Глава 3
Она проснулась оттого, что сквозь сон услышала, как по комнате кто-то ходит. Шаги раздавались не во сне, она отчетливо ощущала чужое присутствие рядом с собой.
С трудом Инга подавила желание немедленно вскочить и заорать.
Сжала зубы и заставила себя лежать неподвижно, прислушиваясь. Так учил ее Шеф – в сомнительной ситуации не показывать сразу, что пришла в себя, а сперва понять, что происходит.
Вот скрипнул стул, который чуть сдвинули с места, вот что-то упало со стола и покатилось, его быстро подняли, Инга ощутила, как колыхнулся воздух в комнате, когда человек нагнулся. Шаги раздались у двери, и она решилась чуть приоткрыть глаза.
И тут же села рывком, чертыхнувшись, потому что столкнулась взглядом с Шефом – глаза в глаза. Оказывается, он вовсе не пошел к двери, а стоял рядом с ее диваном. Снова обыграл!
– Что вы делаете в моей квартире? – холодно спросила Инга.
Для нее давно не новость, что никаких замков для этого человека не существует, он может пробраться куда угодно, хоть в замочную скважину, хоть в игольное ушко. Но все-таки не очень-то приятно просыпаться, когда в квартире кто-то чужой.
– Так что вы здесь делаете? – Теперь Инга уже не скрывала злости.
– Ты телефон зачем выключила? – Шеф нисколько не смутился.
– Разрядился, наверное.
Шеф покачал головой – небось проверил уже ее телефон.
А она и правда вчера выключила мобильный, потому что ей все надоело. Слишком много для одного дня: мертвец с отрубленными кистями, Маринка эта с мешком на голове.
– Ладно, ты вставай, я кофе сварю.
Он вышел на кухню.
Кофе Шеф умел варить отлично, это Инга знала.
Она натянула спортивные брюки и майку, умылась, наскоро причесала волосы. Утром на себя в зеркало лучше не смотреть. От этой мысли Инга расстроилась и тут же удивилась – вчера с ней столько всего произошло, неизвестный убийца играет с ней, как кошка с мышкой, а она думает, хорошо ли выглядит!
Дивный запах из кухни привел ее в чувство.
– Снова холодильник пустой, – проворчал Шеф, – этак ты совсем на нет сойдешь, без еды-то.
Инга хмыкнула – заботу проявляет, стало быть, чего-то ему от нее нужно.
– Знаете уже насчет Вестготтена?
– Да уж, – вздохнул Шеф, – договорился, теперь мне обо всех необычных происшествиях сообщают. Нашли его вчера по окончании рабочего дня, уборщица обнаружила. Конечно, шум, визг, тетка чуть концы не отдала, полиция приехала. Хотя посторонних никого не было, так что пока информацию они придержат. Главное, чтобы газетчики не пронюхали.
– Видели там хоть кого-то свидетели?
– Тебя видели. Охранник на входе очень хорошо тебя описал: красотка, говорит, такая, блондинка, вся из себя.
– Что, меня теперь полиция искать будет?
– А как же. Да ладно, этот вопрос мы решим, не нервничай.
– Надеюсь, – мрачно выдавила Инга. – И вот еще что…
Она рассказала о вчерашнем звонке Маринки и о том, что за этим последовало. Шеф слушал внимательно, вопросов не задавал.
– Вот так вот, – подвел черту, – стало быть, появилась какая-то брюнетка. Вряд ли она – это наш убийца, похоже, просто ему помогает.
– Ничего себе помощь – Маринку на тот свет едва не отправила!
– Свидетелей не хотела оставлять, да ты вовремя подоспела. Значит, если верить этой Марине, брюнетка в тот вечер была с пропавшим братом Воскобойникова. И больше его никто не видел. Боюсь, что никто и не увидит, нет его больше.
Инга хотела спросить, за каким чертом тогда они возятся с этим делом, но осеклась. Их уже втянули, теперь так просто из этой игры не выйти.
– Ладно, теперь будем ждать, где эти руки обнаружатся.
– Думаете, снова подбросит в какое-нибудь публичное место?
– Всенепременно, – вздохнул Шеф, – почерк у него такой, как у художника. Иначе и огород городить незачем. Ты будь поосторожнее пока, я позвоню.
