Между любовью и любовью. Часть первая. Викуся (Г. С. Лавецкая, 2014)

© Лавецкая Г. С., 2014

© Издательство «Человек», издание, оформление, 2014

Галина Лавецкая, автор известной читателю книги «Время Скорпиона», родилась в Москве, по профессии – ассистент режиссера. Сменив в жизни много занятий, легко и уверенно вошла в современную литературу. Ее проза отличается живыми сюжетами, тонким стилем, юмором и драматизмом. Герои настолько легко и естественно живут на страницах книг писательницы, что отчетливо представляешь их лица, слышишь их голоса, полностью погружаешься в их переживания.

Часть первая. Викуся

До десяти лет Викуся жила с родителями сначала в Брюсселе, а потом в Париже.

Брюссель ей никак не запомнился, а Париж помнила хорошо. Викусин папа работал в посольстве. Чем он занимался, она не знала, при ней родители никогда о делах не говорили.

Но на детском празднике один мальчишка сказал другому, новенькому: «Не играй с Викой, у нее отец, знаешь, кто! Толкнешь нечаянно – упадет, отцу пожалуется. Мне мама не разрешает с детьми начальников играть».

Эти мальчики были детьми техперсонала. Даже маленькая Вика знала, что есть дипломаты и техперсонал – водители, уборщицы, повара, садовник и библиотекарша Валя.

Мальчишка врал, детям никто не запрещал играть. В школе учились все вместе, концерты к празднику готовили тоже все ребята. Андрюша Бобров был сыном повара, но пел так хорошо, что на всех концертах выступал первым. После выступлений всем маленьким артистам жена посла, Анна Васильевна, дарила подарки. Андрюше – первому и самую большую коробку.

Праздники отмечались всегда: детский концерт, потом выступали взрослые, и в конце всех приглашали в большую столовую, там были накрыты столы. Приходили дипломаты и техперсонал – нарядные, веселые. Это были неофициальные приемы, для сотрудников. А на официальные допускались только дипломаты, туда приглашались иностранцы, и это считалось работой.

Мама и папа ходили на приемы очень часто: в свое посольство, во все иностранные и на государственные мероприятия. Папа должен был представлять свою страну.

Вика любила провожать их. Входил папа в смокинге с бабочкой или в модном костюме, красивый, высокий. А мама в длинном черном бархатном или в синем атласном платье с меховой накидкой на плечах.

– Как тебе, Левушка? – спрашивала она. – Может, надеть кремовое на бретельках и взять светлую норку?

– Во всех ты, душенька, нарядах хороша! – улыбаясь, пел папа. У него был хороший голос.

– Да ну, Лева, я серьезно.

– А серьезно, дорогая, мы можем опоздать, а это по протоколу недопустимо.

– Папа, а ты мне с приема что-нибудь принесешь? – всегда спрашивала Викуся.

– А что бы тебе хотелось, мышонок?

– Ну, что-нибудь очень вкусное.

– Шоколадное мороженое устроит?

– Да, да, очень устроит! – радовалась Вика.

– Лева, мы же опаздываем! Что ты морочишь голову ребенку? Вика, иди умываться и спать. Валя за тобой присмотрит.

Они уходили, Вика ложилась спать. А библиотекарша Валя устраивалась в гостиной с книгой дожидаться родителей. Утром Вика находила в холодильнике шоколадное мороженое или какое-то удивительно красивое пирожное. Папа никогда не забывал по дороге домой заехать в ночной магазин или кафе и привезти Викусе «вкусное».

