Глава 4. Жизнь совсем за МКАДом
– Вы там, на той стороне, поосторожнее будьте, мужики! – предупредили соседей караулившие переправу через канал дозорные из Сор-городка. – Морра в лесу завелась!
– Что еще за морра такая? – нахмурился Бабай.
Командир дозора пожал плечами; от его движения чуть колыхнулись полы тяжелого брезентового плаща – традиционной «национальной одежды» обитателей Трэш-сити.
– А хрен ее знает… Мы эту тварь никогда не видели, только ощущали ее присутствие. Как будто на тебя смотрит кто-то… пристально так… будто сожрать примеривается… Жуть просто! – дозорный, крепкий дядька лет шестидесяти, вздрогнул. – Ко всему прочему, еще вдруг такая тоска наваливается – хоть вешайся! В общем, когда морра где-то рядом – это сразу чувствуется. И вот вам мой совет, мужики, если вдруг почуете неладное – тут же берите ноги в руки и ходу оттуда! Нашим охотникам уже доводилось с ней пересекаться… «Двухсотых», слава богу, не случилось, но вот страху парни натерпелись – просто до усрачки! Сюда-то она пока не лезет, но пару раз точно было – приходила и сидела на той стороне моста. Показаться не показалась, но таращилась так, что аж поджилки тряслись. Вон, видали? – мужчина кивнул на перегораживающую мост баррикаду, сложенную из сушняка. – Только этим от нее и спасаемся. Если запалить – так она переключается на огонь, а вскоре и вовсе уходит.
– Морра страшшслая и ужасслая… – тихо хмыкнул Умник. – Да у вас тут, смотрю, прям сказки про муми-троллей!
Сор-горинец сверкнул на него из-под капюшона защитными очками над самодельным респиратором и с сожалением смерил взглядом с головы до пят:
– Вот и наш Карбид точно так же хмыкал и про сказочки проезжался. А как морру почуял – так драпал чуть ли не впереди планеты всей, а после еще и штаны сушил. Посмотрим, что ты запоешь, Вадик, в подобной ситуации!
– А я не умею петь! – хохотнул Умник. – Мне медведь на ухо наступил. Всеми четырьмя, да еще джигу сплясал… Впрочем, спасибо за предупреждение, – вдруг мигом посерьезнел он. – Будем глядеть в оба.
Каким бы ни был отчаянным народ, живший в «алтухах», но такими вот предупреждениями никто никогда не разбрасывался. Тем более предупреждениями, исходящими от соседей, живших на Поверхности, и эту самую Поверхность знавших куда лучше их, пещерных троглодитов!
Времена не те!
– А все-таки, откуда взялась эта самая морра, не из сказки же, в самом деле? – полюбопытничал Кот, пихая в бок Марка, чтоб слушал внимательнее и на ус мотал. В силу возраста и, так сказать, цеховой иерархии подросток пока еще не имел права встревать в разговор взрослых охотников без их разрешения. Кот же недавно перешел этот Рубикон – чем немало гордился и форсил перед младшим товарищем.
Дозорный снова пожал плечами:
– Да поди ж ее, паскуду, разбери, откуда она взялась! Тоже, небось, откуда-нибудь приползла, мало ли сейчас всякой швали в округе?.. В честь монстра-то из сказки ее Варвара, наша травница, обозвала – за похожие свойства. Это она с ней первой из наших пересеклась. Даже потом картинку из книжки по памяти нарисовала и нам все показывала. Но вот как эта гребаная морра на самом деле выглядит – как на картинке или нет, – Варька и сама не в курсе. Говорит, некогда проверять было, чесанули они с ее учеником оттуда, как под хвост ужаленные! Но говорит, что не удивится, если эта морра и правда точь-в-точь такая, как в книжке. А материализовалась из чьего-нибудь похмельного бреда!
– Ну, это Варюха загнула, конечно! – покачал головой Бабай. – Как это – материализовалась? Из ничего, что ли? Так не бывает!
– Да очень просто! Про ноосферу и инфополе слыхали?