И ушел, не прощаясь. И то прогресс – сам пришел, кофе сварил, проявил заботу…
– Что это?! – Анна остановилась на пороге и повернулась к своим спутникам. Ее красивое лицо перекосилось, как будто она надкусила лимон. – Что это, я вас спрашиваю?
– О чем вы, Анна Евгеньевна? – всполошился Вахтанг Семенидзе, менеджер престижного клуба, вальяжный мужчина с седыми висками.
– Цветы, – прошипела Василиса, совмещавшая должности директора, менеджера и девочки для битья при знаменитой пианистке. – Цветы! Я же вам звонила!..
На низком столике у окна стоял огромный букет белых лилий.
– А что цветы? – растерянно протянул Вахтанг. – Вы сказали лилии, я и купил лилии.
– Пурпурные! – схватилась за голову Василиса. – Лилии должны быть непременно пурпурные!
– Ка… какие? – переспросил Вахтанг.
– Неужели это так трудно запомнить! – воскликнула пианистка, заламывая красивые тонкие руки. – Казалось бы, я отдаю всю себя людям и так мало прошу взамен! Неужели трудно сделать для меня такую малость? Всего лишь поставить в моей комнате скромный букет моих любимых цветов! Так нет же, вместо них вы приволокли какой-то пошлый веник!..
– Анюточка, не волнуйся, – кудахтала вокруг нее Василиса, – ты же знаешь, тебе нельзя волноваться перед выступлением! У тебя будут дрожать руки!
– А все ты, – Анна повернулась к Василисе. – Это твоя работа – проследить, чтобы все было как надо.
– Я виновата, Анюточка! Я очень виновата! – закивала Василиса и сделала за спиной знак Вахтангу, чтобы убрал наконец эти ужасные цветы. – Я виновата, Анюточка, только успокойся! Тебе через час выступать. Ты же знаешь, что тебе нельзя волноваться перед выступлением. У тебя будут дрожать руки!
– Разве это кого-нибудь волнует? – Анна прикрыла глаза. – Ладно, дайте мне воды. Стакан воды…
– Вы слышали? – Василиса метнула молнию в сторону Вахтанга.
Тот закатил глаза, сделал несколько пассов, как цирковой фокусник, и в комнате мгновенно нарисовались двое безмолвных подручных. Один вынес цветы, другой принес стакан и бутылку минеральной воды.
Вахтанг сам налил воду в стакан и протянул пианистке.
Он слышал, что у Анны Кахетинской ужасный характер, но не представлял, что все настолько серьезно.
Она поднесла к губам стакан, сделала маленький глоток и снова перекосилась:
– Что это?
– Вода, – пробормотал Вахтанг, – французская, без газа…
– Французская! Без газа! – передразнила пианистка и снова повернулась к Василисе: – Ты ему сказала, какую воду я пью?
– Конечно, Анюточка! Конечно, я сказала: ты пьешь только Perrier.
– А это что?
– Это Evian, – с тяжелым вздохом проговорила Василиса и укоризненно глянула на Вахтанга.
– И вот что теперь делать? – страдальчески протянула Анна. – Я даже не могу получить стакан воды! Боюсь, сегодняшнее выступление не состоится.
– Но, Анна Евгеньевна, – взмолился Вахтанг, – зрители уже ждут! Вас пришли послушать такие люди, такие люди… – Он выразительно поднял глаза к потолку. – Мы не можем их разочаровать!
– А если вы не хотите, чтобы мое выступление сорвалось, нужно выполнять мои скромные пожелания. По-моему, это так просто! Я ведь не прошу ничего особенного! Вы сами виноваты, что довели меня до такого… Боюсь, сегодняшний концерт не состоится, я просто не в состоянии выйти на сцену!
Из страдальческой ее интонация сделалась раздраженно-истерической, а голос стал визгливым, как дисковая пила.
Вахтанг подумал, как обманчива может быть внешность: в таком ангельском обличье, в такой грациозной оболочке скрывается редкостная стерва. Он сочувственно покосился на Василису – бедняге приходится терпеть эту стерву каждый день.
– Анюточка, – взмолилась Василиса, – ты слышала, что он сказал? На твое выступление придут выдающиеся люди! Ты не можешь их разочаровать. Ведь ты живешь ради людей, живешь ради искусства. Ты несешь его людям! Тем более таким людям!.. Знаешь, кто будет сегодня на концерте?
