Цветочек актрисе
Все в жизни у молоденькой актрисы, выпускницы театрального училища, складывалось как нельзя лучше. Ее приняли в труппу довольно известного областного театра. Встретили ее неплохо, с первых дней работы стали давать небольшие роли в спектаклях. Не прошло и года, как ей дали играть одну из главных ролей в одной знаменитой драме. Играть она должна была с заслуженной актрисой театра. Настя, так ее звали, только что не на крыльях летала все эти дни. Когда до премьеры осталось два дня, она навестила свою школьную подругу.
– Настя, – говорила ей подруга, – это твой шанс, ты должна сыграть так, чтобы тебя заметили. Не очень-то робей перед этой заслуженной дамой, не останешься у нее в тени, твоя дорога к известности будет открыта.
Настя пошутила насчет шансов и распрощалась с подругой. Только напутствие, которое она получила по поводу того, чтобы не робеть и не остаться в тени, все же осталось у нее в сознании.
И вот настал день ее дебюта в этой важной роли. Открылся занавес, прозвучали аплодисменты, и спектакль начался. Настя словно бы не выходила, а вылетала как птичка на сцену. Ей казалось, что зрители видят на сцене только ее, молодую, красивую, задорную. Они любуются ее игрой, ее талантом, аплодируют только ей. Два часа пролетели, как одно удивительное мгновенье. И вот заключительная сцена, которую венчал гром аплодисментов. А потом зрители понесли на сцену цветы. Но что это? Цветы дарились не Насти, а заслуженной актрисе Галине Владимировне.
Закрылся занавес, зрители неспешно покидали зал. Насти хотелось услышать оценку ее выступления. Она подходила к артистам, которые участвовали в спектакле, но они словно бы не замечали ее. Настя в подавленном состоянии пришла домой. Выпив чашку чая, она забралась под одеяло и попыталась заснуть. Только под утро сон сморил ее. Днем она вышла на улицу, прошлась до сквера, села на скамейку и задумалась. По дорожке неспешно проходили женщина и маленькая девочка. Они остановились, а потом присели тоже на скамейку, которая была почти напротив Насти. Женщина стала что-то искать в сумочке, а девочка подбежала к клумбе, которая находилась за их скамейкой, и сорвала желтенький цветочек. Она его понюхала, а потом подошла к Насте.
– Тетенька, почему Вы такая грустная? – спросила она Настю.
– Почему ты так думаешь? Я совсем не грустная, – ответила Настя и попыталась даже улыбнуться.
– Не правда, Вас кто-то обидел, поэтому Вы и грустите, – возразила девочка.
– Если и грущу, то только совсем немного, а меня не обижали, просто иногда у взрослых так бывает.
– Тогда я подарю тебе этот цветок, он маленький, но очень красивый. И ты сразу перестанешь грустить.
Девочка протянула Насте цветок.
– Бери, бери, вот увидишь, сейчас ты улыбнешься, и тебе станет очень хорошо.
Настя взяла у нее цветок и улыбнулась.
– Я же говорила, вот ты и улыбнулась, – воскликнула девочка и захлопала от радости в ладоши.
Женщина перестала рыться в сумочке, посмотрела на дочь и покачала головой.
– Вот непоседа, минуту спокойно посидеть не может, – проворчала она, – а цветы с клумбы рвать нельзя.
– Не сердитесь на нее, она хотела, чтобы у меня стало хорошее настроение, поэтому и сорвала цветок, – заступилась Настя за девочку.
Женщина взяла девочку за руку, и они медленно пошли по дорожке.
– Вот и мне подарили цветок, – грустно произнесла Настя, – не букет, но все же славный цветочек бархатцев.
Она положила его в сумочку и пошла к театру. У входа она встретила Галину Владимировну, актрису, с которой она играла драму. Настя поздоровалась с ней и хотела пройти в театр.
– Постой, девочка, – остановила ее Галина Владимировна, – нам надо поговорить.
– О чем?
– О вчерашнем твоем выступлении.
– Я очень плохо сыграла свою роль? – спросила Настя.
– Нет, ты играла хорошо, но не роль, а себя.
– Меня заменят другой актрисой?
– Ты готова так просто расстаться с этой ролью?
– Нет, но я не понимаю, что случилось, что мне делать?
– Я попросила режиссера оставить тебя на следующий спектакль, а ты подумай над своей игрой, вживись в образ героини, я в тебя верю.
Настя ничего не ответила, она развернулась и пошла прочь от театра. Она бродила по городу до самого вечера. Придя домой, выпила чашку чая и легла в постель.
– Настя, вынь меня из сумочки, – услышала она тоненький голосок.
Сумочка лежала рядом, поэтому Настя, не вставая с постели, взяла ее и раскрыла.
– Налей в стакан воды и поставь меня в воду, – прозвучал все тот же голосок.
– Это ты, цветок, разговариваешь со мной?
Не дожидаясь ответа, она встала, налила в стакан воды и поставила туда цветок.
– У тебя плохое настроение? – тихим голоском пропищал цветок.
– Меня сегодня об этом уже спрашивали.
– Ты расстроилась из-за плохой игры в театре?
– Мне казалось, что я играла хорошо, я и сейчас так думаю, но почему ни один человек этого не заметил?
– Ты ложись и закрой глаза, мы вместе посмотрим, как ты вчера играла, – произнес цветок.
Настя легла и закрыла глаза. Через какое-то время она увидела театр, сцену и себя на ней. Сцены из спектакля одна за другой проплывали перед глазами. Вот эпизод, когда Настя должна была сыграть молодую девушку, расстроенную размолвкой с любимым. Но ее вид, интонация в голосе, движения, все говорило о том, что она весела и довольна собой.