Москву она совсем не знала. Помнила объемные кожаные чемоданы, которые под руководством мамы грузили в машину. Толчея аэропорта или мягкий уют спального вагона и опять чемоданы. Потом бабушка и дедушка обнимали и целовали Вику, приходили гости, тоже целовали и говорили, как она выросла. Взрослые сидели за столом долго, а ее укладывали спать. На следующий день она уезжала с дедушкой и бабушкой на дачу, где оставалась до отъезда. На даче Викусе нравилось. Там жила тетя Ната, которая закармливала ее сладостями, в заросшем саду был гамак, беседка и большая добрая собака Плюшка. И еще речка, куда она ходила с дедушкой. Приезжали папа с мамой, бабушка пекла пироги, а папа с дедом жарили шашлыки. Вика с Плюшкой крутились возле них. Вике нравилось смотреть на огонь, а Плюшка прибегала на запах. Через месяц папа уезжал, а мама с Викусей оставались до конца лета.

Когда она перешла в третий класс, папу назначили послом в одну из стран Ближнего Востока. Это было повышение, но мама не радовалась. Климат не подходящий для ребенка, детей всего пятеро, разделены на две группы – по возрасту, и одна учительница. Что это может быть за обучение? Решили Вику отправить в Москву и определить в МИДовский интернат. Бабушка устроила целый бунт со слезами, но мама уже все решила. В интернате преподавание на хорошем уровне, есть дополнительные занятия по языку. Дети целый день под присмотром и занимаются делом. Есть спортивный зал, питание прекрасное…

– Какое там питание! – вздохнула бабушка. – Такого маленького ребенка и в чужие руки.

– Вике скоро десять, мама. Надо ее приучать к самостоятельности. А ты разбалуешь, будет баклуши бить. На выходные будете забирать домой, на каникулы тоже.

И Викуся стала жить в интернате. Сначала скучала по папе с мамой, а потом привыкла, и ей понравилось. Интернат находился в Измайлово, рядом с парком. Территория была большая, зеленая. В главном корпусе жили мальчики, была столовая и кабинет директора.

У девочек был свой двухэтажный особнячок. И отдельно стоял корпус, где находились классы, спортивный и актовый залы.

В комнатах жили по три-четыре человека. Вика жила с двумя девочками из своего класса. У одной родители работали в Австрии, у другой – в Индии. Учительница была молодая, веселая. После занятий ими занималась воспитательница Прасковья Ивановна. Она была строгая, и девочки ее побаивались. Воспитательница проверяла, как они сделали домашнее задание, водила их гулять в парк и в столовую. После ужина было свободное время, а в девять отбой. Большие девочки жили на втором этаже и в девять не ложились. А на первом – заступала на дежурство ночная няня. Так что они находились под присмотром не только днем, но и ночью.

В интернате было интересно, работали кружки рисования и лепки, бальных танцев, музыкальные. И конечно, разные спортивные секции. Викуся сразу записалась на бальные танцы и ходила с удовольствием. Она подробно писала родителям о своей жизни. Письма складывались в почтовый ящик возле столовой, и их отправляли диппочтой. Письма от родителей раздавала учительница после уроков. Мама писала Вике часто, присылала фотографии их виллы с бассейном и ждала на летние каникулы.

К родителям Вика полетела одна. К ним домой приехал человек из МИДа, взял Вику с чемоданчиком и отвез в Шереметьево. Провел через паспортный контроль и сдал на руки стюардессе. Документы тоже отдал ей, и она расписалась на какой-то бумажке. Всю дорогу стюардесса приставала к Вике, предлагая ей еду, чай, сок и спрашивая, не хочет ли она в туалет. Когда прилетели, довела Вику до паспортного контроля, где ее ждал папа. На улице было жарко, как в бане, но в машине прохладно. Автомобиль был большой, черный, с флажком Советского Союза. Водителя звали дядя Миша. Завезли папу в посольство и поехали на виллу. Вика знала, что послы всегда живут отдельно, а не в доме с остальными сотрудниками. Вилла находилась на тихой и зеленой улице. Мама обрадовалась, показала Вике дом, ее комнату, новые платья и игрушки. Везде работал кондиционер, было прохладно, но ей хотелось в сад к бассейну. Мама разрешила только ближе к вечеру, чтобы она не получила с непривычки солнечный удар. Вика плавала и возилась в бассейне до ужина. Это стало ее любимым занятием, поскольку больше заняться было нечем и поиграть не с кем. Дети в посольстве, конечно, были, приехали на лето к родителям, но возить Вику туда никто не собирался.

