Месси. Гений футбола. Часть первая. В Росарио (Гильем Балаге, 2013)

Каждое воскресенье: последний – дурак!

Как бы ни складывались обстоятельства, в выходные Лео обязательно приходил к своей бабушке Селии и там, на маленьком бетонном пятачке перед домом, играл в «собачку» с братьями Родриго и Матиасом. А иногда они играли в фут-теннис. Приходили их кузены – Макси и Эмануэль, а несколько лет спустя у Клаудио и Марселы, тети и дяди Лео, родился третий кузен, Бруно.

Два камня служили стойками ворот. Там были забиты первые шесть голов. Так начиналась игра.

Бабушка Лео и ее дочери, Селия и Марсела, занимались на кухне приготовлением пасты с густым пряным соусом. Их мужья, Хорхе и Клаудио, и дедушка Лео – Антонио, оживленно болтали, сидя на диване в небольшой узкой столовой или на пороге, постоянно приглядывая за играющими детьми. Они смотрели на удары по мячу, замечали, как Эмануэль обходит партнеров по игре, а Лео – такой маленький, но как же сложно отобрать у него мяч!

«Хорошо, Макси, хорошо!» – кричал Хорхе, который играл во втором составе «Ньюэллс Олд Бойз», пока его не призвали на военную службу.

Пора садиться есть! Дети были голодны, но все равно отказывались бросить игру.

Перед тем как приняться за еду, надо было вымыть руки. Все заняли места за столом этого скромного дома с двумя спальнями, из которого никому никогда не хотелось уходить. Здесь все воскресенья подряд собирались все родственники: Клаудио, Хорхе, Селия, Марсела и их дети, которые всегда хотели играть в футбол. Иногда на диване устраивался ночевать один из внуков, чья очередь была остаться в этот день в доме бабушки. Они обожали свою бабушку Селию, и не только за восхитительную пасту или рис. Селия была одной из тех бабушек, которые никогда ни в чем не могли отказать своим внукам.

Еда съедалась в одно мгновение. После восхитительного ужина, подхватив мяч, пятеро мальчишек с молочными леденцами в зубах направлялись к городской площади округа Бахада.

Там они заканчивали то, что было начато ранее, или начинали новую игру. Иногда они играли по четыре часа без остановок, а порой и еще дольше.

Часто крупные мальчики: Родриго, родившийся в 1980 году, Макси, появившийся в 1984 году, и Матиас, 1982 года рождения, – бросали вызов младшим мальчикам – Лео с 1987 года и Эмануэлю с 1988 года – он был отличным вратарем.

По ним били по очереди и намного жестче, чем на футбольных матчах юниоров. Намного. Лео и Эмануэль хорошо получали от расстроенных старших мальчишек. Особенно Лео. «Матиас, осторожней!» – кричал Хорхе.

Лео бегал за мячом, как безголовый цыпленок, а затем, когда получал его, казалось, что никогда больше не выпустит. У него вздувались вены от напряжения, лицо краснело, как помидор, – именно таким его запомнил дядя Клаудио. И не дай Бог, если он проигрывал! Он начинал плакать и закатывал истерику, набрасываясь на любого, кто пытался утешить его. Ему необходимо было продолжать игру до победы.

«Игра всегда заканчивалась ужасно: мы обязательно дрались. Даже если мы выигрывали, мой брат злил меня, потому что знал – я обязательно рассержусь. Это всегда заканчивалось ужасно – я рыдал и бесился» – из рассказа Лео аргентинскому журналу El Grafico.

Часто происходили столкновения с соседскими мальчишками. В воскресных матчах, проходивших на небольшой площадке неподалеку от дома бабушки, мог принять участие кто угодно. Команда Месси /Куччиттини никогда не проигрывала. Матиас объясняет это так: «Поначалу они не хотели играть против нас, потому что Лео и Эмануэль были еще маленькими, но, в конце концов, они их признали. Лео было девять лет, и он играл против восемнадцати– и девятнадцатилетних парней, которым не удавалось остановить его».

Стоит ли удивляться, что из такой талантливой семьи вышло несколько футболистов?

Юношеская сборная «Ньюэллса» заключила контракт с Родриго, когда ему было всего 11 лет, раньше он – как и все Месси – играл за «Грандоли». Он был очень результативным центральным нападающим – быстрым и хорошо тренированным. Родриго выбрали в своей возрастной категории, чтобы представлять Росарио на междугородних встречах. Лео рассказал «Коррьере делла Сера», почему его брат рано ушел из футбола. «Да, он был очень хорош, но, к сожалению, попав в автокатастрофу, сломал большую и малую берцовые кости, а если с вами тогда происходило что-то подобное, это становилось концом карьеры. Возможно, ему также недоставало упорства, чтобы стать профессионалом. Он обнаружил, что его тянет к кухне, и решил быть шеф-поваром».

Матиас год пробыл защитником во втором эшелоне «Ньюэллса», потом бросил футбол, но несколько лет спустя вернулся: последним клубом, в котором он играл, был «Club Atlético Empalme Central», участвовавший в соревнованиях региональной лиги Росарио. Матиас играл там до тех пор, пока ему не исполнилось 27 лет.

Максимилиано, старший из трех сыновей Марселы и Клаудио, кузен Лео, имел рост один метр шестьдесят пять сантиметров. Он регулярно забивал голы, играя в бразильской команде «Esport Clube Vitoria» чемпионата серии А, проходившем в Аргентине, Парагвае, Мексике, а также за бразильский клуб «Фламенго». Во время своей первой тренировки в парагвайской команде «Либертад» он разбил голову, но, будучи упрямым и упорным человеком, вернулся в футбол. Через день после преждевременного рождения его дочери Валентины, которая провела первые несколько дней в инкубаторе, он играл за «Фламенго». В тот же самый вечер Месси забил три мяча подряд для «Барселоны» в игре против «Валенсии» и посвятил эти три гола Валентине.

Эмануэль из Росарио, как и все остальные ребята из детской компании Лео, с кем он начинал в «Грандоли», сначала год был вратарем в «Ньюэллсе», а затем отправился в Европу, где стал левым полузащитником. В 2008 году он приехал в Германию, чтобы стать запасным в «TSV 1860» Мюнхена, а в следующем году перешел в основной состав. Он играл в испанском «Хироне» во втором эшелоне. Теперь этот футболист ростом сто семьдесят семь сантиметров играет в парагвайском «Club Olimpia» в первом дивизионе. Одно время он хотел играть за «Ньюэллс» с Макси и Лео.

Бруно родился в 1996 году и не участвовал в более ранних уличных соревнованиях, хотя позже с удовольствием играл в дворовых матчах и считался весьма перспективным футболистом клуба «Ренато Чезарини», базирующегося в Росарио, откуда вышли Фернандо Редондо и Санти Солари – сын одного из основателей клуба. Бруно похож на Лео внешне и манерой игры: он похоже бегает, бьет по мячу и торжествует, забив гол. Но следует соблюдать осторожность, сравнивая их. В феврале 2012 года на своей страничке в Twitter и Facebook Бруно пишет: «Жизнь без футбола совсем иная», но сегодня снова пытается вскочить на подножку того скорого поезда под названием «футбол».

Лео уехал в Барселону, когда ему было всего 13 лет, так что семейные обеды и футбольные матчи теперь случались очень редко. Мальчики росли, и жизнь разводила их в разные стороны, но в глубине души каждого остался кусочек детства – как и в каждом из нас.

Селия, бабушка Лео, умерла, когда ему было всего 10 лет.

Извилистое русло реки Парана, Памятник национальному флагу и Мемориал национального флага, два больших футбольных клуба и люди. Прежде всего, люди. Вот что может увидеть любой, кто посетит Росарио.

Что же это за город – Росарио?

Росарио расположен в 300 километрах от Буэнос-Айреса. До него – три часа по прямой, как стрела, дороге, которая разрезает огромную долину, соединяя родной город Лео и столицу Аргентины. В Росарио нет безумной толкотни большого города, это довольно изолированный, небольшой, но весьма гордый городок (жители требуют называть себя жителями Росарио, а не провинции Санта-Фе, к которой относятся в административном порядке). Здесь проводятся местные дерби: «Прокаженные» против «Негодяев», «Ньюэллс Олд Бойз» против «Росарио Сентраль»; половина жителей города против другой половины – самая страстная игра из всех, как полагают горожане, несмотря на то, что накал порой доводит до насилия.

«Прокаженными» именуют тех, кто причисляет себя к клубу «Ньюэллс», потому что сто лет назад они и «Росарио Сентраль» были приглашены принять участие в благотворительном матче для клиники, где лечили прокаженных. «Ньюэллс» принял предложение, а «Росарио Сентраль» – нет. С этого дня соперников «NOB» называют «Негодяями» (по-испански, кстати, это слово звучит знакомо для русского уха – «канальи»).

Въезжая по автостраде из Буэнос-Айреса, вы видите справа от кольцевой дороги море лачуг, выкрашенных в цвета «Росарио Сентраль», которые свидетельствуют, что это город «Негодяев». Но совсем скоро надписи на других домах убеждают вас, что Росарио – город «Прокаженных», потому что не меньшее количество зданий гордо носят цвета этого футбольного клуба. Окна этих лачуг, служащих домами множеству семей в предместьях Росарио, выходят на автостраду. Это бедные кварталы, где в домах земляные полы, а люди ездят на старых, совсем не винтажных мотоциклах без защитных шлемов. Через некоторое время бедность остается позади, и на смену убогим районам появляется индустриальный ландшафт.

В Росарио может возникнуть впечатление, что водители восхищаются пейзажем или чем-то увлечены, потому что ни один из них не обращает внимания на дорожные знаки или разметку. Возможно, это так и есть, а, может быть, дело в том, что, как говорят некоторые аргентинцы, дорожные знаки придуманы, чтобы помешать вам двигаться вперед.

Но еще до того, как вы доезжаете до конца автострады, перед вами появляются впечатляющие контуры современного города с ломаными линиями небоскребов. Теперь дорогу окружают деревья, и внезапно вы замечаете гигантскую современную фабрику, здание, покрытое снаружи лабиринтом труб, которые добавляют пейзажу странное индустриальное очарование. Жизнь растений обеспечивает река Парана – важнейшая речная артерия, приносящая с собой плодородную почву, в прежние времена служившая единственным источником богатства для этих мест. Затем начинается город, в который вы въезжаете через новый парк. Теперь с обеих сторон дороги мелькают двухэтажные здания. Кольцевая дорога поворачивает на широкий проспект, окруженный высокими, величественными старыми городскими кварталами.

Из Росарио, последнего человеческого жилья на границе с пампасами, деревни, притворяющейся городом, вышли, чтобы бросить вызов истеблишменту: Че Гевара, певец Фито Паэз, мультипликатор и писатель Роберто Фонтанарроса и великие футболисты Марсело Бьелса и Сесар Луис Менотти. Именно на этом куске земли обосновались тысячи европейских иммигрантов. Именно здесь родился культовый аргентинский символ: впервые был поднят сине-белый флаг Аргентины, созданный в 1812 году как знак отличия от испанских войск, с которыми боролись аргентинцы.

На пути к центру города раскинулся парк Независимости, описанный журналистом Эдуардо ван дер Кооем как место, «где город начинает демонстрировать свой собственный стиль и индивидуальность». У парка начинается изящный бульвар Ороно, похожий на парижскую открытку. В этой массе мощных деревьев и густой листвы спрятался стадион клуба «Ньюэллс». Улицы становятся узкими, и на многочисленных перекрестках вы никак не можете понять, у кого преимущественное право проезда – кажется, что правым будет тот, кто попал туда первым. Белые стены кажутся серыми, в кафе высокие потолки, большие венецианские окна из цельного стекла, откуда открывается приятный вид, и маленькие столики. В таких кафе мужчины часто проводят время, глядя на симпатичных девушек, в то время как дамы, включая достаточно пожилых, любят восторгаться телосложением молодых парней, каждый из которых выглядит вполне достойным, чтобы быть футболистом.

Любой аргентинец подтвердит, что самые красивые женщины в его стране – из Росарио. Причиной тому неотразимое соединение сербских и итальянских генов, которые, объединяясь, создают удивительную красоту – светлые волосы и глаза и оливковую кожу. Натуральное питание способствует тому, что у жителей Росарио здоровый и сияющий цвет лица. Росарио – один из самых производительных сельскохозяйственных районов страны: город окружен сельскими районами, специализирующимися на соевом масле и пшенице. Молодежь здесь растет здоровой и сильной.

Вы не увидите здесь показательно выставленных футболок ни одного из соперничающих клубов, ни национальной сборной, хотя футбольные поля есть везде, иногда даже одно поле на два городских квартала. Здесь есть пять или шесть лиг, и многие футболисты играют не за одну: закончив одну игру, они садятся на мотоцикл и отправляются на другую, играть за соседей. В Росарио любой, кто не бегает на поле, имеет отношение к футболу: организатор, тренер, рефери или кто-то еще. Включая женщин.

«Росарио отличается от других городов своей уникальной страстью к футболу», – говорит Херардо (Тата) Мартино, бывший менеджер «Ньюэллса», работающий в «Барселоне». – Пригороды Росарио – конвейер игроков, футбольная фабрика, которая производит таланты. Футбольный талант – главная мечта всех мальчишек города. Академия Росарио так важна, потому что сумела выпестовать таких великих спортсменов, как Вальдано, Батистута и множество других, среди которых Лионель Месси – вишенка на торте».

Он мог бы назвать и Марио Кемпеса, Абеля Бальдо, Роберто Сенсини, Маурисио Почеттино и еще многих других. Действительно, десять игроков основного состава в команде Алехандро Сабельи при подготовке чемпионата мира 2014 года были родом из Росарио, включая Хавьера Маскерано, Эвера Банегу, Анхеля ди Мария, Эсекьеля Лавесси, Макси Родригеса, Игнасио Скокко, Эсекьеля Гарай… и, конечно, Лео.

Именно в Росарио была придумана «Церковь Святого Марадоны» (наполовину в шутку, конечно), посвященная Диего, которого здесь считают величайшим игроком в истории футбола. Каждый год 30 октября – в день его рождения – здесь проводят псевдорелигиозную церемонию в его честь, пародируя католический обряд. В 1993 году Марадона некоторое время играл за «Ньюэллс». Дебют Лео также состоялся в черно-красной майке.

Футбол в Росарио – это жизнь, а жизнь – это футбол. Дух города выражает один конкретный гол – согласно Книге рекордов Гиннесса – самый знаменитый в истории футбола. Это произошло 19 декабря 1971 года во время матча, сыгранного при удушающей жаре в Буэнос-Айресе между «Негодяями» и «Прокаженными». Это были игры полуфинала Национального чемпионата и единственный случай, когда эти два клуба встретились в столице страны.

Ни одна из команд не могла в этом матче забить гол в ворота соперника, шло сражение за контроль над полем. Затем, на 13-минуте, произошло нарушение правил рядом со штрафной площадкой «Ньюэллса». Альдо Педро Пой, нападающий «Росарио Сентраль», сумел туда прорваться и обратился к одному из операторов (что это было – предупреждение или предсказание?): «Готовьте свои камеры, сейчас что-то будет». Вот так все и произошло. Пой, борясь со своим опекуном, перед тем как уйти от него, взлетел в воздух, изогнув тело и вытянув руки. Гол. Удар головой в полете. Ну и что такого, что мяч попал в живот центрального защитника Ди Риенцо, сбивая вратаря с толку. Это был решающий гол: вечный конкурент был выбит в полуфиналах. «Росарио Сентраль» сумел выиграть финал – впервые в истории клуба «канальи» завоевали титул чемпиона, однако это не стало столь знаменательным, как удар в полете Поя. В течение последних трех десятилетий каждый год 19 декабря на поле Центрального стадиона происходит событие, носящее честолюбивое название Organizacion Canalla Латинской Америки: в этот день кто-то выполняет поперечный пас, и Пой воспроизводит свой полет. В последнее время, по словам самого Поя, проблема не столько выполнить удар, сколько снова потом подняться.