– Хватит, цветочек, я не могу больше смотреть на расфуфыренную и самодовольную девчонку на этой сцене. Скажи, что мне делать, может отказаться от этой роли?
– Не надо спешить, я тебя познакомлю с героиней, а потом ты решишь, играть тебе эту роль или действительно отказаться.
– Как ты это сделаешь?
Ответ она не услышала, но в комнате вдруг так потемнело, что Настя не видела даже окна, в который с улицы пробивался хоть какой-то свет. Когда темнота рассеялась, Настя увидела молоденькую девушку, которая робко присела на краешек кровати.
– Ты кто такая? – спросила Настя робко.
– Я та, которую ты старалась сыграть на сцене.
– Прости, но я не справилась с этой ролью.
– А ты знаешь, мне было даже интересно порой с тобой. Меня многие играли, одни лучше, другие хуже. С того дня, когда написана была эта драма, мне столько раз приходилось страдать, любить и быть отвергнутой, а потом еще и погибнуть в расцвете лет. Но самое печальное это то, что если актриса сыграет плохо эту сцену, мои муки продолжаются до следующего спектакля. Это очень тяжело, поверь мне. После каждого такого спектакля я с опаской думаю, а вдруг драму больше не будут играть, сколько лет мне придется находиться в этих муках.
– Ты будешь живой, – попыталась успокоить ее Настя.
– Если бы так, тот яд, который я приняла, будет причинять мне ужасные муки то тех пор, пока я не уйду так, как задумал автор.
– Бедненькая, ты страдаешь из-за меня. Я завтра снова играю, а если я опять не справлюсь с этой ролью, что же будет?
– Не переживай, меня играют и в других театрах, все будет хорошо. Вот только одно меня беспокоит, если плохо играть будут везде, драма станет ненужной, меня перестанут играть. Ты знаешь, сколько пьес пылится на полках, сколько несчастных героинь ждут своего воскрешения на сцене?
– Я об этом не думала, – ответила Настя робко, – но эту драму играли, играют и будут играть всегда, поверь мне.
– Спасибо, – тихо поблагодарила Настю героиня драмы, – я тоже в это верю.
Они проговорили почти всю ночь. Героиня пьесы рассказывала о том далеком времени, в котором ей пришлось прожить такую короткую, но яркую жизнь. Настя рассказывала все о себе, о театре.
– Тебе тоже непросто, – заключила героиня драмы, – если ты будешь играть хорошо, тебе надо будет забыть свою жизнь и жить нашими жизнями. А сейчас тебе пора спать, завтра мы с той встретимся.
Они расстались, как хорошие подруги, довольные друг другом.
В гримерной комнате Настя попросила что-то переделать в платье героини, иначе уложить волосы. Когда она попросила сделать еще маленькую родинку на щеке, гримерша стала возражать. Она даже взяла книгу с драмой, где была нарисована героиня. Каково же было ее удивление, когда на рисунке она увидела и родинку, и платье, которое соответствовало тому, что просила Настя, и укладка волос, которая была теперь у Насти.
Открылся занавес, начался спектакль. Когда Настя вышла на сцену, ей показалось, что она вовсе не в театре, а на шумной городской площади. Она не видела ни зрителей, ни яркого света фонарей, освещавших сцену, не слышала аплодисментов, которые время от времени доносились из зала. Ее сердце готово было разорваться на куски, когда ее отверг возлюбленный. Ей было тяжело переносить осуждение толпы, немые укоры родственников. И вот эта сцена, когда она должна была погибнуть. Все в Насти внутри сжалось в какой-то болевой комок, еще миг, и она действительно могла поверить во все это, а там как знать. Но занавес медленно закрылся под бурные аплодисменты зрителей. Над Настей склонилась Галина Владимировна, по щекам которой скатились две слезинки.
– Девочка моя, что ты сегодня сотворила? Я верила в тебя, я рада, что не ошиблась.
Она приподняла немного Настину головку и прижала к своей груди. Занавес открылся, зрители продолжали громко аплодировать, несли не сцену букеты цветов. Настя поднялась и посмотрела в зал. Артисты выходили на сцену. Один букет, второй, третий, четвертый были в руках у Насти. На глаза навернулись слезы, но занавес вновь закрыл сцену.
– Успокойся, девочка моя, все хорошо, очень хорошо.
Подходили артисты, жали ей руки, слегка обнимали, поздравляли с такой фантастической игрой.
Прошло время. Настя была приглашена на работу в известный столичный театр. Как-то мне пришлось побывать у нее в гостях. Мы долго проговорили об ее ролях, о таланте, которым она обладает, о поклонниках. Я заметил, что на тумбочке у кровати стоит стакан с водой, в котором красовался желтый цветок бархатцев.
– Это Ваш талисман? – спросил я.
– Больше чем талисман, – ответила она серьезно, – он мой первый и самый дорогой цветок, с которым я никогда не расстаюсь.
– Но уже осень, время таких цветов в этом году уже прошло, – заметил я, – в букетах их тоже не дарят.
– Все так, но мой цветок не вянет, а пока он со мной, у меня все хорошо на сцене.
Я думал, что она расскажет мне что-то еще о нем, но Настя больше о цветке не проронила ни слова. Я попрощался и вышел на улицу. Моросил мелкий осенний дождь со снегом. Подняв воротник и надвинув по плотнее кепку на голову, я побрел по пустынной улице. Изредка мне попадались афиши, с которых смотрели на меня немного грустные глаза Насти. Что ж, добрых тебе ролей, истинная звезда театральной сцены, пусть твой цветок всегда красуется на твоей тумбочке.