. Это говорило о том, что она многим готова пожертвовать ради спасения наследия Кросслинов. Продолжая размышлять о Джессике и ее поместье, Картер позвонил Гордону.
Перед их встречей тот просто объяснил, что Джессика хочет обсудить с ним архитектурный проект, связанный с поместьем Кросслинов. А теперь, когда Картер расспросил его подробнее, Гордон упомянул о некоторых финансовых затруднениях Джессики, о группе инвесторов, которую они планируют собрать, и о том, что она думает возглавить эту группу. Они обсудили и роль самого Картера в этом проекте, и то, как к этому относится Джессика.
Вообще-то ему не очень нравилась идея переделки дома Кросслинов, но раз уж Джессика решилась на такой шаг, он хотел участвовать в этих изменениях. Он должен восстановить справедливость. И кроме того, этот проект обещал принести огромную прибыль. Интуиция подсказывала Картеру, что он может хорошо на этом заработать. Если соединить плату, которую он получит за составление архитектурных проектов, с процентами, которыми обрастут его вклады, то за два-три года состояние Картера может существенно возрасти.
Фирма «Маллой и Гудвин» процветала. Каждый год они зарабатывали неплохие деньги. Но Картеру хотелось уделять больше внимания творческим, интересным проектам, которые, однако, быстрый доход не приносили. Поместье Кросслинов давало возможность заработать такие деньги, что он мог надолго забыть о финансовом вопросе и в выборе проектов руководствоваться главным образом творческим интересом.
К тому же, будучи членом группы инвесторов и работая над реконструкцией дома Кросслинов, Картер мог бы лучше узнать Джессику. Он долго размышлял обо всем этом после разговора с Гордоном.
Он и сам не понимал, почему она его заинтересовала. Джессика не была красива, лишена открытой сексуальности и остроумия, словом, совершенно не походила на тех женщин, которых Картер приглашал на свидания. Да ведь о свидании речи и не шло. Он просто вдруг почувствовал к ней неожиданную симпатию. Похоже, она была взаимной. Возможно, это произошло потому, что их связывало общее прошлое. Но Картер никогда не испытывал теплых чувств к людям из своего прошлого. Особенно к тем из них, перед кем был виноват. А Джессика ему нравилась. Что-то в ней неудержимо притягивало Картера, несмотря на противоречивые чувства, которые мучили его на протяжении всего ее визита. Как только Джессика начинала говорить с ним высокомерно, им овладевали злость и обида. Но он тут же вспоминал, как сам обижал ее много лет назад, и эти чувства сменялись стыдом и смущением. Она почти не изменилась. Разве что стала взрослой женщиной. Ее кожа теперь была безупречной, волосы были аккуратно приглажены, а движения более сдержанными, хотя Джессика сильно нервничала. У нее, видимо, вообще слабые нервы, и в этом была и его, Картера, вина. Вот почему он был снисходителен к ней. Джессика с таким удивлением поглядывала на него сквозь свои старушечьего фасона очки и никак не могла поверить, что он стал приличным человеком. Картеру очень хотелось закрыть эту последнюю страницу из мрачной книги собственного прошлого. Ему было важно, чтобы она стала к нему хорошо относиться. Тогда он смог бы окончательно победить свое прошлое.
Все последующие дни Джессика старалась не вспоминать о своей встрече с Картером. Чтобы отвлечься от ненужных мыслей, она то и дело занимала себя каким-нибудь делом. Впрочем, это было несложно, так как приближались экзамены. Работа со студентами, совещания с преподавателями… Дел было столько, что, если бы даже номер Картера прожег дыру в записной книжке, Джессика могла этого не заметить. Она окончательно решила стать частью консорциума и хотела, чтобы Картер это знал.
Джессика была недовольна своим поведением в офисе Картера. Она кокетничала с ним, и Картер наверняка это заметил. Но ей очень польстило то, как он улыбнулся ей на прощание. Его улыбка была такой кроткой. Картер смутил, обрадовал и одновременно испугал Джессику. Эта улыбка заставила ее подумать, что ей будет сложно работать с Картером и лучше было бы и не начинать.
