Глава 10
Слишком усталая, чтобы уснуть, я лежала на узкой кровати Мэриэл. Тонкий матрас был вытерт до такой степени, что чувствовались все пружины. Такой дискомфорт напомнил мне о пребывании в добровольческом медицинском отряде, когда мы воспринимали подобные неудобства как нечто само собой разумеющееся.
У противоположной стены комнаты посапывала на шезлонге Мэриэл, иногда тихонько всхрапывая.
Моя слабость заключается в том, что меня заинтриговывают люди, в особенности же такие, которым есть что рассказать. Мэриэл была именно из таких людей. Мы встретились на костюмированной вечеринке, устроенной одним из наших общих друзей. Он примерно очертил круг представленных на вечеринке персонажей. По приходе гости тут же получали указание найти подходящих к их костюмам участников вечеринки. Я была одета в костюм Пьеро, клоуна, облаченного в свободную белую блузу с жабо на шее и с колпаком на голове. Мне удалось довольно быстро найти Пьеретту, персонаж все той же итальянской комедии дель арте. На Мэриэл была элегантная балетная юбка, ярко расцвеченный крестьянский жилет и треуголка. Она не отпускала меня от себя, пока мы сидели на лестнице и пили самодельный домашний коктейль (и кстати, в итоге его перепили).
Мэриэл выросла в концертных залах и за кулисами театров, путешествуя по свету со своей матерью, оперной певицей. Она говорила на нескольких языках и была обучена игре на скрипке и других инструментах различными музыкантами оркестров. Скрипка стала ее первой любовью, и Мэриэл искренне считала, что преуспела в игре на ней. Ее мать оставила карьеру певицы, когда снова вышла замуж в Швейцарии, незадолго до Великой войны. Ее отчим почему-то решил, что брак дает ему права и на жизнь Мэриэл. Она же все меньше проводила времени в их апартаментах и тяготела к театральной труппе русских эмигрантов. Она работала в этой труппе «на подхвате», играла роли типа «кушать подано» или вообще без слов и познала всю изнанку работы актеров и управляющих. Мастерство ее игры на скрипке оказалось недостаточным для работы в оркестре, поэтому она крутилась за кулисами, выполняла обязанности костюмера, реквизитора, составляла расписания репетиций, продавала билеты на спектакли. Средства к существованию она добывала где и когда могла.
Рассказ о ее жизни произвел на меня большое впечатление – за ним скрывались изрядные жизненные трудности. Мне показалось, что я понимаю ее, а также то, почему она с такой страстью уходила в театральную жизнь, предпочитая ее жизни реальной. Когда Мэриэл спросила, не соглашусь ли я сделать ряд фотографий предстоящего спектакля, я ответила согласием. Мы чокнулись, и я дала ей свой адрес. Вот, кстати, урок мне на будущее – не пить самопальный коктейль в больших объемах.
В общем, благодаря именно той костюмированной вечеринке я, до предела вымотанная, оказалась теперь здесь. И, как только я закрывала глаза, перед моим внутренним взором появлялось лицо мистера Милнера. Если бы я была сейчас дома, то просто бы встала и спустилась вниз. Однако комната Мэриэл и без того располагалась настолько «внизу», что вам не составило бы труда добраться до канализации или оказаться в Аиде. По крайней мере, пока не рассветет, податься отсюда некуда.
Я прикинула, что сейчас должно быть около трех часов утра. Наступила суббота. Скоро окрестный мир начнет пробуждаться к жизни.
И по крайней мере, не только мне в эту ночь не спалось. Из расположенной выше квартиры тоже доносился звук шагов – капитан мерил шагами комнату.
Что ж, если заснуть не удается, можно заняться чем-то другим. Инспектор Чарльз просил меня дать письменные показания. Ладно, он их получит. Если, не поднимая много шума, я смогу зажечь свечу на каминной полке, поставить ее на стол и достать шкатулку с письменными принадлежностями из сумки, то смогу заняться ими.
Да, надо сделать это сейчас, решила я. Тогда утром, по дороге к железнодорожной станции, я смогу оставить свои показания в полицейском участке и вернусь домой вовремя, чтобы успеть зайти еще к паре человек по делам мистера Муни. Бедняга уже выписал мне чек, так что имеет право на первоочередность.
Сквозь занавески проникало довольно лунного света, чтобы я смогла различить свечу и спички. К счастью, Мэриэл спала спиной ко мне. Она продолжала спокойно посапывать и тогда, когда я достала из сумки свои письменные принадлежности. Театральная программка Мэриэл лежала на столе. Я использовала ее как шпаргалку, чтобы вспомнить имена участников труппы.