– Сон разума порождает чудовищ… – кивнул Умник. И весело посоветовал: – Вован Сергеич, ты при наших обормотах не слишком-то учеными словами выражайся. Еще решат, что ругаешься, обидятся, полезут морду бить! Конфузу потом в международных отношениях не оберешься!
– Да ну тебя!.. Миротворец ООН нашелся, тоже мне! – отмахнулся сор-горинец.
Алтуховец подмигнул ему и заржал. Эти двое были давними собеседниками и собутыльниками и радовались каждой возможности при встрече попикироваться и порассуждать на какую-нибудь ученую тему.
Переходить широкий – сто с небольшим метров – канал по сильно покореженному, но, слава богу, не рухнувшему мосту, на котором не было ни одного укрытия, чтобы спрятаться в случае опасности с воздуха – удовольствие рискованное и сомнительное. К тому же Марк – рожденный и выросший в подземелье – став охотником, так и не смог окончательно привыкнуть к высоте и иррационально до сих пор ее побаивался. И это сейчас, а что было в самом начале, когда он только-только начал выходить на Поверхность! Смех и ужас! Хмаре в свое время пришлось очень сильно постараться, чтобы приучить сына к подобным местам – пешеходным виадукам, мостам и прочему. Постепенно Марк освоился и даже научился внешне не демонстрировать своего страха высоты… но все равно во всех подобных случаях старался держаться подальше от краев мостов и поближе к их середине. И вообще держаться. За что угодно – лишь бы не сверзиться с этой жуткой высотищи и не переломать себе кости или еще хуже того – утонуть!
В бригаде эту его неудобную особенность конечно же мигом раскусили и теперь иногда подтрунивали над ней. Но все же понимали, что от заложенного матушкой-природой никуда не денешься. Рожденный ползать, как говорится, иногда летает. Но все-таки уж – птица гордая: пока не пнешь – не полетит.
– Всем сгрудиться в кучу! – скомандовал при входе на мост Бабай. – Кот, О’Хмара – в середину! Наблюдайте за небом. Остальным – глядеть по сторонам. Оружие проверить!
Защелкали разнообразные оружейные механизмы. Вроде все пучком.
– Двинули!
Марк поудобнее перехватил свой (когда-то отцовский) двухзарядный арбалет и, подавив волнение, сделал несколько шагов по растрескавшемуся и кое-где даже оплавленному или вставшему дыбом покрытию моста. За каналом он до этого бывал уже несколько раз, но вот этот переход всегда заставлял его слегка нервничать.
Бригада ходко двинулась к противоположному концу моста.
Слева слышались крики чаек, суетливо носившихся над одним и тем же местом. Время от времени птицы резко падали вниз и что-то выхватывали из воды. На людей они пока не обращали внимания.
– Охотятся! – хмыкнул, кивнув в их сторону, Буль. – Никак, косяк мигрирует? Интересно, вверх или вниз?..
– Эх, вот помню, до войны рыбачил я как-то на Селигере… – начал было Пакет, ностальгически прижмурив глаза.
– Пакет, дорогой, заткнись, да? – вкрадчиво попросил Шахар. – Мы сейчас на охоту идем, а не на рыбалку, понимать надо!
– Тихо вы! – шикнул Бабай. – Раскаркались! Дома байки про «до войны» травить будете! Пакет, ну вот сколько раз…
– Хьюстон, кажись, у нас проблемы! – перебил его глазастый Репа и протянул татуированную руку, указывая в сторону высоток Левобережной, торчащих над лесом, словно осколки выбитых зубов. – Видите?
В самом деле, с юга к ним очень быстро приближались, увеличиваясь в размерах, темные точки – навскидку десятка два.
– С-сука, гарпии! – прошипел Буль. Он немедленно вложил в рот пальцы, оглушительно свистнул и замахал руками выскочившим из своего КПП охранникам моста. Те, узрев надвигающуюся угрозу, сноровисто похватали оружие и тоже заняли боевые позиции за нарочно для подобных случаев устроенным солидным бруствером из мешков с песком.