Таков Росарио. Таков футбол. Месси взялся не из пустоты, как и Альфредо Ди Стефано или Диего Армандо Марадона. Дело не только в пресловутом «аргентинском гене», но есть еще одно – все трое родились в стране, где каждый день футбол ведет вас к меньшей (признание соседей) или большей (всемирная известность, деньги) славе.

Но, как говорил Мартино в интервью для журнала Panenka, на улицах Росарио можно найти много прекрасного исходного материала и страсти к футболу, который так или иначе обязательно найдет выход. «Именно поэтому так важна работа Хорхе Гриффы. Это человек, который, перестав играть сам, отлично понимал, чего он хочет. У него не было стремления стать менеджером команды в клубе «Primera». Гриффа – создатель игроков, который никогда не предавал свои идеи. Начиная с середины семидесятых годов, в течение последующих 20 лет он многое сделал для NOB. Позднее он стал тренером молодежных команд в Бока, но всегда был одержим одной идеей: создавать новых игроков».

Гриффа обладает удивительным нюхом на перспективных игроков, свой несомненный талант в этой области он распространяет на своих помощников. Так, Марсело Бьелса был одним из его ассистентов, который колесил по стране из конца в конец, ведя неустанный поиск скрытых бриллиантов. Бьелса проехал тысячи километров на своем крошечном «Фиате-147», и его нелегкий труд принес огромную пользу «Прокаженным». «Ньюэллс» стал чемпионом в 1988 году, когда главным тренером команды был Хосе Юдика, а также в 1991 и 1992 годах, когда главным тренером стал сам Марсело Бьелса. Гриффа также сумел в решающий момент распознать талант Месси, хотя к тому времени его футбольная карьера еще была в самом начале.

В Росарио повсюду ощущается аромат футбола, но, как ни странно, в воздухе не пахнет Месси. Вы вряд ли найдете фотографии, рисунки или даже рекламные щиты с изображением Лео. Любой может рассказать вам пару историй о «Блохе», но считается вульгарным выставлять повсюду его портреты. Правда, возможно, горожане просто решили проявить уважение к его сдержанности.

Но для Лео Росарио – это все. Когда вы спрашиваете его о любимых местах в жизни, ответ один: «Мой дом и местность, где я родился».

В течение многих десятилетий семья Месси жила в небольшом домике в пригороде, приблизительно в четырех километрах к юго-востоку от центра Росарио, в предместье Ла-Бахада. Это типичный малоэтажный район, где не запирают парадные двери, а из окон несется музыка, болтовня и смех. Дети играют на улицах. Машин мало. Кажется, будто в Бахаде время остановилось. В этом сонном квартале, где живут в основном рабочие, на участке номер 525 на узкой Калье Эстадо де Исраэль стоит дом Хорхе Месси, который он построил собственными руками.

Его отец, дед Лео – Эусебио, по профессии был строителем, и Хорхе быстро научился делать все сам. Вдвоем они в выходные клали кирпич за кирпичом на земельном участке, купленном семьей, в 300 квадратных метров. Сначала дом был одноэтажным и того же размера, что и все другие здания на улице, с задним двором, на котором можно было играть. Одна стена выходила к дому Синтии Ареллано, которая была одного возраста с Лео и стала его лучшим другом. Сегодня дороги там вымощены гораздо лучше, есть уличное освещение и водостоки. В доме надстроен второй этаж, есть забор (единственный на улице) и камера видеонаблюдения, но дом почти всегда заперт.

В этом доме Хорхе Месси, Селия Куччиттини и их четверо детей прожили первые годы семейной жизни. Лео вспоминает в интервью для «Коррьере дела Сера»: «Маленький дом. Кухня, гостиная, две спальни. В одной спальне спали мои мама и папа, в другой – я и мои братья».

Это была улица Лео – всего в 200 метрах находилось неровное поле без ограды, заросшее дикой травой, где дети играли в футбол. Рядом с полем стоял киоск, где работал Матиас в то время, когда Лео уже был в Барселоне. Он до сих пор стоит на том же месте, прямо рядом с домом, где жил Матиас, который позже передал его родственнику. Если пойти в верхний конец улицы, там вы увидите дом, где жила бабушка Селия, а немного дальше – двоюродные братья и сестры, а рядом – бабушка и дедушка по отцовской линии – Роза Мария и Эусебио Месси Баро, который до сих пор, в свои 86 лет, спустя много лет после ухода на пенсию, каждое утро встает, чтобы открыть скромную пекарню, устроенную им в своем доме. Пекарня работает вот уже 50 лет.

Здесь все начинается и все заканчивается. Это сплоченное семейство – та плодородная почва, на которой были взращены все Месси и Куччиттини. Лео предан своим родителям, брату, кузенам, дядям, но особенно матери: он вытатуировал ее лицо у себя на спине. «Он сделал это, ничего никому не сказав. Однажды Лео пришел и показал нам татуировку. Мы чуть не упали в обморок от шока. Мы и подумать не могли, что он сделает нечто подобное. Но это его тело, и мы ничего не можем ему сказать», – объяснял его отец в книге Сика Родригеса «Обучен побеждать», в которой собраны истории, рассказанные родителями самых известных выпускников школы Ла-Масия футбольного клуба «Барселона».

Здесь также живут лучшие друзья Лео, с которыми он до сих пор встречается всякий раз, когда выдается свободная минута. Для Месси Росарио и район Ла-Бахада олицетворяет детство, «истинную родину человека», как сказал бы поэт Рильке. Это место, куда ему хочется вернуться, что он постоянно и делает, место, которое он никогда не покидал, место, которое он воссоздал для себя в Барселоне, чтобы облегчить себе там жизнь.

При малейшей возможности Месси возвращается домой к семье. Именно в Росарио он отправляется всякий раз, когда у него возникает достаточно длинный перерыв в тренировках и играх, летом или на Рождество. Сейчас он бывает в городе не так уж часто, так как купил большой дом в предместье, но порой его можно увидеть разъезжающим на велосипеде по улицам родного квартала. Иногда он ездит и по соседним районам – например, летом 2013 года его видели в супермаркете, где он толкал перед собой тележку, наполненную сластями, вином и хлебом. Он целый день провел в Галегайучу, где, несмотря на то что он не снимал кепку, его легко узнавали и просили сфотографироваться. Ему пришлось привыкнуть к тому, что его постоянно фотографируют на улице. Никакой возможности избежать этого нет.

В родном городе у него есть подруга, с которой Лео связывают длительные отношения. Антонелла Роккуццо, как и Лео, родом из Росарио, кузина его лучшего друга, Лукаса Скалья, который играет за «Депортиво Кали» в Колумбии. Он познакомился с ней, когда ей было пять лет, и сегодня она – мать его сына Тьяго. Но все могло сложиться и по-другому. Антонелла и Лео на некоторое время расстались, когда он был просто мальчишкой, стремящимся привлечь ее внимание, а она – симпатичной маленькой девочкой, которой это было неинтересно. Лео отправился в Барселону, а когда вернулся домой на праздники, их роман вспыхнул с новой силой.

Обратите внимание: Роккуццо, Скалья, Месси, Куччиттини – все эти семьи – внуки и правнуки итальянских иммигрантов, которые приехали в Росарио из Реканати и Анконы, городков региона Марке в Италии. В Лионеле также течет испанская кровь. Росарио привлекал европейцев, главным образом испанцев и итальянцев, которые в первые десятилетия существования города составляли почти половину населения. Одна из прабабушек Лео, Роза Матеу и Джезе, родом из области в Пиренеях около Льейды под названием Бланкафорт-де-Траго-де-Ногуэра, ее привезли в Аргентину еще ребенком. Во время плавания по Атлантике она повстречала мужчину из Белькайр д’Урхель – Хосе Переса Соле. Когда вы покидаете родные края, возникающие новые привязанности становятся сильными и длительными, выступая для иммигрантов спасательным кругом. Это и есть настоящий Новый Свет – фундамент новой жизни. Роза и Хосе поддерживали друг друга в чужой стране во всех начинаниях. В конечном счете, они поженились в Аргентине, и у них родилось трое детей, одним из которых была Роза Мария, жена Эусебио Месси – мать Хорхе Месси – отца Лео.

Недавно «Коррьере дела Сера» провела интересный эксперимент, предложив Лео вспомнить корни семьи Месси.

– Они были из Реканати, как и Джакомо Леопарди.

– Кто он был?

– Великий поэт: Sempre caro mi fu quest’ermo colle / e questa siepe, che da tanta parte / dell’ultimo orizzonte il guardo esclude.

– Я никогда не слышал о нем. Извините.

– Возможно, вы слышали о Мадонне из Лорето. Это рядом.

– Нет. Извините. Где это?

– Регион Марке. Центральная Италия. Вам никогда не было любопытно навестить места, откуда родом ваши бабушка и дедушка?

– Нет. Я думаю, что мой отец знает это место. Он был там и видел наших родственников. Возможно, однажды я тоже съезжу туда.

– Но, по крайней мере, вы видели «Отель иммигрантов» в Буэнос-Айресе? Это место, где жила большая часть итальянцев в первое время по приезде в Аргентину.

– Нет, я его не знаю.

Затем журналист показал ему несколько старых черно-белых фотографий тех, кто отправился на поиски счастья в пампасы. Суровые женщины в платках и длинных черных юбках. Тощие босые дети. Огромные кастрюли для еды. Мужчины в темных пиджаках, белых рубашках и фетровых шляпах. Взгляд, устремленный в неизвестность, взгляд, который стоит того, чтобы быть запечатленным в печальной лирической песне.

Лео посмотрел на них с некоторым любопытством, но не более того. Для него все начинается и заканчивается в Росарио.

Семья Месси/Перес обосновалась в Лас-Эрасе. Рядом с домом Оливера Куччиттини, родителей Селии, которые также имели итальянские корни. Между Хорхе и Селией вспыхнул огонь любви, и они не стали тратить время впустую: в возрасте всего 15 и 13 лет они поняли, что произошло, и не стали бороться со своим чувством. Пять лет спустя, когда Хорхе возвратился с военной службы, они поженились.

Они планировали отправиться жить в Австралию. Стал бы австралийский Лео футболистом или даже звездой футбола? Мы вернемся к этому позже, но оказалось, что молодая семья Месси предпочла продолжать жить неподалеку от родителей. Селия в течение многих лет работала в мастерской, где делали магнитные катушки для промышленности, а Хорхе, как и все остальные иммигранты, был готов выполнять любую работу, которая обеспечит доход, – неважно, нужно ли с шести утра точить винты в мастерской или ходить от двери к двери, собирая ежемесячные медицинские страховки. Но он знал, что для того, чтобы обеспечить лучшее будущее себе и своей семье, он должен упорно трудиться. После четырех лет, проведенных в Академии «Ньюэллс Олд Бойз», он не стал футболистом, поэтому начал учиться по вечерам, с пяти до девяти, чтобы стать инженером-химиком. Ему потребовалось восемь лет, чтобы завершить обучение. Ему было 22 года, и его усилия приносили свои плоды.

Хорхе пошел работать на Acindar – один из главных заводов по штамповке стали в Аргентине. В 1980 году родился его первый сын – Родриго. Чтобы добраться до фабрики, расположенной приблизительно в 50 километрах от Росарио, ему приходилось ездить на работу на заводском автобусе. На заводе поощрялись конкурсы, и Хорхе, участвуя в них, стремительно поднимался по карьерной лестнице в компании, в конце концов став менеджером. На его зарплату без труда могли прожить трое или четверо: в 1982 году появился Матиас. Вот что говорит второй Месси/Куччиттини: «Мой отец был рабочим, но мы никогда ни в чем не нуждались, при этом он всегда был таким же скромным, как и сейчас. Мы всегда работали, чтобы обеспечить себе лучшую жизнь, – мой старик, моя старая мама, я… и все братья смогли учиться в лучших школах. Мы ни в чем не нуждались».

У них был дом, где всегда была хорошая еда, которую никогда не выбрасывали. Лео подтверждает это в интервью «Коррьере дела Сера»: «Мы едим блюда аргентинской или итальянской кухни: спагетти, равиоли, колбаса чоризо… Я обожаю говядину «миланеза». Моя мать умеет делать ее как никто другой. Исключительно. Обычную или с соусом, помидорами и с сыром сверху. Наша семья жила скромно, но бедными мы не были. Честно, мы ни в чем не нуждались».

Существует распространенное заблуждение относительно происхождения большинства аргентинских футболистов: их считают выходцами из низов, в то время как подавляющее большинство из них – отпрыски из того слоя населения, который можно классифицировать как средний класс. Это не беднота. Мало кто из футболистов родился в рабочих кварталах и добился успеха в аргентинском футболе, по крайней мере, после Диего Марадоны, который родился в трущобах Фиорито на юге Буэнос-Айреса.

По правде говоря, бедняки редко попадают на просмотры в футбольные клубы – порой вследствие отсутствия контактов, а иногда потому, что у них нет денег, чтобы оплатить обучение, купить комплект одежды и снаряжения, должным образом питаться или ходить в футбольную школу со всеми соответствующими затратами: без этого вряд ли кто-то из них станет профессионалом. А те ребята из низов, которым все же удается попасть в клуб, не приучены к непрерывным занятиям, у них нет настойчивости из-за отсутствия четкой семейной организации, а также потому что они живут в деревнях и общинах, где не приняты дисциплина и жертвенность, а средством отвлечения от окружающей действительности там являются наркотики. Поэтому из бедноты вышло очень мало профессиональных футболистов. Конечно, есть и такие – например, Рене Хаусман (чемпион мира 1978 года), Марадона (несмотря на то, что ему никогда не приходилось голодать), Карлос Тевес, Эсекьель Лавесси или Чипи Бариджо – сейчас он занимается тем, что возвращает футболу то, что тот дал ему: берет детей с улицы, кормит и обучает их в «Бахо Флорес». Но таких очень мало.

Аргентинские футболисты в основном происходят из среднего класса – части общества, которое испытывало большие трудности в последнее десятилетие двадцатого века, когда из-за инфляции песо ежедневно падал, а рост экономики Аргентины затормозился.

Будущее выглядело довольно мрачным.

Облик Аргентины в восьмидесятые годы значительно изменился. Фолклендская война 1982 года и освоение островов, занятых Великобританией, отвлекали внимание общественности от непрерывного и все усиливающегося провала экономической политики военной хунты, которая в то время управляла страной. Повсюду ощущалось социальное напряжение, постоянно увеличивалась инфляция. Надежды аргентинцев умирали вместе с людьми. Провал военной кампании вызвал взрыв негодования, который вылился в решительные действия, приведшие к свержению режима хунты. В декабре 1983 года в стране победила демократия.

