Не в фокусе
Здравствуй, маленькая судьба. Ты не винтик в большой машине и не песчинка, несомая течением. Ты просто существо. Возможно, чей-то хозяин. Возможно, чей-то раб. Мой раб.
– Ваши деньги, – послушно произнёс банкир, протягивая Юрию тяжёлую сумку. Они стояли в тени невысокого деревца напротив здания банка.
– Молодец, – принял сумку Юрий. – Теперь слушай внимательно. Ты всё забудешь. Меня нет и никогда не было. Понял? Хорошо. Повернись. Иди.
И тот пошёл. Ха, это даже слишком просто. В кармане, согревая пальцы, лежала квадратная фотокарточка…
Трудно сказать, правда это или нет. Может, это придумали «умные» европейцы, чтобы доказать самим себе собственное превосходство над дикарями. Как мы придумываем анекдоты про чукчей. Но не суть. Говорят, есть ещё такие народы, наивно считающие, что фотография отнимает у человека его душу. Глупо ведь, правда?
Может быть. Может.
Юрий навёл полароид на шедшую мимо по улице миловидную женщину в непристойно короткой юбочке и обтягивающей блузке и нажал на спусковую кнопку. Фотик щёлкнул, механически загудел, и из щели быстро выполз чёрный квадратик фотографии.
– Понравилась? – с усмешкой спросила женщина, заметив его манипуляции и остановившись напротив.
– Понравилась, – не стал отрицать Юрий. Он нетерпеливо потряс снимок, надеясь поскорее проявить изображение.
Ну же, давай, давай. Женщина словно ждала от мужчины каких-нибудь слов, но тот просто молча разглядывал её стройное тело, длинные ноги на высоких каблуках, теребимые ветром светлые волосы, замакияженное лицо, тонкие пальцы на ремешке дорогой сумки.
Чёрный квадрат обретал прозрачность. Маленькое оконце в мир двойников. Новое вместилище чужой души. На фотографии постепенно очерчивался образ случайной незнакомки.
Юрий погладил изображение большим пальцем и почувствовал идущее от снимка тепло. Фотка словно бы напряглась, стала упруго-живой, потяжелела. Мужчина поднял глаза и встретился с остекленевшим взглядом женщины.
– Ты пойдёшь со мной, – сказал он и увидел промелькнувшую по её лицу тень паники. Но женщина покорно шагнула ближе, против воли взяв мужчину за руку и готовая идти за ним хоть на край света.
Слишком просто? Слишком. Но так и появляются рабы.
Рабы на час. А больше и не нужно.
Наверное, это очень неприятное чувство, когда кто-то роется в твоей памяти, перетряхивает нематериальное содержимое мозга, беззастенчиво рассматривает воспоминания – плохие и хорошие. И давит непререкаемой волей, заставляя делать то, что и в голову прийти не могло.
Юрий видел эту внутреннюю борьбу и неослабевающий ужас в глазах незнакомки всё то время, пока беззастенчиво владел ею. Она удовлетворяла все его желания и прихоти, не в силах что-либо изменить и как-либо помешать происходящему. Если бы это было в первый раз, Юрий бы вряд ли смог удовлетвориться чем-то, полученным против чужой воли. Но этот раз был не первым. И не последним, конечно.
Громкие стоны раздавались в квартире. В её квартире. Женщина жила одна, об этом Юрий узнал из её же собственных мыслей. Сама отрыла дверь, впустила его. Разделась, легла, приглашающе раздвинула стройные ножки.
Не кукла – скорее, пойманная в клетку птичка. Средство бесплатной услады.
Никто не придёт и не поможет. Нет, пожалуй, это должно длиться больше часа. Юрий никак не мог насытиться. Ему хотелось большего.
– Ты хороша, – шептал он в изнеможении, заставляя свою пленницу двигаться быстрее. Волосы женщины разметались по подушке. Её стоны становились всё искренней, желание пробивалось из глубины её существа, инстинкт захлёстывал с головой, вытесняя страх и остатки сознания. Теперь это просто самка, потерявшая над собой контроль.
Юрий улыбнулся.
– Ты хороша…
Когда через два часа он, надевая рубашку, оглянулся на неподвижно лежавшее в кровати тело, им овладела досада, что всё уже закончилось. Этот вечер был, несомненно, прекрасен. Но всему приходит конец, и пора уходить.
Прощай, маленькая судьба, – подумал мужчина, закрывая за собой дверь чужой квартиры.
«Понравилась»…
Просторный кабинет в стеклянной высотке. Кожаные кресла, дубовый стол. Всё как надо. Пятеро немолодых мужчин в деловых костюмах неторопливо обсуждали свои тёмные, ставшие привычными дела. В середине стола алела початая бутылка броско-дорогого коньячка.
Один человек вдруг поднялся и негромко сказал в пространство:
– Здравствуйте, господа. Нехорошо не платить по счетам. Верно?
