Меломания. Глава 2. Создание (Анастасия Фёдорова)

Теперь, когда мое тело более не связано со мной, я расскажу все. Я пребывал во тьме много лет, не имея надежды на выход. Таких, как я, множество. Мы ждали своей очереди на эксгумацию души. Тело более не являлось неотъемлемой частью сути, а лишь мешало перейти в другой мир, в сеть, чтобы жить дальше. Иногда мне снились сны. Я видел какие-то обрывки воспоминаний, мыслей из прошлой жизни, а иногда ко мне являлся мой будущий мир, где я мог влиять на события, творить, внимать и познавать.

На протяжении уже нескольких десятков лет человечество стремительно развивалось и однажды мы достигли нового уровня жизни. Это был настоящий прорыв. Мы – ученые – придумали и создали с помощью нейроморфной вычислительной системы Вирту-мир под контролем искусственного интеллекта, предназначенный для реабилитации тяжело больных людей. Разработки велись благодаря государственной поддержке. Мы создали сеть, способную объединить таких, каким я стал сейчас. Нам предложили подключение. Мы получили второй шанс на жизнь. Мы смогли свободно ходить, видеть, дышать. Здесь все было по желанию. Попав в мир без ограничений, люди получали безудержный секс, мир без боли, иногда даже любовь.

Сейчас же что-то пошло не так, и любая перегрузка могла убить. Ко мне приставили проводника. Он сопровождал меня по иным мирам, которые множились, интегрировались друг в друга, иррационально меняя нас и изменяясь сами. Одни миры возникали горстями мыльных пузырей и так же внезапно лопались. Создание других растягивалось, они строились коллективно, шаг за шагом. Проводник время от времени повторял мне, чтобы я осваивался, смотрел по сторонам, приглядывался. Возможно, я выберу себе что-то подходящее. Наступит день, и мое сознание поместят в капсулу в очередной ячейке. Навсегда.

Я увидел других людей, как же они были молоды, красивы. Здесь нет места старости и боли. Я пошевелил ногами, руками, распрямился, осмотрелся, радовался, как ребенок. А где-то там, на земле, далеко-далеко осталось мое тело, связующее меня, и то, что называлось моей душой или сознанием, как кому будет угодно.

Я сам выбирал миры и перемещался между ними. Но надолго остаться в них я не мог: ровно в ноль часов ноль минут срабатывал ограничитель, и всех кто там был, отключали от сети. Я понял, что там внутри есть паутина, с которой, при желании, можно слиться, внедриться в нее своей сущностью, подчинить себе. Но каждый раз приходилось возвращаться вновь и вновь.

Мне ставили инъекцию препарата «Вирту-лайф». Без него подключение невозможно. Он раскрывал мою оболочку, ту жалкую клетку, оставшуюся в качестве напоминания того, кем я когда-то был. Я погружался в мир виртуального бытия с удовольствием, внимал с огромными глазами, полными жажды открытий.

Девушки, дорогие машины, дорогие удовольствия – все, что ранее было недоступно мне на земле, здесь лилось рекой. Сегодня эпоха семидесятых, завтра шестидесятые. Я танцевал, гонял с безумной скоростью на дорогих машинах, я был влюблен в этот мир. Все казалось мне настоящим, за исключением щелчка в ноль часов ноль минут. Каждый раз он наступал неожиданно, в самый неподходящий момент. Я никогда не влюблялся там, потому что не мог больше найти ту, что приглянулась бы мне. Женщины меняли тела, как перчатки. Я же оставался неизменен, возможно, они и возвращались, но каждый раз назывались новыми именами. Их можно понять. Здесь стало возможным все, даже приложить новую личину, выбрать другое тело, но суть их оставалась всегда одинакова. Со временем я научился узнавать их. Смотрел им в глаза, брал за руку, целовал и называл настоящее имя. Они пугались, угрожали мне, убегали. Как будто я смог бы выдать их кому-то здесь. А там, на Земле, их тела стонали, умирали, бились в агонии каждый день. Изо дня в день. Горстями пребывали новые и новые оболочки. Опустошенные, уставшие. Но стоило им лишь попасть в Вирту-мир и поймать на себе чей-то восхищенный взгляд, как они оживали. Фонтан энергии, способный сотворить не один десяток новых миров, бил из их сердец через край. Я был доволен: сети нужна новая энергия. Каждый день медсестра ставила мне «Вирту-лайф», и я вновь возвращался в мир своих грез.