Иногда дядя Миша отвозил их на море. Они заходили в большой отель и проходили на пляж. Мама сказала, что у них абонемент. На пляже стояли мягкие шезлонги под большими полосатыми зонтами. Мальчики в белых шортах и майках с эмблемой отеля приносили полотенца. Море было теплым, песок чистым. Вика плескалась у берега, а мама кричала, чтобы она не заходила дальше. После работы приезжал папа, тогда они плавали до буйков и не выходили из воды почти до темноты.

В начале августа все вместе возвращались в Москву и проводили отпуск в доме отдыха или санаториях МИДа. В сентябре она возвращалась в интернат, а родители уезжали. Так продолжалось пять лет. Вика училась в седьмом классе, жила со старшеклассницами на втором этаже, мальчишки оказывали ей всяческие знаки внимания. В интернате было весело, и Вике уже не хотелось на выходные и маленькие каникулы уезжать домой. Она стала ездить реже, придумывая разные причины, и бабушка сама приезжала навещать Викусю, чтобы привезти ей конфет и фруктов. В интернате все делились, сладости съедались на ура, потому что у некоторых ребят не было близких родственников, и они оставались в интернате весь учебный год.

В последний приезд родителей было много разговоров о том, что папа еще год останется в этой стране. Пять лет – слишком много для такого климата. Он получит новое назначение, пока неизвестно куда, но ходят слухи, что папу переведут в министерство на очень ответственную должность. Тогда он большую часть времени будет проводить в Москве, а ездить с делегациями на короткое время. И это было бы замечательно, хочется уже домой, да и Викуся в таком возрасте, что нужен глаз да глаз. И всегда возвращались к квартирной теме. У них была трехкомнатная квартира в кооперативном доме на улице Чайковского, но маме, привыкшей к просторному жилью, она казалась слишком маленькой.

– Ну что делать, Ниночка? Нас трое, и квартира трехкомнатная. Вот когда я буду министром, нам дадут пятикомнатную, – смеялся папа.

– «Плох тот солдат, что не мечтает быть генералом», – не оставалась в долгу мама. – Но я ждать не собираюсь. Надо меняться с доплатой на большую.

– Ох, Ниночка! Кто же этим будет заниматься?

– Я, Лева, конечно, я. Кто же еще? Я уже все продумала. Вернусь после Нового года и займусь, буду искать варианты. Багаж весь пошлю грузом перед отъездом. Ты останешься налегке, и твои чемоданы упакует прислуга. Контейнер с грузом до новой квартиры останется на складе.

– Ты хочешь сказать, что я полгода должен жить один?

– Да, милый, придется. Думаю, что не пропадешь. За пять лет я так вышколила всю прислугу, что ты даже не заметишь моего отсутствия.

– Нина, мне не нравится твой план.

– Ну, что делать, дорогой мой. Когда ставишь большую цель, надо терпеть маленькие неудобства, – отрезала мама.

И папа, как всегда, уступил. Решая самостоятельно важные дела у себя в посольстве, дома он не мог настоять на своем. Дочь генерала, мама в семье была командиром, и ее решения не обсуждались.

Она вернулась зимой и активно занялась обменом. Викуся до конца учебного года оставалась в интернате, чему очень радовалась.

Через три месяца мама нашла «идеальный» вариант. На улице Неждановой, у вдовы известного композитора большую четырехкомнатную квартиру. Вдова долго раздумывала, ставила различные условия – мама соглашалась на все, и в конце апреля обмен и переезд состоялись. Вдова переехала, а рояль остался. Вдове он был ни к чему, и маме пришлось рояль купить. Но ее это не огорчало: во-первых – стильно, не какое-то пианино «Лира», а во-вторых, Вика будет заниматься музыкой. Она, мама, посвятила себя папиной карьере, ребенок был заброшен, но теперь она возьмется за Вику всерьез. Учиться никогда не поздно. Без музыки воспитание молодой девушки нельзя считать полным.