Она что-то прошептала на ухо пианистке. Та задумалась.
– И ты помнишь, – добавила Василиса последний аргумент, – помнишь, что в договоре прописана большая неустойка.
– Большая? Насколько большая?
Василиса снова что-то зашептала ей на ухо.
Анна скривилась.
– И он сейчас же исправит свою ошибку, – ворковала Василиса, одновременно перемигиваясь с Вахтангом.
В комнату вбежал подручный с новой бутылкой минеральной воды.
– Вот видишь, Perrier уже принесли!
Анна отпила воды, но тут же бросила стакан на пол:
– Это не настоящая Perrier, это какая-то подделка! Что вы мне пытаетесь подсунуть?
– Как подделка? – Вахтанг недоверчиво уставился на бутылку. – Поставщик клянется…
– Он может говорить все что угодно, но я как-нибудь отличу настоящую Perrier от фальшивки. Ладно, давайте тогда Evian…
Она выпила полстакана воды с таким видом, как будто пьет цианистый калий.
– Ведите меня, так и быть. Где у вас рояль?
Это прозвучало так, как будто она была приговоренной к казни французской королевой и спрашивала у своих палачей, как пройти на эшафот.
Задержавшись на пороге, Василиса напряженным шепотом спросила:
– Надеюсь, с роялем не будет никаких неприятностей? Вы знаете, что Анна играет только на «Бехштейне».
– Знаю, знаю! – успокоил ее Вахтанг. – Рояль прекрасный, акустика у нас в гостиной замечательная. – И тут же добавил, не разжимая губ: – Как вы ее выносите?
– У каждого свой крест, – вздохнула Василиса.
Они вышли в Готическую гостиную – самое большое помещение клуба, действительно оформленное с намеком на готический стиль. На стенах здесь красовались имитации старинного оружия, в глубине над большим камином из натурального камня висел рыцарский щит с гербом. Зрители уже заняли места. На возвышении стоял рояль знаменитой фирмы, рядом с ним на специальном пюпитре была прикреплена афиша:
«Анна Кахетинская. Этюды Шопена».
Пианистка на мгновение остановилась в дверях, оглядела публику и неторопливо проследовала к роялю. Василиса опередила ее, проверила, что табурет установлен на нужной высоте и ноты приготовлены. Она и крышку рояля открыла бы, но Анна всегда делала это сама – считала, что это красивый жест.
И сейчас она поклонилась публике, под сдержанные аплодисменты знающих себе цену людей села за инструмент, подняла крышку…
И начала медленно сползать на пол.
Василиса быстро взглянула, чтобы понять, что, собственно, происходит.
И ей самой стало нехорошо.
На черно-белой, как сама жизнь, клавиатуре рояля лежали две человеческих руки.
Две отрубленные кисти.
Василиса преодолела дурноту, перевела взгляд на пианистку.
Лицо Анны залила смертельная бледность, глаза закатились.
Грациозно, как в замедленной съемке, она соскальзывала на пол.
Василиса вполне могла ее подхватить, но тут она очень кстати вспомнила все бесчисленные унижения, которые пришлось пережить на службе у этой стервозной звезды, и слегка замешкалась. Буквально на секунду, но этого хватило.
Лауреатка многочисленных международных конкурсов Анна Кахетинская с неожиданным для такого хрупкого создания грохотом рухнула на пол. Звук был такой, как будто с третьего этажа упал трехстворчатый шкаф.
Должно быть, сыграла роль замечательная акустика Готической гостиной.
В это мгновение Василиса пережила чувство небывалого восторга. Все тело ее затрепетало, некрасивое, вечно озабоченное лицо дышало неземным счастьем. Глаза сияли, как звезды, руки прижимались к бурно вздымающейся груди, губы улыбались. Да, ради такого триумфа стоило три года терпеть все издевательства.
Зрители, поначалу оцепеневшие, теперь повскакали с мест и бросились к роялю.
Вахтанг Семенидзе не мог себе позволить упасть в обморок или замешкаться. Он ясно видел, что лежало на клавиатуре, поэтому коршуном бросился к роялю, растолкал особо ретивых зрителей и захлопнул крышку. Но кто-то уже успел сфотографировать ужасную картину на телефон. Значит, совсем скоро снимок появится в Интернете.
Вахтанг тихо выругался сквозь зубы. Больше он ничего не мог сделать.