За прошедшие десятилетия человечество успешно развивалось. Оно наконец перестало нести бремя гонки вооружения и занялось исследованием своей сути, сознанием, одним из исследователей был и я. Я был одновременно разработчиком и экспериментатором создания новых миров для безнадежно больных пациентов. Однако были группы людей, которые мы не смогли вернуть. Эксперименты прекратились: мы боялись новых жертв. Система жизнеобеспечения сбоила. Сколько лет приходилось содержать таких экспериментаторов, а также обреченных на вечное пребывание во тьме, никто не знал.

Спустя несколько лет эксперименты возобновились. Меня подключили к сети, как одного из первых на очереди. Почетный инвалид первого легиона добровольцев. Изменения, которые произошли во мне, не перенести в один миг. Краски звуки, запахи – все слилось в единый шлейф, а я шел сквозь блестящую ауру и внимал. Чувствовал, пульсировал, ощущал малейшее прикосновение ветерка к моей коже, слышал скрип кузнечика где-то за соседним холмом, плеск рыбы в озере. Вначале я не мог понять слов моего проводника, мне слышалось нечленораздельное гудение. Он говорил, а мне казалось «у-у-у-у-у-у», он гудел, как нечищеный контрабас. Остальные люди звучали по-своему. К каждому, кто попал в первый легион, приставили проводника, потому что первые погружения таили в себе опасность. Все проводники гудели «у-у-у-у-у-у-у», совершенно не представлялось возможным разобрать их слова.

Проводник уберегал меня от слишком глубокого погружения, это могло быть опасно для жизни и для моего тела там, на Земле. Я мог оторваться и уйти. Навсегда изменить образ, перестать быть тем, кем являюсь. Система до сих пор была полностью не исследована. Я знал это, боролся изо всех сил, чтобы не оторваться от реальности, хотя хотел этого больше всего на свете. Но большей дозы «Вирту-лайф» не давали, а программа срабатывала безотказно и ровно в двенадцать выключался свет, стихали звуки, гасли чувства. Я погружался во тьму. Когда я погрузился первый раз, то испугался, совершенно потерял всякое ощущение времени, реальности, я оказался в клетке, не имеющей выхода. Отчаянье охватило меня: я не мог даже предположить, сколько времени еще суждено провести здесь. Пытка в аду имела похожий эффект: не вынырнуть, не оглянуться. Я кувыркался, как дельфин в невесомой тьме. Я кричал, но мой крик уходил в оглушающую пустоту, сжирающую любые звуки. Я полностью обнажился пред ней. Напуганный, я лежал в позе эмбриона на гладком прохладном полу и ждал. Мне оставалось только повторять свое имя, чтобы не сойти с ума, не забыть, кто я.

Сенсорная депривация. Этот эксперимент мы проводили в лаборатории испытаний. Я видел образы, наблюдал за их вторжением в мой разум, я познавал. То, что происходило со мной, сложно назвать тем ярким событием, всколыхнувшим мое сознание. Это походило на ад, на наказание, только я не мог понять, чем его заслужил.

Система, созданная людьми, контролировалась искусственным интеллектом, именно по его расчетам и велись многолетние разработки. И вдруг прорыв. Сеть позволила нам слиться с ней, мы функционировали как единое целое, а некоторые даже проникали в сознание друг друга. Если бы все этого хотели. Но люди закрывались, они цепляли на себя другие личины, отворачивались. Секс, музыка, отрыв – все, что их интересовало. Возможно, через несколько лет все изменится, они устанут и начнут использовать то, что имеют, будут изучать, постигать свои собственные возможности. Но точно я этого не знал. Я всего лишь надеялся на смену приоритетов.