Гарпии были одним из примеров того, какими бывали потомки обычной живности и порождений. Исходно в их предках явно отметились какие-то крупные летучие хищности – не то вороны, не то ястребы, а может, и все те же чайки… То, что получилось из их потомков спустя несколько поколений, представляло собой зрелище, внушающее нешуточное уважение и опаску.
Размах крыльев – в среднем метра два с полтиной, сами – примерно с южноамериканского кондора. Крепкие клювы, острые когти и жесткое, словно накрахмаленное, маховое и хвостовое оперение, способное – если такая вот птичка вдруг черканет крылом или краем хвоста по незащищенной коже – и до крови порезать… и счастье, если черканет не по шее!
И, несмотря на габариты, – необычайная верткость и маневренность в полете.
Действовать «птички» предпочитали стаей, проявляя во время налетов удивительную слаженность и даже некоторое хитроумие. К величайшему счастью людей, метать свои перья-стилеты в противника – подобно мифологическим стимфалидам – гарпии, однако, не умели. А то бы от них вообще спасу не было!
Как назло, появление гарпий застало бригаду практически на середине моста. Ни тебе обратно за это время не успеть вернуться, ни оставшуюся половину пересечь. Стоящая или движущаяся фигура – отличная цель для пикирующего пернатого хищника. Поднять в одиночку взрослого мужчину гарпия, конечно, не могла – строение лап не позволяло, но, налетая кучей, твари старались нанести жертве как можно больше ран, полосуя и терзая ее своими когтями и клювами. Случалось, выдирали целые куски плоти, оставляя страшные, долго не заживающие и часто гноящиеся раны.
Оставалось одно – занимать позиции и драться.
– К бою! – скомандовал Бабай.
Методы борьбы с летучей нечистью в этих краях были уже отработаны до мелочей, поэтому каждый в бригаде знал, где ему быть и что делать. Охотники сноровисто рассыпались, кто куда, и укрылись – кто за останками строительной техники, кто залег за бордюром дороги, над которым дополнительным заслоном все еще щерилась стальная арматура временного ограждения. Конечно, за прошедшие годы она сильно пострадала, но с размаху напороться на острую арматурину рисковала любая из летящих хищниц.
Скоро стал слышен характерный шелестящий «металлический» свист, с которым жесткие крылья гарпий рассекали воздух. Внизу всполошились и загалдели чайки, которых оторвали от охоты. К гарпиям они питали, как выражался Умник, «незамутненную классово-видовую ненависть», поэтому появлением их были раздосадованы и обозлены, пожалуй, не меньше людей. А то и больше. Белая туча взвилась в воздух и заметалась над волнами.
На несколько мгновений гарпии сбились с курса и притормозили, кружа на одном месте и хлопая крыльями – видимо, решали, кем лучше заняться, чайками или людьми. Но чаек было раза в два больше, а людей – раза в два меньше, и они выглядели такими беззащитными на огромной и относительно ровной площадке моста!..
Наконец, головная гарпия приняла, видимо, решение и повернула в сторону моста, заходя на атаку. Остальные ринулись за ней, предвкушая пиршество.
– Огонь! – рявкнул Бабай.
Грохнул слаженный залп из автоматов, охотничьих карабинов и двустволок взрослых охотников, звонко чпэнькнули тетивы арбалетов О’Хмары и Кота. Несколько гарпий, выхваченные из стаи этим залпом, кувыркаясь и теряя перья, с пронзительным визгом полетели вниз. Буквально тут же на них набросились взбаламученные и обозленные чайки.
– Ай да чаечки! – прокричал Кот, снова спуская тетиву. – Есть!!!
– Ча-чах! – отработал по новой цели арбалет Марка. Первая стрела ушла «в молоко» – верткая тварь умудрилась в последний момент заложить поистине головоломный вираж, но зато вторая достигла цели. Подранок заверещал от боли и ярости и, дергано кувыркаясь, канул вниз. Тут же на него напали, даже не дав плюхнуться в воду, «классовые враги», и – полетели клочки по закоулочкам!