Четыре года спустя страна оказалась на грани гражданской войны после того, как к власти пришла группа молодых офицеров, известных как «Раскрашеные лица» (Carapintadas), под предводительством полковника Альдо Рико. Армия не могла больше терпеть оскорбления и решила положить конец судебным процессам, во время которых военных преследовали по суду за нарушения прав человека. Даже при том, что аргентинцы вышли на улицы, чтобы защитить демократию, и, несмотря на общенациональные забастовки по всей стране, включая Росарио, президент Рауль Альфосин поддался давлению и принял закон, освобождающий военнослужащих в ранге ниже полковника от ответственности за такие преступления, как исчезновение вследствие действий других лиц, незаконное задержание, пытки и убийства. Аргентинское правительство старалось скрыть позорное прошлое и отлакировать этот кусок истории.

Между 1984 и 1985 годом произошло около 15 взрывов в различных городах, включая Вилла Конститусьон, расположенного неподалеку от фабрики, где работал Хорхе Месси, что привело к хаосу – это было ответом оскорбленных аргентинцев, не желающих забыть темное прошлое и подчиниться шантажу военных. В последующие месяцы улицы городов по всей стране были заполнены протестующими, требующими поднять зарплату и вести более справедливую экономическую политику.

24 июня 1987 года, в самый разгар экономического и политического кризиса, почти через год после того дня, когда Марадона выиграл Кубок мира в Мексике, и на пятьдесят вторую годовщину смерти композитора и актера Карлоса Гарделя, родился Лионель Андрес Месси.

При родах возникли проблемы.

Доктора боялись, что им, возможно, придется применять щипцы, потому что диагностировали дистресс-синдром плода. Хорхе боялся последствий для ребенка, который, в конце концов, родился сам, правда, был более красным, чем обычные дети, и одно ухо у него было слегка деформировано. Врач Норберто Одетто заверил родителей, что этот дефект исчезнет через несколько дней.

Третий сын 27-летней Селии Куччиттини и 29-летнего Хорхе пришел в этот мир в итальянской клинике в Росарио. Он весил 3,6 килограмма, а его рост был 47 сантиметров.

Лео. Лионель. Так родители решили назвать ребенка. Легенда, что имя дали в честь любимого в семье Месси певца Лионеля Ричи, остается только легендой.

Хорхе отправился в бюро регистрации, согласившись с Селией в том, что младенца следует назвать Леонелем. Звучало хорошо, но не совсем правильно, по его мнению. Прибыв на место, он попросил выдать ему список других имен, которые он может использовать: отец не хотел, чтобы ребенка сокращенно звали Лео. В списке было английское имя «Лионель», которое понравилось Хорхе. Именно таким образом в документах появилось знаменитое имя. Дома произошел скандал, потому что (во имя всего святого, Хорхе!) все было сделано не так, как решено! Это была лишь небольшая ссора, но Хорхе не удалось переспорить судьбу – сегодня весь мир знает его сына как Лео. Единственным утешением для отца остается тот факт, что в Аргентине имя его сына пишется «Лио».

Лео начал ходить в девять месяцев, и часто можно было видеть, как он бегает за мячом, который его братья оставили дома. Лишь только поднявшись на ноги, Лео тут же начал стремиться выбраться за порог. Парадную дверь часто оставляли открытой, потому что автомобили в этом районе проезжали редко.

Однажды, когда мальчик вышел из дома на улицу, его сбил проезжавший мимо велосипедист.

Естественно, Лео закричал и заплакал. Казалось, ему не причинили вреда, однако, когда мальчик заснул, выяснилось, что его рука опухла, причем довольно сильно. В больнице определили перелом локтевой кости левого предплечья – первый признак слабой конституции. А также невероятную нечувствительность к боли.

На праздновании года Лео получил свою первую майку с логотипом «NOB», потому что вся семья, за исключением самого мятежного ее члена – Матиаса, который был «Негодяем», считала себя «Прокаженными».

Новый Месси уже в раннем детстве играл с мячом вместе с братьями. Футбол привлекал его больше, чем мультфильмы, поэтому на третий день рождения он получил в подарок мяч с рисунком из красных ромбов. «Присмотрите за ним!» – кричала его мать, когда он в четырехлетнем возрасте выходил погонять мяч со старшими мальчиками. «Моя мать позволяла мне выходить на улицу поиграть в футбол, но, поскольку я был младше других, ей всегда приходилось сидеть около поля, присматривая, не начинаю ли я плакать. Это сильно повлияло на меня», – рассказывал Лео в интервью колумбийскому журналу Soho.

Дальнейшее знакомо многим, особенно тем, кто рос с мечтой стать футболистом, и особенно тем, кто на самом деле стал им.

В постели Лео не мог спать, не чувствуя рядом мяча. Обычно он клал его себе в ноги и был в отчаянии, когда мяч забирали из постели. Для него футбол был неотъемлемой частью жизни: когда мать посылала Лео в магазин, он шел с мячом или вообще отказывался идти. Если мяча под рукой не оказывалось, он ухитрялся обойтись свернутыми сумками, футбольными гетрами или чем-то, что ему удавалось найти. «Лео выходил из дома с мячом, жил с мячом, спал с мячом. Его интересовал только мяч», – вспоминал Родриго Месси в видеофильме, показанном во время праздничного награждения «Золотым мячом» в 2012 году. Хорхе настаивает, что он занимался с друзьями и чем-то еще – катался на велосипеде, играл в шарики или на PlayStation с соседями, смотрел телевизор. «Он был нормальным мальчиком», – не устает повторять отец. Но при этом, «сколько я помню, мяч всегда был неподалеку», – все же признался Хорхе в интервью немецкому журналу Kicker.

Хорхе, который сам подавал надежды как центральный полузащитник в команде второго эшелона «NOB», рассказал Рамиро Мартину в книге о Лео «Месси: гений в школе футбола», что однажды Лео удивил всех.

«Однажды мы с сыновьями играли в «собачку» на улице. Мяч был у ног Родриго, а Лео стоял посередине, гоняясь за мячом. Внезапно он бросился в ноги брату и забрал у него мяч. Мы все удивленно посмотрели друг на друга. Никто не говорил ему сделать так. Это получилось совершенно естественно».

С этого момента все стали обращать внимание на мальчика и отмечать его талант. Все хвалили его, а Лео чувствовал себя счастливым, видя их радость, и сам был доволен собой. Как и любой другой мальчишка, он хотел больше играть с мячом, чтобы получать дополнительные порции внимания и радости. В интервью El Grafico Хорхе вспоминает, что «когда сыну исполнилось четыре года, мы поняли, что он не похож на остальных. Когда Лео был с мячом, тот буквально не отрывался от носков его ботинок. Мы не могли в это поверить. Став постарше, он начал играть со своими двумя братьями, семи и пяти лет, просто танцуя вокруг них. Это – дар божий, данный ему при рождении».

Тот маленький тихий мальчик, который проводил время дома или у тети Марселы, «которому нравился только футбол» (как вспоминает его подруга и соседка Синтия Ареллано), вскоре начал привлекать к себе внимание на узкой улочке Калье Эстадо де Исраэль. Дом Синтии – ровесницы Лео – стоял в Ла-Бахаде рядом с домом Месси. Они вместе учились в школе в младших классах, и он сидел в классе рядом с ней или позади нее во время экзаменов. С Синтией «Малявка» общался довольно много. («Так называли Лео. Однажды какой-то мальчик крикнул: «Иди сюда, малявка – и прозвище приклеилось», – вспоминает его лучшая подруга, ставшая психологом и учителем в школе для детей с затруднениями в учебе.) Синтия была человеком, убеждавшим его не бросать школу; объяснявшим другим, что Лео пытается сказать; тайком передававшим нерадивому ученику шпаргалки во время экзаменов; делившимся угощением и тайнами; помогающим и прикрывающим отсутствие мальчика в классе и тем, кто произнес маленькую ложь во спасение, соврав, что она – его кузина.

Именно Синтия узнала о дефиците гормонов роста, потому что однажды мать Лео попросила ее мать проследить за тем, чтобы Лео ежевечерне делал себе укол.

«Лионель был маленьким, всегда носился босиком и играл с мячом», – рассказывает другой сосед Месси, Рубен Маникабале. «Мы часто сердились на него, хватали и швыряли на землю, но он обычно вставал и продолжал игру».

Член семьи Кирога – соседей, живших напротив Месси, – вспоминал, что «большинство детей, в отличие от Лео, не играли весь день с мячом. Все расходились вечером по домам, а он продолжал играть один. Взрослые ругали мальчика за то, что он остается на улице допоздна, но тот все равно не мог расстаться с мячом».

«Когда он играл, порой по нему попадали мячом. Он падал и плакал, но вскоре поднимался и бежал снова. Видно было, что он отличался от других – умение, скорость…» – вспоминает Синтия.

Считается, что Родриго был первым, кто придумал прозвище «Блоха». По правде говоря, никто в родных местах так Лео не называет. В семье уверены, что так начал говорить о Месси мексиканский футбольный комментатор Энрике Бермудес, известный как один из самых престижных испаноязычных голосов, чемпион развлекательных программ. «Пес» Бермудес – он известен под этим прозвищем – был рокером, хиппи, певцом, статистом в кино и лишь потом прославился как диктор и создатель сотен прозвищ для футболистов (Адольфо Риос стал «Стрелком Христа», Рафаэль Маркес – «Кайзером Заморы», а Дэвид Бэкхем – «Синим башмаком», потому что носит обувь такого же цвета, как у смурфиков). Энрике принадлежит диковинное описание стиля игрока «Барселоны» Пепа Гуардиолы: «ваш, мой, берет, дает, ласкает, целует, передает». Сам Бермудес никогда не утверждал, что был создателем прозвища Месси. Кем бы он ни был, этот человек остается неизвестным.

В любом случае было ясно, что Лео – это нечто особенное. «Он – яркий луч света, посланный Богом. Знаете, как говорится, такой обязательно всего добьется. Он был футболистом с самого рождения», – вспоминает Клодия, мать Синтии, которая порой нянчилась с маленьким Лео.

«Он играл с мячом номер пять – таким большим, что мог бы забросить его куда угодно, но великолепно управлялся с ним, – вспоминает его брат Матиас. – Это было очень красиво. Любой, кто видел Лео первый раз, обязательно возвращался, чтобы посмотреть еще раз».

Казалось, что мяч, достававший ему до колена, просто прилип к его левой ноге и никогда не откатывался от нее слишком далеко. Легкие прикосновения боковой поверхностью ботинка позволяли ему удерживать контроль над мячом. Мяч всегда был рядом на земле, потому что необходимо было избегать ситуации, когда мяч подпрыгнет, отскочит от его колена или голени и отлетит туда, где его могут отобрать более старшие мальчики.

Мальчик обладал совершенно невероятной координацей движений и таким типом телосложения, которое помогало ему управлять мячом и обеспечивало скорость передвижения. Он бросал вызов старшим мальчишкам и неизменно блестяще играл против них. Действительно ли это был божественный дар или просто талант от природы? У нас еще будет время поговорить об этом подробнее.

Кроме всего (в эти минуты Лео краснел, как помидор), он любил соперничество. Месси всегда был достаточно храбр и очень не любил проигрывать. Несмотря на молчаливость, он был крепким парнем. Он часто приходил домой с коробкой, полной мраморных шариков, которые выиграл на улице. Он пересчитывал их и, если случайно какого-нибудь не хватало, приходил в ярость.

Селия: Когда Лео был маленьким, он был очень непослушным. Когда дома играли в карты, никто не хотел с ним играть, потому что мы знали, что рано или поздно Лео начнет жульничать.

Хорхе Месси: Он не хотел ни в чем проигрывать.

Селия: Если он не побеждал, то мог бросить все карты. Он часто не хотел идти в школу, просто говорил: «я не пойду».

Лео (в интервью для El Grafico): Однажды я подрался с кузеном у него дома, когда там была моя бабушка. Все были против меня, они вышвырнули меня из дома и сказали, что больше не пустят. Тогда я начал бросать камни в ворота и пинать их.

Селия: Когда я выставила Лео за ворота, он начал бросать в меня камни и кричал, что не вернется в полдень домой. Мне пришлось выйти и пригрозить, что я все расскажу его отцу, а мальчишка в ответ просто поглумился над этими угрозами. Он был очень избалованным, но при этом у Лео был достаточно сильный характер – полагаю, унаследованный от нас обоих, но в основном от меня. Он из тех людей, которые говорят, что думают: хорошее или плохое, и не пытаются скрыть раздражение или радость. От отца он унаследовал чувство ответственности и вырос очень порядочным человеком.

Эти качества Лео его родители пытались передать в документальном фильме Informe Robinson, созданным бывшим игроком «Ливерпуля» Майклом Робинсоном для Canal + Spain.

Маленькое поле футбольного клуба «Грандоли» окружено бетонными многоэтажками спального района в советском стиле – скромный район на окраине города. Некоторые говорят, что это довольно опасное место. Если вы бросите взгляд между зданиями, то сможете увидеть лодки, плывущие по реке к порту Росарио. Это поле – кусок ровной земли, обрамленной по краям полосками зелени, обозначающими боковые линии. Высокие блоки кажутся маленьким игрокам просто гигантскими – на самом деле очень малы сами игроки: дети пяти, шести и семи лет, и лишь некоторым около 12. Ворота – смесь бирюзового и ржавого оттенков – окаймляют вход на поле, забор вокруг поля не дает мячам улететь слишком далеко. Рядом с полем можно увидеть объявление, на котором написано: «Чистите обувь здесь». Трибуна состоит из трех рядов лавок, во втором ряду обычно сидели родители некоторых из детей, а также бабушка Селия. Она привела сюда маленького Лео за руку, чтобы он посмотрел, как играет ее внук Матиас. Родриго, который также носил красно-белую майку «Грандоли», уже играл в команде юниоров «Ньюэллса».

Лео периодически бьет мячом в стену.

Группу взял Сальвадор Рикардо Апарисио, худой, спокойный человек, уже сорок лет занимающийся обучением детей игре в футбол. В тот день один спортсмен не пришел, поэтому ребята 1986 года рождения не могли играть 7 против 7. Сальвадор подождал, чтобы посмотреть, не подойдет ли кто-нибудь еще.

«Возьмите его, возьмите его», – просит бабушка, показывая на пятилетнего маленького мальчишку, который в те дни еще не был известен как «Блоха».

«Он слишком маленький, сеньора. Его могут поранить», – отвечает Апарисио.

«И все-таки возьмите его», – настаивает Селия.

«Ну ладно, возьму. Но если вы увидите, что ребенок плачет или боится, заберите его с поля».

Таким образом, тренер взял его, несмотря на то, что он был на год моложе, чем остальные. В этом возрасте различие между детьми очень заметно. Вот так наша «Малявка» вышла на поле. Когда ему впервые послали мяч, казалось, что он его меньше.

А затем случилось то, что и должно было: все, как обычно. Мяч касается его правой ноги. Лео смотрит на него, мяч пролетает мимо. Мальчик не двигается.

Апарисио поднимает брови. Собственно, он этого и ожидал.

Лео получает следующий пас. На сей раз мяч попадает ему под левую ногу: собственно говоря, он просто ударяет его по ноге. Лео делает два шага, пристраивая мяч поудобнее, и легкими касаниями начинает двигаться по диагонали вдоль огромного поля, просачиваясь мимо всех, кто оказывается у него на пути.

«Бей, бей по мячу! – кричит Апарисио. – Пасуй, пасуй, Лео!»

Бабушка улыбается.