Викуся приуныла. Мало того, что будет жить не с друзьями и учителями, а со строгой мамой, которая возьмется за нее «всерьез», но она еще должна в пятнадцать лет сесть за этот идиотский рояль и барабанить гаммы, как первоклашка! Учебный год закончился, Вика была отправлена на дачу, а мама занялась ремонтом. К папиному приезду он был закончен. Они вселились в новую квартиру. Вику определили в одну из престижных школ во Вспольном переулке. Была школа ближе, но зачем маме ближе, если есть одна из лучших? А пробежаться двадцать минут ребенку только полезно.

В классе Вику приняли не очень дружелюбно, особенно девочки, и она еще больше скучала по интернату и своим друзьям. Одноклассницы называли ее «воображалой». Вика слышала, как одна девочка сказала другой: «Ничего особенного в этой Велеховой нет, просто шмотки заграничные – вот и воображает».

В интернате никто не обращал внимания на одежду. У всех, кроме школьной формы, все было заграничное. Присылали и привозили родители. А здесь Викусина замшевая курточка, итальянские мокасины разных цветов, рюкзачок с Микки Маусом – вызывали у девочек раздражение.

В конце сентября бежевая курточка исчезла из раздевалки. Вика поискала под другими куртками, смотрела на полу и в вестибюле – куртки нигде не было. Так и пошла домой в одной форме.

На следующее утро она пришла в лиловом кожаном плаще. Вику сопровождала мама. Был устроен «разбор полета». Завуч Лия Исааковна, толстая добродушная женщина, пыталась оправдаться, но Нина Сергеевна, в свойственной ей властной манере, пресекла эти попытки. А на просьбу завуча купить Вике для школы что-нибудь попроще ответила категорическим отказом.

– С какой стати, уважаемая Лия Исааковна? Почему я должна осложнять свою жизнь и тратить время на покупку совершенно не нужных Вике вещей? Вы что, не можете навести порядок во вверенном вам учреждении? Мне рекомендовали вашу школу как приличное учебное заведение, а не воровской притон. Вчера у нее украли куртку, сегодня пальто, завтра шубу? Примите меры, Лия Исааковна! Если подобное случится еще раз, я дойду до министерства. Связей у меня, как вы понимаете, достаточно.

Лия Исааковна понимала. С этого дня Вика стала сдавать свою одежду в учительскую раздевалку, которая запиралась на ключ. В дальнейшем это стало большим неудобством, так как сбежать с уроков пораньше не было возможности. И как Вика ни пыталась иногда проскользнуть мимо уборщицы незаметно, чтобы повесить пальто в школьной раздевалке, – ничего не выходило. Все три года распоряжение завуча неукоснительно соблюдалось.

Отношения Вики с одноклассницами постепенно наладились, и школьная жизнь стала веселой и беззаботной. Училась она легко, охотно принимала участие во всех школьных мероприятиях, с ее мнением считались, и Викино слово в классе было отнюдь не последним.

В девятом за ней стали ухаживать сразу два старшеклассника, Сережа Комаров и Саша Кузнецов, ребята красивые, умные – мечта всех девочек. Девчонки завидовали Вике. Она ходила со своими рыцарями в кино, на каток, в кафе. Строгая мама ничего против этой дружбы не имела: Сережа занимался с Викой математикой, а Сашин отец был деканом университета.