И все же она ему позвонила.
В четверг, через два дня после своего визита в офис к Картеру. В тот день, после встречи на кафедре со студентами и преподавателями, у Джессики было отличное настроение. Она любила такие мероприятия, потому что была в прекрасных отношениях со своими коллегами: в научном кругу Джессика чувствовала себя уверенным, востребованным человеком. После этой встречи настроение Джессики улучшилось настолько, что она решилась на такой трудный для себя шаг, как звонок Картеру.
– Картер? Это Джессика Кросслин.
– Быстро же вы позвонили, ничего не скажешь, – проворчал Картер.
Джессика сразу же внутренне напряглась.
– Я уже решил, что вы передумали.
Она не знала, как реагировать на его иронический тон. Раньше Картер Маллой никогда не шутил с ней. Но раз уж им придется вместе работать, ей нужно привыкать к его специфическому чувству юмора.
– Но ведь прошло всего два дня, – по возможности спокойно заметила она.
– Эти два дня показались мне вечностью.
– А разве возникло что-то спешное?
– Когда дело касается рабочего настроя и погодных условий, дорога каждая минута.
Эта фраза Картера очень удивила Джессику.
– Рабочего настроя? – переспросила она.
– Именно. Сейчас самый удобный момент, чтобы начать проект. У меня как раз высвободилось время, – стал объяснять Картер. – Редко все складывается так удачно.
Джессика решила, что лучше во всем с ним соглашаться, и, подстраиваясь под его тон, скептически спросила:
– А при чем тут погода? Ведь даже май еще не наступил. Лето – идеальное время для начала строительства.
– Ну, о строительстве пока речь не идет. Сначала мы должны сделать чертежи и изучить все на месте. – Тон Картера смягчился. – Это нужно сделать как можно скорее, потому что иначе к тому времени, как все будет готово и инвесторы назначат точную цену, настанет сентябрь, а то и октябрь. – Он немного помолчал. – К тому же, как объяснил Гордон, вы хотели сами утвердить мои проекты перед тем, как мы покажем их инвесторам.
Джессика начала сильно нервничать.
– А вас такой вариант не устраивает?
– Все зависит от того, что именно вы утвердите, – язвительно заметил Картер, но затем заговорил совсем другим тоном: – Я шучу.
– А мне кажется, вы говорили серьезно.
– Конечно, – хмыкнул он. – Если человек мне платит, то я делаю все, что он захочет.
– А если он заказывает что-то уж совсем нелепое?
– Тогда я стараюсь не браться за такую работу.
– Вы хотите сказать, что беретесь только за те проекты, которые вам нравятся?
– К сожалению, не всегда, – задумчиво проговорил Картер. – Но если есть выбор, то я предпочитаю браться за проекты, которые мне по душе. Что в этом плохого? Кроме того, простите за нескромность, заказчики обращаются ко мне именно потому, что им нравится мой персональный стиль.
– Я пока не знаю, понравится мне ваш стиль или нет, – возразила Джессика. – Я не видела ни одного вашего проекта.
Джессика опять, словно вернувшись в прошлое, пошла в наступление. Картер принял вызов:
– Вообще-то вы могли с ними ознакомиться. Если бы позвонили на следующий день после нашей встречи, я бы подготовил несколько образцов своих проектов. У меня их целая папка. Почему вы так не хотите, чтобы мы поладили? Вам нравится наша вечная вражда, ваша башня из слоновой кости, с высоты которой вы с презрением взираете на меня…
Картер слишком поздно понял, что увлекся. В трубке стояло гробовое молчание. Он думал, что Джессика опять пойдет в наступление и начнет говорить ему всякие колкости, но этого не произошло. Она просто молчала. Уже гораздо спокойнее Картер спросил:
– Вы все еще здесь?