Лео не пасует.

Он очень маленький. Но с тех пор у тренера не было повода прогнать его. «Он играл так, как будто делал это всю свою жизнь: один против остальных тринадцати», – много позже вспоминал Сальвадор. В том же году он играл в остальных матчах в команде «Грандоли», хотя все остальные мальчики были 1986 года рождения. Команда выигрывала, завоевывая различные титулы.

Месси ничего не помнит о тех временах. Бабушка рассказывала ему, как он забивал голы.

Лео все время хотел играть: на площади, на улице, в одиночку, с кузенами, с братьями, но, как и любой другой ребенок, больше всего он хотел делать это в составе команды, одетый в форму. Таким образом, в возрасте пяти лет, в тот знаменательный день под присмотром Селии – его все время улыбающейся бабушки – фактически даже еще до того, как он пошел в начальную школу, Лео начал играть каждую неделю в игру, которую называют детским футболом (для ребят в возрасте от 5 до 12 лет) в клубе «Грандоли», расположенном неподалеку от дома, где он родился. Клуб находится по адресу 4700 по Лаферрере-стрит, он был основан в феврале 1980 года группой местных отцов семейств, лелеявших надежду организовать соревнования детей этого района.

Посмотрите видео: http://www.youtube.com/watch? v=9GFeiJEGjUo

Лео пять лет, но он уже демонстрирует ту самую непринужденность просачивания мимо соперников и смену темпа, которые мы можем видеть сегодня. И ту же радость победы. И ту же миниатюрность по сравнению с другими игроками.

Лео получает мяч и ищет промежуток, зазор, а затем движется, ведя его. Все соперники и соратники ринулись за ним. Если ему не удается пройти, он придерживает мяч и ищет проход на другом фланге, окруженный товарищами по команде и противниками. Вам следует принять во внимание, что в Аргентине считается вульгарным просто забивать гол – гораздо круче творить, помогать, связывать, оттягивая на себя противников. Именно поэтому многие думали, что в этом невероятном игроке практически не нужно ничего менять. Теперь редко раздавался крик: «Пасуй, Лео!» В любой момент, когда появлялась возможность двигаться вперед, Лео подводил мяч поближе к той стойке ворот, которая была дальше от вратаря. Удар. Гол.

Некоторым нравится рассуждать о том (вероятно, чтобы спровоцировать споры), что хорошо бы проверить, способен ли Месси играть холодным, зимним вечером на поле, которое размокло под дождем. Этим скептикам следовало бы посмотреть на рытвины, камни и маленькие кусочки стекла на неровном футбольном поле, где он играл за свою первую команду «Грандоли». Это поле было выделено для игр местными властями и могло использоваться только по вечерам, потому что днем на нем занимались школьники. Освещение также было весьма скудным.

Начиная с двухлетнего возраста Лионель и его бабушка по материнской линии, Селия, проходили пешком 15 кварталов, которые отделяют дом Месси от его первого клуба. Лео держал бабушку за руку и изо всех сил старался не отстать от нее. Под другой рукой он держал подаренный ему мяч. Они ходили сюда для того, чтобы посмотреть на Родриго и Матиаса. Потом только на Матиаса. И теперь, войдя в команду мальчиков, которые были на год старше, он ходил по тому же самому маршруту на тренировки по понедельникам, средам и пятницам. По субботам проходили игры.

«Она была очень доброй. Она жила для нас, внуков. Она выносила все наши фокусы, кузены дрались за право переночевать в ее доме. Я не знаю, понимала ли моя бабушка что-нибудь в футболе, но именно она приучила нас играть. Она была моей первой поклонницей, когда я только учился играть. Я всегда слышал ее поддерживающие крики», – рассказывал Лео в интервью для El Mundo Deportivo в те редкие минуты, когда погружался в личные воспоминания.

Селия не смотрела футбол по телевизору и не ходила на игры «Ньюэллса». Для нее футбол был тем, во что играли ее внуки. А для внуков жизнь вращалась вокруг их бабушки, главного ориентира этой матриархальной семьи итальянского происхождения, краеугольным камнем которой являлись взаимное уважение и поддержка семьи. Если Лео попросить вспомнить самые лучшие моменты его жизни, то его лицо озаряется радостным светом, и он отвечает: «рождение каждого из моих племянников», правда, следует учесть, что этот ответ он давал до рождения собственного сына.

Лео и его бабушка ходили пешком до «Грандоли» и обратно. Когда он начал ходить в школу, бабушка забирала его в пять часов вечера, они пили что-нибудь освежающее, а затем вместе с Матиасом шли на тренировку. «Это был прекрасный период нашей жизни, мы радовались успехам Лео, потому что с раннего детства он демонстрировал то, что ему даровала природа. Некоторое время спустя бабушка умерла, но все началось именно с нее», – говорит Матиас Месси.

«Пасуйте моему Лионелю, отдайте мяч этому мальчугану! Он способен забивать голы!» – кричала бабушка. Она понимала в футболе.

Из-за своих корней – в ней было больше латинской крови, чем в других, – ей меньше удавалось сдерживаться, и она чаще демонстрировала свои эмоции. Как и любой клуб в мире, «Грандоли» имел своих вечных конкурентов, противников, с которыми они боролись с самого первого дня существования. Это был клуб «Эльче», которым проигрывать было нельзя. Жесткие физические столкновения, которые иногда заканчивались обменом «любезностями» между отцами игроков, порой доходившими до стычек. На одном из таких матчей эмоции вышли из-под контроля, и Селия ударила одного из сторонников «Эльче» по голове бутылкой. «Прекратите валять дурака», – визжала она. Большего ущерба ей нанести не удалось, потому что в тот день, само собой разумеется, победил «Грандоли».

Вскоре после этого у Селии обнаружили болезнь Альцгеймера.

Журналист Тони Фриерос пишет в ранней биографии Лео «Месси: Сокровище Барселоны»: «Селия постепенно начинала терять память, испытывать затруднения с речью и смущать людей своим поведением, так что в последние месяцы ее жизни семье пришлось беспомощно наблюдать, как жизненная сила медленно поглощалась неизлечимой болезнью. Лео казалось, что он теряет часть себя самого».

Казалось, он видит, как ее покидает жизнь.

Бабушка Лео умерла 4 мая 1998 года, незадолго до его одиннадцатого дня рождения.

Селия так никогда и не увидела, как он играет в высшей лиге или в «Барселоне».

«Для всех это была огромная потеря, и мы испытывали сильнейшую душевную боль. По сей день я все еще мучительно переживаю, вспоминая, как Лео неудержимо рыдал, обнимая гроб», – вспоминает его тетя Марсела.

«Это был ужасный удар для меня», – говорит Лео.

С тех пор когда Месси радуется очередному голу, он смотрит ввысь и указывает на небеса. «Я часто думаю о ней и посвящаю ей все свои голы. Я хотел бы, чтобы она была здесь, но она ушла раньше, чем смогла увидеть мою первую победу. Это безумно злит меня», – признался он в интервью для El Mundo Deportivo в 2009 году.

«Бедная женщина, она никогда не видела его побед, хотя именно она была их катализатором», – говорит Альберто Ареллано, отец Синтии, сосед семейства Месси.

«Когда Лео делал карьеру, он делился со мной, что по ночам разговаривает со своей бабушкой и просит ее о помощи, – вспоминает мать Лео. – Это ужасно, что сегодня она не видит его. Кто знает, может быть, оттуда, где она сейчас, Селия видит, кем стал ее внук, и она счастлива, потому что очень его любила».

Лео верит в Бога, несмотря на то, что ходит в церковь не так часто, как все остальные члены семьи Месси. Но он должен быть благодарен своей бабушке за то, что она направляла его в те годы, когда формировалась личность. И за то, что она, безусловно, остается с ним. Единственный раз, когда он не поднял пальцы к небу после забитого гола – в знак приветствия своей бабушки, – был день после рождения его сын Тьяго – в тот раз он сунул большой палец в рот. Но после того единственного случая он продолжал возносить Селии благодарность, как обычно.

Впервые Лео покинул родные места, когда ему было 11 лет. Это было весной, в субботу. Он сел на автобус вместе со своим другом Диего Вальехосом, который был братом жены Матиаса. Они выросли в одном районе. Двое ребят совершили получасовую поездку на юг города, в район Villa Gobernador Gálvez.

Они поехали навестить могилу бабушки.

Лео играл в клубе «Грандоли» с пяти до семи лет. В команде ребят 1987 года рождения у него был номер 10, а его кузен Эмануэль был вратарем. В тот период повторялось два момента: они выигрывали практически все игры и – естественно – мяч все время был у Лионеля.

Каждая тренировка и каждая игра были важны, и перед каждой из них Лео готовил сам все до мельчайших деталей, не принимая ничьей помощи. Сначала бутсы – вымыть водой, а затем протереть тканью и пройтись щеткой, не забыть перебинтовать лодыжки. Он был похож на профессионала: маленький и смертельно серьезный.

Сальвадор Апарисио был его первым учителем и на тренировках заставлял ребят бегать трусцой, затем просил их немного расслабиться, после чего вводил мяч в игру. В те дни все занятие представляло собой игру, игру и еще раз игру.

Сальвадор (Дон Апа) сделал очень важное дело – он не открыл Лео, но помог развиться его безудержному таланту. Бывший железнодорожный рабочий, который умер от трещины черепа в 2009 году в возрасте 79 лет (свидетели утверждают, что можно было слышать, как у него из головы выходил воздух), никогда не считал, что сделал что-то выходящее за привычные рамки: «Я не открыл его, но был первым человеком, который вывел Лео на поле. Я горжусь этим».

Дон Апа, как и сотни безвестных тренеров и технических директоров, убедили десятки детей с соседних улиц в возрасте между 4 и 12 годами оторваться на некоторое время от улицы и провести время в «Грандоли», где их научат определенному порядку и сделают более счастливыми. Он снимал Лео – маленького, идущего в своей красно-белой майке, вьюном уходящего от защитников, получающего мяч в собственной штрафной площадке и проводящего его на поле противника, забивающего гол, а затем забирающего мяч из сетки ворот, чтобы положить его в центре и снова начать игру. И так снова и снова.

«Каждую игру Лионель забивал по шесть-семь голов. Он вставал в середине поля и ждал, когда вратарь выбьет мяч. Голкипер бил по мячу, товарищ по команде останавливал его, а Лео забирал мяч и устремлялся вперед, огибая противников. Это было что-то сверхъестественное». Именно такими словами описывал Лео Дон Апа, вспоминая те времена в различных интервью. «Когда мы выходили на поле, люди заполняли трибуны, чтобы посмотреть на игру Месси. Когда он получал мяч, то больше его никому не отдавал. Это было невероятно, но остановить мальчика было невозможно. Он выиграл в игре против «Аманесер», забив такой гол, который можно увидеть только в рекламных роликах. Я хорошо помню этот момент: Лео просочился мимо всех, включая вратаря. Как он играл? Так же, как играет сегодня, – совершенно свободно. Он был серьезным парнем и всегда крутился возле своей бабушки, был тихим, никогда не спорил. Если его били, он порой плакал, но всегда поднимался и бежал дальше. Каждый раз, когда я вижу, как он играет, я начинаю плакать. Когда я вижу гол в духе Марадоны, который забивает Лео, например тот, который он забил в матче против «Хетафе», я вспоминаю его маленьким, совсем маленьким…»

Давид Тревес, который сменил Дона Апу на его посту, ныне является президентом «Грандоли». Он гордо показывает трофеи, завоеванные клубом, и фотографии команды: «Вот Месси в майке, которая ему очень велика. Очень редко мальчики его возраста способны на такое», – заключает Тревес. «Говорили, что у нас растет новый Марадона. Лучший футболист в мире начинал здесь, его первая футбольная майка принадлежала нашему клубу. Он получал мяч, и каждое его движение заканчивалось голом. Игра Лео решала все, даже если он попадал под удар». Это воспоминание Гонсало Диаса, который играл с Лео в те времена, когда тот был в «Грандоли» и, естественно, всегда побеждал.

Матиас Месси с удовольствием вспоминает те дни, когда сам мечтал стать футболистом. Он, родственники и зрители, собиравшиеся на трибунах у поля, были убеждены, что видят нечто особенное. «Очень часто из-за того, что Лео играл слишком хорошо, возникали проблемы. Некоторые тренеры посылали ребят из своей команды вывести брата из игры: они не могли забрать у него мяч честным путем, поэтому отнимали его другими способами. Это надо было видеть своими глазами, чтобы поверить. А иногда бывало, что игроки из другой команды аплодировали Лео. «Как ты это делаешь?» – спрашивали поклонники и конкуренты».

Часто кажется, что многие из воспоминаний о Лео описывают сегодняшнюю звезду футбола Лионеля Месси, а не того маленького мальчика, который отлично играл в детстве. Он, безусловно, неустанно забивал голы, но в то же время Лео был очень характерным спортсменом с яркой индивидуальностью, а не командным игроком, – а это большая разница в футболе. Пишущие о Лео говорят не просто о мальчике, а о ребенке, ставшем величайшим футболистом в мире, а это накладывает на живые свидетельства определенный отпечаток. Легко, оглядываясь в прошлое, боготворить тех, кто добился успеха. По той же самой причине трудно найти кого-либо, кто посмел бы добавить оценочное замечание «но при этом…»

В любом случае, в «Грандоли» играло много других спортсменов, подающих надежды. «Я видел несколько ребят, кто, возможно, и был похож на Месси, но ни у кого из них не было столько упорства и настойчивости», – говорит Гонсало Диас.

Ах да, настойчивость! Без этого качества вам не стать футболистом.

Хорхе Месси тоже мечтал стать футболистом, но после четырех лет в академии «NOB», как раз тогда, когда стал проявлять себя хорошим игроком и получил приглашение в основной состав, Хорхе отправили на военную службу. Вернувшись домой, отец Лео женился. В возрасте 29 лет, когда большинство футболистов достигает пика своего развития, в семье Месси родился Лео.

У Хорхе всегда были очень четкие представления обо всем, он считал, что должен учить примером, а не словом. Его философия проста: упорно трудитесь, будьте настойчивы, выказывайте сдержанность и умеренность – и вы добьетесь поставленных перед собой целей. Возможно, именно поэтому Лео не прельщается культом знаменитостей и его не ослепляет свет вспышек вокруг великих имен. Для Хорхе, как и для подавляющего большинства аргентинцев его поколения, футбол имеет лицо Марадоны, видеофильмами о котором Хорхе дорожил и часто показывал сыновьям.

Именно от отца Лео и братьям передался восторг перед человеком, который поднялся выше остальных, чтобы привести к победе свою команду, который соединялся с мячом в единое целое, выискивая возможности для следующего паса, ноги которого были способны создать целую симфонию движений. Образцом для подражания и игроком такого типа, как Марадона, для Лионеля, как и для многих ребят из его поколения, был Пабло Аймар, бывший игрок «Ривера». Лионель неоднократно говорил, что в детстве у него не было футбольных идолов, но ему очень нравилось смотреть, как играет Аймар. Но правда ли, что у него не было личных героев? Разве у каждого из нас нет личного кумира, в соответствии с которым выстраиваются жизненные ориентиры? Когда Лео в возрасте 12 лет попросили назвать идеал или определить кумиров, он определил двоих: родного отца и крестного Клаудио. В том же интервью он признался, что считает скромность и сдержанность величайшими из достоинств. Пожалуй, его отец согласился бы с ним.