Как и в любой среде, появились недовольные системой. Они возникли в реальности. Скорбели по тому, что их друзья, любимые, жены, мужья, близкие, родственники, которые уже не могли нормально функционировать, отказывались от обычной жизни и каждый день присоединялись к Вирту-миру, заводили там кратковременные романы, а жизнь на земле интересовала их все меньше и меньше. И те борцы за реальность никак не могли понять, что они лишают других возможности выбора между вечной обездвиженностью, созерцанием больничной палаты и новой жизнью. Мятежники приводили в пример старый фильм одна тысяча девятьсот девяносто девятого года «Матрица». Глупцы. Да и что бы они сами выбрали, окажись инвалидами, погруженными в глухую пустоту, не слыша, что им говорят, не чувствуя, как держат за руку? Плоский мир схлопывался в единую точку и проваливался внутрь их сознания, ослепляющая пустота давила осязаемой плотностью. Тут же в глубинных слоях мозга рождались фантазии, связи, они сами форсировали новую реальность. Это был прорыв с возможностью взаимодействовать с такими же, как у них, сознаниями. Взаимная медитация. Виртуальность – это наш внутренний мир, в котором снимаются любые ограничения внешнего мира, и остается лишь собственная этика. Что бы они сами выбрали? Реалисты. Красную или синюю таблетку?

Первое покушение состоялось. Я погрузился в оглушающую тьму. Она поглотила меня. Казалось, мои щупальца, которые я обычно вытягивал, попадая в новый мир, прижжены, обрезаны. Каждое новое подключение граничило с большим риском. Теперь «Вирту-лайф» ставили не всем.

Повсюду расклеивались листовки, звучали лозунги, призывы.

Группы атакующих поразили места скопления людей. Везде гремели слова:

Они нападали, сотнями выводили из строя подключенных. Где-то далеко-далеко ждали возвращения наши тела. Зона сети стала криминальным местом. Группа работников, следящих за безопасностью, пыталась вычислить их источники подключений. Мятежников явно нелегально спонсировали препаратом «Вирту-лайф», но ничего не всплывало на поверхность. Никаких следов. Объединения «Реальная жизнь» росли как грибы. Они пропагандировали реальную жизнь, полностью игнорируя исследования в области сознания. Они, как дровосеки, обрубали на корню первые зачатки развития новых ответвлений – новые миры, которые создавались самими же людьми, их настоящими ощущениями, впечатлениями, сонастройкой, сплетениями. Так и была создана моя Меломания.

Они шуршали, рычали, как звери, я не слышал их речей. Возможно, они сами выбрали это воплощение, но все мы бросались врассыпную, когда видели их. Пранкеры2 – так они себя называли. Больше всего досталось тем, кто перешел в сеть навсегда. Сознания этих смельчаков переместили в ячейки, а тела кремировали. Они были другими, они отличались, сразу бросались в глаза. Реальность, Вирту-реальность менялась от их приближения, звенела, колыхалась, вибрировала. Они могли изменять мир, сами были этим миром, имели способность проникнуть в любую точку сети самостоятельно, не встречая никаких преград. Хозяева сети.

Революционеры сосредоточили свои атаки на них. Но, сказать честно, кроме них никто и не мог оказывать сопротивление. Мы, как скошенные травинки, падали без чувств и просыпались ослепшие в своих постелях, а кто-то уходил в небытие. Ошибочно было полагать, что в Вирту-мире отсутствует смерть. Революционеры доказали обратное. В Вирту-мире умереть можно, они и сами умирали.

Как предсказать следующее появление пранкеров? Надо думать, как пранкер, быть пранкером, двигаться, как пранкер. Сонастройка. Каждый раз при их приближении я окунался в свое сознание. Я резонировал от их вибраций, которые распространялись, как иголки внутри сети: такие же острые и колючие. Меня разрывало на части от осознания того, что я пытаюсь слиться со злом, с разрушением. Мое сознание находилось под угрозой. Вновь и вновь я настраивался и двигался за ними, как незримый наблюдатель, пытаясь проникнуть в глубины их сущности. Хотел понять, что ими движет. Однажды мне это удалось. Мой разум чуть не покинул меня. Я увидел все их глазами. Смотрел общими глазами, дышал едиными легкими, передвигался вместе с ними. Они нашли меня, почувствовали, выбрали из всей массы, которую могли бы уничтожить. Должно быть, они осознали, что кто-то пытается сонастроиться, и решили, что объект, то есть я, был для них опасен.