Инга увидела сюжет в Интернете рано утром, когда просматривала новости. Отрубленные кисти обнаружились в закрытом клубе, где должна была выступать известная пианистка. Лежали под крышкой рояля. Что ж, довольно остроумно, если бы не было так страшно.
– Видела? – это звонил Шеф.
– Видела. Сразу предупреждаю: в клуб не пойду, хоть что со мной делайте. Мне вчерашнего за глаза хватило.
– То ли еще будет, – посулил Шеф.
В клуб он решил отправиться сам.
А у Инги сегодня было одно дело – навестить в больнице бестолковую Маринку. Не то чтобы она сильно беспокоилась о ее здоровье или чувствовала себя обязанной отнести болящей килограмм апельсинов, просто хотелось расспросить подробнее о неизвестной брюнетке. Хоть Маринка и полная балбеска, память у нее феноменальная, просто, как говорится, не той досталась.
В больнице порядки были свободные, тем более после пяти вечера, когда все врачи ушли.
Маринку она нашла в холле у телевизора, та с увлечением смотрела шоу «Давай поженимся». Инге она искренне обрадовалась.
– Тебе разве лежать не надо?
– Да меня скоро выпишут, сказали, что сотрясение легкое и даже хорошо, что крови много было, поэтому гематомы не будет, вот! Ты не думай, что я полная дура, – Маринка посерьезнела, – я ведь понимаю, что ты мне жизнь спасла.
– Да ладно, я же тебя в это дело и втянула, – вздохнула Инга. – Только ты, пожалуйста, проникнись.
– Да я в эту «Африку» больше ни ногой! – горячо заверила Маринка.
– И лучше бы вообще поменьше по барам шататься, по крайней мере, пока все не разъяснится. Слушай, этот парень, Андрей, он ведь пропал с концами. Как сквозь землю провалился. А брата его убили. И тебя пытались. Так что будь осторожна.
– Надо же, сволочь какая эта баба, – задумчиво сказала Маринка. – Вот что я ей плохого сделала?
– Ты ее с Андреем последний раз видела, а она хотела все концы обрубить. Слушай, опиши мне ее еще раз.
– Брюнетка, стрижена очень коротко, рот большой, помада такая ярко-красная. Прикид стильный: сапоги высокие, пальто такое черное с красным, вот тут полоса, а тут гладко. А тут тоже полоса, только не вся красная, а в крапинку. Шикарное, в общем, пальто.
– Что пальто, – вздохнула Инга, – может, у нее пальто этих полно. Наденет другое, и все.
– Не скажи, – серьезно возразила Маринка – пальто крутое, супермодное, видно, что дорогое. Она его в этом сезоне все время носить будет. Потому что в следующем оно запросто из моды выйти может.
– Больше ничего не вспомнишь?
– Да вроде нет.
– Тогда я пойду. Поправляйся. – Инга встала.
– Да, вот еще что, – бросила ей в спину Маринка, – тут доктор заходил, тот, из «Скорой». О тебе спрашивал – кто такая и не могу ли я дать твои координаты.
– А ты что? – Инга круто обернулась.
– А что я? Ты ведь велела помалкивать, я и молчу. Сказала, что знать тебя не знаю, первый раз тогда виделись.
– Ладно. – Инга постаралась, чтобы в голосе не прозвучало разочарование.
«До чего бестолковая девка эта Маринка, – думала она на ходу. – Когда не надо, языком метет, как помелом, а то вдруг молчит, как двоечник у доски…»
Впереди мелькнул высокий мужчина в медицинской униформе. Было что-то знакомое в этом развороте плеч и походке, и Инга ускорила шаг, обогнала его и обернулась, готовая улыбнуться. Но не понадобилось – доктор оказался не тот. Он посмотрел удивленно, она поскорее отвернулась и припустила вперед, сердясь на себя. Просто как девочка тринадцати лет, смешно даже.
– Слушаю вас. – Вахтанг Семенидзе высокомерно глянул на невзрачного посетителя.
Тот явно не принадлежал к приличному кругу, не мог быть членом клуба «Делагарди» или другом кого-нибудь из членов клуба. Или даже секретарем друга. И вообще, этот посетитель был какой-то бесцветный, можно сказать, никакой. Увидишь такого на улице – не обратишь внимания, столкнешься с ним – и ни за что не вспомнишь. Ничтожный человечишка, словом, незачем тратить на него время.