Лео, как и его братья, разделял страсть отца к футболу. Хорхе – человек сдержанный, порой даже немного отстраненный, является вполне приличным центральным полузащитником, и маленький Лео мог видеть, как его отец играет со своими товарищами по работе на фабрике Acindar. Он понимал футбол – игру, которую так любил. Семья Месси каждые выходные отправлялась в клуб «Грандоли», чтобы посмотреть, как играют Матиас и Лионель. Однажды директор клуба спросил Хорхе, не возьмет ли он на себя ответственность за детей, родившихся в 1987 году? Тот согласился и стал вторым тренером Лео. «Мы были частью лиги «Альфи» – одного из независимых соревнований в Росарио. Было несколько категорий детей до 12 лет и юношеская группа. Соревнования проходили на поле для мини-футбола», – рассказывал Хорхе Тони Фриеросу.

Новый тренер проводил занятия три раза в неделю, используя простые индивидуальные упражнения, всегда с мячом, чтобы улучшать технику, а также время от времени давал упражнения по тактике, которую молодежь изучила довольно быстро – они впитывали инструкции Хорхе как маленькие губки, нетерпеливые и восторженные. Лео никогда не делал ничего особенного, никогда не проводил дни, пасуя мяч правой ногой или обегая камни на своей более слабой ноге. Его отец никогда не требовал от него ничего подобного – Лео просто играл, и Хорхе всегда старался уважать его свободный дух.

Это было в 1994 году. Лео было тогда шесть лет.

Когда Хорхе выполнял обязанности тренера, его команда ни разу не проиграла. «Мы выиграли чемпионат лиги и все турниры, в которых принимали участие, даже товарищеские встречи. Возможно, это звучит несколько бестактно, но высокий уровень игры нашей команды сделал ее настоящей сенсацией, и в этой команде Лео сиял, как маяк», – давал Хорхе интервью аргентинской прессе. «В той команде – и я не преувеличиваю – он практически все выполнял отлично. Голы, опасные ситуации – он был единственным игроком, который выделялся на общем фоне. Говорить об этом не очень удобно, потому что мы родственники, но так оно и было», – сказал отец Лео журналу Kicker.

Журналист, который брал у него интервью, задавал вопросы, которые могли бы показаться банальными, но ответы от этого не становились менее захватывающими:

– Лионель как футболист: кто сделал больше заметок о нем – Хорхе Месси тренер или отец?

– Лео всегда был очень дисциплинированным и послушным игроком, делал то, о чем его просили. Он всегда запоминал то, что я говорил ему как тренер, и никогда не жаловался. Сегодня Лионель остается таким же. Он прислушивается к словам Франка Райкарда в «Барселоне» и играет там, где просит тренер. Так было всегда.

«В жизни есть три важнейших понятия: миссия, мечта и принципы», – добавляет престижный аргентинский спортивный психолог Лилиана Грабин. – Вы наследуете от своего отца способ, которым он идет по жизни, и принципы, которые он вам передает. Лео несет в себе сильную личность матери и спокойствие, терпимость и сдержанность отца: странная комбинация, подобная инь и янь. Но Хорхе также передал сыну смирение, самопожертвование и упорство».

Сын воспринял не только эти качества, он разделяет мировоззрение своего отца. Однажды Хорхе сказал, что самое значительное, что только может произойти с человеком, – это услышать, как прославляют его имя. Если вы мечтаете об этом, но что-то не складывается, мечта переходит к детям. Когда Хорхе увидел, как играет Лео, и понял, что у сына явный талант, то испытал чувство гордости за сына, выделявшегося из шеренги сверстников. Сыну же всегда хочется угодить отцу, и он будет пытаться сделать ему приятное. Хорхе открыл путь своему сыну: ты сможешь стать футболистом.

«У семьи были принципы, мечты о будущем и миссия – игра в футбол. У Хорхе была мечта, которую поддерживала вся семья. Очевидно, у Лео был талант, и мать с отцом были достаточно дальновидны, чтобы идти по пути, позволяющему сыну исследовать и развивать свой талант», – профессионально объясняет Грабин.

Впоследствии Хорхе, выполняя при сыне несколько функций – тренера, советника, менеджера, – помог Лео вести переговоры и преодолевать препятствия, возникающие на пути. Отец и менеджер Хорхе очень мало хвалил Лео по сравнению с всеобщим обожанием, которое его окружало, – скорее, он обеспечил ему перспективу. И, когда это было необходимо, он напоминал сыну о ценностях, которые считал наиболее важными. Он всегда твердо стоял на земле, особенно в случаях, когда слишком большой успех мог бы отвлечь Лео от большей перспективы, что, как мы увидим далее, вполне могло произойти.

Таким образом, Хорхе с самого начала был отцом, гидом, зеркалом, наставником, противовесом, героем для Лео. Человеком, за которым ему хотелось следовать, порой бунтуя и противясь. Хорхе всегда будет верным спутником сына на долгом жизненном пути и тем человеком, которому Лео доверяет и в кого непоколебимо верит.

Именно Хорхе решил, что в «Грандоли» они исчерпали себя. Вся семья ходила смотреть матчи, в которых принимали участие Матиас и Лео, но однажды не смогли заплатить за вход по два песо. Месси спросил, не может ли администрация один раз пропустить их бесплатно, на что был получен отрицательный ответ.

В тот день Лео в последний раз играл в майке цветов клуба «Грандоли».

Учительница Моника Домина вспоминает, как Лео ходил к ней в класс в начальной школе Лас-Эрас в то время, когда ему было лет семь-восемь.

«Лео был очень тихим мальчиком. К сожалению, всегда запоминаются те, кто плохо себя ведет, те, кто доставляет проблемы. Но он был тихим, вежливым, порой уходил в себя и старался никогда не показывать свои чувства. Он был закрытым ребенком, и его одноклассники, в частности Синтия, ощущали желание заботиться о нем. Синтия вела себя в отношении Лео как мать. Она была вдвое выше, а он был очень маленького роста, похож на детсадовского малыша с веселой мордашкой – совсем, как сейчас. У вас сразу же возникает желание обнять его! А в те времена этот порыв возникал еще чаще. В те времена учитель был второй матерью. Сейчас учителя уже не испытывают похожих эмоций, у этих молодых девушек нет нашего материнского инстинкта. Мы раньше делали свою работу совершенно иначе – я сажала Лео на колени, заботилась о нем. Теперь так не делают. Он был одним из тех, кто сильно напоминал маленького ребенка. Вы постоянно испытывали желание подхватить его на руки, посадить рядом с собой и поболтать с ним.

Лео был очень спокойным, он вообще редко говорил. Но одно я действительно очень хорошо запомнила: я старалась заставить его говорить. Я делала это как в свободное время, так и на специальных уроках, когда мы занимались рисованием. В это время я сажала его поближе к себе, но он ничего не говорил, только «да» и «нет» – ничего больше. При этом, когда я задавала Лео вопросы из области математики или задач на понимание, он отвечал, и это меня успокаивало.

Лео сидел в классе в первом ряду, но был очень застенчивым, ему было трудно принять участие в работе класса, но он выполнял задания и не шумел на занятиях. Он делал все хорошо и старался пройти тесты и сдать контрольные вовремя.

Мы, учителя, старались помочь Лео, а он в свою очередь делал все, что мог. Лео мог многое, но у него были другие интересы – его привлекал только мяч.

Он был нормальным, но не идеальным мальчиком. Лео не уделял много времени учебе. В седьмом классе он получил хорошие оценки. Директор школы разрешил опубликовать в газете оценки Лео, так что желающие могут увидеть их. Он был одним из лучших учеников по физкультуре, преуспевал на уроках труда и музыки. По чтению и математике у него была семерка – проходной балл, так что в целом он был одним из средних учеников.

Первая картинка, которую я вспоминаю, думая о Лео, – как он играет в футбол на школьном дворе, подхватывая мяч и двигаясь с ним. У ребят не всегда был с собой мяч, порой они играли чем попало: свернутыми в шар носками или полиэтиленовыми пакетами, а иногда делали мяч из пластилина или глины. Они играли во дворе со всем, что удавалось найти.

И все-таки мячом они играли чаще: у учителя физкультуры был шкаф, из которого они брали мяч, или приносили его с собой из дома. Они не знали, находится учитель физкультуры в школе или нет: если его не было, тогда за мячом присматривал другой учитель.

В те годы учителя давали мяч ученикам. Теперь так не делают. Сейчас дети используют мяч, чтобы врезать кому-нибудь по голове. Количество учеников не имело никакого значения, их могло быть и 100 человек, но все было в порядке. Ученики заботились друг о друге, поэтому мальчишкам разрешалось играть в футбол.

Все друзья считали Лео своего рода лидером, его ставили в центр, когда класс фотографировался, и очень любили. Ребята всегда ждали Лео: «пошли, поиграем!» Они восхищались им, потому что он блистал в игре. Он бежал с одной стороны двора на другую, и никто не мог поймать его – он был блохой, игрушкой, он наслаждался сам и доставлял удовольствие другим.

Лео никогда не проказничал, но его глаза без слов говорили вам, что это мальчик, который делает все так, как ему нравится. Я думаю, что это семейная черта… Я всегда хотела спросить его мать, какой он дома, потому что в школе он всегда вел себя очень хорошо, чтобы не потерять шанс играть в футбол. На уроке был тихим, но когда звенел звонок, несся из класса, и все бежали за ним вслед.

На перемене Лео можно было найти в большой комнате с двумя воротами, где было полно ребят, которые отчаянно хотели играть. Перемена становилась чемпионатом по футболу.

Раньше занятия в школе проходили следующим образом: 40 минут урока, перемена 15 минут, урок, перемена, а теперь уроки длятся час с 15-минутным перерывом. Ученики играли во время длинных перемен. Это было похоже на мини-матчи, потому что первый тайм они играли в первую перемену, а второй – во время следующей.

Лео отправлялся играть на четверть часа вместе с другими мальчишками и был как все, неважно, шла игра семь на семь или все против всех, но он получал мяч, и его игра заключалась в том, что он обходил всех на поле. Речь шла не об игре в футбол, а об умении вести мяч.

Я всегда рассказывала, что, когда его мать приходила со всеми его трофеями и останавливалась с гордостью у двери классной комнаты, то он не пускал ее внутрь и не хотел говорить о том, что делал. С самого раннего возраста Лео не хотел демонстрировать эту сторону своей жизни – он играл потому, что это ему нравилось и стало его страстью. Мальчик не собирался никому показывать, что лучше других, потому что это было спрятано в самых дальних уголках души. Он всегда хотел, чтобы к нему относились точно так же, как к любому другому мальчишке, не хотел выделяться. И сейчас он точно такой же, каким был тогда.

Лео – ангел в облике человека. Я часто встречаю его мать в супермаркете неподалеку от дома, потому что она не ходит по городу, громко заявляя всем и каждому: «Я – мать Месси». Она скромно ходит по магазинам, как любая другая женщина, скромно одетая, никакого самомнения и тщеславия. Я знаю матерей других футболистов, некоторые из них цедят сквозь зубы: «Яяяяя мммммать такого-тооооо». Селия – настоящая леди, простая и добрая, как и ее сын. Лео не сообщает всем и каждому: «У меня столько-то миллионов». Нет. Мне кажется, он живет самой простой жизнью, какая только возможна. Лео – такой. Семья – именно там ему сумели привить правила хорошего поведения, поэтому в школе он вел себя очень спокойно, скорее был погружен в себя».

Школа в Лас-Эрае, куда ходил маленький Лео, находилась не слишком далеко от его дома. Как только он оказывался на улице, казалось, что мяч просто приклеивался к его ногам. Он сразу же шел к стене, окружавшей армейские бараки, пересекал поле и попадал на улицу Буэнос-Айрес, как раз в том месте, где она выходит на площадь Хуан Эрнандес. Небольшое здание школы, с решетчатыми окнами, окрашенное белой краской с редкими вкраплениями зеленого, занимает одну сторону довольно неопрятной площади, окруженной деревьями, под которыми расставлены скамейки. Площадь вымощена плитами, между ними пробивается зеленая трава. Это – одна из тех редких школ, в которых дети хорошо себя ведут, в отличие от других школ Росарио, где обычно стоит сильный шум. Самая ценное здесь – не здание, а атмосфера и идеалы. Когда ребенок входит в здание школы, он уже знает, какого поведения от него ждут, ему известны принципы, которые ему следует понять, принять и поддерживать. Он знает о том, как важно оставаться частью местного сообщества, понимает значимость коллективных усилий. Это по-настоящему хорошая государственная школа.

Двор, ведущий к классам, с аркой входа и деревом, растущим в центре, был очень маленьким, чтобы в нем можно было заниматься чеканкой мяча или играть в одни ворота. По этой причине мальчики предпочитали собираться в других местах.

«Сейчас в школе сделали многоцелевую комнату, где проходят школьные собрания, но в те времена, когда здесь учился Лео, ее еще не было: это было небольшое поле – место, где дети могли побегать или поиграть». Об этом рассказывает Диана Торрето, которая учила Лео, когда ему было шесть лет. Ее речь часто эмоционально прерывается, когда она вспоминает о том времени, когда «Блоха» учился в школе. «Мы ходили туда со всеми детьми, и я отлично помню (это до сих пор заставляет меня смеяться), как они бежали за мячом, и ни одному из них не удавалось отобрать его у Лео. Они прибегали ко мне и жаловались: мисс, он не отдает мяч! Они не могли отобрать у Лео мяч!»

«Он был очень счастливым мальчиком, – продолжает мисс Торрето. – Интровертом – да, но счастливым. Он всегда улыбался. У него было много друзей. Он очень нравился своим сверстникам. С ним рядом всегда была его семья – люди, которые постоянно интересовались им, спрашивали о том, что он делал в школе».

Таким образом, было три разных Лео: Лео с мячом, Лео дома и Лео в школе. Тихий и сдержанный мальчик в классной комнате и свободный, готовый бороться за победу – за ее пределами. Диана продолжает рассказ:

– Откуда возникла у членов его семьи, учителей и ровесников эта потребность постоянно защищать этого мальчика?

– Мне кажется, Лео сам вызывал потребность всегда следить за ним и заботиться – именно поэтому у него было столько друзей. Одноклассники очень любили Лео. Когда он демонстрировал свое владение мячом, они восхищались им. Лео излучал лидерство. Не уверена, что он сам осознавал это, но другие ясно видели в нем это качество. Довольно противоречивая ситуация, поскольку в классе он вел себя довольно тихо и был замкнутым. Но куда бы Лео ни шел после школы, его одноклассники немедленно отправлялись за ним. Он организовывал игру и вовлекал в дело своей жизни всех окружающих.

– Это просто невероятно – переход от интровертированности к лидерству…

– Да, он был двумя совершенно разными личностями.

– А если бы Лео не стал профессионалом, кем бы он теперь был?

– Я думаю, что он был бы в кругу своей семьи. Возможно, он создал бы собственную семью (что, кстати, сейчас и сделал) и гордился бы ею. Мы надеемся, что однажды он приведет к нам своего сына Тьяго, чтобы показать ему школу, в которой он учился. Учителя всегда на это надеются. Я всегда очень волнуюсь, когда говорю о нем.

«1993 год, шесть лет, плохо приспосабливается к школе, правилам гигиены, не демонстрирует стремления к учебе, не стремится что-то сделать руками, плохо проявил себя на занятиях музыкой, письмом и точными науками».