Увиденное чуть не лишило меня разума. Мерзкое, отбрыкивающееся чудовище, с изуродованным лицом, с обрубками вместо рук, мычащее нечленораздельные звуки, пускающее белую пену изо рта, с горящими глазами-точками. Я отшатнулся. Я смотрел на себя и видел их точно такими же. Выходит, что это все иллюзия, созданная чьим-то пытливым извращенным умом, чтобы запутать нас окончательно. Нет, это не было похоже на вирус, по крайней мере если это и являлось вирусом, то новым, мощным. Над нашими системами защиты работали высококлассные специалисты. Если только… сбой программы.

Я послал реверсивную волну прямо из своего разума, чтобы предотвратить массовую галлюцинацию. Пранкеры застыли. Они переговаривались, мычали. Показывали на меня автоматами. Неужели они такие же люди, как и мы? Или это все-таки вирус? Вновь меня затянуло в воронку образов, я поплыл по реке, именуемой путешествием, в другое сознание. После нашей сонастройки они также увидели себя моими глазами. Насколько они чудовищны, мерзки, неприятны для обычных людей. Но это их только порадовало. Революционеры желали нашего страха. Вновь я дотянулся до них. Пелена тумана спала с глаз, и я увидел себя человеком. Они по-прежнему тыкали оружием, но теперь я слышал чужую речь и понимал ее.

Пранкеры использовали нелегальное подключение, которое давало сбой, возможно, дело было именно в этом. Они умирали после атак и отпора оппозиции местных, вечно живущих здесь. После смерти революционеры возвращались в сеть бесплотными духами. Несли с собой изменения. Именно они стали дестройторами. Дестройторы охотились на Сольвию. Бесплотные, с кишащей внутри черной энергией. Они убили меня. Не все люди одинаково хороши, не все могут нести только свет, тепло и созидание, бывают и сеятели хаоса. Дестройторы, лишившись своего тела, помнили лишь свою функцию – уничтожение. Они разносили вирусы хаоса направо и налево, они вгрызались в иные миры, трепали их, рвали изнутри, унося новые жизни.

Постепенно зависимость от сети овладела их умами. Со временем лозунг революции был забыт, а пранкеры и революционеры превратились в мелких хулиганов. У них возникли последователи – игроки. Они могли подключиться совершенно легально, за определенную плату, я даже думал, что система сама их создала, чтобы внести разнообразие в этот спокойный мир любви, заботы и тепла. Игрок отличался от обычного пранкера и революционера тем, что приходил в сеть развлекаться. Его не интересовали вечная жизнь и любовь. Только драки, разборки, убийства, секс. Мы не могли отследить источник их появления: слишком надежно он был запрятан.

Кто-то начал собирать игроков у себя. Создал собственный мир, полный зла, хаоса и боли. Да, были такие люди, которые добровольно шли туда, но они не из нашего числа. Другие. Пришлые. Те, кто не видел и не знал настоявшей боли и смерти, невозможности смерти, невозможности уйти вновь из этого мира. Те, кого с детства окружала тепло и ласка, но пресытившись ей, они хотели убивать, погружаться в тьму, не понимая того, что творят.

Борьба с ними не имела смысла. Приходилось блокировать их внутри собственного сознания и в сети, чтобы исключить разрастание. Перебесившись, переспав с кем только можно, мы хотели создать что-то новое, и тогда некоторое группы людей приняли решение уединиться. Они находили друг друга вновь и вновь, не меняя тел, но оставаясь верным своему воплощению. А новенькие все прибывали и прибывали.

Пранкеры подняли меня с земли, теперь они осознавали, что я такой же человек, как и они. Я понимал их речь. Но куда они меня ведут, оставалось загадкой. Я надеялся, что они не будут меня пытать, выискивать новые лазейки между мирами и оставят в живых. Революционеры бросили меня между мирами. В пустое белое облако. Без звуков, вне ощущения пространства и времени. Через какое-то время я смог встать. Вдалеке маячил огонек свечи. Не разглядеть кто держал свечу, да и был ли кто-то там, или она висела в воздухе сама по себе, привлекая таких же изгоев из собственного мира, как я сам. Просачиваясь сквозь песочную тишину, моего слуха достигла мелодия. Я не слышал ее никогда. В ней отсутствовали слова. Словно небоокая богиня спустилась ко мне на землю и зовет меня, подавая знак свечой. Ее звали Сейшл.