Чтобы дать посетителю это понять, Вахтанг взглянул на часы. На дорогие и красивые швейцарские часы на руке.
На посетителя, однако, это не произвело никакого впечатления – ни взгляд Вахтанга, ни часовой бренд. Он продолжал молча разглядывать менеджера клуба с таким интересом, с каким энтомолог разглядывает насекомое, случайно залетевшее к нему в тарелку.
– Чем могу помочь? – Вахтанг нахмурился и постучал пальцем по столу. – Имейте в виду, у меня мало времени. Если вы что-то хотите сказать, говорите быстрее, меня люди ждут.
– Подождут, – проговорил посетитель голосом таким же бесцветным, как он сам. – И, кстати, никакие люди вас не ждут. У вас на сегодня не запланировано ни одной встречи. Скажите мне, Вахтанг Нодарович, кто имел доступ к роялю?
– Что, – Вахтанг поперхнулся, – к какому роялю? Я вас совершенно не понимаю.
– Да бросьте, все вы прекрасно понимаете. – Бесцветный посетитель поморщился. – Ладно, если вам угодно, поясню. Кто имел доступ к тому роялю, на котором должна была играть Анна Кахетинская? Кто мог положить на клавиатуру, сами знаете, что?
– Да кто вы такой, чтобы задавать подобные вопросы? – взвился Вахтанг. – Вы из полиции? С полицией я уже все обсудил, мы расстались ко взаимному удовлетворению. Между прочим, Василий Константинович лично гарантировал, что нас больше никто не будет беспокоить.
– Нет, я не из полиции. – Бесцветный чуть заметно усмехнулся. Упоминание Василия Константиновича не произвело на него никакого впечатления.
– Тогда тем более. Я не собираюсь с вами ничего обсуждать и настоятельно прошу покинуть клуб. Мне не хочется приглашать охранников, поэтому будет лучше, если вы…
– Правильно, не хочется, – перебил его бесцветный, – зачем вам лишние свидетели?
– Свидетели чего?
– Ох, Вахтанг Нодарович. – Бесцветный посетитель, в котором Инга без труда узнала бы своего шефа, точнее Шефа, тяжело вздохнул. – Как вы считаете, Василию Константиновичу понравится эпизод вашей биографии, случившийся пятнадцать лет назад?
– О чем вы? – Вахтанг набычился, его лицо налилось краской.
– Интересно, как вам тогда удалось отмазаться от обвинения в торговле наркотой? То есть я примерно представляю, сколько вам это стоило…
– Не знаю, о чем вы.
– Ах, правда, двести граммов героина – такая мелочь. – Шеф сделал паузу. – Вот обвинение в педофилии – это гораздо серьезнее. Помните того мальчика, кажется, Сережу?.. А ему ведь было всего шестнадцать. Вам и от этого обвинения удалось отмазаться, но, боюсь, Василий Константинович может отнестись к той истории гораздо строже. Сами знаете, как теперь к этому относятся. В любом случае с таким пятном в биографии вам вряд ли удастся остаться на этом месте. А место, согласитесь, неплохое: престижный клуб, приличные люди ходят…
– Кто вы, черт возьми? – Вахтанг с опаской посмотрел на дверь кабинета. – Что вам от меня нужно? Денег? Я могу сколько-то собрать, но это займет время…
– Упаси вас бог, – Шеф замахал руками, – у вас бы я их никогда не взял. Император Веспасиан, утверждавший, что деньги не пахнут, глубоко заблуждался. А что мне нужно, я сказал вполне ясно: мне нужно узнать, кто имел доступ к роялю. Кто мог положить на него отрубленные руки?
– Зачем вам это? – пролепетал Вахтанг.
– Странный вы человек. Вас просят ответить на простой вопрос, а вы вместо этого задаете новый. Вы ведь наверняка проверяли рояль перед концертом?
– Да, разумеется. И крышка была закрыта на ключ, я сам открыл ее и проверил – все было в порядке. А потом началась суета – сами понимаете, звезда такого уровня…
– Когда это было? Я имею в виду, когда вы открывали крышку рояля?
– Минут за сорок до начала концерта.
– Кто имел доступ к инструменту в эти сорок минут?
Вахтанг мучительно задумался.
– Может быть, кто-то из работников клуба? Официанты, уборщицы, охранники?