«1994 год, переход в класс Моники Домина. Плохо приспосабливается к школе, не проявляет творческого потенциала, не демонстрирует усердия в учебе».

«1995 год, восемь лет, впечатляющее развитие. Очень хорошо по математике. Очень хорошо по сочинению, хорошо по пересказу. Ни одной плохой оценки. Высший балл по физвоспитанию, очень хорошее поведение»

(Цитата из книги Тони Фриероса)

Лео поддерживали и защищали как взрослые, так и дети – ведь он был очень маленьким. Он отлично владел мячом и был хорошим ребенком, сыном и другом. У Лео была очень обаятельная улыбка. Он был сдержанным, погруженным в себя, осмотрительным, иногда осторожным. Никто не вставал у него на пути и не пытался задеть, по крайней мере, не в школе – там все стояли за Лео горой. При такой защите и всесторонней поддержке человеку намного легче стать яркой личностью, тем более футболистом.

Все дети проходят в школе через периоды нелегких испытаний, не имеющих ничего общего с учебой. Агрессивные группировки, жестокость, страх – такое происходит практически с каждым. Когда приходит ваша очередь, хорошо бы выйти из этой ситуации без потерь. Лео хорошо владел мячом, и это притягивало к нему людей, помогло ему стать уважаемым, любимым, нужным, обеспечило защиту. Он был маленьким и понимал это, но остальные ребята на улице игнорировали различие в росте, потому что он производил сильное впечатление на всех, кто играл с ним и наблюдал за его игрой. Лео никогда не запугивали. Драки случались, но за право играть с ним в одной команде, потому что это был вариант победы. В дворовых схватках лучше выигрывать, потому что поражения оставляют неприятный осадок на весь оставшийся день. Порой его даже приглашали поиграть в команды, состоящие из мальчишек старших классов, если оставались свободные места, потому что он был способен помочь победить своей команде. И Лео соглашался, спокойно ведя за собой остальных игроков. Тогда, как и сейчас, он руководил скорее действиями, чем словами.

Но невозможно было все сводить к футболу – учителя не могли попустительствовать этой страсти к мячу и к матчам на детской площадке и позволить ученикам дойти до такого состояния, когда их уже невозможно было заставить понять, что перемена закончилась. Задача учителей заключалась в том, чтобы заставить Лео оторваться от игры. Им ежедневно приходилось буквально оттаскивать его от мяча, рвать невидимую, но почти материальную связь с этим важным предметом.

– Сегодня учителя упоминают имя Лионеля Месси в качестве примера… чего?

Такой вопрос был задан Кристине Кастанейра, новому директору школы в Лас-Эрасе, которая не знала Лео и потому рассматривает такой феномен школы, как Лионель Месси, с определенной отстраненностью и даже с некоторым удивлением.

– Не знаю, не знаю… практически все, кто приходит в эту школу, знают о Лео, о том, что он здесь учился. Это ощущается постоянно. Сегодня я хочу создать уголок Месси, собрав туда все вырезки из газет, где о нем упоминается. Пока ничего подобного в школе нет.

– Будет ли это полезным уроком для учеников, послужит ли примером для подражания?

– Полагаю, что это наш долг, ведь в аргентинской культуре принято создавать мифы и легенды. Вряд ли успех Месси войдет в учебную программу, но было бы хорошо иметь что-то такое, что мы могли бы показать посторонним людям, которые приходят к нам отовсюду. Или ему самому, если он когда-нибудь вернется сюда, – ведь он здесь учился. Я преподаю уже 30 лет и всегда следую школьным методикам. Порой кажется, что я отступаю от установленных правил, но это не имеет особого значения. Не следует быть излишне строгими. Я убеждена, что необходимо создать уголок Месси, который будет служить напоминанием о том, что он учился в нашей школе.

– Лео – публичный человек – представляет собой ряд достоинств, заслуживающих похвалы.

– Конечно, прежде всего, потому что он является человеком, которым можно гордиться. У Месси есть достоинства, которые мне бы хотелось привить другим людям.

– Один мой аргентинский друг, футболист, хочет предложить правительству уговорить Месси произносить раз в месяц что-нибудь вроде: «Чистите зубы» или «Ведите себя в школе хорошо» – и он уверен, что вся страна бросится это выполнять. Не знаю, получилось бы это или нет…

– Да, это могло бы сработать…

Когда бабушка Лео водила его после школы на тренировки в «Грандоли», они пересекали старый квартал. Возможно, в будущем здесь появится бизнес-парк или теперь, когда совет сдал в аренду земли семье Месси, на этом месте раскинутся футбольные поля, где будут тренироваться молодые футболисты, связывающие с Лео свои мечты.

Если не было тренировок, то Лео встречался с приятелями, жившими по соседству, вроде Диего Вальехоса: «Мы часто многое делали вместе, всегда хотелось научиться какому-нибудь новому трюку, что-то попробовать. Мы не особенно хулиганили: порой портили мячом клумбы или использовали калитки домов в качестве футбольных ворот, или играли с пневматическим пистолетом. Если выйти из дома Лео и, повернув налево, спуститься по улице, то через 200 метров вы увидите неогороженную площадку: это аргентинский «Камп Ноу». Именно здесь Лео делал свои первые шаги в футболе. Именно там мы гоняли мяч, бегали и играли в прятки. Это было место наших игр».

Лео использовал железную дверь соседнего магазина семьи Фраготти для игры «в стенку» (короткий пас, затем молниеносный рывок вперед и снова получение мяча), чтобы не дать друзьям отобрать у него мяч. Это было время, когда он был свободен: не существовало явно обозначенных границ времени и пространства за исключением немногочисленных ограничений, установленных школой или родителями.

«Мы разрезали проволоку ограды, окружавшей старый квартал, чтобы иметь возможность играть там снова и снова», – вспоминает еще один сосед Лео, Вальтер Баррера. «Военные прогоняли нас оттуда, но дело в том, что это поле идеально подходило нам для игры в футбол, так как было покрыто замечательной травой, по которой никто не ходил. Играть на нем было невероятно удобно. Иногда военные заставали нас врасплох и тогда запирали в помещении, где у них было что-то вроде клетки. Но ничего страшного не происходило – они заталкивали нас в здание через одну дверь, а затем выпускали через другую, и больше ничего – просто хотели напугать нас».

Лео ходил в начальную школу в Лас-Эрасе, после чего продолжил образование, в возрасте 13 лет перейдя в среднюю школу Хуана Мантовани на Avenida Uriburu, также расположенную достаточно близко от дома, но ушел из нее всего через четыре месяца: свое будущее он видел иначе, к тому же в этой школе рядом с ним не было его задушевного друга – Синтии. Кое-что в жизни Лео начало меняться.

Сейчас Лео стал меценатом школы в Лас-Эрасе: за последнее десятилетие он пожертвовал средства, эквивалентные двухлетнему бюджету. В 2005 году он снова посетил свою школу. У одного из учителей был сын, который играл с Лео в футбол, и преподаватель максимально использовал этот контакт, пригласив Лео на празднование очередной годовщины школы. Лео пришел на праздник. В то время он еще не был настолько известным, как сейчас, но все же его появление стало знаменательным событием. Однажды вечером, два года спустя, он снова вернулся в свою школу, на сей раз, чтобы повидаться со своим кузеном, Бруно Бьянкуччи. Лео пришел, никого не предупредив об этом заранее, он шел, опустив голову, тихо, прячась за спиной матери Бруно, своей тети Марселы. Лео просто умирал от смущения.

Внезапно что-то щелкнуло у него в голове, и он начал общаться с детьми. Он обошел все классы, целовался, раздавал автографы и позволял себя фотографировать. Это были три незабываемых часа, как для учеников, так и для их родителей, яркое событие для школы, в которой, возможно, кроме игр на переменах, не происходит ничего особенно выдающегося.

Мальчик из первого класса, которому было не больше пяти лет, сказал своему другу примерно того же возраста и роста, одетому в такую же школьную форму: «Ущипни меня».

«Кто это?» – спросил Карлес Решак, когда, пообедав и совершив неторопливую прогулку, он появился на трибуне, где несколько тренеров «Барселоны» следили за игрой. Это был риторический вопрос. Мальчик с мячом, как будто прилипшим к его ноге, с великолепной скоростью и мастерским умением обходить противников, вероятно, и был тем самым аргентинцем, которого пробовали в игре против более высоких мальчиков старшего возраста. Мигели и Рифе ответили Карлесу в унисон, не отводя взгляд от поля: «Месси».

– Черт побери, мы должны немедленно заключить с ним контракт!

Карлес хотел заключить контракт с ним немедленно: «Он был здесь в течение пятнадцати дней, и это на четырнадцать больше, чем нужно. Если бы марсианин проходил мимо и посмотрел на него, то и он понял бы, что это – нечто невероятное». Это было 2 октября 2000 года.

На следующий день Хорхе и Лео возвратились в Аргентину. «Не волнуйтесь, мы все уладим, и вы сможете возвратиться, когда начнется сезон. Или еще раньше», – пообещал Карлес. Но не все было так радужно.

Лео был иностранцем, и поэтому не имел права участвовать в национальных соревнованиях.

Лео был маленьким, как игрушечный футболист.

Лео было всего 13 лет.

«Барселона» должна была найти работу его отцу в соответствии с инструкциями ФИФА.

В тот момент в клубе возникли проблемы с основным составом, а это было приоритетным направлением развития «Барселоны».

Клуб должен был предложить Месси лучший контракт, чем обычно получают юниоры.

«Когда он станет суперзвездой – если станет, – нас здесь уже не будет», – сказал один из директоров.

Едва ли кто-то готов рискнуть.

«Вы действительно думаете, что он стоит связанных с ним проблем, Карлес?»

Этот вопрос задал Решаку президент клуба Жоан Гаспар.

Тем временем, несколько недель спустя, в Росарио все еще ждали ответа.

Ждал подросток, который все еще играл за юниорскую команду «Ньюэллса».

Ждал его отец, не уверенный, как правильно поступить с настоящей и будущей работой.

Ждала его семья, не зная, следует им паковать сумки и оставлять привычную жизнь или нет.

Прошел месяц.

Несмотря на то, что было принято решение о том, что столь рано проявившемуся таланту этого мальчика следует позволить расцвести в идеальной атмосфере, часы складывались в дни, дни – в недели, все напряженно следили за временем… и ждали.

Прошел еще месяц. Наступил декабрь.

Они сделали анализ мочи. Разве он им не понравился? Разве они не обещали? В то время электронные письма и факсы не использовались так же часто, как сегодня. Телефон звонил редко.

В результате «Барселона» получила ультиматум: или контракт будет подписан прямо сейчас, или мальчик будет строить свое будущее в другом месте. Привлекательных предложений поступило несколько: от «Милана», «Атлетико Мадрида», «Реал Мадрида» – который всего несколькими месяцами ранее нанес весьма болезненный удар «Барселоне», отхватив у них капитана каталонцев Луиша Фигу.

Решак настаивал в разговоре с каждым ответственным лицом, что стоит заключить с Лео контракт, а все остальные вопросы решать по мере поступления. Карлес искал доводы, способные убедить сомневающихся. «Мы относимся к вопросу очень серьезно», – говорится в сообщении Решака, посланном семье Месси. Но этого было недостаточно.

«Сыграем на пару, Карлес?» Предложение пришло от Хосепа Марии Мингельи, каталонского агента, известного тем, что именно он привел Марадону в «Барселону», человека, близкого к правлению, члена клуба и того, кто взял на себя расходы по приезду Месси на испытания. Эти двое часто встречались в теннисном клубе «Pompeya», которым управлял сам Мингелья, и, как порой случалось, Орасио Гаджиоли из офиса Мингельи, гид Месси во время их визита в город, тоже подписался на игру.

Это было 14 декабря, спустя десять недель после того, как Лео и Хорхе посетили Барселону.

После игры они отправились выпить пива. День клонился к вечеру, мужчины лениво посматривали на корты клуба, и Мингелья начал разговор. «Карлес, мы должны позвонить семье: мы продолжаем говорить им, что все в порядке, но у нас все еще нет ничего конкретного, мы должны подписать контракт или что-то в этом роде». Орасио тоже настаивал: «Карлес, мы зашли достаточно далеко. Вы – технический директор клуба, вы должны подтвердить подписание контракта с Лео сегодня. В противном случае оставьте его, все нормально, вы идете своим путем, а мы – своим, вот так».

Семья Месси не хотела повторения того, что произошло с ними в «Ривере» – обещаний, не стоящих даже той бумаги, на которой они были написаны. Они достигли точки невозврата. «Барселона» вот-вот могла потерять Лео.

Тогда нетерпеливый Карлес, пренебрегая условностями, говорит: «Дайте мне листок бумаги».

– Официант, ручку и бумагу.

У официанта нашлась шариковая ручка, но не было бумаги. Офисы клуба были закрыты.

– Тогда здесь.

Он вынул бумажную салфетку из одного из тех маленьких металлических контейнеров, которые ставят на столики в баре.

– Вот, можете убедиться, что мы серьезно относимся к вопросу.

«В Барселоне 14 декабря 2000 года в присутствии господина Хосепа Марии Мингельи и господина Орасио Гаджиоли Карлес Решак технический директор FCB дает согласие на подписание контракта, независимо от согласия или несогласия других членов клуба, с Лионелем Месси, если оговоренные ранее суммы остаются в силе».

Вот так оно и было. Так, как задумали Мингелья и Орасио, узаконившие подпись на салфетке у нотариуса прежде, чем запереть ее в сейфе. Так, как задумал Решак, один из тех людей, кто способен быстро принимать решения. В футболе и в жизни. Это было джентльменское соглашение между друзьями. Как в былые времена, когда рукопожатие было свято.

Для некоторых эта салфетка – самый важный документ в новейшей истории футбольного клуба «Барселона».

Для других, например, Решака, это просто листок бумаги, не имеющий особого значения, призванный успокоить Хорхе и Лео. Несколько лет спустя это станет наиболее часто повторяемым анекдотом в карьерной истории аргентинца. Решак с тех пор стал известен во всем мире как человек, который заключил контракт с Месси.

Семья Месси никогда не увидела этот листок бумаги.

Но что стала делать «Барселона», достигнув соглашения, подписанного на бумажной салфетке?

«Когда игрок хорош, каждый может сказать: а я говорил, а я сразу понял, мне было совершенно ясно… А когда все идет не так, как надо, никто ни за что не возьмет на себя такую ответственность». Так говорит Карлес Решак, одна из наиболее значимых фигур в клубе, в который он вступил в 12-летнем возрасте и с которым у него был договор в течение более четырех десятилетий: как с игроком, как с помощником Йохана Круиффа, как с тренером и как с правой рукой нескольких президентов клуба. Карлес не может найти ни одного отчета о Лео, написанного собственной рукой, но это его совершенно не беспокоит. «Я не действовал в одиночку, я просто сказал им, насколько он хорош».

Хорхе Месси придает вкладу Решака намного большее значение. Он ни разу не видел Решака в те первые несколько месяцев, но всегда признавал, что если сегодня Лео играет за «Барселону», то тому есть две причины: настойчивость Карлеса и то, что они с Лео предпочли остаться в Барселоне, хотя его дочери пришлось возвратиться в Аргентину, поскольку она не смогла привыкнуть к жизни в Испании.