Но после Нового года у этих приличных мальчиков появился счастливый соперник – второгодник и хулиган из параллельного класса, Колька Макаров. Он обратил на нее внимание на новогоднем вечере и с тех пор не давал прохода. Верные рыцари не стали бороться за Вику. Время приближалось к выпускным и поступлению в институт. Хулиган Колька завладел хорошенькой Викусей единолично. Повзрослев, Вика сама удивлялась, вспоминая бесшабашного Кольку. Как могла она, воспитанная строгой мамой и безупречным папой, попасть под влияние Макарова? Он был красив, смел, в нем чувствовалась опасная сила. Наверное, это нравится девочкам. Особенно хорошо воспитанным девочкам из приличных семей. Сережа и Саша были такими же, как Вика. Они были предсказуемыми. А Колька Макаров – нет. Он был взрослее одноклассников, уверен в себе и ничего не боялся. Колька водил Вику в компанию своих друзей. Они собирались в огромной, запущенной квартире в Кривоарбатском переулке. Непонятно, кто был ее хозяином. В квартире всегда были люди, даже утром, когда Колька с Викой, прогуливая школу, приходили в Кривоарбатский. В каких-то комнатах спали, на кухне пили вино и чай. Кто-то играл на пианино, кто-то приходил, кто-то уходил. Там собирались студенты театральных училищ, художники, бородатые поэты, фарцовщики, неряшливые и вечно голодные музыканты. Всех их кормила на кухне высокая девушка, всегда в черном свитере и длинной юбке. Она читала странные стихи, свои или чужие, но незнакомые Вике.

Все эти молодые люди были старше, они были необычны и интересны. Вика научилась пить вино, пробовала курить, но, боясь, что мама почувствует запах, так и не пристрастилась к этому. Зато научилась врать дома. Врала легко, придумывая всякие предлоги, чтобы уйти. Вечерами выйти из дома было сложнее. Кино, театр и дни рождения друзей разрешались шестнадцатилетней Вике по субботам и воскресеньям, да и то только до десяти часов. А жизнь в Кривоарбатском начинала кипеть именно поздно вечером, когда после спектаклей и концертов собирались актеры и музыканты. Гуляли, по рассказам Кольки, до утра. Проводив Вику домой, он возвращался в Кривоарбатский, и она ревновала его к хорошеньким веселым девчонкам, которые с легкостью обнимались и целовались со всеми, пили вино, танцевали и хохотали над неприличными анекдотами.

Ах, как хотелось Вике стать такой же уверенной и свободной! Она завидовала Кольке, его никто не контролировал, он мог прийти домой хоть утром. Мама – солирующая пианистка, часто уезжала на гастроли, отец – профессор-хирург, возвращался из клиники поздно. Семья, по меркам Викусиной мамы, вполне приличная, но вот профессорский сынок Колька мало походил на «приличного» мальчика. Ему давали деньги, но он продавал в букинистическом ценные книги из семейной библиотеки. Мог продать фарцовщикам свитер или куртку, которые привозила ему из-за границы мама. Продавал и прогуливал деньги с Викой в кафе, а дома говорил, что потерял где-то, и ему покупали новое. Деньги у Кольки всегда были. Он никогда не приходил в Кривоарбатский с пустыми руками, а Вике покупал цветы, конфеты и смешных плюшевых зверей. Колька был добрый, веселый, смелый, и Викуся влюбилась в него. Он был ее героем, благородным разбойником, так как на прекрасного принца все же не тянул.

К весне успеваемость Вики резко снизилась, учителя были недовольны. О ее дружбе с Макаровым все знали и ничего хорошего в ней не видели. Репутация у Кольки была та еще! Завуч Лия Исааковна пыталась поговорить с Викой, предостеречь от этой странной дружбы. Ей совсем не хотелось объясняться впоследствии с Викиной мамой. Но Викуся делала вид, что не понимает, о чем идет речь, и обещала подтянуться. Завуч вздыхала и оставляла ее в покое. Но «подтянуться» не получалось, слишком часто Вика прогуливала уроки, а на домашние задания времени не оставалось. Днем они ходили с Колькой в кино, кафе или сидели в Кривоарбатском. Иногда он тащил ее на учебный спектакль в ГИТИС или Щепкинское, временами в подвалы к художникам, непризнанным гениям. Там пили вино и водку, ругали соцреализм, тупых чиновников от искусства и восторгались работами хозяина мастерской. Вику в детстве много раз водили в Лувр, Пушкинский, Третьяковку и возили в Ленинград ради посещения Эрмитажа. Картины московских гениев ей не нравились, некоторые были просто отвратительны. Но она винила в этом консерватизм, привитый родителями, понимала, что не доросла еще до настоящего искусства, и скромно помалкивала. Тем более что сами молодые художники, поэты, актеры, атмосфера подвалов и Кривоарбатского ей нравились. Очевидно, тогда и зародилась в ней тяга к богемной жизни, вечному празднику и шампанскому в полдень.