– Да, – пробормотала она. – Сама не знаю, почему еще не бросила трубку. Мы не сможем работать вместе. Мы очень разные люди, полные противоположности, как вода и огонь.
– Прошлое победить нелегко. Трудно избавиться от старых привычек. Ну пожалуйста, простите меня. Я не должен был всего этого говорить.
– Но часть из того, что вы сказали, – правда, – признала Джессика. – Я стала вести себя как в детстве. Вообще-то у меня на сегодня назначена другая встреча. И если вы думаете, что я все еще нахожусь во власти старых предрассудков и прячусь в свою башню из слоновой кости при каждом удобном случае, то сильно ошибаетесь. Я подготовила много профессиональных переводчиков для политических встреч в Москве, Петербурге и Бонне. Так что я не витаю в облаках, а серьезно работаю.
– Я это знаю, – спокойно сказал Картер. – Еще раз простите.
С минуту он молчал, надеясь услышать от Джессики, что она его простила. Но все было слишком сложно, чтобы просто так разрешиться.
– В любом случае я бы хотел еще раз с вами встретиться. Скажите мне, когда у вас будет время. Если у меня возникнут какие-то проблемы, я дам вам знать.
В детстве Джессика была довольно зловредной, что недавно и высказал ей Картер. Но теперь она без колебаний согласилась выкроить для него время. Она взглянула на календарь, висевший на стене. Он был усеян понятными только ей пометками о предстоящих встречах. Особенно плотный график был в ближайшие две недели. Вообще-то Джессике было удобнее встретиться с Картером, когда закончатся экзамены. Но, помня о том, что работа в поместье зависит от сезона, она понимала, что ей нужно торопиться. Если переговоры и предварительные работы по дому затянутся, то начнутся холода и строительство придется отложить до весны. А к этому времени разрушения могут достигнуть устрашающих размеров.
– Я буду свободна утром, в следующий четверг, – сказала она. – Вы думаете сразу приехать в дом Кросслинов и осмотреть его?
Картер почувствовал неожиданную радость от того, что ему можно будет побродить по поместью. Он не был там уже много лет. И хотя Маллои никогда не жили там (его родители арендовали небольшой домик в городе), Картер чувствовал нечто схожее с тем, что ощущает путешественник, вернувшийся на родину домой после долгих лет странствий. На следующий четверг утром у Картера была назначена встреча, но ее легко можно было отменить.
– Да, в четверг мне будет удобно с вами встретиться. В какое время я могу подъехать?
– В девять утра не слишком рано?
– В девять будет в самый раз. И было бы неплохо, если вы перед нашей встречей набросаете на бумаге план реконструкции дома, каким вы его видите. Постарайтесь сделать это как можно точнее. Если найдете в газетах или журналах что-нибудь похожее на то, что вы хотите сделать из вашего поместья, подготовьте вырезки. Чем лучше я представлю, что вы хотите, тем проще мне будет работать.
Джессика была педантом. Перед тем как начинать что-то делать, ей необходимо было четко представлять свою работу. Вот почему она решила выяснить все досконально.
– Как я поняла, вы хотите, чтобы я начертила детальный план нашего участка. Но я в жизни не видела ни одного подобного плана. Где я могу найти образец?
– Подобный план можно достать в городе, но я сам об этом позабочусь. Позвоню и попрошу, чтобы мне его прислали. Все, что от вас требуется, – это ровно в девять утра быть у дома и четко сформулировать свои мысли. – Он немного помолчал. – Хорошо?
– Хорошо.
– Увидимся.
– Договорились.
Джессика долго не могла решить, стоит ли ей сварить кофе к приезду Картера. Не подумает ли он, что она уж слишком радушна? Потом решила, что нужно как следует подготовиться к предстоящему разговору, набросав свои мысли на бумаге. Но тут же подумала, что это глупо. Ведь у нее будет встреча не с кем-нибудь, а с Картером Маллоем. Он наверняка воспринимает свой визит как тягостное мероприятие. Ведь они ни минуты не могут поговорить друг с другом спокойно.