В ответ тишина и раздражённо-недоумённые взгляды. И правда, чего это он вдруг?..
– Сергей Николаевич, – поднявшийся повернулся в сторону человека, восседавшего во главе стола. – Вас это в первую очередь касается.
– Валера, сядь-ка давай и закуси чем-нибудь. Не раздражай, – попросил Сергей Николаевич, списав всё на возраст коньяка.
– Я не Валера, идиот. Я Юрий.
– Какой ещё Юрий? – не понял Сергей Николаевич, но вдруг узнал улыбку, застывшую на лице Валеры. Явно чужую улыбку. Он нервно выдохнул. – Твою мать…
– Вот именно, друг мой. И раз уж ты не берёшь трубку, придётся нам поговорить, так сказать, через посредника.
– Долбаный экстрасенс! Как ты это делаешь?!
– Я могу не только убивать по фотографии. Не только, Серёжа. Но давай не будем отвлекаться. Где мои деньги? Клиент мёртв, дело сделано. Пора и платить.
– Клиент сдох сам по себе, от сердечного приступа. Ты-то тут при чём?
– Да-да. Со стороны так и выглядело. Смотри. – Валера перевёл взгляд на мужика, сидевшего напротив, и весело спросил: – Вась, ты хочешь умереть?..
Несколько молчаливых мгновений тянулись очень медленно. Ничего не происходило. И вдруг человек, на которого смотрел Валера, громко ударился лбом о столешницу и безвольно свесил руки.
– Бамс! – прокомментировал Валера. – Готов. Быстро и практично.
Сергей Николаевич бросил взгляд через стол на Макса, своего помощника, у которого был с собой пистолет, и кивнул на Валеру:
– Гаси ублюдка!
Валера успел обернуться, прежде чем в кабинете раздался выстрел. От грохота заложило уши. Тело Валеры рухнуло на ковёр. Сергей Николаевич резко поднялся, глядя на труп бывшего товарища.
– Хороший выстрел, – проговорил Макс и вдруг улыбнулся точно так же, как до того улыбался Валера. – А теперь, пожалуй, вернёмся к моим деньгам. Жаль, Серёжа, что я не сделал твоё фото. Это облегчило бы мне работу. Но… – он пожал плечами, – работаем с тем, что есть.
– Ты… ты…
– Не стоит комплиментов, – посерьёзнел Макс и перевёл на собеседника пистолет. – Где мои деньги?
Это была глупая идея! Идиотская! Боже…
Они смотрели на него с развешенных по стене снимков. Десятки, даже сотни лиц. Почерневших, искажённых. У некоторых не было глаз, и они пялились на Юрия чёрными провалами глазниц.
Это безумие.
Как он любил в то былое время провести рукой по этой стене, заклеенной фотографиями, ощутить под пальцами пульсацию чужих жизней, окунуться разумом в их воспоминания. Кто-то ещё жив, кого-то уже давно нет. Можно посмотреть, чем занимается каждый. Прекрасные снимки. Мгновенные снимки. Их не видел ни один человек, но они принесли Юрию огромное состояние.
Нет-нет, дело не в этих фотографиях. Это всё полароид. Адская машина, снятая в своё время с тела мёртвого фотографа…
А, впрочем, это старая история, не имеющая никакого значения. Гораздо важнее то, что творится сейчас.
Глупость, глупость! Как же можно было допустить такую глупость?!
Снимки, сделанные этим фотоаппаратом, обладали мистической связью с теми, кто был на них запечатлён. Фокус работал только на одного человека на фотографии, групповые фото не обладали силой вовсе. Но не суть.
Не это представляло интерес. Снимки открывали доступ к чужому сознанию, к чувствам, к памяти, к манипуляции телом. А что, если сфотографировать самого себя? Да, если снимок попадёт в чужие руки, есть опасность, что кто-то может им воспользоваться. А если не попадёт?
Какие новые грани и глубины откроются при соприкосновении с собственным сознанием? Что можно разглядеть там, в собственной душе? Это интересно. И страшно.
Юрий боролся с искушением несколько лет, прежде чем всё-таки решился. Навёл на себя полароид. Ухмыльнулся. Нажал на кнопку.
И мир дрогнул. В комнате погас свет, но воздух вокруг Юрия светился розоватым сиянием. Из щели выползла тонкая фотокарточка с чёрным квадратом, на котором стало проступать лицо…
Уродливое, почерневшее, воспалённое лицо. Чужое и в то же время смутно знакомое…
Те снимки, что висели на стене, менялись, переходя на новый уровень восприятия. Фотографии оживали, обретали объём и глубину. Пленённые души искали своего обидчика.
…Во входную дверь раздался громкий стук.
– Открывай, Юра, – услышал Юрий свой собственный голос за дверью. – Пора платить по счетам.
Боже, это безумие…
Свет. Нужен свет. Скорее включить свет…
Он потерял сознание.