Вечерами дома она делала вид, что занимается, однако мысли ее были далеко. Колька клялся Вике в любви, целовал с такой страстью, что оба пугались, но там, в Кривоарбатском, его окружали взрослые, раскрепощенные девчонки, которых можно не только целовать. Вика это знала и переживала. Какие уж тут уроки, когда неизвестно, чем занят сейчас Колька? И Викуся решила преодолеть эту преграду. По тому, как умело целовался Макаров, она понимала, что опыт у него имеется. Но все же он не решался перейти границу в своих отношениях с ней, значит, она сама должна проявить инициативу.

Колька откликнулся незамедлительно, и днем в его пустой квартире Викуся рассталась с девичеством. Никакого восторга она при этом не испытала, но, будучи девочкой начитанной, понимала, что восторги придут с опытом. И все-таки это был первый шаг в обретении той свободы и независимости, которую она собиралась отвоевать у родителей. Но потеря невинности оказалась единственным решительным поступком. Неприглядная картина ее успеваемости дошла до Нины Сергеевны при первом посещении школы. Прогулы, дружба с «плохим» мальчиком и его пагубное влияние на «хорошую» девочку, тройки вместо пятерок и почти что двойки вместо твердых четверок по физике и математике – все это обрушилось на маму, как лавина с гор. Завуч и учителя стойко держали оборону. Вика – взрослая девушка, с ней много раз беседовали, она обещала исправить свои оценки. Макаров – паршивая овца и портит всю картину успеваемости, но что они могут сделать?

Опомнившись от неожиданности, Нина Сергеевна начала военные действия. Она встретилась с родителями Кольки и поставила ультиматум: или они переводят сына в другую школу, или она добьется, чтобы его выгнали с «волчьим билетом». Узнав, что имеется дед, генерал Макаров, командующий военным округом на Урале, Нина Сергеевна по своим каналам нашла его адрес и телефон. Связавшись с генералом, описала печальную картину будущего Кольки. При вечно отсутствующих родителях он не то что школу не закончит, но вообще плохо кончит, если сейчас же не принять самые строгие меры. Дед, человек решительный, меры принял. Внук был отправлен к нему для окончания школы и дальнейшей службы в рядах Советской Армии. Колька пытался протестовать, рвался увидеть Вику, но Нина Сергеевна эти попытки пресекла на корню. Никакая монастырская школа не сравнится с теми условиями почти тюремного заключения, в которых оказалась Викуся. В школу она временно не ходила, репетиторы приходили домой и гоняли ее по всем предметам, наверстывая пропущенное. На выходные Вику увозили в закрытый пансионат в ближнем Подмосковье. Там под присмотром родителей она дышала свежим воздухом, гуляя в лесу, и плавала в бассейне для укрепления нервной системы. Так продолжалось месяц, пока Колька Макаров не уехал из Москвы.

Когда Вика вернулась в школу, ее окружил ореол романтической и трагичной истории любви. Отчаявшись встретиться с любимой, Колька написал письмо и оставил одной из Викусиных подруг, взяв клятву, что та сохранит все в тайне и отдаст письмо Вике. Сохранить такое в тайне было совершенно невозможно. Над письмом рыдали Викусины подруги, а содержание его знали все девятые и десятые классы. Колька клялся в вечной любви, обещал вернуться, как только ему исполнится восемнадцать, и никто уже не посмеет удерживать его насильно. Они будут счастливы назло всем, кто разлучил их. Только пусть Викуся не забывает его. Пусть ждет, и он приедет, обязательно приедет.