Правда, Картер Маллой очень изменился. Стал взрослым. Известным архитектором. Интересным мужчиной. Джессику одолевали сложные чувства. С одной стороны, ей очень не хотелось приглашать Картера Маллоя в свой дом, не важно, изменился он или нет. С другой стороны, Джессика относилась к нему как к высококлассному архитектору, без помощи которого ей не обойтись.
Но больше всего Джессику смущала именно его мужская привлекательность. Она старалась об этом не думать и сосредоточиться исключительно на деловой стороне встречи.
Ровно в девять утра Картер уже был на месте. Он припарковал машину около мощенной булыжником подъездной дороги, растянувшейся на двадцать футов вокруг галереи со старинной лепниной. У него была небольшая темно-синяя машина. Даже если бы Джессика захотела, она ни за что не догадалась бы, какой она марки. Но это ее сейчас совершенно не интересовало. Она была слишком озабочена тем, чтобы не выдать, до какой степени взволнована.
Они встретились у парадного входа. Руки ее дрожали, сердце, казалось, готово было выскочить из груди, и, чтобы удержаться на ногах, Джессика ухватилась за дверную ручку. Отстраненно она смотрела, как Картер прошел мимо ротонды, вошел в холл и, задумчиво взглянув на широкую лестницу, ведущую наверх, в изумлении произнес:
– Это… так… странно.
– Странно? – переспросила она.
– Снова входить сюда через парадную дверь, видеть все это великолепие спустя столько лет. Это удивительно.
– Но вы еще не видели всего этого вблизи. Он взглянул на нее вопросительно.
– Все здесь разрушается, – быстро проговорила Джессика, боясь, что Картер скажет об этом первым. – Величие дома Кросслинов обращается в пыль.
– Это не так, – возразил Картер, стоя в центре холла. – Величие – это не просто внешний вид дома. Это нечто неясное, далекое от всего земного. Может быть, годы не пощадили какие-то отдельные детали, но общее великолепие им не подвластно.
– Вы говорите это с профессиональной точки зрения?
Картер покачал головой:
– Нет, это мое личное мнение.
Он внимательно осмотрел гостиную. Широкие, высокие двери, большие полукруглые окна, огромная комната, залитая солнечным светом, веселая и торжественная одновременно, несмотря на темную вельветовую отделку. В падающих лучах солнца хорошо просматривался большой камин с прекрасной старинной лепниной. Правда, она довольно сильно пострадала от времени.
– Какой уютный уголок! Мне всегда здесь нравилось.
– А я в этом нисколько не сомневалась, – невольно поморщилась Джессика.
Картер взглянул на нее. На этот раз взгляд его стал жестче.
– Вы считаете то, что я здесь присутствую, наглостью с моей стороны? Это задевает вашу викторианскую гордость? Вы хотите, чтобы я и теперь остался в саду и не смел переступать порога вашего поместья?
Неожиданно Джессика почувствовала угрызения совести.
– Конечно же я не это имела в виду. Простите. Просто я вспомнила…
– Вспоминать наши прошлые недоразумения очень глупо. Ведь тогда, много лет назад, я делал и говорил не то, что в действительности чувствовал. Вы и понятия не имеете, что я тогда ощущал. Я и сам долгое время не понимал своих чувств. Но всегда знал, что люблю этот дом.
– И ненавидели меня за то, что здесь живу я, а не вы?
– И да и нет. Но, как бы то ни было, я всегда любил поместье Кросслинов, для меня оно многое значит. А сейчас, если вы не против, мне хотелось бы пройтись по дому и все это заново ощутить. Или вы предпочли бы, чтобы я подавил в себе эти чувства?
– Вы? – Джессика пошла на попятную, удивляясь его проницательности. – Сдержать свои чувства?
– Я могу их сдержать, хотя, конечно, не так преуспел в этом, как вы. Оно и неудивительно: вы так долго в этом практиковались. Стали, можно сказать, настоящим профессионалом. Вам следовало бы присвоить степень доктора наук за блестящий талант все отрицать. Этот диплом мог бы занять почетное место среди других ваших дипломов. – Картер насмешливо прищурился. – Вам не надоело постоянно сдерживать свое раздражение по отношению ко мне?