Еще несколько подбитых охотниками гарпий рухнули на мост. Одну из них Умник метким форвардским «пыром» отправил «за борт». В ответ, словно на стадионе во время решающего матча Кубка мира по футболу, раздался дружный вопль обрадованных столь метким «голом» чаек.
– Мужики! – весело заорал охотник. – Как вам идейка – продать в Трэш-сити ноу-хау: прикормить мартынов, чтоб они им этих тварей от поселка отгоняли? Все равно ведь мартыны почти все время на Сор-горе ошиваются!
– Умник, вали ты знаешь куда со своими ноу-хау?! – оскалился Пакет, выцеливая очередную хищницу. – Нашел время!
Позади тоже слышались хлопки выстрелов, вопли гарпий и отчаянный мат. Это охрана моста отстреливала отбившихся от основной стаи.
– Йоу, мазафака!!! – Репа сноровисто перекатился на спину и дал от живота короткую очередь вверх и по косой. Пикирующая на него тварь захлебнулась криком, шарахнулась и врезалась в уклоняющуюся в это время от выстрела О’Хмары товарку. Обе гарпии невольно сцепились когтями и рухнули на мост, бешено дергаясь и душераздирающе визжа.
– Добивай! Добивай!
Взлетел в руках Буля знаменитый топор – раз, другой. Сочно чмякнуло, брызнуло на дорогу багровым и горячим, и визги тварей оборвались на высокой ноте.
– Отлетались птички! – прокомментировал здоровяк, по примеру Умника расчетливыми и точными пинками отправляя обезглавленные тушки противников в воду.
– Дубль! – одобрил Пакет и показал товарищу большой палец. – Девять – ноль в нашу пользу!
– Эй, гляньте! – вдруг замахал старшим Кот, привлекая их внимание. – Кажись, мартыны за них всерьез взялись!
И верно! Разъяренные вторжением «классового врага» и сообразившие, что сила и количество теперь на их стороне, чайки вдруг скопом накинулись на оставшихся гарпий. Во все стороны полетели черные и белые перья, поднялся невообразимый хай.
– Валим!!! – первым опомнился бригадир. – Им сейчас не до нас будет! Пацанва – в середину, Пакет, Репа – прикрываете фланги! Буль, Шахар – тылы! Умник – со мной! Ходу, мужики, хо-оду, бляха-муха!!!
Бригада, молниеносно сгруппировавшись в новый походно-боевой порядок, дружно кинулась к правому берегу канала, огибая и перепрыгивая препятствия. Соседи с левого прикрыли их, срезав метнувшуюся было за ними гарпию. Буль издал гортанный индейский вопль, коротко салютнул им топором и кинулся догонять своих.
Остаток моста преодолели без потерь и в чащу на берегу вломились, как стадо бешеных носорогов.
– Ффу-у-у-у-блин, мазафака!.. – простонал Репа, стаскивая шляпу с накомарником и обмахиваясь ею, как веером. – Бодрячком денек начинается!.. Бабай, че ты там бухтел у прудов насчет того, что «путь будет»?
– Ну, так отмахались же! – не купился на провокацию бригадир. – И никому пока жопы не надрали. Отдых полчаса, – тут же распорядился он. – Все проверить, перезарядить, подлатать… Репа, про клещей забыл?
– Ща надену! – успокоил его охотник. Закончил обмахиваться, вытер лицо шляпой и снова нахлобучил ее на голову.
Марк неторопливо пересчитал оставшиеся в туле болты. Неплохо, неплохо. В прошлый раз попаданий было меньше, и в целом стрел ушло гораздо больше. «Растешь, О’Хмара», – поздравил он сам себя мысленно.
Полчаса, отведенные для отдыха, вскоре истекли. Успокоились в лесу и в одичавших садах покинутого людьми Старбеево всполошенные звуками боя на мосту птицы снова завели свои нескончаемые песни.
Выждав еще немного, Бабай поднялся.
– Выдвигаемся!