Викуся прочитала письмо, ей стало жаль такой прекрасной любви, и несколько слезинок капнуло на бумагу. Подружка посочувствовала, и школьная жизнь потекла своим чередом. Учебный год подходил к концу, и пришлось много заниматься, чтобы исправить оценки. Приходили репетиторы, помогал Сережа Комаров, что было очень благородно с его стороны, ведь у него впереди экзамены. Вообще Вика поступила с ним и Сашей не совсем красиво, но Сережа как будто не помнил об этом. Иногда они ходили гулять или в кино, и Нина Сергеевна ничего не имела против. У Сережи была хорошая репутация, ему можно доверить Викусю. Саша участия в возобновившейся дружбе не принимал. Он готовился на журфак, постоянно ходил на семинары, писал заметки в настоящие газеты, ему было не до них. Сережа поступал в МФТИ, а это был самый трудный из всех московских институтов. Поступить туда могли не просто способные, а талантливые математики. Сережа был победителем многих физико-математических олимпиад, он вообще был гордостью школы. Вике это было неинтересно: физика и математика ее мало занимали. Ей нравился сам Сережа – красивый, высокий и очень умный, к тому же настоящий друг. Он почти каждый день ездил в Долгопрудный на подготовительные занятия и все-таки находил время помочь Вике с математикой.

К концу года все привыкли видеть их вместе, а «несчастная любовь» Кольки Макарова как-то забылась. Викуся и сама забыла о Кольке, а когда вспоминала, удивлялась: ей казалось, что это настоящая взрослая любовь, и так быстро все прошло. Стоило ли ради этого скатиться до двоек и выдержать настоящую войну с мамой? Сам Колька за месяц никак и ничем о себе не напомнил. Года через три, уже учась во ВГИКе, Вика на какой-то актерской вечеринке встретила девчонку из Кривоарбатского, которая была неравнодушна к Кольке. Так Вике тогда казалось, именно к ней она ревновала Макарова. Разговорились. Девчонка закончила ГИТИС, работала в ТЮЗе, вспомнили Кривоарбатский – веселое было время! Вика спросила про Кольку. Та рассказала, что он после школы сразу попал в армию, ему же восемнадцать уже исполнилось. Дед там всем руководил, определил его в летное училище. Недавно приезжал, заходил в Кривоарбатский. Будущий летчик-испытатель. Он ведь всегда был любителем острых ощущений. Стал еще красивее, форма ему очень идет. Классный парень! Жаль, что пошел по военной части, разошлись пути-дорожки.

Но это было потом, а в той, школьной, жизни Колька Макаров просто забылся.

В десятом классе Вика увлеклась театром, поступила в театральную студию, которой руководила старая актриса. Студийцы мечтали посвятить свою жизнь сцене, учились актерскому мастерству, вкладывая всю душу. Актриса была большим мастером и хорошим педагогом. Несмотря на то, что студия числилась при Доме культуры, самодеятельностью там и не пахло, занимались профессионально. После окончания половина ребят поступили в театральные училища.

Мама увлечение Вики не одобряла. Столько времени тратить на ерунду, когда впереди выпускные и поступление в Иняз! Вика же про себя твердо решила подавать документы во ВГИК. Поставит родителей перед фактом. Если провалится, тогда можно подумать об Инязе. Учительница английского языка – господи, какая тоска! Театр, кино, яркие, красивые люди – вот мир, о котором она мечтала. Верный Сережа одобрял планы Викуси. В самом деле, какая из нее учительница? Вика такая необычная, талантливая – конечно, актриса! Призвание – вот что главное. Сам Сережа учился увлеченно, рассказывал Вике про однокурсников, сплошь гении. Преподаватели – весь цвет науки. Такие имена, что даже не верится, что он среди них.