Джессику всю трясло от смеси противоречивых чувств. Она пыталась убедить себя в том, что это всего лишь сильнейший гнев на Картера. Но это было не совсем так. Картер готов был перейти грань, как раньше, много лет назад. Джессика чувствовала, что если это произойдет, то обида ее и душевная боль будут еще сильнее.
– Я ничего не сдерживаю, – тяжело вздохнув, сказала Джессика.
– Разве я не вижу? Вам едва удается себя сдержать. Вы подавлены, как никогда. – Он сразу же раскаялся в своих словах, но было уже поздно. Джессика выглядела такой несчастной, что на какой-то момент Картеру показалось, что она вот-вот расплачется. – Не надо, – прошептал Картер, подошел к Джессике и крепко ее обнял. – Пожалуйста. Простите меня. Не передать, как мне жаль, что я вас обидел. Но зачем же вы всегда вынуждаете меня говорить такие вещи? Почему вы все время колете мне глаза моим низким происхождением?
Джессика молчала, с трудом сдерживая слезы. Не в силах ответить, она просто пожала плечами.
– Ну, закричите на меня, и вам станет легче. – Картер готов был пойти на что угодно, лишь бы Джессика не расплакалась. – Не молчите. Выскажите все, что обо мне думаете. Что я грубый мужлан. Что я сам не понимаю, что говорю, так как совсем вас не знаю. Выскажите мне все, Джессика. Прикажите заткнуться. Запретите совать нос в ваши дела. Пошлите меня ко всем чертям.
Но ничего подобного высказать Картеру она не могла. Джессика и сама теперь понимала, что была не права, что гораздо чаще именно она провоцировала конфликт. И в этот раз он был абсолютно прав. Она действительно с трудом сдерживала раздражение. Его правоту признать было трудно. И сейчас в свои тридцать три года Джессика испытывала еще большую душевную боль, чем когда ей было шестнадцать. И странное дело, когда Джессика это поняла, сердце ее потянулось к Картеру.
– Я прожила в доме Кросслинов всю свою жизнь, – дрожащим голосом заговорила Джессика. – Сколько себя помню, этот дом был моей крепостью. Здесь я всегда чувствовала себя спокойно и защищенно. Этот дом принимал меня такой, какая я есть, и не задавал лишних вопросов. А теперь я не в состоянии его содержать и потому вынуждена продать. – Последние слова она произнесла сдавленным шепотом. – И это так больно, Картер. По-настоящему больно. И видеть вас здесь… – Джессика вовремя поняла, что опять чуть не заговорила о том, о чем говорить не следует, и закончила последнюю фразу совсем не так, как намеревалась: – Когда я вижу вас здесь, то вспоминаю всю прожитую жизнь в этом доме. Вот почему я так сильно нервничаю. Нежность, которую Картер ощущал к Джессике до этого, вернулась. Он чуть отстранился, положил руки ей на плечи и заговорил глубоким, проникновенным голосом. Во что бы то ни стало ему хотелось ее успокоить. Такая забота о Джессике удивила его самого.
– Я понимаю, что вы сейчас чувствуете, Джессика. Ведь вы так любите этот дом. Я вас прекрасно понимаю. – Непонятно как Картеру удалось снять невероятное напряжение Джессики. – Я уверен, что у меня получится найти правильное решение, как сохранить поместье в первозданном виде и не дать ему разрушиться окончательно. Я верю, что ваш с Гордоном план сработает, и обещаю, что со своей стороны сделаю все от меня зависящее. Но поместье Кросслинов в любом случае, даже если я очень постараюсь, изменится. И понимаю, что вы не можете не чувствовать острой душевной боли. И чем дальше мы будем над этим работать, тем острее будет эта боль.
Конец ознакомительного фрагмента.