Старик сидел в удобном кресле напротив окна. Взгляд его был направлен в пустоту. Голова чуть наклонена вперёд, пальцы на подлокотниках расслабленно обмякли.
Звонок в дверь был встречен абсолютным равнодушием. Зашаркали в коридоре шаги: племянница пошла открывать. Послышались голоса, спокойные, тихие, вежливые. Девушка вернулась.
– Дядь Юр, там к тебе пришли. Сказал, что старый знакомый.
– Хорошо. Иди к себе. Я сейчас.
Старик нехотя поднялся с кресла и медленно направился к входной двери. Он уже знал, кого увидит за ней. В былые годы он, быть может, испугался бы, но сейчас ему было уже всё равно.
– Нашёл всё-таки, – пробурчал Юрий, выйдя из квартиры в лестничный сумрак. Здесь его поджидал мужчина средних лет в строгом сером костюме и элегантных очках с костяной оправой. Тёмные короткие волосы зачёсаны назад. Руки спрятаны за спиной. На лице не то улыбка, не то ухмылка.
– Нашёл, – подтвердил гость.
Когда-то это уже было. С точностью до наоборот. Двадцать лет ушло у Юрия, чтобы найти этого типа. А затем ещё столько же, чтобы от него спрятаться. Затянувшееся бегство окончилось здесь, в семье погибшего брата. Здесь, где Юрий нашёл приют, хотелось встретить смерть.
– Ты совсем не изменился за эти годы, – заметил старик, доставая из кармана халата пачку сигарет и зажигалку. – Как тебе удаётся?
– Ты бы тоже смог, если бы захотел. Тебе просто не хватило усердия. – Мужчина огладил причёску за ухом и бросил короткий взгляд на дверь. – Рад, что ты вылез сразу. Согласись, было бы неприятно сделать снимок твоей племяшки…
– Ну ты и подонок. – Юрий нервно затянулся табачный дымом, по-прежнему стараясь не смотреть на собеседника.
– У меня был достойный объект для подражания. – Мужчина вдруг шагнул ближе, и старик невольно вздрогнул. – Ты обчистил мой банковский счёт, трахнул мою кузину, ликвидировал моих деловых партнёров. Думаешь, мне было приятно наблюдать за твоими действиями? Знаешь, каково это – видеть и знать, что ничего не можешь сделать? Но племяшка у тебя ничего. Я бы с ней позабавился…
– Ты не сделаешь ей ничего… – развернулся старик, но тут же пропустил сильный удар в живот. С деланным равнодушием гость наблюдал, как Юрий, захрипев, опускается на колени. Упавшая сигарета покатилась вниз по ступенькам.
– Может, сделаю. А может, не сделаю. Зависит от тебя.
– Что тебе нужно? – сказано тихо, через силу.
– Ты знаешь, что. Полароид.
– Сейчас фотоаппараты даже в телефонах есть…
Мужчина вздёрнул старика одной рукой, резко поставив на ноги.
– Не придуривайся, Юра. Отдай полароид, и забудем про всё.
– Он не работает.
– Он не может не работать. Где ты его спрятал? Отдай по-хорошему. Ты же знаешь, я ведь могу по-плохому. Ну? Будешь говорить?
– Старый маяк. Сорок километров отсюда. Машина нужна.
– Есть машина. Поехали.
– Дай хоть переодеться…
Гость раздражённо глянул на собеседника. И не стал возражать.
Красный «BMW» выехал за черту города и направился по дороге вдоль кромки залива. Над морем висело вечернее, налитое багрянцем солнце.
– Я уже и забыл, как тебя…
– Кирилл Александрович.
– А фамилия?
Мужчина неприятно улыбнулся, глянув на старика с укоризной.
– Да мне и наплевать, – не стал настаивать Юрий.
– Кстати, мне нужны мои фотографии, – вспомнил Кирилл, вновь сосредотачиваясь на дороге.
– Которые?
– Те, на которых я.
– А, эти. Зачем они тебе? Они всё равно не работают. – Юрий сказал правду. Он сделал несколько снимков Кирилла лет двадцать назад. Но ни один не отзывался на призыв. Ни один не ожил под пальцами.
– Просто отдай их мне. – Кирилл нахмурился, будто вспомнил что-то неприятное. – Твои снимки у меня тоже не работали. Похоже, ты догадался снять самого себя.
– Вот значит как. Ну да, всё правильно. Работает только первая фотка, остальные мертвы.
– Куда дальше?..
Они свернули у перекрёстка и увидели вдалеке силуэт невысокого маяка, стоявшего на самой оконечности старого бетонного мола. Огонь наверху не горел.
Когда они достигли башенки маяка, небо затянули низкие серые тучи, оставив свободным лишь пространство над закатным солнцем. Пустынный берег. Шумно гудели набегавшие волны. Ветер налетал шквальными порывами. Одинокая чайка, издавая хриплые отчаянные крики, зависла над морем, силясь побороть стихию и добраться до берега.
Конец ознакомительного фрагмента.