– Сережка, да ты сам гений, – смеялась Вика.

– Ох, нет, Викусь. Это я в школе был гением. А сейчас мне кажется, что я там хуже всех.

– Глупый ты, Сережка! Ты лучше всех! Запомни и не смей себя принижать.

– Ты правда так думаешь, Викусь?

– Да я в этом уверена. Видела я твоих гениев! Нормальные ребята, но ты лучше.

Вика была в Долгопрудном на новогоднем вечере. Ей понравилось. Ребята замечательно отыграли «капустник», смешно, интересно. И оркестр у них классный! Было весело. Хорошие, симпатичные ребята. Может, и гении. Но Сережа был самым красивым среди однокурсников. Вика не была влюблена, но ей льстила его преданность, нравился он сам, и она с удовольствием проводила с ним время. Дальше поцелуев, конечно, не заходило, но целоваться с Сережей было приятно. Он был милый, немного слишком умный, но милый.

После выпускного бала Вика выдержала целое сражение с мамой.

– Да пойми ты, дурочка, что это не профессия для нормальных людей, – убеждала мама. – Что такое актриса? Зарплата сто рублей, интриги, зависть, легкие связи…

– Мама, ну о чем мы говорим! А призвание? У тебя какие-то устаревшие представления об актрисах. Какой-то прошлый век! Актриса – это неприлично, а училка – сеятель разумного, доброго, вечного…

– При чем здесь училка? А переводчик? И не делай вид, что не понимаешь, о чем идет речь. Ты взрослая девочка, Вика. Дружишь с Сережей? И дружи, но лет через пять нужно будет устраивать свою жизнь, создавать семью… Сережа – прекрасный молодой человек, возможно, будущий ученый. Но замуж, Вика, надо выходить за своих. За тех, с кем у тебя общие интересы. Наши мальчики через три-четыре года закончат, получат назначения за границу, нужно будет жениться, выезжать с семьей. Вот для чего нужен Иняз. Чтобы ты могла быть полезна своему мужу, могла найти работу в посольстве. Послами сразу не становятся, а с дипломом Иняза и у тебя будет возможность работать, помогать мужу в его карьере. А что диплом актрисы? Самодеятельностью в посольстве руководить? Так это общественная работа, за нее денег не платят.

– Мама, спасибо, конечно, за советы. Я так понимаю, что ты уже выдала меня замуж за одного из твоих протеже. Мы родили чудных детей, работаем в хорошей капстране, я, как попугай, повторяю чужие слова, получая за это зарплату в валюте. И лет через двадцать, по твоему плану, стану посольшей в Африке.

– И что в этом плохого? Почему с такой иронией, Вика? И почему обязательно в Африке?

– Да хоть в Америке! Мне это неинтересно, понимаешь? Я живой человек. Мне семнадцать лет, потом будет двадцать и двадцать пять. Я хочу жить своей жизнью, а не повторять твою.

Мамины планы по устройству Викиной жизни не были секретом. Сыновья их друзей, папиных сослуживцев, считались потенциальными женихами. В детстве это говорилось вроде бы в шутку, но с годами мысленно обдумывались варианты. Да и мамы этих мальчиков тоже хотели бы видеть в женах знакомую с детства хорошую девочку. Вика ничего не имела против самих мальчиков, своих друзей детства. Но эти расчеты и планирование их будущей жизни вызывали у нее протест.

Разговоры о поступлении возобновлялись снова и снова, пока за Вику не вступился папа.

– Ниночка, хватит! Оставь, пожалуйста, девочку в покое. Пусть поступает куда хочет. В конце концов, английский она и так хорошо знает. Пригодится или нет – никто не знает. Актрисе вряд ли, но неизвестно, получится ли из нее Сара Бернар. А на меньшее я не согласен! – папа засмеялся и попросил: – Не ссорьтесь, девочки, вы обе правы!