Хорхе и Карлес теперь хорошо знают друг друга. Они встретились – удивительное совпадение – в финале чемпионата Европы 2011 года на стадионе Уэмбли. Несмотря на то что этот стадион просто огромен, Решак сидел на трибуне прямо позади Хорхе.

«Иногда я смущаюсь, когда слышу разные истории о том, как я обнаружил Месси. Это меня не раздражает, но я думаю, черт возьми, все годы я играл в футбол, а теперь обо мне вспоминают только потому, что именно я обнаружил Месси, тогда как – я неоднократно говорил об этом – Лео сам показал себя». Хорхе смеялся, слушая Карлеса, когда он раз за разом повторял: «Какой храбрый мальчик, и вы – очень смелый человек, но мальчик! Мальчик!»

«Крутые мужики! Триумф Месси принадлежит только ему одному», – настаивает Решак.

Но прежде чем отпраздновать успех, надо было дорого за него заплатить. В декабре 2000 года, в то время, когда Хорхе и Решак еще не были знакомы друг с другом, в доме Месси зазвонил телефон. «Карлес подписал бумагу», – сказали Хорхе. Салфетки оказалось достаточно, чтобы успокоить семейство Месси, несмотря на то, что они были немного удивлены, услышав, что именно использовалось для достижения договоренности, тем более клубом, который всегда хвастался своей ясной политикой в отношении юниорского футбола и четкой организацией. По правде говоря, «Барселона» вступала на совершенно неизведанные территории. Теперь пришло время придать договоренностям форму соглашения, со всеми показателями, обещаниями и не одним неприятным сюрпризом.

В январе «Ньюэллс» хотел зарегистрировать Лео в аргентинской федерации, потому что, и это очень важно, «Блоха» еще не был зарегистрирован в клубе Росарио. Аргентинские клубы не требуют эту лицензию, пока футболист не достиг возраста 13 или 14 лет. Если бы «NOB» сделал этот шаг, проблема с переходом усложнилась бы: клуб Росарио мог настаивать на плате за передачу игрока. Поэтому необходимо было срочное подтверждение соглашения.

«Барселона» должна была согласиться с требованиями Месси, которые принял Решак: дом для семьи, переезд, затраты на лечение и работа для Хорхе Месси, частично потому, что ему пришлось бы уволиться с фабрики Acindar, и частично выполнить требования ФИФА, которая запрещает передачу иностранных игроков моложе 18, если их не сопровождают родители.

Лео не собирался жить в Ла-Мазии, где базировалась молодежь, приехавшая из других городов Испании и где была создана система поддержки переехавших. Это было редким, неслыханным требованием. «С первого момента родители Лео – и я могу это понять – хотели жить вместе с ним и заботиться о своем сыне. Не было ни одного другого игрока, который сказал бы: я приеду со всей своей семьей и намерен расположиться в Барселоне», – говорит Жоан Гаспар, президент клуба, который дал заключительную отмашку на подписание контракта, хотя никто не давал ему никаких гарантий. Это – всего лишь одна из многих маленьких драм, которые существуют в мире футбола: из-за имиджа вице-президента в течение 22 лет и президента без какого-либо титула, удерживаемого в течение двух с половиной лет, во время которых футбольный клуб «Барселона» перенес серьезный кризис, к нему относились без должного уважения.

В первой команде непопулярный Луи ван Гал объявлял врагом любого, кто позволял себе сомневаться в нем. Голландец, который никогда не знал, как объяснить свои проекты, был тем не менее ключевой фигурой и продвигался в клубе, действуя за закрытыми дверями и смело внедряя свои методы, делая ставку на Академию и проявляя настойчивость в позиционной игре, которая оказалась столь полезной многим тренерам, пришедшим вслед за ним. Многие не любили Луи, и он не всегда заключал наиболее правильные контракты: в его планы так и не вписались Хуан Роман Рикельме, Хавьер Савиола и многие другие.

Это было бурное время в истории ФК «Барселона» – эпоха, названная Хорхе Вальдано периодом «исторической безотлагательности возвращения к лучшим временам». «Реал Мадрид» выигрывал все игры, заключив летом 2000 года контракт с Луишем Фигу, звездой «Барселоны». «Я привел в клуб множество игроков, которые не принесли ему успеха: Джованни, Рошембак. Когда игрок терпит неудачу, это ошибка президента клуба, даже при условии, что президент не сам выбирает контракты на подпись, а просто следует советам тренеров. Когда контракт не срабатывает, тренеры исчезают», – рассказывает Гаспар.

Информация, полученная о Лео, была совершенно ясной: «Превосходная способность к дриблингу, невероятная скорость с мячом в ногах, низкий центр тяжести, который обеспечивает ему отличное равновесие при движении, мастерство, активность, большая сила для своего возраста, хорошая способность к восстановлению – может сделать за игру восемь-десять спринтов. Мальчику нравится раз за разом пытаться забить гол, отличный бомбардир, умен, обладает быстрым мышлением, иногда несколько излишне жадный до игры, хотя в его случае это – достоинство вследствие его прямоты, отличной интуиции и универсальности игры в любой атакующей позиции. Есть лишь один недостаток – маленький рост, но ребенок проходит лечение соматотропином».

Еще один расход для «Барселоны» – лечение. «Мальчик – не дешевый», – сказал президент клуба Хоакину Рифе, директору юниорской футбольной Академии.

Бюджет Академии в то время составлял приблизительно 13 миллионов евро в год, что было довольно скупо. Каждой возрастной группе выделяли свою долю, а на Месси нужно было отдать значительную часть бюджета. Это было одной из главных причин горячих перепалок, громких споров и тихих интриг, происходивших до и после истории с бумажной салфеткой. «К чему столько встреч?» – спросил Рифе. Решак поддержал его. Вероятно потому, что эти встречи были призваны затормозить принятие решения. Хорхе Месси сказал Рифе: «Мой сын будет великим футболистом «Барсы», поэтому все затраты окупятся».

На тех встречах, где присутствовали тренеры и правление, президент настаивал на том, что не намерен даже думать о 13-летнем мальчике. Ему лучше подписать контракты с двумя-тремя игроками, чтобы разбить «Реал Мадрид». Скорее всего, никто и предположить не мог, что всего три года спустя Лео будет дебютировать в первой лиге. «Если вы заключите с ним контракт, то это станет отличным заделом на будущее», – убеждал всех Решак. Это был сильный аргумент, который обычно способен произвести впечатление и прельщает большинство директоров.

Гаспар, однако, объясняет все иначе. «Карлес был достаточно близок ко мне, президенту, он был человеком, которому я доверял, потому что прекрасно разбирался в футболе и игроках. Мы встретились в клубе в моем офисе, как делали это достаточно часто. Мы говорили не только о Месси, мы обсуждали много разных вопросов, и в какой-то момент Карлес сказал мне, что Лео – исключительный игрок, которого мы не можем себе позволить упустить.

– Все очень просто: если считаешь нужным – действуй.

– Согласны ли вы на особые договоренности в отношении него?

– Месси действительно что-то необычное?

– Да.

– Ну, тогда действуй».

Некоторые тренеры отговаривали президента от подписания контракта, но в основном его не хотели брать определенные члены правления. Директор юниорской системы, Жоан Лакуэва, был, возможно, единственным в правлении, кто активно поддерживал подписание контракта. Он доверял Решаку, поэтому начал создавать для Лео то, что Карлес описывал как «костюм по меркам» – своего рода юридическую поддержку той «договорной салфетки».

По возвращении из Барселоны Лео играл за десятую команду «Ньюэллса» (другое наименование команды юниоров в возрасте между 12 и 13 годами) под руководством Адриана Кориа, который теперь работает вместе с Тата Мартино, аналитиком матчей в «Барселоне». Он выиграл матч «Открытие» десятого подразделения и стал ведущим бомбардиром команды.

Большинство из тех, кто окружал «Блоху», даже не представляли себе, что произойдет дальше, хотя некоторые догадывались, что что-то затевается. Бизнесмен Росарио Нестор Касаль вспоминает день, когда он обедал с Хорхе Месси, и отец Лео сказал ему, что после большой демонстрации, выполненной его сыном, к нему обратился представитель «Барселоны» для разговора. В тот день Хорхе держал в руке визитную карточку этого человека.

Немного позднее отец сказал своему сыну: «Эй! Ты не поверишь! Ты отправишься в то же путешествие, что и Марадона! Представь, что ты едешь в «Барселону», а позднее возвращаешься и заканчиваешь свою карьеру в «Ньюэллсе!» Мечта была близка, как никогда.

Кике Домингес:

В октябре 2000 года я ждал, когда придут ребята, и увидел приближающегося Хорхе Месси, который всегда стоял особняком. Я поприветствовал его, и прекрасно помню то, что он ответил и как я был удивлен после следующего: «Можете наслаждаться последние два месяца, потому что потом я забираю Лео». «Куда? Вы никуда его не заберете!» – заявил я. «Нет, забираю», – повторил он. «В любом случае, – пошутил я, – пока вы не переводите Лео в Росарио Сентраль (потому что это действительно было бы предательством), все отлично». Когда тренировка закончилась, я разыскал Хорхе, чтобы разузнать о его планах, но он уже уехал. В следующую субботу мы играли вдали от своего стадиона. Я увидел Хорхе и остановил его: «Что это вы говорили мне на днях о Лео?» – «Да, – ответил Хорхе, – это правда. В течение последних двух лет мы оплачивали лечение сына при помощи медицинской страховки, которую я имею в Acindar и с помощью Ассоциации супервизоров металлообрабатывающей промышленности, но у меня больше нет медицинской страховки, и они прекратили платить по счетам, а я не могу позволить себе лечение сына». «Вы поэтому забираете Лео?» И Хорхе сказал мне: «Нет, не только поэтому, я пошел поговорить с Пупо (техническим директором юниоров в «Ньюэллсе»), и он сказал мне, что лечение Лео в бюджете клуба не предусмотрено». «Пупо сказал это? – спросил я. – И что вы ответили?» – «Ну, раз так, то я заберу Лео, что бы вы ни решили».

Иногда решения по определенным вопросам принимаются по причинам, которые не кажутся очевидными, но, тем не менее, важны. В Росарио говорили, что Пупо и Хорхе никогда не ладили. Все началось с Родриго, старшего брата Лео, который упустил шанс играть в одной из команд, которую набирала аргентинская федерация. Клуб допустил ошибку. Спортсмен был передан в «Central Córdoba» вопреки своему желанию и перестал играть за свой любимый «Ньюэллс». Разрушены две мечты. Почему Пупо был столь неблагосклонным к семье Месси? Возможно, он не желал давить на Лео, чтобы тот остался? Иногда ответственные сотрудники считают, что они знают больше, чем кто-либо. Но это не всегда так. Некоторым людям не нравится, когда им говорят, что они должны делать. Возможно, именно это стало причиной, но достоверно этого не знает никто.

«Ньюэллс» послал Родриго в клуб, находящийся у черта на рогах, с совершенно иным тренировочным режимом, – говорит сегодня Домингес. – У меня создалось впечатление, что Пупо, отказав Хорхе в лечении Лео, делал это по личной инициативе. Когда в «Ньюэллсе» узнали о том, что он сказал, что в бюджете отсутствуют деньги, они не могли поверить в случившееся: Идиот! Сумасшедший! – говорили все».

Хорхе провел шесть месяцев, взвешивая все варианты, стоит ли резко менять всю жизнь, и переговорил с каждым членом своей семьи. Однажды все они сидели вокруг обеденного стола. Родриго было 20 лет, Матиасу – 18, Лео – 13. Марии Соль было пять лет. Он стремился получить общее одобрение, прежде чем дать ответ «Барселоне». Оставался еще вариант Италии, но Испания вызывала меньше сомнений и была более привлекательной, к тому же, как только Лео получил известие от «Барсы», он уже не мог думать ни об одном другом клубе. Хорхе спросил каждого, одного за другим, включая маленькую девочку. Было многое, что следовало обсудить, не только будущее Лео.

Дело было не только в том, что у Лео хватало таланта, чтобы одержать победу с поддержкой учреждения, которое предложило самые серьезные гарантии и наилучшую финансовую поддержку. Следовало учитывать и многое другое: семья Месси хотела, чтобы Родриго продолжил играть в футбол. В это время «Central Córdoba» боролся за переход в первый дивизион, и Хорхе полагал, что Родриго достаточно способный, чтобы зарабатывать себе футболом в Испании. Кроме того, Матиас и Мария Соль росли бы в более стабильной стране и получили бы иные возможности, чем в собственной. Они говорили о ПЕРЕЕЗДЕ В ЕВРОПУ с большой буквы, о том, что многие хотели бы сделать на их месте, но не имели такой возможности.

В то время Лео сказал Родриго, что хотел бы завоевать «Золотой мяч». «Без этой безумной готовности дать Лео все, его великий высший талант терял смысл», – говорит сегодня его брат. Никто в семье не хотел препятствовать его успеху.

Да или нет?

Да, они готовы в путь. Да. Все поедут в Барселону. Да.

В этот момент из Барселоны прибыло окончательное соглашение.

8 января 2001 года был сделан решающий шаг. На обеде в каталонской столице, где присутствовали Жоан Лакуэва и Рифе, клуб завершил обсуждение деталей контракта: игрок получал 100 миллионов песет в год (600 000 евро), а также получал платежи за «права на лицо» – еще одно новое понятие для контрактов с юниорами. Кроме того, они платили деньги семье Месси, чтобы те могли арендовать квартиру, и около семи миллионов песет (42 000 евро) ежегодной заработной платы Хорхе – он собирался работать в Barna Porters – компании, принадлежавшей «Барселоне» и поставлявшей клубу сотрудников службы безопасности.

Как только Месси подпишет контракт, клуб начнет оплачивать лечение гормонами, которое, как было подсчитано, увеличит его рост до 1 метра 67 сантиметров (Лео вырос до 1 метра 69 сантиметров).

Семь дней спустя Карлес Решак написал официальное письмо, заверенное печатью клуба и адресованное Хорхе Месси, – обязательство соблюдать все, что было согласовано с его представителями в Барселоне. Спустя три дня Жоан Лакуэва послал еще одно письмо, подтверждающее финансовое соглашение.

После получения обоюдных согласий со стороны Барселоны и со стороны семьи Месси уже ничто не могло остановить подписание контракта. Конечно, Росарио остается в прошлом. Но оставалось сделать еще одно дело.

Хорхе и его друг прошли пешком 75 километров, чтобы вознести благодарность за завершение переговоров в храме Св. Николая Чудотворца. Они выехали в пять утра, им понадобилось 14 часов, чтобы совершить это паломничество. На последних 800 метрах к ним присоединился Лео, босиком. Домой они возвратились на машине. С большой бутылкой воды. Полумертвые от жары и напряжения.

15 февраля 2001 года, после нескольких недель подготовки и напряжения, после суеты с получением паспортов, разрешений на поездку и сбора чемоданов, семейство Месси начало свой переезд в Барселону.

«Лео исчез из «Ньюэллса» в конце чемпионата, – вспоминает Кике Домингес. – Эрнесто Бока, один из тренеров, позвонил мне и спросил о Лео, но я не знал, где он. Никто ничего не знал, клянусь, никто ничего не знал! Я сказал ему, что меня попросили спросить о Лео, но я не имею ни малейшего представления, что с ним произошло. А он ответил, что Лео больше нет в Росарио, потому что он разговаривал с членами его семьи и друзьями, и никто не знает, где они. Дома их нет. Проходит четыре, пять месяцев, и Эрнесто звонит мне снова: угадай, где Лео? В Барселоне! Я автоматически подумал о Барселоне в Эквадоре – самом близком городе с таким названием, потому что и представить себе не мог, что Месси поехал в Европу. Для нас другой континент все еще остается далеким царством «за тридевять земель», но Эрнесто объяснил мне, что речь идет об испанской Барселоне.