«Свидетельские показания миссис Кейт Шеклтон, суббота, 26 августа 1922 года.
Я познакомилась с мисс Джеймисон в прошлом декабре через нашего общего друга. Примерно три месяца назад она попросила меня сделать ряд фотографий спектакля «Анна из “Пяти Городов”». Затем она пригласила меня посмотреть этот спектакль.
Прошлым вечером во время представления я сидела в первом ряду по соседству с мистером Беррингтоном Уитли, театральным продюсером из Манчестера. Мистер Милнер появился через десять минут после начала спектакля. Он занял свободное кресло слева от меня. После антракта я пересела в задние ряды, как и мистер Уитли. Мистер Милнер довольно много разговаривал во время первого действия.
В ходе спектакля и после него мистер Милнер выражал восхищение игрой ведущей актрисы, Люси Уолфендейл.
В баре театра мистер Уитли разговаривал с мисс Джеймисон. Затем он отправился в свою гостиницу, «Гранд-отель». Мисс Джеймисон много общалась со зрителями, переходя в баре от одной группы к другой, принимала поздравления.
Зная, что я остановлюсь на ночь у мисс Джеймисон, Люси Уолфендейл попросила меня напомнить ее деду (домовладельцу мисс Джеймисон, капитану Уолфендейлу), что она намеревается переночевать у своей подруги Элисон Харт. (Элисон играла в спектакле роль Беатрис Саттон.) Когда мы с Люси разговаривали, к нам подошел мистер Милнер и весьма настойчиво предложил подвезти мисс Уолфендейл домой. Она ответила, что пока не собирается идти домой. По ее поведению было понятно, что его настойчивость ей неприятна. Она вернулась к своим молодым друзьям: Родни Милнеру, Элисон Харт и Дилану Эштону. Они окружили ее кольцом и, насколько я могу судить, все время оставались вместе и вместе покинули театр, сопровождаемые также еще одним молодым человеком, имени которого я не знаю.
Из сочувствия к Люси, потому что, как я поняла, мистер Милнер был ей неприятен, я поддерживала разговор с ним. У меня сложилось представление о нем как о тщеславном человеке, который рад похвастаться своими жизненными успехами. Мистер Милнер рассказал мне, что в молодости он служил в полицейских силах в Южной Африке, а с началом англо-бурской войны записался в армию. В армии он вырос до капрала. Демобилизовавшись после окончания войны, он возвратился в Англию, в Лондон. Сначала приходилось трудно, но потом старый товарищ (имени он не назвал) помог ему. Мистер Милнер перебрался в Харрогейт, где и начал свое дело.
Мы разговаривали с ним до тех поры, пока мадам Гиртс (игравшая в спектакле жену олдермена) не увела мистера Милнера из бара.
Члены труппы в разное время заходили в гардеробную, чтобы взять свои вещи, поскольку ее нужно было освободить до завтрашнего дня. Я также направилась в гардеробную за сумкой с вещами для ночевки.
Будучи не знакома с расположением помещений за кулисами, я открыла не ту дверь и увидела мадам Гиртс и мистера Милнера в компрометирующей и интимной ситуации. Незаметная для них, я закрыла дверь. Мистер Гиртс в этот момент шел по коридору. Испытывая сочувствие к нему, я попыталась отвлечь его внимание, попросив помочь мне найти мою сумку. Он пришел мне на помощь, но не вернулся к бару. Возможно, мистер Гиртс прервал общение своей жены и мистера Милнера.
Мисс Джеймисон и я, по моему мнению, были последними зрителями, покинувшими театр. Мы вышли через служебный вход примерно в 23.30».
Написав это, я помедлила. Что еще я могла бы указать здесь? «Все дальнейшее вам известно». Но если инспектор надеется получить полные показания тех, кто покинул театр последним, то в таком случае он будет разочарован.
«Когда мы выходили из театра, начался дождь. Идя по переулку, в который открывалась дверь служебного входа, я спряталась от дождя под навесом над входом в магазин и увидела там мистера Милнера, лежавшего с ножом в груди. Хотя я и поняла, что он мертв, я все же пощупала пульс у него на шее. Мисс Джеймисон вернулась в театр за помощью. Автомобиль мистера Милнера был припаркован у дороги в конце переулка, и шины оказались порезаны. В придорожной канаве я заметила запонку.
К тому времени, когда я закончила писать показания, солнце уже взошло. Я намеревалась одеться и как можно скорее отправиться домой. Однако усталость взяла свое. Я упала навзничь на кровать, как камень на дно водоема. Когда я начала погружаться в сон, перед моими глазами мелькнули лица мистера Милнера и капитана Уолфендейла. Они были молодыми, и на их головах красовались военные фуражки.