– Нет, никто из них к роялю не подходил. Уборщицы у нас работают только по ночам, чтобы не раздражать гостей, а официанты в начале вечера всегда заняты в ресторане. Охранники не болтались по комнатам просто так, они все встречали посетителей. Я просто не представляю, кто это мог сделать!..
– Давайте пройдем в вашу Готическую гостиную, на место, так сказать, преступления. Может быть, сама атмосфера этой комнаты поможет вам освежить память.
Вахтанг немного замялся.
– Это в ваших же интересах, – напомнил Шеф. – Вы мне поможете, и мы больше никогда не встретимся.
С тяжелым вздохом Вахтанг поднялся и покинул кабинет. Вдвоем они прошли к месту неудавшегося концерта.
Рояль все еще стоял на возвышении.
– Здесь все выглядит так же, как тогда?
Шеф быстро осматривал камин из натурального камня, рыцарский герб над ним и темную резную мебель.
– Значит, вы открывали крышку рояля за сорок минут до начала. Что было потом?
– Потом… потом приехала Кахетинская, и начался сумасшедший дом. Все ей не нравилось, все было не по ней – цветы не того оттенка, вода не той фирмы…
– Цветы? Это наверняка были свежие цветы?
– Разумеется. Лилии.
– И когда их доставили?
– Когда – перед самым появлением Кахетинской. Я уже начал беспокоиться, и тут она приехала. Правда, как оказалось, лилии были не того цвета: Кахетинская любит пурпурные, а она доставила белые. Наша фифа из-за этого такой скандал устроила.
– Она? – переспросил шеф. – Кто это она?
– Девица из цветочного магазина. Та, что привезла букет.
– Постойте-ка, а как она выглядела?
– Не в моем вкусе, долговязая брюнетка. Я предпочитаю пышных блондинок.
– Насколько я знаю, вы предпочитаете мускулистых блондинов. Или у вас разносторонняя натура?
– Да ладно вам, – поморщился Вахтанг, – вы же обещали…
– Обещал, обещал. И сдержу слово. А сейчас об этой брюнетке – опишите ее подробнее!
– Я же говорю: совсем неинтересная – худая, еще очень коротко подстрижена.
– Очень коротко? – заинтересовался Шеф.
– Угу, почти наголо. А накрашена чересчур ярко, рот такой большой, ярко-красный… Неприятно, прямо как у вампира.
– А на ней случайно не было красно-черного пальто?
– Было что-то похожее. Так это ваша знакомая?
– В каком-то смысле, – протянул Шеф, – но вообще вопросы я бы предпочел задавать сам.
Он снова внимательно оглядел гостиную и повернулся к Вахтангу:
– Скажите, а в этой комнате ничего не изменилось? Все здесь такое же, как обычно?
– Такое же. – Вахтанг пожал плечами. – А что здесь могло измениться?
– Вам лучше знать, вы же здесь работаете. Вот, скажем, герб над камином – он всегда был таким?
– Конечно, герб рыцарского рода Делагарди. Рода, которому наш клуб обязан своим названием. Геральдический лев красного цвета на фоне двухцветного щита – верхняя часть золотая, нижняя лазоревая, с тремя серебряными лилиями. – Вахтанг лихо отбарабанил это все, должно быть, ему приходилось не один десяток раз повторять это для любопытных посетителей.
– Геральдический лев? Вы уверены, что это именно лев?
– Конечно.
Вахтанг повернулся к камину, уставился на герб. И лишился дара речи.
– Не понимаю, как такое могло случиться, – пробормотал он после долгой паузы. – Это просто невозможно.
На рыцарском гербе Делагарди вместо красного льва ухмылялся носорог. Геральдическим его можно было назвать с большой натяжкой.
– Интересно. – Шеф подошел ближе к щиту и сфотографировал его на свой мобильный телефон. Потом снова повернулся к Вахтангу:
– Конечно, спрашивать вас, когда на гербе сменилось животное, не имеет смысла?
– Я не знаю, – протянул тот растерянно, – я просто не представляю. И как я раньше этого не заметил?
– Ладно, думаю, больше вы мне ничем не поможете.
– Но вы обещали, что никто не узнает о тех давних делах, – умоляющим голосом пролепетал Вахтанг. – Особенно Василий Константинович!..
– Все будет зависеть от вас!