– Серьезно? А что он там делает?

– Играет за ФК «Барселона», который намерен оплатить его лечение.

– Эй, да это замечательно!

Мне стало намного лучше. Это меня очень обрадовало. Во-первых, мы узнали, где Лео, а во-вторых, успокоились, потому что мальчик попал в то место, где футболиста не просто используют, а будут всячески поддерживать. «Барселона» бесконечно далека от нас, это клуб, который дает вам все: оплачивает лечение и защищает. Нам сказали, что они также дали работу Хорхе, то есть, скорее всего, сказали ему: «Хорошо, обсудим позже, пойдете вы фактически на работу или нет». Обе стороны посадили и полили дерево, и теперь начинают пожинать плоды. Слава Богу, что Лео оказался там, где оказался.

Насколько я могу судить, – настаивает Кике Домингес – президент «Ньюэллса» должен был сказать следующее: «Как? Лео Месси играл за наш клуб? Давайте пойдем и спросим Пупо. Пупо! Это были вы? Да? Тогда вон отсюда! Как вы могли позволить такому игроку уйти! Не может быть, чтобы Пупо его не видел, он обычно наблюдал за тренировками!» Он был техническим директором юниорской группы и всегда решал, кто и что будет делать. У президента было достаточно проблем с первым дивизионом, и я уверен, что он ничего не знал о Лео».

Многие в Росарио повторяют, что президент «Ньюэллса» Эдуардо Лопес не сделал ничего, чтобы предотвратить отъезд Лионеля. «Никаких проблем, Месси может уезжать. У нас есть игрок лучше: Густаво Родас». Родас дебютировал в 16 лет, играя под номером 10 в национальной сборной, и стал чемпионом южноамериканского турнира детей «до 17 лет» в Боливии. Затем он снова был призван в сборную Аргентины, но не присоединился к ним. Родас не смог обосноваться в «NOB» и попытал счастья в «Tiro Federer», «El Porvenir», «Cúcuta» (очень скромных полулюбительских клубах), переехал в Перу, где играл за «Болоньези» и «Леон де Хуануко», а сегодня никто не знает, где он теперь. Возможно, Родас заполнил пустоту, оставленную Лео, с точки зрения таланта, но с каких это пор слишком большой талант стал проблемой?

Эдуардо ван дер Коой, журналист, написавший совместно с Рафаэлем Бьелсой, братом известного тренера Марсело, книгу «Сто лет жизни в красном и черном», идет еще дальше в объяснениях причин отъезда Месси: «Лео покинул «Ньюэллс», потому что мафия, управляющая клубом в то время, не поверила, что по-настоящему великое и блестящее могло уместиться в таком маленьком теле. Он уехал, потому что все бросили его в тот момент, когда тело мальчика нуждалось как в духовной, так и материальной помощи. Но «Ньюэллс» все еще считает Лео своим, а тот, в свою очередь, чувствует, что это – его клуб. О, он еще может вернуться, пусть даже тогда, когда его волосы станут совсем седыми».

«Ньюэллс» – клуб с историей, традиционно подпитывающийся своими юниорскими командами, которыми заслуженно гордятся. Но они еще и экспортеры – это клуб, который продает игроков своей Академии, о которых столько заботились. В 1988 году «NOB» стал чемпионом, воспитав каждого игрока, который начал этот сезон, каждую замену и всех тренеров – это был единственный главный момент в истории аргентинского футбола. «Именно с этого времени начался четырнадцатилетний процесс разрушения – заработал личный проект, который опирался на помощь судебной власти и другие социальные элементы, позволившие одному человеку разрушать клуб», – так один известный, но анонимный житель Росарио обращается к Эдуардо Лопесу, тогдашнему президенту «Ньюэллса». Этот же человек – глава синдикатов азартных игр в Росарио, владелец казино и других фирм, некоторые из которых привлекли особое внимание полиции. Многие обвиняют Серхио Альмирона, бывшего представителя левого крыла «Ньюэллса», победителя чемпионата мира 1986 года, бывшего в то время спортивным директором. Когда Хорхе Месси обращался к нему за помощью, он или не брал трубку, или встреча отменялась в самую последнюю минуту, или давал 40 песо на лечение, которое стоило в двадцать пять раз больше. Это был еще один член аргентинского клуба, который никогда не поддерживал Лео.

Президентские выборы 2008 года позволили сменить тех, кто стоял у руля клуба. Лопес оставался дважды, победил один раз и проиграл четырнадцать лет спустя. В промежутке он принял меры, чтобы выборы были приостановлены, оспаривая список кандидатов или обращаясь в министерство юстиции, чтобы не допустить голосования. С 2008 года клуб попытался возвратиться к тому, как он действовал в прежние времена: в 2013 году «Ньюэллс» снова стал чемпионом под руководством Тата Мартино, незадолго до того, как тот перешел в «Барселону».

Когда Селия, мать Лео, объявила в 2010 году: «Я говорю за себя, а не за моего мужа: для меня не существует «Ньюэллса», она имела в виду старый «Ньюэллс». Нынешнее правление очень симпатизирует Хорхе и Лео, настолько, что семья Месси даже вложила деньги в новую гимназию для Спортивного Города и во многие другие проекты. Некоторые даже рассматривают кандидатуру Хорхе в качестве директора клуба и видят Лео в красно-черной футболке. Когда-нибудь.

Как объявил Райт Томпсон, отъезд Лео оставил на сердце многих глубокие шрамы. «В течение многих лет Эрнесто Веккьо негодовал на своего бывшего игрока. Что-то произошло здесь, в этой школе, в чем Веккьо сыграл свою роль. Многие люди участвовали в этом. Должна быть какая-то благодарность. Вместо этого они стали известны как близорукие дураки, которые позволили легенде уйти. Официальный представитель команды прежнего «Ньюэллса», отвечающий за покупку соматотропина для Месси, все еще носится с квитанциями, которые очень похожи на подделки, пытаясь доказать, что он не принимал самое дурацкое решение в истории профессионального спорта».

А Лео? Когда в 2009 году его спросили, что он чувствовал в отношении «Ньюэллса», он принял решение быть дипломатичным. «Сердиться? – нет, потому что я не испытываю этого чувства. Я очень люблю этот клуб. Я пришел на его поле маленьким мальчиком и мечтал о том, чтобы однажды оказаться там».

Вот так. В Росарио Лео был окружен людьми, которые ценили его, защищали, поддерживали и помогли ему вырасти. Все они хотели увидеть, как он преуспеет. «Когда мы узнали, что клуб не собирался оплачивать его лечение, нам было очень грустно», – вспоминает Синтия Ареллано. «Когда соседские мальчишки прощались с ним, я тоже была там. Он обнимал меня и говорил: не плачь, не плачь».

Люди, которые хорошо знали Лео, хотели его проводить. Месси уезжали, чтобы никогда не возвращаться. «Мы остаемся здесь, – говорили его друзья и родственники. – Вы очень храбрые. Удачи вам!»

«Мы покидали Лас-Эрас, и все наши друзья вышли, чтобы сказать нам слова прощания», – рассказывал Лео Кристине Куберо для каталонской газеты El Mundo Deportivo в 2005 году. – Они все вышли на улицу. Уезжала вся наша семья: мои родители Хорхе и Селия, мои братья – Родриго, Матиас, и моя младшая сестра – Мария Соль, которой тогда было пять лет. В тот день нам было так грустно, что мы с Матиасом сильно плакали. Это была очень мрачная поездка; мы скучали по нашим родным, моим дядям, по всем».

Сегодня, больше десятилетия спустя, он вспоминает ту поездку так, как будто это был сон, но в то время это было ужасной действительностью – они ехали на другую сторону планеты, и, казалось, он слышал звук, с которым корни его семьи вырывались из родной земли. Это происходит при каждом отъезде «навсегда» и создает сильное «эхо в сердце».

«Он уехал, и пару дней мы ничего не знали о нем», – вспоминает Джерардо Григини. – Возможно, знали его соседи. Он очень замкнутый человек, не из тех, кто, узнав о чем-то, должен пойти и рассказать всем. Вероятно, отец и мать приказали ему ничего никому не говорить. К тому же он ездил на испытания в «Ривер Плейт» и пробыл там в течение недели, а потом съездил в Барселону. Мы ничего не знали ни о «Ривере», ни об испытании в «Барселоне» – это выяснилось, когда Лео уже был в Испании».

«Я пришел поздравить его в отель, когда он приехал с национальной сборной в Росарио, чтобы сыграть с Бразилией, но он не смог спуститься в вестибюль», – вспоминает Веккьо. Спустились его родители, и я довольно долго разговаривал с ними. Единственное, что я сделал – это передал привет Лео, который когда-то был в моей группе. Он увидел меня и улыбнулся… Я помню этот момент».

Анхель Руани, отец Лули – друга Лео, вспоминает следующее: «Последний раз, когда я видел Месси, было на Рождество 2005 года: Лео с моим сыном и несколькими друзьями пришли домой приблизительно в пять утра. Они разбудили меня, чтобы пожелать мне «Счастливого Нового года!» Очень сердечно, не правда ли?»

«Я не видел его некоторое время, потом мы встретились на Кубке Америки в Венесуэле в 2007 году. Он подошел, чтобы поприветствовать меня. Это было очень приятно – он остался тем же самым ребенком, которого я знал в девятой и десятой командах. Он подошел и обнял меня… Вы должны помнить это: он тот же самый человек, которого я знал, когда он был совсем маленьким мальчишкой». Это воспоминание Адриана Кориа, который, будучи помощником Мартино в парагвайской национальной команде на чемпионате мира 2010 года в Южной Африке, увидел Лео снова после той яркой встречи. Кориа шел на учебное поле в тот момент, когда аргентинская сборная покидала его. Лео издали заметил его, снял свою футболку и отдал ее ему. Адриан повесил ее у себя в кабинете в Росарио.

Мальчик Леандро Хименес, который проходил испытание вместе с Лео в «Ривере», больше никогда лично его не видел после того, как тот уехал из Аргентины. И даже не разговаривал с ним. «Отправляясь в Барселону, он дал мне свой номер телефона, но я никогда не звонил ему. Не знаю почему. Перед последним чемпионатом мира я оставил ему сообщение на Facebook. Я написал, что Лео является источником гордости для всех аргентинцев. Он был благодарен за все полученные им сообщения. Но я также получил от него лайк», – улыбается Леандро. Сегодня Хименесу 24 года, он живет в Буэнос-Айресе и работает во внешнеторговой компании. Он больше не хочет играть в футбол, кроме как с друзьями по субботам. Он закончил свою футбольную карьеру, разочаровавшись в профессиональном спорте.

Григини, который провел шесть лет в Италии, пошел посмотреть матч «Интер» – «Барселона», но не стал просить у Лео билет или футболку. Несколько ранее он видел его в аэропорту, когда тот еще не был широко известен. «В то время мы держались на определенной дистанции друг от друга и не общались постоянно, Лео по-прежнему был очень застенчивым парнем. Думаю, он ответил бы: «да… нет… все нормально… знаешь, Барселона…» Я говорю о том времени, когда ему было всего 16 лет и Лео только начал играть. Что до меня, то мы должны были бы говорить целый день или хотя бы провести несколько часов вместе, чтобы что-то щелкнуло снова и мы могли вернуться к воспоминаниям типа «а помнишь, когда…» и всяким историям. Но вначале, если вы не видели его какое-то время, он был бы замкнут, отдален. Конечно, для меня он – кумир. Мне неинтересна футболка, меня бы устроил совместный обед или прогулка».

«В июне 2005 года я приехал в Англию, в Эвертон, – продолжает Григини. – Но там у меня начались неудачи: я попал в очень неприятную автокатастрофу – столкнулись два грузовика. Я сломал только малую берцовую кость, но мой друг, игрок Хулио Гонсалес, который путешествовал со мной, чуть не погиб. У него были множественные переломы, ему ампутировали левую руку. Несколько позже он все же вернулся к игре – круто! Позже у меня трижды был разрыв крестообразных связок – три раза подряд – и я выпал из игры на три с половиной года. У меня все сложилось хорошо, но судьба и жизнь следят за вами, и если они говорят, что футбол не для вас, тогда вам стоит пойти по жизни в другом направлении».

Диего Ровира: «Я должен был все рассказать родителям, что и сделал – после ужина. По сути это не была такая уже большая новость – я просто подтвердил то, что они все время предполагали. «Мама, папа, я бросаю футбол». Это было в марте 2011 года. Они поддержали меня, обеспечили деньгами. Мой папа произнес нечто вполне очевидное: это позор, сынок. Это действительно так и было. Он знал, как тяжко я пытался пробиться, он наблюдал за мной в сотнях игр, с Лео, в «Ньюэллсе»… меня все еще называют номером 9, который играл с Лео».

Очень трудно сделать карьеру в футболе.

И последнее воспоминание о прощании, на сей раз от Кике Домингеса: «Мы только что отыграли квалификационный турнир для чемпионата мира 2014 года, Аргентина – Уругвай в Мендосе и Чили – Аргентина в Чили. Позвали моего старшего сына Себастьяна, Макси Родригеса (Чудовище) и Лео. Трое в одной команде! И теперь они были намерены встретиться. Макси пришлось оставить команду из-за травмы и вернуться в Росарио, и Себастьян сказал мне: «Чудовище» возвращается и хочет встретиться, потому что кое-что для тебя приготовил. Я не знаю, что это, но он предупредил, что у него для тебя есть подарок». Прошло больше 20 лет с тех пор, как я в последний раз тренировал «Чудовище», и 13 – с тех пор, как я тренировал Лео. Макси принес мне футболку, подписанную ими обоими. Некоторые люди говорят мне: «Какие они неблагодарные, вы никогда не получаете никаких весточек от них». Нет, когда все идет от души, это происходит совершенно естественно. В тот день они подумали, что будет здорово послать мне футболку. Я очень благодарен им».

«Я знаю, что в каждой игре, которую играет Лео, есть капля и моего пота, – говорит Домингес – я чувствую, что имею некоторое отношение к жизни Лео, но ничего не прошу взамен и не звоню ему, я не нуждаюсь в этом. Однажды я видел Лео на телевидении в программе в его честь и сказал ему «привет». Но если Лео закроет глаза, когда вы спросите его, помнит ли он людей, которые принимали участие в его жизни… барабанный бой… и Кике Домингес будет упомянут среди названных имен, кратко, мимоходом… то для меня это намного ценнее, чем какая-либо футболка.

«Нет, я больше не тренер».

Реален ли тот Лео Месси, о котором говорят Домингес, Григини или Ровира? Или они видят Лео таким, каким хотели бы его видеть? С этим аргентинским восхищением в отношении того, кого они почитают как Мессию, становится трудным отделить образ от действительности, особенно когда страна все еще страдает от неразберихи и смятения. Когда в стране кризис, потребность в героях увеличивается.

Эта стадия жизни Лео подходила к концу, но она никогда полностью не закончилась для тех, кто находился рядом. Он остался с ними – в их памяти и сердце.

Между прочим, Хорхе так никогда и не забрал свою последнюю зарплату из Acindar.